Первый звездный. Роман. Глава 26

Глава 26. Первый полет.
    Вот и наступило как говорят военные, - «время-Ч», или другими словами – момент истины! Сегодня мы все поймём где мы оказались правы, а где ошибались, в вопросах конструкции корабля будущего!
Нет! Сомнений в правильности выбранного пути нет и небыли изначально. Но отсутствие технического и эксплуатационного опыта, может привести к «детским болезням» отдельных узлов и механизмов летного образца. И эти болезни необходимо диагностировать на самом начале этапа эксплуатации, чтобы они не превратились, как говорил классик, в «детскую болезнь левизны в коммунизме», - неистребимую, неисправимую технологическую ошибку, которая заставит менять концепцию!
    Смыслов проснулся в пять утра, и до рассвета так и не уснул. Мысли о приближающейся проверке, кидали его из огня да в полымя, всё подсовывая новые и новые вероятности, как пищу для сомнений. В конце концов, он понял что так можно и мозг сломать, или превратиться в зависший компьютер, который никак не выйдет и программы вычислений уткнувшись в программную ошибку.
    - Ты что не спишь? - услышал он шепот жены, и понял что надо вставать.
    - Спи милая, спи. Я на кухню воды попить, - успокоил он её, хотя знал, что в теплую постель уже не вернётся. Будет там до утра додумывать что не успел додумать в кровати.
    Утром всех уже ждал горячий завтрак, и гладко побритый глава семейства, с горячим кофе в постель.
    - Ты не спал, и это плохо, - заметила Элеонора.
    - Ну что ты, солнышко, я выспался, - пытался оправдаться он, но она мотнула отрицательно головой. – У тебя глаза уставшие, думы тебя до нервного срыва доведут. Организм должен отдыхать, - наставительно проговорила она, - потом посмотрела на него и неожиданно наклонилась и поцеловала.
    -Удачи тебе любимый. Мы с тобой, помни об этом.
    - Спасибо солнышко, - ответил он ей лёгким поцелуем в висок.

    Несмотря на раннее утро, почти все действующие лица были на местах.  На всякий случай, все явились раньше времени, чтобы ещё раз проверить перед стартом все процедуры, оборудование и механизмы.
    - Юрий Георгиевич! Разрешите мне лететь с экипажем? – главный конструктор с горящими глазами стоял перед директором, переминаясь с ноги на ногу.
    - Нет!
    - Юрий Георгиевич! Кто кроме меня сможет квалифицированно определить на месте модернизационные резервы, и главные направления модернизации проекта?
    - Алексей Петрович! Прекратите нести чушь! Я уважаю вас как гениального, заслуженного конструктора, но сейчас вы не понимаете, о чем просите!
    - Я прошу о пустяке, о разрешении полететь с экипажем в этот первый полёт!
    - Ещё раз повторяю, - нет! Во время полёта, на корабле будет достаточно датчиков, камер и экспертов, которые снимут все необходимые параметры, а в случае необходимости окажут необходимую помощь экипажу в совершении аварийной посадки. Если не дай Бог что с вами случится, кто доведёт корабль до завершения строительства? Простите за цинизм, но вы здесь ключевое звено! Меня можно заменить! Да кого угодно здесь можно заменить, … кроме вас! Я не зря установил ограничения на полёты для целого списка специалистов, среди которых и вы!

    Да, месяц назад это была битва титанов. Определялся список испытателей и членов экипажа, которые будут осуществлять первый полёт. Смыслов предполагал, что желающих будет немного, поскольку опасность аварии была не нулевой, а мелкой аварии даже вероятной, в силу сложности самого корабля. Впервые поднять в небо такой сложный космический аппарат, это не просто поступок, это подвиг! Раньше за такой риск давали «Звезду героя». Увы, Смыслов таких полномочий не имеет, а то бы дал, … всему экипажу! Это же сколько по объему тут ракет одномоментно поднимутся в космос? Не менее пятидесяти! За это, никакого «героя» не жалко.
Во тогда и схлестнулись в первый раз, генеральный директор, с характером … и генеральный конструктор, с горячим сердцем гениального изобретателя и горящими глазами сумасшедшего гения!
    - Я должен полететь вместе с экипажем, - заявил конструктор.
    - И что вы там будете делать? – поинтересовался Юрий Георгиевич.
    - Хочу сам почувствовать управляемость машины и ….
    - И что? Потакаете своим слабостям?
    - Юрий Георгиевич! Вам не понять.
    - Ну да, куда уж мне, гуманитарию с военно-морским образованием. Вы технари, гении неба! Но-о-о-о, проблема в том дорогой моя Леша, что туда куда полетит крейсер, уже не воздух, а безвоздушное пространство! Вам в «Роскосмосе» хоть раз разрешили отправиться в полёт? Нет. И я понимаю почему. Вы тоже понимаете почему, но вот пошли на поводу у своих амбиций.
