Четыре персонажа

ПИСТОЛЕТ.
Лиониллин в шесть часов разбудила Эльвиру Розали Анастасию
Пистольшильд, нацарапав на палочке огонек, зажег одинокую свечу на прикроватной тумбочке
и обнаружил, что часы показывают шесть, и что ночной мир был
быть полностью прежним — это хочет сказать, что похожие на щенков
и шумные ночные создания, сегодня тоже не лишили себя этого
забавно, что охикулькиесса устроила Четыре тяжелых дверных молотка
грохот оглушительный, наступаем на ворота - и это Олссон и
Лошади Нюберга в конюшне изменили своим привычкам, но ночью
после того, как они топтались в стойлах, брыкались, реухтой был и
продукты ржания: всевозможные звуковые явления, вызванные высотой,
огромные ворота хранилища упали, и джиминнит прорвался сквозь них.
Разделите все слои на четыре части и разместите в их комнатах благородную даму
Розали Pistolschi;ldin дрожать от ярости в большом, untuvaisessa
кровать из красного дерева, который он теперь прыжком ушел,
остановите на несколько секунд мрачные мысли на коврике у кровати,
большая лысая голова в этот момент и в этом положении вспоминают некоторые
великие картины римского императора Веспасиана.

Без необходимости второго взгляда в зеркало, обращенное к платью, он
затем надел нижнее белье, сероватый парик, маленький, черный
кружевные джинсы, жесткое, негнущееся шелковое платье длиной в полтора метра,
старый, великолепный шелк рядом с, по общему признанию, немного подозрительным.
бедный дохвелитакин, у шеи великого старого пицеиста.
скульптурная гигантская пумпула — мы не можем придумать лучшего слова — вырывается наружу
причудливо в беспорядке — это было что-то комбинированное.
шарф и нагрудная защита, которые составляют образ, такого нигде не увидишь.
модный журнал.

С туалетного столика он взял это и надел то, что поаккуратнее
сами зеркально отразили его, перевернув и голову кейкаутеллен,
простые капоттихатун, которым спереди вторят смертные, радуются
фанфары яхты, как ярким весенним утром в святом месте
в тишине три огромных черных пера взмыли прямо в небо
перья — безусловно, самые настоящие и красивые страусиные перья, какие
Стокгольм на ветру всегда любил его.

Когда шляпа была должным образом выверена, Розали ушла-мисс.
моя собственная квартира - в его отделе, который включает в себя две отдельные комнаты
в кяйтявинене и этейсинене, и я пошел, ни разу не споткнувшись
и спуститесь по каменным ступеням пикипимейта, локероисия, по которым
свет едва проникает через разные слои камбузов
стеклянные двери. Была построена в четыре этапа
просто в дом и оформлены для каждого слоя из трех
большие утопленные стены — они были, вероятно, в древние времена очень
красивая статуя, но сейчас они были полны пыли и
грязь и более или менее неряшливые свитки, с уличными мальчишками и
нищие, иногда ради забавы оставленные позади.

Этим утром Розали могла пропустить дождь, убранный из-за затенения, вы говорите, что
углубления были пустыми, например, в ad hoc, в качестве украшения, в
и, добравшись до счастливых ворот в коридор, он направил лихую, но
тяжелую и ценную машину step garage wings навстречу.

Олссон и Нюберг, гонщики, которые только что разработали
"утренние люди", "огненные лошади", пришли ли они к выводу, что "Пистолет"
был похож.

И он, безусловно, был центром внимания и восхищения, достойного откровения, когда пришел
теперь утренний свет разлился по широкому двору.

Его тяжелое лицо с римским императором в том, что нос большой Пале
и ценны, как белые в апрельское утро, ее большие, блестящие
коричневый, слегка налитые кровью глаза вспыхнули и salamoivat, и
через uhkeassa обязательства majesteeti, чтобы он держал свое оружие
перешли так, что пальцы держаться за локоть, и
тени дождя рука была левая рука, прижала его
таким образом, что вы могли бы подумал, что это такой меч, который он имел
выявлено около бороться.

И три огромных развевающихся черных пера, казалось, действительно принадлежали
более генералу, или маршалу остатков шляпы, такой
шляпе, какую мы можем видеть у Раффета и его коллег в
стальные чертежи, французская революция и исторический император.

Розали-леди, там определенно было много воинов,
военачальник и комендант крепости, и, прежде всего,
последний. Она одна и никто другой будет командовать Четырьмя маленькими командами
он один торжествует, неустанно и упрямо
ведет, казалось бы, безнадежную и непрекращающуюся борьбу бесчисленных
трудности, враги и опасности.

Он никогда не был непоколебимым вальппауделлой, никто
не нарушал их прав, и эта Четверка, если это было возможно,
поддерживала порядок и кондиции.

Олссон и Нюберг здороваются, последний изобразил что-то вроде водителя
и салют наклоном шляпы - способ выразить уважение,
что очень понравилось Розали-леди и повысило Нюберга до
с ее хорошей стороны, когда вместо этого Олссон немного неотесанный и
проявляет неуважение, возникает вопрос, как заставить его заплатить как можно больше
немного внимания к личности последнего и своему существованию.

И Нюберг был не только красиво изогнутый нос, красивые, кудрявые
усы и какой-то сырой "другого лица", которые всегда
просыпались Розали-леди подозрение, что этот отец был
якобы был офицером гвардии.

И голубая кровь, не люди никогда не беспокоит течь — она всегда оставляет
треки.

Розали-взгляд леди скользнул по Олссону Смоллу, танаке
и персонажу "безопасного пивного жокея" и так долго задерживался на длинных и
красив в Нюбергиссе тем, что его лицо выглядит раздраженным и обиженным
будьте немного мягче.

— Доброе утро, Нюберг!

— Доброе утро, ваша светлость!

— Прошлой ночью в коридоре было немного лошадиных экскрементов!

— Их нужно убрать, ваша светлость.

Нюберг улыбнулся избалованной и добросердечной улыбкой, которой он уже не раз удостаивался
у маленькой очаровательной мадемуазель беспокойно забилось сердечко.

— Да, но не только лошади реухтонеют, весь закон — я.
ночью просыпались в общей сложности семь раз, три раза лошади
пора; и мне так трудно снова заснуть, чтобы наверстать упущенное.

— Итак, ваша светлость знает, что это не моя вина, а крыс.

 Но то, что они сделали — но, похоже, ничто не помогает — так что
не кусайте лошадей и не ешьте их корм?

Нет, когда лошади прогрохотали мимо, пелоид хочет прогнать этих крыс.

— Что ж, это хорошо, тогда да, я знаю, что Нюберг милый.
животные — нет других животных, которые были бы такими благородными и
преданными, как лошади — такими благородными и преданными. Это единственные животные,
которых я могу терпеть — я терпеть не могу собак и кошек - прощай, Нюберг,
прощай, Ольссон.

ньекатен любезно заставил Розали-мисс красавчик развернуться и
утратившие достоинство ворота через коридор сами по себе будут напоминать о старом,
верном коне, который людям нравился, был болен и им
давался опыт нелегко, но с его благородной, теплой кровью, ничего
человеческая сила, которая может победить или погубить.

И простым, грубым людям нравится видеть суть.
Олссон сказал, что я долго заботилась о нем.:

— В любом случае, пришло время для энергичной леди.

— Ружье там хорошее, - сказал Нюберг.

Но Розали-леди продолжила привычную утреннюю прогулку по мальмбергской улице.
Площадь Густава Адольфа, и кивал, принимая комплименты
замок и наследие принца пьесы для кошелька маленький носик
опера, а затем погрузился в размышления, чтобы спросить, взгляд погрузился в
Скеппсхольменин и южный куккулайнен вверху изогнуты так, что совпадают —
вероятно, это редкое и своеобразное явление - такой большой, странно одетый
существо, неподвижно стоящее на углу улицы — во сне посетители, которые
Я также вспоминаю женщину—Дон кихота, заслуживающую внимания, и
думаю о "bei einem oberfl;chlichen geschlecht will".

Но прохожих не для этого времени суток было не очень много, и
их мысли были слишком сосредоточены на другом, если не на главном, так что
однако, тем реальнее поля, поскольку это мысли, которые вращаются вокруг
Розали Пистольшилдин крупная, белая, с постаревшим лицом на обороте.

Пожилая дама в молодости стояла на классической и священной земле.

Неподалеку отсюда — через пару домов на королевской улице от угла Даун—был
сам он мирно жил на улице Бьеркбомин в старом доме старого отца
директор по расходам илиюхлы Карл Густав Адольф Пистольшельдин с ней
его собственная мать, вторая жена отца, графиня Анастасия Федоровна
де Буксхоуденин, Россия, Стокгольм -дочь министра умерла через пару лет
через год после его рождения.

Она едва помнила свою мать и унаследовала ее всего в год.
этонимистян.

Своего отца он помнил лучше. Не так, как он
на самом деле, для этого мне не хватало Розали - леди из всех
испытать самый большой и грешный мир реальной сущности, но
как любит воображать себя старый илиюхла трачинг, сам режиссер
он был таким, и именно в нем лойтомпаа выглядел сокейссой и восхищением.
в глазах любовь и верность в сердцах.

Весеннее утро серебряное облачко Громов апреля, во время летит
голубое небо, увидел старую женщину в таком же свете, серебро светлые
в свете фотографии и фрагменты из его собственную жизнь от первой и единственной
весна и обмена облако сладкой ваты, в течение нескольких минут летел все
настоящей беды и забот в далекие неведомые горизонты в сторону.

Старая Розали-ms. представлена их величеству путей, и король
Оскар I добродушно улыбнулся и тихо пробормотал: "Я поздравляю вас,
мисси, двор получил новое украшение в виде..."

Он шел аккуратно, чопорно и изящно, как по залу королевского дворца.
и постукивает указательным пальцем хансикоидуна по столу — когда
спинка дивана или полки: "Посмотри, Фредрик, — пыль! Мы не можем
терпеть пыль в наших домах — мы требуем точного порядка — абсолютного
точного ...!"

Илиюхла тратинг, директор коротко и надменно кивнул, подняв лоб и
брови, густые, как у каарины илхайсести, округлившиеся,
холодные, бледно-голубые глаза над невыразимо благородными
превосходство и осознание достоинства образа — формальности
человеческая природа, принятая мемориалом "Триумф жизни".

Розали, мисс Мэй, понимает, что его величество
было сказано несколько раз: "Дорогой Пистольшельдилла, у нас есть все
условия маршала королевского штаба, за исключением одного —
богатство".

Богатство такое — то , и отец в конце концов был вынужден продать старую
Рефвелста, чтобы он мог позаботиться о hoviteht;vi;;n и сохранить свое положение
в обществе, как и должно быть.

Старые верят, что она никак не могла предвидеть, что отец великий, белый,
ухоженные руки вздымали проигранные ставки за игровым столом
при этом копеаллы более небрежным жестом, чем при наблюдении
слуга пылесосил, и что Рефвелста тогда была постепенно
приходили и уходили долгими днями и вечерами, когда о
илиджухле, проводившей пилота, много говорили и пользовались большим уважением
посетители ресторана знакомили кого-либо из знати и дипломатического корпуса с
друзьями.

Но теперь галопом скакала Розали - мисс семнадцати лет, больше, чем Рефвелстану
по лугам, и воздух был наполнен цветами и блестящей бледно-зеленой травой.
листья благоухали, и вилунваристис внезапно ощутила озноб старой женщины —
возможно, юности в сезон весенних каникул, бледного отголоска.

Один из прохожих начал смеяться за его спиной.

На старушке была именно своеобразная веселая шелковая юбка,
где когда-то был долгий сутулиться на Розали-Мисс сама
обрезать так, неправильно, что юбка была значительно
короче передних, и поэтому родился kaarroksesta ужалила черный
обувь от стебля и valkeitten шерстяной носок очень одетые ноги
неуместный выход.

Розали-мисс повернулась и создала школу наураджан хай
илиджухла посмотрела на пилота и повернула домой, чтобы достать
Четыре порта в коридоре, маленькую круглую цыпочку из газеты
Стокгольмская газета "Дагблад" в утреннем номере. Но тем временем мимо проходил прохожий.
забыла смех и принялась любопытствовать и навязчиво
разглядывать шелковую юбку и шляпку с перьями, которые, видимо, совершенно
особым образом привлекли его внимание. Он прижал
крепкой хваткой патахаттунсу поглубже к своему лбу и последовал за
медленным шагом, и, казалось бы, случайно, старуха, следовательно,
кинниттавинян полностью сосредоточил свое внимание на доме, на стенах и витринах магазинов на улице
и вел себя так, словно это беззаботно и разбавляет забывчивость, за которой
детектив, шпион или ящерица из духовной гостиной с удовольствием пытается спрятаться
более или менее законное и решительное любопытство.

Stockholms Dagblad находилась на третьем этаже "Старой леди контакта"
собственность, и для Розали мисс было привилегией прочитать все это
в первую очередь. Теперь он был уже у входа в это правое крыло
так серьезно, что я не заметил мужчину-пьеро коппахаттуиста
лицо в длинной рыжей щетине закрывало все, кроме их
взгляд состарившегося очень сиял, которым он пожирал разум в Четырех обличьях.

Греко-турецкие войны Розали пропускает теперь изо дня в день
с тревогой следили. Именно к своему дяде майор относился своеобразно
к грекам, да и вообще, ко всем войнам за свободу, большим поклонником и был
крещен единственный сын Канариса Алексис Боливар Таддеуш.
Какой фактор не помешал тому, что это последний самец
потомство умершего несколько лет назад от ничтожной болезни бед Сала
город камриерина.

Но с непоколебимой преданностью делу поддержания Розали скучаю по этому.
благородные методы сбора пожертвований его семьи и молитва прошлой ночью от Бога.
успеха и победы грекам.

А теперь есть черно-белые, спрессованные, страдающие ожирением
грамоты, то греки в полной панике
бежал в Ларису, и что турки захватили почти всю
Tessalian.

не знаю, бывает ли иногда искушение поверить, что Бог разберется с непризнанными причинами
дано так же, как нынешним грекам, что старые Пистолеты бьют
в руки их врагов.




МАЛЕНЬКАЯ ЭММА В РАССКАЗЕ.


Илиюхла, проводивший директора, был губернатором и лордом-камергером фон Вернером
старым другом и товарищем. Они были в то же время
Уппсала, одновременно выходите на позицию командира в камере старьевщика карейкси,
и "губернатор" более или менее часто выигрывал "отлично"
сумма подач "Близких друзей родителей" - все причины
это способствовало тому, что Розали-мисс стала обладательницей небольшого
пара комнат, отдельная в коридоре и самая темная в самом дальнем коридоре справа.

Маленькая прихожая была более надежной, поскольку залог ранее был белым
покрашенное окно отделяло квартиру от большого зала, но это было
пожилые женщины по взаимному согласию изъяли, чтобы облегчить
всем им доступ в маленькую темную комнату, которая была
Розали скучает в дальнем конце зала.

Но в тамбуре был убран под окно длинный, низкий
деревянный ящик, так что старушке в нем тесно, темно
в комнате постоянно нужно выполнять серию гимнастических движений.

Сначала им пришлось взобраться на пуулаатиколле, затем сесть верхом
окно каманалле, а затем ступить на низкую двухступенчатую лестницу mis for
, которую Розали пропустила на этой прогулке, чтобы облегчить
установил свой боковой выход из окна: всего
серия гимнастических упражнений, которые, вероятно, вносят большой вклад в
благосостояние пожилых женщин и способность к дрейфу, в то же время, как это
защищенный Розали мисс ту тихейлта гость посещает свой собственный
пару комнат.

Ибо дайте нам знать, что мы, четверо стариков, живем вместе, женщины тоже, которые
чувствуют желание заполучить самодержца в управление самостоятельно, нуждающегося в каждой
владеют небольшими морскими раковинами, в которых они могут уединиться от моря
предпочитают побыть в одиночестве. И что четвертая старушка экономики
шокирующие те же споры, бури и конфликты, которые заводят
брак, государственные партии, государственные системы и, в целом,
все люди из ассоциаций были потрясены до основания,
сломать или найти новый образ жизни.

Но в деревянном ящике иккунакамана и маленькая лестница сочетались с коротким
научным обозначением местной страны "ступени".

Приснились ли образы илиюхлы, потратившей директора, судью или Рефвелстасту
или причиной инцидента стал разгром греками офиса Тессы
в любом случае, был непоколебим тот факт, что Розали пропустила
прошла по темной лестнице половину пути, прежде чем вспомнила, что он
забыла купить в ярванском магазине маленькую Эмму войпулат, Эвридику
посыпьте сухариками и подавайте стеттинилайпанс.

Забывчивости и грезам на площади Густава Адольфа было позволено
в то время, что Розали-Мисс прийти домой, чтобы плотно полчаса
позже, чем обычно, и, когда он пришел, он пришел с маленькой Эммы
Вигельстьернан сидит на деревянном ящике, чтобы быть Розали-мисс из-за отсутствия
а на завтрак хлеб темный и бог знает с кем судьба распорядилась чрезмерно
нервничает.

Но маленькая лестница с другой стороны была оставлена Розали-мисс стенд.
такая высокая и величественная, что его перья покрывали
пыль от стены до окна над проемом, и он сам был сравним с
их ноги топчут землю, а облака рисуют в духе сказки. И
в моей маленькой Эмме Вигельстьерне действительно лежала низкая деревянная шкатулка.
такая маленькая и несчастная, как никогда в любой сказке на выбор.
и тривиальный человеческий ребенок, милосердная и великодушная фея.
спереди.

Итак, более глубокая и масштабная точка зрения, это
две стороны иккунакаманы столкнулись друг с другом на самом деле, два мира —
душа мира и материальный мир - два принципа жизни - два
несовместимый характер — героический и мещанский
дух. Двое несовместимы и вечно живут друг против друга
боритесь с природными силами представителей этих двух старушек
женщины сражаются друг с другом, если они люди
обычное невежество и безнадежная слепота
представьте, что один из них вызвал страх, тогда у вас возникнут такие проблемы, как
поздний бутерброд на завтрак, открытое окно, забытое пятно
белое гнездо, пятно от стакана для питья или скатерти.

Его семья ikivanhoille warriors vaistoille faithful отправилась к Розали-ms.
мгновенный доступ к атаке, краже, таким образом, вихоллиселтаан
все о возможности стрелять ядовитой стрелой заранее.

— Но, моя дорогая, маленькая Эмма, почему ты сидишь здесь и простудишься?
деревянный ящик будет? Тебе еще нужно прибраться в маленькой комнате?

Я просто жду масляные тарталетки, моя сладкая Розали, я, конечно, хочу их съесть.
Я с удовольствием съем их, пока они еще свежие, и Розали.
уже поздно, почти три четверти.

— Ты думаешь, маленькая Эмма, что срок годности войпулата истекает в мешке, когда
тысячи греков погибли на поле боя и в своих домах
семья может умереть от голода в обвале, так что, вероятно, есть
слишком много, если бы мы здесь, дома, в Швеции, ждали около получаса
на завтрак мы произносим тосты - и ничего больше. Вот еще "малышка Эмма"
все еще свежий "войпуллат", а это "Стокхолмс Дагблад", но помните,
Мари-Луизе нужно забрать его в десять часов, а это "у дикена"
листайте, чтобы получить вырезку из продолжения романа — маленькой Эмме теперь здесь больше не сидеть
холодные сквозняки!

Чарльз двенадцатый строго выказывал свое негодование любым способом
повернулся к Розали, мисс, "курц эм" рейт, и поплыл в свои комнаты,
оставив маленькую Эмму в бессильном гневе воипулла бэг,
деревянный ящик и большой коврик на полу в прихожей. И у нас есть,
пусть и неохотно, но признаю, что формат моей маленькой Эммы Вигельстьернан
не красив на вид и это никоим образом не пытается отразить
прекраснее и благороднее движения души.

Пожилая дама была маленького роста и очень худенькая, и черный костюм ей шел.
худое, плоское тело сверху напоминало самое гигантское.
черный вязаный свитер, у которого пружинящая проволока задержалась на середине размера,
так, чтобы его низ мог касаться юбки.

Но у этого муми-тролля, судя по телу, была маленькая головка, твердая, как...
череп, покрытый желтым пергаментом. Это до такой степени
сухой, лишенный сока и той жизни, которая была, которая могла бы быть
Я думаю, что это ваханамио, если бы не его внешность, весь сок и мощь
были бы собраны в маленьких, как изюминка, зеленых глазах, которые
щурятся и светятся таким горьким гневом и ревностью
глубоко в глазницах на дне, как у пары звериных полостей,
и у гиганта с большим носом, который по большой дуге вдавливается в
из крошечного личика маленького существа, напоминая устрашающий
страница и балансир, который видит в старом описании путешествия
медные рисунки диких полинезийцев маленькие, легкие
в каноэ.

