Оперетта в тапке

 Патриаршие пруды в Москве – место особенное, почти мистическое. Сквозь века они сохранили свою загадочную ауру, превращаясь в источник вдохновения для многих поколений художников, литераторов и музыкантов. И всегда это место притягивало к себе толпы людей. Так уж повелось.

 Изначально здесь были окрестности Москвы. Представляли они собой заболоченные луга, на которых местные жители пасли коз. Так и называли здешние угодья – «козье болото». Но, шерсть и молоко с этих козочек поставлялись к царскому двору. Поэтому царь никогда о козьем болоте не забывал.

 И вот как-то раз решил он подарить Патриарху Московскому эти самые земли. Патриарх, недолго думая, приказал болота осушить. И разбить на этом месте три пруда. В прудах рыбу разводить стали. Да и к царскому двору поставляли.
 
 После войны 1812 года пруд оставили только один. Два других закопали. Он и по сей день существует. А москвичи и гости столицы по-прежнему любят гулять в этих местах. Этот пруд стал свидетелем множества исторических событий. Он вдохновлял многие великие умы. Это место окутано тайнами и легендами, оно как будто живёт своей собственной жизнью.

 Когда-то в одном из домов, выходящих фасадом на пруд, жил друг Михаила Афанасьевича Булгакова. Они тоже любили здесь прогуливаться. И, находясь в этом месте, пропитываясь воздухом Патриарших прудов, Булгаков задумал свой роман «Мастер и Маргарита». Здесь разворачиваются события первой главы. Сюда приходили и Гоголь, снимавший жильё неподалёку, и Пушкин, и Чехов, и… Да, много писателей и поэтов любили этот уголок Москвы. Впрочем, творцы других профессий тоже не обходили его стороной.
 
 Я – не исключение. Иногда люблю здесь прогуляться. Сегодня район Патриарших прудов один из самых дорогих и престижных московских районов. Тут стоят многоэтажные, многоквартирные дома. В них живут люди. Люди разные. Кто-то купил себе здесь квартиру, кому-то она досталась по наследству. А те, кто живут в других местах, приезжают просто погулять.

 Надо предполагать, что многие местные жители – люди не простые. Но всех объединяет одно чувство – любовь к этому месту, в котором так легко дышится. Прогуливаясь по берегу пруда, невольно задумываешься о тех, кто ходил здесь раньше, о писателях, поэтах, художниках, оставивших след в русской культуре. Это место хранит память о них в мемориальных досках на стенах домов и старинных фонарях, расположившихся вдоль берега. И каждый раз, возвращаясь сюда, понимаешь, почему оно стало таким важным символом Москвы.

 Однако, как бы там не было, все они люди. И всем им требуется отдых. Одни из них кушают мясо, а другие предпочитают картошку. Все ходят в магазины. Они радуются разным вещам. Все работают, устают на работе. Поэтому хотят, ополоснувшись под душем, расслабиться и забыть всю тяжесть прошедшего дня. Вот так из года в год здесь пересекаются богемность и простой домашний быт.

 - Ой, что это?! – я остановилась как-то раз, прогуливаясь вдоль пруда. Попалась мне на глаза тогда странная конструкция. Смотрела я на неё и глазам своим не верила. Своим внешним видом конструкция сильно напоминала тапку. Тапка пушистая от покрывавшей её зелени, гордо и уверенно держалась прямо на воде. Пруд, переживший столько великих исторических событий, помнящий патриархов и гениев, теперь видит это…

 - М, да-а-а – обескураженно подумала я – это же кому пришло в голову тапку в воду опустить? Интересно, что они имели ввиду? Зелёный газон удивительно напоминал мех, который довольно часто встречается на домашних тапочках.
Пробравшись сквозь толпы гуляющих между деревьев, я с любопытством подошла поближе к входу и прочитала вывеску: «Театральный Бульвар».

 - Какой абсурд – подумала я – тапки – это же для домашнего использования, а театр – это выход в свет. Вроде бы взаимоисключающие вещи. Но, тапка уж больно хороша! Красива, хоть и неуместна! Говорят, здесь оперетту будут давать.
Я уже была дома, а мысль о том, «почему же всё-таки тапка», меня так и не прокидала. Тогда я подумала, вот было бы хорошо там афишу повесить: «Вечер оперетты. Дресс-код: домашние тапочки (по желанию)».

 Там мало посадочных мест. Возможно, это намёк на домашний театр. А может быть это просто провал архитектора? Да, скорее всего так. Но, неужели ландшафтный дизайнер не отрисовал сначала всё на бумаге или компьютере? Как же они тогда собрали то, что было задумано? Нет. Как ни крути, а получается знали они, что тапку строят. Сознательно этот объект создали именно таким. Иначе просто не объяснить.

