Тихий космос. Глава 3. Мир войны

    Рубка «Шепота» гудела от напряжения. Голографический стол проецировал трехмерную модель планеты, медленно вращавшуюся в синем свете. Kepler-442b выглядела как гигантский шар выжженной глины, испещренный темными пятнами кратеров.
    — Радиационный фон превышает норму в восемьдесят раз, — Дэн склонился над консолью, поправляя очки. — И это только предварительные данные. На поверхности может быть еще хуже.
    — Восемьдесят раз? — Итан присвистнул, откинувшись в кресле. — То есть, если мы туда сядем...
    — Если сядем без защиты, через час получим дозу, которая убьет за неделю, — спокойно ответил Дэн, не отрываясь от экрана. — Через день — за два дня. Через неделю... ну, вы поняли.
    Ребекка поерзала в кресле. Она нервничала всякий раз, когда речь заходила о неизвестных мирах. Особенно о мертвых.
    — А что с атмосферой? — спросила она, барабаня пальцами по подлокотнику. — Могут быть химические загрязнения. Токсины. Биологические агенты.
    — Ребекка, — Кэм повернулась к ней с легкой усмешкой, — если там восемьдесят крат радиации, биологические агенты наименьшая из наших проблем. Они все давно сдохли.
    — Тем не менее, — настаивала Ребекка, — мы не знаем, что там было до катастрофы. Если они работали с патогенами...
    — Патогены не выживают в таких условиях, — Кэм встала со своего места и подошла к голографическому столу. — Но Ребекка права насчет осторожности. Мы не можем рисковать экипажем ради...
    — Ради чего? — перебил ее капитан Хейл. Он молчал до этого момента, стоя у большого иллюминатора и глядя на планету. — Ради первого контакта с внеземной цивилизацией?
    — Ради контакта с мертвой цивилизацией, — поправила Кэм. — Джон, там никого нет. Сигналы автоматические.
    — Мы не знаем этого наверняка.
    Дэн поднял голову от консоли.
    — Капитан, математика не лжет. При таком радиационном фоне любая органика...
    — Математика, — медленно произнес Хейл, поворачиваясь к команде, — говорила нам, что мы одни во вселенной. А сейчас мы стоим над планетой, которая посылает структурированные сигналы. Может, стоит быть осторожнее с категоричными выводами?
    Повисла тишина. Только гул вентиляции да едва слышное попискивание приборов.
    — Сигнал слишком локализованный, — сказал наконец Сэм, который до этого возился с панелью управления шаттлом. — Идет из одной точки. Под городом, судя по сканированию. Если это маяк... то кто-то очень хотел, чтобы его нашли.
    — Или что-то, — добавил Итан тихо.
    Кэм фыркнула.
    — Итан, ты слишком много фантастики читаешь. — Она повернулась к капитану. — Джон, предлагаю компромисс. Спускаемся на «Кондоре». Кратковременная экспедиция. Берем образцы, засекаем источник сигнала, возвращаемся.
    — А если что-то пойдет не так? — спросила Ребекка.
    — Тогда мы будем знать, что пошло не так, — ответила Кэм с сухой улыбкой.
Хейл кивнул.
    — Хорошо. Кэм, ты пилот. Кого берешь с собой?
    Кэм окинула взглядом команду.
    — Итана. У него острые глаза и... свежий взгляд на вещи.
    — Я? — Итан выпрямился в кресле. — Капитан, я никогда...
    — Поэтому и берем, — улыбнулась Кэм. — Нам нужен тот, кто увидит то, чего мы можем не заметить. Опыт иногда слепит.
    — Сидни, — обратился капитан к потолку, — мнение?
    — Миссия оправдана, — ответил женский голос ИИ. — Вероятность критических повреждений шаттла при кратковременной экспедиции не превышает семи процентов. Вероятность получения ценных данных — девяносто процентов.
    — А вероятность того, что мы найдем что-то, чего не ожидаем? — спросил Итан.
    Пауза.
    — Сто процентов, — ответила Сидни. — Мы всегда находим что-то неожиданное.

