Глава 71. Семендер

Глава 71
Семендер


Зима 626 – весна 627 года нашей эры. К северу от нынешнего Дербента и Махачкалы.

Из Хорезма уходили скорым маршем. За две недели прибыли в Итиль, и тут ждали ещё две недели, пока на реке не встанет крепкий лёд. Сюаньцзан плохо переносил холод, пил много красного кирпичного чая, и практически не выходил из караван-сарая. Лучше всех здесь себя чувствовали Хардар и Вольга, они приоделись в меховые одежды, под шубами носили красивые кафтаны. Парадная ряса Сюаньцзана практически исчезла – то здесь, то там её кусочки дарили на подарки, а то и расплачивались ими на переходах.

Великий Мудрец Равный Небу обзавелся огромной медвежьей буркой – создавалось впечатление, что он носил на себе небольшой дом. Также всем пришлось купить местные лохматые шапки. Видя проблемы друзей, Вольга просто притащил им целый ворох одежды на своё усмотрение, и за две недели они даже привыкли её носить.

Когда лёд стал достаточно прочным, они переправились, и двинулись в Семендер – место обычного пребывания кагана всех тюрок. Тот как раз недавно женился на дочери императора Ираклия, был в хорошем настроении, и с ним был смысл поговорить.
– Что мы ищем в Семендере? – ворчал Ша Сэн, когда они подъехали к городу на берегу моря, окружённом высокими кирпичными стенами.

Морозец сковал дорогу льдом, идти было легко, и Великий Мудрец не разделял пессимизма Ша Сэна:
– Отличный город, отличное вино и лепешки, это самый дальний пункт на Западе, до которого нам когда-то удавалось дойти! Здешние нравы просты и здоровы, люди гостеприимны, рядом тёплое море – это лучшее место, чтобы спокойно провести зиму!

Они проехали ворота Семендера, и стали располагаться на постоялом дворе высшего класса. Здесь традиционные мотивы быта тюрок соседствовали с персидскими порядками, и даже христианскими обычаями Византии. Среди посетителей были и нобили здешних гор, и персидские купцы, и греки из городов соседнего Причерноморья. Что касается нобилей горцев, то каждый из них считал себя по крайней мере царем византийцев, или князем готов. Но их реальные зоны контроля не являлись даже государствами, поэтому Великий Мудрец называл их нобилями, что в традициях близкого этим местам Рима обозначало прежде всего, рабовладельца.

Накануне праздника Лаба они расположились на отдых в большом зале, где горел очаг, в большом тандыре голый по пояс повар пёк лепешки, а во дворе стояли специальные приспособления для приготовления жареного на тонких кинжалах мяса.
Чжу Бацзе глубоко вздохнул:
– Здешние нравы напоминают мне царство разбойников. Я здесь всего несколько дней, но уже вижу, что местные нобили презирают труд и тружеников, уважают только силу и умение украсть. Ума не приложу, как это сочетается с гостеприимством.
Сунь Укун отвечал:
– Это связано с характером этих мест. Здесь великая степь граничит с горами, изначально в этих горах находят приют разбитые кланы, потомки тех, кто не смог удержать под собой степь. Они контролируют укреплённые места в горах, и откуда совершают набеги, борются с другими кланами за контроль бродов, переправ, поселений земледельцев. Земледельцы, как не крути, не создали здесь больших городов, их труд не принесёт им избытка накоплений, их семьи не станут властителями этих мест.
Поэтому местная знать презирает труд, и ценит удачу и воинское умение. В то же время, у них есть свои представления о репутации, и они свято чтут традиции побратимства и гостеприимства.
– Чудные дела, – вступил в разговор Ша Сэн, – в этих обычаях гор и степей я вижу наши обычаи рек и озёр! У нас тоже важна репутация, и она точно также вполне совместима с коварством – как говорится, «Великий Муж не без яда»!
– Насчёт ядов здесь не очень, а вот кинжал тут в чести, – произнёс Хардар, – всегда нужно следить за спиной, ходить, оглядываясь! – и он счастливо захохотал.
– Амидафо! – произнёс Сюаньцзан, – кажется, здесь наши усилия по развитию инициативы «Один пояс – один путь» заканчиваются. Здесь уже совсем нет доверия и стремления к долгосрочным сделкам.
– Отчего же? – произнёс Сунь Укун, – если товар будет доставлен сюда, его обязательно перепродадут грекам или персам. Тут есть племена иудееев, они вообще живут преимущественно торговлей.
– И у Босфора Киммерийского есть крепкие города земледельцев, – подтвердил Хардар, – греки и персы умеют строить города, и сберегают в них плоды земледелия!

