Горби, или Вынужденная дегустация

     День 15 мая 1985 года в Ленинграде выдался теплым и солнечным.
     Я шагал по Невскому и, подойдя к площади Восстания, увидел толпу народу по обе стороны проспекта. Почему-то было перекрыто движение и стояло оцепление. Кто живет в Петербурге, жил или бывал в Ленинграде, хорошо знает (или помнит по фильму «Невероятные приключения итальянцев в России»), что посередине площади Восстания был когда-то круглый сквер.
В честь 40-летия Победы в Великой Отечественной войне на его месте был возведен обелиск «Городу-герою Ленинграду».
Вот там и возлагал цветы новый генеральный секретарь ЦК КПСС.

     – А в чем собственно дело? Чего дают? – шутливым тоном спросил я.
     – Горбачев приехал. Вон к обелиску пошел, – ответил через плечо, мужик лет пятидесяти.
     – Сейчас цветы положит, а потом, глядишь, и к нам подойдет, – добавила дама, стоявшая рядом.

     В те времена, когда не было публичной политики, и когда генсеки умирали, не приходя в сознание, появление относительно молодого генерального секретаря вызывало удивление. Его «выходы к народу» сначала были настоящим шоком, а потом приобрели характер символа гласности. Понятно, что люди ждали, ловили момент «поручкаться» с «самым главным».
     Я не собирался дожидаться окончания церемонии и уже пошел по пешеходному переходу к Московскому вокзалу, как вдруг увидел, что правительственная процессия возвращается. Она двигалась прямо на тот самый угол Невского и Лиговского, от которого я успел отойти всего метров на двадцать.
     «А вот это шанс!», – мелькнуло у меня в голове.
     Резко развернувшись, я устремился наперерез идущим в темных пальто и шляпах представителям власти. Меня кто-то пытался остановить, но я отмахнулся и оказался как раз в той точке, куда подошел Михаил Сергеевич. От генсека меня отделяла только крепкая спина КГБэшника. Я смотрел на перестроечного небожителя в упор. Его ставропольский говорок с выражениями, типа, надо все «углУбить», все «убЫстрить» и «нарОстить» темпы, позже породил кучу анекдотов.
     Но сейчас народ слушал и даже внимал.
     В толпе раздался чей-то женский голос, мол, чтобы понять чаяния народа надо быть поближе к нему.

     -Так куда уж ближе-то, - отшутился Горбачев, вызвав всеобщее веселье.

     Когда же речь зашла о пьянстве, все вокруг возмущенно зароптали, мол, пьют и пьют, черти! Тут генеральный секретарь еще больше оживился:

     – Должен вам сказать, что буквально на днях мы на политбюро разбирали этот вопрос, и я вам говорю, что с 17-го числа вводятся меры, скоро будут опубликованы, крутые меры по борьбе с пьянством.

    Все одобрительно загудели, поддерживая эту новость.
    Я тоже решил внести  свои «пять копеек» в копилку народного возмущения.

     – ДАВНО ПОРА! – выкрикнул я.

     Голова Горбачева повернулась в мою сторону. Вместе с ней, повернулась и телевизионная камера, отыскав меня в толпе.
Я сделал лицо типа «ну, все верно!».      
     Разговор продолжался еще минут пятнадцать и сошел на пожелания всем всего доброго, и мол, давайте все дружно работать...

     Уходя с площади, я даже не предполагал, чем обернется моя фраза, кинутая Горбачеву. К вечеру это событие практически забылось. Но в 21:00 по Первому каналу телевидения началась главная информационная программа страны «Время».
И началась она, как раз, с репортажа о приезде  М.С. Горбачева в Ленинград. Естественно, показали и его общение с народом. На пятой минуте репортажа из всех телевизоров СССР прозвучало «Давно пора!», и на экранах показалось мое умное лицо.
Мой тесть влип в диван, теща ахнула, а мне просто стало смешно.
     На экране телевизора я просуществовал около пяти-семи секунд, но этого хватило, чтобы мне позвонило несколько человек, которые забывали это сделать даже в мой день рождения. В этот вечер звонили так же родные и друзья. Из Москвы позвонила двоюродная сестра: «Ну, ты, Юрасик, даешь!». Звонила мама, брат Серега, приятель и сосед Слава, мой друг Толик из Таллинна.
     Позвонил Борис Васильевич Сапегин, наш старейший и уважаемый друг семьи, а по-совместительству – декан  факультета «Режиссура театра» в моем институте:

     – Видел, видел тебя, Юра. Я, надеюсь, ты завтра будешь в институте?
     – Да, конечно. А что?!
     – Встретимся, поговорим, – как-то туманно ответил он.

