***

Из литературного дневника
Глава первая
Треднилд — Стрид, Лондон, 1887 год.

Не найдется ли у вас медяка, сэр? — Черити протянула руку к джентльмену в городском костюме, который спешил к внушительному входу в английский банк с колоннами. Он опустил голову с опаской, глядя на неё из-под полей своего котелка, ускоряя шаг и проходя мимо.

Тогда хотя бы полпенни! — крикнула она ему вслед, обиженно. Старый скупердяй. Она поежилась, когда пронизывающий восточный ветер зашумел между зданиями, подхватывая соломинки и клочки бумаги, разбрасывая их, словно шаловливый ребёнок в приступе истерики.

Она прикрыла рот ладонями и подула на них, пытаясь вернуть им чувствительность. Пальцы на руках и ногах онемели от холода, а голод терзал живот. Она ничего не ела с вечера, когда ужин состоял из корки сухого хлеба и кружки ледяной воды из общего колодца.

Дакс Фут Лейн, где они жили с дедом в подвале ветхого таунхауса, не был местом, куда кто-то захотел бы забрести днем, не говоря уж о ночи. Сырой подвал с плесенью на стенах и водой, просачивающейся сквозь каменный пол во время прилива, представлял собой самое обыкновенное убежище для постоянно меняющегося контингента ирландских бродяг, еврейских иммигрантов и всех, кто мог заплатить домовладельцу за ночлег.

Это был последний рубеж, перед тем как оказаться на улице под железнодорожными арками или столкнуться с последним унижением — работным домом. Череда ежедневных лишений закалила Шарлоту, но бунтарский дух не позволял ей смириться с тем, что так будет всегда.

Она изо всех сил старалась поддерживать деда-алкоголика и делала это с восьми лет, когда попрошайничала на улицах, вызывая хоть какое-то сочувствие у прохожих. Каждый взгляд, каждое слово, каждая монета, вложенная в её дрожащую руку, были не просто подачками, а жизненной необходимостью. Теперь, в свои шестнадцать, она прекрасно понимала, что мужчины смотрят на неё иначе. Предложения денег, которые она нередко получала, редко бывали безвозмездными. Поэтому ей приходилось очень тщательно выбирать время и место, чтобы обратиться к более обеспеченным.

В этот день она заметила мужчину постарше, когда тот вышел с станции. С кожаной папкой под мышкой и туго свернутым зонтом в руке он произвёл впечатление респектабельного человека. Его поседевшая борода и уверенная осанка делали его подходящей целью. Она подошла к нему с обаятельной улыбкой.

— Добрый день, сэр. Не найдётся ли у вас полпенни на чашечку чая? — поспешно добавила она, когда он остановился и оценивающе взглянул на неё.

— Я не привыкла просить, сэр, но на мою семью обрушилось несчастье, и я сирота, которая должна поддерживать больного дедушку. — Джентльмен задумчиво нахмурился, как будто взвешивая её слова.

— Есть благотворительные организации, которые помогут таким, как вы, юная леди, — произнёс он.

Шарлоте стало ясно, что её шанс ускользает, и она выдавила из себя усталую улыбку.


— Моё имя — Милосердие, но я мало его видела за свою жизнь, — произнесла она.
Отец умер.
— А ваша мать?
— Умерла, сэр.
Дедушка — единственный, кто остался.
Джентльмен засунул руку в карман и вытащил горсть мелочи. Он выбрал серебряный шестипенсовик и отдал его ей.


— Надеюсь, вы говорили мне правду, юная леди. Не тратьте их на новые шляпки или другие безделушки, которые так нравятся молодым женщинам, — произнёс он с лёгкой насмешкой.

Она выпрямилась во весь рост и ответила:
— Этой суммы с дедушкой нам хватит на три дня, если я буду экономить. Да благословит вас Бог, ваша светлость.

Она слышала, как звякнула мелочь в его карманах, когда он уходил, и на мгновение пожалела, что не научилась воровать, как уличные оборванцы, бродившие по Ист-Энди. Её воспитали честной и богобоязненной, и лишь в самых крайних обстоятельствах она преодолевала свои сомнения, крадя буханку хлеба или мясной пирог.

Это произошло до того, как её дед соблазнился джином, который лишил его здоровья и заставил перестать понимать, в какой ситуации они находятся. Он привил ей моральные ценности, научил читать, писать и делать элементарную арифметику в школе для бедных.

С болезненной усмешкой она спрятала монету за корсаж. Учёба, хоть и не помогала ей на улице, позволяла хотя бы подсчитывать свои доходы за день и распознавать обман.

Она огляделась в поисках нового благодетеля, но клерки в своих дешёвых костюмах с потрёпанными манжетами и кожаными заплатами на локтях не стоили того, чтобы их беспокоить. Эти мужчины работали долгие часы за низкую зарплату, а их серые лица, испещрённые тревожными морщинами, говорили о семейных заботах, которые им приходилось нести.

Она подозревала, что коричневые бумажные пакеты, сжимаемые в руках клерков, содержали их обеды, которые они собирались съесть в полдень на церковном дворе Святого Павла, за считанные секунды до того, как вернуться в свои офисы и к пыльным бухгалтерским книгам. Минуты летели, и вскоре улицы почти опустеют, когда начнётся дневная суета.

Всегда найдётся один-два опоздавших, спешащих на работу с лицами, искаженными от холода и страха немедленного увольнения.


Но эти люди скорее растоптали бы её, чем потратили ещё одну секунду на помощь, и с ними лучше было не сталкиваться. Она рано поняла, что филантропия далеко от мыслей обычных людей, чье повседневное существование и так было достаточно трудным, чтобы беспокоиться о бедных и нуждающихся.

Вдруг к тротуару подъехала карета-ганс. Из неё вышел джентльмен в дорогом пальто. Он бросил монету вознице и уже собирался уйти, как его путь преградила Чарити.

— Не найдётся ли у вас медной монетки, сэр?
Он замер, бросив на неё внимательный и оценивающий взгляд, и на мгновение ей показалось, что ей крупно повезло. Но тут она поняла свою ошибку. Он покачал головой.

— Милая, тебе нужна работа, которая принесёт доход. Не стоит попрошайничать на улицах.

— Я знаю, сэр, — смиренно ответила она. — Но у меня есть старый дедушка, о котором нужно заботиться…

Мужчина положил руку ей на плечо.

— Тем более тебе нужно найти честную работу. Сколько тебе лет?

— Шестнадцать, сэр.

— Как тебя зовут?

— Вы полицейский? — внезапно спросила она.

Он улыбнулся.

— Я не полицейский, и я желаю тебе только добра.

— Я не такая девушка, — произнесла Чарити, отступая.

Он покачал головой: — Нет, вы неверно поняли мои намерения. Я всего лишь спросил ваше имя, но вы не обязаны говорить его, если не хотите.

Что-то в его тоне и искреннее выражение в его темных глазах убедили ее, что он говорит правду. — Меня зовут Милосердие, — неохотно сказала она. — Чарити Кросс.

Теперь вы знаете, как меня зовут, так что оставьте меня и дайте заработать на кусок хлеба.

— Черити, — медленно повторил он.

— Я прошу милостыню только потому, что у нас настали тяжелые времена, и я не могу найти работу. Она опустила взгляд на свои грязные и рваные юбки. Верх её поношенных ботинок отделился от подошвы, обнажая её босые пальцы, покрытые грязью и посиневшие от холода.

— Так вы стали просить милостыню на улицах. Возможно, это не лучший выход из бедности.

— Что джентльмену вроде вас знать о том, как трудно приходится некоторым добывать себе пропитание, чтобы выжить? — сердито ответила она. — Кто возьмет меня на работу в таком виде? Я пыталась стучать в двери, прося любую работу, но мне всегда захлопывали дверь перед носом. Никто не хочет нанимать такую девушку, как я.

— Вы могли бы стать интересным объектом для изучения.

— Я ухожу. Она уже собиралась уйти, когда он схватил ее за рукав.

— Не бойтесь, Черити. Я не хочу причинить вам вреда.

— Я знаю таких, как вы.

Он покачал головой. — Я учёный и преподаю в Университетском колледже. Вы, должно быть, о нём слышали.

Девушка озадаченно ответила: — Нет, сэр. Как я уже сказала, я ухожу, так что отпустите мой рукав, иначе мне придётся позвать констебля.

— Я провожу исследование по социальной антропологии. Ваш случай представляет для меня интерес.

Вырываясь из его хватки, Черити произнесла: — Я понятия не имею, о чём вы говорите. И я не какой-то там "случай". А теперь, если ваше сиятельство меня извинит, я пойду.

— И куда же вы направитесь?

— Хотя это вас и не касается, но я направляюсь на Флит-стрит, а если там ничего не заработаю, то пойду в Ковент-Гарден. Иногда я могу подобрать несколько головок цветов и продать их как бутоньерки, но нужно остерегаться тех цветочных девиц. Они выдерут вам волосы с корнем, если посчитают, что я отбиваю у них клиентов.
— Занимательно, — сказал он, поравнявшись с ней. — Расскажите мне больше.

Она остановилась. — Сколько это стоит?

— Сколько ты зарабатываешь в час, Черити Кросс?

— Ты полицейский, — сказала она, сузив глаза. — Я так и знала. Ты хочешь засадить меня за попрошайничество.

- Нет, вовсе нет. Я же сказал, я профессор антропологии, и мне бы очень хотелось, чтобы кто-то вроде тебя рассказал мне из первых рук о жизни на дне.

Она сердито отшатнулась:
- Постойте, сэр! Кто вам сказал, что я обитаю где-то на дне? Мы живём с дедушкой в комнате и платим за неё. Именно на неё я и пытаюсь заработать. Так что уходите отсюда и дайте мне спокойно заниматься своим делом!

- Я дам вам свою визитную карточку, и вы увидите, что я говорю правду, - он сунул руку в карман и достал небольшой серебряный футляр.

Он остановился, напряженно глядя на нее, с двумя глубокими складками на лбу:
- Мне кажется, вы не умеете читать...

- Я прекрасно умею читать и писать, сэр. То, что я бедна, вовсе не означает, что я невежественна. Я умею считать и знаю таблицу умножения ничуть не хуже других.

- Прошу прощения, - его лицо смягчилось, и слабая улыбка скользнула по его губам. - Я беру свои слова обратно, но это лишь доказывает, как сильно мне нужна ваша помощь. Вот моя карточка, мисс Кросс, - он протянул ей визитку, слегка склонив голову в знак уважения.

Она, не раздумывая долго, спрятала карточку за корсет, рядом с маленькой серебряной монеткой:
- Я подумаю. А теперь буду вам благодарна, если позволите мне уйти.

- Шесть пенсов в час, - сказал он с ноткой надежды в голосе. - Если вы согласитесь прийти ко мне домой на Даути-стрит, я буду платить вам эту сумму за каждый час или даже его неполную часть.

- Что вы от меня хотите? - спросила она настороженно.

- Мне нужно лишь, чтобы вы говорили, а я буду записывать то, что услышал.

- И это всё?

- Да.

- Никаких фокусов?
- Ни в коем случае. Я же говорил вам, я учёный. Профессор Уилмот Бартон.

Шарлотта слегка пожала своими хрупкими плечами и направилась прочь, но соблазн обернуться и проверить, не провожает ли он её взглядом, оказался слишком силён. Она мельком оглянулась и заметила, как Бартон удаляется в противоположном направлении. Странное чувство досады кольнуло её.
- Вот тебе и профессор, - пробормотала она себе под нос. - Я ему с самого начала не доверяла.

Повернувшись, Шарлотта направилась к Чипсайду и собору Святого Павла. Там она зачастую подолгу сидела на ступенях, надеясь, что добросердечный прохожий обратит на неё внимание и проявит сострадание. Сегодня свинцовое небо неторопливо осыпало землю снежными хлопьями. Но когда Шарлотта наконец добралась до собора, окрестные улицы уже пустели — люди спешили укрыться от холода, и ей казалось, что она стала невидима для остальных.

Она накинула шаль на голову и плечи, укрываясь от зимней прохлады, и продолжила свой путь. Каждый уголок Флит-стрит был наполнен суетой: репортеры спешили к редакциям, крепко сжимая блокноты, в стремлении первыми заполучить новость, которая будет украшать заголовки. На рынке Ковент-Гарден царила оживленность, хотя утренний поток покупателей уже схлынул, а продавщицы с цветами давно ушли по своим делам. Немногочисленные увядшие цветы, раскиданные по булыжной мостовой, тускло сияли под тончайшей пеленой снежинок, но их краткий сверкающий блеск вскоре потускнеет, превратившись в скользкую массу без признаков жизни. Здесь не было надежды на какую-либо выгоду.

Внезапный прилив слабости и тошноты заставил ее остановиться. Чувствуя, как силы покидают тело, она добрела до убежища под колоннадой. Прислонившись к одной из колонн, она глубоко вздохнула, дожидаясь момента, когда окружающий мир перестанет кружиться перед глазами. Теплый запах печёного картофеля донёсся до неё, напомнив о необходимости подкрепиться, иначе силы совсем оставят её. Сквозь снежную завесу она заметила человека с тележкой, который продавал дымящийся картофель с маслом и свежезаваренный чай. Монета в шесть пенсов была отложена на оплату аренды, но в таком состоянии она понимала — дойти до Дакс-Фут-Лейн у неё не хватит сил. Стараясь не растратить последнюю энергию, она вынула монету из спрятанного кармана и направилась к прилавку, осторожно ступая по скользкой мостовой.

Рядом с ней оказался крепкий молодой носильщик. С улыбкой он произнес: "Не хочешь присоединиться, красавица? С удовольствием поделился бы с тобой своей картошкой".

Ей удалось выдавить слабую улыбку. "Спасибо, друг, но у тебя нет ничего, что меня заинтересовало бы". Она протянула деньги торговцу: "Печёный картофель и чашку горохового супа, пожалуйста".

Молодой носильщик поправил кепку, сдвинув её назад. "Тогда садись со мной. Обещаю, что буду вести себя прилично".

"Всё равно спасибо, но я предпочитаю есть одна". Она забрала сдачу и тщательно пересчитала её, несмотря на заверения продавца в своей честности.

"Ошибки случаются", — кратко заметила она и отправилась прочь, неся картошку, завернутую в газету, и кружку чая к церкви через площадь. Изначально ей показалось, что молодой человек может за ней последовать, но он направился к своим товарищам, оставив её в покое. Она устроилась на холодных камнях под портиком, скрываясь от падающего снега, и с удовольствием принялась за горячую, пропитанную маслом картофелину, наслаждаясь каждым кусочком и стараясь не испытывать чувство вины.

Дед тоже будет голоден, но больше всего ему нужен хотя бы глоток джина. Легко говорить, что ей не стоит давать ему деньги на выпивку, но это единственное, что облегчало его страшные приступы дрожи, лишавшие его человеческого облика и превращавшие в беспомощного старика, бормочущего что-то несвязное. Пара глотков дешёвого алкоголя снимала эти мучения и возвращала ему хоть немного сил и ясности, пусть даже ненадолго.

Его пристрастие к крепкому алкоголю жестоко обошлось с ним, лишив способности здраво мыслить и ослабив память. В последние месяцы потребность в спиртном становилась для него всё более неутолимой, а характер — всё более раздражительным и непредсказуемым. Хотя он ни разу не поднял на неё руку, порой его возвращения из пабов в нетрезвом состоянии вселяли в неё страх. Пьяный незнакомец, словно поселившийся в теле Джозефа Кросса, часто провоцировал ссоры из-за пустяков, требуя вмешательства мужчин из их общего дома, чтобы удержать его от буйства. Стыд за деда, которого приходилось выводить из дома и приводить в чувство под потоком холодной воды из насоса, стал для неё тяжёлым испытанием. Что-то подобное происходило слишком регулярно, превращая унижение в привычное зрелище, которое она ненавидела.

Насытившись горячей едой и сладким чаем, Черити поднялась и немного размялась. Затем, взяв помятую жестяную кружку, она отнесла её к прилавку и отправилась в долгий путь обратно на Дачную улицу, надеясь попутно заработать пару пенни. Однако ненастная погода не располагала к милосердию, и прохожие в большинстве своём предпочитали её не замечать. Несколько раз она услышала обидные слова в свой адрес, и по мере приближения к месту назначения её охватило внезапное и ужасное предчувствие: что-то не так.

Улица Утиной Лапы была настолько узкой, что лошадь с телегой едва могла протиснуться, оставляя минимум пространства.
Высокие здания нависали друг над другом под причудливыми углами, соединённые мостиками, перекинутыми в воздухе. Над уровнем улицы из стен торчали массивные металлические подъёмники, а на верёвках покачивались крюки зловещего вида, готовые к работе на следующий день — их ждали грузы сырья. От рассвета и до заката тяжёлые тюки и деревянные бочки, наполненные импортными товарами, поднимались вверх и доставлялись на верхние этажи зданий. Там люди выгружали их, трудясь на высоте, не задумываясь о безопасности. Несчастные случаи случались часто, а смертельные происшествия стали почти привычной частью жизни.

Черити родилась и выросла в этом суровом районе, но её детские воспоминания окрашены теплотой и нежностью. До смерти отца семья жила в со вкусом обставленном таунхаусе в Челси. Бабушка заботилась о ней, пока отец и дед каждое утро отправлялись в Сити. Дедушка служил клерком в судоходной компании, а отец занимался писарским делом. Она прекрасно помнила специфический запах индийских чернил, который оставался на его пальцах, когда он вечером возвращался домой, и усталую тень на его лице.

Несмотря на усталость, он всегда находил для неё время: рассказывал о своем рабочем дне или читал сказки из её любимых книг. Именно эти моменты пробудили у неё любовь к словам, их звучанию и ритмам речи. Книги становились её дверью в магические миры воображения, открывая ей необычные истории и далёкие горизонты.

Её шаги стали быстрее. Снег прекратился, а ветер изменил направление, принеся резкий запах солода и хмеля с пивоварни Барклая и Перкинса южнее реки. Этот аромат смешался с кислинкой уксусного завода Поттса и менее приятным запахом, исходившим от кожевенной фабрики в Бермондси.

Черити свернула в мрачные улицы Дакс Фут Лейн. Вечером здесь царила относительная тишина, но с наступлением ночи расцветала бурная жизнь: моряки со всех уголков мира заполняли пабы и бордели или находили временное избавление от своих тревог в опиумных притонах. Снег на мостовой превратился в мокрую кашу, вытоптанную копытами лошадей и колёсами телег. Подняв края юбки, Черити осторожно шагала мимо грязи, направляясь к многоквартирному дому, где они с дедушкой проживали последние годы.

Входная дверь оставалась незапертой, поскольку хозяин дома полностью полагался на жильцов в вопросе безопасности, что фактически означало её отсутствие. Люди беспрепятственно входили и выходили, пока арендаторы вовремя платили за проживание — только это заботило сборщика ренты. Проходя мимо лестницы, Черити едва не споткнулась о женщину, безвольное тело которой лежало на полу, явно поддавшись очередному запою. Такая картина была привычной и нисколько её не смущала. Гораздо больше внимания привлёк шум голосов, доносившийся из подвала. Дверь туда оказалась открытой, и девушка решила выяснить, что происходит.

Слабый свет керосиновой лампы освещал помещение настолько скудно, что Черити с трудом различила фигуры двух мужчин.

Казалось, они прижимали к полу её дедушку. Лишь голос, доносившийся из хаоса ругательств, помог ей опознать борющегося и отбивающегося пожилого человека — Джозефа Кросса. В трезвом состоянии он никогда не позволял себе сквернословить в присутствии женщин, и мысль о том, как ему будет стыдно наутро, пронзила её. Но быстро стало ясно: сейчас дело вовсе не в алкогольной вспышке агрессии. Кросс выглядел напуганным, отчаянно отбиваясь от какого-то воображаемого существа, а мужчины пытались его успокоить. Она поспешила к нему, аккуратно шагая мимо спящих куч газет, картона и тряпья, которые словно не замечали хаос вокруг. "Дедушка", — произнесла она.

"Стой там, девочка".

Один из мужчин оттолкнул её:
— Старый хрыч с ума сошел.

— Оставьте его, вы делаете ему больно! — Чарити попыталась оттащить мужчину, но тот оказался крупным и мускулистым.

— Он пытался меня убить, — задыхаясь, проговорил старик. — Напал с ножом!

— Нет! — яростно воскликнула Чарити. — Он никогда бы так не поступил. Отпустите его, пожалуйста.

Второй мужчина оглянулся:
— Мисс, вы не помогаете. Отойдите, иначе пострадаете. Я знаю, что это такое: алкоголь вскружил ему голову, он видит то, чего нет.

— Он и вправду потерял рассудок. Лучшее, что можно сделать — вызвать констебля. Вашему дедушке необходима изоляция ради его же безопасности и вашей.

— Ага, — буркнул его спутник. — Ему самое место в приюте для душевнобольных в Вифлееме.

— Нет, прошу вас! — Чарити приблизилась, в ужасе наблюдая, как лицо деда исказилось в судороге и начало синеть. — Позвольте мне разобраться, я знаю, как с ним справиться.

Словно услышав её, Джозеф внезапно обмяк и рухнул на землю, как кукла. Мужчины тут же ослабили хватку и присели рядом.

— Кажется, он отключился, — пробормотал один из них, вытирая пот со лба. — Слава богу.

— Не уверен, — его товарищ наклонился и приложил пальцы к шее старика, пытаясь нащупать пульс. Голова его покачнулась в знак разочарования. — Простите, милая, похоже, он умер. Вероятно, это был приступ. — Поднявшись, мужчина холодно добавил: — Уходим отсюда, приятель. Нам не стоит в это ввязываться.

Чарити упала на колени рядом с дедом:
— Дедушка, прошу, скажи хоть слово!
Она энергично растирала его ладони, прижала ухо к груди, пытаясь услышать сердцебиение, но ничего не почувствовала. Подняв голову, она осознала, что осталась одна среди полусонного безразличия. Те, кто засыпал под воздействием опия или алкоголя, не замечали ни смерти, ни боли вокруг.

В оцепенении она не могла пошевелиться, подавленная и испуганная. Мертвецы на улицах были для неё привычным зрелищем, но сейчас всё было иначе. Перед ней лежал её дедушка — единственный, кто связывал её с семьёй. Теперь она осталась одна в пустой вселенной страха и одиночества. В памяти всплыла страшная картина: восьмилетняя девочка, узнавшая о смерти отца от холеры спустя несколько часов после похорон бабушки.

