Муравей, смотрящий в небо

Муравей полз по земле. Маленький, черный, совсем один. Таких, как он, миллионы. Людям нет до него никакого дела. Ведь все муравьи похожи друг на друга, как две капли темного бензина, заползающего в бак автомобиля.

Но в нем было что-то не так. Муравей не понимал, что именно, но только он приближался к своим сородичам, как они смотрели на него с неким осуждением и опаской. Иногда со страхом, будто боялись заразиться его безумством. Даже семья не принимала его, им было стыдно, что он другой. Нет, сами они ничего не говорили, но что-то в их взгляде всегда напоминало ему, что он изгой. Чужой для них.

Сначала муравей пытался сблизиться, найти общий язык хоть с одним, но все больше чувствовал неловкость и свою инаковость. «Я инопланетян. Меня никто не понимает», — думал муравей.

Вскоре он сам понял, что ему не интересно с ними. Муравьи погружались в свои повседневные дела, играли друг с другом, дурачились, без конца чинили муравейник, добывали пищу и никогда не смотрели наверх. Их взор был обращен только лишь вниз, на лежащие иголки, которые могли пригодиться для строительства.

А он… Он очень любил сидеть на самой высокой травинке и часами смотреть на облака, в синее, бескрайнее небо. Там он видел бесконечность и что-то вечное.
Он мечтал летать. Хотел жить, как те муравьи, что могут себе это позволить. И верил, что хоть они поймут его. Расскажут, правда ли небо настолько красивое, как кажется ему. Правда ли, что жизнь стоит того, чтобы прожить ее?

Но пока он лишь мечтал, а вокруг шла жизнь и раздавался смех. Сородичи, не стыдясь его присутствия, говорили, что он чудной и глупый. А когда он рассказал, что хочет поговорить с летающими муравьями, они буквально взорвались от переполняющего их смеха.

«Даже если ты и встретишься с ними, то они не станут тебя даже слушать. Ведь как тот, кто летает, может снизойти до того, кто ползает по земле? Ты обычный рабочий муравей, и пора бы тебе это запомнить».

Каждый пытался переубедить его. Но чем больше они смеялись, тем больше он верил в свою мечту. И однажды отправился в путь. У него не было определенного направления. Главное — уйти от тех, кто никогда тебя не понимал.

«Я слишком устал от того, что все смеются надо мной и моими надеждами. Считают высокомерным, не дают думать. Хотят, чтобы я жил, смотря в землю. Но я так не могу. Да, я никогда не смогу взлететь, но, может, летающие муравьи смогут понять меня. Ведь, если не они, то кто?

Да и не так важно, что я не могу летать. Меня вечно упрекали, что я слишком умный и много думаю, но, может, хоть им пригодятся мои мысли. Мои надежды, мечты, весь я…

Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы доказать, что я не хуже. Они будут презирать меня? Пусть. Я буду биться до последнего. Ведь ни одно живое существо не способно провести жизнь без принятия и близости окружающих. Каждому насекомому есть свое место. И может, я просто оказался не там? Никогда не поверю, что моего места нет в этом мире».

Он шел и шел, все дальше отходя от дома, который домом ему никогда и не был. Вдруг он услышал какой-то звук прямо у себя над головой: огромная тень стремительно опускалась на него.

Мгновение — и перед его взором предстал паук.

«Далеко ты ушел от своих друзей. Кто теперь поможет тебе? Один ты не справишься со мной. Я закручу тебя в паутину, подожду, пока ты станешь мягким, как желе, а затем вонжу свои челюсти в твою плоть, и от тебя ничего не останется. Что же ты? Неужели тебе не страшно?»

«Страшно не это. Страшно, когда огромный паук, вместо того, чтобы охотиться за огромными мухами, покушается на жизнь беспомощного муравья. Страшно мне за тебя. За твою жизнь, которую ты так бездарно проживаешь. А что касается меня, то можешь сделать со мной все, что только пожелаешь. От этого моя жизнь хуже не станет, так как ее уже и не будет. Это даже принесет мне облегчение. Давай!»

«И правду говорили твои сородичи: ты такой мерзкий, что если тебя съем — отравлюсь твоей желчью. Нет уж, я не буду давать тебе такой шанс. Живи и мучайся, подыхай от той болезни меланхолии и высокомерия, которую ты сам в себе породил».
И он уполз от него, словно боясь заразиться, скрывшись в густой траве.
«Неужели все считают меня настолько мерзким? Но что же я сделал, чтобы заслужить такое? Даже паук брезгует мной. Я противен самой смерти».