    - Ну что вы сравниваете? Там ракеты невозвратные! И места там мало для четвертого члена экипажа! – запальчиво выкрикнул Кораблёв.
    -Давайте уж будем честны, не для четвертого, а  для третьего. Потому что по кубатуре, кабина рассчитана на двоих космонавтов. Третий летит только тогда. Когда количество груза для станции уменьшается на определённую величину. И тогда имеется возможность разместить в кабине третье кресло,  - заметил Смыслов.
    - Юрий Георгиевич, зачем эта демагогия? Это же не ракета? И полетит на нём не двое, трое, а половина экипажа, обслуживающая все системы и комплексы корабля!
    - Тем паче Алексей Петрович, вы мне нужны здесь, как главный конструктор, как технический руководитель проекта. И наконец, как отец, дед и прадед, за которого я несу полную ответственность перед вашей семьёй и перед российской космонавтикой в целом. Вы почему-то живёте одним днем. А ведь впереди у вас доведение первенца, и установка первой серии звездных крейсеров на планете, а может и во вселенной! А вы, … как детсадовский,… «хочу, не хочу». Я сказал нет, значит нет! У каждого тут свои обязанности. Ваши, -здесь на Земле!
    Тогда, Кораблёв очень обиделся на Смыслова. Они не разговаривали почти две недели. Смыслов как директор передавал свои распоряжения через секретаря, и получал ответы от генерального через одного из ведущих инженеров, который стал чем-то вроде курьера в Кораблёва. Потом, оба смягчились, и вроде всё наладилось. Но некоторую горечь эта стычка в душе оставила. Мера ответственности за результат а не просто «хотелки», должна быть у каждого в этом проекте. Там, за забором, можете вести себя как заблагорассудится, там вы несете ответственность каждый за себя только перед Господом Богом! А здесь, на заводе, ещё и перед Отечеством!

    - Озеров! – позвал он своего заместителя по безопасности.
    - Да командир!
    - Списки взлетающих готовы?
    - Точно так Юрий Георгиевич! Мы же с вами на прошлой неделе их окончательно скорректировали! – ответил обеспокоенный зам.
    - Принесите их мне сейчас.
    - Хорошо, - и начальник службы безопасности вышел за списками.
    Списки больше никто не менял, помятуя жесткое требование директора включать или исключать кого-то из списков, только с его личного разрешения. Это въедливое, флотское желание держать под контролем всё и вся, тут пригодилось как нельзя лучше. Оказалось, что желающих отправиться в исторический полёт было ещё на два экипажа народу. И ни у кого даже мысли не возникло, что из этого полёта ведь, можно и не вернуться. Существует такое правило: чем сложнее механизм, тем больше вероятность, что он выйдет из строя. А уж механизм собранный их тысяч деталей, произведённых на разных заводах, в разных климатических условиях, с разной культурой производства, … В общем, было от чего задуматься!
Я их понимаю. Я сам не задумываясь прыгнул бы на борт корабля уходящего в космос, корабля играющего сегодня роль того самого «божественного предначертания», который, я уверен, станет тем самым стартом новой космической эры моего Отечества. Неважно, пойдут за нами или не пойдут, важно, что мы будем первыми, кто радикально изменит концепцию подхода к освоению космического пространства. Мы станем колумбами и магеланами космоса на ближайшие сто лет, пока остальные земные цивилизации будут подтягиваться к этим высотам. Впрочем, сейчас скорость постижения знаний выше, может хватит и десяти.
Озеров принес списки.
Я помню как мы их составляли, споря, утверждая и отвергая десятки вариантов, пока наконец не остановились на последнем, уже окончательно согласованном, сверенном и уже неизменном.
Как Смыслову не хотелось максимально минимизировать количество экипажа на борту, но людей оказалось много, слишком много. И попытки сократить их количество упиралось в жесткие последовательные процедуры взлёта. Меньше уже никак нельзя!
    - Служба безопасности готова?
    - Так точно!
    - Взять под охрану периметр, и установить дополнительные посты допуска!
    - Посты установлены со вчерашнего дня Юрий Георгиевич, - тут же доложил Озеров.
    - Я говорю о дополнительных постах, по безопасному периметру.
    - Но, он у нас не очень большой, всего сто метров. Там негде размещать дополнительные посты, - возразил зам.
    - Списки вылетающих на постах есть?
    - Точно так! Согласно вашему приказу, установлено три поста допуска. На каждом посту есть полный список допущенных на корабль.
    - Внутренние помещения проверены? Там не окажется какого-нибудь заснувшего со вчерашнего вечера рабочего, комического зайца? – уточнил Смыслов.
    - Никак нет! Ночью четыре патруля проверили весь корабль, включая закрытые помещения. На данный момент, корабль пуст! Запускать экипаж начнём через, - начальник охраны посмотрел на свои наручные часы, - Через сорок минут!