      Тогда практически все смотрели программу «Время», поэтому, придя утром в институт, я не сильно удивился разговорам однокурсников о вчерашнем. Курили, смеялись и шутили. Начались занятия. Неожиданно во время репетиции в аудиторию зашла секретарша с кафедры:

     – Студента Мясникова на кафедру к Сапегину, – объявила она.

     По дороге к кабинету ректора Борис Васильевич меня успокаивал, чтоб я не трясся от страха:

     – Ну, ректор. Он, что – не человек?

     Заходим.
     В кабинете за огромным дубовом столом сидит сам профессор Евгений Яковлевич Зазерский, а вдоль стен, как бояре при царе, – весь генералитет института культуры имени Н.К. Крупской. Человек двадцать!

     – Ну, что – этот? – бросил на меня взгляд ректор.
     – Да, – коротко ответил Сапегин.
     – Так, молодой человек, рассказывайте.
     – О чем? – честно, не понимая, что говорить, спросил я.
     – Молодец! Не испугался! Рассказывайте о НЕМ. Как ОН? Как выглядит? Что говорил? На какие вопросы отвечал?
Кстати, Боря, а что это твой студент делал на Невском, да еще в двенадцать часов дня? Почему не был в институте?
     – Он на четвертом курсе. У него был библиотечный день. Мы такое практикуем по специальности, – спокойно соврал декан.
     – А, ну ладно. Продолжайте, молодой человек. Мы вас слушаем.

     «Мы вас слушаем. Мы вас очень внимательно слушаем!» – вспомнилась мне фраза из кинофильма «Неуловимые мстители».
     Я начал рассказывать все, что помнил. Мне задавали вопросы, я отвечал, и они опять слушали. Я впервые выступал перед такой солидной публикой. Они, действительно, слушали, им было интересно. Минут через двадцать меня отпустили.

     – Хорошо держался, – похвалил на обратном пути Сапегин. – Можно «пятерку» поставить по актерскому мастерству.
     – Точно?!
     – Давай, Юра, дуй в аудиторию, – улыбнулся и подтолкнул меня в спину декан.

     Больше о моей встречи с генсеком не вспоминали. Только однокурсники интересовались, что там и как было в кабинете
у самого Зазерского.
     Ректор был у нас крутоват.

     P. S. Время перемен. Мы все тогда надеялись, что вот, наконец-то, сейчас сдвинемся с мертвой точки. Вот-вот пойдет движуха. Надо только все «углУбить» и все «убЫстрить»! Эпоха застоя закончилась.
     Тогда все надеялись на НЕГО. Сегодня уже стало понятно, что никуда и ни к чему хорошему ОН нас не привел.
Советский Союз развалил. Армию, включая ГСВГ, где я когда-то служил, развалил. На волне борьбы с пьянством, уничтожил все виноградники, тем самым, целую отрасль хозяйства страны тоже развалил. Горбачев памятен, но уважения к нему нет.
Для меня он остался – не лидером Великой страны, а просто Горби.


***
     Неожиданная встреча с М. С. Горбачевым аукнулась мне, да и честно сказать почти всем, через пять лет.
Дальнейшие события имели прямое отношение к той памятной беседе у Московского вокзала.


     Моя фраза «Давно пора!..», брошенная из толпы  и предназначенная генеральному секретарю  ЦК КПСС,  была услышана. Но неправильно понята! Или воспринята, скорее всего, так, как им хотелось…
     Бороться с пьянством как с социальным явлением в обществе и бороться с обществом во имя идеи его оздоровления посредством уничтожения виноградников и винодельческой отрасли, согласитесь, не одно и тоже. Пить в масштабах страны, чтобы ощутился результат «реформы», никто, конечно, не перестал...
 
