Картошечки бы жареной с салом! Или с грибами? 2

 

Во Франции на этом деле поднаторел аптекарь и агроном Антуан-Огюстен Пармантье. Во время Семилетней войны он попал в прусский плен, где   кормили почти исключительно картошкой. К своему удивлению, он не только выжил, но, и чувствуя себя прекрасно, набрал массу.
Вернувшись на родину, Пармантье развернул грандиозную PR-кампанию. Он устраивал званые обеды для элиты, где все блюда готовились из картофеля.
 Великие учёные Бенджамин Франклин и Антуан Лавуазье были в восторге!   
 Самый известный  трюк Пармантье, который будет с неизменным успехом в дальнейшем применяться по всей Европе,  включая Россию при Екатерине Великой, это «королевская грядка».
 Пармантье добился от короля Людовика XVI выделения участка земли под Парижем, засадил его картофелем и… выставил вокруг вооруженную охрану. Днём солдаты зорко стерегли поле, а на ночь уходили.
Тяга к халяве неискоренима и  расчёт аптекаря оказался верным. Крестьяне решили, что раз что-то так сильно охраняют, значит, оно невероятно ценно. Ночью они пробирались на поле и воровали «драгоценные» клубни, чтобы посадить у себя. Хитрость сработала.
Пармантье даже убедил королеву Марию-Антуанетту вплести цветки картофеля в свою прическу, сделав их модным аксессуаром.



В Пруссии действовали более прямолинейно. Король Фридрих Великий, устав от упрямства своих подданных, в 1756 году издал знаменитый   указ о картофеле, в приказном порядке заставляя крестьян сажать «земляные яблоки». 
 Фридрих тоже использовал метод «обратной психологии», приказывая охранять собственные картофельные поля, провоцируя кражи. Он понял простую истину: голодный народ — это бунтующий народ, а сытый и занятый на своём огороде крестьянин является опорой трона.


В России история картофеля началась с Петра Первого.  Но люди радоваться новинке  не спешили. На Руси веками ели репу и щи хлебали(да не лаптем, ложки деревянные были), а тут им подсовывают какой-то мутный корень из безбожной Европы. Первое знакомство вышло, мягко говоря, неудачным.
Главная проблема заключалась в отсутствии инструкции по применению. Крестьяне, получив диковинное растение, поступали с ним по подобию с известными им культурами. Раз есть зелёная ботва и симпатичные ягодки, значит, их и надо есть. И ели. А потом познавали все прелести желудочных колик и прочих недомоганий, проклиная царя-антихриста с его дьявольскими дарами.
 Хорошо тогда было все непонятки на Чёрта списывать. В наше время всё сложнее: и инопланетян приходится приплетать, и рептилоидов за уши притягивать. Но ничего, справляется народ с непрерывным обновлением картины мироздания!


  Все паслёновые, к которым относится и картофель, содержат в своих зелёных частях соланин — натуральный яд, вызывающий тошноту, головную боль и прочие неприятности. Про то, что самое ценное прячется под землёй, никто не объяснил. В итоге за картошкой прочно закрепилась репутация отравы. По деревням поползли слухи, один страшнее другого. Говорили, что от картошки рождаются черти, что она высасывает из земли соки, а из человека  душу.
Масла в огонь подливала и игра слов. Ушлые старообрядцы, главные оппозиционеры петровских реформ, быстро смекнули, что немецкое название «Kartoffel» созвучно с «Kraft Teufel», что можно вольно перевести как «дьявольская сила». Этого было достаточно. Народ, и без того напуганный брадобритием и немецким платьем, окончательно уверился, что царь пытается накормить их бесовским плодом. Попытка внедрить картошку с треском провалилась. Мешок клубней, привезённый Петром, так и остался экзотикой для огородов самых смелых аристократов и аптекарских садов. Простой люд от «чёртова яблока» шарахался, как от чумы, предпочитая старую, добрую, понятную репу. Первая маркетинговая кампания картофеля в России обернулась полным фиаско.

Но вода камень точит. Усилия пропагандистов и давление властей, помноженные на отчаянный голод, в конце концов сделали свое дело. К началу XIX века картофель стал основой рациона бедняков по всей Европе, неумолимо распространяясь и по России.  И это имело колоссальные последствия.
  Главное преимущество картофеля — его невероятная  продуктивность. Клубни  совершенно не сбалансированы по белку, но «пустых калорий» дают намного больше, чем кукуруза и в разы  больше пшеницы, ржи, ячменя, овса. В это же время в севообороты стали массово вводить клевер, и общая продуктивность угодий удвоилась.
Это был настоящий прорыв в борьбе с голодом. Дети стали реже умирать, продолжительность жизни увеличилась. Население Европы, которое веками колебалось на одном уровне, между 1750 и 1850 годами   удвоилось. 


  Сельское хозяйство    больше не требовало такого количества рабочих рук и   массы бывших крестьян устремились в города в поисках работы. Они  и стали  дешёвой рабочей силой, которая заполнила фабрики и заводы Англии, Германии, Франции. Без картофеля, который мог прокормить эту новую армию пролетариата, Промышленная революция    пошла бы совсем  другим путём. Дешёвый, сытный и легкий в приготовлении клубнеплод стал идеальной едой для рабочего класса.
  Классические блюда  европейской кухни —французский гратен, немецкий картофельный салат, британская «рыба с картошкой» (fish and chips), ирландское рагу —   появились именно в тот период. Картошка   перестала быть едой отчаяния и превратилась в продукт повседневности.