И уж точно маленькая Эмма Вигельстьерна не была чем-то большим, чем маленькой, жестокой
и голодной хищницей, и маленькой злобной душой метсяляйса, если бы он
установленный на шторке фотографа и ненадежный в передней части аппарата, возможно,
тем больше причин радоваться самому себе, если на Рождество взять шкаф с фотографиями, с небольшим
Эмма сидела ценные и ylh;isen; в шелк и кружевной наколке, с тяжелым
золотая цепочка на шее и руку доктору. С. Д. Ф. Wirs;nin "из Вифлеема
Голгофа".

Но внешность обманчива, как и мы, фотографы, и мы получаем
все ожидают, что нас разоблачат и раскроют насквозь, как это уже было
Перед ним, чье око видит все и в которое никто из нас
не хочет вступать, если у него есть хоть малейшее представление о своей природе и
память о своих собственных действиях.

И вот теперь маленькая Эмма сидела у них в комнате и крестила сивелтью сливочным маслом
свежие сдобные пирожные с утра, чашку горячего какао, и все было зеленым
акайсимман гнева, который, однако, ни на мгновение не смог помешать
она прекрасно наслаждалась булочками-бабочками, а также какао.

Но если вам захочется побеситься и дать волю гневу
не пропустите Wigelstjernan room space
интенсивные движения и долгий кавельихин.

Там был диван в сторону друг друга, письменным столом и atennienneja,
загружено фарфора с изображениями, драгоценные вещи и безделушки хуже
как антиквар, магазин, небольшой выпуклый vatsaisia
шкафы и большие, плоские ;ifonjeereja, низкой спинкой и
отличные шезлонги, стулья для столовой и кресла салона, как
аукционный зал выставки на день и временной для зрителя должно
наверняка сложиться впечатление, что маленький женский Кубок какао в его
существует естественная адаптация применения закона, чтобы стать так
маленькая, плоская и тонкая, чтобы можно было без каких-либо происшествий
и столкновений жить и передвигаться во всей этой мебели и
товары горкой посередине. Обычным поверхностным сомневающимся было бы
предположение, что старая, уродливая баба - это все эти антикварные товары для
лечения; как еще вы можете объяснить его собственный дерьмовый костюм,
драгоценный антиквариат и тот странный факт, что
все эти прекрасные стулья, софы и креслица были созданы для того, чтобы
у hirvitt;vimm;ll; и mauttomampia есть обивка из хлопчатобумажной ткани.

Кто-то больше разбирался в личной истории, чем в естественных науках
зритель должен был вместо этого сразу же узнать, что это за старушки
у зажиточных и знатных шведских чиновников - или более приятных
потомков буржуазной семьи.

Последнее было самым правильным наблюдением, хотя и более глубоким
с точки зрения души, можно сказать, что Эмма Вигельстьернан
душа и участники движений постепенно адаптировались к своей комнате
забота о мебели и наведение порядка были его единственной задачей в жизни.
настоящая миссия в жизни.

Отец маленькой Эммы был коммерческим консультантом в департаменте торговли и судоходства
руководитель колледжа, его миссии и работы, где мы можем быть
застрахованный, что он никогда не будет относиться к этому как к таковому
заведением следует управлять, потому что Туре Вигельстьерна был уверен
и формирует закоренелых суетливых бюрократов, чья жизненная цель
приходилось работать так, как будто до него все было подготовлено, и составлять карту, и
ненавидеть все изменения или реформы, которые потенциально могли
нарушить привычный уклад.

Порядок, состояние и уважение установленных форм было
если бы это была троица хайвиттен, которая белая звезда под светом Тура
Вигельстьерна прошел свой путь вперед и без беспорядка, где и
дикий скейтинг достиг самого уважаемого и смертоносного социального положения
положение, которое может получить коммерческий советник, а до всего этого - сенайкайсесса
официальная иерархия.

Туре Вигельстьерна отличался, среди прочего, отличными знаниями и
формальной безопасностью под вашим руководством как эксперта с
выяснением и принятием решений о наиболее важных государственных расходах -
и торговые вопросы, государственные займы и государственные гранты на
переговоры, финансовые запреты и законодательство о концессиях,
не имея времени на экономическую жизнь и мировую коммерческую тайну
законы больше похожи на идеи любой другой школьницы.

И когда коммерческий советник шестидесяти девяти лет от роду умер, он оставил после себя свою
вдову и прекрасную дочь, старое гнездо, которое дает
печать его уверенности, официальная одежда на ваш вкус и под вашим контролем, а также 30.000 долларов
корона шведского государства облигация на 3 1/2 процента — денежное вложение,
которое он счел более доступным и безопасным в условиях
неопределенности, неразберихи и постоянных колебаний стоимости денег
в хаосе, каким было его время в экономической жизни его страны
такая точка зрения была.

В этой идеальной обстановке, звуке, родителях и
самом добродетельном круге знакомств среди Эммы Вигельстьерна
родилась, выросла, за ней ухаживали и обслуживали одновременно
бережно, как герань торгует цветком нойвоксеттарен на столе,
и душа такая же чистая, как опыление, и так же бережно
организован для вас как всегда салон ювелирных изделий ateniennit.

Торговый неувоксетар принадлежал пожилой женщине, к которой, по их мнению
духовному видению, жизненная сила и ощущение жизни приходят к
запертой и лишенной надлежащей физической формы женщине благодаря браку,
были сосредоточены на том, чтобы быть представителем вашего бизнеса и жизненных потребностей
одна страна по одну сторону от поцелуя, одна из домашней жизни и экономики
важные или не относящиеся к делу детали.

Мы знаем их всех, тех, кому выпала честь отведать лучшие
соленые огурцы, или ветчину домашнего копчения, или
лучшее средство для ухода за бельевым шкафом, принадлежащим им,
у кого был домашний ликер из ягод черемухи или антимакассар, а также
диванные подушки особых мастериц, и чья жизнь была неутомимой,
страстные и вынужденные бороться со своими обязательствами во всех аспектах
нуждаются в том, за что они по собственной воле были взяты
для того, чтобы выполнить.

Торговля нойвоксетаром Вигельстьерна уже была свадебным путешествием.
нашел свою миссию: он пелитти.

С раннего утра и до того момента, как ваш супруг сядет за стол до ужина
поблагодарите трудолюбивую хозяйку дома, ценную мебель и украшения
в середине пыли тряпка всегда маленькая, твердая и затвердевшая, в руке, до тех пор, пока
в дверях паукахдус не объявил, что коммерческий советник через пять минут
его ждет ужин.

По его следам бродила маленькая Эмма, от колыбели до зеркального отражения.
лицо ребенка сначала было на поверхности мебели из красного дерева, а затем
постепенно, длина набиралась, стены кувастимина увеличивались.

И в жизни только внешние мероприятия были масштабными, официальными
мистер. ужин с президентами, генеральным директором и всевозможными
"советниками" в знакомой, но официальной сдержанной атмосфере
среди наслаждения отборными блюдами и хорошими винами, и
когда пришла маленькая Эмма, одетая в лучший костюм,
во время десерта, как особого десерта, дядюшки
они погладили его по голове и вволю потчевали его рот
сладости и виноград, о которых он действительно должен был подумать, что подавился.

На званом ужине было еще несколько человек, с которыми можно было познакомиться поближе.
в стоимость входило блюдо и бокал хересного десерта, а также маленькая Эмма.
поела за столом и посидела минутку в комнате для гостей
миссис из дома, эта ревностная, лишенная желания и безупречно отзывавшаяся
одолжения друг другу.

— Как ты думаешь, нашу Оливию можно сохранить такой же непыльной - но,
подумай обо мне, хильда, мой огурец твой, я думаю, они прослужат долго.
были лучше, чем когда—либо - так что, но позволь мне сказать, что Марианна
копченая ветчина — итак, дорогая Мария-Луиза, теперь будь добра
туоменмарджаликоэриси был вкусным, теперь тебе придется приготовить только маленькие
бокал марсалы — самого лучшего вполне достаточно, маленькая Беата, детка моя.
осатессан, как и ты, готовит кислое жаркое из отбывающих наказание...

Лето на вилле Ваксхольмисса снова встретились на соседних виллах, прежних
схема знакомств, прежняя, использованная на обсуждаемые темы и старая
талускалут.

Маленькая Эмма впитывала знания во всех формах и выражениях, и
так год за годом, и рождество прошло, и лето наступит, и все такое.
это было одно и то же, за исключением более длительных промежутков времени.
некоторые лица исчезали и оставались вдали, а появлялись на новом месте
просмотр в воскресенье на прогулке по церковному двору, где
торгуют нойвоксеттаренами мама и папа, почившие воскресения и страшного суда
ожидание.

Но в остальном жизнь не изменилась — если это сейчас вообще возможно -
жизнь распорядилась сама собой — даже первый бал маленькой Эммы в сезоне. Маленькая
Эмма совсем не танцевала хувитетту, или, скорее, не умела
танцевать, вот почему он был таким бесконечно немузыкальным и молодым
мужчины и кавалеры также были разновидностью людей, которые
с ней не было ничего общего, даже предмета разговора.

Эмме исполнилось тридцать лет, а жизнь была все такой же.

В воскресенье я поехала к отцу и матери маленькой Эммы с
день в служении Богу и молиться Богу, что он чувствовал, как немного
чем жизнь, и которой он, к тому же, там была не умоляя.
И когда были большие, серьезные концерты или была представлена очень старая,
драгоценная опера, ходил к Эмме, своим родителям и слушал музыку
наслаждался, грубо говоря, не тем, что он никогда в жизни не был
не мог различить эти два тона. Несколько раз в год он
это были не только танцы, и он обладал способностью восхитительно веселиться
сидел где-нибудь в уголке, пока руки и ноги не затекали от
и он зевал от усталости — что последнее
животное осознает жизнь и отказывается от выражения, которое он достаточно хорошо понимает
воспитанный немедленно подавляет.

А маленькая Эмма оставалась по—прежнему маленькой Эмманой - по-настоящему лизимпией и
очень касватей, самой занятой девочкой в детстве, какой когда-либо была по утрам
моет лицо, руки и шею, за исключением тех лет, когда в шесть
на выпускном вечере, когда она мыла ее, а также плечо, это
рука.

За эти годы я совсем немного приучил Эмму к булочкам, джемам
и сладкому, к вожделению, которого при его хорошем воспитании и так было крайне мало
карманные деньги, однако, обладают властью в разумных пределах.

Маленькая Эмма в тридцать четыре года умерла коммерческим консультантом, и
мы уже говорили, что этот инцидент не был вызван его дочерью
настоящая печаль больше, чем я могу почувствовать, - потерять
мебель, внезапное отсутствие которой в итоге стало местом для заполнения разума
они ничем, а глупое подавленное настроение - новым. Но это не значит, что
эта маленькая Эмма рыдала, ты дико и громко плакал
заламывая руки, в пределах разумной боли; и он прошел через горе марли в
и траурный костюм, и каждое воскресенье ходила за матерью на кладбище
чтобы отнести цветы к месту, которое теперь скрыто столь безграничными и
глубоко любимыми останками покойного.

Но не только скорбь о формах и формулах, не маленькая Эмма
вообще не знакомый ни с чем другим разум — не светский
чуждый чувству, боли и тоски, невыносимой и
жестокая куискетта: больше никогда в жизни — никогда— никогда.

Маленькая Эмма переехала вместе с мамой и всей мебелью с самыми маленькими.
квартира, в которую тоже попала пыль, которую можно стереть с лица земли.,
и каждую ночь половина из десяти все в той же старой Тряпке, которая
когда-то занимала положение новорожденной маленькой Эммы, заворачивала его в кроватку
хлопковое одеяло, гладила по голове и тоже желала спокойной ночи
Я сказал это уже тридцать четыре года назад:

— А теперь спи сладко, маленькая Эмма, не мечтай!

И маленькая Эмма ела, дышала и спала как маленькая, хорошая девочка.
ребенок приходит и подходит.

Круг знакомств стал, возможно, немного плотнее, ужины продолжатся
кофе - и чаепития, но лицо и темы выступлений остались прежними,
хотя маленькая Эмма всегда была на голову выше своих плеч и
руки его теперь свободны от всех вечных недугов.
Прежде чем ему удалось прожить полвека, он проник в реальность
грубый и ужасный, он защитил и окутал существование.

Трейд нойвоксетар был со своими дочерьми, и блазиехольменин был у них.
бесплатно наслаждайтесь потрясающими вокальными данными Кристины нильссон,
и их шок, когда они услышали чарующие мелодии, стал знаменитым
авария, унесшая столько жизней. Торговая неувоксетар тоже
и ее дочь лаахаутуиват боятся абсурдного панического бегства
толпа участвует, с маленьким Эммы ласка глаза
достаточно проявить изобретательность, чтобы найти возможность спасения pujahtamalla
в маленькой табачной лавке на соседней улице.

Но торговка неувоксетар решительно отвергла это предложение: — Малышка
Эмма, не такие мы женщины, чтобы заниматься торговлей табаком.

Им удалось, однако, без помощи табачной торговли спастись, но
шок, испуг, давка и физические неудобства стали причиной
обмена нойвоксеттарена на пневмонию, которая через восемь дней после
пусть он станет советником творения.

Маленькая Эмма-бедная маленькая кузина, лорд-судья апелляционной инстанции Бьоркман, Отто
заботиться о перуанской книге инвестиций и светской информации. Старое,
семидесятичетырехлетнему Сукну пошел пятьдесят четвертый год
после службы семью Вигельстьернан перевели в богадельню;
и маленькая Эмма была одинока в жизни "Сплендид рум юнитс" и "1050".
корона годовой выплаты плюс проценты — и, как ни странно, его творение.
основы были немного поколеблены, но он был одним из
чудесный и жизнерадостный в жизни инстинкт, решенный
само лечение и всячески использовать свое независимое положение
.

Печаль и слезы, жалобы, сурухарсо и костюм рядом с
чувствующей себя без отца и матери маленькой Эммой, независимостью чувств и
любопытной жизнью, которую он прожил в своем сердце.

Похороны через неделю после того, как маленькая Эмма отправилась навестить серккуансу
судьи Марии-Луизы Альмгрения, о. п. Вигельстьерна, которая
Улица Мальмберг, 4: там были три шикарные комнаты и предложение его любимой
родственникам, которые он получил в аренду из более чем двух
комнат.

Мари-Луиза Альмгрен и Розали Пистольшилд жили в мире и согласии.
не стесненные гармонией, они прожили счастливо вместе второй
десятилетия в квартире, которую лорд-камергер Вернер киндред,
уважение и здравый смысл выбрали их с Эвридикой Берг
пожизненным жильцом.

Позиция Маленькой Эммы под номером Четыре была похожа на голубятню с доходом от ястреба, и
изначально эти трое даже не понимали маленьких женщин, идею бегства
и желания, но желание маленькой Эммы было осознанным решением, которое
медленно и верно заставлял их обсуждать и договариваться.

Розали-мисс превратилась в ледышку, а пилккаавакси презирает. Его
героический и благородный характер можно почувствовать как можно скорее,
рассеянная и мелочная поропорвариллисен новая душа Эммы, и
его инстинкты ни на мгновение не дрогнули, навязчиво подлизываясь к задаче
доброта или запутанный предмет. Чарльз двенадцатый спид,
и, поверив в нашу собственную правоту в оружейном деле, он немедленно объявил священную войну
Эмма Вигельстьерна против.

Эвридика Берг, предвещающая более глубокое психическое расстройство, дисгармонию и
несчастные случаи небольшое триединство пока в Тихом океане и
мирная обычная жизнь, и его робкий цветок сьелунса закрылся
как только расцвела отвращением и страхом одинокая маленькая Эмма
жесткий и пронзительный, эпамузикаалисен звучит так, что хочется слышать и видеть
его маленькие, противные и злобные глаза-ласки. Но Эвридика
У Берга не было никакого оружия для борьбы с внешним миром
когда вместо этого маленькая Эмма, оставшаяся без отца и матери, проявила
жизненную силу и мудрость, которых до сих пор никогда не было
выбраться оттуда, но которые он теперь экономит силы, использованные в этой жизни
на ответственной работе в.

Мари-Луиза Альмгрен колебалась по ту сторону родственных обязательств
и кровных уз, увековечивающих требования, а по другую сторону своих собственных и
подруг маленькая Эмма чувствовала общее отвращение
между.

Эмма болтала и строила козни, бегала на четвереньках по лестнице и была совершенно безрассудна.
Розали мисс вызвала ледяное презрение Эвридики Берг.
ара отвращения и Мари-Луиза Альмгренин спокойны,
следствие нерешительной, но покорной переговорам борьбы.

Весна 1886 года сменила предприимчивую женщину-арендатора на юрисконсульта
Мария-Луиза Альмгренин со стороны двора комнаты на улице Мальмберг
четыре.

Маленькая Эмма была получена при продаже набор мебели, но
победителем был он теперь Мальм улица Berg в четыре и, возможно, в мире
сдача leivoksille, джемы, кондитерские изделия, кофе, коктейль и
все сплетни. Кроме того, он чувствовал себя в безопасности от ежедневного наслаждения
знания, которые были несравненно богаче Четверок
карта мира только для женщин, маленькая птичка в гнезде.

Споры и размолвки Розали Пистольшилдин с gave
существование на самом деле просто новое очарование и живое наполнение,
которые сокращали дни, часы и давали душе здоровое напряжение.




ЭВРИДИКА БЕРГ.


Хаалистунейсса в бело-голубых твист-шторках водила
торжественно одетый тирольский охотник следит за чувствительными горными оленями
навстречу альпийским вершинам, когда вместо этого ниже в долине стоит
какая красивая и богатая швейцарская девушка, так легко декоративная
швейцарская вилла door viittoilla ручной работы в сульхасметсястяляле.
На вершине горы над кружили пары могучий орел, и пышные
горные травы в самом дальнем дне было то, что плюш у молочных коров
пастбища у небольшого горного ручья, используемые мельницей на переднем плане.

Был это красивый пейзаж, что стороне лифт
высокий, уродливый пятиэтажном доме в Стокгольме, который препятствует даже малейшей
полоска неба видна и с презрением смотрел в свои окна,
с экрана за верность швейцарский девушка, каждое утро и вечер
махнул радостное приветствие в верхней части облака в середине
охотник.

Почему жизнь позволила Эвридике Берг всегда оставаться дымчатой
голубая хотиесса рулонных штор на фотографиях позади? Почему мы должны дарить улице и
дни серого, бесцветного света, проникающего в заднюю часть комнаты
каждый уголок? Разве мебель, столы, предметы и они сами?
черный костюм владелицы этого заведения лучше всего смотрится в синем, в неопределенном свете?
в свете, который не раскрывается и не гонится на ходу за большим, глубоким,
тихие комнаты секретов и грез?

Очищение придает Эвридике Берг спиральные оттенки богатой картины мира, скользящей
вверх с той же тоской, с какой поэт бедных отталкивает в сторону
золотая мечта мраморного храма из белых туник и
факелы, зажженные от гостей на банкете, чтобы исследовать вместо тарелок
содержимое автоматической полки стеклянной тарелки с обратной стороны.

Но за поворотом жалюзи стояла пожилая женщина, которую еще можно использовать
укрепления для защиты от внешнего мира. Глубокий окно в туалете
стоя в горшок более плотно, как солдаты выстроились в ряд, и большой
цветочные горшки по началу были небольшие горшки ломятся в виде новой строки вверх
и с военной точки зрения был всю коллекцию группировки
сравним с военного формирования команды: в "первом ряду на коленях,
готовы стрелять".

И Эвридика куккасотилаат были действительно хорошими защитниками. Не смог
действительно много увидеть улицу и здание через дорогу из-за всего этого
листья и цветы всю ту ночь хранили аромат, теперь поднимают
нитяные жалюзи гарантируют распространение приятного запаха лайнины по комнате.

Коробка от Киммела, столовая ложка крахмала и дневной свет для Эвридики Берг
заключаю, что солнечное и безоблачное небо теперь поднимает его над городом
выше, где он жил. Осторожно и тихо он начал заботиться и
поливать обереги и духов-хранителей, по духу и виду подходящих для
моих снов и куккаина посередине.

За много часов до того, как рассвело, риннистеллит
нитяные жалюзи защищают от пятен на оконном стекле позади
и отряды заводских рабочих уже подошли к обеденному перерыву
остальным лучам света, наконец, удалось проникнуть сквозь журнал "подоконник"
и куккасверкон "Квартира Эвридики Берг в центре вселенной"
.

Свет искался, словно нащупывая этот особый случай, день, такой странный
комната, где висели тяжелые, темные шторы, стены, ювелирные салфетки
и коврики на полу были здесь только с одной целью:
погаси свет и заглуши звуки о мире и о жизни
чья жизнь и работа были для него чужими и врагами,
этот звук тишины и в тишине, такой мертвый и забытый.