Муравей побрел прочь. Надвигалась ночь. Ему стало страшно. Во тьме он стал ощущать себя ещё более одиноким и никчёмным. Чувствовал, будто растворяется в пространстве. Будто теряет себя. Будто он ненастоящий. Внутри пустота, где нет ничего стоящего. Он надеялся на то, чтобы на него напали, чтобы вернулся паук. Ведь так он смог бы почувствовать хоть что-то: боль от вонзающихся челюстей и страх. Он уже и не помнил, когда в последний раз боялся.

Он заполз под упавший осенний лист и пролежал так на земле долгие часы своей жизни, не желая двинуться с места. Под утро муравей разглядел перед собой огромную лужу воды.

«Вода не может не принять меня. Попробую. В этом жизнь мне не откажет».
И он зашёл в воду, погрузив туда свою муравьиную головку. Лег на самое дно, ожидая, пока в его лёгкие попадет вода. Но лужа постоянно выталкивала его на поверхность, не желая давать покоя.

«Ну, ладно, тогда я просто наглотаюсь воды»

И он стал пытаться дышать, погрузив свою голову в лужу. Грудь стало печь и распирать от боли. Он кашлял и, делая подводный вдох, вновь наполнял легкие. В глазах начало темнеть — как вдруг, кто-то сверху подхватил его и унес в небо.
«Вот я и умер», — подумал муравей.


                ***

Но нет, оказалось, это совсем не смерть. Его путь был ещё не закончен. Он начал восходить на гору “жизнь”, но не дошел ещё до ее вершины.

Очнулся, сознавая, что его держат чьи-то крепкие лапы. Под головой мелькали травы, цветы, жуки, которые ползли по своим делам, пауки, свившие свою паутину в ожидании новых жертв, и муравьи, несущие нечто в свой дом.

Все это проносилось перед его взором с такой скоростью, что его начало мутить от величественности и необъятности этого мира. Голова страшно кружилась, он хотел на землю, не в состоянии выдерживать больше такого напряжения.

«Это рай? Или все же ад? И это головокружение — мое наказание?» — сказал муравей, не осознавая, что произнес это вслух.

Голос сверху, который, наверняка, принадлежал обладателю схвативших его лап, вдруг ответил:

«Нет, это не рай и не ад, ты все ещё живёшь в этом жалком мире». После этого его захватчик опустился на ближайшую ветку и усадил на нее своего пленника. Сам же сел на лист дерева соседней ветки, свисающей сверху.

«Кто ты? Почему ты поднял меня ввысь и нес куда-то?» — спросил наш муравей.

«Я крылатый муравей. Ещё нас называют аляты. Вообще-то крылья появляются только на определенный период, а в остальное время их нет. Но мы тут все на определенный период, верно? А ты, кстати говоря, пытался сократить свой? Можно узнать зачем?

Спрашиваешь, почему я тебя понял и унес? Честно говоря, мне просто было скучно, а тут какой-то парень тонет в луже. Я подумал, что было бы интересным опытом поднять его и расспросить, что происходит в голове обычного рабочего муравья, который никогда не летал».

«Интересный опыт? А что ты будешь делать после, когда насытишь свой интерес?»

«Полечу дальше. А что мне делать с тобой ещё?»

«Но ведь… Знаешь, ах да, ты ведь не знаешь. Возможно, если я расскажу тебе, ты сможешь меня понять. У меня была мечта. Я все время смотрел на небо и верил, что этот мир безграничен, что в этом мире, хоть где-то есть место, где я смог бы чувствовать себя собой, мог бы быть принятым кем-то. Я подумал, что летающие муравьи явно ближе к небу, чем я, и потому в разы умнее. Я всегда выделялся среди своих и поэтому решил, что если я встречу летающего муравья, то надо мной наконец перестанут смеяться и что, может, хоть одно живое существо сможет меня понять. Сможет и захочет по-настоящему подружиться со мной.

И вот, не выдержав постоянных насмешек сородичей, я направился в путь. Не зная куда, я просто двигался вперёд, пока не встретил огромного паука. Но он не захотел даже съесть меня. Даже как пища я для него не пригоден. И тогда… тогда у меня оставался только один приемник — смерть. Я подумал, что она уж точно от меня не откажется, и пытался утонуть. Но тут появился ты…»

«Ахахахахах, парень! Давно я, конечно, так не смеялся».