    В глубине ангара, среди металлических теней и покрытых пылью контейнеров, возвышался межзвездный шаттл — «Кондор», тяжелый корабль класса «Эпсилон», созданный для миссий в суровых и непредсказуемых мирах. Его матово-черный корпус поглощал свет, словно живое существо, растворяющееся в пустоте. На обшивке сохранились линии старых шрамов и царапин, напоминающих о десятках прошедших битв. Теперь же он был переделан под исследовательские нужды: усиленные сенсоры на бортах, модульные лабораторные секции и автономные системы выживания, позволяющие экипажу работать даже в условиях разрушенной экосферы.
    Все в нем напоминало о его военном прошлом — массивные крылья стабилизаторов, бронированная обшивка, посадочные стойки, рассчитанные на удар о твердую поверхность. Но в этом же заключалась и его надежность: «Кондор» был создан для того, чтобы садиться туда, где иные корабли просто не рискнули бы войти в атмосферу.
    Кабина пилотов встречала суровой функциональностью. Два массивных кресла с глубокими фиксаторами выглядели больше как боевые катапультные сиденья, чем как место для ученых. Перед ними — панель, где старые тумблеры и механические дублирующие рычаги соседствовали с современными голографическими проекциями. Все было продумано так, чтобы работать даже в случае отказа электроники: «Кондор» хранил в себе паранойю своего военного прошлого.
    Весь интерьер «Кондора» был лишен излишеств. Здесь не было места для красоты. Только суровая практичность и надежность, от которых веяло уверенностью: этот корабль переживет многое.
    Итан стоял перед входным люком, натягивая перчатки скафандра. Руки слегка дрожали.
    — Первый раз на чужой планете? — спросила Кэм, проверяя системы герметизации своего костюма.
    — Да. То есть, я был на Марсе во время обучения, но это...
    — Это другое. Знаю. — Кэм пристегнула к поясу детектор радиации. — Помнишь инструктаж?
    — Не снимать шлем. Не касаться ничего незнакомого голыми руками. Держаться рядом с тобой. Если что-то пойдет не так...
    — Если что-то пойдет не так, я скажу, что делать. — Кэм села в пилотское кресло и начала предполетную проверку. — Готов?
    Итан кивнул, хотя готов он не был. Никто не может быть готов к первому шагу на мертвом мире.
    Отстыковка от «Шепота» прошла гладко. «Кондор» скользнул в пустоту, увлекаемый гравитацией планеты. В иллюминаторах медленно поворачивался звездный небосвод, уступая место коричневой поверхности внизу.
    — Входим в атмосферу через две минуты, — сообщила Кэм в микрофон. — «Шепот», как слышите?
    — Читаем вас отлично, — ответил голос Дэна. — Следим за телеметрией.
    Первые признаки атмосферы проявились как легкое подрагивание корпуса. Потом началось настоящее. Шаттл затрясло, словно гигант взял его в руки и стал трясти. За иллюминаторами вспыхнули огненные полосы — плазма, сорванная с теплозащитного покрытия.
    Итан вцепился в подлокотники кресла. Зубы стучали, несмотря на фиксаторы.
    — Это нормально? — прокричал он сквозь грохот.
    — Более или менее! — ответила Кэм, не отрывая рук от штурвала. — Атмосфера плотнее, чем ожидали!
    Турбулентность усилилась. «Кондор» подбрасывало, как лист на ветру. Потом, так же внезапно, как началось, все стихло.
    Они прорвались.
    Под ними расстилался мертвый мир.
    То, что когда-то могло быть океаном, превратилось в серую пустыню растрескавшейся земли. Высохшие русла рек змеились по поверхности, как шрамы на коже гиганта. Вдалеке возвышались горы — черные, обглоданные, словно кто-то выжег из них всю жизнь.
    — Боже мой, — прошептал Итан.
    Кэм промолчала. Она видела разрушенные миры. Но до такой степени — впервые.
    Город появился на горизонте как мираж из дурного сна. Небоскребы стояли, но походили на сломанные зубы в челюсти мертвеца. Мосты висели на половине пролета, обрываясь в пустоте. Заводские трубы торчали из земли под неестественными углами.
    — Источник сигнала в центре города, — сказала Кэм, глядя на экран навигации. — Под землей, примерно на глубине ста метров.
    Над городом небо было не таким, как должно быть. Серые тучи клубились в нем, время от времени прорезаемые странными молниями — не белыми, а зеленоватыми, будто электричество смешалось с чем-то неправильным.