Чарити отчаянно трясла деда за плечи, крича от ужаса. Голова его безжизненно склонилась набок, а невидящий взгляд угасших глаз устремился в пустоту.

Прежде чем осознать, что делает, она выбежала на улицу. Тошнота подступила к горлу, и она жадно глотнула холодный воздух, обжегший легкие, но прояснивший мысли. Ужас от случившегося заставил её броситься на поиски помощи.

Доктор жил на Олд-Фиш-стрит и, к её облегчению, оказался дома — как раз ужинал. Экономка отказалась впустить её, но отчаянные крики заставили доктора подойти к двери.

У меня всего четыре пенса, доктор, — заговорила она, едва переводя дыхание. — Но я готова работать, пока не покрою долг за визит. Это мой дедушка… кажется... он умер.

— Тогда это может подождать, — строго возразила экономка. — Вы представляете, сколько раз сегодня уже вызывали доктора Марчанта?

— Все в порядке, миссис Роуз, — спокойно ответил доктор, накидывая пальто. — Сохраните мне ужин теплым, я скоро вернусь. — Надев цилиндр и взяв сумку с инструментами, он взглянул на девушку. — Кажется, я вас помню, юная леди. Не лечил ли я вас недавно от свинки?

— Да, сэр.

Доктор одобрительно похлопал ее по плечу. — Вот-вот, теперь вспомнил. Вы живете на Улице Утиной Лапы, с дедушкой. Не лучшее место для такой молодой девушки, как вы, мисс… э-э…

— Кросс, сэр. Черити Кросс. Кажется, у дедушки был приступ… и он умер.

— Давайте посмотрим. Чем быстрее мы доберемся, тем лучше.

Черити ожидала в узком коридоре, пока доктор осматривал тело дедушки. Это не заняло много времени. Через несколько минут он вернулся и мягко вывел её наружу.

— К сожалению, он скончался, — произнес он тихим голосом. — Я займусь всеми необходимыми формальностями.

Черити посмотрела на него с почти мольбой в глазах: — Что с ним случилось? Это из-за выпивки?

Доктор медленно и с сожалением кивнул: — К сожалению, да, Черити. С этим я сталкиваюсь слишком часто.

Её голос стал ещё более слабым: — У меня совсем нет денег на оплату ваших услуг, не говоря уже о похоронах. Выходит... дедушку похоронят как бедняка?

Доктор вздохнул: — Не переживайте об оплате моих услуг — сейчас это неважно. Но относительно похорон... боюсь, других вариантов нет. Разве что у вас есть родня, способная помочь?

— У меня никого нет, сэр. Дедушка был всем, что у меня оставалось.

— А друзья? Может, кто-то сможет вам помочь?

— Никого, сэр. — Девушка встретила его обеспокоенный взгляд решительным, почти упрямым движением подбородка. — Но со мной все будет хорошо. Я научилась выживать с детства. Мне не нужно, чтобы кто-то заботился обо мне. Я справлюсь сама. — Ее плечи слегка опустились, будто она вдруг почувствовала холод, и она повернулась, чтобы уйти.

— Мисс Кросс, подождите.

Глава вторая
 Чарити обернулась через плечо. - Да?

Доктор Марчант быстро подошел к ней.
- Вы перенесли сильный стресс, моя дорогая. Я настаиваю, чтобы вы отправились со мной. Миссис Роуз позаботится о вас – всего лишь на одну ночь, уверяю вас.

- Не стоит, сэр. Со мной все будет хорошо.

- Я не могу позволить такой юной девушке, как вы, бродить по улицам в такую погоду. Я бы не сомкнул глаз, если бы отпустил вас сейчас. Доктор Марчант крепко взял её за руку. У миссис Роуз резкий нрав, но под жесткой оболочкой бьется золотое сердце. Она найдет вам постель.

- Можешь занять место под кухонным столом, – заявила миссис Роуз, скрестив руки на груди. – Дорри спит у плиты, и это её угол.

Чаррити осторожно посмотрела в сторону открытой двери кладовой, тесной и захламленной. Там на ящике стояла девочка лет восьми или девяти – Дорри, старательно пытающаяся справиться с мытьем посуды.

Ты поняла? – резко бросила миссис Роуз. – Или твоя голова соображает плохо?
Я поняла, – тихо ответила Чаррити. – Я уйду рано утром. Вам не придётся терпеть меня дольше, чем необходимо.
Миссис Роуз шагнула ближе, прищуренно глядя на нее. Я прекрасно знаю, сколько продуктов хранится в кладовой, и каждое утро проверяю столовые приборы, так что даже не думай брать то, что тебе не принадлежит. Я уже предупреждала доброго доктора насчет его бесконечных благотворительных поступков, но у него слишком мягкое сердце, а люди только злоупотребляют этим. Если ты обманешь его доверие, я обращусь к закону быстрее, чем ты успеешь понять, что произошло. После этих слов миссис Роуз медленно просеменила через комнату и остановилась в дверном проеме кладовой. Поторопись, Дорри. Проследи, чтобы посуда была тщательно высушена и убрана на место. Я ухожу спать, но если утром увижу беспорядок, тебе несдобровать. Вооружившись керосиновой лампой, она громко удалилась из кухни, захлопнув дверь с такой силой, что она дрогнула.

Чарити достала щепку из банки, стоящей на высокой каминной полке, зажгла свечу и поставила ее на кухонный стол. Хотя огонь в плите был притушен на ночь, в помещении сохранялось приятное тепло, наполняя воздух ароматом тушеной баранины. При всех своих недостатках миссис Роуз была превосходным кулинаром, и было видно, что добрый доктор всегда обеспечен лучшим уходом. Чарити впервые за долгое время смогла нормально поесть, но вкус пищи не мог заставить ее забыть горечь утраты и боль от недавних событий.

Она чувствовала физическую усталость, но не была уверена, что сможет заснуть. Её совершенно не волновало, что придётся лежать на холодном, жёстком полу. В её жизни уже были ночи в куда более суровых условиях. Здесь, на кухне доктора, хоть и скромно, но было тепло и сухо, что сильно отличалось от промозглого и сырого подвала в переулке Утиной Лапки.

Зайдя в кладовку, она как раз успела поймать тарелку, которую уронила Дорри. Девочка едва держалась на ногах, чуть не свалившись в каменную раковину, где в воде с остатками жира постепенно образовывалась плотная плёнка. Черити осторожно похлопала её по плечу: -Проснись, малышка.

Дорри сонно открыла глаза и начала моргать. -Я стараюсь, мисс. Правда стараюсь.

Поставив её обратно на ящик, Черити удивилась — ребёнок оказался совсем лёгким, почти невесомым. -Ты вся промокшая. Есть ли у тебя сухая одежда?

Дорри посмотрела на неё с тревогой и недоверием. -А вы кто? Вы ведь не собираетесь отправить меня обратно в работный дом, правда?

— Ни в коем случае. Я здесь только на эту ночь, потому что мне больше некуда идти, а утром меня уже не будет. Но это неважно – тебе нужно снять эту мокрую одежду и ложиться спать.

— Она с меня шкуру спустит, если я оставлю беспорядок. Я должна домыть посуду и все убрать. Ты же слышала ее. Она ужасна, когда ее разозлят.

Черити засучила рукава. — Я помою посуду и уберу ее. А теперь делай, как я говорю, иначе простудишься насмерть.

Дорри слегка отступила, явно сомневаясь. Она заметила: -А ты точно ничего не собираешься украсть, пока я не смотрю? Один из пациентов доктора как-то украл шесть серебряных ложек.

— Я не собираюсь ничего подобного делать.

Теперь иди спать, как хорошая девочка. Тебе нужно отдохнуть. Так всегда говорила моя бабушка. Черити почувствовала, как на глаза навернулись слезы, вспоминая свой старый дом, и быстро отвернулась. "Иди, Дорри. Сделай, как тебе говорят". Она снова принялась за мытье и вытирание оставшейся посуды, а затем отнесла её на кухню. Войдя туда, она увидела Дорри, которая свернулась клубком на вязаном коврике у огня и уже глубоко спала.

Убедившись, что все в порядке, Черити взглянула на место под столом, где она должна была постелить себе, и решила посидеть в кресле-качалке у плиты. Она знала, что это место миссис Роуз, но у нее не было никакого желания спать на голом кафеле.

Завтра ее здесь уже не будет, и утро она встретит в одиночестве. Сев на пол, она осторожно сняла сапоги. Ноги были грязными, и прошло не меньше двух недель с тех пор, как она была в общественных банях. Только теперь, вдали от удушающего запаха прежнего пристанища, девушка осознала, что от нее самой исходит резкий и неприятный аромат. Неудивительно, что миссис Роуз отказалась пустить ее в свежепостеленную кровать.

Стыд и унижение усилили и без того сильные эмоции. Ей захотелось сбежать из дома доктора и исчезнуть в ночи, но идти было некуда.

Хуже всего было то, что дедушка лежал на холодной каменной плите в морге, ожидая заключения коронера, после которого его можно будет похоронить. В худшем случае его бездыханное тело могли незаконно забрать и продать в медицинскую школу для препарирования. Эта мысль наполняла ее ужасом.

Наконец ей удалось задремать, но тут же кто-то грубо встряхнул ее за плечо.
– Встань с моего кресла! Разве я не говорила, где тебе спать?

Чарити открыла глаза и увидела мрачное, раздраженное лицо миссис Роуз. Она поспешно слезла с кресла и выпрямилась.
– Простите, я уснула.

Холодный свет снежного рассвета пробивался через кухонное окно, и ледяной порыв воздуха ворвался в комнату, когда Дорри, тяжело дыша, появилась с ведром угля. Миссис Роуз, не терпя возражений, громко приказала:
– Закрой дверь и разожги огонь, глупая девчонка! Ты должна была встать полчаса назад.

Затем она повернулась к Чарити:
– Что касается тебя, мисс, должна сказать – от тебя ужасно пахнет. И одежда твоя грязная. Немедленно сними ее.

Чарити покачала головой:
– Мне нечего надеть.

– Доктор известен своей благотворительностью, и находятся щедрые люди, жертвующие одежду для нуждающихся.

– Я не собираюсь в приют для женщин, если вы об этом, – вскинула подбородок Чарити. – У меня есть гордость, мадам, я не нищенка.

– Но ты с радостью берешь чужое, попрошайничая, так что не вижу разницы. Ты и тебе подобные – обуза для общества.

Миссис Роуз шагнула к ней:
– Либо сейчас же снимаешь эту грязную одежду, либо убираешься из моего дома навсегда. Дверь будет закрыта.

– Но я должна узнать, что с дедушкой. Доктор обещал позаботиться.

– Это твой выбор, мисс Кросс.

Чарити поняла, что проиграла. Она не могла подвести дедушку.
– Хорошо, – медленно произнесла она. – Но дайте хотя бы одеяло. Я не буду стоять здесь голой.

Триумфальная улыбка на мгновение осветила суровое лицо миссис Роуз и тут же исчезла.
– По крайней мере, у тебя осталось немного приличия. – Она погрозила пальцем Дорри: – Живо разведи огонь, наполни чайник и большую кастрюлю водой. Мисс Кросс будет мыться. Я принесу полотенце и одежду. – Она пристально посмотрела на Чарити: – Чистота – сестра благочестия, помни это.
С этими словами она вышла из комнаты, оставив Чарити раздеваться.

– Я разведу огонь, вода быстро нагреется, – сказала Дорри с робкой улыбкой.

– Спасибо за вчерашнее. Не забуду.

– Да ерунда. Для тебя это слишком тяжелая работа.

– Мне восемь лет, мисс. Или около того. Так сказали в работном доме. – Дорри разгребла угли и подбросила угля в огонь. Она взяла мехи и принялась раздувать пламя. – Скажи ей, что помоешься сама, – прошептала она. – А то она будет тереть тебя мочалкой до красноты, и не позволяй лить на голову уксус. Он ужасно щиплет глаза.

– У меня нет вшей, – твердо ответила Чарити. – Я не оборванка, хоть она и обращается со мной как с таковой. Я терплю это только ради дедушки. Иначе давно бы ушла.

- Неужели? Дорри подняла чайник и поспешила в чулан. "Я бы пошла с тобой, если бы могла. Ненавижу это место, и она меня ненавидит. Не могу угодить этой старой ведьме, как бы ни старалась". Она вернулась в кухню, расплескивая воду на плитку, пытаясь поставить чайник на плиту.

- Позволь мне помочь тебе. В конце концов, это мне же на пользу. Чарити схватила кастрюлю с полки и отнесла ее в чулан. "Я сделаю для тебя все, что смогу, пока я здесь, но к вечеру меня уже не будет".

Дорри стояла в дверях, наблюдая за ней.
- Куда вы пойдете, мисс?

- Тебе не обязательно называть меня мисс. Меня зовут Чарити.

- Куда ты пойдешь, Чарити? - Дорри улыбнулась, обнажив отсутствующий передний зуб.

- Понятия не имею, но точно не в работный дом. Может, эта старая ведьма делает мне одолжение со всей этой суетой. Может, я найду работу, если буду выглядеть чисто и опрятно.

После того как ее вымыли до блеска, а волосы высушили полотенцем, Черити вгляделась в свое отражение в зеркале над каминной полкой. Одежда, выбранная миссис Роуз из миссионерского ящика, не предназначалась для того, чтобы подчеркнуть ее красоту, но, по крайней мере, была чистой и в хорошем состоянии. Юбка из темно-синей ткани выцвела, а подол слегка потрепался, но сидела она прилично. Белая хлопковая блузка была великовата, но, как быстро заметила миссис Роуз, в ней еще оставалось много жизни. Серый вязаный кардиган, доходивший почти до колен Черити, завершал наряд, и то, чего ему не хватало в стиле, он компенсировал теплом.

- Ботинки придется оставить свои, - сказала миссис Роуз, отступив назад, чтобы полюбоваться своим творением. - Но ты будешь выглядеть хорошо. Она протянула руку и подняла прядь волос Черити, пропуская ее сквозь пальцы. - Такие темные волосы, а глаза у тебя голубые. - Она нахмурилась. - Ты не ирландка, случайно?

- Я англичанка, как и вы или доктор, - ответила Черити, уязвленная подразумеваемым оскорблением. Единственные ирландцы, которых она когда-либо встречала, были бродячими землекопами, имевшими репутацию пьяниц и драчунов, хотя, по ее опыту, они в основном держались особняком.

- Что ж, это необычное сочетание. Твоя внешность может принести тебе неприятности, Черити Кросс. Тебе придется быть осторожной, иначе добра не жди. - Она оттянула влажные кудри от лица Черити. - Так лучше. Я найду тебе лоскуток ленты, чтобы ты могла завязать их и выглядеть опрятно. Когда закончишь, я отведу тебя в кабинет доктора. Ему есть что тебе сказать.

Доктор Марчант поднял глаза от своего стола, где он что-то писал в книге, похожей на дневник. Книжный кабинет и беспорядок из папок и корреспонденции напомнили Черити дом в Челси. Ей редко разрешали входить в крошечный кабинет отца, так как он, казалось, проводил все свободное время, сочиняя статьи на тему, которую она считала очень скучной. В качестве развлечения от работы он любил углубляться в книги по археологии и пытался объяснить свое увлечение древним Египтом, но она была слишком мала, чтобы понять. Он брал ее с собой в Британский музей, но ее пугали огромные каменные статуи, и она быстро уставала разглядывать артефакты в стеклянных витринах. Она задержалась, ожидая, пока миссис Роуз заговорит.

- Мисс Кросс здесь, доктор.

- Спасибо, миссис Роуз. На этом пока все.

Миссис Роуз открыла рот, словно собираясь возразить, но взгляд доктора заставил её замолчать, и она, недовольно дёрнув плечами, вышла из комнаты.

Доктор Марчант снял очки и посмотрел на Черити с одобрительной улыбкой. - Вы выглядите отдохнувшей.

-Да, сэр. Спасибо, что приютили меня, сэр.

-Это меньшее, что я мог сделать, дорогая. Он поднял листок бумаги. Я получил его сегодня утром с посыльным. Тело вашего деда выдано для захоронения. Похоже, коронер удовлетворён моим заключением о смерти от естественных причин.

Черити сдержала слёзы, с трудом сглотнув. -Спасибо, сэр. Что теперь?

-Остальное сделает гробовщик, и, боюсь, это будут похороны за счёт бедных.

-Могу я увидеть его, сэр? Я не успела попрощаться.

-Я не уверен, что это хорошая идея, Черити. Разве тебе не лучше помнить его таким, каким он был до того, как выпивка его погубила?

-Он был всем, что у меня было в этом мире. Теперь у меня никого нет, и я хотела бы его увидеть.

Внезапно приняв деловой тон, доктор Марчант захлопнул свой дневник и встал. -Очень хорошо. Мы навестим гробовщика, прежде чем я отвезу тебя в место, где, как мне кажется, ты сможешь найти прибыльную работу.

-Это бесполезно, сэр. Я пыталась найти работу здесь, но все мне отказали.

-Думаю, сейчас нет. Миссис Роуз сделала для тебя всё, что могла, и я тебя поддержу. Ты умеешь читать и писать, Чарити?

-Да, сэр. Я знаю и таблицу умножения. Бабушка очень настаивала на учёбе.

-В таком случае, думаю, мой хороший друг мистер Доукинс сможет тебя взять, хотя я ничего не могу обещать.

- Что он за человек, сэр?

-Джетро Доукинс владеет книжным магазином на Ликворпонд-стрит. Ему трудно справляться с собой и своим магазином. Доктор Марчант задумчиво посмотрел на неё. Думаю, вы двое могли бы быть полезны друг другу.

- В каком смысле, сэр?

Доктор Марчант взглянул в окно. -Снова снег. Тебе понадобится шаль, чепец и перчатки. Он протянул руку и позвонил. Я попрошу миссис Роуз ещё раз перебрать миссионерский ящик, а потом мы отправимся.

Контора гробовщика была такой же мрачной, как и представляла себе Чарити. Затерянная в боковом переулке, она располагалась между ломбардом и магазином подержанной одежды, где неряшливо одетые женщины перебирали кучи тряпья, которое было немногим лучше того, что было на них самих. Доктор Марчант повернулся к девушке, которая подошла к нему, выпрашивая медяк на молоко для ребёнка, но когда он потребовал показать младенца, девушка отступила, выкрикивая ругательства, которые подхватила пара женщин, споривших из-за проеденной молью шали. Доктор Марчант поспешно завёл Чарити в контору гробовщика, закрыв дверь, чтобы отгородиться от потока оскорблений. Бедные души, сказал он, качая головой. Жизнь тяжела, и у них так мало, но мы не должны позволять им запугивать нас.

Из двери в глубине комнаты вышел мужчина в чёрном. Его подобострастная улыбка расширилась, когда он узнал доктора, и он пожал ему руку. -Доброе утро, доктор Марчант. Он взглянул в грязное окно. Кажется, вы расстроили местных жителей, сэр.

-Я знаю их уловки, мистер Уиггинс, и они это знают.

-Так чем я могу вам помочь, сэр?

Доктор Марчант положил руку на плечо Чарити. -Эта молодая леди потеряла своего дедушку вчера вечером. Я полагаю, он у вас.

-Как звали покойного?

-Джозеф Кросс,- тихо сказала Чарити. Я бы хотела увидеть моего дедушку, если можно, сэр.

Мистер Уиггинс внимательно посмотрел на неё. -Вы уверены в этом, юная леди?

-Я уверена, сэр.

-Тогда пройдёмте сюда, — мистер Уиггинс провёл её в тускло освещённую заднюю комнату, где на возвышении находился открытый гроб.

Чарити медленно подошла, готовясь к тому, что может увидеть, но закутанная фигура напоминала восковую куклу. Человек, лежавший в гробу, имел черты её деда, но дух его покинул, и впервые за долгие годы он выглядел умиротворённым. Он боролся с демоном пьянства и проиграл, но она, по совести, не могла желать ему возвращения, чтобы продолжить эту борьбу. Она наклонилась и поцеловала его в холодный лоб. -Прощай, дедушка. Я люблю тебя.

Доктор Марчант обнял её за плечи. -Пойдём, Чарити. Испытания твоего деда закончились. Он повернулся к мистеру Уиггинсу, понизив голос. -Когда состоится погребение?

-У нас несколько клиентов для поезда компании «Некрополис» до кладбища Бруквуд, отправление с Ватерлоо в полдень. Эти поезда всегда переполнены, и я бы не советовал молодой леди сопровождать гроб.

-Но я не могу позволить дедушке отправиться в своё последнее путешествие одному, — запротестовала Чарити.

Доктор Марчант встретил её тревожный взгляд с нежной улыбкой. -Он не будет один, дорогая. Я уверен, он знает, что ты будешь с ним духом, и последнее, чего бы он хотел, — это чтобы ты переживала ещё большее горе.

-К тому же, я сомневаюсь, что у тебя есть деньги на обратный билет, — многозначительно сказал мистер Уиггинс.
Чаррити посмотрела на них по очереди. -Нет, полагаю, что нет.

-Твой дедушка желал тебе всего наилучшего, Чаррити, — мягко сказал доктор Марчант. — Самое важное сейчас — найти тебе оплачиваемую работу и жилье. Доверишься ли ты мне, чтобы я помог тебе в этом?

Она молча кивнула. -Прости меня, дедушка, — прошептала она едва слышно.

-Идемте, мисс, — голос мистера Уиггинса прозвучал резко, возвращая Чаррити к действительности. Уверен, у доброго доктора сегодня много дел.

Доктор Марчант протянул руку. - Пойдемте, — сказал он бодро. Я отведу вас на Ликерпонд-стрит.

-Я не совсем уверена насчет этого, — с сомнением произнесла Чаррити.

-Ничего страшного, если мы просто посмотрим, дорогая. К тому же, мистер Докинс заказал мне книгу некоторое время назад, и она уже должна быть в наличии. Он остановился в дверях. Поначалу он покажется вам немного странным, Чаррити, но не судите о человеке по внешности. Джетро Докинс добрый человек в душе и очень нуждается в чьей-то помощи.

Чаррити хотела задать ещё вопросы, но её благодетель уже вышел на тротуар и ловил проезжающее кэб. Книжная лавка Докинса, пожалуйста, извозчик. Ликерпонд-стрит. Доктор Марчант забрался в кэб, протягивая руку, чтобы помочь Чаррити справиться с железным стремечком, служившим ступенькой, что было непросто для девушки в длинной юбке и красной фланелевой нижней юбке. Она села рядом с ним, и он закрыл полудвери, чтобы защитить их от непогоды. Извозчик щелкнул кнутом, и они тронулись.