Оно было бессильным, усталым и серым, эта внешность стала счастливой и надменной.
свет; ошеломленный, как свет, ослепленный бабочкой, на которую он упал.
редкая ткань oviverhojen и ее экзотические цвета и
фантастическая арабескея — странный мертвый и отчужденный объект.
она падала на черные сундуки и шкафы kiilloitettujen спереди, пока не
Я наконец-то выбрала цвет и вдохнула жизнь в пару гигантских диванов thriving
свежий страмалджи понджи; диван был сделан в старинном шведском стиле
особняк с оазисом в этом экзотическом орнаменте - дорогой и странный
цветовые аккорды дикой природы в пустыне, которые звучат тихо, торжественно и вызывающе
большое распятие из слоновой кости внушает уважение.
великолепно белое, вы можете излучать покой и чистоту.

И как проходящий корабль в кильватере постепенно поглощает и
безмолвствует остальной пляж, море, отдыхающее жирным спокойствием и
уверенное в собственном величии, так шел масеннетту
свет тоже колышется постепенно, остальная комната вся чужая и
неизвестные артефакты пара, и только пылинки танцуют и
цвет будь то светлого напитка, в котором дом напротив солнечный
экран отражает Четыре окна. Но это выглядело так
улыбка дня, солнце, бледный хейястускин был обожжен и
ослеплен бледной женщиной у окна, измученной и сбитой с толку
он как внезапный любопытный взгляд, этот дерзкий радар, который поражает
мы идем по улице ваших собственных самых мрачных снов
погружены.

Он оставил в глубоком оконном шкафу пеларгонию, пальзамин и
капли крови, которые, как ни странно, так хорошо смотрелись, удобные
кафель и поворот жалюзи, и уйти от усталости к тому
жесты самой глубокой комнаты на темном фоне, которая где-то скрыта в воде
знакомое кипение и бульканье в маленьком чайнике на аудио, которое
чем-то напоминает веселое и мирное кружение кошки
и это придает комнате жутковатость и нереальность человеческой жизни
и то приятное тепло, которое я ощущаю.

Пожилая женщина остановилась у низкого, черно-коричневого, какого-то
из экзотических пород дерева сделан комод с выдвижными ящиками спереди, откуда исходят слабые,
но проникающие масла и благовония с ароматом, и чьи темные
на мраморном диске было несколько фотографий в черных рамках. На втором
это был крупный, высокий, пожилой мужчина типа шведского гусарского офицера
англо-итальянец в белом тропическом костюме; и худощавый медиум
женщина необъятного дня теней. Второе было размером с визитную карточку.
на нем были девочка и мальчик четырех или шести лет, держащиеся за руки друг у друга.
шеи; и их лучистые глаза выжидающе улыбались.
какой-то неизвестный зрителю образ из сна. И на стене
вверху она опирается на две рамки soikeata: у них тоже были одинаковые
человеческие лица, но теперь акварельные рисунки в ярких и
большие пальмы ухкейден на фоне нарисованных деревьев.

Эвридика Берг улыбнулась слабой, отстраненной улыбкой, может быть, тоже горькой, если
увядают цветы на листьях, в низвержении горько, и если оно само уничтожается
боль осознанная.

Эти четыре черных обрамления закрывают изнутри все то, чем Эвридика
Берг был любим в этом мире, они были его земными
надгробия радости — могила воспоминаний и гроб, может быть
самые глубокие и более уместные в памяти слова, насколько это возможно для зрителя
понятия не имею. Для какой-нибудь морской базы на Маврикии и Сокотране
между отдыхавшими, если у них вообще что-то еще оставалось,
владельцем плантааси и бывшим капитаном индийской армии Бальтазаром Гораном
Ахейтес Берг и двое его детей, Сигне Кристина и Бальцар
Эмануэль — где-то в море на дне Эвридика Берг, супруг и дети —
Йоран — Сигне — Эмануэль: имя этому солнечному свету и радости во времена
радовались его устам — именам, которые когда-то были
плоть и кровь, душа и тепло - самые сладкие земные факты — теперь
они отдыхали на какой-то морской базе на Маврикии и Сокотране между ними.

Фабрика Ramsj;bergin Bergslagenissa был Эвридика Берг родился
как многие революции в 48, и если я родился в год может прийти
действует предикторов, это была жизнь Эвридики Берга когда-либо получал
роковой печатью великого года. Что революций,
потрясений и разрушений не было, что худой и седой женщиной
Четверо пережили на улице Мальмберг! Какие жизненные перемены и
через какие бури пришлось пройти дочери Рамсебергина!

Отец Эвридики был владельцем мельницы и хозяином Рамсебергина.
Король Карл IX изменил д'Эстель - название семьи гугенотов
последний потомок семьи, для которой настало время
семья крупных фабрикантов Стеллениус из Вермланда и Вестманланниссы,
и чей последний великий отец Эрик Густав Стеллениус
Рамсебергисса был.

У Эрика Густава Стеллениуса нет претензий к галльскому наследию
вены. Какой великолепной вечеринкой вы остались довольны, Рамсебергин
главное здание из света и песни и изменение человеческого лица, на котором
поклонники сериала заполонили юную Эвридику, выпускной
королева, цветы Рамсебергина вокруг Стелленьюксен Эвридики
листья аранваалеина, хентуана, тирусусуна напоминают мне кожу и
лучистые глаза рускейна и пикимустиновые, густые волосы, —
Эвридика Стелленьюксен, получившая первое название любимой оперы своего отца,
"Орфей и Эвридика" Глюка, согласно "Эвридике Стелленьюксен", которая
я рос, поя и играя, на вечеринках и катаясь на санях посреди молота
джимистессы, луча ливня и сотен прилежных рук, создающих
новые возможности и ресурсы для завода - организатора нескончаемого праздника радости для
и величия пьяницы, ради которого стоит жить.

Рамсебергисса была девственницей Эвридики Берг на ежедневном столе
накрыла пару десятков человек, и гостей вечно не хватало,
и трое из мужской молодежной силы округа собрались там, чтобы отпраздновать и
поклоняться всей этой радости и богатству великих центральных точек,
символов и светской львицы, наследницы, пришедшей из — давайте не будем забывать это последнее прозвище —
дауни, дауни и солаккаа прекрасны, это чудесное имя
его шептали так много сонетейсс, канцоне и лаулельмисса, и
чтобы было так легко и комфортно подчеркивать неправильность и так далее.

Но в тех трех провинциях, где женился молодой человек, который
каждый день рождения, поскольку они уважают его, сочинял стихи и был клоуном, и
величайшая практика секретности через игру с песнями, не было никого,
кто мог поймать и арестовать трепещущую Эвридику Стелленьюксен
и беспокойное сердце, со всей той искрометной мечтой, которую вы упустили
экзотические пейзажи и удивительные приключения, в которых, по-видимому, и участвовал
Эрик Густаф Стеллениуксен, жаждущий великолепной красоты и бесценный
живут прямо в потомстве.

Ему исполнилось двадцать лет, когда он был энтом. капитан
индийская армия, заводы Хамра и лесопилки энтом. владелец,
Йоран Берг в большом английском туристическом трейлере "В следующий раз", ваш
и его жизнь во время поездки в пуолипеникулмайста-пуйстокуйаа вместе
Рамсебергин, главное здание в направлении.

Дорогой читатель, я, конечно, видел и слышал много названий Бергов,
но вы, вероятно, не знаете, что это уже вымирание мертвых
"настоящими шведами", которых мы, следовательно, можем называть по-шведски, были
есть только одна семья Бергов, которая действительно имела право это терпеть
имя.

Хамра Бергита, Форсса, Оденслундан и Пеннингбин Бергита, эрвалла,
Стор-Растан и Наси Бергита — Бергита, которые, будучи тоже простолюдинами,
в молодости были мужчиной до колена, служили в более молодом возрасте
дух гусарских офицеров, если только они не рассказали о своем приключении ветеринару, написав:
поступайте на флот, чтобы иметь возможность дать волю своему воображению
дальние морские путешествия.

А как еще ты можешь, дорогой читатель, узнать, какие из них правильные
Bergej;. У них так мало остается, Вы не будете
видеть свое седло на спине капитализма в Грейт-Барьер-езда в
вы не читали их имена в газетах так называемых sosieteetin
новости, которые банкиры леди и дочь оптового торговца так
успешно гурьбой дворян среди них, которые не
восстановление целях, а не реальные достоинства, благородство, кто просто
имя и название знатность.

Крейвиттарет лихт - o.p. Нюгрен, а Бунге o.p. Левисон - нет,
Хвала Господу и благодарность, знайте о чем-нибудь из ныне живущих берге
когда они с аристократическим великолепием садятся за руль автомобиля в пилукшине
последние послушные ховитанси славны в своих домах Страндвегена.

Один из них до сих пор жив: он таможенник в палате писца; а второго
возьмут в великое почтовое общество Остермальм почтовый ящик
"концы света"; и третье - "ветка вина стина в движении"; и величайшее из них
проведите тихий день в старом семейном поместье, которое
насмешливой жизни дано название Рахакила, но которое должно быть
Отсутствие денег, и где он рассматривался как неизбежный в покое, без тревог
и надежд, ожидая момента, когда все старые настенные часы
и настольные часы остановят его, отмеряя время прохождения, чтобы достичь
различные посредники для помощи оптовикам есть у Ульссона, банкира
Levison's, суперинтендант Андресензин, урожденная Андерссон, салоны
и комнаты для гостей, сдаваемые в аренду, там были обнаружены valveutuneen
по мнению автора, это просто еще один способ рассчитать время фактической доставки.

Но это Бальцар Йоран Ахатес Берг, который четырнадцатого июня
днем 1867 года мы впервые проехали полмили в длину по пуйстокуяа
Страны замка Рамсебергин, главным зданием к которым был человек по имени
и этот человек почувствует каждый человек на фабрике Вермланнин на западе
Заводы Даннемора на дальнем востоке, фабрики Колмарден и Тиведен из
на юге медной горы, Тимон на крайнем севере — nota bene
— каждый человек, который хотел знать что-то и быть вовлеченным во что-то:

Baltzar G;ran Achates Berg, ent. гусарский дух полкового лейтенанта,
лор. капитан легкого индийского гусарского полка № 1, бывший.
Владелец заводов и лесопилок Хамра, а сегодня и большинства насаждений
владелец Маврикия-острова, откуда этот тридцатичетырехлетний мужчина
в этом году вернулся, чтобы забрать из Швеции с собой достойный
супруг(а).

Все гости Рамсебергина - Горан Берг, хотя они и не должны были
никогда ее не видели, и Горан Берг их тоже знает. Но как
не Йоран Берг, знайте и чувствуйте, когда она прыгает из великого, великолепного,
Английского путешествия в карете и восхождения на Рамсебергин
большие перила лестницы: именно он сегодня вечером является танцем семерых
потанцуйте с молодой наследницей Рамсебергина, и это он такой
выходил из дома семь раз в течение семи дней, а потом больше не появлялся
никогда его не видел. Но Эвридика Stellenius пожалуй, предзнаменование, в следующем
однажды, увидев огромное темно-коричневое лицо и щеки
большой сабельные шрамы, и столкнулся с такой синий, яркий
взгляд, что это человек, который потребляет ее и нести ее
чудесная жизнь оружием.

Как Эвридика Стеллениус - удивительные сны, предчувствия и видения
существо, не просто дочь крупного фабричного патрона, но это существо
в истинных глубинах материнского права и достойного отпрыска, мать,
чья семья из поколения в поколение странствовала по мистицизму долинных стран.
восхищение горными вершинами.

Но в 1867 году Эвридика Берг проводила каждый день, первый
сочельник вне стен Рамсебергина, и драгоценная
и красивая, экзотическая мебель посреди мелководья,
в длинном белом здании капитан Йоран Берг
Сент-Мари-о-Магнолии-посадка, примерно в Сент-Луисе
и Махебурге, небольшом городке на Мидуэе, Англия.
Маврикий - остров, на котором проживает подлинная французская католическая аристократия.
Сокращенно Иль-де-Франс.

Бесконечное счастье Эвридики Берг омрачает даже тот факт, что
его сказочное счастье во время новой родины на острове бушует
малярийная лихорадка, унесшая 30 000 жизней морьена. Нет жизни
болезни еще не были даны, развращая его сильное, страстное сердце
и жестокие руки жизни еще не были лишены блеска
и искрятся в блестящей пелене с его глаз.

И у нас нет причин удивляться, когда мы думаем об этом старом, тяжелом
женщинами Мальбергина на улице Четверок в прокуренной комнате было прожито
все это — то, что он больше десяти лет, пережил
Сент-Мари-о-Магнолии - сахарные и ванильные плантации острова
валтияттарена непроницаемыми кактусовыми изгородями с внутренней стороны, которые
ответили Рамсебергинскому ограждению. Эти темно-карие, суровые
глаза с усталым взглядом, словно просеивающие тяжелое
сурухарсо насквозь, отражают солдат из мира сказочных видений —
эти сморщенные, морщинистые руки, которые у суониверкко сине-зеленые
и вылезли из орбит, являются сотни благодарных черное лицо ты поцеловал тебя в гости
чернокожий существ, которые из собственного опыта знают, что
милосердный, добрый, и отзывчивый белый "mistressin"
как Эвридика н:т в остров Маврикий, а не весь
во Вселенной.

Эту доброту и милосердие они вознаградили так, что
Сент-Мари-о-Магнолии-посадки сахарного и ванильного жасмина росли
год за годом.

Двенадцатое рождество за границей - это шведская семья в белом.
тропики в доме, проведенные так же приятно, как и предыдущее, несмотря на
дело в том, что десятилетняя Сигне и семилетний Эмануэль не делают этого.
никогда еще они не были так счастливы, как в этот сочельник.
и никогда не получали столько рождественских подарков.
Заводской картридж, рождественский подарок Эрика Густава Стелленьюксена им.
ее родителям приходилось хуже.

В этом году было нечто большее, чем тяжелое положение мировой экономики в комнате, и
шестьдесят лет великой и празднующей жизни после стояния чего
итак, повседневная реальность Рамсебергина большая, похожая на замок
главное здание напротив. Через полгода был бы заводской патрон
вынуждены прекратить свои выплаты, если только вы не спуститесь с неба. Четвертый и
последний Рамсебергин Стеллениус должен был без чести отправиться домой
и коннултаан, первый Стеллениус, который не смог выполнить свои обязательства.
обязательства.

Йоран Берг решил немедленно покинуть Рамсебергин и фамилию своей жены
чтобы восстановить свой прежний статус наследия. В величайшей спешке и втридорога
за четверть стоимости он продал свою любимую долю в Сент-Мари-о-Магнолии,
и в один прекрасный весенний день он отправился со своими женами и детьми в путешествие
В Сен-Луи. Эвелин-имя на почтовом корабле, белое
тропический дом со всей оставшейся мебелью, коврами и другими товарами
"Три сестры из Кейптауна" - название припаркованного корабля.

Йоран и Эвридика приняли твердое решение.
меблированный весь этаж Рамсебергисса любила
Сент-Мари-о-Магнолии - соответственно, их комнаты. И его каюта
Эвелин Йоран Берг спрятала в небольшой железной шкатулке, в которой было
три откидных крышки и замочка, вошедших в нашу торговую цену и на острове Маврикий
За год сэкономила — в общей сложности 25 000 фунтов стерлингов
Английские банкноты и золотые деньги.

Одним апрельским вечером пожар в порту Аден на юге Аравии на корабле,
где находились последние выжившие пассажиры почтового судна из Эвелина,
который утонул во время урагана где-то на Маврикии и Сокотрасаартене
между ними двумя, и что корабль много лет проходил маршрут Бомбей — Ливерпуль
. Спасенными, которые пару недель дрейфовали в море
в открытой шлюпке катера, оказались три малайца-паромщика
негр-кеккипойка, второй помощник капитана и любовница
Эвридика Берг, которая вместе со своим мужем и двумя детьми потеряла
лодка кестемьена в "звездных недугах" затонула в нескольких словах о
мрачности.

Когда Эвридика Берг из подземного мира, похожая на тень, в тридцатый день рождения
и любовь всей его жизни в годовщину возвышения стран
Док Гетеборга, была ли она тем народом, который мог только спросить
себя, почему и для чего именно он должен был быть единственным
выжившим, и что мир думает о преимуществах, которые у него все еще были
существуют.

Заводскому патрону Эрика Густафа Стеллениуса было три месяца
в прошлом счастливо скончался от инсульта и Рамсебергин
был ипотеку держатель ты купил пару молодых людей в Стокгольме
оптовые торговцы, Седерберг и Андерссон, который умом и
его заслуга в течение целого десятилетия были заботиться
владелец фабрики слегка Stelleniuksen пошатнувшиеся позиции бизнеса.

Мы не должны удивляться, что суперинтендант Андерссон янг
дочь, дама из компании leisure Palmsv;rd o.p. Andres;nz, не была понята
редкая ирония судьбы, когда к нему в один прекрасный день подбежала Эвридика
Берг на улице Брункеберг на рынке. Свободный мистер Героин был очарователен.
общество наших самых ярких звезд; он направлялся к Огасте Лундин.
созданный для тестирования нашего нового костюма приближается к замку новогодних приглашений
для.

Знатной дамы досуга нет, на самом деле, никогда в жизни не слышала
о нем говорила любая вдова миссис. Эвридика Берг, и у него были
очень неполные данные о компании Ramsj;berg-Storforsin
из предыдущих этапов и истории.

Это причудливо и слишком мало наблюдаемых фактов,
что, когда древняя шведская аристократическая семья с гордостью хранит свою память и
рассказывает им о славе и подвигах, которые лишили их предков
общество высочайших вершин - это, вместо этого, денежный илимист из
дети имеют хоть малейшее представление или знание своей доли прибыли,
биржевую торговлю, спекуляцию землей и торговли, которое
с их помощью родители могут достичь в обществе высокий
пол — возвышенное и совершенное гордости и бахвальства
дефицит prameilun, которые просто особую притягательность нейтральное
наблюдатели общества и человека друзьями.

Леди из leisure Palmsv;rd теперь была просто рада, что я не настоящая
произошел несчастный случай и что старушка вообще не пострадала
интригует и не будет угрожать полиции — но, как ни странно, чем
факт показывает, что нация бедных портных может проявлять удивительный такт в
— отказался взять десятку с великодушной
и добросердечной леди досуга захотела пожать ему руку
компенсация за пелястиксесту и запятнанность по иску.

Часть Маврикия и островов Сокотра покоится между ними, если вообще покоится.
даже спустя столько лет там остаются материальные ценности.
Останки Горана Берга и обоих его детей,
и их мудрый, и, вероятно, лучше защищенный, маленький
железный гроб, в котором лежат 25 000 фунтов стерлингов, английские банкноты и
в золоте.

Парковка судно на "три сестры" Кейптаун прибыл в Готенбург
в то же время, как Сент-Мари-ОКС-магнолии-посадки в экс -
любовница.

Губернатор округа Эребру, лорд-камергер фон Вернер оправдание для спасения
Эвридика Берг и его индейцы живут на Мальмбергской улице, четыре,
на втором этаже которой в то время все еще жил сам лорд-камергер.
Губернатором лорд-камергера Алехандро был Эрик Густав Стеллениус.
в округе власть мужчин, и он охотно открыл общий счет желающих.
номер кошелька коммунальных компаний, который губернатор
создание округа было начато.

Когда губернатор и лорд-камергер в следующем году расстались с жизнью, было ли
Имя Эвридики Берг в его завещании дополнительным распоряжением №.

Поэтому давайте теперь вспомним, что эти иностранные, чудесные ковры,
занавески и мебель горят на юге, как солнце, и его
всегда голубое небо — это маленькие белые дети играли на юге.
их посреди надзирателей за старой негритянской медсестрой, которая была
пыталась предупредить маленьких чудо-детей:

— Так делает хозяин - маленькая миссис не кусала листья — эти листья
гораздо более ядовиты.

А ящерицы, ядовитые скорпионы и многоножки иногда
познакомиться с этими занавесками и тем, что скрывается за ними, когда они украшают
Белый дом Сент-Мари-о-Магнолия.

Поэтому давайте не kummeksi ли Эвридика Берг случается
смотрите rusoposkiset, сливовая сидят мальчики голышом
Книжная полка или украдкой оглядываться лет туда, или если он
можете поговорить с девочкой, которая стояла рядом с ним
цветы на стол; или если старая черная кормилица часто поднимает
ему утром, он до сих пор слышу голос Горана Берга в ушах:

— Доброе утро, мой питомец, даже сегодня не ниггеры, у нас есть
забыли закрыть один—единственный цветок ванили перед заходом солнца - нет.
ни один не забыт, и я знаю, кто это.

И давайте простим эту женщину, которая провела свою молодость
танцуя под хрустальными люстрами Рамсебергена и играя с детьми
изгороди из кактусов за Сент-Мари-о-Магнолия вокруг и
дрейфовал семнадцать дней в спасательной шлюпке без воды и
питался только пакетом корабельных сухарей на шесть ртов для
— давайте простим его за то, что он увидит и услышит несуществующее
вещи и невидимые духи, и у него нет прозрачного восприятия
и способности адаптироваться к той реальности, которой является управляющий недвижимостью
Андерсензин, уроженец Андерсона, банкир Нигренин и графиня
Студия Bunge o.p. и Чемберлен Бьерншельдин, и которую они считают
единственной истинной реальностью.