    — Радиационные бури, — пояснила Кэм, заметив взгляд Итана. — Ионизированные частицы в атмосфере. Красиво и смертельно.
    Посадочную площадку пришлось искать. То, что когда-то было космопортом, представляло собой поле обугленного бетона, испещренное воронками. Некоторые взлетно-посадочные полосы расплавились и застыли волнами.
    «Кондор» сел тяжело, с металлическим скрежетом посадочных стоек о неровную поверхность.
    — Посадка завершена, — доложила Кэм. — Внешние датчики показывают радиационный фон в девяносто два раза выше нормы. Атмосфера пригодна для дыхания, но я не советую снимать скафандры.
    — Принято, — ответил голос капитана из динамиков. — Сколько времени планируете провести на поверхности?
    — Четыре часа максимум. Этого хватит для первичного исследования.
    — Хорошо. Связь каждые полчаса.
    Кэм поднялась с кресла и повернулась к Итану.
    — Готов посмотреть на первую найденную нами цивилизацию?
    Итан кивнул. В горле пересохло.

    Внешний люк «Кондора» открылся с шипением выравнивающегося давления. Итан сделал первый шаг на чужую планету.
    Под ногой хрустнуло.
    Итан наклонился, чтобы рассмотреть что это. Сквозь оплавленную поверхность угадывался силуэт — искаженное, но узнаваемое лицо, навеки вмурованное в стеклянную массу. Это был не просто расплавленный материал. Это были витрины, экраны, окна, в момент катастрофы вобравшие в себя отблески тех, кто стоял перед ними, и навсегда сохранившие их, как фотопластинки.
    — Температура воздействия была около трех тысяч градусов, — сказала Кэм, наклонившись к одному из осколков. — Ядерный огонь. Но не мгновенная вспышка. Это было... плавление. Они горели долго.
    Они медленно шли по территории космопорта. Дозиметр на поясе Итана потрескивал мерно, как метроном смерти. Ветер шелестел пеплом, поднимая серые завихрения. Песок на асфальте был не совсем песком — под ботинком хрустели микроскопические шарики оплавленного стекла и металла, целые дюны из них, оставшиеся после испарившихся зданий.
    — Смотри, — Кэм указала на сооружение справа.
    Это был ангар. Или то, что от него осталось. Металлический каркас расплавился и скрутился, как спагетти. Внутри виднелись остатки того, что могло быть космическими кораблями — оплавленные массы металла, в которых угадывались очертания крыльев и корпусов.
    — Они пытались эвакуироваться, — тихо сказал Итан, заметив, что ворота ангара были не взломаны, а аккуратно приоткрыты. Рядом валялся обугленный металлический жезл — словно кто-то из последних сил пытался вручную разблокировать механизм.
    — Похоже на то. Но не успели, — голос Кэм прозвучал сухо, но Итан уловил в нем напряжение. — Видишь рисунок на полу?
    Итан присмотрелся. Пол в ангаре был покрыт толстым слоем пепла, но под ним проступали темные, закопченные полосы, расходившиеся веером от ворот.
    — Это следы шин? Гусениц?
    — Нет, — Кэм провела ботинком по пеплу, обнажив пол. Эти полосы не от машин. Это длинные, параллельные борозды, в некоторых местах пересекавшиеся с такими же. — Это следы. Их тащили.
    — Кого?
    — Тех, кто не мог идти. Раненых. Или уже мертвых. Видишь? — она ткнула ботинком в место, где несколько борозд обрывалось у темного, почти черного пятна причудливой формы, в которой угадывались контуры нескольких тел, сплавившихся в один комок. — Они пытались спасти друг друга. До самого конца.
    Они дошли до края космопорта. Дальше начинался сам город.
    Улицы были завалены мусором — но не обычным мусором. Это были оплавленные автомобили, сплавившиеся со столбами и дорожными знаками в единую массу. Некоторые машины сохранили форму, и было видно, что их занесло — они стояли поперек дороги, словно водители в последний момент пытались развернуться.