Путешествие в кэбе было роскошью, которой Чаррити не наслаждалась с тех пор, как они с дедушкой были вынуждены бежать из своего старого дома, но образ его, лежащего холодного и неподвижного в дешевом сосновом гробу, заполнял ее мысли, омрачая любое удовольствие, которое она могла бы испытать, в этой поездке. 

 Его проводы не включали катафалк со стеклянными бортами, запряженный черными лошадьми с плюмажем, и не было надгробного камня с гравировкой, чтобы отметить место его захоронения. Она смотрела на городские улицы, но ее взгляд затуманился слезами. Она внезапно почувствовала себя испуганной восьмилетней девочкой, отправляющейся в неизвестность с гораздо более взрослым мужчиной, только на этот раз это был добрый доктор, а не ее любимый дедушка.

-Мы на месте, Чаррити.

Она моргнула и провела рукой по глазам, с ужасом осознав, что они остановились перед работным домом на Ликерпонд-стрит. Она с испугом повернулась к доктору Маршанту. -Я туда не пойду. Я скорее замерзну насмерть на улице, чем переступлю порог этого места.

Доктор Маршант покачал головой. -Я бы не стал этого делать. Он указал на здания по другую сторону улицы. Она вгляделась сквозь тонкую завесу снега, который снова начал падать крошечными хлопьями.

-Пивоварня Рида? Название выделялось крупными буквами над арочным входом.

Доктор Маршант спустился на землю, протягивая руку. -И тоже ошибка. Он помог ей спуститься из кэба и бросил монету вознице, который снял шляпу и уехал. -Смотрите, прижавшись между лавкой, где продают экзотических птиц и рептилий, и пивной. Он повел ее через дорогу и остановился перед эркерным окном, заполненным неряшливой кучей книг в кожаных переплетах. Заходите, спрячемся от холода. Он открыл дверь, и где-то глубоко внутри прозвенел колокольчик.

Черети переступила порог, и ее ноздри наполнились затхлым запахом старых книг, сухости и едким ароматом подгоревшего тоста. Снаружи мир слепил белизной снега, но внутри лавки было темно. Затем из полумрака к ней двинулась ужасная фигура. Его голова казалась слишком большой для его уродливого тела, и он хромал, волоча одну ногу. Его бледное лицо светилось в темноте, а черты исказила какая-то жестокая болезнь, придавшая ему кривой вид. Она застыла на месте, слишком напуганная, чтобы кричать, и не в силах бежать.

Глава третья

— Как поживаете, друг мой? — Доктор Марчант мягко положил руку на плечо мужчины.
— Ваша книга здесь, — проговорил Джетро хриплым, словно из глубины его искривлённого тела, голосом. Он бросил подозрительный взгляд на Черити. — А это кто?
— Это Черити Кросс, — спокойно ответил Марчант. — Она потеряла своего последнего родственника и осталась совсем одна.
— И зачем вы притащили её сюда? — Джетро хмуро сдвинул брови. — Она пришла смеяться надо мной? Над бедным калекой?
Марчант убрал руку и серьёзно произнёс: — Ну же, Джетро. Не будь таким суровым. Эта девушка уже пережила достаточно горя, не стоит добавлять ей больше.
Потревоженная словами Джетро, Черити попятилась к двери. — Доктор, это ошибка... Я не могу здесь оставаться.
— А кто тебя просит оставаться? — резко отозвался Джетро, повернувшись к ней спиной. — Мне никто не нужен. Особенно сирота.
Прямо и чётко Черити ответила: — Я не ребёнок. Мне уже шестнадцать лет, и я самостоятельно заботилась о себе и своём дедушке.
Скорчившись от боли, Джетро, прихрамывая, добрался до прилавка и с раздражением схватил тяжёлую книгу. — Полкроны за неё, доктор. Заплатите и уходите вместе с этой девчонкой. Здесь для таких, как она, места нет.
Марчант открыл кошелёк, достал серебряную монету и положил её на грубую поверхность прилавка. Его взгляд задержался на Джетро. — Скажи мне честно, когда ты в последний раз хорошо ел?

-Какое тебе до этого дело?

-Как я и подозревал. Доктор Марчант подозвал Черити. Этот человек даже тост не может поджарить, не спалив его, как, думаю, ты догадалась по дыму и запаху, идущим из задней комнаты.

– Неудачное скольжение вилки для тостов, – защищаясь, сказал Джетро. – Я знаю, что ты хочешь как лучше, доктор, но у меня нет ни времени, ни желания брать к себе молодую женщину.

– Но тебе кто-то нужен, чтобы помогать, – доктор Марчант обвел рукой помещение: переполненные полки, разбросанные книги. – Черити умеет читать и писать. Ей негде жить, а тебе нужен порядок. Она стремится развиваться, а ты владеешь настоящим кладезем знаний. Вы могли бы быть полезны друг другу.

– Подождите-ка, – перебила Черити с вызовом в голосе. – Я не говорила, что остаюсь тут. Он совершенно ясно дал понять, что не хочет этого. Если так, то уж лучше я вернусь на улицы просить милостыню, чем буду существовать в такой дыре.

Джетро прищурился и сделал шаг к ней, словно пытаясь рассмотреть получше.

– Она говорит всё прямо. Это мне нравится. Ну что, девчонка, выкладывай. Назови мне хотя бы одну причину, почему ты хочешь остаться здесь.
— Ты хочешь, чтобы я сказала, что это потому, что у тебя горб и с лицом что-то не так? — выпалила Чарити. — Мне кажется, тебе нравится пугать людей и притворяться злым стариком, но доктор Марчант говорит, что у тебя доброе сердце, хотя я этого не вижу. Неудивительно, что люди тебя избегают, если ты всегда так себя ведёшь.

Резкий вдох доктора Марчанта заставил её остановиться. — Я не собираюсь извиняться, сэр. Мне приходилось иметь дело с людьми куда хуже мистера Докинза, и я не стесняюсь говорить то, что думаю.

Джетро на мгновение ошарашенно посмотрел на неё, затем внезапный глухой рык в его груди сменился громким смехом. Он покачнулся, хватаясь за прилавок, чтобы удержаться, и его смех разнёсся эхом по стенам.

— Да она просто огонь! — задыхаясь, произнёс он. — Она мне нравится, Генри. Я столько лет так не смеялся.

Доктор Марчант посмотрел на него с неприкрытым удивлением. — Никогда бы не подумал!

— С ним всё в порядке? — шёпотом спросила Чарити. — У него точно с головой всё нормально?

Джетро скрестил руки на груди, глубоко вздохнув. Его голос звучал твердо, но доброжелательно. Он заявил: - Я не менее в здравом уме, чем любой другой человек в этом магазине, но ты меня позабавила, юная Чарити. С радостью предложу тебе работу и крышу над головой. Улыбка быстро сменилась серьезным выражением лица — его глаза сузились, а палец строгим жестом указал на девушку. Однако имей в виду: свой хлеб ты должна зарабатывать честным трудом. Не сомневайся в этом. Я вовсе не богач.

Доктор Марчант, облегченно вздохнув, произнес:  - Думаю, это предложение, от которого стоило бы не отказываться, Чарити. Как тебе идея?

Ее взгляд пробежал по скромному магазину. В воздухе висел густой слой пыли, покрывающий полки и переплёты книг, беспорядочно разбросанных по полу. Старые балки были украшены паутиной, а грязь въелась в доски так, что её можно было увидеть сразу.

Но быстрый взгляд наружу на зимний пейзаж, где снег лежал по щиколотку, а небо обещало еще больше, убедил ее, что у нее мало выбора. По крайней мере, у нее будет где остановиться, пока она не найдет что-нибудь получше, и дел явно было много.

Она едва могла себе представить, в каком состоянии находятся другие комнаты, и предпочла не задавать лишних вопросов. Кивнув, она сказала: -Хорошо. Я попробую, но если мне не понравится, я уйду. Я не боюсь жить на улице.

Доктор Марчант обернулся к Джетро: -Ты ведь будешь платить ей жалование?

-Я буду платить ей четыре шиллинга в неделю, со всем необходимым.

-Звучит вполне справедливо. Доктор Марчант отвел Чаррити в сторону. Используй эту возможность, чтобы улучшить свое образование, дорогая. На этих полках — кладезь знаний, а Докинс — честный и надежный человек. Ты явно его понимаешь и видишь, что ему нужен кто-то, кто будет о нем заботиться, как и тебе самой.

-Со мной все будет в порядке, сэр.

-Я верю в это. Он взял ее за руку, сжимая пальцы. Но если тебе когда-нибудь понадобится помощь в будущем, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я все равно постоянный покупатель, так что скоро увидимся.

Он взял книгу, зажав её подмышкой. Прощай, Джетро. Уверен, что скоро снова вернусь, чтобы изучить твои полки.

Он распахнул дверь, и ледяной ветер с улицы ворвался внутрь, поднимая клубы пыли. Не задержавшись ни секунды, доктор Марчант исчез за порогом. Чарити осталась одна с увечным книготорговцем.

Ее сердце сжалось от желания броситься следом за доктором Марчантом — единственным связующим звеном с ее прежней жизнью. Но это порывистое желание уйти уступило место внутреннему сопротивлению, которое заставило ее остаться.

Медленно обернувшись, она встретилась взглядом с Джетро, чей недоуменный взгляд был сложно разобрать. Из-за его физического увечья выражение лица оставалось почти непроницаемым.

Сняв варежки и перекинув шаль через руку, она решительно произнесла: "С чего мне начать, мистер Доукинс?"

Он беззвучно задвигал губами, затем прокашлялся. "Ты умеешь готовить тосты?"

Она кивнула в знак согласия.

"Кухня там," — он указал головой в темную глубину магазина. Затем добавил задумчиво: "Если подумать, это ведь все жилье, что у меня есть... Не знаю, куда тебя пристроить, девочка. Может быть, я совершил большую ошибку."

Перед глазами Чарити возникла пугающая картина: она снова на улице в морозную ночь. Мысли о регулярной еде, теплой постели и четырех шиллингах в неделю казались слишком заманчивыми, чтобы легко отказаться от них. Собравшись с духом, она твердо сказала: "Если больше нигде нет места, я могу спать под прилавком."

"Под прилавком?" — эхом повторил он и, слегка задумавшись, произнес: "Да... думаю, это возможно." После этого Джетро посторонился за прилавок и взял книгу, листая её у себя перед лицом. "Я бы хотел чаю и тостов. Можешь взять и себе немного, но без излишеств — я бедный человек, так что придется быть экономной."

"Я к этому привыкла," — спокойно парировала Чарити и отправилась в дальний угол магазина, осторожно перешагивая через книги, разбросанные повсюду, словно осенние листья. Открыв дверь, она вошла на кухню и мысленно приготовилась увидеть хаос, подобный тому, что царил в магазине. Но её ожидания не оправдались: пол здесь был почти чистым — лишь пару забытых носков валялись в углу. Ни книг, ни беспорядка вокруг не оказалось.

Сквозь грязное стекло окон сероватый свет дня пробивался внутрь, чуть освещая тесное пространство. В углу располагалась крошечная кладовая с каменной раковиной и деревянной сушилкой для посуды. Полустеклянная дверь вела к маленькому заднему двору с кирпичными стенами; весь двор был загроможден ящиками, коробками и пустыми бутылками. Узкая тропинка протаптывала путь сквозь снег к старому кирпичному туалету и изношенному ржавому насосу.

Две старые лестницы с ветхими деревянными ступенями взбирались вдоль задней стены дома. Судя по шуму разговоров на повышенных тонах и плачу детей, верхние этажи явно были полностью заселены. Возможно, их обитатели делили между собой все удобства, но Чарити заметила холодный кран в кладовой, а это значило, что ей не придется выходить на улицу, чтобы качать воду для готовки и стирки. Закрыв дверь за собой, она решила найти чайник.

Тусклый огонь тлел в ржавой чугунной плите, и Чарити добавила туда несколько кусочков угля, придерживаясь советов Джеторо о том, как экономно расходовать топливо. Смотрела на полки, скудно заставленные предметами по обе стороны плиты, и понимала, что он вел почти монашенский образ жизни.

Среди немногочисленных вещей находилась наполовину заполненная банка для чая и глиняный горшок с остатками черствого хлеба. На корке уже начала появляться плесень, но она аккуратно срезала пораженные участки и нарезала оставшуюся часть хлеба. Когда угли разгорятся, она собиралась поджарить ломтики. Поставив чайник нагреваться, Чарити повернулась к буфету в поисках чашек и тарелок. Старалась выбирать самые целые из них — те, что были наименее повреждены трещинами и сколами — и аккуратно расставила посуду на сосновом столе.

Слегка усмехнувшись про себя, она отметила еще одну деталь: в комнате был только один стул. Это означало, что им придется сидеть за столом по очереди или кому-то придется устроиться на единственной железной кровати, которая стояла у дальней стены. Кровать была брошена и неубрана, а покрывало лежало спутанной кучей вместе с простынями — когда-то белыми, но теперь серыми и пятнистыми.

В одном из ящиков комода она наткнулась на вилку для тостов, заваленную сургучом, ножницами, коричневой бумагой и мотком веревки. Поджаривая хлеб у огня, она терпеливо ожидала, пока закипит чайник. Масла дома не оказалось, а в кувшине осталось немного молока, которое свернулось и прокисло. С сухим тостом на тарелке и чаем она отправилась в лавку.

-Молоко скисло, а масла и варенья нет. Вы всегда так живете, мистер Доукинс?

Он поднял глаза от книги, которую читал, и уставился на нее с изумлением, словно забыл о ее существовании. -Тоста мне вполне достаточно. Масло и молоко стоят денег.

-Но вы ведь не так уж бедны, — разумно заметила она. — Неужели вы не можете позволить себе нормально питаться, или вы скряга, как мистер Скрудж?

— Вы читали «Рождественскую песнь? 

— Не совсем. Бабушка читала мне её, когда я была маленькой. Но я хотела бы прочитать сама, если бы у меня была книга. 

На лице Джетро появилась кривоватая улыбка. 
— Она стоит там, на полке. Как тебя зовут? Я снова забыл. 

— Меня зовут Чарити, мистер Докинс. Я обязательно прочитаю её, когда появится время. Но сейчас дел слишком много. К примеру, я не могу нормально работать на сухом хлебе и чае без молока или сахара. Либо я могу сидеть тут без дела и читать, как вы, либо нормально поесть и заняться порядком в этом месте. Что вы выбираете? 

 
— Чего ты хочешь? 

— Немного денег на покупки, мистер Докинс. Нам нужна еда, и мыло не помешало бы, если я действительно собираюсь здесь всё убрать. 

Он пробормотал, поднимая тяжелую металлическую кассовую коробку: "Я знал, что это ошибка. Ты разоришь меня до конца недели".

Чарити отрезала с уверенным видом: "Глупости. Если магазин станет лучше организован, у вас появится больше покупателей, и вы будете продавать больше книг".

Мужчина, неохотно достав связку ключей из кармана, отпер коробку. "Вот тебе шесть пенсов, но сдачу мне верни".

Она взяла монету и спрятала ее под лиф. "Я скоро вернусь". Надев варежки и плотно укутавшись в шаль, Чарити накинула ткань на голову и плечи. В её мыслях уже мелькало решение: если мистер Доукинс сдержит слово и заплатит обещанную зарплату, она купит себе добротную зимнюю шубу и элегантную бархатную шляпку. Проходя мимо магазина игрушек на углу, она мысленно отметила его как первый пункт после получения денег. С этой решимостью девушка вышла на морозный воздух и направилась к Грейс-Инн-Роуд.

Войдя в бакалейную лавку, она приобрела кусок карболового мыла, а затем направилась в молочную, где купила молоко. Следующим пунктом была пекарня, откуда она вышла с хлебом, сливочным маслом и мясным пирогом. Уже на обратном пути к лавке внимание Чарити привлек уличный торговец, продававший печеный картофель. Соблазнившись ароматом, она купила две горячие картофелины и пучок свежего водяного кресса — идеальное дополнение для бутерброда с толстым ломтем хлеба и масла.

Слюнки у неё потекли даже раньше, чем она вернулась в лавку. Покрасневшая от холода, слегка запыхавшаяся, но довольная собой, она шагнула внутрь с мелочью в кармане — достаточно, чтобы удовлетворить требования своего нового работодателя.

Джетро Доукинс, мучительно кряхтя от неудовольствия, сжал в руке три фартинга.
Я знал, что ты меня разоришь, глупая девчонка. Шесть пенсов накормили бы меня по крайней мере три дня».

Чаррити стояла на своем. Она привыкла к вспышкам гнева своего деда, когда он выпивал слишком много, и оставалась невозмутимой. «Неудивительно, что вы бледны и худы, сэр», — спокойно сказала она. «Вам нужно хорошо поесть». Она решительно направилась в заднюю комнату, не давая ему шанса возразить, и поставила свои покупки на стол. Она сняла варежки, повесила шаль на спинку стула и принялась искать тарелки, ножи и вилки. Через несколько минут она внесла еду в лавку и поставила ее на прилавок. Мягкая, пышная мякоть картофеля блестела от тающего масла, которое стекало на тарелку, образуя золотистую лужицу вокруг куска пирога. Аппетитный аромат наполнил воздух, и Джетро отложил книгу, уставившись на тарелку и пуская слюни. -Еще не Рождество, — пробормотал он, схватив столовые приборы и набросившись на еду, как голодный пес.

Чаррити с довольной улыбкой наблюдала, как он, не долго думая, отправляет пирог себе в рот. - Если хочешь, могу принести еще, — сказала она мягким тоном, стараясь скрыть лёгкую нотку самодовольства. А заодно сделаю тебе чаю с молоком и сахаром.

-Вы меня разорите, — пробормотал он, жуя горячий картофель. -  Я докажу что вы не правы.

Чарити оставила его доедать и пошла заварить чай, прежде чем усесться и насладиться своей едой.

Сытой было проще работать, поэтому Чарити начала с уборки. Она подмела пол, а затем, опустившись на колени, принялась тщательно отчищать налет грязи и жир, накопившийся за долгие годы. Ей хотелось бы заняться стиркой постельного белья, но эта задача откладывалась в ожидании сухой солнечной погоды. Закончив полировку комода и помыв посуду, она переместилась в магазин.

-Что ты творишь? — недовольно буркнул Джетро, заметив, как Чарити снимает книги с широкой полки у окна. Не трогай ничего.

Она обернулась к нему с явным раздражением. -Во-первых, стекло настолько грязное, что никто не способен разглядеть, что тут внутри. А эта хаотичная куча книг точно не привлечет любопытных прохожих.

-Мне не нужны случайные люди, заглядывающие сюда без намерения покупать. Мои клиенты — это профессора и студенты из университета или медицинского колледжа. Чернь меня не интересует.

Чарити подняла с полки замызганный экземпляр "Острова сокровищ" и демонстративно помахала книгой перед его лицом. -Моя бабушка читала мне эту историю, когда я была совсем ребенком, лет семи-восьми. Тогда я не была ни профессором, ни студенткой, но слушать о приключениях Джима Хокинса и его путешествиях на "Испаньоле" мне все равно было увлекательно. Вы зря отсекаете целую часть клиентов, мистер Доукинс.

Он резко выхватил книгу и крепко прижал ее к груди. Его голос был резким, но не слишком громким: -Не надо учить меня вести дела, девочка. Ты здесь всего пять минут.

Она, не задумываясь, протянула руку и выдернула книгу у него из рук. Успокоившаяся, протерла обложку, внимательно осмотрела её и аккуратно поставила на виду, прямо посередине витрины.

-Я докажу, что ты ошибаешься, еще до того, как пробуду здесь больше нескольких дней. Пожалуйста, помоги мне, не мешая сейчас. Свет уходящего дня скоро погаснет, а мне нужно закончить с расстановкой, пока еще видно.

Несколько секунд он стоял молча, потом что-то пробормотал себе под нос, словно сдаваясь, и больше не вмешивался. Чарити принялась за работу с удвоенным усилием. Книги становились всё чище, обложки блестели от тщательно вытертой пыли, а названия стали четко читаться даже для тех, кто проходил мимо витрины с улицы. Она несколько раз выходила посмотреть на результат со стороны — пробуя улучшить мелкие детали композиции. Завершила работу ровно в тот миг, когда последние лучи дневного света пропали, уступая место глубокой ночной темноте.

Джетро недовольно поджал губы. Его голос был низким и ворчливым: -Ты можешь хоть все тут запереть на замок, но после наступления темноты никто не придет.

-Пришли бы, если бы вы установили газовое освещение, — с надеждой заговорила она.

Он открыл рот, собираясь ответить, но слова застряли. В это время Шарлотта подошла к двери, проверила замки и на мгновение задержала взгляд на тускло освещенной улице. Снаружи фонарщик заканчивал свою работу; с каждым звуком зажигаемого пламени лампы начинали возвращать городу жизнь. В её голосе звучала твердость и уверенность: -Это того стоило бы. Люди приходили бы вечером — возвращаясь с работы или после занятий, желая почерпнуть что-то ценное из книг после долгого дня.

Джетро недовольно сверкнул взглядом. Он прижал кассовый ящик к себе: -Звучит как бред. Наверное, ты хочешь ужин сегодня вечером, помимо той большой трапезы в середине дня?
Шарлотта направилась вслед за ним на кухню, стараясь подстроить свой шаг под его неторопливую походку.

— Ты обещал доктору, что мои приемы пищи будут учтены как часть моей зарплаты. Это ведь не так много, учитывая, как я весь день трудилась.

Он остановился в дверном проеме, медленно поворачивая голову из стороны в сторону.

— Что ты тут натворила? Какой-то странный запах, и все переставлено.

Она протиснулась мимо него и твёрдо ответила:

— Этот "странный запах" — это чистота, мистер Доукинс. Я драила, скребла и убиралась так, что руки уже до красноты стерлись. Так что прекращай ворчать. Ты уж лучше взгляни на свою кровать, — добавила она, бросив выразительный взгляд в её сторону. — Я постираю твои простыни, как только погода наладится.

Джестро с тяжёлым вздохом опустился на деревянный стул, оглядывая комнату с заметным беспокойством.

— Мне не нравятся перемены.

Чаррити быстро подошла к плите и поставила чайник нагреваться.

— Горячий чай, кусочек холодного пирога с кресс-салатом и ломтик хлеба с маслом — вот что тебе сейчас нужно.

Он посмотрел на неё настороженно.

— А ещё я не хочу, чтобы ты была здесь, когда я соберусь спать. Твоё место – под прилавком в магазине, и ты не зайдёшь сюда до утра, пока я не проснусь.

