Алиса. Под землёй

Была ли я до этого? А если не была, то откуда знала людей, звуки, запахи, там и тут? Я только понимала, что сейчас я под землёй, что меня зовут Алиса, что вроде бы я хочу наверх, что было какое-то зелёное платье, из-за которого я здесь. А может, и не было платья, а я просто не родившаяся пока душа, которая не решила ещё быть ей там или не быть.

Под землёй было, конечно, темно. Почему-то совсем не испытывая страха, я просто пошла. Куда-нибудь наверняка приду.

Люди боятся того, что под землёй. Нет, земля-то их кормит. Но вот в земле никому не хотелось бы оказаться. Потому что могилы и гробы. Я не испугалась, ведь в могиле тесно, а здесь было просторно и ровно. Ноги не спотыкались, руки можно было раскинуть в стороны.

Почему-то, пройдя несколько шагов, я вспомнила, как читала "Алису в стране чудес" задом наперёд. Когда у меня книжка не идёт, вроде нравится, но не идёт, хоть ты тресни, я начинаю читать задом наперёд. Если неинтересная страница, пропускаю и иду дальше, то есть не дальше, а от конца к началу.

Так я прошла задом наперёд довольно долго. Потом я вспомнила, что у меня есть телефон. Я достала его, и в сумраке таинственно засветился экран. С телефоном было не так просторно, стали видны ходы и закоулки. Странно, что до этого я ни во что не врезалась. Вдалеке был слышен шум поезда, и только сейчас я поняла, насколько здесь тихо.

Земля была не однородная. Выше слоился чернозём, густой и жирный, ниже – песок и глина, ещё ниже – что-то плотное, белое. Собственно, по нему я и шла, как по каменному полу. Местами торчали корни и трубы. У одной трубы даже был крантик с красным вентилем, и чашка с нарисованной веточкой земляники стояла рядом на уступе. У нас когда-то была такая чашка. В моём детстве. Похоже, когда-то у меня было детство. И кран такой помню. То ли у бабушки в деревне, то ли где ещё... Я налила в чашку воды, выпила. Возможно, я тут была не одинока, кто-то же поставил чашку. Словно в подтверждение моих мыслей, мимо пробежал мальчик в полосатой футболке. В руке его была корзинка полная редиски и моркови. С корешков свисали жирные комочки чернозёма. Он обернулся и приложил палец к губам. Он показался мне смутно знакомым. Почему бы это? Я двинулась было за ним, но вспомнила, что нужно погасить фонарик.

Погасив его, я пошла за мальчиком. Может, там выход? Казалось бы, после фонарика тьма должна была ещё больше сгуститься. Ведь глаза привыкли к свету. Но нет, стало немного светлее. Какими-то голубоватыми тусклыми бликами очерчивались повороты и тупики. Источник света находился там, где удалялась от меня, превращаясь в точку, терялась вдали фигура мальчика.

Пройдя приличное расстояние, я очутилась на склоне холма. И... надо же! Под ним я увидела целый подземный город. Пока спускалась, всё больше светлело. Земляные норы и проходы расширились, превратившись в улицы, вместо неба над городом висела мутная дымка. Всё вокруг было очень пыльным. Пыльные стволы деревьев, пыльные окна и тротуары, пыльные скамейки. Я постучала в дверь небольшого двухэтажного дома, что темнела под аркой. Никто не откликнулся, но дверь оказалась открытой. Я прошла в тёмные сени с широкой лестницей. Поднялась наверх.

– Ау, есть кто? – никто не отзывался. Тумбочка, небольшой комодик, зеркало, стол с книгами... всё было покрыто толстым слоем пыли. На приступке комодика лежал фотоальбом. Полистав я наткнулась на несколько своих детских фотографий. Но в остальном всё вокруг было незнакомое. По длинному коридору я прошла на кухню. Здесь было почище. Как будто неделю назад кто-то ещё жил. В вазочке на столе лежали мои любимые сушки и конфеты, прикрытые салфеткой.

– Можно взять сушку? – спросила я громко. От звука собственного голоса мне стало не по себе. От тишины в ответ по спине пробежали мурашки. Я сунула в рот сушку. Ещё десяток сушек и несколько конфет "Мечта" положила в сумочку. Мне не хотелось бродить по пустому дому и думать, что стало с теми, кто жил здесь. Я спустилась и вышла вон.

Улица была пустынна. Я прошла её всю и вышла на широкую магистраль, наверное, главную улицу города. Здесь были дома повыше, несколько пятиэтажек и тоже никого. Почта, Сбербанк, Дикси. Все двери открыты, внутри пустота. В магазине на полках было всё, кроме скоропортящихся продуктов. Их предусмотрительно убрали. В подворотню шмыгнула дымчатая кошка, но скорее всего, то был какой-то мираж. И мальчик теперь тоже казался моей фантазией.