Внезапно появляется отвратительный, незнакомый мужчина из комнаты Эвридики
на нем пальто, галоши и шляпа пьеро коппайнена — мужчина с
у него были большие рыжие бакенбарды и длинная рыжая щетина, а также
бледно-голубые, смелые глаза.

Тысячи цветов увянут у Эвридики в самом сердце холода и
реальность мира обдула ледяным ветром, который прогнал
тихую комнату подальше от всей жары и всех грез. Кто
открыл дверь? Были ли за дверью еще другие опасности?
злорадство, ожидающее своей очереди атаковать в
все невидимые мечты и хорошее настроение букета?

Страх и дрожь отвращения проникли в ее цветочную душу до самых глубин
пустили корни вверх, и его губы едва могли уловить дыхание арана
вопрос:

— Что это было — полагаю, это, вероятно, ошибка?

Незнакомый мужчина оказался тем временем уверенным и безошибочно зорким.
составил тщательную опись и оценку находящихся в комнате предметов.

Какая маленькая леди захочет, чтобы эти фарфоровые горшочки на плите были включены?

Это были три восточноиндийские вазы, которые Эвридика Берг
только что женился и забрал свой новый дом — Рамсебергин, старая ост-индская кухня
ваза, которой Стеллениус-семья четырех поколений - владела
украсит большие салоны Рамсебергина — старая ост-индская кухня
вазу с гостями грабитель назначил фарфоровой руукуикси.

Абсурд напал на Эвридику Берг из комнаты. На ступеньках у двери
снаружи сидела маленькая Эмма Вигельстьерна, полная озорного
любопытства. Он впустил человека из инхойттавана вниз, и
Розали Пистольшельд, конечно, нет дома. Как беглец
хинди ищет защиты у Тиси, я не охотник в стае за доверием доброй Камиллы,
так спешила Эвридика Берг, теперь последнее прибежище в мире —
Мари-Луиза Альмгренин творит.




МИССИС ДЖАСТИСС.


Когда в столовой большие настенные часы, последние тяжелые десять ударов были
сумасшедшими, а в комнате для гостей мужчина, одетый в римские тоги, был украшен
настольные часы были kilahduttanut после десяти echo kimakkaa
лаппяйста, юрисконсульт совета Герхард Альмгрен медленно закрыл книгу
книга, которую он только что прочитал вслух, была такого же достоинства
поднялся с кресла, поправил высокий, широко расстегнутый лакированный воротник
вокруг скрученного гигантского черного шелкового шарфа, был справа
размазанной рукой зачесал назад волосы и зажег
ближайшее окно в чулане, серебряные подсвечники, пара
маленькая фигурка на столе от горящей свечи, которую он потом стареет,
как обычно, с округлыми губами двигается медленно, с достоинством и
аккуратно задувает.

Добродушно улыбаясь, когда ее оставили стоять посреди комнаты
на полу, и мерцающее пламя свечи было отброшено непостоянным
хоутинса ценит прекрасную, гладкую желтоватую бородку на щеках
обрамляющую лицо и отражающуюся в его открытых, ярких,
ярких, голубых глазах и доброй воле, дружелюбную улыбку
тонкие, слегка поджатые губы были странно глубокими и
спокойная улыбка, в которой глубоко внутри пряталось озорство
мальчишеская влюбленность мерцала в глазах.

Как и договаривались персонажи находились в вашей комнате в другом углу тихо
слушать и работать с людьми мгновенно поднялась: седой
старик угловой диван, который старуха юридическая консультация матери,
вдова первого супруга, Almgren; он был мгновение повязку для глаз по размеру
stramalji фарфора, что мы в, и обратно к отцам из красного дерева кресле сидит молодой
женщина так же тихо отзывается своим красивым лифом, который он
судебная власть. Молодая женщина была судьей
Marie-Louise Almgren, o.p. Wigelstjerna.

Комната с круглым столом в противоположном углу была прежней
мисс Беата Альмгрен и маленькая очаровательная мадемуазель Лундгрен так же быстро уходят
мое постельное белье омпелуксенса и носки кутименса, а сзади, в прихожей
дверца собранного настольного игрового стола была пуненого качества,
сероватый маленький мистер райзен несколько часов назад сдулся
тотилазин впереди, который напрасно искал новую начинку и
содержимое которого теперь было таким же точным до последней капли, пока не было опорожнено,
чтобы она казалась пестрой, сухой и чисто вылизывалась, как кошка
блюдце с молоком.

Пунанена и седой лорд были юрисконсультами совета старших.
брат, мистер. Луи Альмгрен, что — еще раз подтверждаю
количество слов в правде о том, что священник "Воли язычников" —
прожил жизнь в ремуаваа столько, сколько позволяло общество и
внешние условия, и кто теперь должен загладить свою вину
юношеская легкомысленность и легкомыслие машинописи
судебные органы чистят документы и консультируются с каждым вечером
младший брат, лорд и хранитель некоторых чтецов
главный литературный шедевр — глава "вслух", которая не
всегда хотел остаться даже без дефицитного илтатодина
с, но вынужден mr. У Луи Альмгренина пересохло в горле, мысли
тяжелая, бесконечная пустота и пропитанность чувствами, за которыми предстоит следовать
герои и героини романа "Судьба и размышления", и это
дают имя Теккерею, Диккенсу, Гюго, Бульверу, Фредрике Бремер же
вихаттаван не раз отдавался отголосками Луи-лорда в ушах и сознании
был в молодости кровососом-ростовщиком и зачетным языком набора
питание лоициджайна звали. Это было, если только он не выразился
мир отцов, почти приятные сны, раскачивающиеся ритмы и невообразимые
слова, которые были написаны столь неизвестными и малоизвестными джентльменами,
даже их имена не выходили у него из головы: Браунинг,
Россетти, Теннисон.

Хвала способности человеческого мозга забывать! Но каждый эсилувун
безмолвный теперь получил свои четыре незажженных подсвечника из
, которые всегда стояли на закрытом игровом столе
Луи-лорд Тотиласин сзади в качестве начальника патрулирования
сзади. Повернись, они ушли пожелать тебе спокойной ночи
судьи зажгли по маленькой свечке в каждой.
в серебряных подсвечниках большая свеча. Судьи
Мари-Луиза Almgrenille, о'.стр. Wigelstjerna, в одиночку, не было
мои свечи, но он был юридической консультации легкости
согните руки всех последних оставили в гостевой комнате свои
своя комната.

Таким образом, наступало время отсчитывать с девяти до десяти часов каждого года
накануне вечером, если только вы не были приглашены или у вас не было гостей.

Дед Герхарда Альмгренина по отцовской линии был руотусотиласом Альм Седерманланнинским
полком; он жил в одном из графских отрядов большого Альмнаса
рабочий статус военного торписта и бытовые обстоятельства должны быть старыми
шофер графа. Старик считает деньги, чтобы заполучить старика
Уппсала, где учились, железная воля и врожденный талант
Йохан Альмгренин всегда занимал епископский престол до тех пор, пока. Герхард
был младшим сыном епископа от его брака с профессором
Дочерью Винборджин.

Герхард Альмгренилл сделал блестящую, быструю и вполне заслуженную карьеру.
ему было меньше сорока лет, но он стал членом королевского суда.
Член верховного суда. Он был старым шведом.
общество великих чиновников, юристов и авторов законов.
все цивилизовывало и сдерживало долг и характер людей, которые
право высокого и святого принципа было единственным решающим и ведущим.
сила существования во всех, меняющая судьбы и положения.

Если кто-то будет Almgren Герхард был в правовом государстве, уважение
ваш добросовестный и неподкупный исполнителем, не приводя никаких
личные интересы или интересы переплет сам по себе — смиренный и склонный к
верховный жрец Фемиды - храма богини. Все характеристики
однако, ни в коей мере не помешало Герхарда Almgrenia существует
то, что я люблю самый прекрасный и самый приятный человек, и человек, который
натуральным великолепным вкусом, который вы любите фантастику, которая
увлечение духовными вопросами, который был тонким, немного робко
и смутно религиозные.

Кроме того, он был разумным и сохранил мне жизнь.
жизнь, ориентированная на молодежь, ценит это существо внизу — некоторые
humoristis-непочтительный собственной жизнерадостности, что он может сделать так чрезвычайных
формы выражения, как Верховный суд и апелляционный суд Свеа
круги десятилетия почтили память и вспомнили и почти
уникальный законом дела или суда отзыв
считается явление, когда в сорок два года, юридические консультации
Герхард Альмгрен подскочил к Санте весь верховный суд
из присутствующих членов перед началом официального заседания "Вас"
днем, к утру Герхард Альмгрен получил информацию, что
илисотакомисарио Вигельстьерна джой была одобрена судебной властью
Будущий супруг дочери Альмгренина Марии-Луизы.

Но знатоки способов лечения и наблюдения за старшим.
у его брата было больше человеческих эмоций, чем у беглого.
и временных зрителей можно было понять. Almgrenin Герхард
неослабевающее чувство справедливости и шведские государственные деятели
глубокий обязательств постижение никогда не
допускается его влияние и рекомендации по получению
его брат, кто так или иначе завершил апелляционный суд специальности,
место короны в сервис и обеспеченную карьеру в нижней
чиновники в округе. Луи Альмгрен был не более чем достоин быть переписчиком.
он был организован как строгий частный контроль.
под — и как таковой он остался.

Но Almgren Герхард чувствовать себя все величайшие глубокой секретности интерес к
и огромное сострадание к этому брату, что это он был во всем
напротив. Юридическая консультация не выглядела хорошо, недостатки Луи
любые права были нарушены, не в словах "Я благодарю
тебя, Боже" проявилась новая фарисея, но с мальчишеским огоньком
глаза навыкате и добродушная улыбка с тонкими, жестко сжатыми губами.

И когда он почувствовал, что его брат слишком долго томился и ослаб
илтатодин и много писал sand's edge, он, возможно, необъяснимо
улыбнулся на губах и незаметно вложил руку в
незаслуженное замечание:

— Ну, Луи, ты, кто привык вращаться в более широких кругах
я думаю, ты хотел бы немного осмотреться
в мире? Я боюсь, что в этой статье у вас будет слишком много бумаги.
завершено в.

Герхарду Альмгрену было пятьдесят три года, когда стало больно
это дело, которое навсегда оборвало его официальную карьеру и лишило
Шведские юридические общества одного из самых лучших своих сотрудников
.

И все же, возможно, и та, и другая календарные личинки помнят директора p;;tu pinwall
освободите мистера. Джозеф фон Морианин внезапная отставка и, к сожалению,
быстрое удаление из общества. Герхард Альмгрен был одним из них.
они консультировали Верховный суд по юридическим вопросам.
решили проблему своего знаменитого судебного процесса, который является крупным шведским
торговое название было подано во все суды пяату пинваллу директору фон
Мориани против.

Один только судья Герхард Альмгрен придерживался мнения,
что признание подсудимого виновным осуждает должностное лицо за продажу, получение взяток
и злоупотребление служебным положением.

Но когда добродушный и симпатичный не нуждался в этом
имея так сурово и обоснованно отношение к директору p;;tu pinwall
подчиненные чиновники, как частично объяснили из-за вышестоящего
вождь яммартаматтемюйдеста и когда сам Его Величество был там
несколько раз высказал пожелание, чтобы его старый друг,
йоскохта, которого он не полностью освободил, был осужден за преступления
который последовал за принудительным трудом, управлением по раздельному проживанию и недостойности страны
завербован, поэтому пяату пинволл директор барона Джозефа фон Мориа это и
он заявил, что по сравнению с этим, и этот раздел был приговорен к
грубая халатность при исполнении служебных обязанностей, и было предписано
возместить все расходы заявителя.

Герхард Альмгрен был одинок, у него было другое мнение, противоположное всем
титульные товарищи, судьи Альмгрена, которые годами были такими
привыкли к господу и ко всем, кто был против упомянутого матте муодостели
и номер в отделе их мнений и суждений — Герхард Альмгрен, который
его официальный спутник в Верховном суде был привычен к
информации и советам, почему-то точно так же, как на домашней правительственной улице
все ее жители каждый вечер зажигали свечи перед судьями из
больших серебряных подсвечников.

Кроме того, он был Almgren purevimmat Герхард и самым оскорбительным образом
не учитывать исключением Карл пятый раз повторяю доброжелательное
обращений:

— Послушай, Альмгрен, ты мог бы немного посочувствовать старому мориани [moria
= мавр], он настоящий лисимпийский человек, какой только есть у человека
обувь в прошлом — думали ли вы о словах Иисуса: "что вы"
кто из вас без греха, пусть сначала бросит камень — и если человек
иметь Лонгхольменина только потому, что у него плохие деньги,
поэтому я думаю, что ты должен начать со мной, когда у тебя будут деньги.
ты думаешь, что сейчас нет чувства справедливости.

Старые средневековые легенды рассказывают о многих чудесных вещах
белые птицы, которые до такой степени любили свою собственную, непорочную чистоту, что лишали себя жизни, если люди пачкали ее.
белые птицы...........
чистота.......

Мы все должны иметь в своих душах такое же чувство человека
степень грязности. В любом случае, должен ли Герхард Альмгрен
без гордости или пейхкейля не смог бы вынести белую ласку
право совести в метафоре и гербе как таковом. Жгучий идеологический
из-за неприятностей он решил оставить свой пост в королевском Верховном суде.

Возможно, это были другие факторы, которые повлияли на это решение.
Судьи Альмгрена муодостели выслушали с большой горечью
заявления многих членов кабинета либералов Де Гира
законодательные предложения. Он обладал редкими юридическими способностями и
умение доказывать свою правоту в главном парламентском учреждении, выступающем против реформы.
Это было похоже на преступление шведской государственной жизни в стадии разработки
непрерывный и подобный слепому шагу невежества
днем темно и в стороне от водителя и райватуилта вас.

И за несколько лет до этого столкновения в верховном суде был один из
член кабинета министров покинул свое место, чтобы сесть на президентский трон
Апелляционный суд Свеа — место, где родственник Герхарда Альмгрена
несмотря на молодость, считал, что имеет на это право.

Годы напряжения на работе, слишком сильное напряжение нервов были
на мгновение заставило его остановиться, и использование власти в еще более продвинутом направлении
экспертиза себя, бессознательная потребность в автократии, была подавлена.

Тем не менее: Герхард Альмгрен не стеснялся в выражениях в shy matte
общественное мнение о короле, правительстве и верховном
суд справедливости и аламаисиммин до тех пор, пока он не попросил и не получил отставку с занимаемой должности.

Бывший юридический советник Совета поселились в небольшом, Str;ngn;sin
закрыть, чтобы купить его ферму, где он провел пять долгих лет
выявить и обсудить две истины, которые делают его
никогда еще сохранились:

что природа никоим образом не предназначала его быть фермером,

такова была ее судьба, а не заранее предписанная в каждом.
нити души и клетки тела должны быть надлежащими шведскими.
государственные чиновники и король Верховного суда являются членами.

Пять лет медленного истощения, по-прежнему самые громкие и ядовитые
он сам и его существование вопреки неудовольствию яй-тя-мя как
похороненный в бывшем юридическом советнике совета и короле Верховного суда
член клуба Герхард Альмгрен, отец и мать, рядом со Странгнясином
на церковном дворе.

Мари-Луиза, Луисе и маленькой очаровательной мадемуазель Лундгрен, проходящий ближе всего к
горе, как ruumissaaton свинцово — маленькой очаровательной мадемуазель Лундгрена, который
молодой, бедный родственник стал профессором дом Winborgin
затем смещаемся в наследство от первой жены Almgrenille и его
сын судейского корпуса, чтобы теперь, наконец, унаследовал
oikeusneuvoksettarelle собственность — маленькой очаровательной мадемуазель Лундгрен, который был
шить белье и носки плетения в его глазах зрячего
и пальцы по-прежнему льстят и kynsim;isemmiksi, но верующим
сердце никогда не перестанет служить и боготворить тех, кто
он услышал.

Прошло совсем немного времени, прежде чем маленькая очаровательная мадемуазель обратилась прямо в нойвоксеттарен
эконом-класса в трех комнатах на улице Мальм-Берг, четыре в третьей
этаж, где находится юридическая консультация старого друга, губернатора фон
Вернеру постепенно удавалось управлять Мари-Луизой и ее земными владениями
и где маленькая очаровательная мадемуазель Лундгрен наконец-то смогла остановиться
долгий рабочий день.

Но вот уже катят возницы нюберга большую повозку на четвереньках
ворота по коридору, и по всему дому разносится гулкое эхо, и Мария-Луиза
Окно Almgrenin room проникло в Нюберг высоко и нетренированно
звучание и наполнение комнаты триумфом сегодняшних клавиш - это было
последняя новинка, Мари-Луиза Альмгрениль как малоизвестный гимн жизни.:

 "Эй, парень, когда танцуют девушки!",
 Стены зала оглушают!

[Стихотворение переведено на англ. Tyyni Haapanen-Tallgr;n.]

Судьи стояли молча, и молчала Мэри
Антуанетта- зеркало в гостиной обоих иккунайнов между собой.
Мягкое, серо-зеленоватое стекло, чтобы сфотографировать ее нежной и ласкающей
на фоне так похожего на спокойное озеро, в котором отражаются прибрежные деревья без
четкие контуры — без кричащих цветов.

Бело-серые, зачесанные на макушке волосы джакаукселлы приобрели глубокий серебристый оттенок
в зеркале блестели яркие близорукие глаза
как аквамаринин в нежном свете, так и вся Мария-Луиза Альмгренин прекрасна
расовое лицо и прямое, жесткое тело, как будто мы жили в эмпине,
прямо перед зеркалом в тихом мире хенгеллистинеимпина
нравятся комнаты, в которых в мае очень холодно.
свет дня, и где воздух мерцал и пел: "Эй, парень, когда девочка
танцует под".

Мари-Луиза Альмгрен закрой открытое окно, и Нюберг, большой фургон
раскатайте и поставьте оперные деревья на набережной оперы перед рестораном
для.

В город пришли весна и ламминьян.

Большие настенные часы тяжело пробили одиннадцать, отдаваясь эхом ударов,
и маленькие римские часы toogapukuisen, украшенные настольными часами Maria
Антуанетта-зеркало под столом килахдутти после одиннадцати
смолл, кимаккаа лаппяйста и Мария-Луиза считали судей
шутливое объяснение, что в зале часы достойно назвали время,
полная аудиозапись и вопреки сказанному, а также отсутствие муодостели.
решение суда об окончании навершия, когда вместо настольных часов было заявлено
беспомощное недовольство течением времени, как в плохом настроении
и капризный алкоголик-юрист, который вообще проиграл свое дело
в градусах.

Римский шрифт Тугапукуинена все еще был в его левой руке.
бронзовый куллатулле на доске с вечным приговором его "Tu Marcellus eris",
который, как утверждали судьи, означал:

"Вы тоже, мой дорогой Альмгренин, можете прийти в Верховный суд
председатель".

В большой комнате не было ни единого предмета мебели, которого бы не было
скажите мне прямо нойвоксеста и его дом на правительственной улице,
мы не должны удивляться, что Мария—Луиза Альмгрен - с
утром он проснулся в большой кровати красного дерева, где она была каждую ночь.
спал с той ночи, когда ему исполнилось двадцать два года.
девушка оставила Илисотакомисарио Вигельстьернана дома — с того момента
до вечера, когда он зажег на прикроватном столике серебряные подсвечники —
досталось только прошлым жизням настоящего мааилманаана, когда вместо
песня водителя Нюберга и уличный шум были совершенно неуместны и
бессмысленны — что-то преходящее и незначительное, как антракт
музыка в театре, когда мысли заняты предыдущим актом
события, просто с нетерпением жду того, что грядет, когда занавес
снова поднял.

Это была жизнь Марии-Луизы Джастис после смерти Войлока
он сам по себе незначительный и временный, но крутой и
ясно показал, что до ее предела теперь нереально изменить прошлое
и подарок, между которыми, тем не менее, пришлось выбирать
настоящий новый рычаг, и который нужно было отрегулировать.

Мари-Луиза Альмгрен сидела на страже своей прошлой жизни снаружи
как человек, потерявший ключи от квартиры и сидящий всю ночь
снаружи, на лестнице, снова жду внутри. Эвридика Берг нет
решительно закрытая дверь была не реальным препятствием, а сказкой
духи любят скользить и выходить за дверь через замочную скважину, которая
разделите живых Хадексестов и разделите реальное на нереальное
между ними вы возвышаетесь, как вельяита ас, над которым святые, за исключением
просто спите, и психически больным разрешается безнаказанно навещать вас.

Но так же быстро и бесшумно, как Эвридика Берг, скользящая по
пограничным странам мечты и реальности, так же внезапно и неожиданно встает он сейчас
Мари-Луиза Альмгренин в комнате, и его чистый, нежный голос
наполняет твое сердце, как сердце испуганной птицы.:

Пожалуйста, Мари-Луиза, прости меня, но есть человек, который
Эмма впустила меня в комнату, а Розали нет
дома —

— Чего он хочет?