— Мы уже всё решили, — мягко ответила она и достала буханку хлеба из кувшина, отрезая два толстых кусочка. — Если тебе нужна свеча для света там – у меня нет никаких возражений.

— Ладно, если тебе так нужно, — нехотя согласился мистер Доукинс. — Хотя я всё равно не уверен, что это хорошая идея. Дам тебе время до конца недели. Если меня что-то не устроит, ты отправишься обратно к доктору и скажешь ему, что тебе не подходит.

— Справедливо, — согласилась Чаррити, разливая чай по двум чистым чашкам. — Но имей в виду: это работает в обе стороны. Если мне здесь что-то не понравится, я всё равно уйду — так что следи за тем, как ты со мной разговариваешь, мистер Доукинс.

Закончив готовить, она поставила еду перед ним и заметила:

— Мыть посуду буду завтра утром.

Она зажгла еще одну свечу и отнесла её в магазин, а затем вернулась за своей едой. Уже у двери она обернулась:

— Спокойной ночи, мистер Доукинс.

Не дожидаясь его ответа, Чаррити вышла с лёгкой улыбкой на лице — ей удалось краем глаза заметить, как он всё же начал ужинать. Закрыв за собой дверь, она почувствовала глубокое удовлетворение.

Она осталась одна в магазине, где лампада мерцала под напором сквозняка, проникающего сквозь щель под входной дверью и неплотно закрытые окна. Холод пробирал до костей. Книжные полки и стойки, которые днем казались обычными, теперь нависали темными силуэтами,  принимая пугающие формы. Ощущение чужого взгляда не покидало её, заставляя нервно оглядываться. В конце концов, она отошла к прилавку и села на пол, поставив подсвечник рядом. Вдруг сырой, мрачный подвал стал казаться более безопасным местом, чем одинокая,  книжная лавка.

Когда она принялась есть, из-за прилавка донеслись странные звуки — шорох и скрежет, приправленные резким неприятным запахом. Дрожащими руками она схватила свечу и поднялась, нерешительно собираясь взглянуть на источник беспокойства, хотя страх сковывал её движения. Когда она подняла свечу выше, открывшаяся картина заставила её вскрикнуть от ужаса: пол оказался покрыт движущейся массой тараканов, которые, словно возникнув из ниоткуда, шевелились и ползли в хаотичном беспорядке. При попадании света они бросились врассыпную, скрываясь в тенях, но оставив за собой зловонный запах.

Хотя Чарити привыкла иметь дело с насекомыми и вредителями, такое количество тараканов подавляло её. Тошнота подступила к горлу, но она быстро поняла, что насекомые избегают света. Поставив подсвечник на стол, она попыталась успокоиться. Утром следовало заняться уборкой и привести место в порядок, чтобы сделать его пригодным для работы и жизни. А пока ей оставалось лишь попытаться заснуть в тесной нише под прилавком, отстраняя мысли о страшной ночной встрече.

Джетро нехотя расстался с грязным одеялом, пропахшим лошадьми, которое, вероятно, изначально принадлежало конюшне при соседней пивоварне.

Ей пришло в голову, что одеяло, вероятно, досталось ей случайным образом — может быть, его оставил какой-то учёный возчик в счёт оплаты. Слегка усмехнувшись от этой мысли, она укуталась в неуклюжие складки ткани и свернулась на полу. Несмотря на накопившуюся усталость, уснуть оказалось не так просто. Смерть деда явилась для неё страшным ударом, оставив болезненное сожаление. Ей хотелось бы проводить его на кладбище в Бруквуде, ведь это был бы главный жест уважения. Она знала, что теперь он свободен от боли и хлопот, присущих живым, но чувство вины за то, что она оставила его в последние мгновения жизни, не отпускало её. Будто всего этого было недостаточно, её преследовал страх перед тараканами. Каждый звук — будь то шорох одежды или еле слышный скрип — вызывал в ней липкий холод ужаса. В воображении она видела, как полчища насекомых маршируют по её телу, пока она спит. Этой мысли хватило, чтобы она решила бодрствовать всю ночь. Наконец, она натянула одеяло на голову в тщетной попытке отгородиться от своего беспокойства.

Она проснулась от звуков: лошади тянули телегу по мостовой, мужские сапоги с тяжёлым топотом спешили по ледяным камням улицы — рабочие направлялись в пивоварню. Всё её тело ощущало напряжение и онемение; кожа под одеждой была влажной от пота, хотя температура в лавке была едва ли теплее уличного воздуха. Простой кусок грубого одеяла всё же справился со своей задачей, позволив ей провалиться в глубокий сон, несмотря на беспокойные кошмары. Сделав усилие поднять себя с пола, она сперва встала на колени, потягиваясь и делая глубокий вдох. Тёмные улицы всё ещё спали, но слабый свет фонарей проникал сквозь мутное оконное стекло. На мгновение она почувствовала себя растерянной, не понимая, где находится. Однако реальность её положения вскоре нахлынула с полной очевидностью. В обозримом будущем это место станет её домом — решение, которое она приняла без особого выбора. Опыт уже научил её: для девушки из её круга свобода выбора либо ничтожна, либо вовсе отсутствует.

Она бережно разгладила складки на своём старом платье, приподняв его чуть выше лодыжек, пока обходила прилавок, не поднимая взгляда от пола. К её облегчению, следов тараканов, которые недавно появлялись внезапно и так же быстро исчезли, не было видно.

«Ну что ж, — произнесла она полушепотом, — скоро я с вами разберусь, мелкие негодники. Сегодня переверну здесь всё вверх дном, и не поздоровится тому из вас, кто попадётся на моём пути. Вымою и вычищу каждый уголок этой лавки». Она уверенно направилась на кухню, осторожно перешагивая мелкие препятствия.

Она тихо открыла дверь и, как и подозревала, комковатая фигура в кровати громко храпела. Джетро всё ещё спал. Она не хотела его будить и прокралась через кладовую, а затем вышла во двор.

Шарити совсем не ожидала, что ей придётся стоять в длинной очереди к уборной. Люди с верхних этажей плотной вереницей выстроились на улице, дрожа от пронизывающего утреннего холода. Одни ещё выглядели полусонными, другие тихо перешептывались между собой. Над ними тянулось бесконечно чёрное небо, не подавая ни малейшего намёка на скорый рассвет, а снег и грязь, заледеневшие за ночь, превращались в хрустящий слой, который с каждым шагом скрипел под их ногами.

Стоя на месте, Шарити чувствовала растущее внутреннее напряжение. Она размышляла, остаться ли ей в очереди или всё же зайти внутрь, переждать, пока люди рассосутся. Именно в тот момент, когда она решила отойти, кто-то неожиданно коснулся её руки. Вглядываясь в темноту с настороженностью, она заметила улыбающееся лицо — дружелюбное и открытое.



— Ты новенькая? Как тебя зовут? — спросила девушка, приблизительно ровесница Шарлоты. В тусклом предрассветном свете она выглядела почти призрачно: бледная кожа, тонкие очертания фигуры. Она была очень красивой. Чарити сразу же почувствовала к ней симпатию.


-Чарити Кросс. А тебя?

Вайолет Чэпмен. Я живу наверху, на чердаке. Видишь это крохотное окно? У нас десять человек в одной комнате — тесно, как ты понимаешь. Папа работает на пивоварне Рейда, как многие мужчины здесь, а мама стирает для пивоварской супруги. Поэтому мне приходится оставаться дома и присматривать за малышами.  А что насчет тебя?

Я приехала только вчера, — ответила Шарити, стуча зубами от холода. — Работаю у мистера Докинса в книжном магазине.

Вайолет скривилась. — Правда? Мы его монстром зовём. Такой страшный, что даже буку испугает.

-Это несправедливо. Разве он виноват в том как выглядит?


-Какой же он жалкий тип, — сказала Вайолет, сделав пару шагов вперед, когда из уборной вышел мужчина, натягивая куртку и надвинув кепку на глаза. Это мой отец. Он возчик в «Ридс». Вайолет отвернулась, когда отец прошел мимо них, даже не взглянув на нее. Шарлотта сочла это странным, но, возможно, в семье произошла ссора.

Поторопись там, — донесся через двор женский голос, отражаясь эхом от высоких стен. У всех дел по горло, никто не хочет ждать весь день.

Это Мэри Спинкс. Она живёт на втором этаже и работает поварихой в работном доме, — пояснила Вайолет, бросив быстрый взгляд туда, откуда раздались слова. — Старайся держаться от неё подальше. У неё ужасный характер. Как только ты ей чем-то не угодишь, она без раздумий даст тебе по зубам. Но вот её дочка, Мэйзи, — отличная компания, если найти к ней подход.

Шарлотта нахмурилась. — И что, совсем нет никого, с кем можно спокойно поговорить?

Вайолет тепло улыбнулась ей в ответ. — Есть я, Шарлотта.

Мне бы тоже не помешал друг.

— И мне тоже, — искренне ответила Шарлотта. — Я потеряла дедушку позавчера. Его похоронят в безымянной могиле, и я не смогу его найти, даже если накоплю достаточно денег, чтобы поехать в Бруквуд. В конце концов, его сгубил алкоголь.

Вайолет обняла Шарлотту за плечи и прижала к себе. — Бедняжка. Я знаю, как ты себя чувствуешь. Трое моих младших братьев и сестёр похоронены в безымянных могилах. Только богачи могут позволить себе надгробия и лошадей с плюмажем.

Шарлотта уже собиралась ответить, когда услышала позади себя шум. Она обернулась и увидела Джетро, скользящего по льду. — Осторожно! — крикнул он. — Я не могу остановиться, когда разойдусь!

— Всегда так, — Вайолет отскочила в сторону, и вереница людей расступилась, когда Джетро помчался к уборной, едва не сбив с ног ошеломлённого мужчину, который выходил, застёгивая брюки. Джетро влетел в кирпичное строение, и дверь захлопнулась.

Шарлотта почувствовала неловкость за него, а также за себя, когда все взгляды обратились к ней.

— Ты правда собираешься у него работать? — Вайолет уставилась на неё с недоверием.

Глава четвертая

Черити осталась одна в лавке. Джетро отбыл на выставку распродажи старинных книг в Олдгейт, поручив ей руководить делами. За полгода, что она работала на него, между ними сложилось хрупкое перемирие.
Он оставался подозрительным, легко терял самообладание и не спешил расставаться с деньгами, даже когда речь шла о необходимых расходах. Однако его скупость уже не была такой явной, как прежде. Черити чувствовала к нему жалость и быстро осознала, насколько нелегка жизнь человека, страдающего от постоянной боли. Она вскоре заметила, что он принимает лауданум, чтобы уснуть, и научилась избегать его в дни, когда недуги обострялись особенно сильно.

Хотя Черити не могла сказать, что испытывает к нему симпатию или считает его хорошим работодателем, ее положение немного улучшилось. Она все еще ночевала под прилавком в лавке, но Джетро дал ей денег на матрас с пуховым наполнителем, что сделало сон более комфортным. Тараканы словно исчезли из помещения, вероятно, перебравшись на верхние этажи из-за ее страсти к чистоте. Ежедневно она мела и мыла полы, так что не оставалось ни пылинки, ни грязи — ни в лавке, ни в жилых комнатах. Книжные полки она содержала в идеальном порядке и даже начала систематизировать продаваемые книги.

Черити гордилась тем, как она оформляла витрины, и замечала растущее число покупателей, проходящих через двери лавки. Хотя Джетро был скуповат на похвалу, ей доставляло удовлетворение наблюдать, как увеличивается доход — заслуга, в которой явно чувствовался результат ее усилий.

Погода была жаркой и гнетущей в преддверии осени. Она подпёрла дверь лавки, пытаясь охладить воздух, но была вынуждена закрыть её, чтобы избавиться от запаха кипящих сточных канав, конского навоза и испарений из пивоварни. Торговля шла вяло, поскольку студенты и их профессора не вернутся в университет до осеннего семестра. Она расстегнула верхнюю пуговицу своего ситцевого платья, которое недавно купила в магазине "Кукол" на Грейс-Инн-Роуд, и села на высокий табурет за прилавком, взяв в руки копию книги "Тысяча миль вверх по Нилу" Амелии Эдвардс. Она уже наполовину прочитала захватывающее повествование о путешествиях отважной дамы по Египту, и это пробудило в ней желание самой увидеть такие чудеса. Конечно, это было невозможно, но как же чудесно было мечтать об экзотической стране, заглядывая в прошлое цивилизации.

Погружённая в чтение, она заметила, что дверь открылась, лишь когда резкий звук раздался от колокольчика на пружине. Быстро закрыв книгу и выпрямившись, она произнесла: "Доброе утро, сэр. Чем могу помочь?" Однако её слова замерли на полуслове, когда перед ней предстал старший из двух джентльменов, вошедших в лавку. "Мистер Бартон?" – нерешительно спросила она. "Это вы, сэр?"

Мужчина подошёл ближе, внимательно осматривая её. Его лицо озарила медленная, тёплая улыбка. "Чарити, не так ли? Вы мне хорошо запомнились. Мы тогда встретились у Старушки с Треднидл-стрит, верно?"

Она отрицательно покачала головой. "Не припоминаю никакой старушки, сэр. Но это было около Банка Англии – в этом я уверена."

Спутник Бартона, молодой человек с копной светлых непослушных волос и карими глазами, расхохотался, но, встретив взгляд Чарити, замолк и покраснел. «Прошу прощения, мисс. Не хотел вас обидеть».

Что же тут смешного?" – резко спросила она. "Смеяться над тем, как я говорю – просто невежливо."

"Абсолютно правильно," согласился Уилмот Бартон, строго взглянув на своего спутника. "Даниэль, придерживайся приличий."

"Извините меня, сэр," пробормотал молодой человек.

Уилмот с лёгкой улыбкой добавил: "Прошу прощения за моего племянника, Чарити. Он ещё не совсем освоил нормы хорошего тона – его воспитание всё-таки деревенское."

Даниэль виновато усмехнулся: "Ну уж нет, дядя. Солома из ушей у меня не торчит. То, что я вырос в Девоншире, ещё не делает меня деревенщиной."

"Разумеется, нет," спокойно подтвердил Уилмот. "И именно это я имею в виду, Дэн. То же самое и с Чарити – её отсутствие светского лоска нисколько не умаляет её достоинств."

Чарити кашлянула, напоминая о своём присутствии. "Я вас прекрасно слышу, сэр."

И я проявляю такую же невежливость, как мой юный племянник. Уилмот обезоруживающе улыбнулся ей. Вы отвергли мое предложение. Почему? Опасались, что у меня могли быть скрытые мотивы?

Мой дедушка скончался, сэр. Мне пришлось искать работу и жилье.

Сожалею о вашей утрате. Уилмот с любопытством взглянул на нее. Что привело вас сюда, в книжный магазин Докинза?

Доктор Марчант привел меня сюда, когда мне больше некуда было идти. Он решил, что я могу подойти для такой работы.

Уилмот одобрительно кивнул. Действительно мудрое решение.

Он не только мудрый, но и добрый человек. На днях он заходил сюда под предлогом заказа книги, но я думаю, что хотел убедиться, что у меня все в порядке. Не могу представить, чтобы многие люди так беспокоились о тех, кто ранее зарабатывал на жизнь попрошайничеством.

неужели? Глаза Даниэля расширились в искреннем удивлении. Наверняка это было крайне опасно для девушки вроде тебя?

Возможно, так оно и было, но я научилась сама о себе заботиться.

Ты выглядишь так хрупко, будто тебя может унести легкий ветерок. Он смутился, и его щеки покраснели. Прошу прощения, кажется, я снова сказал что-то лишнее.

Не переживайте, сэр. Чаррити сдержанно улыбнулась и обратилась к Уилмоту. Чем могу быть полезна?

Я пришел полистать собрание старинных книг Джетро. Иногда я нахожу что-нибудь интересное." Он обвел взглядом аккуратно подписанные полки. "Вижу, вы были заняты."

Чаррити кивком приняла комплимент. "Я не выношу беспорядка, а книги заслуживают уважения. Я просто думаю о труде, который кто-то проделал, собирая все эти слова, и это  чудо."

Уилмот усмехнулся, подходя к стойке, где Чарити заботливо сложила редкие издания. Вот бы мои ученики были такими же благодарными. Обернувшись к племяннику, он добавил: - Дэниел, может, найдёшь что-нибудь на этих полках, пока гостишь у меня на Даути-стрит? С лёгкой улыбкой он начал листать одну из книг.

Дэниел пожал плечами. - Я скорее человек действия, чем тот, кто черпает знания из книг. Его взгляд упал на книгу, которую читала Чарити. Глаза вспыхнули интересом. Книга кажется увлекательной. Интересуешься египтологией?

Неуверенно она ответила: — Не совсем понимаю, что это. Если ты о чтении про Египет, фараонов и всё такое, то да.

Дэниел вдруг напрягся и быстро поправился: - Прости, если задел. Он открыл книгу и забегал глазами по страницам. Меня тоже интересует Древний Египет — я учусь на археолога и мечтаю увидеть Долину Царей. Разве рассказ мисс Эдвардс о путешествии не вдохновил тебя?

Она покачала головой. - Не думала об этом. Скорее полечу на Луну, чем отправлюсь за границу.

Дэниел наклонился ближе, его взгляд оживился. "Ты так не права. Подумай о женщинах, которые сделали невероятные открытия в науке или медицине, и о тех, кто боролись за право голоса".

Её лицо омрачилось. "Я об этом ничего не знаю. Единственные женщины в моём окружении делают лишь то, что им велят мужчины, — иначе рискуют получить побои, вдобавок ко всему". Она помнила синяки на лице миссис Чапмен и рассказы Мэйзи Спинкс о распущенных руках её мужа. Вайолет боялась собственного отца настолько сильно, что это было очевидно для всех. Мужчины часто властвовали кулаками — особенно после джина или пары пинт пива.

Дэниел неловко поправил воротник и отвёл взгляд. "Действительно, такое бывает в некоторых кругах," — сказал он тихо. — "Прости".

— За что? По-моему, ты ничего плохого не сделал.

— Начнём сначала, Чарити? — Дэниел протянул руку. — Меня зовут Дэниел Бартон, я изучаю археологию в Университетском колледже.

Чарити ответила на рукопожатие с улыбкой:

— Я — Чарити Кросс, работаю на мистера Докинса. Учусь сама: читаю всё, что могу достать. Приятно познакомиться.

— Отлично. А раз мы уже друзья, давай поговорим откровенно. Что именно мой дядя хотел от тебя? — Он невинно улыбнулся. — Прости за любопытство, но мне действительно любопытно.

— Хочешь сказать, не понимаешь, зачем высокообразованному аристократу понадобилась такая неграмотная девушка, как я?

— Да нет же! — Дэниел нахмурился. — Тебе доставляет удовольствие ставить меня в неловкое положение?

Чарити еле сдержала смешок:

— Ты и без моей помощи выглядишь неловко.

— Никогда не встречал никого, кто был бы похож на тебя, Чарити Кросс, — сказал он и на мгновение задумался. — Мне даже не ясно, смеяться мне или сердиться. 

Его глаза весело блеснули, и сам того не желая, он заставил Чарити рассмеяться. 

— Ну что ж, я не могу изменить ни своего имени, ни своей сути, — заметила она. 

— А я не встречал девушек, которые могли бы меня рассмешить. Ты совсем не похожа на тех юных леди, которых я обычно вижу рядом. 

— В университете много девушек? 

— Точных цифр не скажу, но их там предостаточно. Думаю, ты бы с удовольствием послушала лекции, если бы появилась такая возможность. 

Чарити немного вздохнула. 
— Это не для таких, как я. У меня достаточно знаний, чтобы готовить, убирать и держать мистера Докинса под контролем. 

Дэниел наклонился ближе к ней. 
— Ему стоит доверять. Думаю, его предложение связано с его исследованиями по социальной антропологии. Он явно считает, что ты могла бы внести ценный вклад.

Ему можно доверять.

-Может быть, он уже передумал. К тому же я слишком занята в лавке.

Уилмот словно услышал её последние слова и подошёл к прилавку с книгой в руках. -Не волнуйтесь, моё предложение всё ещё актуально, хотя оно может показаться менее заманчивым теперь, когда у вас есть работа. Он положил книгу в кожаном переплёте перед ней. Я возьму эту сейчас. А вторую заказанную, возможно, вы могли бы доставить мне на квартиру на Даути-стрит, когда она прибудет? Тогда мы бы смогли обсудить мой проект.

Понимая, что Дэниел внимательно наблюдает за ней, Чарити улыбнулась и кивнула. «Да, сэр. Конечно». Она взглянула на цену, написанную на внутренней стороне передней обложки. «С вас пять шиллингов, пожалуйста». Она подождала, пока он отсчитает монеты. Ей потребовалось бы больше недели, чтобы заработать такую внушительную сумму. Мистер Бартон, должно быть, богатый человек, раз может позволить себе такую роскошь. Она убрала деньги в металлическую кассу.

С нетерпением жду нашей встречи, Чарити, — произнес Уилмот, снимая котелок. — Заглядывайте к чаю. Моя хозяйка печет восхитительные маффины и шоколадный торт.

Подтверждаю! — с энтузиазмом вставил Дэниел. — Приходи, Чарити. Она готовит этот торт только для особых случаев, когда кто-то важный заходит к чаю. Между прочим, это мой фаворит.

Я обычно не выхожу после закрытия магазина, но приду, если мистер Докинз разрешит.

Обязательно добейтесь его одобрения, — выразительно сказал Уилмот. — А Дэн проводит вас домой. Он аккуратно прижал книгу к боку и вышел. — Пошли, приятель. Нас ждут другие покупатели.

Дэниел поспешил за ним, и лишь тогда Чарити заметила двух человек, терпеливо ожидавших своей очереди. Она повернулась к женщине, чье выражение раздражения только усиливалось с каждой секундой, и которая нервно стучала каблуком по деревянному полу. — Чем могу помочь вам, мадам?

Позже, после ужина, когда Джетро устроился в кресле с газетой и трубкой, Чарити вышла во двор, чтобы ощутить свежесть вечернего воздуха. День был душным и тяжёлым, угроза грозы нависала над раскалёнными улицами словно тёмная пелена. В воздухе витало зловоние от мусора, выброшенного из верхних окон, и неприятные запахи от уборной смешивались с ароматом солода и хмеля из пивоварни. Но на улице всё же чувствовалась слабая прохлада по сравнению с тяжёлым духом магазина и кухни.