    Итан остановился перед одним из таких автомобилей. Дверь была распахнута. Внутри, на пассажирском сиденье, сидела тень. Не просто силуэт, а детализированный отпечаток: можно было разглядеть складки на одежде, форму головы, даже прядь волос, отпечатавшуюся на подголовнике в момент испарения. Рядом на сиденье лежал небольшой предмет — обугленная металлическая коробочка. Итан, не касаясь, направил на нее луч фонаря. Крышка была приоткрыта, внутри виднелся истлевший кусок ткани и крошечная, почерневшая кость. Домашний питомец. Его попытались взять с собой.
    — Я знаю, что это, — сказала Кэм тихо. — Видела такое в музее на Земле. Хиросима. Нагасаки. Но здесь... это повсюду.
    Они двинулись дальше, по улице, которая когда-то, должно быть, была проспектом. Стеклянные фасады небоскребов потекли вниз и застыли, как гигантские свечи. В некоторых окнах на третьем, четвертом, десятом этажах застыли те же силуэты — десятки, сотни людей, смотревших в момент смерти на улицу. На них.
    — Они не бежали, — прошептал Итан. — Почему они не бежали?
    — Куда? — ответила Кэм. Ее голос звучал приглушенно, сквозь фильтр шлема. — От мегатонной вспышки не убежишь. От радиационного шторма не спрячешься. Они просто... смотрели. Ждали.  Может быть, надеялись, что это ошибка.
    Они прошли мимо странного сооружения — купола, наполовину обрушившегося. Внутри, среди оплавленных скамеек, стояли скелеты. Не тени, а именно кости, почерневшие от радиации, но сохранившие форму. Они сидели и стояли тесными группами, обнявшись. Родители прикрывали детей. В центре зала на пьедестале лежала груда таких же скелетов — меньше ростом, детских. Кто-то сложил их туда, пытаясь, видимо, защитить в последнем убежище.
    — Убежище не сработало, — констатировала Кэм, посветив на трещину в куполе, из которой сочилась черная, застывшая лава расплавленного металла. — Или его не успели закрыть.
    На каждом шагу открывались новые ужасы, но ужасы обыденные, от этого еще более страшные. Детская коляска, расплавленная вместе с тротуаром. Витрина магазина, где манекены слились со стеклом в единую скульптуру. Автобусная остановка со скамейкой, на которой остались отпечатки людей, ждавших транспорт, который так и не пришел.
    — Сколько их было? — спросил Итан.
    — Миллионы, наверное. — Кэм остановилась посреди улицы и медленно повернулась вокруг себя. — Целая цивилизация.
    — Что они сделали не так?
    — Может быть, ничего. — Кэм покачала головой. — Может быть, просто... не договорились.
    Они дошли до центра города. Здесь разрушения были еще сильнее. Небоскребы уцелели, но верхние этажи обрушились, и расплавленные окна сползли по стенам застывшими потоками. На площади стоял памятник — фигура, которая могла быть человеком, но была слишком повреждена, чтобы сказать наверняка.
    Памятник был из темного, почти черного камня. Взрывная волна снесла ему голову и руку, но оставшаяся часть была покрыта тончайшей паутиной трещин. У его подножия лежали предметы — не оплавленные, а аккуратно сложенные. Металлические пластины с выгравированными значками, свертки из истлевшей ткани, странные симметричные камни. Словно кто-то приходил сюда уже после катастрофы и оставлял дары. Или это было сделано до? Мольба к монументу, который не смог их защитить.
    — Сигнал идет отсюда, — Кэм проверила детектор, отрывая взгляд от жутковатого святилища. — Прямо под нами.
    Они нашли вход в подземелье возле разрушенного правительственного здания. Массивная дверь была не просто приоткрыта — ее сорвало с петель и отбросило вглубь лестничного пролета, оставив на стенах темный, сажистый след. Вокруг входа почва была чистой, будто ее вымели или... вылизали до блеска. Ни пыли, ни пепла. Лишь гладкий, спекшийся камень.
    — «Кондор», это «Шепот», — раздался в наушниках голос Дэна. — Как дела?
    — Исследуем источник сигнала, — ответила Кэм, заглядывая в черный провал. — Заходим в подземное сооружение.
    — Будьте осторожны. Радиационный фон там может быть выше. И... сканирую странные колебания на низких частотах. Очень слабые. Как будто... вибрация.
    — Поняла.
    Они начали спускаться по лестнице. Аварийное освещение еще работало — тусклые красные лампы создавали зловещие тени на стенах. Воздух был спертый, пахнущий пылью и чем-то еще — чем-то, что Итан не мог определить.