    - Добро. Оставьте мне списки, и занимайтесь организацией. Через сорок минут начать запускать экипаж на борт. Никаких лишних, ни под каким соусом, только с моего личного распоряжения. И то, если я его подам голосом! Понятно?
    - Так точно!
    - Всё, иди, и помни, несешь персональную ответственность за этот участок работы!
    - Есть!
Озеров ушел,  Смыслов начал просматривать список улетающих.
Вот два его шеф-пилота. Зайцев, Вячеслав Анатольевич, и Погребной Дмитрий Анатольевич. Оба бывшие летчики дальней ракетоносной авиации, оба полковники в запасе! Прошли полный цикл тренировок на тренажёре, произвели первый взлёт крейсера в заводских условиях. Но взлёт, это не полёт. Как оно там будет, в безвоздушном пространстве? Они же по факту как Юрий Гагарин, первый раз в большом космосе на таком огромном корабле!
Да, система подготовки конечно есть. Не такая как в Звездном городке, но своя, есть! Да и не нужна нам такая как в госконцерне. Не будет у наших пилотов ни таких сверхнагрузок, ни таких физиологических воздействий. Все у них будет комфортно, с нужными гравитационными силами, и адаптацией организма. Всё здесь по-другому. Но у них нет опыта полётов в самом космосе! И это беспокоит Смыслова больше чем даже надежность техники. С техникой в конце концов справятся. Людей на борту достаточно, оборудование есть, мощностей хватает, даже с избытком. Главное, чтобы сработали люди!
Да, не смогли они запустить корабль на тестовый полёт в автоматическом режиме. Чтобы обеспечить такой громадине весь этот самый автоматический режим, нужно было столько же денег сколько вложено в его строительство. А средств таких, ни у минобороны, ни у Смыслова нет! Вот всегда у нас так! Там, где не выдерживает техника, там становятся в шеренгу люди! И как не старайся, сделать всё наоборот, не получается. Нет у нас такой культуры, культуры народосбережения! Вечно мы норовим за счёт народного воодушевления, веры, стойкости, решать задачи, которые не под силу иногда даже механизмам!
Да, они привыкли рисковать, они всю свою сознательную жизнь прожили с риском для жизни. Выбрав однажды военную авиацию, они сроднились со страхом, который научились подавлять!
Сейчас тоже страх, но другой. Там, в небесах, лётчик в конце концов может катапультироваться из горящего или аварийного самолета. Здесь, всё сложнее. Да, есть спасательная капсула, и не одна. Но до неё ещё надо добежать, выполнить все спасательные инструкции. А там на борту будет больше ста человек! Сто человек! Сто человек единовременно рискуют своей жизнью, ради будущего космического триумфа страны.

    Всё руководство операцией переместились в диспетчерскую, в ожидании наступления установленного времени «Ч». В воздухе чувствовалось напряжение, как будто даже воздух в помещении стал вязким. Смыслов открыл окно чтобы проветрить, но состояние тягучести пространства не проходило.
Наконец, по громкой связи прошел доклад.
    - «Диспетчерская! Проверка корабля окончена, лишних людей на борту не обнаружено! Экипаж посписочно на борту корабля! Допуск на борт закрыт! Начальник караула, - Звягиинцев!».
    - Есть, принято, - ответил диспетчер.
Снова установилась гнетущая тишина.
Наконец, управляющий диспетчер оторвался от экрана РЛС, обратился к Смыслову.
    - Юрий Георгиевич! Время «Ч» - 9.30 минут! Прошу разрешения дать команду начать предстартовую подготовку корабля?
    - Разрешаю, - спокойно ответил директор. Он уже успел успокоиться и принять неизбежное.
    - «Начать предстартовую подготовку корабля!» - раздалась команда в динамике общей трансляции.
    - «Есть!» - ответили с мостика управления крейсера.
Ну все! Сейчас начнётся карусель подготовки. Все команды подаются по громкой связи. Сделано это специально, чтобы система объективного контроля записывала очерёдность действий и хронометраж. На базе этой записи, будет создана стандартная процедура запуска, для всех остальных кораблей выходящих в космос.
Да, ещё не раз будут вноситься исправления, изменения. Но эта первая запись, станет основой для разработки.
    - «Боевая тревога»! Личному составу занять свои места по боевым расписаниям», - раздалась первая команда с борта.
Нервно за звенели колокола громкого боя, обозначая специальным сигналом порядок действия экипажа. Минут десять, команды раздавались только внутри корпуса, и до диспетчерской доходили только обрывки фраз. Наконец, что-то треснуло и динамик заговорил.
    - Центральная» я «ПЗК1», запущены электростанции, замечаний нет!