Чарити прислонилась к шероховатой стене из красного кирпича, поражённая тем, как упрямый одуванчик смог вырастить зелёные листочки в сухой серой пыли. "Это отражает жизнь", — подумала она с мечтательной улыбкой. "Я как этот цветок — цепляюсь за возможность выжить там, где кажется невозможным."

Воспоминание о простой утренней встрече с мистером Бартоном и его племянником вызвало в ней необъяснимую радость. И хотя сначала Дэниел ей не понравился, в нём было что-то притягательное. Он попытался заговорить с ней, заметил её личность там, где большинство людей видели лишь часть интерьера магазина. Это было приятно и непривычно для неё.

О чём задумалась?


Черити вздрогнула и резко обернулась, заметив Вайолет, которая как раз спускалась с лестницы.

— Ты меня напугала, — сказала она, пытаясь унять дрожь в голосе.

— А ты витала в облаках, — ответила Вайолет, перепрыгнув через последние три ступени и приземлившись легко и бесшумно, словно кошка. Поднявшись на ноги, она вытерла грязные руки о передник, который явно видел лучшие времена. — Ты ещё и улыбалась.

— Я не улыбалась.

— Улыбалась. Спорим, это касается какого-то парня? У девушек всегда всё из-за парней.

Поверь, я часто такое замечала за моей старшей сестрой, Бетси. Она после каждой встречи с сыном мясника так же улыбалась, и вот результат — забеременела еще до пятнадцати. Сейчас они живут в Брикстоне, прямо над лавкой. У них трое детей, и четвертый на подходе.

— Все совсем не так, Ви. Просто настроение хорошее, вот и все.

Вайолет подошла ближе, пристально глядя в глаза Чаррити.

— Как его зовут?

Чаррити поняла, что обмануть или отвлечь Вайолет у нее не получится.

— Хорошо. Сегодня утром я разговаривала с молодым человеком. Его дядя заходил купить книгу.

Вайолет нетерпеливо присела на корточки перед ней, жестом подталкивая к продолжению.

Чаррити почувствовала тепло нагретой за день кирпичной стены позади себя и теплые булыжники под ногами. Это внезапное ощущение уюта и безопасности словно подталкивало ее к откровенности.

— Я встретила одного мужчину, когда просила милостыню на улице. Он сказал, что работает профессором и предложил мне зайти к нему домой, чтобы помогать с работой.

— Ну конечно, мы все это уже слышали.

— Нет! Я не думаю, что он в этом смысле что-то имел. Он правда, кажется, добрый человек. Более того, он хочет просто встретиться и поговорить.

— Если ты этому веришь, то поверишь чему угодно. Запомни одно: мужчины все одинаковые. Им нельзя доверять — ни словам, ни обещаниям. Наша мама повторяла нам это до бесконечности с тех пор как Бетси оступилась. Хотя иногда это тоже может быть не лучшим вариантом.

Вот у моей кузины Сьюки уже двадцать лет, но она столько раз отказывала парням, что теперь никто к ней даже не подходит. Если будет продолжать в том же духе — останется навсегда старой девой.

Чаррити резко вскочила на ноги:

— Неужели в жизни нет большего выбора, чем выйти за первого встречного только ради крыши над головой?

Вайолет пожала плечами:

— Такая уж наша реальность, дорогая. Что мы можем поделать?

Она вдруг потянулась после паузы и объявила:

— Кстати, я собираюсь отправиться на Джокей Филдс с Мэйзи Спинкс. Хочешь со мной?

— Не сегодня. Мне нужно дочитать кое-что.

— С книгой развлечешься не сильно.

— Может быть, зато совсем не рискую нажить себе проблем.

Она весело махнула рукой Вайолет, наблюдая за тем, как та уверенно вышагивает прочь через двор.

Вайолет выкрикнула ей вслед: никакого веселья у тебя тоже не будет, словно напоследок желая тем самым подчеркнуть всю меру своего недовольства. Шарлотта уже открывала дверь кухни и, входя, пробормотала под нос, как будто больше самой себе, что вполне может обойтись без такого рода веселья.

На кухне Джетро все еще занимал свое место за столом. Теперь он оставил газету и сосредоточился на бухгалтерской книге, листая страницы с угрюмым видом. Шарлотта слегка прокашлялась, чтобы привлечь его внимание.

— Мистер Доукинс, могу я поговорить с вами минутку?

Джетро поднял голову, сохранив выражение лица, что можно было назвать сдержанным раздражением.

— Чего тебе? Не видишь, что я занят?

— Это займет всего мгновение, сэр.

— Очень хорошо. Только не тяни.

Шарлотта собралась с духом:

— Мистер Бартон заказал новую книгу, и я хотела узнать — возможно ли, чтобы я доставила ее лично?

Его взгляд сразу же стал более пристальным и недоверчивым.

— А это еще зачем?

— Он пригласил меня на чай, чтобы обсудить возможность лекции с моим участием. Я могла бы…

Джетро перебил ее и скептически скривил губы:

— Лекции, говоришь? Забавно. Ну уж нет. Я отправлю ее курьером, как всегда. И сам тебе советую держаться подальше от таких, как Бартон.

Шарлотта попыталась возразить:

— Более чем приличное приглашение, мистер Доукинс. Там будут его племянник и экономка.

— Не платят тебе за разговоры за чаем, да и в целом не уполномочивал на светские приключения, — отрезал он. — Ты работаешь здесь на моих условиях. Если они тебя не устраивают — знаешь, где выход. А теперь ступай! 

Поняв бесполезность дальнейшей полемики в столь неподходящий момент, Шарлотта покинула кухню и направилась в магазин. Чтобы отвлечь себя от растущего разочарования, она погрузилась в чтение рассказов о путешествиях мисс Амелии Эдвардс. Чувство недосягаемости другого мира особенно сильно давило на неё сегодня.

Через два дня доставка книги из склада была готова. Джетро твёрдо настоял на том, чтобы курьер занялся этим делом вместо неё. Аргументы Шарлотты не имели веса против упрямства хозяина лавки. Немного подавленная, она вложила краткую записку под обложку книги мистера Бартона. В ней объяснялась причина её отсутствия, и она надеялась на понимание. Её мечта о новой атмосфере раз shattered вместе с этим прощанием.

Шарлотта передала книгу курьеру и собиралась вернуться к своим обязанностям, но внезапно Джетро появился за её спиной.

— Есть кое-что для тебя, — сказал он, протянув книгу. Его лицо оставалось серьёзным, а попытка улыбнуться лишь напомнила ей о параличе одной стороны его лица.

— Это по поручению доктора Марчанта. Нужно доставить на Олд Фиш-стрит сегодня. Ты сделаешь это.

Шарлотта замерла в растерянности:

— Но я думала, мне строго запрещено уходить из лавки...

— Разрешено только тогда, когда я так говорю! — резко ответил он. — Доктор Марчант — мой друг и хороший клиент. Надевай чепец и отправляйся немедленно.

Она попыталась уточнить:

— Конечно, я могу пойти. Но путь не близкий — на кэбе было бы быстрее...

— На кэбе? Деньги мне бесконечно не капают — твоя зарплата поступает из прибыли лавки! Если хочешь кэб, плати сама.

Не дожидаясь её настаивания, он шлёпнул книгу о прилавок и отвернулся.

— Уходи немедленно, пока я не передумал! — добавил он с нажимом.

Шарлотта сняла чепец с крючка, прихватила книгу и вышла из лавки, направляясь к дому доктора. Небо над городом было пасмурным, воздух влажным, а раскаты грома эхом раздавались вдали, приближаясь с каждым шагом. Ускорив шаг, она надеялась добраться до Олд Фиш-стрит до дождя, но тяжёлые капли начали падать, когда она добралась до собора Святого Павла.

Воздух был пропитан сернистым дымом, и порыв ветра внезапно сорвал с неё чепец, унося его вдалеке. Город осветила вспышка молнии, за которой последовал оглушающий звук раската грома. Шарлотта побежала, перебегая оживлённую улицу, и чуть не оказалась под копытами лошади, вставшей на дыбы в оглоблях кэба.

Ослеплённая ливнем, она укрылась под колоннадой собора. Сняв промокшую соломенную шляпку, Шарлотта поняла, что испортила её навсегда. Краски на ситцевом платье потекли, оставляя кроваво-красные следы на её запястьях. Дождь намочил всё, включая коричневую бумагу, в которую заворачивали книгу доктора. С усилием разорвав упаковку, она облегчённо вздохнула, заметив, что влажный кожаный переплёт не пострадал. Окоченев от холода и дрожа, Шарлотта села на землю, оставаясь в ожидании, когда гроза утихнет.

Когда миссис Роуз открыла дверь, её взгляд был полон неодобрения.

— В каком виде ты к нам пришла? — сказала она с осуждением, покачивая головой. — Какое жалкое зрелище! Я думала, у тебя с мистером Докинзом всё складывается, а посмотри на себя.

— Я принесла доктору его книгу, — пробормотала Шарлотта, дрожащим голосом. Хотя солнце уже светило над городом, ощутимый мороз пробирал её до костей.

— Заходи. — Миссис Роуз впустила её и закрыла дверь. — Выглядишь хуже, чем прошлую зиму, когда пришла в снежную бурю. Проходи на кухню.

— Мне нужно отдать книгу доктору, — попыталась возразить Шарлотта.

Но миссис Роуз быстро выхватила книгу у неё из рук.

— Он сейчас на вызове. Я оставлю её на его столе. Хватит спорить — просто делай, как я говорю.

На кухне стояло тепло, а аромат жареного мяса вызывал у Шарлотты урчание в животе.

— Ты наконец-то пришла! — окликнула её Дорри, отложив горошек, улыбаясь и обняв её за шею. Затем она отстранилась и сморщила нос: — Да ты вся мокрая!

— И не говори! — снова вмешалась миссис Роуз, входя в кухню со знакомым миссионерским ящиком, полным одежды. Вещи чуть не выпирали из него. Она поставила его на стол: — Сними всё мокрое, девочка моя. Уверена, что-нибудь подходящее найдётся. Да и платью твоему уже ничем не поможешь.

Потрогав промокшую ткань, она покачала головой:

— Дешёвый материал, некачественный пошив. Уверена, ты купила его в лавке для юных барышень. Что бы ты за него ни заплатила — дороже его обратно вернуть! А теперь переодевайся и выбирай что-то из этого ящика.

Едва заметная улыбка осветила её суровое лицо.



Дорри рассмеялась: — Я поняла вашу шутку, миссис Роуз. Ящик называется благотворительным, а у нашей Чарити новое платье! — После этих слов она смущённо покраснела и прикусила губу. — Прости, Чарити, я не хотела над тобой смеяться.

Чарити осторожно сняла мокрую одежду и выбрала свежий наряд: простое хлопковое платье и серое из поплина. — Всё в порядке, Дорри, я не обижаюсь. — Она быстро переоделась, почувствовав себя намного уютнее. — Если нужно, я могу заплатить за эти вещи, ведь я получаю зарплату в книжном магазине.

Миссис Роуз подобрала брошенную одежду Чарити и аккуратно положила её на спинку стула. — Нет никакой необходимости. Все эти вещи пожертвованы людьми, которые живут куда лучше нас с тобой. Дорри их постирает и положит обратно в ящик для тех, кто действительно нуждается. Никто и не заметит.

— Спасибо, — поблагодарила Чарити.

Хотя миссис Роуз, возможно, и считала её одной из нуждающихся, сама Чарити себя таковой уже не видела. Она была самостоятельной девушкой, честно работающей в уважаемом месте. — Когда доктора Марчанта ожидать? Мне нужно вернуться в магазин.

Дорри нежно сжала руку Чарити. — Останься хоть немного, ладно? Мне хочется услышать все твои новости. Не уходи так быстро.

Миссис Роуз приоткрыла дверцу духовки, откуда сразу вырвался поток насыщенного ароматом пара. — Доктор на обед точно вернётся, ведь у нас отбивные из баранины с мятным соусом и жареный картофель — его любимое блюдо. Ты должна остаться и поесть с нами, Чарити. Он сильно расстроится, если узнает, что я отпустила тебя голодной.

Чарити украдкой взглянула на аппетитное мясо. — Мне нужно идти, — сказала она, хоть и с явным сожалением. — Но мне нужно забрать оплату. Мистер Доукинс был категоричен.

— Тогда останься и поешь с нами, — предложила миссис Роуз, захлопнув дверцу духовки. — Дорри, ты уже горошек почистила? Мне скоро нужно будет его готовить, так что не тяни время, девочка!

— Я помогу, — отозвалась Чарити, усаживаясь за стол.

Вдруг миссис Роуз насторожилась: — Кажется, я слышала, как доктор ключом дверь открывает. — Она быстро вышла из комнаты, оставив Чарити и Дорри заканчивать приготовления.

Чарити наклонилась к ней: — Как ты тут? Она ведь не слишком тебя загружает?

— Мне не на что жаловаться. У меня есть крыша над головой и миска еды. Чего ещё девушке из работного дома желать?


День уже подходил к концу, когда Чарити покинула дом доктора. Обед был превосходным — каждый кусочек приготовления миссис Роуз доставил ей настоящее удовольствие. Доктор Марчант встретил ее тепло и долго интересовался ее делами в книжной лавке. В разговоре она упомянула интерес Уилмота Бартона к ее прошлому и его предложение платить за помощь в исследованиях.

Это вполне обычное явление, ответил доктор Марчант после раздумий. Есть люди с совестью, которые хотят улучшить положение простых трудящихся, и для этого им нужно изучить их жизнь. Бартона я лично не знаю, но если он профессор из Университетского колледжа, то, скорее всего, порядочный человек, желающий тебе добра.

Стоит подумать над этим всерьез. Думаю, Доукинс опасается потерять тебя — именно поэтому он так резко отклонил приглашение Бартона.

Но я не могу ослушаться его, доктор Марчант. Я рискую потерять работу и оказаться на улице.

Возможно, я смогу его убедить. В следующий раз, когда я зайду в лавку, я поговорю с ним лично. Доктор отложил на стол две серебряные монеты. Это то, что я обязан Джетро. Отнеси ему сейчас и скажи, что я скоро приду за следующими книгами — моя слабость к литературе нескончаема.

Чарити поспешила домой, чувствуя вес монет в кармане. Их звон гармонировал с ритмом её уверенных шагов. Она надеялась, что доктор исполнит свое обещание поговорить с мистером Доукинсом и убедить его изменить решение. Предложение Бартона манило не только возможностью заработать шесть пенсов в час — оно сулило шанс продолжить образование. Пребывание среди книг, наполненных знанием и идеями, словно искра, разжигало её воображение и укрепляло стремление к учебе.

Она всегда знала цену знания: выросшая в семье среднего класса с образованным отцом, она стала жертвой несчастий и слабости деда, которые низвергли её жизнь в нищету. Теперь она упорно продвигалась вперед с решимостью вернуть утраченные позиции в обществе. Для нее образование было ключом к освобождению — выходом из мира бесконечного труда и зависимости. И кто же мог помочь ей лучше университетского профессора?

Она шла, опустив голову, погруженная в мысли, которые не давали ей покоя. Несмотря на свое непростое положение и ограничения, наложенные Джетро Докинсом, она понимала, что жизнь у нее легче, чем у юной Дорри. Спать под прилавком было далеко не идеальным решением, но все же лучше, чем проводить ночи в сыром подвале или под железнодорожными арками.

Когда она подошла к улице Верулам и уже собиралась перейти дорогу, из-за угла выскочила группа оборванных мальчишек. Они окружили её, насмехаясь и оскорбляя. Казалось, что их предводитель — самый старший — бросал вызов остальным своей дерзостью. «Она работает на горбуна», — выкрикнул он, подняв камень. Снаряд едва не угодил Чарити в голову.

«Прекратите!» — произнесла она резко, полная решимости оставить попытки их запугивания безуспешными. «Оставьте меня в покое и убирайтесь».

Однако подростки явно не собирались отступать. Главарь стиснул кулаки и шагнул ближе, буркнув: «Отдай деньги. Сумочку сюда — тогда тебя не тронем».

«Уберите руки! У меня ничего нет», — попробовала она защититься, стараясь сохранять хладнокровие.

«А этот звон каждый раз, когда ты шагаешь? Что это, по-твоему?» — он схватил её за руку, а его подельники начали выкрикивать оскорбления, всё плотнее окружая её.

«Отпусти меня, ты же просто мальчишка!» — Чарити отчаянно пыталась вырваться из его хватки, зовя на помощь, но никто не откликался. Внезапный удар по голове оборвал её крики — мир перед глазами растворился в густой темноте.


Глава пятая

Её имя звучало снова и снова. Шарлотта открыла глаза. «Что случилось?» — промелькнуло у неё в сознании, пока она смотрела на встревоженное лицо Дэниела Бартона.

Он помог ей сесть. -На вас напала банда уличных оборванцев. Всё в порядке?

Она с трудом поднялась на ноги. -Да, думаю, всё нормально. Вероятно, я просто упала в обморок. 

-Они что-нибудь взяли? 

Она сунула руку в карман. -Деньги пропали. Мистер Докинс будет вне себя, когда узнает. Он обвинит меня в краже .

 -Вы пережили сильный шок. Я отвезу вас на Доути-стрит. Экономка дяди Вилмота позаботится о вас.

-Нет, спасибо за заботу, но рано или поздно мне придётся встретиться с мистером Докинсом. Теперь я в порядке, а Ликерпонд-стрит совсем недалеко.

-Я пойду с вами. Старый Докинс не станет слишком уж на вас кричать, если я буду рядом.


Он подставил локоть со словами : обопрись об мою руку, ты еще слаба.

Девушка понимала, что спорить бесполезно. Несмотря на свои храбрые слова, она чувствовала себя уязвимой и была благодарна поддержке Даниэля. Медленно они двинулись к магазину. 


Достигнув цели, они нашли Джефро, сидящим  на высоком табурете  с гневным выражением лица. -Где вы были? – прорычал он. До закрытия осталось совсем немного, а вас  всё нет и нет. Он метнул взгляд на Дэниела. А ты-то что здесь делаешь? 

Шарлота глубоко вдохнула. - Меня ограбили, мистер Доукинс. На меня напала шайка хулиганов и забрала деньги. Дэниел просто оказался рядом. 

-И это вам повезло, что я оказался поблизости,- добавил Дэниел, не дав Джефро вставить слово. - По правде сказать, я как раз шёл сюда, мистер Доукинс. Мой дядя попросил узнать, решила ли юная мис принять его предложение. И тогда я увидел, как толпа молодчиков нападает на юную девушку. Я прогнал их и уже потом понял, что на асфальте лежит Читра. К счастью, она не пострадала.


 Из-за её некомпетентности я потерял много денег! Джетро тяжело спустился с табурета и в два неуклюжих шага подошёл к прилавку. Передай своему дядюшке, что мисс Кросс не заинтересована в его социальных исследованиях. У неё полно дел здесь, и я не могу позволить себе её отпускать. Я веду бизнес, а это вещь, которую ваши учёные не понимают. Передай это мистеру Бартону и уберайся отюда.

Мне очень жаль, Даниэль»,— тихо сказала Чарити.— «Спасибо, что проводил меня домой».

«Мне было приятно помочь». Его выражение лица стало жёстким. «А по поводу вас, сэр, вам должно быть стыдно за то, что вы так пренебрежительно относитесь к молодой девушке. Она могла серьёзно пострадать от тех хулиганов, а всё, о чём вы можете думать,— это потерянные деньги. Если бы вы отправили Чарити на улицу Даути, как просил мой дядя, ничего этого бы не произошло».

Уродливая челюсть Джетро выступила вперёд, и он толкнул Дэниела так сильно, что тот едва удержался на ногах у двери.

— Убирайся и оставь её в покое! — произнёс Джетро, сверкая глазами. — Я знаю таких, как ты. У вас на уме только одно, когда речь идёт о симпатичных лицах.

— Это несправедливо, мистер Докинс, — вмешалась Чарити, вставая между ними. Она боялась, что Дэниел может ответить, но кулак Джетро угодил в бок девушки, сбив её с ног.

— Вот что бывает за дерзость, — произнёс Джетро, перегородив путь Дэниелу, который бросился к Чарити. — Я сказал тебе убраться! Хочешь, чтобы я доложил о твоём поведении декану? Я могу испортить твою репутацию так, что тебе придётся оставить учёбу. Вместо изучения древностей будешь копать могилы для покойников!

Чарити, ощутив резкую боль, с трудом поднялась на ноги и опёрлась на стойку, пытаясь сосредоточиться на расстроенном лице Дэниела.

— Со мной всё в порядке, — с усилием произнесла она. — Пожалуйста, уходи. Ты только ухудшаешь ситуацию.

Дэниел распахнул дверь магазина с рывком.

— Собирай вещи, Чарити! — сердито заявил он. — Я не оставлю тебя здесь с таким чудовищем, как Докинс. Только трус мог ударить беззащитную девушку!

— Всё в порядке, на самом деле, — попыталась успокоить его Чарити. Хотя она чувствовала себя ужасно, не хотела разжигать конфликт ещё больше.

Джетро, не оборачиваясь, сказал:

— Возвращайся к работе, девочка. Я голоден и хочу ужин.

— Не делай этого, Чарити, — настаивал Дэниел. — Иди со мной! Дядя Уилмот примет тебя или хотя бы найдёт другую работу, где тебя не будут держать в рабстве.

Голова Чарити раскалывалась, а её тело казалось неподвижным, как камень. Сначала ей хотелось выйти за дверь и уйти с Дэниелом, но жизненный опыт подсказывал не доверять эмоциональным обещаниям. Её дед давал подобные обещания всю жизнь, не исполнив ни одно. Она боялась, что это повторится и сейчас. Дэниел хотел помочь, и это было очевидно, но, будучи бедным студентом, он не мог обеспечить её стабильность, как жизнь на улице Доухти казалась далекой от безопасной.

— Спасибо за заботу, — тихо произнесла она. — Но тебе лучше уйти. Я справлюсь сама.

Дэниел бросил на Джетро взгляд полного отвращения.

— Я не хочу оставлять её с таким чудовищем.

— Меня называли и хуже, — сказал Джетро, лениво поворачиваясь к парню.

Выходя на улицу, Дэниел бросил напоследок:

— Вернусь завтра, Чарити. Я не успокоюсь, пока не узнаю, что с тобой всё в порядке.

— И отлично, — буркнул Джетро, захлопнув дверь и выставив табличку «Закрыто». — Ну-ка, за дело, девочка, или я влеплю тебе ещё раз, как это уже было сегодня.