    — Пахнет смертью, — сказал он.
    — Да, — согласилась Кэм. — Так пахнет, когда умирает цивилизация. Но есть еще что-то... Словно озон после грозы. Или...
    Она не договорила.
    Коридор вел глубже. По стенам тянулись кабели и трубы, многие из которых были оборваны или оплавлены. Но чем дальше они продвигались, тем более странной становилась картина. Стены местами были покрыты не копотью, а блестящим, стекловидным налетом, будто их полировали огромным жаром. В некоторых местах этот налет складывался в странные, повторяющиеся узоры, напоминавшие морозные кристаллы или скелеты листьев.
    — Это что, рисунки? — спросил Итан, проводя рукой в перчатке по стене. Налет был идеально гладким.
    — Нет, — ответила Кэм, всматриваясь. — Это... следы кристаллизации. Что-то заставило материал стены плавиться и застывать волнами. Смотри, везде одинаковая структура. Как будто через все это помещение прошелся... направленный луч невероятной температуры. Но не взрывной, а... сфокусированный. Точечный.
    На полу валялись обломки — части компьютеров, мебели, личные вещи. Но они лежали не в хаотичном беспорядке. Многие были аккуратно, почти по линеечке, сдвинуты к стенам, освобождая центр коридора. Словно кто-то или что-то проводило здесь уборку. Спустя тысячелетия после смерти.
    — Смотри, — Итан поднял с пола маленький предмет. — Детская игрушка.
    Это было что-то вроде медвежонка, но сделанного из незнакомого материала. Одна сторона была обуглена, другая сохранилась почти целой. Игрушка лежала аккуратно, прямо по центру очищенного пространства на полу.
    — Они были такими же, как мы, — сказал Итан тихо.
    — Откуда ты знаешь?
    — У них были дети. Игрушки. Семьи. — Он осторожно положил медвежонка обратно на пол, точно на то же место. — Они любили.
    Кэм ничего не ответила. Она смотрела на игрушку, потом на узоры на стенах, потом вглубь коридора. Пальцы машинально скользнули к поясу, туда, где обычно висело оружие. Теперь там было пусто.
    — Идем, — сказала она тише обычного. — Осторожнее.
    Они дошли до большого зала. Это был командный центр — несколько рядов консолей, большие экраны на стенах, центральная платформа для руководителя. Все было мертво, покрыто пылью и обломками.
    Но не совсем все.
    В дальнем углу зала слабо мигала лампочка. Одна-единственная, зеленая.
    — Источник сигнала, — сказала Кэм.
    Они подошли к консоли. На экране мерцали символы — не буквы, но явно письменность. Внизу бежала строка цифр.
    — Это таймер, — сказал Итан. — Обратный отсчет.
    — До чего?
    — Не знаю. Но он идет уже... — Итан попытался разобрать цифры. — Тысячи лет, похоже.
    Кэм протянула руку к клавиатуре, но Итан остановил ее.
    — А вдруг это бомба?
    — После всего, что здесь произошло? — Кэм покачала головой. — Хуже уже не будет.
    Она нажала клавишу.
    Экран замигал, и вдруг раздался звук — не из динамиков, а откуда-то издалека, эхо в коридорах комплекса.
    Голос.
    Человеческий голос, говорящий на незнакомом языке.

    — «Шепот», это «Кондор», — быстро сказала Кэм в микрофон. — У нас активировался какой-то аудиосигнал. Записываете?
    — Записываем, — ответил Дэн. — Что происходит?
    — Мы запустили какую-то программу. Воспроизводится запись.
    Голос продолжал говорить. Мужской, усталый, но спокойный. За ним были слышны другие звуки — шум машин, далекие крики, сирены.
    — Сидни, — обратилась Кэм к ИИ, — можешь проанализировать?
    — Анализирую, — ответила женский голос. — Структура языка похожа на индоевропейскую группу. Много заимствований. Судя по интонации, это официальное обращение.
    Запись продолжалась около минуты. Потом голос стих, и началась другая запись — женская, более молодая.
    — Это другой человек, — сказала Сидни. — Предположительно, ученый. Говорит о... секундочку... о «последнем послании звездам».