Я не знаю, Мари-Луиза-голд, но он такой же, как хайкала. —
Я имею в виду, он похож на акулу, если бы это был человек.

Тонкие щеки Эвридики тирусусун калпейла были тем, за что Ари краснел.
Большие черные глаза смотрят на лаадженнейн и открыты, как у ребенка.
глаза сказок и неизвестного, и тонкой, и avuttomilla
чувствительные губы переливались полудетская, половина-плакать готова
улыбка.

Судьи немедленно поспешили разобраться в надвигающейся опасности.

Мари-Луиза Альмгренилл, о.п. Вигельстьерна, часто использовалась ночью
видела странный и невыносимый сон, в котором всегда просыпалась со лбом
холодный пот и сердце, колотящееся, как звенящий будильник с молотком.

Он зашел в кафе "Линдстрем Борд" на улице и съел
брауни по десять центов. Но когда он расплатился, стоя
большой, отвратительный мужчина продавал за стойкой и показывал на нее пальцем
ничтожный коликкоаан:

— Скажите, леди, этот кимменяйрисена — он что, как тот магазинный воришка, —
хм — он не знает, где находится Лонгхольмен?

К своему ужасу, Мари-Луиза Альмгрен добралась до того, чтобы увидеть, что он получил
положила на стол всего один пенни из денег, и сияла от бездонной злобы.
карие глаза владельца магазина угрожающе смотрели на
он — настолько угрожающий, что судьи пришли к власти
иррациональный страх, и он получил токаистукси:

— Если бы господь был так добр, что это было бы вежливо - я ничего не могу с собой поделать,
Я близорук.

Каким-то образом такой же страх овладел сейчас ценной и жесткой старушкой.
взгляд женщины жесткий, а голос заставляет киммиллан быстро нырнуть вперед и
остановить прямо Эвридикой нежелательный иностранный фронт.:

— Что, черт возьми, здесь выбрать?

— Извините, что беспокою вас, дамы — я приду, возможно, это неуместно
в то время, но маленькая леди, открывшая дверь, была такой дружелюбной и
впустила меня.

И он сказал, что создал гостя и санкипарту "the man" для маленькой Эммы
Вигельстьернаан, какой дружелюбный и ласковый взгляд, который
сделал его чуть краснеют, и он не знал, куда спрятать голову
это самая обаятельная h;millisyys, благодаря которой теперь v;r;hdytti
его старый neitossyd;nt;;n довольно задержки клин
keimailun Шарм. — Я торговец антиквариатом Янссон
Улица Норрланнин — покупка старой мебели, фарфора, золотых и
серебряных изделий — вот моя визитка.

Привыкайте к характерным движениям руки и аккуратно приподнимайте ее шляпу.
прижимайте к руке ваших гостей рекламные открытки Мари-Луизы войматто со всей страны.

Но нас просят продать все, что угодно.

— Ну, но я просто подумал, что поговорю об этом с джентри, понимаете ли.
миссис, когда я услышал, что вы такие старые знакомые ... вот так
возможно, там есть товары, за которые из-за его преклонного возраста и слабости
звезда, видите ли, мэм, может иметь особую ценность и за которые заплачено
весь колодец — по крайней мере, там я расплачивался своим очень старым шелком,
перья, копелинея — все имеет ценность, если оно такое старое
финейтенса — и это понимают только те, кто это понимает — это очевидно — то есть
в частности, знаток антиквариата и мог бы быть довольно забавным, если бы
шляхта заслуженно один или пару баксов штука,
которых нет и не может быть никакой ценности, которая не коллекционер ни
в частности, античная знаток.

Да, мы можем поговорить об этом позже — сейчас у нас нет времени.

И доброй воли, вежливо провожать Мари-Луиза Almgren
"антиквары" Янссон крыльцо и дверь двойная
замок.

Как маленькая водичка бьет каким-то крылом, чтобы породить очередь колец
жирный пруд спокоен на поверхности, поэтому цвет сохраняется часами
"антиквары" Янссон ушли, все Четыре мира этого
последствия таинственного визита.

Чего на самом деле хочет этот ужасный человек? Какова была цель? В чем
теперь новая опасность - их отсутствие?

Инстинктивно все пожилые женщины чувствовали, что кто-то из
богатых хачменов и ищеек проник в их маленький
их дом, переступив порог законности под предлогом ограбления,
кража и разграбление для них все еще чего-то такого маленького
окружающая среда, которая была их домом и убежищем от их места в мире,
и что с социальной точки зрения, возможно, наиболее сопоставимо
небольшой холм, с несколькими оставшимися, которые можно потерять
после наводнения они тоже бежали, наконец, постепенно увеличиваясь.
поднимающиеся волны наводнения поглотили важность волн, которые в течение длительного времени, затем убивали их родственников и друзей.

В конце концов, они все так хорошо знают, что деньги джентльменов - это мир
господь, и что когда бедняки больше не могут платить за свою работу и за свои тела, он заплатил кодиллаану и коннуллаану. Кей-Хилляхан все еще может быть таким множество красивых предметов, которые лучше подходят к их богатому размеру и отличный музей в комнатах, чем убожество темных и грязных камер.И как могли богатые мечтать, например, о том, какие большие, только неподвижные
и милые на ампирном диване в прежнем костюме были отмечены другие существа?

Какой опыт жизни поставили ему не представляешь, во что поиграть
отмечать моменты дети бедных владельцев раз в жизни, что маленькие, грязные руки ребенка рвутся, споткнулся и пополз просторная, гостеприимная в руках и как мягкий и в утешение части снова, горя, болезни и в случае необходимости его в угол получите устали и vaivatun касается ihmisparan.

Итак, кто обычно думаю о нем, перед глазами великого
отличная вещь бездушная объект prameilevan предоставление прочих
неодушевленные среди молодого депутата-прораба объектов Andres;nzin салон империя, которая не мебель, а люди никогда не получить хоть какую-то уверенность в себе или в контакте друг с другом — это той простой причине, что мебель и все друг друга знают не похожи друг на друга, прежде чем горе сказалось на их мощности и выносливость.
****
СМЯТЕНИЕ В МИРЕ

Таково было наставление Христа: "Если кто хочет творить волю его"...
Благословенный на обеспечение, четкие и простые правила. Здесь мы пройдемся
по миру, который полон тайн, где все сложно и бесконечно
многое неясно, где существуют сотни противоречивых вероучений
заявляйте, что они _Totuus_, и у каждого, по-видимому, есть своя легитимность. Как люди могут прийти к решению? _Техкоон_ он прямо здесь
факт, то, что находится перед ним. Много путевого юматона, но есть
однако, кое-что, что ясно: то, что икан-санса может быть неправильной,
она должна быть настолько правильной, чтобы быть чистой, праведной и нежной, и милосердие и правдолюбие. Должно быть правильно, что я люблю ближних, а себя отвергаю. Так поступают люди Божьи, значит он понимающий.
Обратите внимание, что люди хотят пойти другим путем. Если бы я только мог
вера, говорят они, я бы поступил по-настоящему в своей жизни. Если бы я только мог быть уверен что такое правда, я начал бы жить очень серьезной жизнью. Нет, сказал Боже, трудись, сделай свою жизнь правдивой, и ты обретешь способность верить. Живи настоящей жизнью, и у тебя будет ответ на вопрос: "Что такое истина?"
Фредерик В. Робертсон.
****
ПРАЗДНИК БЕЛЬСАЗАРИНА.


В город пришла настоящая весна. Могучий и взволнованный вид
в парке пахло березовыми листьями, цветением туомета и сиренами
цветочные почки набухли, и Четыре ярда достались бочкам с сыром и селедкой
идея запаха не сильная в закрытом и в ледяном режиме гибернации
используется после зимы. Безнаказанный и незамеченный. Ибо
сосед дома великих семейств уже оставил беднейшее население города
и более простое население в покое с властью и прекрасными жилищами
окна сияли, как белый кидутту, и были отталкивающими, как запах и
солнце, вонь и жара были безразличны.

Пистолет гремел рано и поздно, памаутелен моиттейтан и
вопросы английским бухгалтерам и четырем обоим водителям:
Почему пахнет сыром — неужели селедка действительно настолько протухла, что от нее должно смердеть?
неужели они не боялись ни Бога, ни совета по здравоохранению?
или их нос был таким же тылстиным, как и сердечная сумка?

Но водителям, Нюбергу и Олссону было нечего делить.
торговец продуктами питания Энгваллин курил благовония и holy smoke, и не надо.
бочки с сыром и селедкой пахли, когда были теплыми, где, черт возьми, они
тогда от меня пахло бы в самый раз, но пистолет к странной идее
селедочный бочонок и сыр светского человека.

Это была полная и беззаботная весна, уже наступившая, и мир и его асуджамет
меньше, чем когда-либо, заботились о Четырех юных леди, их туумистане
и обстоятельствах.

Нюберг поет, Олссон насвистывает, а сыр и селедочные бочонки дарят
аромат ее розы более тягучий, чем и ощущается самое голубое небо
более чем в четырех стенах. Весна и тепло вступили в свои права всерьез
Город захватили. Кровь кружила светлее и горячее, чем люди.
в венах, и каждую ночь сталкивался с Пистолетом в большом порту в хранилище
небольшая группа красиво одетых хамениекка, которые громко разговаривали
размышляли о вещах и наставляли через свои Четыре аварийных порта
отважные пираты по закону грабят небрежно и богато
груженые суда формируют уличную власть добычи.

Гордый взгляд пистолета и жесткие жесты правителя сделали их такими.
хотя всегда был момент, когда они бежали, но Олссон и Нюберг нет.
их женственная улыбка лишена эмоций, и город покрыт
в темноте иногда можно увидеть, как они пролетают мимо хаттудженсы большими
у "бабочек закона" есть маленькие погонщики вокруг лошадей, или они могут...
о, мерзость, стыд и отвращение — практически видеть, как они крадутся...
в гараже, где я слышал, как они будто ловят, застенчиво не ...
смех, поднимающийся к небу, точно так же, как город за окном
птица, поющая о взлете и падении весеннего максимума в любовном экстазе.

Маленькая Эмма Вигельстьернаахан просто бы больше всех мучила пихаилма,
но разум маленькой Эммы тоже должен быть подготовлен к нему.
календарный год, самое важное за день — 14. Июнь,
когда наш Господь некогда услаждал взоры торговых советников
небольшой изображений ангелов, которые, наконец, оказались в четыре лофт
— так он на самом деле не имеют много времени для дальнейшего позора, чтобы убедить даже
бочка селедками и сыр попал на задания дерзость.

И Розали Пистольшилд наконец-то сидела на другой стороне улицы
открытая Библия на подоконнике и смотрела себе в
время от времени бродил по улице, где видел тщетность мимолетных сцен.
сцены. Он мог громко декламировать библейские слова
чтобы заглушить уличные звуки и шорох при медленном повороте
страницы в старой семье Пистольшилдиен, в Библии, в книге, которую его
при жизни его отца илиюхла проводил в доме пилота несколько дней.
пыль с предметов.

Мир всегда неловок для бедных и одиноких, но может быть таким
весенние вечера с голубым жемчужным отливом, когда существование становится совершенно особенным
темные и беременные, одинокие и старые великие
женщины.

Эмма Вигельстьерналле имела в виду весну, только это означало, что приближалось 14.
Июнь - год меркицевинта и самое важное изо дня в день,
вокруг которого он, а затем и весь мир существования
колеса. Это был день, когда Эмма получила отличную возможность продемонстрировать
это часть, где он был с моей сестрой в четыре, так бесконечно
намного умнее, — одной, но очень значимой стороны —
деньги. Их мелочи, по сравнению с Розали Пистольшильд,
Мари-Луиза Альмгрен и Эвридика Берг выжили, или, скорее, которые
они дошли до голодной смерти, интересовали маленькую Эмму
имперские пенсионные деньги, возможности столь же богатые, как Голконда из
сокровищницы.

14 июня у него были свои надежды на этот день — день его коронации,
когда он показал свою силу и иханууттаан всем людям и позволил
себе быть богом, которому поклоняются больше, чем одному из избранных богом Маммоны. И кто
те женщины, которые сформировали его мир и его окружение, не
были бы рады немного развлечься в ожидании именно этого дня.

Жили-были три закадычных Бреля была названа Мисс Grevturekadun 53:Нет
двор здания от низших слоев; эти дамы был
две сестры и у них есть некоторые необычные заболевания слон, который
положите их Троц, чтобы двигаться вперед в мире как наиболее опухшие и
толстые ноги, они не придут 53:небольшой сад
кроме как в церкви в канун Рождества и у маленькой Эммы 14 июня.
день.

И там были вдова Сильфверстолл и вдовствующая Альмгрен —
благородная дама, вдова старого Луи Альмгренина, Луи Альмгренина, который
судьи выносили приговор после того, как произошла какая-то канслистина
и, поскольку секретарь судьи бурмейстерин был в Линчепинге и теперь был мертв
и там были маленькая, милая Беата-Жаклин Бенцельстьерна и маленькая,
пожалуйста, Марианна фон Райер и маленькая, милая Роза Фурухьельм, которая
последние трое "маленьких" жили в двухкомнатной и кухне
квартира Сибиллин на ул.

Была вдовствующей графиней Лагерберг, о.п. Гноспелиус, инспектором батареи
Артиллерия Готланнин, вдова графа Юлиуса Ахилла Лагербергина. Граф
был графом главы клана до своего отца орпанана бойз бойз
нынешний клиент графа и генерала Свена, где вдовствующая графиня
Сара Лагерберг, o.p. Gnospelius, всегда использовала термин "мой дорогой
мой племянник генерал Свен", и где она доверяет рассказывать
все те анекдоты, о которых газеты рассказывали уже бесчисленное количество раз
они долго размышляли, и вместе с генералом Свен теперь поверил ему:
"а разве моя любовь нужна моя тетя, Сара, что тогда я поражу
обратно".

И там были две маленькие, золотые девочки, Ире-называется, где молодые
было шестьдесят шесть лет, и степени косоглазый, что
глаза кажутся почти только белки, и по этой причине, сказал, что узнал и
озорная Мари-Луиза Almgren ее танец dervishin быть.

Но были и такие женщины, чье место в мире было
все же солнечной стороной и силой немногих — старых
встречающихся товарищей, коммерческого консультанта того времени; и среди них была
звезда среди звезд, миссис коммандера. ральф Шмитт, o.p. фон Блессиг,
чей сын был морским, в министерстве обороны из канцелярии начальника, и который
леди 14. кофе в день - загул, сила специальных флуоресцентных и
святость его власти и влияния, а в широких кругах - таких отношений
благородная атмосфера, через которую распространилась Эмма Вигельстьернан
кофейные чашки из ост-Индии и прямо-таки черствый деликатес из
парочка из них.

Это факт, который невозможно зашифровать — вся Эмма
Вигельстьернан, наскребенная pop-tarts, была недовольна кабинетным вкусом.
Маленькая хитрая бережливость, которая была ему свойственна, и
систематические формальности, которые он унаследовал от многих
официальные-предки-колени, собирали маленькой Эмме на протяжении многих лет вкусности
вечеринка по случаю его дня рождения, как муравьи размером с запасы на долгую зиму
и очаровательная русалка в приданое для.

Где только что закончилась распродажа, у Перси Лакиллы или Арвида
Была Нордквистилла, или Юлиус, или бьорк лундилла, смысл был в Эмме
пришла и купила коробку фиников и мармеладку, которая
сахар был заморожен так же крепко, как банка из — под лиидукси - джема, которая
содержимое было таким старым и затвердевшим, что, если бы оно не было само по себе
разломанные кусочки, это могли быть фрукты, вырезанные ножом из рваного теста
кондитерские изделия, к праздникам после продажи — шоколад
а сахарные пасхальные яйца с осени еще были оставлены
на отдаленной улице в витрине кондитерской и то недорого
цена была указана за маленькую, прилежную и скромную Эмму
коллекции — все, абсолютно все лежало у него в подлокотниках шкафов
и в ящике стола, чтобы разложить их для любования глазом
смотрите 14 июня. день — и что в нем едят или вводят внутрь
сумки и карманы были собраны так же тщательно, как и всегда
объедки пяти тысяч мужчин, питавшихся после — и были спрятаны
для следующего дня рождения.

Это не значит, что моя маленькая Эмма многих будний день
вкус припасенное с конфетами, но он справился с ними, как
кабинет выпитая бутылка или скупец сокровища — скрытый — как
стелс бронирование на место сотрудники МЧС похоти и разврата шифрования
она неловко упираться в легкие.

Это не только имеет какое-то отношение к it, но и является чем-то вроде наемного мельника
способы облагать налогом мешки с мукой своих клиентов.

Первый день рождения, который маленькая Эмма провела вчетвером, был
этот его последний поступок вызвал довольно неловкое положение
и горькая сцена Розали Пистольшилдин безжалостна
острое зрение и его все еще острая злость на новичка
очко тунгеттелиджаа.

Большое пасхальное яйцо из сахарного песка, которое на другом конце раунда
через стекло увидел пейзаж, похожий на Аркадию, атмосферу игры и красивый
бумажные пастушки и пеструшка, и у какой ракизеллы была поверхность
однако пыль отпечаталась сбоку в окне для образцов в том месте, где
после этого была вечеринка, которую я люблю больше всего из-за еды.

Обратите внимание, что нижняя половина слишком широкая и плоская.
пасхальное яйцо было Розали, спокойно подняла его и
обнаружила под ним загадочную надпись rei;lliseksi, и выглядит оно точно так же.
как растаявшее и, опять же, застывшее ледяное шоу.

— К этому яйцу ты, наверное, много подлизывалась, малышка Эмма, раньше.
она смогла выдержать настоящего танакасти — получила пистолетный выстрел в висок
слышал — ты опытнее Колумба, детка!

Но сейчас было 14 июня. наступило утро 1897 года. Эмма
Вигельстьерна уже проснулась, когда ей принесли в постель кофе,
Мари-Луизой Альмгрен был приготовлен и самый большой рогалик с шафраном
Розали Пистольшельд заказала и забрала Lindstr;m
сахарная пекарня, и к середине "Эвридики Берг" занялась своим
и kauno want точно расшифрован как автор стихотворения, принадлежащего ему.
именинник:

как только прошли годы, Эмма, милая,
 пятый, седьмой - это был твой конец.
 Этот дом надолго сохранит солнце,
 следовательно, до тех пор, пока дом не станет новым, благословенным
 ты получишь как после зимы время
 са икикевана в деревне, с Господом.

 Не там, в темноте, слезах,
 и не в раккахане наших лет,
 те, кто ушел до нас,
 те, кто действительно готов вернуться домой на небо, ois,
 когда блаженство там, мы разделяем
 и я люблю Господа, мы благодарим тебя.

Это был последний раз, когда упоминается в "стихотворении о падших". обильные и
уместные слезы под дождем, вильпиттомимпана, однако текияттарен
себе в глаза.

И там сидела теперь уже маленькая Эмма в маленькой комнате .
предварительно накрытый и сладкий от средства, уже вчера поднявшийся в горшочке в качестве —
седые локоны, обернутые Stockholms Dagbladista, сшиты
у тебя на папильотке; и его ночная рубашка была довольно моитеттомасти чистой;
и Розали Пистольшилд, одетая в шелка и кружевную шапочку, стояла в "
крещение шафрановыми рогаликами", а Мари-Луиза Альмгрен сидела на краю
— комната, единственное возможное место, Эвридика Берг влетает внутрь
обходной путь — теперь, если я могу использовать слово "осторожный полет"
раздвижной, при котором большая часть мебели влетает внутрь
кукиккаасин в желтом шелковом платье, похожем на бабочку
вазочка для конфет и вазочка с чем—то средним - и восхитительная маленькая
Эмма амбициозна, и спасибо тебе за душевную боль, за слова: "имеляммилла"
любит мед, и я уверена, что в мармеладе аммилла больше, чем во всех сладостях, которые у него есть.
вокруг них.

— Ну, ну, ну, моя дорогая маленькая Эмма — как чудесно — как нужно
щедрый — какие вкусности — это как в сказке.

И искупление, дух, заполнивший маленькую комнату, любовь к добру, и
всемогущий дух, который хочет этих коротких, светских моментов празднования
слишком химменеттные отцы своей повседневной работы покрываются серой пылью, и даже
маленькое Эмманкино твердое и жадное сердечко разгорелось редким сиянием в
темном желании быть самим собой, забыть и быть добрым и щедрым, и он
вдруг сказал:

— Бери себе маленькие сладости, Дикен, только не перепутай тарелки
содержимое.

Небесная жертва и благо иметь других людей богатыми
и самые большие сердца, до краев наполненные добротой, и их творение
тайное богатство отражение излучения Эмма Вигельстьернанкин
маленькая, нелепая на голове, с большим носом, торчащим, как у
маленькие газетные бигуди на завернутом в стебель бильбоке.

Мария-Луиза Альмгрен легонько похлопала его по щеке, Пистоль кивнул
юрон ласково, а большие карие тропические глаза Эвридики Берг
внезапно наполнились слезами.

