Пасьянс Солитер глава 3

  Игорь Рабштейн забыл, что это я его пригласила в литературное объединение. Быть незаметной моя особенность. Я никогда не стремилась к наградам, поэтому и мне никто не стремился выписывать награды. Премии и почётные грамоты получают те, кто кричи во всеуслышание: «Дайте мне медаль! Дайте мне медаль!» И им дают. А я помогала людям от всей души не за награды и вот, что теперь получилось. Я единственная осталась отстранённой от тех,  кто с медалями. То есть, в вычеркнута из всех списков.
 
  Никогда не скромничайте, не стесняйтесь. Стеснительность — закрытая дверь к успеху!

   Пасьянс открылся под Рабштейна сложный. Игорь  не прост, хитрый еврей. Он пел мне дифирамбы, когда думал. Что я помогу ему подняться в литературной среде,  провожал до дома после поэтических заседаний, а когда понял, что я уже не в фаворе у главарей, в ту же секунду отвернулся и пошёл к Елисеевой Галине с теми же дифирамбами. И не просчитался. Она в то время уже успела подлизаться к Портнягину и сделала протеже рабу божьему.
  Про меня он тут же забыл и даже в интервью стал говорить, что его талант открыла Елисеева.  Невская Лидия осталась в тени.

  Разве можно такое прощать?

 Вот только пасьянс очень сложный. Весь нижний ряд бесперспективный. Слева направо: шестёрка бубны, двойка бубны, девятка крести, дама черви. Странно, красное дамское сердечко называется черви.  Фу, червяк! Хотя, сердце некоторых дам, действительно, состоит из червей, столько в них мерзости.

  Дальше по нижнему ряду: тройка черви, чёрная дама вини, восемь крести и девятка бубны.

   Что делать?  Сложно, но сдаваться Рабштейну я не буду. Беру чёрную  восьмёрку крести и кладу на красную девятку бубны.

   Принцип пасьянса Солитер в том, чтобы совмещать противоположности, то есть красное и чёрное притягиваются друг к другу.

  В жизни такое явление не приятное, а очень даже противное.

Открывшуюся десятку червей кидаю в запасник. Она мне мешает. Это в стрельбе попасть в десятку — удача, а мне сейчас десятка — помеха.
 
   Евреям всегда завидовали и их ненавидели. Если не считать религиозный аспект, то, например в средневековой Европе, евреев подозревали, что они насылали чуму на людей или так сказать ухитрялись выживать в дни эпидемии.

   Если взять олигархов, то почти каждый из них - еврей, а значит хитростью и обманом заработал свои капиталы, не думаю, что олигархов любят... Призрак Золотого тельца Соломона преследует именно еврейский народ.

  Игорь Рабштейн в моей жизни оказался именно таким, как пишут в истории о евреях.  Я ходила в литературное объединение несколько десятков лет, помогала многим поверить в себя, учили и взрослых и детей писать стихи, а в правящие ряды не выбилась. Он только что пришёл и тут же стал сопредседателем женщины, которую вначале пути презирал и называл «Бабой с рыбьей фамилией».

  Составляя сборник стихов для бойцов на украинском фронте, его стихи вошли в первую очередь, а он никогда не пойдёт защищать Россию. Он же еврей.

 Мои подросшие ученики «Поэтической мастерской» идут добровольцами на СВО и погибают, а мои стихи в этот сборник не взяли.

  Разве можно такое прощать?
 Смотрю на пасьянс. Его обязательно надо сложить, чтобы Рабштейн ответил за плевок в  мою душу.

  Десятка черви и шестёрка вини легли в запасник. Игорь очень похож на шестёрку. Подпевает тем, кому надо и плюют на тех, кто ему не напоминает ступеньку лестницы  наверх.

  К шестёрке вини кидаю шестёрку бубны. Красиво они стоят рядом. Кого они мне напоминают?  Пожалуй, Елисеева Галина — красная шестёрка, а Рабштейн — чёрная шестёрка. Их объединяет то, что они оба в запаснике.  Как они не лебезят перед Портнягиными, они сидят в запасе.
   Елисеева шестерит перед отцом Портнягиным, а Рабштейн — перед сыном Портнягина.

  Рассуждаю, что делать дальше.  Кидаю валетов на дам. Чёрный валет крести ложится на красную даму черви, а красный валет бубны — на даму на чёрную даму вини.
 
 Виновата в моей травли Чёрная дама это точно. Окунева выкинула меня  из самой главного сборника «Сызрань литературная». Она прошлась по мне по той же схеме, что и с четвёртым номером альманаха «Сызранская излучина». Она прикинулась, что не получила мои стихи в эту эпохальную супер-книгу.

   Придавил её сейчас красный валет бубны. Бубном по её голове стучит.  Закрываю их чёрной десяткой вини. Виноваты оба передо мной.

   Как заворожённая веду расклад. Надо, надо мне выиграть. Рабштейн очень обидел меня лживостью его дифирамб и хитрым  молчанием. Все её травят и я буду травить, не смотря на то, что она этого не заслуживает. Он будет на стороне сильнейших.

  Я выиграла этот раунд. Пасьянс сложился. В эту минуту удача на моей стороне. Пусть наивно, глупо, но я отомстила, не причиняя вреда оппоненту, не то, что он. Он явно сделал больно человеку, то есть мне.


Продолжение следует