Эх морозова... десятая глава

               
Дорога до избушки оказалась не такой уж и близкой как показалось Илье. Еле видная в траве тропинка вскоре сменилась хорошо протоптанной тропой, которая уверенно вела к поселению, в воздухе устойчиво стоял сладкий запах клевера и свежей скошенной травы. Илья не торопился, тишина и покой вокруг не успокаивали, а настораживали его. Было что то не естественное во всей этой тишине и лишь когда совсем стемнело и появились яркие майские звезды на небе, он осторожно подошел к крепкому хорошо сработанному плетню окружавшему избенку. Собака сидевшая на цепи почему то перестала брехать и высунув из будки свою огромную лохматую голову с интересом разглядывала Илью и при этом аппетитно облизывалась. Илья огляделся, вокруг насколько хватало глаз не было ни одного жилого дома. Тоскливое уныние охватило солдата, а вдруг в доме немцы, пронеслось в его бедовой голове, собака то не лает значит привыкла к посторонним. Он отошел от плетня к ближайшим кустам акации и уселся на землю, решив наблюдать за домом пока кто нибудь не появится. Майские вечера довольно прохладны в чем Илья убедился через час сидения в кустах, из дома никто не вышел, собака вообще храпела забравшись в свою будку и он отважился пробраться к дому. Илья поднял голову к звездному небу и сразу увидел ковш Большой Медведицы, созвездие висело как раз над самой крышей избенки. В темно-синий небосвод из печной трубы поднимался сизый дымок и растворялся в прохладной вышине как раз под ковшом Медведицы. Нестерпимо вкусно запахло вареной картошкой и к нему примешивался дух чего то такого знакомого деревенского и родного, что не было уже ни каких сил устоять на месте и он решился. Ковш над домом это очень хорошо, Илья твердо знал что это была добрая примета, можно было смело загадывать желание и он загадал, на всякий случай сплюнул через плечо и перелез через плетень. Из собачьей будки торчал хвост и раздавался богатырский храп. По двору он крался стараясь не нарушить сон сторожевого пса, обогнув старый деревянный колодец он увидел низенькую лавку на которой стояли два жестяных ведра, одно немного помятое и пустое, второе с колодезной водой в прозрачной глубине которого отражались звезды, за лавкой прямо на земле валялось огромное деревянное корыто с какой то темной жижей на самом дне. Обогнув корыто Илья приблизился к крайнему окну и заглянул в него. Сколоченный из черных досок крепкий стол без скатёрки стоявший в середине комнатки и чугунок с дымящейся вареной картошкой первое что увидел парень и от внезапного чувства голода Илью чуть не скрючило пополам. За столом сидел благообразный дед почти налысо стриженный, перед ним лежала толстая книга с мятыми уголками страниц раскрытая по середке, правой рукой согнув ее в локте дед указательным пальцем тыкал в потолок, а другой держал перед глазами очки без ушных дужек и вслух увлеченно читал надо полагать что то интересное. Над столом горела лампочка у которой вместо абажура был приляпан  газетный лист на краях собранный в гармошку. Никаких фашистов не было и в помине, в комнату вошла девчушка лет десяти неся в руках тарелку с нарезанным толстыми ломтями черного хлеба и глиняной крынкой, видимо молоком или квасом. Урчание в животе у Ильи стало особенно громким и чтобы как то унять его он обхватив живот руками присел на корточки и почти столкнувшись носом с огромной слюнявой мордой от которой собственно и исходило рычание, принятое за урчание в животе. Псина подошла почти в плотную к Илье и наклонив огромную свою башку с обрезанными ушами проявила живой интерес обнюхивая запыленные солдатские ботинки. Оно конечно надо было шугануть собаку, сердито прикрикнув на нее или цыкнуть что бы не зарилась на казенное обмундирование, но Илья не был знаком с сидящим рядом с ним чудовищем и потому не знал какая у последнего будет реакция. Он попятился задом, стараясь не шуметь и как можно быстрее вернуться на исходную позицию за плетень здраво полагая что раз он обнаружен собакой, то значит в скором времени придется знакомиться и с хозяевами. Илья пятился спиной вперед не разгибаясь и радостно удивлялся чего это псина не лает задрав морду к небу, но радость его была коротка когда ботинки его уперлись в какое то препятствие, он взмахнул руками коротко крякнул