Чарити ушла на кухню, хлопнув дверью за собой. Этот день стал поворотным: хотя Джетро всегда был строг, он никогда не поднимал руку. Но теперь всё изменилось, и ей стало ясно, что никто не будет её защищать. Закон был на стороне хозяина; он мог поступать так, как считал нужным. Мужчины веками позволяли себе насилие над женщинами безнаказанно, и она сомневалась, что кто-то решится вмешаться. Доктор или мистер Бартон определённо не захотели бы иметь дело с её проблемами. Дэниел был юным идеалистом, но даже он, остыв, осознал бы бессмысленность попыток защитить её. Несмотря на головную боль и синяки, Чарити принялась готовить ужин.

Когда она поставила тарелку перед Джетро вечером, он сидел с опущенным взглядом, словно боялся встретиться с ней глазами.

— Ты была не в этом платье, когда уходила утром, — заметил он с подозрением. — Не потратила ли ты мои деньги на новые тряпки, а потом выдумала историю про уличную банду?

— Конечно же нет, — обидевшись на несправедливое обвинение, Чарити на миг позабыла о покорности. — Как вы можете такое говорить? Платье из благотворительного сундука у дома доктора.

Он косился на неё с недоверием.

— И почему это доктор вдруг дал тебе новое платье? Уступила ему часть своей зарплаты, чтобы втереться в доверие? Ты меня обкрадываешь?

— Вы отправили меня так далеко без денег на извозчика. Началась гроза, я промокла до нитки, и моё платье с шляпкой пришли в негодность. Миссис Роуз пожалела меня и дала какую-то одёжку, как и прошлой зимой. Меня зовут Чарити — вот чему я соответствую, как она сказала.

— Так куда же ушли мои деньги?

— На обратном пути меня ограбили, — произнесла она с твердостью. — Я не лгу, мистер Докинс.

— Утерянные деньги будут вычтены из твоей зарплаты, — пробормотал он. — А если этот молодой человек снова появится вокруг тебя, я выполню свою угрозу и заявлю о нём в университет. Пока ты живёшь под моей крышей — никаких молодых людей. Ясно?

— Меня не интересует Дэниел Бартон, — твёрдо ответила Чарити. — Но если вы ещё раз поднимете руку на меня, я уйду отсюда и вы меня больше не увидите. Я работаю тяжело, и вы не можете запугать меня без последствий.

Он посмотрел на неё злобным взглядом.

— Лучше бы тебе научиться держать язык за зубами. Я не жестокий человек, но если меня доведут до грани...

— Я останусь пока, — спокойно произнесла она, — но на мою преданность не рассчитывайте.

Джетро, тяжело переводя дыхание, выпрямился. Грудь его поднималась и опускалась, а темные брови собрались в мрачной складке, придавая его взгляду угроза. Руки сжались в кулаки, и пальцы дергались, как будто он готовился к следующему движению.

— Ты будешь выполнять всё, что я скажу, иначе почувствуешь, как мой кожаный ремень коснётся твоей задницы. Это был последний раз, когда я позволил тебе выйти из-под моего контроля. Отныне ни шагу без моего разрешения. Ясно тебе?

Чарити поняла, что её собеседник полностью игнорирует её слова, и, ограничившись коротким кивком, унесла свою тарелку с гороховым пудингом в лавку. Захлопнув дверь, она прервала поток его гневной речи. Усевшись на полу под прилавком, девушка попыталась поесть, но аппетит куда-то пропал — пища осталась нетронутой. Её положение казалось безвыходным. У неё хватало знаний о жестокости внешнего мира, чтобы ценить хотя бы крытую крышу над головой и пусть скудную, но стабильную пищу. Она видела, как выглядит нищета во всей её уродливой неприкрытой реальности. Молодым женщинам без семьи или друзей, способных их защитить, зачастую приходилось идти на отчаянные меры. Перед её глазами стояли юные девушки — почти дети, вынужденные продавать себя ради выживания. Через несколько лет они старели раньше времени, становясь зависимыми от опиума и дешёвого алкоголя, чтобы заглушить боль бесцельного существования и страдания от болезней, разрушающих их тела. Шарлота могла бы сбежать, но риск оказаться в ещё худших условиях удерживал её на месте. Хоть в лавке Докинса жизнь была далека от идеала, она находила утешение в книгах. Если ей и предстояло когда-либо улучшить свою участь, то это могло случиться лишь через образование. За последние месяцы она пришла к одному важному выводу: мир становится доступным каждому благодаря написанному слову.

Она решила дождаться темноты, прислушиваясь к громкому лауданумному храпу Джетро. Как только в доме всё затихло, Кэрити вышла на кухню убрать со стола остатки посуды. Грязную утварь она оставила отмокать в холодной воде, а сама направилась во двор. Туалет, как всегда, был в ужасном состоянии, так что она постаралась провести там минимальное количество времени. Воздух двора с его дымными нотами казался прохладным и свежим по сравнению с душной клаустрофобией уборной. Сев на ступеньках, она позволила ночному ветру нежно коснуться её избитого лица. К утру на её глазнице появится синяк, и ей снова придётся оправдываться старым привычным предлогом о столкновении с дверью. Никто не поверит этим словам, но никто и не будет задавать лишних вопросов — лишь проявят показную вежливость.

На дворе, залитом бледным лунным светом, царила непривычная тишина. Лишь иногда доносился плач ребенка или отдаленный смех из окон верхних этажей, но громкие разговоры, обычно разрывавшие ночную тишину, на этот раз не нарушали покоя. Она насторожилась, услышав щелчок задвижки задних ворот, и поспешила скрыться в тени здания. Однако напряжение сменилось облегчением, когда из темноты показалась Вайолет. Грациозным шагом она шла по узкой дорожке, огибая кучи мусора, держа свои заплатанные юбки так, словно была на балу и танцевала под мелодию, которую слышала лишь она. В лунном свете девушка выглядела словно привидение — эфемерная и загадочная — и при этом излучала спокойную улыбку.

-Вайолет, это я, — осторожно проговорила Чарити, стремясь не застать подругу врасплох своим появлением. 

Вайолет остановилась, вглядываясь во мрак. -Чарити?

-Да, я. Прости, если напугала. 

-Я гуляла с Мэйзи и остальными ребятами, — мечтательно начала Вайолет, подходя ближе.
— Мы так смеялись! Ты должна присоединиться к нам в следующий раз». Заметив лицо Чарити, она нахмурилась: Что с тобой? У тебя там синяк намечается! 

Чарити быстро прикрыла рукой повреждения, стараясь не выдать волнения. -Ничего страшного. Просто на дверь наткнулась. 

Вайолет опустилась рядом, с лёгкой усмешкой добавив: Я это уже слышала.

Горбун известен своим нравом — кулаки в ход пускает часто, поэтому никто долго возле него не задерживается. Все рано или поздно уходят.

Чарити поднялась на ноги, ощущая ломоту в теле и подавленность. -Увы, выбора у меня нет, Вайолет. Значит, придется пока пожить здесь.

-Как же я рада, — с энтузиазмом вскочила Вайолет и крепко обняла ее. Ты обязательно должна выбраться с нами куда-нибудь вечером! Немного веселья тебе явно не помешает.

Чарити бросила на нее задумчивый взгляд. Вайолет, как тебе удается так легко это делать?

Что именно? Не понимаю, о чем ты, — удивленно спросила Вайолет.

Заднюю калитку ведь всегда запирают на ночь. Как ты покидаешь это место и возвращаешься обратно?

Вайолет рассмеялась и с актерской непринужденностью достала из кармана небольшой ключ. Ну, видишь ли... Я просто отпираю калитку этим ключиком, когда ухожу. Если возвращаюсь и обнаруживаю, что она снова заперта – тогда перелезаю через верх. Один парень из нашей компании работает учеником слесаря. Ему нравлюсь, так что он был очень рад сделать для меня дубль. Теперь мы с Мэйзи входим-выходим незаметно. Кстати, ты тоже вполне могла бы так делать, если бы захотела.

-Спасибо. Возможно, когда-нибудь, но я ужасно устала, поэтому пойду спать, Вайолет. Чарити медленно побрела в кладовую, где её ждала гора грязной посуды.

Утром она осталась одна в магазине. Внезапно открылась дверь, и вошёл Уилмот, а за ним — Дэниел. Уилмот нахмурился, глядя на её лицо: -Моя дорогая девочка, Дэниел рассказал мне о вчерашнем происшествии. Где этот негодяй?


-Не переживайте, сэр. Со мной всё в порядке, — ответила она, избегая его взгляда и чувствуя боль от синяка на щеке и подбитого глаза.

-Мне нужно поговорить с Докинсом, — решительно произнёс Уилмот. - Я ненавижу насилие, особенно по отношению к женщинам и детям. Я намерен высказать ему всё, что думаю.

-Пожалуйста, не усугубляйте ситуацию, сэр, — тихо попросила Чарити, осторожно коснувшись рукава его пальто. -Он всё ещё зол из-за пропавших денег. Ваше вмешательство только ухудшит положение.

-Я знаю, что бы я хотел сделать с этим мерзавцем, — пробормотал Дэниел.- Но раз уж ты говоришь, что чувствуешь себя нормально, пожалуй, пока оставим это.


Уилмот передал Чарити небольшую карточку с неровным краем: -Там указан мой адрес. Он недалеко отсюда. Когда я могу ожидать вас?

-Мне запрещено выходить,— грустно ответила она. Кажется, я не смогу прийти.


-Неужели он не может оставить вас после закрытия? – нахмурившись, произнес Уилмот. Мне нужно обсудить это с ним. Такое поведение недопустимо. Он шагнул к задней части магазина, но Чарити быстро остановила его.

-Умоляю вас, мистер Бартон, не говорите ничего. У меня нет другого выхода, и если я потеряю работу, ситуация станет только хуже.

-Она права, дядя, – уныло добавил Дэниел. Мы можем все испортить, если вмешаемся.

Уилмот пристально посмотрел на них, задумчиво качая головой. -Печальное положение вещей. Он сделал паузу, обдумывая что-то, и погладил подбородок. Ладно. Это против моей натуры, но пока оставлю все как есть. Затем он мягко похлопал Чарити по плечу и направился к выходу.

Дэниел посмотрел на Чарити с сочувствием и улыбнулся.- Мы обязательно найдем выход. Ты  могла бы встретиться со мной на углу Грейс-Инн-роуд после наступления темноты?

-Он запирает магазин на ночь и всегда держит ключ при себе. Выходить мне строго запрещено.


- А двор сзади? Там нет калитки в переулок?

-Есть, но она закрыта на ночь, – призналась Чарити, подавляя улыбку и невольно представляя Вайолет, беззаботно танцующую домой после приятного вечера. Но я знаю человека, у которого есть ключ.

-Отлично. В девять вечера, – тихо проговорил Дэниел. Встретимся на углу

Под мягким, маслянистым свечением газовых фонарей элегантная Даути-стрит выглядела словно отдельный мир, утопающий в зелени деревьев, и резко контрастировала с шумной, беспорядочной атмосферой Ликерпонд-стрит.  Дома в четыре этажа с ухоженными подвальными помещениями, скрытыми за коваными решётками, источали непререкаемую респектабельность и тихую благородность прошлого века.

Чарити невольно вспомнилась улица в Челси, где она жила в детстве. Хотя её дом был всего лишь коттеджем, он был построен в аналогичном стиле, а летом его веранда утопала в ароматных розах. Она почти физически ощущала тот запах даже сейчас, испытывая внезапную и глубокую тоску по дому.

Дэниел, напротив, казался полностью безразличным к романтичной атмосфере. Он уверенно поднялся по парадной лестнице и постучал в дверь.

-Здесь потрясающе красиво, — прошептала Чарити с оттенком восхищения. Ты здесь живёшь?

-В этом семестре да. Вообще-то я должен быть в деревне, дома, но мои прошлые результаты были неважными, так что сейчас я здесь, чтобы заниматься.

- Занимаешься? — не без намёка уточнила она.

Он усмехнулся. -Иногда. Но мне куда интереснее проводить время на раскопках, чем посвящать себя длинным диссертациям по археологии. Я не такой учёный, как мой дядя.

Прежде чем она успела добавить хоть слово, дверь отворилась, и служанка провела их внутрь. -Спасибо, Бидди, — тепло сказал Дэниел, одаривая девушку улыбкой. Чарити сразу заметила, как та смутилась и покраснела до корней волос, прежде чем стремительно скрылась на подвальной лестнице.

 
Ты на всех девушек так действуешь?

Разумеется, — отозвался он с преувеличенной скромностью. На всех... кроме одной.

-Если ты говоришь о мне, Даниэл Бартон, то зря стараешься — романтика меня совершенно не привлекает.

 Кто сказал, что речь идет о тебе? – Он поддел пальцем свободную прядь её волос, выбившихся из-под чепца. – Поднимайся наверх. Комнаты дяди Уилмота находятся на втором этаже. Ты ведь останешься на ужин, верно? Он не дал ей времени на ответ, легко взбежав по лестнице, а она, последовала заним.

Преодолев второй этаж, Даниэль распахнул дверь в просторную комнату, где уют явно преобладал над стилем. У стены стоял массивный стол из красного дерева, поверх которого лежали ворох бумаг и письменные принадлежности. Центр помещения занимал старый диван с провисшей обивкой, на вид переживший немало лет, и два кресла, которые по дизайну явно были из разных эпох. Ниши по обе стороны камина утопали в книгах; некоторые сосредоточились на полу рядом с мебелью, другие возвышались стопками на небольшом круглом столике и трёх стульях вокруг него. Шторы из выцветшего синего бархата плотно закрывали окна, а мягкий желтоватый свет исходил от газового лампового светильника, шипящего в такт редким потрескиваниям.

На стенах весело соседствовали акварели с изображением моря и парусников в рамках самого разного размера. Атмосфера была явно мужской: немного захламлённой на первый взгляд, но удивительно уютной. Её воображение легко рисовало картины вечеров, когда Уилмот и Даниэль сидели напротив друг друга у камина со сложенными газетами или с обсуждением дневных событий. 

-Добро пожаловать, – Уилмот поднялся из кожаного кресла за своим столом и подошёл к ним, протягивая руку Чарити. – Я боялся, что ты изменишь свои планы и не приедешь. Но раз ты здесь, это замечательно. 

Чарити сняла чепец и шаль, аккуратно положив их на ближайший стул. 

Уилмот добродушно улыбнулся, указав на кресло: "Садись, дорогая. Хочешь бокал хереса? Я попросил хозяйку приготовить легкий ужин и кофе". Затем он коротко усмехнулся. "Хотя, если быть честным, миссис Брэгг — всего лишь моя домовладелица, а вовсе не экономка. Звучит солидно, но создаёт ложное впечатление, будто я владетель этих стен или хотя бы арендую весь дом. Увы, это далеко от истины — я всего лишь квартирант".

Даниэль, подхватывая его тон, с улыбкой заметил: "Мой дядя всегда пунктуален до мелочей. Но тут нам действительно уютно — и голодными не остаёмся".

Уилмот бросил на него весомый взгляд и потянулся к шнуру звонка возле камина: "Ты слишком расслабился, а это пагубно сказывается на твоём усердии. Вместо того чтобы валяться и предаваться праздности, тебе следовало бы заняться раскопками. Учебный семестр начнётся через несколько недель — и вот тогда тебе придётся серьёзно работать".

Даниэль с готовностью ответил: "Я знаю, дядя, и обещаю, что приложу все усилия".

Чаррити аккуратно присела на край дивана, сложив руки на коленях, и терпеливо ожидала объяснений. Ей было сложно представить, как она могла бы быть полезной в работе Уилмота.

Но раз уж судьба занесла её сюда, она решила воспользоваться шансом насладиться небольшим отдыхом от Докинса и всего, что он представлял. Молча прислушиваясь к их беседе, она наблюдала, как горничная внесла поднос с холодной мясной нарезкой, хлебом с маслом и солёными закусками.


Уилмот утвердительно кивнул, поблагодарив Бидди, которая поставила поднос на стол, стараясь не потревожить разложенные книги. Девушка смутилась, и Чаррити не могла не заметить, что Бидди, кажется, видела в этой комнате только Дэниела. Когда она проходила мимо него, слегка покачивая бедрами, Дэниел оставался явно равнодушным к ее попыткам привлечь внимание. 

Когда Бидди вышла, Уилмот повернулся к нему со смешком: 
— Дай несчастной девушке понять, что она зря надеется. Она явно расположена к тебе,хотя только Бог знает почему. 


Дэниел равнодушно пожал плечами: 
— Бидди служанка. А миссис Брэгг прибила бы меня скалкой, если бы я хоть раз посмел заигрывать с ее дочерью. И честно говоря, я никогда не стал бы этого делать. 

Уилмот сел и придвинул к себе несколько книг. Затем жестом пригласил Чаррити присоединиться. 
— Садись, дорогая. Поужинаем спокойно, а потом сможем поговорить как следует. Не переживай о времени — Дэниел тебя проводит домой. 


Встав из-за стола, Дэниел галантно отодвинул для нее стул. Чаррити пробормотала благодарность, пытаясь понять, делает ли он это из уважения к ней как к даме или просто стремится быть вежливым. Усевшись, она мельком взглянула на Уилмота с легким беспокойством. Однако тот был увлечен выбором закусок: раскладывал ломтики холодного окорока и баранины на тарелке и протягивал их ей. 
— Не стесняйся, бери хлеб и соленья. Тебе нужна питательная еда. Уверен, этот скряга Докинс держит домашних впроголодь так же жестко, как удерживает свои сбережения, — произнес он прежде, чем перевести взгляд на племянника. — Налей вина, Дэн, будь добр. Я люблю хороший кларет за ужином.

Заполнив бокалы вином, Уилмот взял трубку и затянулся, выпуская струйки дыма из уголков рта.

— А теперь приступим к главному, — начал он. — Черити, расскажите мне о своих самых ранних воспоминаниях. Что вам удаётся вспомнить о прошлом и где вы тогда жили?

Ей казалось невежливым настаивать на уходе, особенно учитывая его гостеприимство. Черити размышляла: как начать свой рассказ?

С чего всё началось? Где вы родились? Помните ли вы дом, в котором жили, и занятия вашего отца? — спросил он, словно подталкивая её к этим воспоминаниям. — Вы ведь не оказались на улице сразу; в первый день нашей встречи вы дали понять, что ваше падение — это история постепенного упадка. Когда ушли из жизни ваши родители? Все эти детали представляют собой важный социальный срез, отражающий наше время. Я с большим уважением отношусь к трудам Генри Мэя о лондонских бедняках, но, признаться, они устарели: прошло более сорока лет, и обстоятельства сильно изменились. Давайте начнем с самого начала, Черити. Мне хотелось бы услышать вашу историю.

Когда она начала рассказывать, воспоминания о её раннем детстве неожиданно легко потекли рекой, а эпизоды юности в Челси всплывали один за другим. Уилмот слушал с неподдельным вниманием, иногда записывая что-то, иногда помогая ей преодолеть заминки. В какой-то момент он слегка положил руку ей на колено, и хотя прикосновение длилось лишь мгновение, она почувствовала его тепло и уловила тревожный блеск в его глазах, сопровождаемый добродушной улыбкой. Это застало её врасплох. Черити заметила, что устала, и бросила взгляд на часы над камином: время уже перевалило за полночь. Она резко поднялась:

— Думаю, я задержалась слишком долго, мистер Уилмот. Мне действительно пора идти.

Дэниел поднялся, широко зевнув.

— Уже так поздно? Похоже, ваш рассказ был таким увлекательным, что я совершенно потерял счёт времени.

Уилмот отвернулся и вытряхнул пепел из трубки в опустевший очаг. Его слова прозвучали спокойно:

— Неплохо, Черити. Отличное начало. Когда сможете вернуться? Хотелось бы продолжить.

— Трудно сказать, сэр. Надеюсь, моё отсутствие никто не заметит.

Дэниел распахнул дверь, предлагая:

— Я провожу вас домой. Убедимся, что мистер Доукинс не причинит вам беспокойства.
...

Несмотря на поздний час, улица Грейс Инн Роуд была заполнена движением. Ночные обитатели искали удовольствий в пабах или укрывались в притонах, пряча свои беды среди слабого света переулков. Проститутки стояли под фонарями, курили и лениво перешептывались в ожидании попутного клиента. Кошки рыскали по тротуарам, соперничая с крысами — теми более дерзкими хозяевами пустырей, которые безжалостно прогоняли дворняг, осмелившихся бросить вызов их территории.

Дэниел уверенно взял Шарлотту за руку и проводил её к служебному проулку за Ликерпонд-стрит. Но ворота оказались заперты изнутри. Шарлотта нахмурилась, вспоминая прошлое упоминание Вайолет:

— Кажется, она говорила что-то про то, что здесь придется перелезать через стену.

Шарлотта взглянула на препятствие с сомнением:

— Не думаю, что справлюсь без твоей помощи.

Дэниел снял котелок и пиджак, протягивая вещи Шарлотте. Половину детства он провёл, лазая по деревьям дома, поэтому с уверенностью произнёс:

— Дай мне ключ, посмотрим, как у меня с этим дело обстоит сейчас.

Сделав несколько шагов назад, он разогнался, прыгнул на стену, но первая попытка не увенчалась успехом. Настойчиво попробовав снова, ему удалось ухватиться за край стены и забраться наверх. На миг задержавшись, чтобы махнуть рукой, он ловко спустился вниз, приземлившись с глухим ударом по другую сторону.

Дэниел открыл ворота, которые громко заскрипели на петлях, позволив ей пройти внутрь. Шарлотта прошептала "спасибо", добавив, что без его помощи она бы не справилась.

Набрасывая пиджак и сдвигая шляпу набок, он с улыбкой ответил:

— Признаться, это было даже весело. Я не городской тип, Шарлотта. Как только выпадет шанс, отправлюсь на раскопки, желательно в теплое и солнечное место.

Шарлотта, смотря на него снизу вверх, тихо заметила:

— Тебе повезло быть мужчиной, — и в легком поцелуе коснулась его щеки в знак благодарности. Затем попрощалась:

— Спокойной ночи, Дэниел. Спасибо тебе еще раз.

Приподняв шляпу жестом , он пожелал ей доброй ночи:

— Всегда рад помочь. До скорой встречи!

И направился прочь. Шарлотта закрыла ворота, заперла их и неспешно направилась к задней двери. В доме казалось, царила полная тишина — ни звука изнутри, ни шумов от соседей. Однако её спокойствие нарушилось, едва она вошла в кладовую. Унылое завывание и стук заглушали безмолвие ночи, становясь всё более отчётливыми с каждым её шагом к кухне.