  Картошка спасла всех от голода и дала толчок развитию. Но история никогда не бывает  однозначной.   Ирландия стала страной, где картофельная зависимость достигла своего апогея. Беднейшие крестьяне питались практически одной картошкой, так как вся остальная земля использовалась под производство зерна для принудительного вывоза  в Англию.
Проблема усугублялась монокультурой — повсеместно выращивался один-единственный, самый  урожайный  сорт картофеля «Лампер».
В 1845 году из Америки в Европу был занесен грибковый патоген Phytophthora infestans (фитофтороз). Для генетически однородных посадок ирландского картофеля он оказался смертельным. Урожай сгнил на корню по всей стране. Начался чудовищный голод. За несколько лет население Ирландии сократилось почти на четверть: более миллиона человек умерли от голода и болезней, еще полтора миллиона эмигрировали, в основном в США.
Эта трагедия — жуткое напоминание о том, что любая система, основанная на тотальной зависимости от одного ресурса, чрезвычайно уязвима.
 Картофель был спасением, но он же стал и проклятием.


Вручать картофелю все лавры за успехи   Промышленной революцию и демографического роста  было бы   упрощением, то есть попаданием в ту самую ловушку ложной корреляции.
В эти же годы  шли научные открытия, развивались медицина, улучшалась гигиена, менялись политические и экономические структуры. Картофель стал не причиной, а мощнейшим катализатором, который позволил всем этим процессам развиваться с невиданной скоростью. Он был необходимым, но не единственным условием.   


  Как мы помним, первая попытка внедрить картофель в России провалилась и   путь этого продукта  на русские поля и   столы оказался непростым. 
До середины XVIII века картофель оставался диковинкой. Его пробовали лишь единицы, в основном иностранцы, живущие при дворе, да представители высших сословий. Он считался чем-то вроде экзотического лакомства, но не более того.
 При императрице Анне Ивановне на банкете у фаворита Бирона картофель уже появлялся как вкусное  и не слишком редкое блюдо.
Тем не менее, научное сообщество заметило потенциал культуры довольно рано. В 1758 году Петербургская академия наук опубликовала первую в России статью о возделывании картофеля под названием «О разведении земляных яблок». Эта публикация стала важным шагом на пути признания картофеля как полноценной сельскохозяйственной культуры. 


Реальные усилия по массовому внедрению картофеля начались при Екатерине II.
 В 1765 году Сенат издал специальное Наставление «о разведении земляных яблок». Документ содержал конкретные указания по посадке, уходу и использованию урожая. Копии разослали по всем губерниям вместе с посадочным материалом.
Россия вписалась в общемировую тенденцию: картофель активно внедряли в   Саксонии (1717), Шотландии (1728), Пруссии (1738) и Франции (1783). По сравнению с рожью и пшеницей, картофель казался почти идеальной культурой. Он   рос на самых  бедных почвах, не требовал сложных условий и давал хороший урожай даже в трудные годы.



Но   крестьяне, основная масса населения, не спешили принимать картофель всей душой.  И государство точно так же, как сто лет спустя при проведении массовой коллективизации, надавило на административный рычаг. На губернском уровне принимались решения, обязывающие каждую семью   заниматься выращиванием картофеля. За невыполнение этого требования виновных могли сослать в другие регионы.   Ежегодно губернаторы должны были отчитываться в Петербург о том, как у них идут дела с картофелем.   
Но эти меры вызвали волну протестов. Противники картофеля видели в нём угрозу традиционному образу жизни. Среди самых ярых критиков оказалась княгиня Авдотья Голицына, которая с пеной у рта доказывала, что картошка «посягает на русскую национальность», портит желудки и «благочестивые нравы наших искони и богохранимых хлебо- и кашеедов». Её выступления вызывали насмешки в обществе, но она не сдавалась.


 Как  мы видим, под «исконно-посконную» тему, можно пропихнуть любую «дичь».
 Когда в лихие девяностые народ споили полностью, «ревнители старины», вроде «Особенности национальной охоты» и «Особенности национальной рыбалки» на голубом глазу навязывали мысль,  что тот, кто не может залпом выпить бочку –  и ничуть не меньше!!! – водки, не имеет права называться русским.
За эту треть века   Россию «изгнали с пьедестала», те же Литва, Чехия, Молдавия, потом наша страна «с позором вывалилась» из  десятки, а теперь уже и на тридцатом месте не задержалась  по  потреблению алкоголя на душу населения.
 Тут или пить или в фитнес клуб ходить(ничего, что я рифмой?). И как-то незаметно слоган «пьяная рашка» был вытеснен старым-добрым императивом «Святая Русь» в категории мироощущения «Сегодня Бог возлюбил Россию» и «Запомните, ракет хватит на всех»!
Русская национальная забава посыпание головы пеплом в довесок к самобичеванию и самоуничижению всё больше замещается ментальной установкой «всех порвём,  как Тузик тряпку»!
Так что насчёт старины, традиций, скреп и корней надо всегда ухо держать остро!
Вон «наше всё» валенки, гармошка и пельмени являются продуктами культурного заимствования, впрочем, как и водка. Так что долой ретроградство и вперёд под слоган «и своего не отдадим, и чужого не упустим»!
Но об этом в следующей главе…