и всей спиной завалился в большое деревяное корыто которое оказалось на редкость глубоким от чего его ноги задрались высоко вверх и между ног своих в ночном майском небе увидел Илья полное созвездие Большой Медведицы на которое так удачно можно было в это время года загадать желание. Собака так и не подала голос, она подошла к замершему в корыте Илье и преспокойно улеглась рядом приоткрыв пасть и вывалив на бок влажный язык. Дверь в доме приоткрылась и в полоске света появился старик с палкой в руке. Он немного постоял, видимо пытался рассмотреть в темноте хоть что нибудь или кого нибудь, но ничего такого опасного не приметив тихо позвал собаку, обозвав её чертом и дармоедом. “ Лютик, чтоб ты сдох, а ну пошел на место, нет от тебя спокою ни днем ни ночью.” На крылечке появилась девчушка в серой вязанной кофте накинутой на худенькие плечи, спрыгнув с крыльца она в припрыжку направилась к Лютику неся в руке какое то угощение для собаки. Лютик уже и сам поднялся на встречу девочке учуяв запах лакомства как вдруг та замерла на месте увидев за собакой опрокинутого в корыте Илью. “ Здрасте” произнес Илья приподымаясь на локтях, девчушка и дед молча глядели на него и он сказал, первое что пришло в его голову-”вот зашел водички попить, а спросить не у кого, ну я и того… упал.” Дед уже сошел с крыльца и стоял рядом с внучкой. Илья рассмотрел что в руках его была не палка, а что то похожее на клюку на которую старик опирался при ходьбе. “ Ну пойдем, попьешь водички служивый, расскажешь кой черт занес тебя в такую глухомань”- произнес старик тихим и ровным голосом каким недавно ругал собаку. Первым делом наевшись досыта картошечки с большим ароматным ломтем деревенского хлеба и напившись вкусного травяного чая Илья откинувшись на лавке с сытым блаженством осматривался по сторонам внутренне наслаждаясь окружающей его благодатью которая есть только в русских избах и наверное больше нигде на свете нет такой тихой несказанной радости и размеренного покоя. Все это время на другом краю стола сидел дед с живейшим интересом глядевший с каким неестественным аппетитом Илья забрасывает в себя вареную картошку обильно политую постным ароматным маслицем. В углу у крайнего окна, в которое Илья заглядывал с улицы на другой широкой лавке сидеа светловолосая с тонкими косичками дедова внучка с царским именем Василиса. “ Ты никак дня три ничего не кушал, служивый”- спросил дед поглаживая ладонью стол и с прищуром подслеповатых глаз с улыбкой поглядывая на парня. “Восемь дедушка, сегодня считай девятый день пошел, как маковой росинки во рту не было,”- с благодарностью в голосе ответил Илья. Старик пожевал губами посмотрев на внучку, крякнул в кулак и задал еще вопрос-”Откуда же ты парень взялся такой и куда путь свой держишь?” Вопрос был простой, но хитрый дед знал что на двадцать верст вокруг нет ни одной военной части и стало быть ежели парень не дезертир или беглый какой, то хорошо бы знать откудова он появился в такой глухомани как село Бузякино. Деда звали просто и безхитростно Иван Кузьмич, а жил он на самом краю села потому что недалеко держал пасеку где было не менее трех десятков ульев еще они с внучкой держали две козы да десяток кроликов, тем и жили не тужили. И тут вдруг как черт из табакерки солдатик застрял в корыте у самого дома. И эта старая бестия Лютик как воды набрал в пасть молчит проклятый и за посторонними хвостом ходит, а брешет когда на сто верст вокруг ни единой души не найдешь. Долго молчал Илья опустив голову, все думал с чего бы начать и снова сомнения стали закрадываться в его сердце, сможет ли он сказать где он был восемь дней назад и была холодная ноябрьская осень сорок первого года, а ныне вон стоит май-чародей, они в окопе ждали немецкие танки в окружении автоматчиков замерзая от холода а сейчас тишина и благодать вокруг. И он решил рассказать все с самого начала и как они вместе с 128-ым полком занимали оборону, рыли окопы как готовились к первой атаке немцев и как удачно отбили ее, остановив наступление противника в направлении Москвы. И как он, Илья  заметил высоко в небе свечение среди облаков в виде круга зеленого и вскочил из окопа с криком чтобы круг этот все увидели. Дед прервал его на самом интересном месте бесхитростным и простым вопросом “А скажи -ка милок