Александрийский ковёр

Глава I. Ученица Царства

Воздух в библиотеке Александрии был густым и сладким, пах старым папирусом, кедровым деревом от переплетов и пылью, которую не смела тронуть рука раба. Здесь, в полумраке между стеллажами, юная Клеопатра находила своё настоящее царство. Её пальцы скользили по свиткам с трудами Геродота, Аристотеля, по медицинским трактатам и звездным картам.

Однажды её наставник, философ Филипп, спросил её, глядя на разложенную карту звёздного неба: —Царица, вы ищете свою судьбу в движении светил? Клеопатра подняла глаза от свитка.— Я ищу не судьбу, Филипп. Я ищу закономерности. Судьба — это оправдание для тех, кто не желает рассчитывать свои ходы. Власть — та же наука. Нужно лишь знать формулы.

Эти формулы она постигала, наблюдая за отцом, Птолемеем XII. Она видела, как он, могучий фараон, трепетал перед посланниками Рима. После одной из таких унизительных аудиенций она осмелилась спросить: —Отец, почему мы должны уступать им? Наше царство древнее их республики. Птолемей устало опустился на трон.— Сила, дочь, не в древности. Она в стали легионов. Мы правим, пока Рим позволяет нам править. Запомни это.

Когда он умер, оставив ей шатающийся трон, она запомнила его урок. Но она добавила к нему свой: чтобы выжить, нужно быть умнее. Её обвенчали с десятилетним братом, Птолемеем XIII. На церемонии евнух Потин, один из регентов, с сладковатой улыбкой произнёс: —Теперь ваше величество обретёт покой под защитой своего брата-супруга. Клеопатра холодно посмотрела на него.— Я привыкла полагаться на собственную мудрость, Потин. И советую другим делать то же.

Она изучала донесения шпионов, узнавала слабости каждого. Когда советники окончательно оттеснили её, вынудив бежать в Сирию, она не отчаялась. Собирая наёмников, она говорила своему верному командиру: —Они думают, что я играю в войну. Но я просто расчищаю поле для главной битвы. И она начнётся не с мечами, а с словами.

Глава II. Игра Равных

Когда слуга Аполлодор развернул ковёр в покоях Цезаря, и Клеопатра встала перед римским диктатором, в воздухе повисла тишина. Цезарь был поражён, но не гневом, а дерзостью этого появления.

— Ты рискуешь жизнью, царица, — наконец произнёс он, без улыбки. — Мои солдаты могли пронзить этот ковёр насквозь. —Жизнь без риска — не жизнь, диктатор, — парировала Клеопатра, с достоинством отряхивая складки одежды. — А трон, за который не борются, — просто позолоченное кресло.

Они говорили всю ночь. Она не просила, она говорила на его языке. —Египет богат, но слаб. Рим силён, но ему вечно не хватает денег. Мой отец был вам должен. Я предлагаю не просто вернуть долг. Я предлагаю союз. Стабильный Египет — это житница и опора Рима на Востоке. Я могу дать вам это. А что можете дать вы мне? Цезарь с интересом смотрел на неё.— И что же ты хочешь? —Законную власть. Признание. И безопасность моего сына.

Их связь углублялась. Однажды ночью на террасе дворца, глядя на огни Александрии, Цезарь сказал: —В Риме женщины учатся молчать. Ты же, кажется, учишься говорить так, чтобы тебя слушали цари. —Я говорю так, чтобы меня слышал человек, — поправила она его. — А цари… они часто бывают глухи.

Поездка в Рим была триумфом и ловушкой. Накануне Ид марта она, встревоженная, спросила Цезаря: —Ты уверен, что тебе стоит идти в сенат? Мне не нравятся эти слухи. Он рассмеялся.— Бояться заговорщиков? Это значит жить в вечном страхе. А я предпочитаю жить как Цезарь. Его гибель стала для неё крахом расчётов.Приняв решение бежать, она отдала приказ слугам сухо и четко: —Собираем всё ценное. Мы возвращаемся в Александрию. Рим больше не наш союзник. Теперь это враг.

Глава III. Пир и Плата

Встреча в Тарсе стала спектаклем, режиссёром которого была она. Когда Антоний, ошеломлённый её появлением, пригласил её на пир, он попытался взять инициативу. —Говорят, ты очень умна для женщины, — произнёс он, поднимая кубок. —А говорят, ты очень пьян для полководца, — парировала Клеопатра с лёгкой улыбкой. — Но давай проверим, что из этого правда. Расскажи мне о своих кампаниях в Парфии. Говорят, там есть чему поучиться.

Он был покорён. Их жизнь стала чередой пиров. На одной из знаменитых рыбалок Антоний, желая поразить её, приказал рабам насаживать на его крючок рыбу. —Удивительный улов, — смеялась Клеопатра. — Римский полководец ловит рыбу, которая сама плывёт в его сети! На следующий день она сама пришла с удочкой. Когда Антоний вытащил свою первую рыбину, он ахнул: на крючке висела вяленая селёдка из Понта. —Это что за шутка? — воскликнул он. —Урок, мой дорогой, — ответила Клеопатра, и все вокруг смеялись. — Некоторые дары бывают слишком очевидными.

Но за весельем скрывалась суровая реальность. После поражения при Акции, на корабле, летящем в Александрию, Антоний мрачно сказал: —Ты бежала. Они назовут это предательством. —Я спасла то, без чего нам не выжить, — твёрдо ответила она. — Флот и казну. Мы проиграли битву, но не войну. Теперь нужно думать.

Октавиан был у ворот. Антоний мёртв. К ней пришёл посланник Октавиана, Прокулей. Он говорил вежливо, но железо сквозило в каждом слове. —Божественный Август гарантирует тебе жизнь, царица. Он желает показать Риму твою милость во время своего триумфа. Клеопатра смотрела на него с холодным спокойствием.— Передай своему господину, — сказала она, — что Клеопатра предпочитает сама решать, какую милость себе оказать.

Когда двери усыпальницы закрылись, она повернулась к своим служанкам, Хармионе и Ираде. —Всё кончено? — тихо спросила Хармиона. —Нет, — так же тихо ответила Клеопатра. — Сейчас начнётся легенда.

Она надела царские одежды, взяла в руки аспида. Боль от укуса была острой, но короткой. Последнее, что она услышала, был испуганный возглас стражи за дверью, и тихий, исполненный достоинства голос Хармионы: —Вот так и подобает дочери фараонов.