Пока они говорили, в трактире произошло несколько потасовок с участием местных нобилей, некоторые горцы в знак дружбы предлагали друг другу побороться во дворе, на специальном ковре для пехлеванов, по общим для всего персидского мира правилам, а после поединков зачастую братались, как это принято повсюду в Поднебесной. Победители всегда проявляли изрядную щедрость, и тракторные слуги обегали всех гостей, наливая вина.
На праздник Лаба перед новым годом Чжу Бацзе приготовил на всех лаба чжоу – рисовую кашу с орехами, бобами и сухофруктами. У него вышло очень хорошо, даже трактирщик тщательно наблюдал, явно запоминая рецепт. На праздник Весны они приготовили вегетарианские пельмени с сыром и творогом, местные жители с удовольствием ели их, нахваливая, и поливая сметаной.
Праздник был в разгаре, когда о них, наконец, вспомнил каган. К ним на постоялый двор прибыл десяток наездников в черных папахах и бурках. Веселье сразу погасло, и путешественники, в том числе и Хардар с Вольгой, начали собираться.
Через некоторое время они проехали ко дворцу кагана, и расположились во дворе.
Охранники спешились, держа коней в поводу. Теперь в строю были десять охранников, одиннадцать коней, шестеро членов посольства и два верблюда.
Каган, в своей обычной белой папахе, мягких скрипучих сапожках, и с длинным палашом у пояса, прохаживался перед выстроившимися в линию наездниками и членами посольства.
Он посмотрел в глаза Белому Коню, поправил одному охраннику папаху, другому одернул бурку, ткнул Вольгу костяшками кулака в грудь, поправил пояс у Ша Сэна, увернулся от плевка верблюда. Резко разворачиваясь, он ходил перед строем, наконец гаркнул:
– Конвой свободен!
Охранники с конями поспешили на выход.
Каган сделал приглашающий жест рукой, Белого Коня и верблюдов повели в сторону конюшни, а шестерых путешественников провели в личные покои кагана.
Вопреки обычаям, там была совсем не праздничная атмосфера.

Каган рухнул на возвышение, покрытое ковром, предложил остальным присаживаться на войлочные футоны:
– Начнем совещание! Через неделю я ожидаю здесь посольство императора Ираклия. Переговоры пойдут о развитии хлебной торговли, прочем взаимовыгодном сотрудничестве. Видать, совсем плохи дела у моего царственного брата Ираклия, что ради этого такое посольство отрядил. Послы собираются пройти от нас до земель днепровских словен, что находятся на грани перехода от племенного союза к построению собственного государства. Слышал я, вы между собой ведёте разговоры о нобилитете и развитии аристократии. И к чему вы пришли? Сами понимаете, мне доносы приходят с искажениями, хочется самому из первых уст узнать.

Сюаньцзан поднялся с футона:
– О, солнцеликий каган!
Каган отмахнулся:
– Без лести! И не надо мне напоминать про моего царственного брата солнцеликого Хорезмшаха, которого вы и в сундук запирали, и в говне купали, и стишки обидные читать заставляли!