     А тут еще накатил 1990 год, который ознаменовался развалом в стране всего и вся. В магазинах быстро пустели полки, нарастали бесхозяйственность и упадок.   
     Впервые с послевоенного времени в Ленинграде появились карточки/талоны на продовольствие и даже стиральный порошок. Жуть!
     Когда перевели на карточную систему алкоголь, купить вино или водку стало возможно только по заветным талонам, которые люди ежемесячно получали по месту прописки. В месяц на человека полагались одна бутылка водки и две бутылки вина – на все личные праздники, включая государственные. Особо не разгуляешься…
     Талоны вроде как гарантировали покупку минимального набора продуктов (крупа, макаронные изделия, сахар, мясо, яйца, даже сигареты), но его не обеспечивали, потому что даже имея талоны, отоварить их подчас было невозможно. Дефицит.
     Главным человеком в твоей жизни становился директор продовольственного магазина, а если в знакомых был еще и мясник, то тогда можно было ни о чем не беспокоиться. В то время каждый, чтобы отовариваться, крутился  как мог и как позволяли его связи.
     Это сейчас звучит дико, а тогда было естественно.
     Я сильно беспокоился, потому что у меня таких знакомцев не было.
     Мне пришлось ездить за продуктами к своему другу Анатолию в… Таллин. Да-да, не удивляйтесь! Тогда в советской еще Эстонии пустых полок замечено не было. Не потому, что они там усердно работали, не покладая рук, а потому, что у них никто ничего из республики не забирал – работали они только на себя.
     Вот туда я и ездил два раза в месяц. Затаривался по полной, на две семьи. Мясо, курица, колбаса, сосиски, сыр, масло – все по два, по три, по четыре и побольше! Не хочу задерживаться на этих челночных рейдах, тем более что ничего интересного в них не было (кроме нервотрепки).

     Итак, продуктами мы периодически были обеспечены. Гостей всегда было чем угостить. А вот с алкоголем приходилось очень туго. На талоны особо не разгуляешься, из Таллина не привезти. Граница хоть и не на замке, но перемещение спиртного контролировалось строго с двух сторон. Самогон тоже не решал проблему: не все могли его употреблять, особенно дамы.
     Выход нашелся случайно.
    
     Зайдя как-то раз к соседу, я увидел у него изобилие различных бутылок.

     – Откуда дровишки, Саня? – удивленно развел я руками.
     – Из «Нектара» – подмигнув, ответил сосед.
     – Не понял. Растолкуй. «Нектар» я знаю, но там же дегустация!
     – Сначала да! Но потом... – продолжил Сашка.

     Дегустационный зал «Нектар» был весьма примечательным заведением. Открытое в 70-е годы, оно стало легендой среди питейных мест Ленинграда. Туда многие ходили как на экскурсию. Находился «Нектар» в доме, стоявшем на углу Малодетскосельского проспекта и Батайского переулка. Там продавались настоящие вина и коньяки. Ни о какой «паленой» водке не могло быть и речи. Была и продукция из зарубежных стран.   
     Ценник в «Нектаре» был государственный, без накруток. Но и войти туда можно было лишь по билетам и по предварительной записи. В стоимость билета входили лекция и дегустация либо вин, либо коньяка. На вино – семь рублей, на коньяк – червонец. Кроме дегустационного зала, были бар, кафе и магазинчик, из которого продукт продавали только на вынос.

     – Максимум в объеме три литра  разного напитка в одни руки. Так что идешь, дегустируешь и выносишь, чего пожелаешь. Мы тут с Натальей на двоих шесть бутылок притащили. Видал! – похвастался  «добычей» Саня.
            
     Вот теперь понятно.
     Через месяц у меня –день рождения, будут гости, приедет Толик с семьей из Таллина. Надо подготовиться.
    