Всё, пошла процедура! ПЗК1, это сокращённая аббревиатура от названия – «Первый звездный крейсер №1». Смыслов не стал мудрствовать лукаво, просто обозначил его в качестве позывного.
Дальше команды будут звучать только для записи.
    - Внимание! Запускаю гравикомы! Мощность –минус 100%
Гравитационные компенсаторы на минус сто, это значит, сейчас на стапели давит стандартный вес крейсера.
    - Гравикомы запущены, замечаний по работе оборудования нет!
    - Внимание! Всем покинуть периметр! Идёт запуск стартового каскада маневренных двигателей!
Рокот запущенных двигателей на мгновение перекрыл шум  приборов и разговоры в диспетчерской. Кто-то из операторов встал и закрыл окно. Шум стал тише.
    - Маневренные двигатели запущены, замечаний нет. Обороты двигателей двести пятьдесят, тяга ноль пять!
    - Запуск навигационной РЛС, … антенны на без высокого!
Сейчас, включатся все взлётные лидары корпуса, экипаж проанализирует состояние, и запросит добро  на взлет! Смыслов эту процедуру вместе с академиками отрабатывал по таймеру не один десяток раз, поэтому уже наизусть помнит что за чем следует, и сколько на это уходит времени.
    - Центральная» я «ПЗК1», прошу добро на взлёт!
Вот собственно и наступила решающая минута! Есть последняя возможность остановить процесс, но, … причин для отмены нет. Значит, взлет!
В этот момент, дверь диспетчерской распахнулась, и в помещение буквально вломились три наших академика!
    - Всем здравствуйте! – громко поздоровался Кузнецов, остальные просто кивнули.
    - Здравствуйте Дмитрий Сергеевич. Прошу прощения, сейчас некогда, всё потом. Начинаем процедуру взлёта! – сообщил Смыслов
Кузнецов кивнул, и академики отошли вглубь диспетчерской и расселись на диванчиках у стены.
    - Диспетчер! Что с разрешениями? – спросил он у дежурного диспетчера.
    - Разрешение Центрального пункта управления войск МО получено! Дежурный РВСН предупреждён! Дежурный ЦКП ПВО\ПРО предупреждён!
    - А как американцы? – вдруг спросил академик Покровский.
    - Американцев предупреждают военные! У нас таких каналов связи нет, - ответил Смыслов. - Всё, давай те добро на взлет.
    - Есть! ПЗК1, взлёт разрешаю!
    - Есть взлёт!
В диспетчерской установилась тишина.
Шум двигателей корабля усилился, и с корабля пошёл обратный отсчет.
    - Мощность гравикомов минус восемьдесят, …
Вроде всё по процедуре, но Смыслову кажется, что долго, слишком долго.
    - Минус шестьдесят, …
    - Минус сорок, …
    - Минус двадцать, …
    - Достигнута полная компенсация гравитации!
    - Повышайте мощность аккуратнее, лучше сманеврировать двигателями,…
    - Есть, - ответил пилот, услышав по громкой голос Смыслова.
Наконец, корпус крейсера вздрогнул, и медленно оторвался от стапеля
    - Двигатели переведены во взлётный режим. Обороты пятьсот пятьдесят, тяга двигателей один и восемь, …два…два и пять,… три,… три и пять!
Корпус корабля медленно поплыл вверх, толкаемый тягой взлетного каскада маневренных двигателей.
    - ПЗК1, увеличить мощность гравикомов до плюс 20 процентов!
    - Есть!
Корпус крейсера поднялся настолько, что стали видны огненные всплохи работающих двигателей. Из диспетчерской стало видно покрашенное полосами днище корабля.
    - Прямо космическая зебра, - пошутил кто-то.
Однако шутку никто не поддержал. Всё в напряжении, не до шуток.
    - Скороподъемность 3 метра в секунду!
    - Увеличьте тягу двигателей до 5 единиц и мощность гравикомов до 70 процентов!
    - Есть!
Двигатели крейсера гремели уже где-то наверху, и он был виден только через часть стеклянного настила крыши, специально сделанного для этого.
Ещё минут пять был слышен шум взлетающего корабля, пока наконец он не поднялся достаточно далеко, чтобы турбулентность воздуха не заглушила звуки. На экране радара, отметка корабля была отчетливо видна.
    - ПЗК1, - расчетная орбита пятьсот пятьдесят километров! По прибытии доложить!
    - Есть!
    - Юрий Георгиевич. Просим прощения за опоздание, - подошел к Смыслову Кузнецов с академиками. – К сожалению, самолет опоздал на сорок минут, так что мы приземлились позже расчетного времени. У вас всё в порядке – поинтересовался он.
    - Собственно, вы сами всё видели. Процедура взлёта корабля продолжается. Сейчас крейсер имеет скороподъемность около пятисот километров в час! Через пятьдесят минут он прибудет в расчетную точку пространства, где зависнет на некоторое время для определения и проверки!