    — Они знали, что умирают, — прошептал Итан.
    Записей было много. Десятки голосов, мужских и женских, старых и молодых. Все говорили спокойно, без паники, но в интонациях слышалось что-то безнадежное.
    — Это архив, — сказала Кэм. — Последние слова цивилизации.
    — Сидни, что они говорят?
    — Переводить сложно без полного словаря, но общий смысл... — пауза. — Они прощаются. Просят помнить их. Говорят о своих достижениях, о красоте своего мира, о том, что любили жизнь.
    Последняя запись была особенной. Голос — старого мужчины, глубокий и печальный.
    — Что он говорит? — спросил Итан.
    — Он... он говорит примерно следующее: «Кто бы ни нашел это послание, знайте — мы были здесь. Мы жили, мы любили, мы мечтали о звездах. Мы не сумели преодолеть себя, но, может быть, вы сумеете. Помните нас не как предупреждение, а как напоминание о том, что жизнь прекрасна, даже если она конечна».
    Тишина.
    — И еще, — добавила Сидни тихо, — в самом конце он говорит: «Помните нас».
    Итан почувствовал, что у него перехватило горло. Кэм стояла неподвижно, глядя на экран.
    — Сколько времени назад это было записано? — спросил Итан.
    — Судя по радиоактивному распаду изотопов... около пятнадцати тысяч лет назад, — ответил голос Дэна из динамика.
    — Пятнадцать тысяч лет, — повторил Итан. — Они мертвы пятнадцать тысяч лет.
    — А их послание все еще звучит, — добавила Кэм.
    Они стояли в подземном бункере мертвого мира и слушали голоса тех, кого уже не было. И каждое слово было просьбой — помните нас, помните, что мы были.
    — Они оставили это для нас, — сказал Итан. — Для тех, кто придет после.
    — Да, — согласилась Кэм. — Они верили, что кто-то придет.
    — И мы пришли.
    — Да. Пришли.
    Но это не было триумфом. Это было... чем-то другим. Печальным. Важным. Но не триумфом.
    Они вернулись на поверхность молча. Солнце садилось за горизонт, окрашивая мертвый город в кроваво-красные тона. Радиоактивные молнии по-прежнему полыхали в небе.
    — Кэм, — сказал Итан, когда они дошли до «Кондора». — Что, если это наше будущее?
    Кэм остановилась.
    — Что ты имеешь в виду?
    — Ну... они были, как мы. У них были города, семьи, космические корабли. Они дошли до звезд, раз построили этот комплекс. И все равно... — он махнул рукой на разрушенный город. — Все равно уничтожили себя.
    — Не знаю, что их погубило, — сказала Кэм. — Может быть, война. Может быть, несчастный случай.
    — А если это неизбежно? — Итан повернулся к ней. — Если каждая цивилизация, дойдя до определенного уровня, уничтожает себя? Если мы обречены повторить их путь?
    Кэм долго молчала.
    — Ты знаешь, что сказал бы Ли Вэй? — спросила она наконец.
    — Что?
    — Он сказал бы: «А может, и нет». — Кэм улыбнулась грустно. — Мы не знаем их истории. Не знаем, что пошло не так. Может быть, они были глупее нас. Может быть, мы умнее.
    — А может быть, нет, — ответил Итан.
    — Да. Может быть, нет.
    Они стояли среди развалин и смотрели на закат над мертвым миром.
    — Но знаешь, что? — сказала Кэм. — Они оставили послание. Даже умирая, они верили, что кто-то придет. Что их история не закончится с их смертью.
    — И?
    — И мы пришли. Мы их помним. Разве это не важно?
    Итан подумал.
    — Важно, — согласился он. — Но это не спасет нас от повторения их ошибок.
    — Нет, — согласилась Кэм. — Не спасет. Но даст шанс.
    — Какой шанс?
    — Шанс попробовать по-другому. — Она повернулась к шаттлу. — Идем. Нам пора возвращаться.
    Но Итан не двигался с места.
    — А если мы зря летим дальше? — спросил он тихо. — Если там, в других мирах, нас ждет то же самое? Руины и молчание?
    Кэм остановилась у трапа «Кондора».
    — Итан, ты боишься?
    — Да, — ответил он честно. — Боюсь, что мы найдем только смерть. Боюсь, что разум во вселенной обречен. Боюсь, что наш поиск — это поиск собственной могилы.