Глава шестая
Где, чёрт возьми, ты была, маленькая распутница? — Джетро лежал на каменном полу рядом с кроватью. Его правая нога была изуродована и выгнута под ужасным углом, а лицо, освещённое лунным светом, казалось смертельно бледным. — Где ты была, когда я нуждался в тебе?

Чэрити поспешно склонилась рядом с ним на колени.

— Что случилось?

— Ты слепа, как и глупа, да ещё безнравственна? Ты была с мужчиной, и я чувствую его запах на тебе.

— Это неправда! — возмущённо воскликнула Чэрити. — Как ты смеешь такое говорить?

— От тебя пахнет табаком и маслом макассара. Ты ничтожная шлюха, и мне следовало раньше понять, что нельзя было тебя брать.

— Нужно вернуть тебя в постель, — попыталась успокоиться Чэрити, хотя её переполняла паника. Было очевидно, что Джетро получил серьёзную травму, но она совершенно не знала, как поступить.

— Ты спятила? У меня сломан таз. Мне нужен врач. Дай мне лауданум и вызови помощь.

Чэрити схватила с его кровати подушку и аккуратно подложила её под голову Джетро.

— Хорошо, я сделаю, как ты просишь, но постарайся не двигаться. Ты только ухудшаешь своё состояние.

Он скривил лицо в злой усмешке, обнажив сломанные зубы.

— Не смей указывать мне, что делать!

Чэрити поднялась на ноги.

— Я принесу лекарство, но тебе необходимо отправиться в больницу.

— Только не в больницу! — его голос сорвался на пронзительный визг. — Никогда больше не пойду в такое место!

Успокоив его большой дозой лауданума и не представляя, к кому ещё обратиться, Чэрити решила искать помощи у Бертта Чапмана — единственного человека в здании, достаточно сильного, чтобы поднять Джетро. Пришлось разбудить его среди ночи, и, хотя он был сонным и выпившим меньше обычного, с помощью льстивых уговоров и взятки в пять шиллингов Чэрити всё-таки убедила его пойти с ней вниз. Джетро к тому моменту был в состоянии сильного наркотического опьянения и почти не осознавал происходящего.

— Он говорит, что сломал себе таз, — прошептала Чэрити. — Думаю, он упал с кровати.

— Жаль, что он не сломал шею, — холодно ответил Бертт. Он наклонился и поднял Джетро на руки так легко, будто тот был мешком перьев, а не взрослым мужчиной плотного телосложения. — До Королевской бесплатной больницы недалеко. Я отнесу этого ублюдка, но с места не тронусь, пока не получу обещанного.

Чэрити достала связку ключей из-под матраса Джетро и открыла денежный ящик, спрятанный под его кроватью. Она вынула два серебряных крона и передала их Бертту.

— Вот твои деньги.

— Положи их мне в карман, милая.

Она исполнила его просьбу.

— Теперь вы отнесёте его в больницу?

— Сначала поцелуй меня.

— Что?

— Поцелуй меня, или я брошу старика на пол и сломаю ему второй таз.

— Такого в уговоре не было!

— Теперь есть. — Он наклонился вперёд; руки Джетро висели беспомощно, словно у куклы с порванными нитями.

Чэрити задержала дыхание, зажмурилась и быстро чмокнула Бертта в щёку. Тот запрокинул голову и залился грубым смехом.

— Так сойдёт пока что, но потом я хочу настоящий поцелуй. Ты мне нравишься, молодая Чэрити. Если будешь ко мне добра, получишь столько бесплатного пива, сколько сможешь выпить.

Её охватила волна тошноты, но она сглотнула и медленно отступила.

— Поговорим об этом позже, мистер Чапмен. Вы получили своё, так что давайте отвезём мистера Докинса в больницу, до того как действие лауданума закончится.

Берт последовал за ней через лавку и вышел на улицу.

— Если повезёт, этот уродец умрёт и отправится в ад. Его место там.

Чарити ничего не ответила, лишь ускорила шаг, направляясь к Грейс-Инн-Роуд.

Джетро пролежал в больнице шесть недель. Лечение здесь было бесплатным для бедных и нуждающихся, но как человек состоятельный, Джетро был вынужден оплатить часть расходов, а деньги на это пришлось искать Чарити. Она бы с трудом собрала такую сумму из дневной выручки магазина, если бы случайно не обнаружила тайник за фальшивой стенкой одного из кухонных шкафов. Она наткнулась на него, убирая рассыпанный сахар — небольшую роскошь, которую позволяла себе теперь, занимаясь хозяйственными делами.

Деревянная доска упала, обнаружив консервную банку от какао, набитую банкнотами по пять фунтов. Это, как подумала Чэрити, должны были быть накопления Джетро за всю жизнь, и хотя она не взяла бы ни пенни себе, часть денег пошла на оплату его пребывания в больнице.

Оставшись одна, она испытала облегчение и сполна воспользовалась неожиданной свободой. Однако она не забывала о своём долге перед магазином: ежедневно открывала его вовремя и закрывала ровно в шесть вечера. К этому времени уже темнело, зима была на подходе, но она сопротивлялась соблазну свернуть работу с наступлением сумерек — вместо этого ставила лампу с маслом в витрину, чтобы прохожие видели, что могут зайти в магазин и купить книгу по дороге с работы домой. Пока Джетро оставался в больничной палате, она дважды в неделю ходила на ужин к Уилмоту и Даниэлю, который вновь сосредоточился на учёбе. Он сидел за письменным столом под видом работы над своей новой диссертацией, пока Уилмот слушал рассказы Чарити о том, каково жить на улице и просить милостыню. Когда её собственные истории заканчивались, она рассказывала о бездомных, которых вынуждают бороться за выживание — полагаясь лишь на подаяния или продавая шнурки для обуви и спички. Ещё хуже приходилось «тосковщикам», рискующим жизнью ради поиска чего-либо ценного в канализации, и сборщикам «чистой земли» — людям, продающим ведра собачьего навоза кожевенным заводам.

Уилмот делал подробные записи и всячески побуждал её продолжать говорить. Чарити чувствовала, что сама извлекает наибольшую пользу из этих тихих вечеров. Поразительно было то, как постепенно она начала говорить спокойными и чёткими интонациями — такими естественными для Уилмота и Даниэля.

С детства она понимала, что непривычный акцент и манера речи могут навлечь неприятности в бедных районах, поэтому становилась одной из них. Однако с помощью наставлений Уилмота ей удалось оставить недавнее прошлое и вернуться к привычкам своего детства. Всплыли в памяти строгие уроки бабушки о манерах за столом и этикете, и она удивлялась, как можно было забыть так много за столь короткое время. Чарити ощущала себя человеком, который наконец-то снял маску и избавился от оков невидимости, вспоминая истинное «я». Но всё это породило новые проблемы. Её возросшие навыки общения ставили её почти на равный уровень с Уилмотом и Даниэлем, но Виолет стала обвинять её в высокомерии, а Берт выражал недовольство ещё более ярко.

С того самого вечера, когда она попросила его помощи, Берт Чапман настойчиво напоминал ей об этом долге. Пока ей удавалось уклоняться от его грубоватых попыток сблизиться, но ночью она боялась даже выйти к уборной — вдруг он поджидает её в темноте. Берт уже несколько раз заходил в лавку, но каждый раз ей удавалось избегать его приставаний благодаря наличию покупателей. Она грозилась закричать, если он хотя бы прикоснётся к ней, что вынуждало его уходить с обещаниями «дождаться подходящего момента». Чарити надеялась, что никогда не узнает, какими его методы «настоящего мужчины» могут быть на деле.

Возвращение Джетро в середине ноября нарушило планы Берта и избавило Чарити от его преследований, за что она была благодарна. Однако Джетро Докинс оказался капризным пациентом и стал ещё более требовательным, теперь когда большую часть времени проводил в постели. Его состояние позволяло ему сделать лишь несколько шагов с помощью костыля; было очевидно, что он уже никогда не сможет ходить без поддержки. Врачи предупреждали о хрупкости его костей и риске новых переломов. Единственным способом заглушить боль и справиться с утратой независимости для него был всё более увеличивающийся приём лауданума. Теперь Чарити выполняла роль не только домоправительницы, но и его сиделки, работая при этом в лавке, где больше не оставалась главной. Каждую ночь она передавала книгу учёта и дневную выручку Джетро, который сидел в кресле у плиты, пересчитывая каждую копейку и составляя списки нужных товаров. Только через некоторое время он нехотя разрешил ей ездить на склад вместо себя.


В таких случаях необходимо было, чтобы кто-то оставался в магазине, и Чэрити сразу подумала о Виолет, которая научилась читать, писать и считать простейшие примеры в школе, а кроме того, наверняка была бы рада возможности заработать немного денег. Виолет согласилась, сказав, что сможет оставить своих младших братьев и сестру под присмотром десятилетней Эмми на какое-то время. Однако Эмми не отличалась особой сообразительностью, и, возможно, Виолету пришлось бы время от времени заглядывать наверх, если бы возникли проблемы. Это решение устроило всех, за исключением Джетро, который терпеть не мог перемен так же сильно, как и саму Виолет. 

— Она дешёвка, — с горечью бросил он, когда Чэрити предложила ей подменить их. — Не хочу, чтобы она трогала мои книги и глазела на моих клиентов. 

— Но мне нужно съездить на склад, — спокойно ответила Чэрити. — Ты не справишься с магазином в одиночку, да и речь идёт всего о нескольких часах.

— Я хочу, чтобы дверь оставалась открытой. Я должен за ней присматривать. Не позволю превращать мой магазин в место для свиданий этой дешёвой девицы.

Вайолет — хорошая девочка, — сказала Чарити.
Она очень старательна и точно знает, что нужно делать. Если ей будет нужна помощь, она сама попросит.

— Не думаю, что она за свою жизнь прочитала хотя бы одну книгу, — проговорил Джетро, потянувшись к стакану с водой, смешанной с лауданумом. — Сердце колотится. Кажется, я умираю.

Чарити взяла стакан и вложила его в руку Джетро. — Вы просто накручиваете себя, мистер Докинс. Сделайте глоток, это вас успокоит.

Он залпом выпил смесь и закрыл глаза. — Если я обнаружу недостачу хоть одной пенни в сегодняшних доходах, это вычтется из вашей зарплаты, мисс.

Чарити тяжело вздохнула и осторожно вынула стакан из его ослабевшей руки, чтобы он не упал на пол и не разбился. Она оставила его отдыхать под воздействием лекарства и вышла наружу позвать Вайолет. Если удача была на её стороне, девушка должна была успеть вернуться из склада, прежде чем Джетро полностью придёт в себя и начнёт усложнять жизнь. На улице шёл дождь, а холод пробирал до костей. Резкий восточный ветер вырвался с просторов Сибири и донёс ледяную свежесть до равнин Эссекса, ударяя по её щекам и больно щипая лодыжки. Деревянные ступени были мокрыми и скользкими, поэтому она осторожно шла вверх, приподнимая юбку, чтобы не запутаться в подоле обувной шнуровки.

Она добиралась до второго этажа и готовилась подняться выше, когда дверь внезапно распахнулась, и чья-то рука резко потянула её внутрь. Чарити оказалась затянута в узкий коридор, её руки были крепко прижаты к бокам. Берт Чапман грубо поцеловал её, и она хотела закричать, но он был слишком быстр — его язык уже оказался у неё во рту. Он прижал её к стене, рывком расстегнув блузку, и кнопки отлетели в разные стороны.

Чарити судорожно сопротивлялась, изо всех сил пыталась ударить его ногой, но Берт был сильным мужчиной, привыкшим ворочать тяжёлые пивные бочки. В порыве желания он с силой терся о неё. Из его горла вырвался довольный хриплый звук, чем она незамедлительно воспользовалась: укусила его за нижнюю губу настолько сильно, что пошла кровь. Берт вскрикнул от боли и выпустил её из захвата. Чарити тут же отвесила ему удар ногой по голени и заметила, что чей-то отчаянный крик доносится до её слуха — только спустя мгновение она осознала, что кричит сама. Выбравшись на улицу, почти валясь с ног, она шумно хватала ртом воздух и едва не теряла равновесие.
На бегство времени не было — Берт уже настиг её и моментально схватил за талию, решительно преследуя свою цель.

«Оставь её в покое!» — крик Виолетты сверху дал Чарити возможность вырваться, и она бросилась вниз по ступеням, соскользнув с последних прямо на мокрую землю.

Виолетта была рядом.

— Ты не ушиблась?

Над ними Берт кричал и ругался:

— Ты за это заплатишь, высокомерная стерва!

Он повернулся к своей жене, которая появилась в дверях, толкнул её внутрь и захлопнул дверь.

— Я в порядке, — сказала Чарити, крепко удерживая порванную блузу у груди. — Спасибо тебе, Виолетта. Ты отвлекла его, а он почти схватил меня.

Виолетта помогла ей подняться.

— Ему ты явно приглянулась. Да, он мой отец, но он подонок.

— Мне нужно переодеть блузу, — сказала Чарити сквозь стук зубов. — Не могу пойти на склад в таком виде.

— Тебя чуть не изнасиловали, а ты думаешь только о книгах! Что мне с тобой делать, Чарити Кросс?

— Он меня больше не поймает. Я буду осторожнее.

Они поспешили внутрь, и Виолетта заняла своё место в лавке, пока Чарити переодевалась. Её всё ещё трясло, хотя вместо шока постепенно приходила ярость. Берт Чэпман — типичный мужчина, которого следовало бы запереть и наказать за его отношение к женщинам, но Чарити прекрасно знала, что закон ничего не предпримет. Пока он кого-нибудь не убьёт, полиция не станет всерьёз рассматривать жалобы на него. Это был мужской мир, и женщинам приходилось справляться с этим, как могли. Надев чепец и жакет, который она приобрела по хорошей цене в лавке старьевщика, она проверила, как спит Джетро. Чарити поправила покрывало до его подбородка и почувствовала прилив жалости к нему, несмотря на жестокое обращение с его стороны.

Мир не был добр к Джетро Докинсу, и он сопротивлялся единственно доступным ему способом. Она уже собиралась присоединиться к Виолетте, когда услышала знакомый мужской голос и поспешила в лавку.

— Мистер Бартон, я так и думала, что это вы! Вы пришли посмотреть книги или что-то купить?

Он подошёл к ней с улыбкой.

— Я пришёл ради вас, но вижу, вы уже собираетесь уходить.

— Мне поручили посетить склад в Чипсайде и заказать новые книги, — пробормотала она, внезапно почувствовав смущение.


— Какое совпадение! Я тоже направляюсь туда и хотел бы сказать вам кое-что важное. Может, разделим экипаж?

Она собиралась отказаться, но мысль о долгом пути пешком заставила её пересмотреть решение.

— Это очень мило с вашей стороны, сэр, — ответила она, подарив Виолетте ободряющую улыбку. — Я постараюсь вернуться как можно скорее. Мистер Докинс, вероятно, проспит до моего возвращения.

Экипаж удалось найти довольно быстро, и Чарити устроилась рядом с Уилмотом.

— Вы говорили, что хотите поговорить со мной, мистер Бартон.

— Да, я размышлял и пришёл к выводу, что вы напрасно тратите своё время, работая в лавке под началом Докинса. Это настоящая каторга, и я считаю, что вы можете добиться большего. Вы очень умная девушка, Чарити.

— Спасибо вам, сэр, но на данный момент меня всё устраивает.

Он повернулся к ней и взглянул внимательно.

— Вас действительно всё устраивает? Вы работаете у Докинса как сиделка и домоправительница, управляете его делами, спите за прилавком в лавке и получаете гроши. Он управляет вашей жизнью и мешает вам двигаться вперёд.

Она нахмурилась.

— Раньше я так не думала. Я всё ещё помню те дни, когда у меня не было ничего и мне приходилось просить милостыню на улице. Я не хочу возвращаться к этому.

— И вы не вернётесь. Я не позволю этому случиться, моя дорогая девочка. Вы очень помогли мне в работе, и я считаю, что вам нужно продолжить образование. Я предлагаю вам посещать мои лекции и получать индивидуальные уроки.

— Я? — Чарити удивлённо посмотрела на него. — Но я не могу себе позволить оплачивать занятия, а мистер Докинс не позволит мне брать выходные для учёбы.

— Оплата занятий — это не ваша забота, Чарити. Я готов покрыть все расходы, чтобы дать вам то образование, которое вы заслуживаете. Вам нужно будет оставить Докинса и жить отдельно. Это поможет нам обоим: вы сможете поселиться в моём доме для студентов, а я буду курировать ваши занятия. Вы ничем не обязаны Докинсу.

— Но я не могу просто уйти и оставить его одного. Он больной человек.

— Он не ваша ответственность. Я уверен, мы найдём кого-то вместо вас. Есть много людей, которые рады были бы получить крышу над головой за небольшую плату.

— Люди вроде меня, — тихо произнесла Чарити, отводя взгляд. — Мне дали имя Чарити — милосердие. Почему вы хотите сделать это для меня? Как я буду жить без зарплаты?


— Я буду выплачивать вам содержание, — сказал он, поднимая руку, чтобы остановить её возражение. — Я убеждённый холостяк. У меня ни жены, ни детей, о которых надо заботиться. Но сейчас у меня есть шанс сделать доброе дело: я вижу в вас любовь к учёбе, которую стоит поддержать.

— У вас есть Дэниэл, — ответила она.

На его губах появилась лёгкая усмешка.

— Я люблю этого мальчика как родного сына, но у него есть родители, которые также его любят. Дэниэл не нуждается во мне.

— Он очень привязан к вам, сэр. Это очевидно.

— Я полезен Дану, и мы прекрасно ладим, но он сам справится со всеми трудностями жизни без моей помощи.

Чарити молча смотрела между ушами лошади, которая двигалась по оживлённым улицам, лавируя среди тележек уличных торговцев и разнообразных конных экипажей — от наёмных кэбов и пивоваренных фургонов до частных карет и грузовых повозок. Предложение Уилмота звучало соблазнительно, но было абсолютно нереальным. Она покачала головой.

— Это очень великодушно с вашей стороны, сэр. Меня тронуло ваше желание помочь, но вы понимаете, что я не могу принять деньги от вас. У меня нет ничего, кроме зарплаты в магазине. Я даже себя не могу обеспечить, не говоря уже о покупке книг и всех необходимых вещах для учёбы.

— Я не шутил, когда говорил, что мог бы выделить вам средства на содержание, — ответил Уилмот. — Я не богатый человек, но у меня есть небольшой личный доход помимо университетской зарплаты. Учитывая, что у меня нет иждивенцев, я вполне мог бы поддерживать вас во время учёбы.

— Я не могу воспользоваться вашей щедротой таким образом, сэр. Это было бы просто неприемлемо.

— Вы не должны бояться, что я буду ожидать чего-то взамен, — поспешно добавил он. — Всё это скорее эгоистичный порыв: я хотел бы почувствовать, что делаю что-то полезное в этом мире. Приняв моё предложение, вы сделали бы мне одолжение. — Он положил руку ей на колено. — Кто знает? Может быть, вы стали бы утешением для одинокого холостяка?

К её огромному облегчению кэб свернул в узкую улицу, окружённую складами. Чарити окликнула кучера, попросив остановиться.

— Мне кажется, это совсем не для меня, мистер Уилмот, — твёрдо сказала она, открывая низкие дверцы, защищавшие их от непогоды. — Вы выбрали неподходящего человека для таких предложений.

Она достала кошелёк, готовясь заплатить за проезд, но он отрицательно качнул головой.

— Не стоит беспокоиться. Я возвращаюсь на Даути-стрит.

— Так вам вовсе не было нужно брать кэб, верно?

— Кажется, это был единственный способ поговорить с тобой наедине, моя дорогая, — сказал Уилмот, спускаясь на тротуар и помогая ей выйти из экипажа. — До улицы Доти, кучер. Он вновь запрыгнул в кабину. — Подумай об этом, Чарити. Моё предложение всё ещё в силе.

Кучер щёлкнул хлыстом, и экипаж тронулся, оставив Чарити под дождём на улице. Она поспешила войти в склад, вытеснив из сознания предложение Уилмота и сосредоточив внимание на делах.

Только на обратном пути у неё появилась возможность обдумать его слова. Однако к моменту возвращения в магазин она вновь пришла к тому же выводу. Это была недостижимая мечта, и она не могла бросить больного человека, как и позволить Уилмоту обеспечивать себя ради учёбы. Смутные сомнения в его намерениях не оставляли её с той самой ночи в его квартире, несмотря на все попытки смотреть на него в лучшем свете. Она расплатилась с кучером и внесла в магазин коробку, наполненную книгами.

Виолетта спрыгнула со своего места за прилавком.

— Как же я рада тебя видеть! Он проснулся вскоре после твоего ухода и звал тебя. Я не знала, что делать, поэтому оставила его. Сейчас он затих, но я боюсь заходить в заднюю комнату — вдруг он снова начнёт кричать.

Чарити опустила коробку на пол.

— Не волнуйся, Вайолет. Я займусь этим. Думаю, он просто хочет ещё одну дозу своего лекарства.

Она поспешила на кухню, снимая по дороге шляпку и шаль. Сначала она не увидела его. Джетро не был ни в постели, ни в кресле. Затем заметила его сгорбленное тело, лежащее на полу за столом.

— Господи, он мёртв! — выдохнула Виолетта, прикрыв рот рукой.

Чарити бросилась на колени рядом с ним. Она положила голову на его грудь, но не услышала сердцебиения и не почувствовала дыхания, поднося руку к его рту и носу. Сев, она недоверчиво смотрела на него.

— Мистер Докинс! — осторожно потрясла его, но реакции не последовало. — Мистер Докинс, прошу вас, проснитесь!

Виолетта громко вскрикнула.

— Он мёртв, это моя вина. Я должна была откликнуться на его зов, но я испугалась.

— Он не может быть мёртвым! Я думала, ему становится лучше, — воскликнула Чарити, вскочив на ноги, потрясённая и не веря в происходящее.

— А это что? — Виолетта схватила бутылку с лекарством, лежавшую в нескольких дюймах от правой руки Джетро. — Она пустая!

Чарити взяла её.

— Она была почти полной — там был лауданум. Видимо, он подполз к столу и выпил всё сам. Её ноги подкосились, и Чарити тяжело села на пол. — Мне не следовало оставлять его одного, но я должна была сходить к оптовику.

— Я могла бы его остановить, если бы пришла, когда он звал, — всхлипывала Виолетта. — Что нам теперь делать?