    - Имеется в виду местоположения? – переспросил Покровский.
    - Да. Мы же специально выбрали ему орбиту выше основной массы спутников и космических станций, чтобы случайно не столкнуться ни с кем. Испытания будем проводить в эшелоне от пятисот пятидесяти до семисот километров!
    - И какие следующие шаги?
    - После остановки проверка работоспособности всего оборудования, состояния герметизации отсеков, замеры радиации, регулировка бортовой гравитации, после чего, приступит к выполнению программы испытаний. – ответил Смыслов. – Алексей Петрович, - обернулся он к хмурому главному конструктору, - доложите академику программу испытаний, это ведь ваша обязанность?!
Конструктор мрачно кивнул и подошел ближе.
    - После общей проверки, экипаж запустит маршевые двигатели, и совершит первый виток вокруг планеты! – продолжил Кораблёв.
    - Можно сказать, исторический виток, - кивнул Покровский.
    - Точно! – подтвердил Кузнецов. – И сколько по программе витков он должен совершить?
    - По программе двадцать шесть!
    - А зачем именно такое число?
    - На каждом витке, корабль будет выполнять определённую программу испытаний, которая будет записываться средствами объективного контроля, - ответил Кораблёв.
    - Это у них столько испытательных задач? Мне показалось что изначально разговор шел только о проверке полётных качеств корабля? – удивился академик Раков.
    - Так и есть! Никаких дополнительных задач на этом этапе у крейсера нет. Он будет выполнять исключительно полётные функции в разных режимах, и записывать всё для дальнейшего анализа на земле, - подтвердил конструктор.
    - Понятно. А на марше, он не может столкнуться с чем-нибудь?
    - Мы выбрали высокую орбиту специально, чтобы шанс столкновения был минимальный. Действующие космические аппараты находятся либо существенно выше, либо ниже. Космические станции сейчас находятся на орбитах чуть больше трехсот километров. А крейсер не будет опускаться ниже пятисот пятидесяти. Если случайно какой-нибудь объект космического мусора попадётся на пути, на борту есть два носовых автоматических лазера, которые просто распылят небольшой предмет. Если попадётся объект покрупнее, крейсер будет маневрировать чтоб избежать столкновения. Навигационная РЛС и несколько десятков лидаров позволяют ему видеть и анализировать информацию на большой дальности и практически на 360 градусов по всем осям!
    - Так! Понятно. Сейчас что делаем? – спросил Кузнецов.
    - Пока ждём!
    - Чего? У моря погоды?
    - Ждём прибытия крейсера в расчетную точку пространства. Как только они доложатся, включится следующий этап проверки! – с едва заметной раздражительностью ответил Кораблёв.
    - Хорошо. Тогда мы вниз, в столовую, попробуем позавтракать. С раннего утра маковой росинки во рту небыло, - прокомментировал Кузнецов.
    - Да, конечно, я сейчас распоряжусь, - кивнул академику Смыслов.
    Ушли и слава Богам. Вроде как не начальники, но, … всё равно нервируют. Мандраж какой никакой, но чувствуется. Тут и без них всё накалено.
    - Алексей Петрович. На борту сейчас два буксира. Их перед вылетом проверяли?
    - Проверяли Юрий Георгиевич, при мне проверяли. Запустили проверили работу гравикомов, магнитных замков, двигателей. В общем, всё что можно было проверить на земле – проверили! Если что, там всё будет нормально, - кивнул Кораблёв.
    - Ну дай Бог, тьфу, тьфу, тьфу, - три раза плюнул через левое плечо Смыслов.
    - А вы суеверный Юрий Георгиевич? – спросил Кораблёв?
    - А мы моряки вообще народ суеверный! Тринадцатого числа корабли в море не выходят! Слышали об этом? – поинтересовался Смыслов.
    - Ну, что-то слышал, но вот про тринадцатое, первый раз! – удивился Кораблев.
    Корабль прибыл в расчетную точку тютелька в тютельку! Отработав тормозными двигателями крейсер завис в пространстве, и доложился на Землю.
    - «Центральная» мы в расчетной точке! Начали комплексную проверку оборудования и приборов!
    - Понял тебя ПЗК1. Действуйте!

    Первичное тестирование всех систем корабля, дали отличный результат, поэтому, крейсер был запущен на вращение. На данный момент, было пройдено четырнадцать из двадцати семи витков, вокруг планеты. Почти все системы были проверены в различных режимах эксплуатации. Корабль устойчив, надежен, и благодаря большой степени автоматизации, управляем в безвоздушном пространстве! Процесс лётных испытаний подходит к концу, и пилотирование согласно плану, передаётся двойке военных пилотов. Они будут пилотировать корабль оставшиеся тринадцать витков, проводя свои, специфические проверки маневренности и управляемости, по программе министерства Обороны. После этого, корабль снизится, войдёт в плотные слои атмосферы и пойдёт на посадку.
