Темная сторона Луны

Ветер разглаживал траву с маниакальным упорством. Точно франт, укладывающий волосок к волоску, тот крутился перед зеркалом, никак не решаясь покинуть земные пределы.

Солнечный шар, нервно подрагивая, стал всё чаще скрываться за облаками, которые придавливали его своей медленно чернеющей грудой. Однако тот выскакивал на поверхность, словно притопленный мячик. И стоило солнцу вернуться на небосклон, как земля снова начинала напоминать шипящую сковородку.

— Душно… Ты сегодня перестанешь говорить загадками?

Он улыбнулся и, перекатившись на другой бок, зачерпнул в реке пригорошню воды.

Через секунду она была уже на её груди и стихийно стекала вниз по животу.

Девушка ойкнула от неожиданности, но не отступила:

— Перестану… когда твою улыбку нарисует именно радость.

Олег наблюдал, как подруга брезгливо вытирается краешком пледа.

— Так что ж… Если во мне часто проявляется грусть, то теперь и не улыбаться вовсе?

— Нет, конечно. Но тогда и моя защита из слов… тоже имеет право на существование.

— И что же ты там такое защищаешь?

Закрываясь от солнца козырьком из руки, Олег внимательно её разглядывал. Он старался себя почувствовать, параллельно размышляя, нравится ли ему этот разговор или нет.

Было в наступившем утре что-то необычное, словно бы кидающее Олегу вызов.

— Как что? Это, конечно…

Уля указала на район сердца и, точно вспомнив о чём-то, покраснела.

Мужчина считывал её зеркальное состояние, очень походящее на собственное.

Она, как всегда, казалась прямолинейной и открытой, но её обычной искренности за этим не чувствовалось. Олег наблюдал какую-то другую Улю. Ту Улю, которую ему доводилось видеть только в детстве.

Между тем девушка поморщилась:

— Ладно, ты прав…

Этими словами она словно бы признавалась в своём поражении.

И хотя все фразы, произнесённые ими, со стороны показались бы совершенно нейтральными, эти двое считывали намного больше. Молодые люди в течение жизни расширяли свой энергетический словарь. Улавливая в себе и друг друге множество слоёв, проживаемых их душами, они учились примерять эти опыты с действительностью. Не позволять укладу предков или собственным застарелым, поросшим земным мхом ранам украсть у них настоящий момент — их детскую чистую непосредственность и желание творить.

Они учились нейтрализовывать ту тяжесть, что фоново на Земле ощущали.

За обоими приглядывали и некие силы. Друзья были счастливчиками: с ними напрямую говорила сама природа, а также заинтересованные в их росте незримые наставники. Обоих вёл собственный дух.

Вот и сегодня природа помогала им с очередной метаморфозой

Всё накопленное за знойные дни напряжение так и не вылилось вчера в грозу. Потому, продолжая расти, оно было отложено до следующего дня. И теперь друзья, точно зеркала, стоящие напротив друг друга, отражали природное нетерпение и усталость.

Солнце, в очередной раз нырнув, пропало в пучине туч окончательно. Ветер, раззадоренный этим опозданием, уже не заботился об отдельных волосках. Он безжалостно трепал траву и выкручивал лиственные рукава. Ни о каких гостях и балах речь уже не шла. Вмиг превратившись из кокетливого франта в домашнего тирана, тот заставлял землю стенать и молиться.

Вскоре Уля почувствовала на щеке и её первые слёзы. Девушка была ошеломлена, но по-прежнему продолжала сидеть на своём месте, прислонившись спиной к раскидистой иве.

К Олегу пришло осознание происходящего чуть раньше. В отличие от подруги, мужчина расположился на открытом участке и не был защищён ни одной из крон. Подставив ладонь пригорошням слёзного града, Олег задумчиво улыбался. Он чувствовал себя настолько уставшим. От всего — от людей, от жизни, от самого себя. Сознавая разверзающуюся под ним унылую бездну, мужчина стал искать глазами опору.

Между тем небосвод располосовала первая молния, и мир окончательно разделился на кусочки. Раскололся на фрагменты — чёрного, серого и тёмно-зелёного.

И в этот момент Олег ощутил, как кто-то тянет его за плечо.

— Иди сюда! Досюда почти не достаёт… Уф, красота-то какая!

Уля ощутила тепло его тела, и всё напряжение стало уходить вместе с грозой. Только ожидание всегда ведь пугает, но как только стихия входит в свою силу, она парадоксально начинает её и терять. Пока чаши весов не встанут вровень.

— Дождь не будет долгим, — машинально произнесла она и закуталась в его руки.

Рубашка и брюки — всё успело намокнуть, но девушка этого словно бы не ощущала. Его внутренний жар был постоянен, перекрывая любой поверхностный погодный каприз.

Они сидели молча, и потому Ульяна лучше слышала незримый диалог их душ. Это помогало ей сонастроиться и со внешними стихиями. Увидеть и признать силу тех, не отрицая при этом и их равновесной слабости.

Ветер, например, может быть своенравным и черствым, вода — навязчивой или боязливой, а огонь — разрушительным и пресыщенным.

— А земля? — вслух обратилась к самой себе Уля.

— Что земля? — переспросил Олег, уже обустраивающий их временное пристанище.

— Как ты думаешь, на что похожа её тень? Какие характеристики приходят на ум?

Мужчина улыбнулся, и припрятанное за отворотом души солнце расплылось по губам.

— Заболоченная и каменистая.

— Точно!

Что-то внутри Ули отозвалось на мягкость его тона, так любимую ею простоту и точность суждений. Она внезапно ощутила горячую волну любви ко всему миру.

— Как же я благодарна за тебя… и это волшебство! И даже за игру теней…

Под мерный шум дождя Уля утромбовала принесённую ветром траву и положила на неё голову, точно на подушку.