    Кэм медленно подошла к нему.
    — Знаешь, что я думаю? — сказала она. — Мы уже нашли кое-что важное.
    — Что?
    — Мы не одни. Или, по крайней мере, не были одни. Где-то во вселенной жили существа, которые думали, чувствовали, мечтали о звездах. Как мы. — Она посмотрела на мертвый город. — Да, они погибли. Но они жили.
    — Это утешение?
    — Не знаю. Но это факт. — Кэм положила руку ему на плечо. — И еще один факт: мы здесь. Мы нашли их. Мы помним их. Разве это не чудо?
    Итан посмотрел на нее, потом снова на город.
    — Может быть, — сказал он. — Но я все равно боюсь.
    — Я тоже, — призналась Кэм. — Но боязнь не повод останавливаться.
    Они поднялись в шаттл. Последнее, что увидел Итан перед закрытием люка, был силуэт разрушенного памятника на площади. Фигура, которая могла быть человеком. Или кем-то очень похожим на человека.
    — «Шепот», это «Кондор», — сказала Кэм в микрофон. — Завершили исследование. Возвращаемся.
    — Принято, — ответил голос капитана. — Что нашли?
    Кэм и Итан переглянулись.
    — Нашли тех, кто был до нас, — ответила Кэм. — И их последние слова.
    Взлет с мертвой планеты прошел тяжело. «Кондор» дрожал, преодолевая плотные слои атмосферы, насыщенной радиоактивными частицами. В иллюминаторах вспыхивали всполохи — не огонь, а свечение ионизированного воздуха.
    Итан смотрел вниз, на уходящий город. Теперь, с высоты, он выглядел почти мирно — серые кварталы, расходящиеся от центра, как лучи звезды. Можно было представить, что там когда-то жили миллионы существ, ходили по улицам, работали в офисах, воспитывали детей.
    — Как думаешь, — спросил он Кэм, — у них была музыка?
    — Что?
    — Музыка. Картины. Поэзия. — Итан не отрывал взгляда от иллюминатора. — Думаешь, они создавали красоту?
    Кэм подумала.
    — Наверное. Все разумные существа создают красоту. Это... способ понять себя.
    — Тогда мы потеряли не только их жизни. Мы потеряли их искусство. Их способ видеть мир.
    — Да, — согласилась Кэм тихо. — Потеряли.
    Планета уменьшалась под ними. Радиоактивные бури в атмосфере выглядели как зеленоватые спирали, медленно вращающиеся в сером небе. Красивые и смертельные.
    — «Кондор», это «Шепот», — раздался в наушниках голос Дэна. — Сигнал с поверхности прекратился.
    — Подтверждаю, — ответила Кэм. — Автоматические системы окончательно отключились.
    — Пятнадцать тысяч лет они передавали в космос, — сказал голос Ребекки. — И замолчали именно тогда, когда мы их услышали.
    — Словно ждали нас, — добавил Итан.
    Тишина в эфире.
    — Может быть, и ждали, — сказал наконец капитан Хейл. — Стыкуйтесь с «Шептом». Нам есть что обсудить.

    Стыковка прошла автоматически. Кэм и Итан прошли через шлюзы, сняли скафандры, прошли санитарную обработку. Процедуры, рутина, привычные действия. Но все казалось другим. Словно что-то изменилось навсегда.
    Вся команда собралась в кают-компании. Лица серьезные, задумчивые.
    — Ну, — сказал капитан, когда Кэм и Итан сели за стол. — Рассказывайте.
    Кэм говорила сухо, по-военному точно. Описывала разрушения, радиационный фон, состояние города. Итан дополнял детали — игрушки в пыли, тени на стенах автомобилей, памятник на площади.
    — Аудиозаписи мы передали Сидни для полного анализа, — закончила Кэм. — Но общий смысл ясен. Они оставили послание для тех, кто придет после.
    — «Помните нас», — тихо сказала Ребекка.
    — Да. «Помните нас».
     Молчание.
     — Так что мы нашли? — спросил Сэм. — Первую внеземную цивилизацию или первое внеземное кладбище?
    — И то, и другое, — ответил Дэн. — Они были разумными. Они достигли высокого технологического уровня. И они погибли.