Система посадки уже была тестирована, при прошлой тренировке взлёта и посадки. Но, как говорят в авиации: «самое большое количество аварий с летательными аппаратами случаются при взлёте и посадке, так что подготовку к будущему маневрированию начали уже сейчас.
    - Юрий Георгиевич! Насколько мы понимаем, посадку проводит искусственный интеллект?
    - Нет. Посадку проводят пилоты, с использованием специального программного обеспечения и систем автоматизации корабля. До искусственного интеллекта, этой программе как до Москвы пешком, простите профессор, я не сказал раком, - улыбнулся Смыслов.
    - А почему вы не захотели сделать его совсем автоматическим? – поинтересовался Раков.
    - Виктор Сергеевич, - обернулся Смыслов к академику, - Вы считаете навигационные аварии ВВС США?
    - Зачем это мне? – с удивлением спросил его Раков.
    - Вот именно, вам оно не нужно, поэтому вы их не считаете. А мне вот, как генеральному директору  нужно, поэтому я внимательно наблюдаю за работой американских пилотов на одном из самых оцифрованных самолётов мира. И знаете что я заметил? Я заметил. Что все аварии этого самолета случились при взлёте и посадке. В этом на самом деле ничего удивительного нет. Вся статистика и наша и зарубежная показывает примерно одни и те же цифры, ну за исключением общего количества. Скажем так, наши пилоты совершают в три, а то и четыре раза меньше лётных происшествий, чем американские. Просто наши имею больше летного опыта, это объективно.
Так вот, эти два действия в американских ВВС практически автоматизированы, особенно на авианосцах!
    - То есть, вы хотите сказать, что если бы в этих случаях за штурвалом находился живой пилот, аварийных происшествий могло не быть? – удивился Раков.
    - Ну, насчёт «могло бы не быть», это конечно не факт! Но то что их могло быть на порядок меньше – это факт! Так что, как видите, даже в самой «типа» передовой армии мира, автоматика отнюдь не такая надёжная как хотелось бы эксплуатанту. А в нашем случае, пилот должен не только взлетать и садиться, но и маневрировать кораблём в космосе в процессе выполнения боевых задач. А в этой сфере, искусственному интеллекту ещё лет двадцать учиться!
Впрочем, на самом последнем этапе посадки, корабль сам регулирует свое положение на стапеле. Для этого используется сеть датчиков-лидаров системы защиты. Это их так сказать побочная функция. Просто пилот не сможет поставить корпус корабля на существующий стапель с точностью в несколько сантиметров, так что этим занимается автоматика, управляемая программным обеспечением бортового компьютера. – закончил свою мысль Смыслов.
    - Юрий Георгиевич, вы хотите сказать, что искусственного интеллекта на борту этого корабля нет?
    - Я хочу сказать, что на борту этого корабля все решения принимает человек! А искусственный интеллект является всего лишь инструментом для выполнения поставленной задачи. И самые ответственные функции на борту возложены на живого человека, а не на машину!
    - Вы не доверяете компьютеру?
    - Послушайте профессор, ИИ — это функция, а не субъект! И доверять человеческую жизнь функции – самоубийственно! Если вы в этом сомневаетесь, посмотрите голливудские фильмы-катастрофы! Там очень доходчиво все подаётся, даже для докторов наук! И не обижайтесь, я просто военный, который привык все контролировать и доводить до совершенства руками! А ваш искусственный интеллект, не про освобождение человека труда, а про контроль и управление! И если вы думаете, что вас ученых он заменить не может, то вы заблуждаетесь! В области математики, осталось только несколько гениев-математиков, которых ИИ пока не может заменить в фундаментальных исследованиях!
Потом какой-нибудь «эффективный менеджер» от науки решит, что нечего зря деньги тратить на профессоров. Пора выучить пару суперкомпьютеров и пусть они решают физические, химические, биологический и другие фундаментальные задачи! И не станет на планете докторов точных наук. И куда скатится человечество? Молчите? Я вам скажу куда, в грязную канаву. Потому что цифровизация вместе с искусственным интеллектом это форма упорядочивания пространства путём его унификации! А что такое унификация? Правильно, отбор одинаковых субъектов! А все, кто не вписался в этот самый процесс, умрут в нищете или будут отправлены в лагеря. Один известный «демократизатор» несколько лет назад говорил: «Ну умрут несколько миллионов граждан, - ничего страшного, они не вписались в рынок»! А где гарантия что вы впишетесь в рынок? Или ваши дети? Или ваши внуки?
    - А вы злой, Юрий Георгиевич, …
    - Я не злой, я справедливый.

    Корабль заканчивает двадцать седьмой виток вокруг планеты, и через несколько часов, начнёт посадку на свой заводской стапель.