когда это все было?” Илья запнулся возвращаясь от воспоминаний к реальности и неуверенно ответил что все воспоминания его заканчиваются самым концом ноября точнее 29 числом. В избе повисло минутное молчание, Иван Кузьмич стряхнул со стола невидимые крошки положил руки с локтями на стол и подавшись всем телом вперед с видимым интересом спросил Илью,”А какой годик то на дворе не подскажешь?” немного смутившись Илья ответил что скорей всего сейчас месяц май 1942-го года и ему очень хотелось бы знать куда это все немцы подевались и где наши доблестные войска красной армии сейчас находятся. “Так значит сорок второй, ага,”- как бы подбирая слова задумчиво протянул старик. “А годочков тебе сколько будет, извиняюсь ежели не секрет.” Илья вытащил из нагрудного кармана своей гимнастерки полученный еще в ремесленном училище комсомольский билет и протянул его Ивану Кузьмичу. Старик принял документ, аккуратно положил его перед собой на стол и держа перед глазами в левой руке очки без дужек раскрыл билет на первой странице перевернув еще одну страницу он долго шевелил губами меняя позицию очков видимо не веря своим глазам и что то невнятное бормотал себе под нос. Положив очки на стол и закрыв комсомольский билет ладонью он долгим не мигающим взглядом уставился на Илью.” Значит ты Илья Ильич Коробов 1922 года рождения в 38-ом принят в комсомол, где и пребываешь до сих пор?”- спросил дед таким странным голосом что у Ильи замерло сердце. “Так какой тебе годок пошел,”- не дожидаясь ответа  продолжал спрашивать хитрый дед. Посмотрев на сидящую у окошка безмолвную Василису, Илья перевел взгляд на деда, он снова почувствовал душевное беспокойство, но взяв себя в руки спокойно и даже почти безразлично произнес что ему девятнадцать лет, а двадцать будет только в августе о чем в билете прописано большими красивыми буквами. Иван Кузьмич кивал на это своей стриженной головой как бы полностью соглашаясь с Ильей и ни чуть не сомневаясь в правдивости его слов. Помедлив немного как бы решаясь на что то, он встал из за стола и подошел к стене где между двумя оконцами висел отрывной календарь и дернув очередной листок не торопясь казалось нарочно шаркая валенками по выцветшим стареньким половикам подошел к парню и положил перед ним календарный листок на котором большими красными цифрами значилось число 27 мая воскресение и далее мелким типогравским шрифтом было прописано что это прекрасное майское воскресение заканчивалось и следом шел рабочий понедельник 28 мая 1962 года. На обороте были напечатаны добрые советы хозяюшкам как лечить горло в случае простуды и делать дома травяные отвары. Молчание нарушил сам Иван Кузьмич, обращаясь к Василисе он попросил ее подогреть чайку и достать из шкафчика баночку меда, мудро полагая что разговор у них еще затянется на долго. Сев на лавку рядом с Ильей он говорил о том какой отличный мед собрали пчелы в прошлом годе и что мед его почти волшебный потому как лечит многие недуги и даже те от которых у человека с головой не все в порядке. Говорил он все это голосом тихим и ласковым, так как обычно говорят с умалишенными или людьми которые перенесли сильное душевное потрясение. На столе вновь оказались чашки, самовар плетенное соломенное блюдо с печением и заветная банка с медом. Хлопотушка Василиса оказалась мастерицей и хозяюшкой на все руки, накрыв стол она тихонько села напротив гостя и подперев кулачками щечки с любопытством смотрела на  необыкновенного и диковинного человека в таком заброшенном месте как поселок Бузякино, где она прожила всю свою жизнь и не видела никого интереснее дедушкиных пчел, козочек и кроликов сидевших в клетках рядом с дровяным сараем. Дедушка Иван Кузьмич уже давно был на пенсии и внучку забирал на все летние каникулы которые начинались как раз в понедельник. Василиса была младшей дочкой его старшего сына, местного участкового милиционера, который аккуратно навещал папеньку раза два в месяц забирая его вместе с медом которым дед исправно торговал на ближайшем рынке. Но помимо всего прочего дед Кузьмич был еще человеком крайне проницательным и далеко не глупым, посмотрев на Илью он сообразил что нет такого человека который бы мог оставаться спокойным если двадцать лет его жизни проскочили мимо него за неделю и любой расстроился бы на его