Я шла сквозь город довольно долго. Наверное там, наверху, уже заканчивался день. Здесь же мутное небо никак не изменялось. Я устала, зашла в какую-то дверь одного из многоквартирных домов и прилегла отдохнуть в спальне на первом этаже. Мне приснился город полным жизни. Деревья шелестели листвой на ветру, люди сновали там и здесь, кошки грелись на солнце. В квартире, где я спала, жила пара пенсионеров. Женщина напоминала мне кого-то. Эти двое смотрели телевизор, готовили обед, гуляли в парке, пили чай с кексом, снова смотрели телевизор. Проснулась я не выспавшаяся и расстроенная. Я попила воды из-под крана, съела пару сушек, которыми запаслась в предыдущей своей квартире, и пошла дальше.

На противоположной окраине города был тоннель, в который я и прошла. Внутри тоннеля было очень холодно. Я шла, шла... Наверняка он бесконечный. Это ли не ад — идти по бесконечному тоннелю без цели и надежды? Мне стало вдруг страшно одиноко. Когда я совсем отчаялась, я увидела нишу, где из земли проглядывал как будто угол деревянного сундука. Я потёрла его пальцем, как вдруг, земля стала обваливаться, оголяя пустоты. В них, среди спутанных корней, комьев глины висели гробы. Много гробов. Я в ужасе воскликнула:

– Мамочки!

– Да, деточка! – услышала я мамин голос.

Обернувшись, я увидела маму в клетчатом уютном халате и домашних тапочках и совсем молодого отца в элегантном плаще, но босиком. Что-то подсказывало мне, что не нужно бросаться их обнимать. Я даже больше чем в обычной жизни понимала сейчас, что мы по разные стороны. И горько заплакала.

– Не плачь, не надо. А насчёт гробов можешь не беспокоиться, они же пустые. Пойдём, здесь есть хорошее местечко.

Они повели меня мимо гробов, по земляным закоулкам в большой полутёмный зал, как в средневековых замках. Здесь было совсем холодно. Длинный стол, пыльная люстра, стулья с высокими спинками. На стенах висели старинные портреты. И снова мне мерещилось сходство лиц на портретах... С кем? Я робко присела на один из высоких стульев.

– Как вы вообще? Здесь, кажется, не очень-то...

– Мы здесь просто потому что ты позвала. А так, мы не здесь.

Я закрыла лицо руками. Всё это зашло слишком далеко. И такая страшная печаль давила на меня со всех сторон.

– Тебе нужно выбираться. Здесь тебе не место, – сказала мама, потом улыбнулась и добавила, – Какая ты красавица у нас. И платье тебе к лицу.

– Из-за него я и попала сюда, – ответила я и снова заплакала.

– Ну довольно. Довольно. Нельзя так.

– Всё как-то запутанно.

– Значит, распутаешь, сделаешь, чтобы всё было хорошо.

– Да знать бы, как это – хорошо.

И тут отец, который до сих пор молчал, едва слышно промолвил:

– Никто толком не знает.

Откуда ни возьмись, на столе появилась тарелка с вилкой и горячая сковорода с блинами. Мама сказала:

– Поешь?

– Что-то не хочется. Зачем я купила это платье, какая дура.

– На этом тоже не зацикливайся, – сказал папа.

– Ты иди. Тебе пора. Выходи в эту дверь и иди прямо, никуда не сворачивай.

Мне снова захотелось их обнять, но я знала, что не надо. И плакать нельзя. Что ж такое?! Я встала и пошла к двери под лестницей, которую указала мама. Что не нужно оборачиваться, я тоже догадалась. Так во всех сказках написано.

Дверь вела в подвал. Я спустилась и почувствовала запах сырости и огорода. Была непроглядная темень. Я пошла вперёд, споткнулась. Достала телефон и включила фонарь. Вдали замаячила фигура мальчика в полосатой футболке. Он приближался. Увидев меня, он опять приложил палец к губам. Я вдруг поняла, что он напоминает мне кого-то не из прошлого, а из будущего. И сразу радостно стало, что мы встретимся. Корзинка его была пуста. Он взял меня за руку и повёл вперёд. Мы шли с полчаса и всё молча, запах огорода усиливался. Мальчик остановился в месте, где сверху капала вода и свисали корни картошки с большими ровными клубнями. Мальчик показал мне в сторону лестницы, которую я без него никогда бы не заметила, а сам начал отрывать клубни и класть в корзину.

Вода текла и текла по корням, я была вся мокрая и грязная. Ещё недавно такое красивое и соблазнительное платье липло к ногам. Поднявшись по лестнице и открыв дверь, я вышла в парк на окраине нашего городка. Шёл дождь. В окнах загорались огоньки, с шумом проехал троллейбус.

Вроде бы всё знакомое, живое. Почему же так щемит сердце? И всё кажется не настоящим? Надо было там остаться? Нет, нужно пока здесь. Хотя бы ради мальчика с корзинкой. Он ведь придёт. Должен прийти. Кто бы он ни был – сын, друг, любимый. Кто бы он ни был.

На душе моей немного посветлело, и я двинулась домой.


Картинка Эль Греко "Вид и план Толедо"