    - «Центральная», я ПЗК1, начинаю торможение! – раздался голос из динамика. Значит, корабль закончил свой последний виток, и сейчас переходит к этапу подготовки к посадке.
    - Добро! Сколько осталось до расчетной точки входа в атмосферу?
    - С учётом поэтапного снижения скорости, - тридцать шесть минут! – ответил пилот.
Диспетчер обернулся к гендиректору.
    - Юрий Георгиевич! Через тридцать шесть минут, корабль войдёт в земную атмосферу на высоте сто километров, при скорости около пятисот километров в час. Готовность к приему два часа шестнадцать минут!
    - Есть, принял. На борту всё нормально? – поинтересовался Смыслов.
    - За штурвалом военные, так что если бы что-то шло не так, немедленно доложили бы!
    - «Центральная» - раздался тревожный голос пилота, - Произошла разгерметизация  отсеков!
Все в диспетчерской замерли.
    - Всех? – раздался чей-то неожиданный вопрос.
    - ПЗК1, какие отсеки разгерметизированны? -  задал вопрос диспетчер.
    - «Центральная», программа показывает, что разгерметизированны пятый, шестой и седьмой отсеки!
    - Понял.
Диспетчер обернулся к конструктору:
    - Что будем делать?
    - Продолжать снижение. Сейчас важно быстро закончить этап посадки. С разгерметизацией разберёмся на земле. – ответил Кораблёв.
    - Есть понял. – диспетчер собрался дать команду на продолжение, но в этот момент, прозвучал ещё один доклад.
    - «Центральная», в раз герметизированных отсеках отключились электростанции! Датчики указатели гравикомов горят красным! – раздался встревоженный голос пилота.
Мертвая тишина повисла в помещении. Какие мысли сейчас у сидящих и стоящих людей просквозили в голове, наверное останется с ними. Но настроение у некоторых просто паническое.
    - Диспетчер. Скомандуйте, увеличить высоту до трехсот! – неожиданно ясно отреагировал Смыслов. – Передать управление шеф-пилоту! По набору высоты, - торможение до нуля!
    - Есть. ПЗК1, увеличьте высоту до трехсот километров! Как поняли?
    - Понял вас! Ухожу в набор высоты!
    - После набора высоты, торможение до нуля, как понял?
    - Понял!
    - После остановки, передать управление шеф-пилоту!
    - Есть!
Несколько тягостных минут, пока корабль набирал нужную высоту. В помещении была полная тишина. Наконец, сквозь треск эфира раздался голос пилота.
    - «Центральная», я первый пилот Зайцев! Принял пилотирование кораблем на себя!
Смыслов забрал у диспетчера микрофон и заговорил.
    - Мужики, всё в порядке. Тот факт, что разгерметизация не распространилась на другие отсеки, говорит о том что герметичность всего корабля в целом выдержана. Отключение гравикомов это результат выхода из строя электростанций. Мы не знаем, причины аварии, но в этой ситуации садиться нельзя. Без работающих гравитационных компенсаторов, в плотных слоях атмосферы корабль разорвёт! Выхода нет, надо искать неисправность там, на орбите!
    - Понял вас Юрий Георгиевич, значит будем искать – ответил Зайцев.
    - Вячеслав Анатольевич, вы знаете где находится головной шлюз? – задал пилоту вопрос Смыслов.
    - Точно так! Во втором отсеке, с правого борта!
    - Значит, задача такая! Выпускаете двух членов экипажа в забортных скафах через головной шлюз. Там же в шлюзовой в контейнерах есть троса для выхода, так что пусть мужики возьмут трос подлиннее. Первый выходит, защелкивает трос карабином над шлюзом и по-альпинистски цепляясь руками за наружные скобы перебирается в сторону кормы, насколько хватит длинны троса. Дойдя до конца, защелкивает второй конец, крепит свой страховочный и даёт сигнал второму. Второй по тросу долетает до первого и так по очереди, добираетесь до шлюза восьмого отсека! По команде снаружи, ты Слава открываешь люк шлюза! Автоматика у тебя работает. Иначе бы ты не управлял маршевыми двигателями.
    - Так точно!
    - Вот и хорошо! Зайдя в шлюз, загерметизироваться и пустить кислород из баллона на стене! При выравнивании давления, выходят из шлюза во внутренний отсек и идут в ангар. Садятся в буксир, ты их выпускаешь! Дальше вы знаете что делать! На буксире есть спектрометр, которым можно искать пробоину. Выходящий воздух, оставляет радужный след в безвоздушном пространстве! Хоть остаточное свечение, но что-то ребята обнаружат. Как найдёте, доложите сюда. Дальше дадим инструкции что делать! – и Смыслов отключился. Руки у него дрожали, как будто держал не микрофон а тяжёлую железяку. Он бессильно опустил руки на стол и закрыл глаза.
