Ремиссия

Инессе Николаевне недавно исполнилось 55. Она сидела у открытого окна, погруженная в воспоминания, и впервые за долгие годы позволила себе добраться до самой суровой правды.

Любила ли она? Годами носила в себе готовый, отполированный ответ, будто гладкий камень в кармане: «Да, конечно». Теперь эта уверенность осыпалась, как старая штукатурка, обнажая грубый, неотёсанный кирпич правды. Нет. Не любила. Никого.

Она пила их любовь. Как иссушенная, потрескавшаяся земля – желанную влагу дождя. Ловила её в их взглядах, зажигалась от их страсти и получала удовольствие, когда их ряды пополнялись.  Говорила «люблю» в ответ – автоматически, по инерции, как заученную молитву, в которую давно перестала верить. Все же любят? Значит, и она должна. Не хуже других.

Замуж выходила… Почему? Первый раз – настойчиво, почти навязчиво звали. Манило море, отдельная квартира, побег из родительского гнезда. Было ли что-то ещё? Смутное, щемящее чувство выбора? Скорее, тихое удовлетворение от того, что её выбрали. Второй брак, третий… Четвертый – уже чистая, выверенная прагматика: дать детям отца, заткнуть ядовитые шепотки за спиной: «Смотри-ка, опять одна, неудачница».

Перед тем четвёртым замужеством, в лихие девяностые, случилась короткая, ослепительная вспышка. Один человек, из той жизни, что кипела по ту сторону закона, высек в ней что-то дикое, первобытное. Ярко, жарко, опасно. Но это был не свет души – это был голод плоти, дремавший в ней все предыдущие годы. Первый и единственный. Дети и бандит – вещи несовместные. Поставила точку. Резкую, как удар кастетом по ребру.

И снова – тишина. Вернее, гулкий гул повседневности, заполненный до краёв школой, детскими проблемами, бесконечным, утомительным бытом. Четвёртый муж… тихий, покладистый. Честный труженик, зарплату отдавал всю, до копейки. А спать с ним было… обязанностью. Муторной и безрадостной. Какими бы дорогими шампунями он не мылся, ей чудился запах. Не грязи. Чего-то чужого, глубоко не своего. Она сжимала зубы до хруста, думала о краске для кухни, о грядках на даче, а чаще всего просто закрывала глаза.

И видела его. Одного и того же. В белом, хрустящем халате, с профессионально-бесстрастным, почти хирургическим взглядом. Её врач-гинеколог. Её тайный соучастник, её единственный настоящий партнёр во всех четырёх браках. Он был плодом её тоски, идеальным образом, рождённым от отчаяния и жажды чего-то настоящего. В стерильном, ярко освещённом кабинете её воображения не было стыдно.

А потом… потом была встреча. Третья для неё за все эти годы. Встреча одноклассников. Шум голосов, смех, воспоминания, выцветшие, как старые фотокарточки. С ним она после школы встретилась впервые. Как он вошёл она даже не заметила. Но её словно током пронзило, когда он встал и заговорил.  Не о работе, не о детях. О… мультиоргазме. Голос – спокойный, ровный, бархатный, а слова – как острые, горячие искры, летящие в солому.

Ей это показалось странным, и она спросила: "А чувства?" Он ответил: "Всё равно. Даже не важно — старая или молодая. Лишь бы в ней это было. И чтобы здоровая, и не стерва".
-- А если дура? - спросила она.
-- Я же сказал — здоровая.
Потом очередь рассказать о себе дошла до неё. Она сказала, что любит жизнь, спорт, стихи. Его вопрос застал её врасплох.
«Как, Инна, у тебя с мальчиками? Такие женщины… должны нравиться мужчинам».
Воздух вышибло из лёгких. Она замерла.
Не ожидала такого вопроса. Да и что он имел в виду? Мужей, поклонников? Ответила честно,что замужем уже четвёртый раз. Он несколько цинично прокомментировал её слова. Инна решила промолчать. Вечеринка продолжилась, но она периодически замечала его взгляд в её сторону.
Задумчивый, пристальный, как  рентген, будто он пытался добраться до самого дна её души. И странное, почти мистическое ощущение… будто между ними натянулась незримая нить.

Уходил он стремительно, не прощаясь. На пороге обернулся,набирая номер такси:
«Тебе в Москву? Могу подвезти.»
 Голос её предательски дрогнул, сорвался на фальцет:
«До Москвы тысяча километров. Я… отель сняла.»
«И я снять могу», – бросил он уже на ходу, растворяясь в тёмном проёме двери.
Всё. Скомкано. Нелепо. Остался горький, щемящий осадок на душе. Как после плохо сыгранного, пошлого спектакля.

Через два дня она мчалась в поезде. Кто-то выслал общее фото. Она видела только его. Разглядывала линию плеч, скулы… Ловила себя на том, что взгляд упорно, навязчиво скользит к грудной клетке, к ключицам, будто пытаясь нащупать под тканью рубашки ритм сердца. И вдруг – накатило. Волна. Жаркая, пьянящая, животная. Жажда  его тела. Потребность чувствовать кожу под пальцами, дыхание на губах. Желание, острое, как осколок, ударило в низ живота, отдалось пульсацией в висках.

Да… она же забыла самое главное. Он – врач. Гинеколог.
Совпадение?
Или…