Магадан

Как пел Высоцкий:
Мой друг уехал в Магадан—
Снимите шляпу,снимите шляпу!
Уехал сам,уехал сам —
Не по этапу,не по этапу...

Хочу рассказать вам историю, услышанную от моего старшего товарища. В конце шестидесятых его мать, Анна Александровна, перебралась с детьми с кубанского тепла в «солнечный» Магадан. Работала она там и секретарём парторганизации, и «ночным директором» гостиницы «Центральная» — с восьми вечера до восьми утра.

А в городе том был ресторан — «Астра», деревянный, в виде корабля.
Местная публика звала его «козырным кабаком».
 И публика та была — мама дорогая!
Край колымский — место суровое, пропахшее болью.
Сколько через лагеря прошло людей, сколько слёз впитала эта земля — страшно представить.
Вряд ли сыщется в России другой край с таким количеством сломанных судеб.

Сделаю маленькое отступление для ясности.
 Первостроитель Магадана Иван Лукин называл центр города памятником градостроительства.
И ведь правда: в его архитектуре — вся история довоенных и послевоенных лет.

А на здании местного театра и поныне стоят четыре трёхметровые фигуры — работа скульптора Георгия Лаврова, репрессированного и сосланного на Колыму.
Старожилы шутят:
 «Кто в Магадане не пьёт? Да только эти четверо».
Устанавливали их заключённые.
А самого Лаврова за этот труд премировали буханкой хлеба, щепоткой махорки и граммами спирта...
Такие вот парадоксы.

Но возвращаюсь к рассказу.
Магадан, при всей своей удалённости, был местом, куда заезжали все — от столичных артистов первой величины до космонавтов.
 Мой молодой друг со всеми был знаком. Но больше всего его поразила встреча с боксёром Валерием Попенченко, кумиром его юности.

А ещё там было полным-полно всякого жуликоватого люда — и «воры в законе», и «фраера» помельче.
 На первых, бывало, чуть ли не спотыкались.

В ту пору мой друг встречался с официанткой Таней из того самого ресторана-шхуны.
И в один из вечеров, гуляя в компании с ней и её приятелем Бруно из Прибалтики, они столкнулись с персонажем по кличке «Лётчик».
 Фраер он был из тех, что «на катушках», — маленький, неказистый, но в форме гражданской авиации, отсюда и погоняло.

И вот наступает кульминация этой истории.
«Лётчик»отошёл в сторону, к уличному туалету, — и пропал.
 Тишину ночи внезапно разорвал дикий вопль:
 «Помогите! Тону!»

Мой друг кинулся на крик.
Картина, открывшаяся ему, была сюрреалистической: «Лётчик», провалившись в дырку, погружался в зловонную пучину с головой.
 Друг ухватился за его руку, но та выскальзывала.
 Маленький человек, барахтающийся в говне, больше не напоминал ни вора, ни лётчика — лишь воплощение животного ужаса.
Спасатель, превозмогая рвотные позывы, из последних сил пытался вытащить его.
Но вид и запах сделали своё дело — его вырвало прямо на голову несчастному.
Тот в отчаянии орал ещё громче.

Полотно, достойное Босха: страх, гротеск и абсурд в одном флаконе.

И тут на выручку пришла смекалка. Подруга Бруно, та самая официантка, принесла из раздевалки сухой носок. Надев его на руку словно перчатку, мой друг наконец смог ухватить скользкую конечность и вытянуть «лётчика» из плена.

Когда всё закончилось и «спасённый» отмылся, он, движимый ложным чувством благодарности, предложил другу «отблагодарить» его — постоять на шухере во время кражи.
Разумеется, друг с Таней просто ушли.

А позже, увидев «Лётчика» в ресторане в окружении важных блатных, он выслушал его претензии:
 «Ты чего свалил?»
На что спокойно ответил:
«А может, лучше расскажешь, откуда такое "амбре" идёт? И как это ты чуть не стал частью той истории, которую обычно смывают?»

Что было дальше — уже не столь важно. Сама эта история — готовый сюжет, ярко характеризующий тот странный, жестокий и абсурдный мир.