«Лишь бы это была простая разгерметизация! – подумал он.
    - Что вы задумали? – задал вопрос сидящий рядом Кораблёв.
    - Это же как на ПЛ, снаружи проще найти пробоину чем изнутри. Внутри все переборки заняты навесным оборудованием, углами, стыками, изоляцией, можно искать до скончания века. А у нас времени на это нет. Снаружи они быстро обнаружат течь, и устранят её. Закачаем воздух в отсеки, и займемся осмотром и вводом в строй электростанций. – ответил он.
Кораблёв согласно кивнул.

    Два часа времени, пока космонавты выполняли предписанную инструкцию, все сидели как на углях, боясь даже голос повысить. Наконец, раздался голос пилота.
    - Есть! Нашли утечку! Аж в двух местах!
    - Отлично Слава! Теперь, поставь задачу загерметизировать корабль. На борту буксира в комплекте инструментов есть плазменная сварка. Пусть один из них выйдет к корпусу и просто заварит это место! Буксир просто подведите под сам корпус и пристыкуйтесь к нему. Так будет проще устранить неисправность, сварщику не надо бояться что его унесёт от корпуса. Упрётся спиной в манипуляторы буксира, и пусть варит! Как понял?
    - Понял тебя, понял, - ответил пилот. И снова установилась тишина.
Через некоторое время, Зайцев доложил:
    - Всё! Заварили! Мы уже начали закачивать в отсеки воздух.
    - Хорошо. Как только будете готовы, без команды разгерметизируйте отсеки и войдите. Ищите неисправности электростанций. Хотя, мне кажется, там просто сработали предохранители в щите питания из-за резкого понижения температуры! Всё! Действуйте!
И снова установилась гнетущая тишина. Ещё небыло уверенности что всё позади, и корабль можно спасти. Хотя, его можно было загерметизировать, и экипаж мог его покинуть на трех буксирах, находящихся на борту. Но в этом случае, три года работу насмарку. Этого в этом помещении, да и на бору крейсера, никто себе позволить не мог!
    Ждать пришлось недолго.
    - Юрий Георгиевич! Всё нормально. Вы оказались правы, сработали предохранители, и электростанции отрубились. Готов началу процедуры посадки!
    - Давай Слава, - уже спокойно отреагировал Смыслов.
 
    Корабль входил в плотные слои атмосферы на маршевых двигателях, чтобы ускорить процедуру посадки, и только там оттормозившись, включал маневренные посадочные двигатели, на которых и садился в нужной точке.
Пройдя всё расстояние до контрольной точки, корабль отключил маршевые и запустил тормозные.
    - «Центральная» не проходит запуск трех из шести тормозных! – раздался голов Зайцева.
    - Спокойно Слава, отключай и запускай снова! Что показывают приборы?
    - Нет давления топлива в магистрали!
    - А холодный прогрев двигателей прошёл нормально?
    - Точно так! Они и сейчас проворачиваются без проблем. Программа показывает что стартер работает, зажигание есть, нет прокачки топлива!
    - Понятно, что нихрена не понятно, - раздражённо буркнул Кораблёв.
    - Ладно. Сейчас ты начнёшь падать! Запуская маршевые, и уходи на высоту триста!
    - Есть, уходит на высоту триста!
Ещё несколько минут, крейсер возвращался на высотный эшелон.
    - Мы на высоте триста!
    - Теперь зависни, прокачай движки, может запустятся.
    - Есть!
Несколько минут потребовалось на прокрутку в холодную, и наконец, запуск!
    - Есть запуск! Система подкачки работает нормально, огни горят зелёным!
    - Всё, начинай процедуру посадки!
    - Есть, принял!

    Процедура посадки прошла штатно, без сюрпризов и новых головных болей. Наконец, корабль лёг на все точки стапеля и отключил двигатели. Несколько минут ещё по инерции будут вращаться турбины, но посадка состоялась, благополучно. Сколько у кого прибавилось седых волос, останется в истории. Первый полёт первого межзвездного крейсера Земли, завершился успешно!
    - Юрий Георгиевич! Поздравляю! – ликовало диспетчерская. А он, успокаивал сердце, которое ещё пол часа назад норовило выскочить из груди.
«Стар я стал, наверное, пора всё-тики книжки писать» - подумал Смыслов, и вымученно улыбнулся.
    - Да, поздравляю всех!
    - Юрий Георгиевич! – раздался голов Кузнецова.
    - Да Дмитрий Сергеевич.
    - В этот торжественный момент, я хочу сознаться. Я ведь не верил в то что нам эта авантюра удастся. До последнего не верил. Да, согласился, да выполнял! И более того, даже внутри желал успеха. Но червь сомнения грыз меня всё это время. Одолевали разные глупые мыслишки, и не один десяток раз хотелось всё бросить и уйти. Но вы это сделали! – с восторгом закончил он.