— Всё… теперь спать.

---

Пульс постоянно прерывался. В какие-то моменты Суа казалось — небесное сердце вот-вот не выдержит, и кровоток остановится. Но дождь каждый раз возобновлялся с новой силой.

Однако стена всё же разрушалась.

— All that you touch, and all that you see, is all your life will ever be.

Повторив машинально слова песни, девушка чуть прибавила звук.

Гул дождя тут же затих.

Возник некий вакуум, в котором всё окружающее стало казаться ещё более недостоверным: их двухэтажный домик на окраине города, ночь, что и не думала оканчиваться, родители, спавшие за стеной.

Суа ощутила, как пространство, сжимаясь, выталкивает её куда-то за пределы. И через мгновение она осознала себя уже за границей материи. Теперь девушка смотрела откуда-то сверху на то, как привычная реальность, напоминающая автостраду, продолжалась дальше и вскоре утекла за горизонт.

И причиной происходящего была вовсе не психоделическая музыка или приём чего-то, способного расширить сознание.

Это проявилась её собственная сила — ощущать несколько реальностей одновременно.

Девушка вдруг увидела весь путь души: он промелькнул перед ней, точно кинохроника. Очень быстро, простым видеорядом, но отдельные кусочки ей удалось ухватить.

Потрясённая, Суа спрыгнула со стола, что был придвинут к окну, и выключила проигрыватель.

Затем, всего секунду поколебавшись, прошмыгнула в соседнюю комнату.

Там было темно и прохладно. Ночь залила весь объём чёрным воском, и шторы надёжно хранили его форму.

И только дождь продолжал глухо шелестеть за окном, оберегая сон двух самых близких для неё людей.

Суа, чуть помедлив, зашла с материнской стороны. Она села на колени рядом с лицом спящей и тихо тронула ту за плечо:

— Мамочка… поговори со мной, пожалуйста. Ты мне нужна.

Рита приподнялась и, ни о чём не спрашивая, прошла за дочерью в её комнату.

Граничащее со спальней супругов пространство, казалось, вместило в себя весь искусственный свет в доме. Горели солнечный диск под потолком, два идентичных бра в виде звёздочек и прикроватный неопределённой формы ночник.

Его-то и решила оставить оглушённая этой яркостью Рита, отключив от питания остальные источники.

Мать и дочь сели напротив друг друга и, соединив руки, некоторое время молчали.

— Опять страшный сон приснился?

Суа замотала головой.

— Я не спала. Но всё равно увидела… Мам, я была старушкой!

Рита уловила в голосе дочери нотку возмущения и улыбнулась:

— Так это же чудесно, дорогая.

Она ласково потрепала Суа за щёку.

— Это же значит, что тебе суждено дожить до старости.

— Боже, это же так долго! — девочка усиленно замотала головой. — Нет, не могу себе представить… Как должно быть скучно — стать старушкой.

— Ну… твой дедушка, думаю, нашёл бы что тебе возразить.

Эта внезапно произошедшая в дочери метаморфоза заставила Риту рассмеяться.

Её девочка снова была обычным подростком. Трогательным и чуть своенравным.

Но спустя мгновение лицо Суа снова стало серьёзным:

— Мамочка, я не хочу этого видеть… Не хочу знать, что со мной и с вами будет. Мне страшно…

Рита крепко, но нежно сжала её ладони.

— Тебе придётся приручить эту тень… Сейчас ты видишь в происходящем только тьму, потому и зажигаешь так много света.

Женщина обвела комнату взглядом.

— Всё правильно… Просто теперь предстоит найти такие же источники внутри. Чтобы зажечь себе свет в случае чего.

Суа глубоко вздохнула и, потянувшись, включила проигрыватель. Звуки музыки чуть смягчили дождливую дробь за окном.

— Это касается не только какой-то мистики, родная… Люди, живущие вполне обычной жизнью, тоже боятся темноты. Непонятного, непривычного, непредсказуемого.

И каждый ищет способ растворить свою иллюзию в свете — будь то искусственном или природном. Понимаешь, о чём говорю?

Девушка кивнула. И в неровном свете ночника Рита вновь уловила какое-то изменение. Теперь Суа не походила на ребёнка, только перешагнувшего свой первый порог женственности.

На её лице проступали тени какого-то давнего прожитого опыта.

— Да, мам… Вот и они поют о том же.

Она указала на равномерно вращающийся диск пластинки.

— Это мне папа принёс… А ведь так трудно было их достать! Спасибо! Спасибо! Спасибо!

Рите передалось волнение дочери, и она порывисто ту обняла:

— А вот и твоя первая внутренняя лампа!

— Ага… я знаю, что это.

— Правда?

Суа, отстранившись, с чувством ответила:

— Я ощущаю благодарность. А ещё радость… Что я — это я, и со мной столько интересного происходит!

Рита нежно улыбнулась и уже хотела что-то добавить, когда заметила, что ночь за окном идёт на убыль. Суа никогда не зашторивала окно в своей комнате.

Женщина поднялась. И, обняв дочь на прощание, на цыпочках пошла к двери.

— Поспи, моя хорошая. Чтобы для остального нашлись силы и интерес.

С этим напутствием она проскользнула в их с Джи Ну спальню и скоро уже прижималась к спящему мужу.

Рита слышала, как прорвавшийся в открытое окно ветер гуляет по комнате. А утренний свет, сочась сквозь трепещущие шторы, словно бы приглушает дождливую колыбельную.

И сама не осознав как, женщина вдруг ощутила себя совершенно счастливой. Её наполнили самые светлые предчувствия.

Рита поцеловала мужа в щёку, и, когда уже положила голову на подушку, ей показалось, что тот вернул поцелуй