Чеченский синдром. Глава III. Горный зверь

Сержант, чье имя я так и не узнал, лишь хмыкнул в ответ на мои слова о героизме и долге. Он достал из нагрудного кармана потрёпанную пачку «Беломора», ловко свернул цигарку, прикурил и выпустил струйку едкого дыма в знойный воздух.

– Геройство тут быстро выветривается, москвич, – проговорил он, глядя на зубчатые вершины, впивающиеся в ослепительно-синее небо.
– Здесь главное – слушать. Слушать гору. Она всегда шепчет. Шепчет, где прячется смерть.

Я попытался прислушаться. Но слышал только оглушительный рёв моторов, лязг гусениц и наше эхо, которое, как насмешливый дух, перебегало от одного склона к другому. Красота вокруг и впрямь была обманчивой. Каждая расщелина, каждый каменный выступ вдоль дороги теперь казались неестественно тихими, притаившимися.

– А что она шепчет сейчас? – не удержался я от вопроса.

Сержант бросил окурок под ноги, и тот, отскочив от брони, исчез в клубах пыли.

– А *** её знает, – отмахнулся он. – Сегодня молчит. А завтра заорет. Как об стенку горох, с тобой разговаривать.

Колонна медленно, метр за метром, вгрызалась вглубь ущелья. Солнце пекло немилосердно. Броня подо мной раскалилась так, что к ней было больно прикасаться голой рукой. Я с завистью смотрел на водителей, томящихся в своих железных коробках, но теперь понимал, что их «духовка» была, возможно, хоть какой-то защитой.

Внезапно из динамика рации на броне старшего БТРа хрипло прозвучал голос:
–«Волкам» от «Бородача». Впереди участок с осыпью, видимость ограничена. Разведка докладывает: следы свежие, машины, люди. Будьте настороже. Приём.

– Понял, «Бородач», – так же хрипло ответил наш старший.
– Пехота, глаза по склонам! Первый номер – правая сторона, второй – левая! Отставить болтовню!

По броне пробежала волна напряжения. Ребята, которые только что лениво перешучивались, схватились за автоматы. Заскрежетали затворы. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, несмотря на сорокаградусную жару. Это был не страх пока, а скорее животный азарт, адреналиновая вспышка. Наконец-то что-то начиналось.

Сержант безучастно поднял автомат, упер приклад в плечо и повел стволом вдоль левого скалистого склона. Его движения были выверенными и ленивыми, как у кота, следящего за птицей.
–Видишь вон ту темную расщелину, под самым гребнем? – тихо сказал он, не отрывая взгляда. – Идиот поставит там пулемет – и вся колонна как на ладони. Умный поставит гранатометчика. Одного выстрела хватит.

Я уставился на указанное место. Камни сливались в сплошную рябь, солнце слепило. Ничего не было видно.
–Ничего не вижу, – признался я.
–Вот и хорошо. Значит, пока молчит.

Мы проехали опасный участок без единого выстрела. Напряжение немного спало. Кто-то даже засмеялся, крикнув: «Разведка паникует!»

Но сержант не расслаблялся. Он продолжал методично сканировать склоны.
–Они там есть, – сказал он уже только для меня. – Чувствуешь? Смотрят. Как горные волки на стадо. Ждут, когда мы устанем, когда внимание притупится.

И я вдруг почувствовал. Не глазами, а кожей. Ощущение, что из-за каждого камня за нами следят десятки невидимых глаз. Этот «райский уголок» в одно мгновение стал враждебным и тесным. Горы больше не давили, они таили в себе угрозу. Тишина стала звенящей, налитой свинцом.

Колонна выползла из самого узкого места ущелья на относительно открытое пространство. Впереди, километрах в двух, виднелся наш блок-пост – крошечная коробочка, ощетинившаяся мешками с песком и колючей проволокой. Почти дома.

И в этот момент, когда все уже мысленно расслабились, с правого склона, откуда его совсем не ждали, ударил один-единственный выстрел. Не грохот, а короткий, сухой хлопок. И следом – оглушительный взрыв у головной БМП.

Война началась. Не во сне. Наяву.