«Смеялся?»

«Ну, ты право, сумасшедший! Каким образом летающие муравьи, то есть я, смогут исправить твою чудаковатость? Подружиться с тобой? Зачем? Что с тобой делать? Или ты думаешь, что носить тебя в лапах — жутко приятное занятие?»

«Нет, я ничего такого не думал, правда. Просто надеялся, что, может, ты захочешь хоть изредка разговаривать со мной о мире, смысле…»

«Разговаривать с тобой? Смешно! Твои мысли путаны, логики нет, ты не летаешь, ты обычный свихнувшийся муравей из рабочего класса».

«Но… я могу хоть что-то сделать, чтобы показать, что могу быть тебе равным, несмотря на то, что не летаю?»

«Хмм, дай подумать», — на лице у него появилась плотоядная улыбка: «Знаешь, а ведь абсолютно все муравьи должны уметь летать. По-другому никак. И я думаю, ты смог бы научиться»

«Правда?»

«Да, и я расскажу тебе способ, каким учат летать всех. Ползи на самый край этой ветки».

Муравей загорелся надеждой, но что-то похожее на сомнение промелькнуло в его взгляде, когда он взглянул на своего летающего друга.

«Ну чего же ты медлишь?» — яростно воскликнул алят, когда увидел, что муравей не двигается, а просто молча смотрит на него.

Этот взгляд раздражал его. Ему стало неуютно от того, сколько надежды и веры было в этих глазах. Ещё немного, и он бы отказался от своей шутки. Но тут муравей, наконец, сказал:

«Хорошо, я сделаю всё, что ты скажешь».

Маленький муравей подполз к самому краю ветки и вопросительно посмотрел на своего “босса”.

«Ладно, подожди, инициация должна происходить при свидетелях. Одного меня мало. Я позову друзей, а ты сиди здесь и никуда не уползай отсюда».

И он стремительно улетел.

«Вернется ли он? Знаю, это будет последнее, что я сделаю. Но, может, тогда у него изменится мнение об обычных рабочих муравьях… Обычных? Не помню, чтобы я когда-то думал так про себя. Скорее, я всегда считал себя особенным. Но моя особенность не нужна ни там, ни здесь. Мне терять нечего. Его шутка меня убьет, но я иду осознанно на этот шаг. Принятие смертью — это тоже принятие», — так думал муравей, когда кто-то неслышно подполз к нему.

Он оглянулся и снова увидел паука. Того самого, который вчера отказался съесть его.

«Ааа, маленький друг! Ты всё ещё жив. Но это только пока. Не понимаю, почему ты сидишь здесь и медлишь, когда надо бы уносить отсюда свои маленькие лапки? Совсем скоро твой “друг” вернётся прихватив с собой своих, и тогда они сыграют с тобой в игру. Последнюю игру. И поверь мне, милость им не знакома. Неужели ты настолько глуп, что не понимаешь этого? Взгляни вниз. Прямо под этим деревом стоит огромная бочка, наполненная водой. Аляты будут кидать тебя прямо над ней, как мячик. Пока кто-нибудь “случайно” не уронит тебя! Ты думаешь, ты первый, с кем они так забавляются? Так общество алятов избавляется от всех чудиков».

«Нет, мой страшный, ядовитый друг. Я прекрасно понимаю, что они со мной собираются сделать. И я понимаю, что не выживу после их игр. Но буду с тобой откровенен: я за всю свою жизнь ни разу не нашел ни одного живого существа, которое смогло бы меня понять или хотя бы принять. Меня презирали, гнобили, все хотели, чтобы я умер. Даже моя семья. Это чувствуется. Их раздражает моя инаковость. Поэтому чего уж тут удивляться? Раз даже мои родные меня не любят, то что ожидать от алятов? Мои надежды о дружбе и духовной близости пошли прахом. Но главная мечта всё-таки сбылась».

«Какая?»

«Я увидел небо. И снова увижу его. И умру я в полете и игре с кем-то. Можно ли желать другой смерти?».

Паук презрительно фыркнул и скрылся в листве. К дереву подлетели аляты.

«Ох, ты снова принес нам “чудика”. Этот мне нравится. Мне кажется, он умеет красиво падать», — сказала крылатая подруга его знакомого.

Раздался пронзительный смех, скорее напоминающий звериный рев убийц. Муравей закрыл глаза, чувствуя, как его поднимают, чтобы бросить. Страшно не было. Он увидел бесконечность.