    — От чего? — спросил Ли Вэй.
    — Неизвестно. Следы указывают на ядерную войну, но могло быть и несчастный случай. Катастрофа на энергетическом комплексе. Внешняя атака.
    — Или они просто... не договорились, — сказала Ребекка.
    Снова молчание.
    — Капитан, — сказал Итан, — а что, если это закономерность? Что, если все цивилизации, достигшие определенного уровня...
    — Самоуничтожаются? — закончил Хейл. — Возможно. Но у нас пока только один пример.
    — Один пример самоуничтожения и один пример цивилизации, которая еще существует, — добавила Сидни. — Нас.
    — Пока существует, — поправил Сэм мрачно.
    — Да, пока, — согласилась Сидни. — Но это важно. Мы знаем, что возможны два варианта развития. Смерть и... пока не смерть.
    Ли Вэй хмыкнул.
    — «Пока не смерть». Какая обнадеживающая формулировка.
    — А что еще мы можем сказать? — ответила Сидни. — Мы живы. Пока. И можем выбирать, что делать дальше.
    — Лететь к следующей системе? — спросил Итан. — Искать еще одно кладбище?
    — Или найти тех, кто еще жив, — сказал капитан. — Статистически, если одна цивилизация смогла возникнуть в нашей галактике, могли возникнуть и другие.
    — И некоторые из них могли выжить, — добавила Кэм.
    — А некоторые — нет, — заметил Итан.
    — Верно, — согласился Хейл. — Но единственный способ узнать — продолжать поиск.
    Он встал из-за стола.
    — Мы нашли подтверждение того, что разум во вселенной возможен. Это уже больше, чем знало человечество вчера. Завтра мы можем узнать больше.
    — А можем найти еще одни руины, — сказал Итан.
    — Да, — согласился капитан. — Можем. Но если сидеть сложа руки — тогда уж точно ничего не найдем.
    Он обвел взглядом команду.
    — Решение за вами. Мы можем вернуться на Землю с тем, что уже знаем. Или лететь дальше.
    — А ты как считаешь, капитан? — спросила Ребекка.
    Хейл подошел к большому иллюминатору и посмотрел в космос. Планета Kepler-442b медленно уменьшалась за кормой — коричневый шар с зеленоватыми спиралями бурь в атмосфере.
    — Я думаю, — сказал он медленно, — мы в долгу перед ними. Теми, кто оставил нам послание. Мы обязаны продолжать поиск. Ведь они верили, что их слова не исчезнут впустую.
    — И что тогда? — спросил Итан. — Что, если мы найдем только смерть?
    — Тогда мы будем знать правду, — ответил Хейл. — И сможем вернуться на Землю с предупреждением.
    — А если найдем жизнь?
    — Тогда мы будем не одни.
    Итан посмотрел в иллюминатор. Звезды мерцали в черноте космоса — тысячи, миллионы светящихся точек. Возле каждой могли быть планеты. На каждой планете могла быть жизнь. Или ее могила.
    — Хорошо, — сказал он. — Летим дальше.
    Остальные кивнули. Решение было принято.
    «Шепот» повернулся к звездам и ушел в варп, оставляя позади мертвый мир и его последнее послание. В памяти бортовых компьютеров остались голоса тех, кто просил только одного — чтобы их помнили.
    И их помнили.
    Через несколько недель «Шепот» войдет в следующую систему. И экипаж снова будет искать ответы на вопросы, которые, возможно, не имеют хороших ответов.
    Поиск продолжался. Потому что альтернативой былa бы тишина. А тишина, как они теперь знали, может быть обманчивой. Даже мертвые миры иногда находят способ заговорить.
     А в журнале экспедиции появилась первая запись о контакте с внеземным разумом. Не с живым разумом — с его эхом. Но эхо тоже может быть формой существования.

    Запись 1. Система Kepler-442
    Расстояние от Земли: ~1 200 св. лет.
    Время прибытия: варп + 3 недели локального перелета
    Объект: планета Kepler-442b с разрушенными мегаполисами и следами ядерных взрывов.
    Вывод предварительный: цивилизация погибла в войне.
    Комментарий Капитана Джона Хейла:
    «Руины молчат громче любых сигналов. Это не просто следы войны — это учебник по самоубийству цивилизаций».