 Мне и до сих пор не даёт покоя такая странная конструкция. Гримёрки для артистов расположены в мыске тапки. Выход только через одно единственное место – то, где у тапок пятки бывают. А по центру – зрительные ряды. Их каждый раз убирают на ночь, и потом перед спектаклем опять расставляют. Сцена же организована прямо в том месте, где должна быть дырка для всовывания ноги в мысок.

 Наверное, для того, чтобы газон, устроенный на крыше этой конструкции, не проседал, его укрепили. Получилась вполне себе окантовка тапки. Пропорции тапки тоже соблюдены.

 Возможно, конечно, что организаторы и сами не заметили, что у них получилось. А когда спохватились, было уже поздно. Мероприятия вовсю шли. И возможности исправить оплошность не осталось.

 А может быть – это постмодернистский манифест, гласящий: «Искусство должно быть уютным, как старые тапки!».
 
 - И опять эти артисты тут как тут! Да что ж они везде лезут?! Лучше б власти дорогу возле подъезда наконец-то сделали, чем эти представления устраивать!» — раздражённо буркнула женщина, поджав губы. И всплеснула руками. Заносчиво мотнула головой, скрылась в глубине квартиры.

 - Сейчас я им в телеграмм-канал напишу – шумно отреагировала её соседка со своего балкона – ВОЗМУТИТЕЛЬНО!

 По улице проходили мальчик с мамой
 - Мама — это тапки для великана? – спросил мальчик, облизывая эскимо.
 - Не знаю – ответила мама, погруженная в свои мысли.
 - А у него что, только одна нога?
 - Почему? – удивилась мама, наконец посмотрев на сына.
 - Потому что тапка одна только – пояснил мальчик, видимо привыкший, что мама его слушает в пол-уха. И показал пальцем в сторону объекта.
 - Да, действительно, нелепица какая – вздохнула мама, уводя малыша куда-то дальше.

 Наступил вечер и Театральный Бульвар открыл свои двери для всех желающих. Зрители уже давно собрались возле тапки, ожидая момента, когда их начнут впускать.
 
 - Кто последний? – спрашивали недавно подошедшие.
 - А сколько времени Вы стояли?
 - Кто знает, когда начнут пускать?
 - За полчаса обычно начинают. – Очередь оживилась, почувствовав, что сейчас нужно будет места занимать.

 А волонтёры расставляли стулья, доставали воду, которая раздавалась на входе, выкладывали дождевики. Артисты же готовились внутри тапки.

 Здесь собирались разные артисты с совершенно непохожими программами. Иногда устраивалось по нескольку выступлений. Сегодня на сцене должна была звучать оперетта. Выступали ведущие солисты Московского Театра Оперетты. Они распевались, проверяли звучание микрофонов.

 И вот, наконец, зрителей стали впускать. На входе тщательно проверили сумки, выдали всем по бутылке воды. Зрители заняли удобные места. Но, мест было мало, так как акватория пруда не дала возможности построить полноценное пространство. Рядом со сценой помещалось всего 80 стульев, на которые и уселись самые проворные зрители. Остальным пришлось стоять или располагаться на газоне. Да, площадка получилась тесноватая. Но, артисты так здорово выступали, так искренне и проникновенно пели, что все аплодировали, старались громче других хлопать в ладоши, как будто это не тапка, а сцена Большого театра.

 В это время в соседнем доме кто-то занимался обычными домашними делами. Сверлили стену. Наверное, картину повесить хотели. Обычно в такие моменты соседи выражали друг другу недовольство и сочувствие. Но, сегодня ария баритона с лёгкостью перекрыла звук перфоратора. А голоса соседей тем более утонули в этой музыке. Поэтому никто не услышал, как Зоя Романовна ругалась на Игоря с третьего этажа за эту дрель. Да и сама Зоя Романовна не услышала. Децибелы зашкаливали.

 Зрители, сидевшие в импровизированном концертном пространстве, наслаждались величайшим искусством. Ведь, оперетта – это всегда живо, легко и весело. Артисты выступали просто в своей повседневной одежде. Посещение мероприятия было бесплатным. Поэтому зрителей отсутствие костюмов нисколько не смущало. И пусть артисты были без костюмов. Зато пели они очень громко и энергично, с улыбками на лицах. Но важнее всего было то, что каждое выступление отличалось своей душевностью. Наверное, именно поэтому все зрители, побывав здесь однажды, искали возможность приходить снова и снова.

 Между песнями иногда разыгрывали смешные сценки. Задор артистов никого не оставлял равнодушным. Энергия живого исполнения, а также ироничные диалоги всем подняли настроение. Даже самим артистам.

 Глядя во все глаза, вы вдруг ощущали, как под ногами появляется мягкий цирковой песок. Звуки оркестра наполняли воздух, и вы уже не сидели на стульчике — вы были в самом сердце представления «Принцесса цирка»!

 А в следующий миг прохладный ветерок доносил аромат роз. И вам казалось, что тяжелые бархатные портьеры шелестят от легкого движения, и вы ощущали себя в роскошных залах «Летучей мыши». Казалось, хрустальные люстры сверкали над головой, а где-то вдалеке слышался звон бокалов.