Сюаньцзан кивнул:
– Мы решили, что благородное сословие прежде всего заботится о том, чтобы потомки в своем развитии превосходили родителей. Пусть даже и не превзойдут, но имеют ориентир и идеалы. Так род защищается от деградации и вырождения. Только...
– Только что? Пусть говорит вон тот, с грустными глазами! – и каган указал на Чжу Бацзе.
Чжу Бацзе в свою очередь поднялся, и продолжил:
– В нашей империи основой государства являются земледельцы, и правящее сословие гордится в первую очередь своей ученостью. В земле кагана основой хозяйства является кочевое животноводство, и правящее сословие это воины, а они гордятся силой и ловкостью, умением владеть оружием. У кагана тоже есть мудрецы, а у нас есть воины, но вот соотношение...
– Так-так, – сказал каган, – вот мы и подходим к сути вопроса. Моя империя испытывает давление со стороны земледельческих стран, таких как Византия, Иран и даже Китай. Восточный тюркский каганат на грани падения. Авары и Гуннугундур теснят нас на западе. На севере моих земель земледельцы построили город, и торгуют излишками зерна с Византией, того и гляди, создадут собственное войско. В самом центре моих владений несколько племён перешли в иудаизм, а в этой религии просто маниакальная одержимость учением.
Так что передо мной три угрозы: Византия, днепровские словене, и собственные ренегаты, перешедшие в иудаизм.
И если Византия нам абсолютно чужда, словене формально являются частью каганата, пусть и на самой его границе, то хазары являются чисто внутренней проблемой. Вам понятно, что я имею в виду?
– Да всё яснее ясного! – ухмыльнулся Ша Сэн, – византийцы перехватывают твоего вассала, а у тебя внутри формируется чужеродное культурное течение.
Каган сверкнул глазами:
– Я хотел бы понять, что в этой ситуации делать тюркам?
Сюаньцзан произнёс:
– Что делать с ренегатами – предлагаю дать слово нашему товарищу Хардару.
Хардар встал, заложил левую руку за пояс, заговорил на тюркском, но с персидским акцентом:
– Первое, что мы должны понять – сколько у этих хазар тысяч всадников. Если речь идёт о десятках тысяч – вырезать их всех за одну ночь не получится! Что касается славян, которые находятся на грани построения собственного государства земледельцев – это ещё более серьезная угроза. Земледелие идёт медленно, но неотвратимо. Кочевники быстрее, они лучше понимают изменения, но их преимущество только тактическое.
В такой ситуации неизбежным решением является натравить одних на других, не правда ли, товарищ Вольга?