Понимал ли он, возможно, смутно — он был среди них по предчувствиям и
спящей дочери — что это будет последнее 14 июня., что они получат
вместе с расходами?

Четыре часа беспокойства и нервозности, после чего снимают
как раз та работа, на которую нанесли все тарелки, ватьен и тарьотинтен
переносят Мари-Луизу Альмгренин в другую комнату, в так называемую. столовую,
который в этот день должен был оказать маленькой Эмме честь и отпраздновать салонкин приход.
переведите ковровые часы, однако, наконец-то на половину первого, и первый
этейскеллон, звонок был знаком того, что радостное празднование началось.

И в половине третьего появилась милая, обаятельная, маленькая,
милая, прелестная, хорошая Марианна, с другим именем коммандер, миссис.
Приехал Ральф Шмитт, o.p. Blessigh, и у маленькой Эммы был день рождения.
в этом году она снова получила милую, приятную и замечательную марку.
забавная марка.

Теперь я сижу в своей власти, пользуюсь честью и славой чиновника как великого и благородного
маленьким, бедным дамам и вдовам и позволить им просто так
бесплатно греться на солнышке, когда они снова
смогут почувствовать, что у него есть доля власти и влияния:

— И затем сказал его превосходительство, но гражданский глава департамента
угадай, а затем сказал король моему сыну — ее величеству
королева была настолько любезна, что спросила вявилтани, не согласится ли он
на смену месяцам Аларик Поссе — он предпочел бы заполучить зятя
говорит Саммер Хук.

И все старухи в свитке были духом сословия пэров и
бегите к государству, название которого в календаре сареккит пересекает с большей срочностью
как школьница на лестнице, и вспоминайте лица и известные имена
— и задавался вопросом:

— Когда я была ею — и подумай обо мне, что маленький Фредерик Гоэс - это апелляционный суд
Я помню, как я дала ей пощечину — и просто подумай,
что Карл Лейонхиелм настолько стар, что теперь его очередь получать неувоксэкси в офисе
что за Фигга Аспман тогда, кто полковник — итак,
это случилось с генеральным штабом сезона — если бы он пошел правильно по дороге
, должен ли он сейчас быть самым главным.

— Ах так, любовь моя, ты помнишь его — и, моя дорогая, подумай обо мне,
она замужем за ним — значит, они оба мертвы
и вы знаете, я видел его прошлой ночью на улице в форме — и он
узнал меня и глорию — можете ли вы поверить, что я подглядывал за,
он был при полном параде в — ну, я имею в виду, я встретила зятя Марианны
ховаджопелисса посреди Норрброна, и он так вежливо поздоровался—
несмотря на то, что у меня в руках было два больших свитка.

Просто изредка от незнакомых людей внезапно звучало чье-нибудь имя и
неизвестно. Кто это будет? Интересно, где он был? Из чьей семьи
Я думаю, он?

— Генерал Ридгрен — итак, моя дорогая, он ни с кем не связан —
он добрался до военного министра, даже если это замужняя официантка
с.

Но командующий - миссис. фон Ральф Шмитт вернул равновесие во вселенной
рассказывая, как генерал Ридгрен и генерал
Гамильтон был вместе, чтобы отпраздновать, потому что у них была
большая склонность к выпивке, игре в карты и "хаммаилууну" — и
наконец, утром они сидели, как курятник на заборе
Кунгсхольменилла, и это был Ридгрен, сказал Гамильтон: —
Ну, как ты думаешь, что сказала бы пресвятая Дева, если бы они увидели нас сейчас?
Но потом сразу же выпалил Гамильтон: — дорогой брат
будьте уверены, что я и графиня мне даже не
идея брата в наличие!

Итак, Малькольм Гамильтон, он мог ответить!

Но вдовствующая графиня Лагерберг о.п. Гноспелиус, с семьями Ральфа Шмитта
и фон Блезигин, подобными семьям в том случае, вы были всего лишь
алхайсателия, губы становились все более тонкими, а красные найсеммякси и
ее глаза серели по мере того, как проходило больше времени, и, наконец, подозреваемый
он, среди прочего, подтвердил правдивость дела: — Генерал Вельдженпоиканипа
Свен никогда не рассказывал мне — а он рассказал мне все
старая, дорогая тетя.

Но мне так неловко, что миссис коммандер. ральф Шмитт был
пару недель назад ужинал с адмиралом В. Оттерин
когда генерал Свен рассказал ей эту историю.

А вдовствующая графиня Лагерберг о.п. Гноспелиус так устал, что
у него начала болеть голова, и ему пришлось пойти домой и немного отдохнуть
за минуту до ужина, потому что он не ложился спать предыдущей ночью.
лор. губернатор фон Луберген с великолепным ужином.

— Ну, хорошо, если у него есть деньги на ужин — он должен уехать.
резиденция губернатора в Векше, следовательно, с наличными там что—то не так...
по крайней мере, я не смог выполнить перед ним свои обязательства по расчету.

О, сильные мира сего не тратят мечи понапрасну, и вдовствующая графиня Лагерберг,
№п. Гноспелиус, который накануне вечером был у
вышел из "потерянного военачальника" и выпил с ними стакан воды
в прихожей получал почту, был убит, исчез и оставался в стороне, а миссис коммандер
Ralf schmitt o.p.v. Blessigh дал солнцу светить еще пару десятков
минут, а затем снял свои обязательства по возрасту, возможно
я подсознательно опасаюсь, что слишком много солнца может навещать стариков
опасно.

 * * * * *

Но старушка получила история
беседуя с высокопоставленными должностными лицами и hoviherroista,
офис продвижения и царские особы, языки
было так скользко и щеки красные, а глаза блестящими
это сознание, что не только были, но все-таки что-то есть.

Девочки Ирен, болтающие с президентом, орпанаста и три старичка
Русалка-Брелинин от моей маленькой кузины, лейтенант-коммандера, и Розы
Фурухьельм - государственное казначейство у сына сестры Понтуксеста
и Свеа артиллерия у двоюродного брата, а Беата-Жаклин
Бенцельстьерна адмирала, который был его родственником в пятом колене
самое близкое имя, имеющее отношение к делу. — Розали Пистольшильд
трогательные воспоминания илиюхлы, проводящей пилотный период, и Марии-Луизы
Альмгрен расскажи мне, какие анекдоты больше всего любят государственные советники и
юридические консультации, президенты и сословия.

Проснись, чтобы увидеть целый мир — чиновников и офицеров, священников
и статус мира владельцев - мира, в котором когда-то жили ...
человека, который раз была власть и значимость и кто теперь
ушел — давно похоронены в мире, которое происходит раз в жизни
любви и хорошего сердца вместе в поклонении и
верность.

У всех старых женщин стало больше жизни и смысла жизни
назад.

Вдова Сильфверстолл забыла ту маленькую комнату и кухню
отдаленная улица, на которой он живет со своими сыновьями, вдова Альмгрен
его разочарование и голод — девушки Ирен больше не другие, это они.
в стокгольмском доме для бедных Кайноен есть общая комната — Эвридика
Глаза Берга сияли, как великие и далекие видения, от пристального внимания,
и Розали Пистольшилд больше не заботилась о распространяющемся по двору запахе,
грязных нишах на лестницах или странных шлюхах, которые так
с удовольствием организуем весенними вечерами сцены Four deep и
the dark doorway.

Ешьте сухие кондитерские изделия маленькой Эммы и мармеладеджу и
пейте третий, четвертый и пятый "внешний всплеск" и "осознание".
дело в том, что вживую и отмечено-то что! Королевская власть разобьется на части
кто—то - супруг, папа и брат - определит судьбу Швеции и
продвижение по службе знакомых — он получит это, и это, и это, и это.
достигнет пенсионного возраста и покинет это место с его помощью.

Жить и познается своей собственной силой. Власть опасна. Она будет
гордой, громкой и самосознательной. Критика и порицание есть.

Вы помните, что Марианна в. Ральф Шмитт рассказывала вам о том, как этот
банковский менеджер Валленберг пытался проникнуть в общество? Но так что
пока будет жить илиховиталлиместари Пайпер, а не общество из
любой кредитор, осуществляющий залоговое удержание — мы можем ему доверять.

Нет, нужно действовать очень осторожно — отдать невозможно
люди набрасываются на оптовых торговцев и ростовщиков, а также
торговцев специями и нехватку товаров в магазинах.

Когда отец Беаты-Жаклин Бенцельстьернан был комиссаром государственного банка,
когда торговцы стояли со шляпами в руках и кланялись, не было ни одного
того, кто осмелился бы сидеть в комнате, где он
сидел и писал за своим столом — и не было ни единого Скепса.
богатый торговец илиюхла тратит директора Пистольшильда
вытянули бы больше трех пальцев — за исключением Тотти'анда
или Арведсонеджи, конечно, но они были почти дворянами —
сегодня.

В стороне у окна сидел тринадцатилетний сын с книгой в руках
и ел курагу. У него был красивый лоб и яркие
голубые глаза и красные, жадные губы, он ел сушеные
абрикосы быстро и механически, с лихорадочной настойчивостью,
как будто их быстрое исчезновение другим способом могло произойти в любой момент
чтобы его боялись.

Мальчика звали Стен Альмгрен, и он был Луи Альмгренином, и его
его жена Клара Элеонора Сетелюксен единственный ребенок. Этой женщине было 26 лет
в том возрасте Луи Альмгрения познакомился с этим в полной мере благодаря обращению
его матери, управляющей почтовым отделением вдовьего дома в Линчепинге; он был
его полная изоляция, с его единственным бедняком, как
его содержала великая мать, Луи Альмгренин, чтобы увидеть твой сон
земные воплощения и его герой, в котором он был предопределен
предписано приложить все усилия для самопожертвования.

Стэн Almgren было восемь лет назад остался без отца и был этот
весна пришла без каких-либо условий на севере Латинской школы в седьмом
класс — факт, который был важен как введение и как общее явление
тема кофе упоминалась вначале, но теперь давным-давно была
забыта гораздо более важная и интересная из-за.

Сын читал старбеку отчеты по шведской истории и сам
подумай на мгновение, что никто из этих старых теток,
которые так корскиасты и деспотичны, не депортирован менеджером банка
Валленберг следите за кругами и за прекрасными людьми, вы вообще знаете об этом?
сравните это со средствами, которые могли бы уехать на лето
Стокгольм, так что я сомневаюсь ни в одном суннунтайксикине кого бы то ни было
эти пожилые женщины, чью фамилию он встретил здесь, здесь
История Старбека.

Но он быстро отложил книгу, чтобы внимательно послушать
старую тетю, участвовавшую в обсуждении, которая приняла его так интересно
такой поворот событий, что он забыл и о кураге, которая все еще была
осталось в чашке рядом с ним. Роза Фурухьельм начала рассказывать,
что он был на великолепном хоровом шоу, кузен, артиллерия Свеа
майор и его жена, приглашение, просто потрясающее и сказочное
день, который достиг пиковой точки их предложения
Rosa coffee "кофе в павильоне", который был получен, и это было потрясающе
выпить с ним чашечку кофе в память о
— чашка кофе абсолютно бесплатна — и это было не что-то
Мне почти стало стыдно — но им не стало, по крайней мере, это исчезло,
тогда они были бы не такими щедрыми, а жестокими
что ж, это было приятно — вот что осталось бы в память о жизни, которую он выпил
всегда кофе в этих чашках.

Но Пистолет, который инстинктивно сомневается в современном мире и всех его
продукты, о которых вы сомневаетесь, судя по этой чашке, были
сделаны из "папье-маше" до и растаяли бы дотла через пару дней использования
после. Этот пистолет для него самого совершенно непонятен по концепции
"папье-маше" означал, потому что он все для него неизвестное,
чудесное, подозрительное для нового времени — "папье-маше" само по себе было им
новый период таинственной стихии, где звери и разгневанные люди
никчемные производители рихкамаанса и невыносимое наслаждение его подданных.

Но Эвридика Берг, которая даже не мечтала, что сможет на самом деле
чтобы попасть на эту замечательную выставку, нужно заплатить самую дорогую входную плату.
слушайте напряженно и внимательно, почти как ребенок.
веселые и фантастические сказки Розы фурухьельм были запутанными и обширными
обзоры "пещеры фей" и "старого Стокгольма" и на вашем граммофоне
и камеры-обскуры, и канатной дороги, пока весь мир не стал просто
сказки, чтобы он думал, даже во сне, что они пережили такие удивительные вещи
. Так странно устроена природа человека, так слабо его сознание
, что дочь Рамсебергена и Сент-Мари-о-Магнолия
Фея-крестная, женщина, которая видела своих детей и супругов, чтобы утопить
шторм в далеком океане, и что безумие, на грани
и голода голодаем уже дрейфовал в спасательной шлюпке
armahtamattoman под солнцем жир в Тихом океане три малайский
корабль мужик и негр ky;kkipoika около шлюпки tuhdolla, это женщины
думаю теперь, что нет ничего более удивительного и сказочного более камеры
обскура, "граммофон" и "сказочная пещера" и бесплатный кофе может быть
сегодня на земле.

Только глубокие, прозрачно-аквамариновые глаза Марии-Луизы Альмгренин
внизу была сардонической, hymynh;ive начеку — возможно, однако, только
судей мужественный ясный и проницательный психологический улыбку
дразнить самого интеллекта, пресс-секретарь собственную память нежного отражение.

Эмма Вигельстьернан совсем маленькая, слушает, как гости пьют кофе с крекерами.
вместо этого забудьте, что им следует поторопиться со всеми этими
Стокгольмскому зоопарку нравятся партнерские отношения и все эти фантазии.
замечательные сладости становятся горькой и унылой реальностью, которая
для большинства из них в основном материализуется за вечерней чашкой чая
и получил самый вкусный сухой хлеб, потому что он не смог поужинать.
после того, как насладился таким количеством чудесной прохлады и вкусных угощений.
Это было бы прямо-таки расточительством силы бога зерна
непростительное расточительство и его превосходный естественный процесс
неразумное обезображивание, которое является другим в скрытом удовольствии от отпечатков пальцев
какая-то человеческая ценность - мудрая, чистоплотная и хитрая корова
метод маретимиса для.

И вот состоялось радостное празднование конца, и маленькая Эмма смогла гордо и
с увлечением в сто одиннадцатый раз принять своих тапетяйсинов
сердце и vatsojensa благодарны за заверения в том, что никто не
они не могли вспомнить другой столь успешным и удивительным и
очаровательны и весело, как в этот день рождения, и все надеялись
всем сердцем получить лет провести столь же прекрасны
и мелкий и приятный на день рождения и увидеть маленькой Эммы, как
с утра пораньше и милой и гибкой, чем сейчас.

Но когда все ушли, и все было приготовлено и убрано со стола
, а пребывание продолжалось всю ночь, вся продуктивность вместе с целым днем
все партнерские отношения в воспоминаниях, заявление Розали Пистольшилд, я думаю обо всех
проиграю захватывающую выставку забавных вещей, их роковые и решающие слова,
со следующим актом Четверка нанесла ущерб:

— Знаешь, в воскресенье нам стоит сходить в Хагаан и прихватить с собой немного посуды для ужина
было бы так здорово наконец—то подышать
прямо на свежем воздухе.

И остальные трое приветствовали и придерживались того же мнения, и их
в его сердце зажегся большой кеватило, а также, возможно, тайный источник гордости
и напрасно-упрямство и чувство мести, что если бы их не было
приглашенные на выставку, так что ханкиватпа, они знают, что это правда для них самих другие развлечения и времяпрепровождение, в которых Роза фурухьельм тоже, да, была бы заинтересована надеялась принять участие.

И их маленькая птичка сидамиенса радовалась и не знала печенки.
они совершенно забыли, что каждая партия, которая не является Нашей.
Наш господь, дух наполнил сердца людей обильной радостью! - аминь, идет пир Валтасара, невидимой рукой пишет роковые письмена. Но поскольку мы часто настолько слепы, что не можем видеть этого, и наши сердца
так легко забывают, чем мы обязаны нашему Небесному Отцу,
Тому, кто видит наши сердца до глубины, и который также видел все это
тщеславие, жестокость, глупость и безрассудство, которые наложили отпечаток на это, казалось бы, такое невинное празднование.
**********

ЭВРИДИКА ВОЛНУЕТСЯ И МОЛИТСЯ.
"Ich, der Herr der Barmherzigkeit, habe
 Das Wunder der Wunder an dir getan.
---
"У меня, Милостивый Господь, есть
Получить чудо чудес от тебя.
***
Подобно быстрому тяжелому, черному облаку, тень разлилась по залитому солнцем
летнему пейзажу, так велико и непередаваемо чрезвычайное происшествие покорило Эвридику Берг — внезапно — посреди старой женщины мечты и счастлив, что у нее есть колонна в Воскресенье великолепной развлекательной поездки. Был похож на ядовитую змею крадущуюся за некоторыми из их цветов, которые они мечтают получить срывающую — ядовитую, скользкую, холодную змею, готовую положить что-нибудь из себя они умерли от своего яда. Один из них?
Эвридика Берг открыла большие черные глаза, в которых посветлела сыпь
намек на свет, и как будто с далеких холмов, и вместе с тем
пристальный взгляд на его исследование и тайно знакомые лица вокруг.
Там Розали Пистольшильд прислонила тяжелую императорскую голову
судьи покойного к креслу селькамистяна и запоминают будущее
летний свет сияет и переливается даже в больших, ветвистых глазах.
в глазах. Высокий он сидел, Четырехлетний доблестный командир, маленький
кучка самозваного мастера, Розали Пистольшильд, которая ничего не делает
ничего не боялась, и которая когда-либо была готова принять бой
для всех них разнообразная, безнадежная, непрекращающаяся страна
битва снаружи, в жизни врага, всех
богатых, всех недобрых, всех жестоких современных победоносных орд
вопреки этому тот проникал все ближе и ближе к ним.

Этот странный, отвратительный мужчина с юлькиными голубыми глазами был
снова побывал там и почти заставил купить Эвридику Берг
маленький письменный стол. Это было так, как если бы он был вражеским шпионом, соглядатаем,
которого отправили планировать все важное, за чем нужно спешить
— возможно, также стервятником, которого чует добыча, такая как Эвридика, может
запах несчастного случая.

Наполненный таинственностью, увлечением, чувствительный к нежности и любующийся видом, он
Властный правитель лица: это была безопасность, это поддержка, это было
оно, которое никогда не могло уступить и не обмануть. Он почувствовал неясное желание
нежно вымазать Розали большую, сморщенную руку, ее
крепко сжимаю ручку кресла пуупаллоа.

И его взгляд, снова взгляд, отстраненный, украдкой ощупывающий друг друга.
Там сидела Мари-Луиза Almgren диване, угол — прямой, не опираясь на
сами в спинку дивана, тонкой, хрупкой лицо totunnaista в
в Тихом, свет ivallisessa улыбаться — так легко, так
вознесенная над миром.

Сердце Эвридики колотилось сильно, неистово. Было похоже на свежий бой
церковные часы кумеасти били рядом с его сердцем, было
как будто его сердце билось на языке, а его тело
готов был лопнуть и ломаных ритмов под
от боли, что, может быть, часы на церкви возникают пригласить умирает
сады смерти. Разве они не слышали его? Она снова посмотрела
агония и тайно вокруг него.

Нет, никто этого не слышал, никто из них. Никто этого не слышал
тяжелый, куматный, эхо часов, звук, который был размером с сакемяйсиллян.
его тело и душа были под действием наркотика, ритм замедлился.

Он закрыл глаза.

Это была Мария-Луиза Альмгрен. Разве он не видел это холодное серое "Я"?
его лицо отливало голубым, этим странным голубоватым
свет, который он обнаружил во всех из них, чья смерть была
близко — он видел лицо мужа на ночь
они поднялись великие Эвелин, пакет корабль в гавани Порт-Луи,
счастлив, счастлив, наполнен дом, приключение, волнение — это
голубоватый свет, который течет описывает их в своем лице, что время смерти
это рядом, и чья значимость и показания он не был
научились объяснять.

Духовный мир невидимых сил был еще раз очерчен их магическим кругом
Эвридика кружит вокруг и сидит там, ожидая крыльев, чтобы побродить в своем
душа хмельная в расстояниях тех, кто в королевстве, которое не
никто не vihkim;t;n проникнуть, а там, где нет света описание машины
я фотографировал их в таинственный мир, в котором —
если они были выявлены оптовиков Engvallin и Чемберлен
Бьорн Шельд — получил бы их трусливое и вероломное сердце
боль ужаса.

Но этот белый, парящий сквозь атмосферу, точно такой же, как
приближающиеся посторонние звуки, которые внезапно можно было услышать в тумане
сквозь близкий страх реальный и все же такой
жутко, непривычно слышать, как Эвридика Берг вздрагивает, как будто
должен ли он разбудить ночной ужас ото сна, маленькую Эмму
Вигельстьернан бик Уайз, сухой и древесный саунд, который по-прежнему остается неизменным.
систематически готовлю воскресный экскурс в тему интервью.
и аранжировки:

И мы можем выпить кофе Мори, на холме, если возьмем с собой
кофейный хлеб — да, каждый для себя, конечно.