 Не успевали вы насладиться дворцовой роскошью, как музыка менялась. Теперь вы сидели в изысканном ресторане, где каждая деталь говорила о богатстве и вкусе. Здесь правил бал «Цыганский барон» — его голос проникал в самое сердце, заставляя забыть обо всем на свете.

 А то и вовсе такое свинство наступало, что тигра наизнанку выворачивать приходилось. В общем все счастливо проводили время, не вылезая из тапки. И все ощущали себя не в каком-то странном объекте, а в настоящем дворце искусства. Лишь ветерок, игравший их волосами, напоминал об отсутствии стен и потолка.
Расходиться никто не желал. Но, пришлось. Скоро должно было начаться другое представление.

 - Как Вы думаете, - спросила одна любительница оперетты у другой, выходя с концерта, всё-таки это была чья-то оплошность или гениальная провокация с устройством концертной площадки внутри тапки?
 — Думаю, нет, — с готовностью ответила её собеседница, погружённая в мир музыки. Её глаза светились восторгом, а мысли уносились вслед за мелодиями.
 - Мне кажется, это намёк на то, что искусство должно быть доступным. Как тапки. – подхватила их разговор третья женщина.
 - Что Вы, что Вы – в разговор вмешалось ещё несколько человек. Я уже была далеко от них, а они всё продолжали спорить.

 В один из вечеров начался дождь, будто решив устроить своё собственное представление. Сначала он только слегка подыгрывал фортепьяно, тихонько барабаня по всему, что здесь находилось. Звуки получались разными, то звонкими – от соприкосновения с металлом, то гулкими – от попадания на микрофоны, а то и вовсе глухими шлепками опускались на траву, покрывавшую тапку.

 Видимо, дождю это понравилось. Одну каплю он даже закинул на нос хорошенькой курносой артистке. Это было весело. Когда дождь усилился, организаторы всем выдали дождевики. Но, никто из пришедших не подумал расходиться. Тогда он, вконец обнаглев, стал поливать всех так сильно, как только мог. Зонты оказались бесполезны, а вода стекала с покатой крыши тапки прямо в пруд.
 
 Но, артисты продолжали выступать, а зрители аплодировали стоя, словно бросая вызов стихии: «Мы за оперетту хоть в потоп!». И баритон, не сбавляя темпа, пел под аккомпанемент дождевых капель вышло даже атмосфернее оригинала. Кто-то в толпе вдруг радостно воскликнул: «Черти под ливнем! Боже, как это символично!» Голоса артистов боролись со стуком дождя. Вместо уютного вечера оперетты получился какой-то сумасшедший, мокрый карнавал.

 Но, это было ещё не всё! Дождю уж очень понравилось такое баловство. И артистов этих он, видимо полюбил не меньше, чем зрители. Он ещё много раз вторгался в тапку без спроса. Однажды он полностью залил все приборы. И техника перестала работать.

 - Да-а-а, перебор – подумал дождь. И так сильно больше никогда не хулиганил.
В другой раз он устроил игру неоновыми огоньками, пуская капли на, всё, что светилось вокруг. Он, честное слово, не хотел попасть в глаз тому низенькому артисту. Просто заслушался очень. Но, зато создавался эффект оперетты в джакузи. Это было так забавно!

 Что самое интересное, всем, абсолютно всем – и зрителям, и актёрам, и волонтёрам, которые обслуживали мероприятие, всё было ни почём! Все вместе они как будто соединились в одно целое. Казалось, что даже природа участвует в этом спектакле абсурда.

 Но, потом сезон закончился. Пришла осень. Артисты устремились в театры, а зрители разошлись кто куда. На пруду стало тихо. Местные жители больше не слышали аплодисментов, смешивающихся с шумом деревьев. Теперь им не мешала музыка и громкое пение. Да и саму тапку разобрали. И дождик больше не мог поливать её зелёный мысок-газон. От удивления он даже прекратился на целых две недели!

 – А как чудесно мы жили. К нам прямо на дом пришла оперетта, на которую билеты стоят бешенных денег. И то их не всегда можно достать переговаривались местные – и зачем только мы ругались?!
 Тапку разобрали на части и куда-то увезли. На пруду снова было тихо и пусто.
Как-то раз я шла мимо и увидела того самого мальчика с эскимо. Он смотрел на воду.
 — Мам, а куда делась тапка великана? — спросил он.
 — Отслужила своё, — вздохнула мама.
 — А он теперь будет ходить босиком?
 Мама ничего не ответила. Она просто пожала плечами и увела его прочь.
Я так и не поняла, что это было. Никто не понял. Возможно, это и есть главный принцип московской жизни — принимать всё как есть. Сюда едут мигранты, чтобы задавить кого-то велосипедом, в тапке поют оперетту, а мы просто пожимаем плечами и идём дальше. Ничего необычного.