     Записавшись на дегустацию коньяка, я уже через два дня перешагнул порог «Нектара». Нас собралось человек двадцать, и мы спустились в подвал, в специальный зал. Длинный деревянный стол со стульями, полумрак. На столе, напротив каждого посетителя, уже стояла бутылка воды и шесть рюмок с янтарным напитком. Рядом лежал шоколад «Аленка».
     Лекторша, молодая женщина, поправив очки, начала рассказ  о напитке и тонкостях его букета:

     – В основе всех существующих классификаций коньяка лежит возраст спиртов, входящих в его состав. Возраст же спиртов определяется количеством лет, проведенных ими в бочке…

     Слушали внимательно, пили осторожно.
    
     После лекции желающих пригласили в бар – для «закрепления урока», но уже за отдельную плату. У меня были другие планы и я ринулся в волшебный магазин.   
     Изобилие бутылок и их разнообразие впечатлили меня прямо с порога.

     – Что будете брать? – спросила меня продавщица.
     – Все! – мелькнуло в голове, на словах вышло коротко и четко. – Литр водки, шампанское «Брют» и коньяк «КВ».

     Вот и первая добыча. Надо на следующей неделе опять сюда заскочить –  за второй порцией!
 
     До своего дня рождения мне удалось побывать на лекции еще трижды.
     Конечно, я сидел за столом с явно скучающим видом. Ну, сколько можно слушать, мне бы в магазинчик… Но правила были жесткие: сначала урок – гулянка потом.
     Помню удивленно-ироничные глаза лекторши, которая, начав свое очередное выступление, опять увидела меня.

     – Вот тут НЕКОТОРЫЕ… уже знают, что в основе всех существующих классификаций коньяка лежит возраст спиртов…

     Я галантно кивнул ей в ответ, давая понять, да-да я здесь и все помню.
     Ну, еще бы: запомнил это на всю оставшуюся жизнь. И еще запомнил, что коньяк славится своим букетом, поэтому его никогда не закусывают лимоном. Этот цитрус «убивает» все рецепторы, отвечающие за ощущение букета. В кино постоянно показывают этот неправильный «союз» напитка и плода. Видимо режиссеры никогда не посещали лекции о коньяке в «Нектаре», в отличие от моего постоянного повышения квалификации.

     Забирая очередную порцию «продукта», я катил домой. Запас карман не тянет. К встрече очередного года моей жизни готов!
    
     Но история с «Нектаром» имела неожиданное продолжение.
     Через неделю приехал Толик с женой и двумя детьми. Я рассказал ему о моих похождениях в питейное заведение, и он предложил свои услуги по закупке. Скоро Новый год, а тут есть лишние руки, почему бы не воспользоваться. Решено!
Завтра с утра отправляем жен по винишку, а затем сами на встречу с коньячком.
      Женщины наши вышли с дегустации раскрасневшиеся и довольные. Посадив их с покупками в такси, мы сами вошли в «Нектар».
      Было двенадцать часов дня, народу не наблюдалось. Мы простояли в зале минут пятнадцать, и только потом к нам подошел администратор.

     – Молодые люди, раз уж так вышло, что кроме вас, с утра, никто не интересуется коньяком, что я предлагаю… Вот тут, Наталья Викторовна вам быстренько все объяснит, и мы вас оставим в зале на положенные сорок минут. Не возражаете?

     Мы не возражали.
     Наталья Викторовна, а это была «моя» лекторша, естественно узнала меня, но в этот раз приветливо улыбнулась и пригласила следовать в подвал. По дороге я ей объяснил причину наших частых встреч и любезно сообщил, что я сам могу рассказать всю теорию другу. Она понимающе улыбнулась и закрыла дверь зала. Мы с Толиком остались одни.

     – Понимаешь, дружище, в основе всех существующих классификаций коньяка…
     – Давай выпьем, Юра.  С днем рождения тебя!

             
     P.S.  «Нектар» пал жертвой антиалкогольной компании Горбачева, когда под топор пустили коллекционные виноградники Крыма и Молдавии.
             Дом, в котором был когда-то «Нектар», стоит на прежнем месте, но помещение дегустационного зала по сей день никем не занято. Кто бы ни пытался в нем открыться, ничего не получалось. Алкоголь теперь в этом месте продавать запрещено законом – ввиду близости школы и детской площадки.
     Многие, кто прошел девяностые, с ностальгией вспоминают знаменитый "Нектар".
     Винный дух испарился, но легенда об этом месте осталась.