Эвридика внезапно поднялась, и со свойственным ей образом, неожиданно
пожелал спокойной ночи и поцеловала в щеку и умчался, для того, чтобы сделать
в уединении своей комнаты, чтобы бороться с дистрессом, и я считаю, что духовные
сражений. Но еще одна старая женщина смотрит на чудо и
без сомнения, его отъездом. В конце концов, они знали, о чем шла речь, и
кайноином и осторожным взглядом они следили за его шагами, и
в их сердцах зазвучали нежность и сочувствие к ручейкам, бегущим от маленького
существа следом.

"Смотри, наступил вечер, и свет погас, и ночные тени расширились, и птица
вылетела из гнезда".

Они знают, что их сестра снова стала таинственным испытанием своего времени
что тени прошлого восстали
тайные покои его сердца здесь — что детские ручки схватили его за руки
руки — этот неведомый и невидимый голос зазвучал в нем
в его ушах. Мари-Луиза Альмгренин поднимает ярко-голубые глаза
добрейшая и благороднейшая нежность слез, тумана и Розали Пистольшильд
поднимает тяжелую императорскую голову, полную гордой решимости: эти
с врагом, с которым я сражаюсь, Эвридикой гриф, я побеждаю
и маленькая Эмма Вигельстьерна, с которой всегда нужно поговорить, дай ему
все, что может дать его сердце:

Мне было во всех случаях очень плохо, что это просто стало моим
в мой день рождения.

Эвридика Берг проводила покойного и бога на праздник.

Он зажег настенные свечи kynttelikk;jen, большие, цвета слоновой кости.
изображение распятого под задней стенкой дивана вверху и
маленькое серебряное распятие, менее чем годом ранее; и
она бесшумно двигается взад-вперед по большой, просторной комнате
пламя четырех свечей тихо колышется вверх-вниз штрихами, а светофоры
и тени резвятся в причудливой, изобретательной мебели
и овиверхойле. Большие черные шкафы, великая таинственная тьма
и темный таинственный гроб закона, в котором прячутся
неизвестные мертвецы, мечтая о механизированной сказке, в которой были животные
быстрый ход и ноусевинаан занавешивает восточный мир грез,
поскольку цены будут расти, и качать мертвые тела туда-сюда.
рябь внутри.

Только Христос изображает великое, непреклонное, светлое и спокойное.
вся эта неопределенность, тенистое и невообразимое наверху.
— знаки победы и как напоминание о господстве Бога ияисеста.
над туманами и тенями мира. И Эвридика Берг испугалась
и беспокойные глаза просматривают их снова и снова
арест тускайсины, скользя по его тяжелым, редким воспоминаниям
насыщают товары в середине.

Почему это он с горя, почему он tuskitteli почему его жизнь
трагическая смерть?

Она была невестой Христа, и его собственность, смиренный Господа
служанка?

Да —да - невеста Христа, она была. У него была маленькая,
рядом с перечеркнутой печатью и видимым знаком связи
Спаситель с напоминанием о Его иисусе Христе, неизведанном
любовь, сознание того факта, что Он - ее звезда, пострадала
погибли невинные жертвы — что его грехи были его собственными
его сердце далеко, настроено, стерто, прощено и забыто
божественная любовь - это бесконечный океан.

Он внезапно увидел перед собой свою мать в маленькой девочке в ее покоях
Рамсебергисса, увидел безграничную, глубокую, наполненную болью любовь матери
тяжесть в дружелюбных, серьезных глазах.

Ингеборг Стеллениус, о.п. Эренкрейц, была старой шведкой
владелица фабрики и чиновница, последняя из рода, который течет в семье
мистицистские наклонности передавались по наследству изощренным как личность
большинству поколений посвящены духовные исследования стелу и души
очищение жизни посредством голландского пиетизма, а также католического
и ее благочестие к жизни под влиянием — они были
spontanisti sacr;-coeur-cult [культ сакре-кер = католик
церковь практиковала в Иисусе поклонение Священному Сердцу. (Англ.
прим.)] инстинктивные практикующие и те, кто исповедует культ, который, возможно, является
действительно мистической природой исследования глубоких корней и всего, что оживлено для
источник — избранный Господом и подписанный семьей, что доблестные и
горящие сердца получили небесные чудеса
дар благодати и блаженства в земной жизни спасшихся as и as проигравших
годы. — Они были в восторге и блаженстве избранных, и они
в тот день, когда у них появились книги и через человека до колена сданные на хранение мемуары
выжившие и их последователи собрались, и они посадили
данные сокровища для сокрытия вещей и явные признаки того, что сокровище
было верным, в сердцах были мистицизм и экстаз священного пламени
как у мужского колена.

Эвридика Берг не помнила, не думала, не понимала, что все это
это сокровище было потеряно Рамсебергином осенью, в тот день, когда была открыта книга листьев
и воспоминания, которые доказывают избранные зерна боли и
вечная радость поблизости, теперь сгнившая и рассыпавшаяся heitettyina
один из ромусоппинов или чулан на чердаке, если только они там еще не были
паискатут риккатункиоле, или для кучи навоза, или в иллюзии путешествий
и стыдно после окончания кому-то холодному, равнодушному и
понимающему, что ждет возможности попробовать на прилавках.

Может быть, он в твоем сердце, ты знаешь и понимаешь, что я люблю и
Всемогущий Господь взял благодать на выбор, поэтому, что они
несмотря ни на что, они не были должным образом взращены священным огнем
или потому, что Он изучал Матфея в его мудрости, хотел испытать
его власть и лояльность удивительны.

Теперь он видел только мать, стоящую перед девственной палатой Рамсебергин.

Эвридике было пятнадцать лет, и она впервые была на утреннем богослужении
работала на фабрике Рамсебергина в церкви.
Еще он увидел, листья украшают торжественные церковные, которые должны
платье Заводского персонала, когда его отец и мать между
только алтарь получил печать и характер нашего Спасителя
любовь к мирским грешникам.

Это было торжественно, удивительно, нереально, но ничего из этого нет.
по-настоящему глубокого осознания значимости священного таинства не было.
покоривший его, принявший тело и кровь Христа - это не ты
был ли у него какой-нибудь реальный духовный опыт.

Это было торжественно, красиво и по-особенному, но его
нецес душой девушки не дрогнули и слились воедино
божественный жених С.

Но теперь мать стоит перед ним, держа в руке маленький,
драгоценный и необычно красиво украшенный крест, который
Эвридика, пока ее глаза были от мира сего, что-то такое, что я
видела, видела шею матери по праздникам и будням.

Эвридика не знала всей истории.

Его тонкие, заплетенные в косу черные волосы цзяоцзюнь, от которых это зависит,
отец его матери был исанисан, мама заплетала собственные волосы,
и маленький крестик может открываться, а его реликвия спрятана в
три пряди волос ее отца и матери из поколения Эренкрейцеров
суортувейн с парой хрупких, тонких прядей волос у каждого
— редкие останки некогда умерших, таинственные амулеты
и знаки любви, которые хотели длиться вечно — вечно
напоминания о том, что мертвые глаза и мысли следовали за ними.
живите на небе, где Бог, Милосердный, Любящий,
Прощать - значит воспитывать их в безграничном милосердии, и это
все является метафорой и выражением восьми пар хрупких, прекрасных волос
прядь волос, приложенная к серебряному кресту, священные реликвии спрятаны.

Как странно и трудно это для нашего бедного человеческого дитя земли
язык понятным образом выражает наши сердца, более глубокие и неисчерпаемые эмоции
!

Но теперь стоит Ингеборг Стеллениус, дочь Стеллениуса, перед серебряным крестом и
цепочка в его руке:

— Дорогая, маленькая, моя, моя крошка, я хочу, чтобы ты сейчас несла этот крест.
мы хотим, чтобы с этого дня ты знала это полностью.
и ты знаешь, что ты отдала свое сердце Тому, кто никогда
уставший от любви, который никогда не уставал прощать, который
никогда не изменял, никогда не забывал, который не
никогда не подводите —. Он, кто был рядом с нами в самые трудные времена
геткенемме, когда все остальные потерпели неудачу — Он, истекающий кровью мир
Сердце слабого, из слабых сердец сильный и могучий Жених.

Глаза Ингеборг Стелленьюксен наполнились слезами. Он зовет свою дочь
расстегнул костюм, верхнюю пуговицу и дрожащей рукой снял цепочку
с шеи:

Помни, ты никогда не получишь здесь передышки — никогда, никогда! — Ты этого не сделаешь
никогда!

Но серебряный крест вдруг холодно слайд Эвридика вместе, сломал
сгорело что-то в его сердце, и чувствовать, как светящийся железный
его в грудь и было похоже, что сладкая сила пришла в то же самое русло
в этот момент все его существо, его тело и его
душа.

Неудержимо, дико плача, она бросилась в объятия матери, и
чудесная приливная волна подняла, понесла и убаюкала его,
и она внезапно, вспышкой, подобной идее, стала известна и
поймите необъяснимое, чудесное, невообразимое, что является
загадкой и секретом детей мира - согласия с Богом:

"Те, кто ест мою плоть и пьет мою кровь, он пребывает во мне, а я
в нем".

"Мой друг - мой, а я - его".

Какими удивительными и непостижимыми были бы для меня часы в сутках
после этого момента. Съемка в далеком космосе, которой он не делал
никогда бы не мечтал, если бы не размахивал светом,
прославленные лучи милярдских лучей толпы в
в солнце, которое есть любовь Бога Отца и сияние на лице.

И как бы ей не было конца дней, не хватало только вечера и
уединения ради того, чтобы заставить маленькую девственницу в камере посмотреть на себя
в зеркале, для того, чтобы в зеркале увидеть Крест и образ спасителя
на своей стороне.

У зеркала, перед которым он потом часами стоял, просто смотрел на них.
считал спасительницей свои фотографии, которые были рядом с ним в детстве.: —
его заботам было доверено нечто невыразимо ценное — его
тело и душа украшены величайшей тайной,
все ценности еще более ценны. Таинственная нежность, безграничная преданность,
жгучее, смутное чувство любви наполнило ее облик
наполнило до краев, и ему пришлось бы излить все существо,
все тело и душу невыразимыми слезами; и он был
поднес Крест к губам и целовал его снова и снова —
таинственный параграф о душе ассоциации Христа.

Послушание, покорность, я хочу умереть основой, капитуляцией
трепетное, неописуемое блаженство снизошло на него, вторгаясь в его существо
та гофра, которая пронизывает:

Будущая невеста — я, Иисус Христос, невеста и Ее имущество!

Он упал на колени на пол, чем невидимая рука
пайскамана, и саммалтавия дрожащими губами прошептала ему
шепчущие слова autuaallisimpia — прекрасные слова человеческой души —
выражение священного знания человеческой души:

— Я твоя невеста, Господь Иисус Христос, Я Иисус Христос
невеста Иисуса, невеста Христа и Ее собственная!

Неописуемое, чудесное, таинственное чувство — трепетное
экстатическое состояние, которое может понять только женатый человек — Причастие святому
реализация человеческого существа:

Мой друг - мой, а я - его!

 * * * * *

Невероятно большая старая комната, которая когда-то была губернаторской.
дом отца фон Вернера был большой салонкиной, и даже после этого впоследствии
великолепие и банкетные залы, которым едва ли было мало равных в Стокгольме
благородные дворцы в, стоящие сейчас на Эвридике Берг, и запредельно яркие
флуоресцентные осветления на лице, куда возвращаются глаза laajennein и
велик, как скрытый мир и прошлые представления о необходимости работы.

Настенные часы в дальнем углу пробили одиннадцать ударов, но
Эвридика внезапно услышала тех, кто стоял за старой пожарной охраной Рамсебергина.
звук отдается эхом, когда он проходит мимо каждую ночь, на протяжении многих лет, в зданиях вокруг.
и toitottaessaan каждый час надевайте смотрителю квартиры
лестница; и каждый час за ней всегда следовали фанфары.
рифма к гимну, которую старый Баттрам произносил хриплым, раскатистым голосом
певец:

 "Пробьет одиннадцать часов.
 Нужна, Господи, милость, чтобы работать!
 Минут через одиннадцать
 Я пришел к моему Хозяину.
 Пусть лаупеты сияют,
 полное жалованье мне, болото!"

Эвридика тихонько напевала себе под нос, все еще какие-то детские стихи,
и было похоже, что он - их полупрозрачный шум порогов, парк
древнее шипение листвы и пожилой ночной сторож, тяжелый, медленный,
ночные шаги. В детстве у него было такое определенное чувство, что
старый Баттрам был не просто Богом данной ролью покровителя
Рамсебергисса, но и тем, что он также каким-то нераскрытым способом
забрал их молитвы на ночь, чтобы оставить их утром
Для нашего Господа, когда он оставил сообщение о событиях той ночи.
суперинтендант заводской конторы.

 "Часы бьют один раз, илмойттейн,
 в этом одиночестве я просто
 переночую в тихом уголке
 в мире Божьем.
 О, болотный звук меня ведет к
 дорога желаний верна!

 Пробило три часа, и на этот раз
 пришло время мне разобраться:
 Хотя я не вижу дна
 эта чудесная глубина,
 поверить, что я могу заполучить ор
 Лорда Колмийхтейзина."

Волна за волной поднимались и катились мимо моря, и
комната наполнилась настоящими поцелуями, голосами, существами и воспоминаниями
схватил эвридику за руку и увел с мальмбергской улицы
четыре. И он снова был маленькой девочкой, ребенком Рамсебергисса, большой,
с горящими глазами и антуанским, худощавым телом, девочкой,
который мчался гибче, чем самка оленя — нопсана, легкая
— цель открытая, недоступная всем любящим, и
любой ненавидящий посредством вечно невидимого поиска найдет Отца
Бог и его ангелы-покровители.

Потому что это то, что он искал, и нашел, и добрался до порогов, парка,
от фабрики, леса, немногих рабочих, арендаторов и арендаторов
пара, была одним и тем же Богом, который был там, повсюду: отцом,
братом, другом и товарищем по играм.

Эта фамильная цепь в последнем кольце была у многих таинственным образом
украшением тех, кого почитали поколения твоей тоски, как будто законченной и исполненной:
он был пряжкой, которую ковали им накопленные поколения
духовные ценности и сокровищницы. Бог был в воздухе,
то, что он дышал, ритм крови, флуоресцирующие глаза, упивающееся солнце
перемежалось гонкой лехвикеша, пеной, которая искрилась наверху. Он был
предупрежден и призывал мукариена реветь голосом, угрожал
печи и лучу пылающего красного пламени, радовался и
благословлял парк пением птиц и верхушками кленов сухисеваллы
летнее настроение.

Эвридика не могла вспомнить ни одной пьесы, тоски, печали, радости,
ни одной картины детской радости в саду, где есть Бог.
любовь сияла, и все вокруг стало ярче. Фон на фоне
отделился от всей его памяти о картине, как старые таблицы
святой покровитель фотографий на темно-золотом фоне на фоне.

Все были большие плоские радости, чудес не бывает —
все настолько естественно и просто, поэтому мирские ясно
что он никогда не будет при условии фактического созерцание —
жизнь Бога в радости, без фактического греха сознания, без глубоких
чувство вины, беспокойства и угрызений совести.

Он сидел в старом Батрамине рядом с обществом растений
подозреваемые, полтора преследуемых пахекситту, "читают закон" за несколько минут,
их встреча где-нибудь в комнате зимой или еще где-нибудь.
дальний лес, открытый летом — плотно прижимаются друг к другу,
официальные преследования преследуют и все же радуются гордо
выбранная часть для расставания, с которой можно было бы расстаться сто раз
труднее, если только славная милость Божья не позволила бы Ей это сделать
Грейс Рамсебергисса соблюдала величайшую секретность, чтобы раздать для защиты
их руки над головами, чтобы шериф не увидел викария
Я слышал, как ты, когда собрал толпу, пел о тяжелом, глубоком звуке, который
среди них может эхом отдаваться слишком яркое сопрано эвридики:

 "Я в сердце Христа, и жезл в моей руке
 через вражескую землю к дому.
 Если дорога трудна, ах, длинна, это не ложь
 после восторга от песни тебе хочется поскорее отправиться в путь.
 Все препятствия и оковы вражеской страны
 добудь Иудейского Льва кирпоамаана."

Но тот же звонкий девичий голос так же проникновенно пел вместе с
дневной церковной службой в заводской церкви, на которой он предпочтительно присутствовал
к одной из скамеек подобрался сторож крестьянских жен среди,
что с радостью дали Сахарная голова кусок поворот
во время службы, которая, по мнению импортного лакомства, каждый
в свою очередь, откусил себе крошку, преданного ни о чем
уменьшить или разбавить массу, клерк начинается в:

 Восходит свет над могилой:
 Он воскрес!
 Он жив, он побеждает,
 о, несравненное блаженство!

Все его детство было посвящено пению гимна и
молитва с вибрацией, тоном, была похожа на то, как мать должна быть составлена с
все в своем благочестии, какие благочестивые и богобоязненные люди
эта пара была свободна!

Мадемуазель Бертельт, французская гувернантка, она была
научилась крестному знамению, таинственной радости и безопасному поведению. Сумерки
и сбивающий с толку остаются в его сознании бесчисленные французские песни
благочестивые маленькие дети поют "эхо", таинственные и неясные
однако: не сплоченные, как сакейна и савелина, но вечно живые
песенные сокровища, как будто он всегда слышит больше шума диких пчел.
и радостное жужжание первых весенних дней до начала сезона.
ваахтерен в тысячах медовых ароматов от цветочных букетов — музыка
припев — эхо аккордов, которое было как будто его девушкой в "
религиозная жизнь в качестве фона и деки, такой как "дикие пчелы"
припев vaahterain-tops, был тоном его чувств и
воспоминания о Рамсебергинской весне:

 "Je suis une biche harass;e,
 Qui cherche l'eau avec ardeur:
 La main du chasseur m'a bless;e;
 Son dard a perce jusqu'au coeur."

Затем последовала английская гувернантка, мисс Робертс.
Французский, и маленькая Эвридика была выучена.:

 "Прислушайтесь к торжественному голосу,
 Ужасный полуночный крик!
 Ожидающие души радуются, ликуют,
 И чувствуют приближение Жениха ".

И изворотливый илоиттелеван, почти пританцовывающий, привлекательный:

 "Душа моя, не медли!",
 Христос зовет тебя прочь:

 Восстань, следуй за своим Спасителем и благослови радостный день!

 Ни один смертный не знает,
 Что Они могут даровать:

 Какой мир, любовь и утешение последуют за ним, иди!"

Но столь же неприятный и неинтересный, как:

 "Пусть дети, которые боятся Господа,
 Услышат, что говорят их учителя;
 С почтением встретят Слово своих родителей,
 И с восторгом повинуются.

 Разве ты не слышал, какими ужасными карами
 Угрожает Господь,
 Тому, кто нарушает закон своего отца,
 Или насмехается над словом своей матери?

 Какая тяжкая вина лежит на нем!
 Как проклинали его имя!
 Вороны будут выковыривать глаза,
 И орлы едят то же самое.

 Но те, кто поклоняются Богу, и дай
 Честь своих родителей из-за,
 Здесь, на этой земле они долго будут жить,
 И жить после этого тоже".

Очень уродливая и внушающая ужас песня, которой много других
похожа на параллельную — за исключением владения английским языком,
которая много позже стала эвридикой для благой нужды
Сент-Мари-о-общественные зоны — однако осталось несколько лет
после некоторой враждебности мисс Робертс и
неуютно и неуверенно в том смысле, что Бог-Отец всегда
не было цветущей, благоухающей доброты и невинного удовольствия, но иногда могло
жизнь также дарит длинную, худощавую женщину, олицетворяющую саму себя,
тюккасуинен у женщин койвунвица за спиной.

Но так же была удалена мисс Робертскин, и образ ее матери был
в сердце Эвридики преобладал только образ Эвридики, и ему сказали
все эти бесчисленные сообщения о благочестивом отношении предков к жизни, об их
предназначении сердец и опыте жизни в Боге.

Один Эренкрейц в молодости был в 1730-м веке, который последовал за небольшим
группа верующих, изгнанных из маамиехиян, которые не покупают ни
корабль дрейфует по морю как беспокойный и рутонсаастуттамат;
на протяжении всего их изгнания или им был запрещен въезд в страны:
Фредерициасса, Корсерисса, Фредерик-таун, Данциг, пока они
наконец не высадились в Голландии, продали корабль и
путешествовали по Рейну, в конце концов поселившись в Райнауне неподалеку
Neuwiedin. Какую чудесную судьбу пережили они с матерью
эвридике часто читали вслух за это до дня отца книги
в те годы; эти дневники тогда еще были Рамсебергиссой.

