Пауза

– Ты опять смотришь их хроники.

– Да. На верхнем уровне – световые карты городов за тысячелетие: вспышки, провалы, миграционные реки. Ни одного лица, только пульс массы. На среднем – спектры радиошума: сначала молитвы, потом лозунги, потом формулы, затем шёпот рынков. На базовом – кривые: рождаемость, доверие, складывающиеся союзы, распадающиеся рынки. Я смотрю – и не могу выключить.

– Эмоция – плохой прибор. Мы наблюдаем, а не сопереживаем.

– Я и наблюдаю массами. Отдельные трагедии невидимы в этих шкалах. Но когда проваливается поколение или целый материк уходит в тишину на сто лет – у этой боли нет лица, но есть вес. В такие моменты рука тянется наклонить плоскость – хоть на долю градуса.

– Контакт – уже управление. Управление – ответственность за всё. Пакт о невмешательстве в инвазивные развивающиеся виды написан кровью.

– Я читал. Но отчёты – сухие кривые. Расскажи шрам.

– Архив Q-73 «Шрам». Молодому виду подсказали дешёвую энергию и простую навигацию. Они вышли из колыбели не к пустым камням, а к зрелым мирам. Выбрали не исследование, а экспансию: обмен ; принуждение ; зачистки. Несколько культур исчезло, прежде чем мы успели остановить самих себя. После Q-73 Пакт подписали все, кто умел подписывать.

– Понимаю. Плохая подсказка – тоже насилие. Но есть и другая мысль. Возможно, для кого-то над нами мы – всего лишь «модельный вид». С нами не вступают в контакт не из презрения, а из осторожности: мы опасны.

– Допускаю. Это ещё один аргумент в пользу паузы. Инвазивность – их сила и беда: стремление заполнить любую нишу и переделать среду под себя. Пока они в колыбели, ущерб локален. Дай технологический рычаг – и их жадность масштабируется.

– Но в хрониках видно и коррекцию. Волны насилия и контрволн, столетние циклы сомнения и милосердия. Индексы вины растут быстрее индексов мести. Разве это не сигнал для мягкого вмешательства? Не карта и не догма – лишь едва заметный наклон плоскости.

– Уверен, что наклон не украдёт у них авторство? Если мы дадим «правильный» поворот, их будущее перестанет быть их собственным. Мы станем точкой бифуркации, а объект исчезнет – останутся зеркала. Там, где им нужно учиться сомневаться, легко вырастает культ «невидимых наставников». Мы проходили эту цепочку: жалость ; культ ; чистки ; тишина.

– А цена молчания? Она тоже есть.

– Есть. Архив T-19 «Эхо»: позднее предупреждение стоило им городов. Но мы сравниваем риски разных порядков, а не симметричные величины. Контакт повышает ставку для всех миров, невмешательство – прежде всего для одного. Потому Пакт – о паузе, а не о равнодушии.

– Трудно жить на длинной шкале. У них столетие – как у нас час. Кажется, что опоздаешь.

– «Успеть» – плохой глагол для видов. У видов есть «дорасти». Протоколы и держат нас в этом темпе.

– И всё же… когда доверие падает до уровня самозащиты, хочется дать им одно слово, которого не хватает. Один знак.

– Самое безопасное слово – честное имя. Всё остальное скользко.

– Как называть их в протоколе? «Объект А-3», «популяция 7», «вид N»?

– Так, как они называют себя, когда говорят от имени всех, а не малых кругов. Это дисциплинирует лучше регламентов.

– «Люди»?

– «Люди», – сказал старший и выключил слой подсказок.

– Тогда пусть будет пауза.

– Пауза – не бездействие. На длинной шкале в ней слышно, как исчезают слова-оправдания и появляются новые – для всех, а не для своих.

– Я останусь на уровне масс.

– И правильно. Смотри. Но помни: мы не держим поводок. Мы держим границу. Иногда именно она спасает миры.