Вольга поднялся во весь свой богатырский рост и произнёс:
– Никогда, не при каких условиях, не воюйте с Русью. Нападение на Русь – и вам конец. Если хазары нападут на Русь, они сами подпишут себе смертный приговор.
– Так уж и подпишут? – каган выгнул бровь, – не многовато ли уверенности? Готы себе смертный приговор не подписали?
– Готы с ними не воевали, они жили в племенном союзе. Готы вырезали остатки скифов, гунны прогнали готов, но днепровских словен не трогал никто. Это не те словене, к которым вы привыкли в Тавриде и Тмутаракани, – пояснил Вольга, – это бывшее войско Митридата, это фаланга. Они сметут ваших хазарских нобилей, они их в землю затопчут!
– Чтобы фаланга могла вступить в бой, нужны постоянные, практически ежедневные тренировки, – заметил каган, – ты хочешь сказать, что они регулярно тренируются, даже через шесть веков после смерти Митридата?
– Они ещё тысячу лет после этого будут тренироваться, – успокоительно произнёс Вольга, – уж очень им стеношный бой по характеру пришёлся.
– Замечание принято, – произнёс каган, – но теперь пусть кто-нибудь посоветует мне, как тюркам бороться с влиянием Византии?
Тут со своего места поднялся Великий Мудрец:
– Да нет ничего проще! Тюркам проще самим стать Византией.
Все посмотрели на Сунь Укуна. Тот был в ударе:
– Первым делом необходимо вторжение в Малую Азию. Заберите Пергам, Каппадокию, Пафлагонию и Фригию. Атакуйте через Босфор. Возможно, на это уйдёт несколько столетий, но Константинополь в итоге падёт. И уж тут не теряйтесь, нужно будет вовремя переформатироваться в земледельческую, оседлую державу.
Каган усмехнулся:
– План превосходен, но на исполнение и в самом деле потребуется несколько сотен лет. Относительно того, чтобы вызвать у хазар конфликт с так называемой Русью – то этот план осуществим в ближайшее время. Есть мнение, что вам нужно поехать к славянам вместе с посольством Византии. С вами поедет хазарская золотая молодежь – представители родов, принявших новую религию. Сотню охраны даю византийцам, ещё сотню охраны – вам. Итого – двести смелых всадников, на прекрасных конях. Если двести молодых глупцов не попробуют пограбить словен – то я не знаю степи!
Византийцам не мешайте, словен не провоцируйте. Хазарам не мешайте поссориться со словенами, просто не нужно их удерживать. Но должно быть очевидно для всех, что это их личная инициатива. Отойдите в сторону в нужный час.
Если всё пройдёт, как нужно – можете передать императору Великой Тан, что безопасный путь караванам от Хорезма до Фанагории я гарантирую. Дальше торговля идёт морем, на нём византийцы вполне контролируют ситуацию. Я обеспечу торговлю хлебом, Ираклий не будет препятствовать торговле шелком. Что касается хазар, то пусть их молодые нобили встретятся с этими потомками воинов Митридата, а хазарских стариков я приглашу в Семендер, мне как раз требуется посоветоваться с ними по вопросу религии, – и каган недобро усмехнулся.
Приняв решение, каган как будто помолодел, хлопнул в ладоши, в зал побежали слуги с подносами, посудой и кувшинами.

– Послушайте, почтенные, – произнёс каган, не обращаясь ни к кому конкретно, – а что вы скажете насчёт справедливости? Аристократы контролируют деньги, делят доходные места. Чернь работает в поте лица, и не может обеспечить себе накоплений. Они не могут учиться, чтобы получить благородство через учёность, они не могут тренировать своих детей в воинском искусстве, чтобы получить благородство через силу и ловкость в бою.
Каган выпил добрую половину большого кубка вина, и посмотрел на Великого Мудреца Равного Небу:
– На что рассчитывают земледельцы, влача своё жалкое существование? Куды крестьянину податься? На восстание? На откуп? Что движет ими, неужели они рассчитывают когда-нибудь возвыситься, благодаря своей несчастной привычке к труду?

Великий Мудрец рассмеялся:
– Ну, в ближайшую тысячу лет такого точно не произойдёт!
Каган допил свой кубок, потребовав ещё:
– Меня пугает вот что: людям постоянно не хватает еды – поэтому все и стремятся возвыситься. А если вдруг однажды настанет время, когда и еды, и вина, и развлечений будет вдоволь на всех? Можно ли сказать, что тогда абсолютное большинство людей станет элитой? Это будет Золотой Век, правда, мудрец?
Сунь Укун переглянулся с Сюаньцзаном. Тот кивнул.
Великий Мудрец произнёс:
– Совершенно случайно, у нас есть информация о таком времени. Через многие сотни лет эпоха общей сытости наконец-то придёт.
– И что, все станут элитой? – быстро спросил каган.
Великий Мудрец мрачно покачал головой:
– Именно тогда абсолютное большинство и начнёт стремительно вырождаться и деградировать. Люди будут тупеть, и с радостью превращаться в животных. Никакие нобили не избегут этого веяния.
– Амидафо! – выдохнули Ша Сэн и Сюаньцзан.
– И что же может спасти наших потомков? – задал вопрос каган.
– Только привычка труду, только труд, – ответил за Великого Мудреца Сюаньцзан.

Каган потемнел лицом:
– Иди к словенам. Постарайся, чтобы они обиделись только на хазар.


Список глав романа "Вперёд, на Запад!":
http://proza.ru/avtor/alexeykuzmin&book=26#26