Когда экономика играет музыку

Оркестр и джаз: две экономики

""Аннотация ""
Очерк о двух мирах: стабильности и свободы. Я вспоминаю конец 80-х и начало 90-х, сравниваю плановую и рыночную жизнь, её повседневные радости и испытания, через образы оркестра и джаза.

Когда я смотрю на старые фотографии из детства, я ассоцииирую полупустые магазины, очереди за колбасой и апельсинами на Новый год. А через несколько лет — яркие базары, первые импортные игрушки и бананы круглый год. Эти контрасты стали моим поколением: между стабильностью и свободой, между оркестром и джазом. Этот очерк — о том, как мы учились жить в двух мирах одновременно.


Экономика — это не только цифры в таблицах и отчётах. Это язык, на котором живёт страна, её семьи и отдельные люди.

""Плановая экономика"" — как оркестр с дирижёром. Всё расписано: кто играет, когда вступать, кому звучать громко. В таком строе было чувство порядка: работа гарантирована, зарплата — пусть и скромная — придёт вовремя. Отец, инженер на заводе, знал: цех работает, люди нужны. Это давало уверенность в завтрашнем дне.

Но за стабильность приходилось платить однообразием. Квартиры — по очереди, иногда десятилетиями. Автомобили — по талонам, «Жигули» или «Москвич» надо было «доставать». Даже мебель — через знакомых или через списки в «Южуралторге». План работал, но выбор был условным: не то, что хочешь, а то, что досталось. Магазин в конце 80-х напоминал музей: банки с томатной пастой, пачки дешёвых макарон, а за колбасой стояли очереди на морозе. Апельсины к Новому году — целое событие, а не просто продукт.

""Рыночная экономика"" — уже джаз. Каждый сам себе музыкант, кто умеет — тот и солирует. В начале 90-х прилавки вдруг расцвели: жвачка «Turbo», бананы и мандарины круглый год, импортные куртки и кроссовки. Впервые мы увидели, что такое настоящий выбор. Но за это пришлось платить другой ценой: привычный завод закрывался, соседи шли «челноками», таскали сумки с одеждой, торговали на рынке. Автомобили стали продаваться свободно, но цены кусались. Квартиры — появлялись в объявлениях, но взять их могли лишь те, кто умел «крутиться». Свобода пришла, но вместе с ней — и страх: получится ли удержаться на плаву?

Парадокс в том, что обе системы стремились к одной цели — обеспечить человеку достойную жизнь. Только шли к ней разными дорогами: одна — через дирижёрскую палочку, другая — через свободу импровизации.

Сегодня, летаяя между партитурой и джазом, мы ищем золотую середину. Нам нужна и стабильность, и возможность для личного риска.

Моё поколение оказалось на границе этих систем. Мы успели постоять в очередях за апельсинами и поиграть вкладышами из «Turbo». Мы помним пустые полки и первые ярмарки. Мы знаем цену стабильности и вкус свободы. И потому для нас особенно ясно: экономика — это не абстрактные формулы, а наша повседневная жизнь. В ней должны звучать и уверенный ритм оркестра, и живая импровизация джаза.