Звёзды

        Короткий осенний день давно закончился. Отгорел блёклый закат, небо затянуло тучами – ни луны, ни звёзд, самая ночная глухотень.
 
        Кряжистое, мокрое корневище забирало всю силу у костра, который, то разгораясь под набегающим от реки ветерком, то притухая и исходя шипением и дымом, тепла давал мало.
 
        Под навесом хорошо обустроенного рыбацкого стана у лесной речушки-невелички коротали ночь два человека.  В старой вытертой, порыжевшей от времени, суконной куртке из перешитой шинели, рабочих штанах, из грубой похожей на брезент материи, потерявших форму и изначальный цвет, стоптанных кирзовых сапогах сидел молча дед, о чём-то задумавшись, сдвинув на брови странного вида суконную не то кепку, не то шапку. И мальчик лет восьми в ярко-оранжевой курточке, джинсах и тёплых сапожках. К навесу были прислонены две удочки: старая бамбуковая, каких сейчас уже и не встретишь, и поменьше – пластиковая, с блестящей новой катушкой.

        Мальчик сидел на лежаке, привалившись к деду - дед Егор и внук Егорка.
         
            - Деда! – позвал мальчик.
            - Што, Егорка?
            - А ты молодым был?
            - А то как же, конешно был – усмехнулся в усы дед…
Егорка вспомнил вопрос, который давно хотел задать деду, да никак не получалось.
            - Деда, а расскажи про Мальчиша!
            - А што сказать-то, Егорка?  Ты же недавно про Мальчиша-Кибальчиша кино смотрел.
            - А потом что было? Ты же – мама говорила – знал Мальчиша?
Дед тяжело вздохнул, разбередил вопрос в памяти старую незаживающую болячку…
            - А потом, Егорка, землю пахали, хлеб растили, заводы строили… Много строили, по всей стране. Дома, школы, детские сады… В космос полетели и всё вроде в лад шло… И потом тоже ладно всё было, но как-то уже не так… А потом и разлад наступил, это наверное потому, что не было больше такого как Мальчиш-Кибальчиш. Не стало его – помнишь ведь, Егорка: «летят самолёты – привет Мальчишу»
 
        Егорка кивнул и немного подумав, спросил:
             - А военная тайна, она была?
             - Тайна-то… - задумчиво произнес дед Егор, – была. Хотя какая это тайна – вздохнул тяжело – все её знали. Справедливость это. Справедливость – и услышав это слово, люди выпрямляли покорно согнутые спины… Справедливость – и в потухших глазах загорался огонёк надежды… Справедливость – и появилась страна, о которой давно говорили в сказках, о которой люди веками мечтали…
          Справедливость… Егорка сжал кулачки – хоть ещё и мал, но уже узнал, что такое несправедливость – когда мама приходит с работы грустная-грустная и всё у неё из рук валится… Да и в школе…
 
          А дед продолжал свой рассказ:
              - Стало быть не нашлось больше между нас такого, как Мальчиш, понемногу всяк стал тянуть в свою сторону и пошли мы вразброд… А тут и Плохиш появился, разодетый франтом, рожа довольная, тьфу…рыжий… И говорит:  «Это у вас потому разброд, что вы не понимаете, как надо. А надо поделить все заводы, фабрики, шахты и землю, чтобы у каждого было что-то своё.» Нашлись те, кто ему поверил, и много таких оказалось…
              - И поровну поделили? – спросил с интересом Егорка.
              - Да делили-то вроде и поровну, но оказалось, что и заводы, и вся земля, и пароходы – да почти всё – принадлежат теперь Плохишу и его приятелям. – нехотя отозвался дед, подумавши про себя:  «мал ещё пацан, для таких разговоров, не поймёт…» А вслух добавил – А Плохишу и того мало, говорит: «Не понимаете вы ничего. Надо  машины, станки, самолеты – всё из-за границы покупать, наше-то хуже, а потому и делать вовсе не надо.»
 
              - Ну а как сами-то делать перестали – дед вдруг выпрямился, вперив взгляд вдаль, будто увидел чего в ночной тьме – совсем худо стало. Да и с чего ладу-то быть? Работать мальчиши разучились… Да и какие уже мы мальчиши – буржуинами купи-продай стали…

          Егорка уснул, прижавшись щекой к пахнущей дымом, хлебом и ещё чем-то непонятным дедовой куртке. Ему снилось, что стоит он среди широкого поля, а мимо скачут всадники в шинелях как у солдата, который за помощью приходил в фильме про Мальчиша-Кибальчиша. А на головах у них островерхие шапки, на дедову похожие только со звездами – большая синяя и внутри маленькая, красная. Лошадиный храп, топот копыт, пыль…

           И вдруг – дед Егор, только и не дед, а молодой парень на коне - в руке шашка хищно отсвёркивает холодным стальным  блеском… Вздыбил коня перед мальчонкой, останавливая безудержный намёт. Егорка вскинулся:
                - Де-да – робко выдохнул он,  – вроде дед и глаза его только молодой, усы черные и усмешка его же…
                - Ты чего, паря, тут делаешь? Стопчут ведь! – голос молодой, звонкий…
                - Деда… Егор… – тихо повторил Егорка…
                - Деда? – Недоумённо спросил Егор, глядя в широко распахнутые детские глаза, и что-то в душе Егора дрогнуло…
                - Да… А я – Егорка… - разве что не прошептал Егорка. Но Егор услышал… Разобрал...
 
        Сильные руки оторвали Егорку от земли и вознесли на лошадь.

                - Егор! – донеслось сбоку – это кто?!
                - Внук!
                - Внуук? – удивился скачущий мимо белобрысый, с короткими пшеничными усами паренёк…
                - Егооор! – донеслось с другого бока – Не зевай! Отстанешь!
        Разгорячённый конь, почуяв свободу, пошёл шагом, а потом, увлекаемый общим движением,  – рысью. Егорка, поначалу оробевший, пришел в себя. Рядом был дед, ну и что, что молодой – вон какая сильная рука его держит. Разрозненные, начавшиеся издалека крики вдруг слились в один мощный, как нахлынувшая волна,  клич – Даёшь!
 
                - Егорка – позвал Егор –  вооон впереди, рядом со знаменосцем видишь всадника? Это наш командир -Кибальчиш.
         Егорка посмотрел туда, куда указывал Егор, на полыхающий на ветру красный флаг и вдруг скачущий впереди всадник обернулся. Егорка увидел его напряжённое лицо, отчаянный взгляд… и их взгляды встретились – Егорки и того, впереди…

          На востоке, у бирюзеющего неба появилась оранжевая полоска. Ночь подошла к концу. Ветер согнал тучи прочь и стали видны звёзды. Старая коряга перегорела и отгарки ухнули в костёр, взметнув ворох ярких искр, поднявшихся в тёмно-синюю высь и смешавшихся со звёздами… Начинался новый день.