месте. Потому свои вопросы он начал из далека, спросив для начала куда это Илья вообще путь свой держит, али просто так мотается по свету, али ищет кого конкретно, родителей своих старичков, али других сродственичков. Получив ответ что он, Илья на этой земле один - одинешенек да и друзья однополчане все до единого погибли то стало быть и идти ему горемыке некуда. И не подскажет ли ему дед Кузьмич когда война закончилась, если он с внучкой живет здесь тихо и мирно уже много лет. “ А война, сынок закончилась полным разгромом немецкой армии аж в далеком 1945 году и не знать об этом может или только народившийся младенец или совсем умалишенный какой,”- а то и того хуже почти зашептал дед Кузьмич почти в плотную прижимаясь к Илье, забросят враги заграничные шпиёна в края наши тихие и начинает он дурочку валять мол не знаю ничего, не ведаю потому как не было меня в этом мире двадцать лет и давай выспрашивать про тайны разные. Вон оно как бывает Илюша закончил Иван Кузьмич вытаскивая из банки с медом полную чайную ложку янтарного нектара и с удовольствием отправляя её в рот. Тяжело и тоскливо сделалось на душе Ильи, дед Кузьмич нес всякую околесицу выставляя его то сумасшедшим, то шпионом и неизвестно что еще пришло бы в пытливую голову старика если бы Илья не остановил его неожиданным вопросом. Посмотрев Кузьмичу прямо в глаза он тихо спросил какую книгу читал старик так увлеченно, до того как пригласил в гости Илью. Пасечник удивленно крякнул и разведя руками хлопнул себя по коленям качая головой, “нешто и книгу приметил через окно?”- спросил он и обойдя стол вернулся на свое прежнее место. Илья и сам не понимал зачем ему надо было спросить про эту книгу, видимо надо было остановить старика, отвлечь его от вредных и подозрительных мыслей неожиданным вопросом так оно и получилось. Иван Кузьмич ласково погладил книгу по темно-синей обложке похлопал как старого верного друга и раскрыв её наугад где то в середине начал почти на распев читать про то что рога трубят и кони уж готовые стоят и вышел барин на крыльцо замотанный в кушак и всей сворой поскакали они на охоту. Читал Кузьмич отменно красивым голосом и сам видимо получал от чтения истинное удовольствие. Он остановился и заморгал глазами сглотнув при этом и чмокнув губами словно проглотил пироженное, посмотрел на Илью. Сгорбившись, словно на его плечах лежал неподъемный груз, вцепившись в лавку пальцами обеих рук Илья еле заметно покачивался как бы в такт своим невеселым мыслям. Взгляд его был темен и пуст. ”Хорошие стихи”- наконец сказал он не глядя на деда,-”веселый человек их написал, настоящий поэт.” Иван Кузьмич ничего на это не сказал, встав неторопливо вышел в сени и через минуту вошел обратно с охотничьим ружьем наперевес, красивой тульской двустволкой. Переломив его посередке он демонстративно театральным жестом вынул из кармана домотканной рубахи один за другим два патрона и аккуратно зарядив оба ствола вернул ружье в исходное положение громко щелкнув замками.-” Вот что милок, сплю я плохо, а ночь предстоит длинная так что располагайся прямо здесь на лавке, а утро, как горят вечера мудренее, напьемся чаю и поедем в милицию, глядишь и разберемся кто ты да откуда появился в нашем захолустье. Ты главное Илюша не обижайся, время сейчас неспокойное, вон человека запустили в космос в прошлом годе, деньги поменяли на новые, жизнь строим светлую хорошую, а тут не пойми кто шастает, спокою нас лишает и самое главное ты неучел Илюша, Пушкина надо знать, даже если ты шпиён какой, а всё же прояви брат уважение к поэту, Александра Сергеевича надо знать, понимаешь надо.” Дед говорил почти ласково тем не менее не опуская ружья и глядя на парня круглыми детскими глазами. Илья подался всем телом вперед, видимо пытаясь приподняться и сказать старику что однажды он уже встречался, но не с ружейной дробью, а настоящей немецкой пулей и она не одолела его, а сделала только сильнее и умнее. Но старик внезапный порыв Ильи расценил по своему, вскинув ружье он взвел оба курка и изменившимся голосом тихо и жутковато произнес -”Ну, давай, не безобразничай, чаю еще хочешь? Нет, тогда ложись баиньки.” После этих слов пасечник опустился на табурет стоявший у стены рядом с печкой и затих, видимо до утра, не сводя с Ильи своих круглых детских глаз.