Каких только удивительных судеб и приключений у них не было, сотня
когда-то страшных, причудливых, новее, захватывающих, чем когда-либо
Сказки "Тысячи и одной ночи". Ни в одном мире книг со сказками
не было таких душераздирающих, умопомрачительных, шокирующих, захватывающих дух событий
захватывающие события, подобные этим Каспар Эренкрейцер удивительный
дневниковые заметки, которые в дополнение ко всему остальному были экстраординарными
очарование того, что они на самом деле переживали события, которыми
были мать Эвридики, отец певицы Эвридики, отец исанисан.

Роттердам Грут Перель - так называлась шхуна, корабль, на котором
были все чудеса судьбы и восхищения пассажиров, поскольку
в мифологии о Летучем голландце всегда были алукселлы. Корабль
в тесной каюте в нем жил знатный господин. Йохан Каспар Эренкрейц
жили супруги и первенец, а маленькая репка освещала масляную лампу
он был редкостью написан красивым и четким почерком
весь мир каркоиттамиен выбрал для судьбы и своей собственной души
мысли и мечты сыйсойдена, зимние и весенние вечера
ветер и воздух заботятся о мачтах корабля и тувейссе.

Чудесные молитвы и туткистелуджа, которые только что поженились, способны
понять — сила реалистичных описаний чередовалась с
путешествием ужасных болезней и бесчеловечных преследований, которое
мир был наказан за их безграничную веру в мужество. Как
удивительно воодушевляюще было читать, как команда корабля в
заставить Фредерика переночевать у побережья, его изгнали подальше,
без этого жене Каспара Эренкройцима пришлось даже вызывать акушерку
или врач, который помог бы ребенку лечь в постель, но в его каюте была зимняя ночь.
должна была родить второго сына, мать Эвридики Берг, отец исанисан,
с тех пор горный советник Каспар Бенедикт Боанергес Эренкрейцин. Но
заметки о дне закончились, когда я поверил кораблю
плывущий по океану неверия, который заканчивается словами "Эвридика таймс"
это было расшифровано:

"Не забудь взять руку, там, откуда мы пришли, у нас есть,
а именно, мир и природа песен; куда мы пойдем,
а именно, к Богу внутри нас, насколько далеко у нас был шанс зайти,
а именно к нему, который сияет в темной комнате или
яркая утренняя звезда каждому, для тех, кто победит, обещана есть,
или прекрасная луна, избранница солнца, которая все меняет
Я думаю; таким образом, мы всегда обнаруживаем, что то, что все еще движется слева, вероятно, является.
И во всем этом мы не должны забывать золотую розу мы.
красота лилии, мы, прекрасные цветы, и наша непревзойденная пярли наша.
драгоценный блеск камней, которые мы, красный коралл, самый благородный из наших
яшма, которую мы и вишериаизинаем изумрудам, мы, белые и красные,
выбрали из многотысячной толпы; значит, мы не друзья.
мисс, я думаю."

Но это был маленький мальчик, каждую ночь в ноябре 1734 года
родился в Роттердаме, в Гроот-Переле-пиво в нем.
встал на якорь в хиндсгавле перед Маленьким бельтином, произошедшим от Эвридики,
и серебряный крест святой реликвии, спрятанный у него на боку, был парой его волос.
его шевелюра, когда вместо хиускетью, от которого зависит крест, только что
та же набожная материнская ручная работа, те же набожные женские локоны
— Беата Кристина Эренкрейцин, o.p. Cedersparre. Это было точно так же, как
у этих опосредованных Эвридик в сердце было бы еще больше шума, и
рев заставил талвиена отозваться болью ветра, чтобы перенести рождение ребенка-пользователя
впереди, каркойтетун, низкая каюта корабля-беглеца!

Прошлым летом, когда мать Эвридика жила на земле,
следующим летом Эвридика была ужином первого Лорда.
чтобы начать, очень высокопоставленный голландский дворянин стал
Рамсебергийн, последние потомки тех людей в семье, которые
плыли на корабле-беглеце. Он был большой,
круглая, стекло, как светлые глаза, как будто каким-то чудесным
так бездонно, так что я чувствую, что мог бы их увидеть
через пару бездонных, голубых, ярко-пещера.

Почти два летних месяца выдерживали часы мамы
и гостей в ходе бесконечных дискуссий, была собрана коллекция дневников и писем
были просмотрены и сопоставлены, и когда разговор всегда шел на немецком, было так
любопытная, как и послушная мадемуазель Стеллениус, впервые в жизни
основательно выучила этот язык. Но Эвридика все еще была рядом
пари, обращенное к глубине матери, как двое на ветру, трепещущие на ветру
пламя огня похоже на одну пару глаз, такой странный экстаз мэна
были, их в то время не было. И он услышал всегда удивительный
надломленный звук вараджавана неописуемый тон их говорящего Жениха
хаасуудельма о капитуляции человеческой души, жаждущей губ:

— Es war ein himmlische the Auswallen und Wiedereinwallen in den wilden
Abgrund der g;ttlichen Verborgenheit.

И старый голландец в твоих глазах был бесконечным, открытым небом
блеск:

— Es ist grundlos, was wir empfinden, es ist endlos, was wir lieben,
und darum wortlos was wir im Sinn haben.

Августовское полнолуние в великолепном парке замка Рамсебергин
вверху и заводской патрон Эрика Густава Стеллениуксена начали
крабовая вечеринка таким образом, в соответствии с ежегодной реформой
в различных социальных кругах округа мужчины были довольны, и это было так.
времена были очень удобными для просмотра заводских картриджей.
чтобы приостановить лето, продолжался тяжелый, кровавый ужин.
и молитва о времени пережевывания, затем путешествие к незнакомцу, у которого было
стекло ярких, бездонных глаз, и шестое октября того же года
похоронен Стеллениустен на семейной могиле фабрики Рамсебергин в церкви
скоропостижно скончалась знатная дама с фабрики патронов Ингеборг
Клара Кристина Stelleniuksen, о'.стр. Ehrencreutz, опаленном солнцем; он был
умер в третьем десятке в шестом периоде является супруг / супруга,
пятнадцатилетняя дочь, родственники, друзья, слуги
и начало вроде глубоко sureman и скучаю по благородство ее семьи
в прошлом.

Но воспоминанием о классной доске над ее раковиной был Эрик Густав
Стеллениус, написанный теми библейскими словами, которые сам ее супруг
заказал:

"Блажен и свят имеющий участие в первом
воскресение в: все вышесказанное не является вторая смерть
мощность.

и отрет Бог всякую слезу с очей их, и не
kuolemata как дерьмо, я бы, ни плача, ни вопля, ни боли, как
все должно быть; ибо они становятся больше не будем."

Этими библейскими словами было то, что мать распорядилась о могиле, а его
на груди, поверх гроба, должна была лежать старая семейная библия Эренкрейциенов.
откройте корешок обеих глав книги Откровения и "Эвридики".
удивлялся, как и все маргиналы — а кто бы ими не был
Ингеборг Юксен из отдаленных краев — восхищался тем, какой красивый, богатый,
живой, талантливый Рамсебергин, завод картриджей, розничные торговцы, знающие плач и
паруста, и боль, и слезы, он, чья жизнь заскользила
светский куккулаин, яркое воздушное богатство, сглаженное и
мило с твоей стороны.

Но если Эвридика и была поставлена в тупик, то у него это получилось вакуутетумпи
тот факт, что в старом, чудесном голландском зеркале с яркими,
похьятомскими глазами, которые были ее матерью и матерью матери
подругами, не было никакого земного существа, кроме ангела Господня, который
был послан подготовить свою мать к смерти, потому что это
Бог особенно любит Ингеборг Стеллениуста. В нем есть
Боже, я люблю Рамсебергина техтаанпатруунатарту, как эвридику.
Я люблю его и люблю все его ранние годы, как будто это был он.
люблю.

О, как неверны и жестоки мирские эмоции!

Эвридика Берг покраснела и опустила глаза , тускло оглядывая свою комнату
освещенный хамымааилмасса, когда он стоял на солнце.
обвиненный во всем на свете, осуждающий взгляд изучал фасад.

Это была моя мама, потерявшая Бога из своих мыслей.,
Жених-Спаситель оставил в своем сердце храм комнаты и был таким
счастливый, солнечный образ отца завораживает ваших терхаккаанских мальчиков илмейнин и
привычки рейппейна, валлаттомине, вместо этого полностью соответствовали его желаниям
все детские фотографии протоптаны сердцем!

Это было похоже на то, каким был Эрик Густав Стеллениус, ваше горе всего через год
по-настоящему владейте собой, у вас есть только этот шанс
дайте суруттоманской, жаждущей великолепия, жаждущей вечеринок природе ее вспышку
полный и великолепный расцвет. Вечеринки и танцы не
было так густо кроме того, вы Ramsj;bergiss;, не
музыка была настолько riemuitsevana падших, никогда не смеются так
инфекционные беззаботно и высокомерно громкое было, совсем не было
замок-основное здание, все строки Windows так беспощадны
призвать ведущие вверх, чтобы удивить talvi;it; тьмы к свету потоков.

Эвридика памяти вдруг какие-то мамины слова, которые он не чего не есть
понял:

— Мое дорогое дитя, ты должна помнить, что отец - это не зеркало, зеркало,
которое отражает только свет, отец - это настоящая хрустальная люстра, в которой
нет ни одной сармиоты, где ни один светильник не смог бы сложить хотя бы пять из десяти цветов.
пять из десяти цветов.

Но все это праздничное великолепие и витающее в воздухе самодовольство выпускного бала
было у Эрика Густава Стеллениуса как будто в цветах вихрь и золотых цепях
закон завернула дочь нравилась, и причастились
само-как только она может каждого торжества момента, много раз
его удовольствие от идеи и сознание того, что он все сделал.
это просто забавляет вашу одинокую дочь, и чтобы предотвратить это,
слишком много горя от столь необходимой матери.

Итак, таким ребенком был тот мужчина, которым были вы с Ингеборг
Брак с Эренкройцем длился семнадцать лет,
и из-за богатого, красивого дома в джухлайсе он ушел
Отец небесный в "Надежной надежде" и лохдутук в "
что "Бог сотрет все слезы с наших глаз, и
смерти больше не будет, ни печали, ни плача, ни боли больше не будет".
, ибо прежнее прошло".

Так прошли три головокружительно коротких года, вечеринка следовала за застольем,
гости гостили в залах Рамсебергина, а Эвридика Берг выросла
очаровательная, прекрасная, как принцесса из сказки, которая была большой, карие
глаза и желтоватая кожа тиру-усуна с румянцем появлялись и исчезали, как
облако сахарной ваты в тени солнечного июньского пейзажа.

В течение трех лет, когда серебряный крест звука был приглушен
Сундук Эвридики и жених побывали в его сердце,
была ли Рамсебергин молодой наследницей, так сказать, растраченного конца
завод в собранном благочестии вложил свой капитал, точно так же, как мой отец, в свою очередь,
в то же время было дано семнадцать лет на поддержание
экономического благосостояния, чтобы получить первую серьезную ваурионсу.

Но так в духе богата была его дочь когда-то было, что он
в человека нравственное чувство, пройти целыми и невредимыми сквозь
трехлетний праздник, ладан, лесть и партия наркотиков
детски целыми и нетленными, и вряд ли даже
действительно испортил это. А на четвертом курсе появился сказочный принц
и забрал свою принцессу в замечательных английских туристических трейлерах
возьми ее земное блаженство из "Сказок филиппинских островов".

И одна дочь и один сын были сердцем Эвридики, и
две ручки маленького ребенка в первой пьесе были
Эвридика рядом с ним зависит от маленького серебряного крестика на цепочке и
его темных волос. Но на самом деле он играл с ним
как дети. За него и Распятого между ними стояли
крупнорастущие, светлые, загорелые человекообразные существа, защищающие и
в безопасности и поражающие не только жизненными опасностями и заговорами, но
настоящие ангелы-хранители, слишком глубокое, серьезное изучение глаз, перьев
небесные благословения и моменты радости у вашей двери, такие как мирские
неприятности и заботы тоже.

 Я был протоптан тропой
 под шагами сеятеля.
 Он милосердный ступал
 и сеял страдания.

 Но препятствий много и они невелики.
 обрезать, деформировать нуссехет:
 они взяли семы Этого Слова.
 как птичье семя.

 Я был непоколебимо условен,
 радость от Слова я получил,
 но сердце слишком робкое
 толкаю только крест.

 Разрыв сердца получен
 по святому закону Господа.
 Я легкого пути ищу
 спасение кулькейссейна.

Но, может быть, только цепочка на ее шее и крестик на боку
был ли мир тщетностью лет в совершенной пустоте
несмотря ни на что, привязал его намертво к сердцам отуэйтенов
в покоях — и принес им послание последних потомков
забвение и грех, и погрузил их в безграничную любовь
передаю их души и кровь моего сердца светскому перияттярину,
поговори с ним в лицо всевышнему.

Я имею в виду, конечно, все это — на протяжении веков собранное, драгоценное
сокровище не может иссякнуть, уничтоженное и похороненное людьми всего мира
сердце опустошено и иссушено. О, ни один корабль не участвовал в сражении.
Сентябрьские штормы и зимние льды, это биологическая мать ребенка
Ноябрь боль полный мучения сына своего в мир,
поэтому их последним потомком прожить свою жизнь в покое и
солнце? Неужели Милосердный и всемогущий Господь, лав
рич и Яй инен, позволили стремлению к своему свету зажечь так много
благородных сердец в посвященных храмах, чтобы погас свет и
палата храма опозорила последнего рожденного из забытых смертных, слабого
и безрассудного сердцем!

Корабль героев веры разговаривал с ним на небесах, преклонив колено
предки верующих на коленях, муж и жена, шина рядом с шиной
в земной цепи, снова поднял руки в молитве, сложив их пополам:

"Отец, отец, спаси нашу дочь — отец, Отец, спаси наши души в нем —
Отец, Отец, не допусти, чтобы наши стремления и наша борьба, наша верность и
страдания, ибо мы на земле были напрасны!

Отец, поворачивающий свое лицо к свету — Отец, если это необходимо, позволь
его земное счастье разрушено, отдай ему сокровище, которого он лишился,
но спаси его душу и освободи его сердце.

Отче, услышь нашу молитву!"

И Всемогущий, наш Небесный Отец, который живет и царствует вечно,
услышь безграничную благодать их молитв.

Он послал милость шторма как безопасное, беззаботное плавание по океану
перевернув лодку. Он позволил солнцу жечь изо дня в день
оставшиеся концы над парусами без спасательной шлюпки до тех пор, пока
Он позволил ей это, благочестивый и почитаемый последний потомок
анонимная тень, бессильная, как призрак, приземлиться в Адене
одним апрельским вечером 1879 года.

Всего было лишено это бедное земное создание —
детей, супругов, светского понимания и земного состояния - и
когда Эвридика Берг вновь создала себя и свои воспоминания о домашнем
в воздухе витало его разбитое сердце, первая безудержная жалоба
будь собой:

"Почему несчастный должен увидеть дневной свет? Зачем отпускать
жизнь для тех, чья душа скорбит, для тех, кто ждет
смерть, до которой не доходят, и жаждут ее больше, как сокровища,
который радовался бы — так радовался бы — и был бы счастлив
только достигнув могилы ".

Но земное сердце местами горело, и была глубокая киннетиилля
страны, где были божьи цветы, начали расти, ночь слез
крещение, как, например, в молитвах ваалимины и Эвридики было изучено
понимать волю всевышнего, и он научился молиться
лучший, мудрейший и высочайший уровень молитвы:

"Господи, да будет воля Твоя — не моя, не мое!"

Softly уже несколько десятилетий являются невинными участниками, Сигне Кристина
тела Бальцара Эмануэля покоились под солнечным светом океана
под волнами, без светских памятников, и их души,
которые не были запятнаны настоящим грехом, ждут своего часа.
пространство в залах, радостно облаченное в белые халаты, необходимо
сцена с мамой. Они знают, что Ему еще предстоит преодолеть
многое в мире, много слабостей, но они также знают
что он очень любим и прекрасен, Господь, что Он
благоволит в своем сердце смирению и своим верным
терпеливое и сносное испытание перешло в жару.

"Он отнял у меня все, меня бы ничто не лишило".

Но теперь вся его семья, благочестивые предки, ждут его,
они просто все ждут его, просто хотят его, Эвридику Берг,
чтобы он взял их, он, цепь последнего замка
защелка. Потому что, когда он приходит, цепь обрывается и запирается навсегда, и
его душа связана с кораблем суррогатной матери, и все
душа его матери в семье образует венок из саихкивисты
драгоценности, которые поднял и закрепил на голове, которые
Иоанн сказал:

"И я увидел небеса ауэннины. И вот, белый конь, и на нем
сидит сельяссе, имя ему верный и Истинный, и он судит и
воюет праведно.

И глаза его были подобны пламени огня, и _в его голове было
много сеппелетта_, и у него было написано имя, которого никто не знал
никто, кроме него самого.

И она была одета в пропитанный кровью плащ, и его звали
Слово Божье".

Но каждый из этих венков, верный и Неподдельный, выкован из
и собралась их семья душ, которые на земле на протяжении
поколений были; были у Господа силы, свойственные верным и
послушным, и преданно и истинно вели его борьбу.

Так писал Каспар Эренкройц в своем "Дневнике мира"
преследование со стороны правления, и это говорили голландские гости
Ингеборг играет с Юксен одной яркой летней ночью в Рамсебергине
в парке Эвридика сядьте, положив руку на мамину руку и положив голову ей на плечо
против того, чтобы сидеть на корточках и смотреть в темно-синее небо, с маленькими
летняя звезда сияет, как усопшая душа, и ангел явился
прошептала Эвридика на ухо: "фамильный венок твоей матери прилагается"
твой тоже".

И Эвридика вдруг бросилась на колени своей матери спереди и обвила ее руками
обняв за талию и прижав голову к ее коленям
радуясь блаженной агонии слез:

— Мама, мама, мы собираемся быть параллельно в папоротниковом гроте.

Но ни незнакомец, ни его мать не были поражены восклицанием Эвридики
и вспышкой гнева, а спокойно отнеслись к этому спокойно
на мгновение не увидели ничего неожиданного или неестественного в том факте, что
ангел заставил его поговорить с тобой. Ибо мы должны помнить, что Ингеборг
Стеллениус и его странные гости были людьми, которые были
домашним утунеэмпионом небесных вещей, чем заводские патроны Эрика Густава
Стеллениус никогда не был светским.

 * * * * *

Эвридика Берг бросилась к нему на колени в приведенном выше примере
маленькое настенное распятие висело перед большой мрачной комнатой
Улица Мальмберг, дом четыре. Бог твердо держал его сердце
в своих руках, и он чувствовал, как вся нечистота, вся слабость и
весь дефект заключался в том, чтобы сжать ее и провести пальцем по
пустое ничто забвения. И его сердце покоилось на твердом и
тотальном и ясном уме в Его руке, как у птенца
уютное, мягкое, теплое гнездышко. Быстрое, здоровое, храброе сердце
теперь молился и говорил своим голосом.:

"Господь, как эламиллекан здесь безопасен, защищен
мы сами, сохрани нас эгоистичными, самодовольными, ищущими только собственного удовольствия, мы.

Господи, я чувствую это — это больше не может продолжаться — мы жили
без Тебя, слишком долго твоя любовь и твоя праведность были домом
снаружи. Мы забыли о Тебе в духе, и Твое святое имя
жило только нашими устами.

Ты пожертвовал своим Сыном за наши грехи на фронте. Мы ничем не жертвуем, Господь,
Ты. Наше сердце - иссохший эгоизм.

Господь, наши сердца были черствыми. Господи, я знаю, что тебе нужно сильно ударить по нам, чтобы мы проснулись и пришли снова живые в Тебе.
Господь, когда Твой молот снова ударит по моему райнаану и слабости
мое сердце, позволь мне просто восхвалять и благодарить Тебя и исполнять Твою
твою волю.Господь, я готов ударить.
Да будет воля твоя — не моя, не моя— не моя!"
Когда он молился, он внезапно почувствовал, ясно, отчетливо — какой маленький
серебряный крестик на его боку как будто вздрогнул, приподнялся и передвинулся — три раза.
Они были похожи на судорожные толчки вавахтелевия не раз он ощущал первые движения ребенка в утробе матери — трепетный, невыразимый, восторг и блаженство, тревога, тревога и благословение чувств.

Его внешний вид граничит с внутренним разрывом, с огромной силой
под тяжестью, которая расширяется и несет его, и он услышал сквозь туман и
отчетливо слышен голос матери — его любимое стихотворение:

 Ich muss Maria sein und Gott aus mir geb;ren,
 Soll Er mich ewiglich der Seligkeit gew;ren.

и прижать к другой щеке крепко пяналусин на протяжении всей своей
боли, в ее сердце горе, тревога и отчаяние от и расплавленный горячий, залитый слезами, долгий, блаженно мучительный нийхкытыксин, от которого дрожь пробежала по всей его душе и телу и наполнила его самой мягкой удачей, какую только может подарить Бог умирающим сердцам...
******