— Наверное, надо позвать доктора, — сказала Чарити медленно. — Да, я так и сделаю. Я пойду за доктором Марчантом, он был его другом.

Она поднялась с трудом.

— Ты сможешь присмотреть за магазином, пока я пройдусь до Олд-Фиш-Стрит?

— Только не я, — сказала Виолет, вытирая глаза рукой. — Я не останусь здесь с трупом.

— Тогда ты пойдёшь, Ви?

Она покачала головой.

— Лучше я вернусь к детям.

— Напиши записку, и я отдам её Эмми. Она побежит со всех ног.

Чарити залезла в карман и достала кошелёк.

— Нет, так будет лучше. Отправь её ко мне, и я вызову экипаж, чтобы она отвезла записку и привезла доктора. Это деньги мистера Докинса, но теперь они ему не нужны.

Доктор Марчант осмотрел тело.

— Определённо, передозировка лауданума, — сказал он, покачивая головой.

— Если бы я была здесь, я бы дала ему правильную дозу, — грустно заметила Чарити. — Слишком многого ожидали от Вайолет, оставляя её следить за ним и лавкой.

— Это не твоя вина, моя дорогая. Думаю, Джетро сам решил всё прекратить. Кто сможет его винить? Он знал, что его состояние не улучшится, и не мог выносить боль и унижение от зависимости от тебя.

— Но я никогда не жаловалась, доктор. Я старалась заботиться о нём как могла.

— Я уверен, что так оно и было. И он тоже это понимал. — Доктор Марчант протянул ей скомканный конверт. — Я нашёл это под его телом. Думаю, он держал его в руке, когда упал.

— Что это?

— Это, кажется, последнее завещание Джетро. Оно подтверждает мою уверенность в том, что он намеревался покончить с собой.

Чарити смотрела на мятый лист бумаги и ничего не понимала.

— Что же мне теперь делать, сэр?

Доктор Марчант мягко положил руку ей на плечо.

— Я свяжусь с Виггинсом, и он займётся всем остальным.

— Но что будет с магазином? Кто теперь будет за ним присматривать?

— Ответ у тебя в руках, моя дорогая. Завещание Джетро должно пройти утверждение, но для начала нам нужно узнать его последние желания. Я думаю, тебе стоит открыть его сейчас.

Чарити сжала конверт в руках и тут же бросила его на стол, словно он обжёг ей пальцы.

— У меня с ним нет никакого родства. Должен быть кто-то другой.

— Насколько мне известно, у него никого не было. Мать бросила его, когда он был младенцем, а детство он провёл в приюте. Ему повезло устроиться на работу в этот магазин, и предыдущий владелец принял его почти как члена семьи. Думаю, именно поэтому он решил взять тебя под своё крыло.

— Я не могу этого даже тронуть, сэр, — Чарити отступила на шаг от стола. — Прочтите вы. Пожалуйста.


Доктор Марчант достал из внутреннего кармана очки и надел их. Взяв конверт, он вскрыл его и вынул один-единственный лист бумаги. Некоторое время он внимательным взглядом изучал его текст.

— Всё так, как я и предполагал, Чарити. Возьми и прочти сама.

Глава Седьмая

Лист бумаги выпал из безжизненных пальцев Чарити. "Но он не мог оставить мне магазин. Это невозможно."

Доктор Марчант наклонился, поднял лист и вгляделся в кривые буквы, нахмурившись.

— Здесь всё чёрным по белому, хотя, кажется, аренда действует только ещё год, а потом её нужно будет продлить. Запасы принадлежали Джетро, и они теперь твои.

Он положил завещание на стол, где оно слегка сместилось под дуновением из окна, будто его дернули невидимые руки.

— Это знак, — прошептала Чарити, прижав руки к груди, пытаясь успокоить своё учащённое сердцебиение. — Джетро хочет нам что-то сказать.

Она подняла взгляд на доктора Марчанта, внимательно изучая его лицо.

— Он действительно оставил мне все эти книги?

Слабая улыбка тронула его губы.

— Кажется, так, Чарити.

— Они наверняка стоят целое состояние.

— Возможно, но всё зависит от того, сможешь ли ты их продать.

— Я управляла магазином после его несчастного случая, — задумчиво сказала Чарити. — Но я совсем не вникала в дела бизнеса. Боюсь, я слишком увлеклась своими попытками стать лучше, доктор Марчант. Я слишком много времени проводила с Дэниелом и мистером Бартоном, вместо того чтобы думать о том, как улучшить работу магазина. Ещё хуже — я чаще погружалась в книги, когда должна была убеждать клиентов сделать покупку.

Он положил руку ей на плечо.

— Ну же, дорогая моя. Ты ещё совсем юная. Делами Джетро занимался он сам, а ты была всего лишь низкооплачиваемой помощницей в магазине. Если продажи шли плохо, это не твоя ответственность.

— Но теперь — моя. Если я не смогу платить аренду каждый месяц, владелец пришлёт судебных исполнителей.

— Но ты справлялась до сих пор.

— Да, — медленно произнесла она, — справлялась, но теперь я одна.

Доктор Марчант пододвинул единственный стул и сел.

— Мне пора идти, но у меня ощущение, что тебя что-то ещё беспокоит. Я понимаю, смерть Джетро стала шоком, и ты чувствовала ответственность за него в какой-то степени. Но дело ведь не только в этом, верно?

— Нет, сэр. — Чарити замешкалась, вспоминая недавний разговор с Уилмотом. Его предложение было неожиданным, оно открыло перед ней совершенно новый мир. Однако теперь она видела, как этот шанс уплывает из её рук, лишая её возможности начать новую жизнь.

— Ты чувствуешь, что можешь мне об этом рассказать? — голос доктора Марчанта звучал мягко.

— Мистер Бартон предложил взять меня в ученицы, — вырвалось у неё. — Он хочет, чтобы я переехала на Доути-стрит. Я могла бы стать дамой, доктор Марчант. Я могла бы изменить свою жизнь.

— Это, безусловно, щедрое предложение, но уверена ли ты, что готова так сильно зависеть от человека, которого почти не знаешь? Ты подумала о том, что у такого предложения могут быть скрытые условия?

Чарити отвела взгляд, чтобы скрыть смущение.

— Да, доктор, я думала об этом. Я не уверена, что намерения мистера Бартона честны.

— Я старый человек, моя дорогая. За свою жизнь я видел много добра и немало зла в человеческой природе. Я не знаю Бартона, но советую тебе обдумать всё прежде, чем принимать решение о подобной зависимости. Жизнь Джетро была омрачена страданиями, но он видел больше, чем ты можешь представить. В своём завещании он дал тебе небольшую независимость и возможность добиться успеха без помощи других. Ты понимаешь, к чему я веду?

— Да, кажется, я понимаю, доктор.

Он поднялся со стула и похлопал её по плечу.

— Решение за тобой. А теперь мне пора навестить мистера Уиггинса, он позаботится обо всех необходимых приготовлениях. Я так понимаю, Джетро будет похоронен как бедняк?

Чарити покачала головой.

— Нет, сэр. Он заслуживает большего. У него были кое-какие сбережения, и я могу позволить себе организовать достойные похороны. Это малое, что я могу для него сделать.

— Я горжусь тобой, моя дорогая, — произнёс доктор Марчант, оборачивая шарф вокруг шеи и поднимая свою медицинскую сумку. — Увидимся на похоронах. Вряд ли там будет кто-то ещё, кроме нас.


Как и предсказывал доктор Марчант, они оказались единственными скорбящими, сопровождая гроб Джетро на поезд некрополиса до кладбища Бруквуд. Никто из его постоянных клиентов не проявил ни малейшего интереса к его смерти. Даже несмотря на то, что витрина магазина была задрапирована чёрным крепом, лишь немногие удосужились выразить соболезнования. Чарити давно знала, что её начальника в целом не любили, но ей было грустно осознавать, что его жизнь так мало значила для кого-то. Он был нежеланным при рождении и никому не нужен в час смерти. Его наследие осталось захороненным в кожаных и картонных переплётах, тесно прижавшихся друг к другу на полках тёмного маленького магазина. Чарити чувствовала ответственность за каждую из этих книг.

Чарити и доктор сошли на северной станции, которая обслуживала отделение для неконформистов на огромном кладбище Бруквуд. Это казалось подходящим местом для человека, давно отказавшегося от любой религии и заявлявшего ненависть к Богу за то, что тот создал его в такой уродливой форме. Во время краткой церемонии останки Джетро были преданы земле, и Чарити попрощалась с человеком, который когда-то забрал её с улицы. Она выбрала забыть о его нападках и жадности и искренне пролила слёзы, бросая горсть земли на крышку гроба.

Доктор Марчант ободряюще обнял её за плечи, когда они боролись с ледяным ветром по пути к станции.

— Теперь он свободен от своего измождённого тела, — сказал он мягко. — Джетро Доукинс был непростой душой, ему пришлось немало пережить.

— Люди поступали с ним жестоко, — сказала Чарити, задыхаясь, а ветер хлестал её лицо и сбивал вуаль. — У него была печальная жизнь, но он любил свои книги. Я постараюсь продолжить его дело.

— Значит, ты решила отказаться от предложения Бартона?

— Я сказала ему об этом прошлым вечером. Он пытался меня отговорить, но я твёрдо приняла решение.

— А что насчёт твоего друга Дэниела?

— Он огорчился, но сказал, что понимает. А потом пошутил насчёт того, что я становлюсь лавочницей.

Она старалась обойти лужу, оставшуюся после недавнего дождя, но ледяная вода всё равно просочилась сквозь щель между подошвой и изношенными верхами её ботинок. Ей отчаянно нужна была новая пара обуви, но она предпочла потратить деньги на похороны Джетро.

— Вот-вот должен подойти обратный поезд, — сказал доктор Марчант, ускоряя шаг.

— Я закрыла лавку на утро, — ответила Чарити, стараясь поспевать за ним. — Но открою её сразу, как только вернусь.

— Правда? — Он обернулся к ней с обеспокоенным выражением лица. — Ты должна отдохнуть, моя дорогая. Для тебя это было тяжёлое время.

— Мне нужно чем-то заняться, и я просто не могу позволить себе терять ещё больше клиентов.

Она не упомянула, что провела половину ночи над бухгалтерскими книгами Джетро и его попытками вести учёт. Лавка работала в убыток, и ей необходимо было исправить ситуацию, чтобы остаться на плаву.

На следующее утро в лавку весело ворвался Дэниел.

— У меня потрясающая новость! — заявил он с бодрой улыбкой. — Никогда не догадаешься!

Чарити прервала вытирание пыли с полок и повернулась к нему с подавленным вздохом. Казалось, он либо забыл, что Джетро только вчера предали земле, либо ему просто было всё равно.

— Что за новость?

Он подошёл ближе, его улыбка слегка угасла.

— Ты в порядке, Чарити? У тебя усталый вид.

— Всё нормально, спасибо. Просто немного устала.

— А, ну да. Прости, совсем из головы вылетело, что старого дьявола похоронили вчера. — Он слегка усмехнулся. — Ну вот, всё закончилось, и теперь ты — полноценная владелица своего дела. По-моему, это прогресс, разве нет?

— Да, конечно. А теперь расскажи, что случилось, что ты так рад?


— Мне предложили присоединиться к археологическим раскопкам на поместье моего дяди в Дорсете. Один из моих профессоров руководит проектом, и я буду самым младшим помощником. Но возможностей для обучения будет предостаточно. Это действительно шанс всей жизни. Это не только поспособствует моему диплому, но и даст мне ценный опыт — а Джеймс Карразерс лучший специалист в этой области.

На мгновение она не могла произнести ни слова. Губы онемели от потрясения, и она лишь стояла и смотрела на него.

— Он шутит, — подумала она ошеломлённо. Это должно быть хитрый ход, чтобы рассмешить её и поднять настроение. Но потом она поняла, что он абсолютно серьёзен. — Когда это всё произошло?

Он внимательно посмотрел на неё.

— Что случилось? Я думал, ты обрадуешься за меня.

— Конечно, я рада, Дэниел. Просто это как-то внезапно.

— Предложение пришло неожиданно. Я довольно хорошо справился с учёбой в прошлом семестре, и, как оказалось, мой наставник порекомендовал меня. Это довольно странно, ведь мы никогда особо не ладили. Он сообщил мне вчера. Я хотел рассказать тебе вечером, но решил, что ты можешь быть усталой после всех этих дел в Бруквуде.

— Если ты имеешь в виду похороны Джетро, то да, я была уставшей и расстроенной из-за него. Только доктор Марчант и я были единственными, кто проявил достаточно уважения, чтобы прийти.

Дэниел отвёл взгляд, избегая её гневного взгляда.

— Не похоже, чтобы он знал, кто пришёл, а кто нет.

— Дело не в этом. Речь о принципах уважения. Человек умер.

— Я не собираюсь извиняться, Чарити. Было бы лицемерно говорить, что я сожалею о том, что старый негодяй отошёл в мир иной. Он был злым человеком и относился к тебе как к рабыне. Ты ему ничего не должна.

— Ты ошибаешься. Джетро оставил мне всё в завещании. Магазин теперь мой, пока действует аренда, а если я смогу заработать достаточно денег, то и дольше.

Глаза Дэниела расширились.

— Ну надо же! Кто бы мог подумать!

— Я сама до сих пор немного шокирована, но у него ведь никого больше не было.

— Так нам обоим повезло! — Дэниел обнял её, как брат, широко раскинув руки. — Теперь всё будет в порядке, и я больше не буду тревожиться за тебя, пока буду далеко.

Она слегка отстранилась, пытаясь улыбнуться.

— Когда ты уезжаешь?

— Я отправлюсь в понедельник.

— Надолго?

— На несколько месяцев, скорее всего. Весенний семестр в университете заставит меня вернуться, но работа на объекте может продолжаться год или даже больше. Всё зависит от наших успехов и финансирования. Я не заработаю много, но деньги меня не волнуют.

— Я очень рада за тебя, Дэниел. — Чарити изобразила улыбку, но внутри её переполняла горечь. Он был её единственным настоящим другом, и теперь уходил. Уйдя в новую жизнь, он забудет о ней. У неё больше не будет причин заглядывать на Даути-стрит, а Уилмот не будет нуждаться в её помощи, ведь её вклад в его исследования теперь завершён. Она чувствовала себя так одиноко, как никогда после внезапной смерти дедушки.

— Ты в порядке, Чарити? — Дэниел взял её за руку. — Ты дрожишь. Надеюсь, ты не простудилась на кладбище. Вчера была ужасная погода.

— Со мной всё нормально. — Она легко сжала его пальцы. — Не переживай за меня. Я куда крепче, чем могу показаться.

— Очень на это надеюсь. Ещё немного — и ветер тебя унесёт. — Он достал часы из кармана жилетки. — Только посмотри на время! Мне нужно идти к портному. Ему придётся поторопиться, чтобы успеть сшить мне куртку для верховой езды и пару новых бриджей перед моим отъездом. Понятия не имею, как люди одеваются для такой работы.

Он направился к выходу.

— Конечно же, мы увидимся перед моим отъездом. Ты должна прийти на ужин на Даути-стрит. Я попрошу миссис Брэг приготовить что-нибудь особенно вкусное.


Он открыл дверь и вышел наружу. Леденящий ветер ворвался внутрь с такой силой, будто запоздавший покупатель хотел успеть сделать последний заказ до закрытия магазина. Порыв взметнул книжные листки и раскидал лежавшие на стойке буклеты по полу. Дверь снова захлопнулась. В воздухе осталась прохлада и тишина.

Шарити нагнулась, чтобы поднять бумаги, но, укладывая их аккуратной стопкой на прилавок, полностью осознала своё положение. Заполненные книгами полки словно сжимались вокруг неё, каждое издание будто выдвигалось вперёд, требуя, чтобы его продали. Теперь этот магазин и всё его содержимое стали её ответственностью — их успех или провал зависели лишь от её усилий. Она взяла тряпку и начала протирать книги одну за другой, аккуратно очищая корешки и обложки, слегка встряхивая их, чтобы избавиться от городской пыли и грязи, принесённой с улицы. Работала она терпеливо и с любовью, уделяя каждому тому одинаково трепетное внимание. Эти книги были для неё настоящими сокровищами, страницы которых хранили в себе знания.

Шарити любила каждую из них, и простое повторение этой рутинной задачи приносило ей утешение.

Утро выдалось унылым. Возможно, дело было в погоде, которая не располагала к прогулкам, или же в том, что Рождество было уже близко, и люди старались сэкономить деньги на подарки и угощения для праздника. За окном дождь сменился мокрым снегом, а когда Чарити взглянула на улицу, она увидела массивные тёмные облака, нависшие над рабочим домом, предвещая скорый снегопад. Её желудок заурчал — она осознала, что с утра так ничего и не поела.

Она всеми силами избегала заходить на кухню — воспоминание о том дне, когда она нашла там бездыханное тело Джетро, до сих пор преследовало её. Прошлой ночью она устроилась спать прямо под прилавком и, скорее всего, продолжит так делать — сама мысль о том, чтобы лечь в кровать Джетро, заставляла её содрогаться от отвращения. Утром ей пришлось пересилить себя, чтобы войти в комнату, разжечь огонь в камине и поставить чайник. Когда час пробил полдень, она осторожно вышла из магазина, стараясь не смотреть направо. Хотя Джетро уже обрёл покой в холодной земле, какой-то первобытный страх заставлял волосы на её затылке вставать дыбом каждый раз, когда она проходила мимо кровати, где он терпел столько мучений. Нутром чувствуя этот ужас, Чарити укрыла голову шалью и отправилась к уборной, осторожно обходя лужи с тонким ледяным налётом. Когда она снова вышла на улицу, мокрый снег пошёл сильнее; опустив голову вниз, чтобы не промокнуть, она поспешила через двор и едва не столкнулась с Виолет, которая как раз высыпала ведро отбросов в общий мусорный бак.

— Что с тобой такое? — удивлённо спросила Виолет, поднимая руку над глазами, чтобы прикрыться от мокрого снега. — Ты бледная как привидение.

— Это Джетро... — пробормотала Чарити, бросив обеспокоенный взгляд через плечо. — Такое чувство, будто он всё ещё там... Он не выходит у меня из головы.

Сжав на груди обтрепанную шаль, Виолет поёжилась.

— Ты вообще сегодня ела?

— Я всё утро просидела в магазине... как, впрочем, и прошлую ночь.

— Ты должна поесть, хотя бы кусочек хлеба. Теперь всё в твоих руках. Старик оставил тебе свои деньги. Ты можешь делать что угодно. — Вайолет взяла Чарити за руку. — Пойдём внутрь. Я призраков не боюсь, и тебе не стоит. Ты сделала для него всё, что могла. Да, он был противным старым скрягой, но дураком его не назовёшь.

Несколько неохотно Чарити позволила Вайолет сделать по-своему.

— Вот! — с торжеством произнесла Вайолет, когда они оказались на кухне. — Всё как всегда.

— Но я всё ещё вижу его в постели, Ви. Я не могу даже смотреть на неё, не то что спать.

Сложив руки на бедрах, Вайолет с ужасом уставилась на подругу.

— Ты хочешь сказать, что до сих пор спишь под этой чёртовой прилавочной стойкой в ледяном магазине?

— Я не могу вынести мысли о том, чтобы спать на его постели.

Вайолет резко пересекла комнату, начала срывать постельное бельё и кидать всё на пол.

— Это можно выручить пару шиллингов в ломбарде. А кровать-то отличная! Я бы мечтала о такой. Я вот сплю на полу бок о бок с Эмми, Герти и Флосси.

— Забирай её, — безразлично бросила Чарити. — Найди кого-нибудь, чтобы отнести её наверх. Хоть она теперь твоя. Я не могу на неё смотреть.

Вайолет шлёпнула ладонью по матрасу.

— Хорошо, что я не такая чувствительная, как ты, дорогая. Это роскошь по сравнению с парой мешков соломы из конюшен пивоварни. Попрошу отца затащить её наверх.

— Обязательно его? — Чарити пыталась придумать способ отказаться, не обидев Вайолет. — Ну, ты знаешь, какой он, Ви. Может, есть кто-то другой?

Вайолет задумчиво смотрела на кровать, нахмурившись.

— Может, это не такая уж хорошая идея, — подумала она. Через несколько секунд её глаза загорелись. — Знаю! Попрошу Мэйзи и её мать помочь мне справиться с матрасом. Миссис Спинкс целыми днями таскает тяжёлые кастрюли на кухне при работном доме, мышцы у неё, как у боксёра. Она сделает что угодно, если цена устроит. — Она слегка постучала пальцем по носу, словно намекая на тайну. — Она пьёт. Думает, что никто не знает, но я видела пустые бутылки из-под джина, оставленные для мусоровоза. Кстати, у тебя появится повод заглянуть в магазин подержанной мебели на Лезер-Лейн и купить себе новую кровать.

Чарити моргнула несколько раз, пристально глядя на Вайолет, будто впервые видя перед собой кого-то другого — не ту легкомысленную девушку, что украдкой убегала по ночам на встречи с очередным поклонником.

— Я не спала в нормальной постели с тех пор, как была ребенком, — сказала она медленно. — Мы с дедушкой устраивались там, где только могли, и я так привыкла спать под прилавком, что это кажется естественным.

— Теперь ты хозяйка магазина, мисс Кросс. Я бы предложила нам поставить чайник и выпить чаю. — Вайолет окинула взглядом пустые полки. — А у тебя случайно нет чего-нибудь съестного? Я отдала последний кусок хлеба маленькой Флосси, а мы без копейки до тех пор, пока папа вечером не принесёт свою зарплату. Хотя кто знает, что останется после его похода в паб.


— Думаю, нет, — ответила Чарити немного рассеянно. — Вчера мне не хотелось есть, но я могу заварить чай. Джетро всегда требовал крепкий и сладкий чай с каплей молока. Внезапно её лицо исказилось от слёз, которые она уже не могла сдерживать.

Вайолет схватила её за плечи и мягко усадила в кресло, добиваясь, чтобы та осталась сидеть.

— Я поставлю чайник, а ты дашь мне пару монет, и я схожу за едой. С полным животом тебе станет легче.

Через полчаса, подкрепившись горячим мясным пирогом и несколькими чашками сладкого чая, Чарити почувствовала себя лучше, а Вайолет выглядела вполне довольной.

— Вот, румянец на щеках появился. Следить за собой надо, а не то свалишься с болезнью, — сказала она, облизывая пальцы один за другим. — Какой же это был вкусный пирог! Такое лакомство! А ведь дома мне пришлось бы делиться им с детьми.

Она поднялась с кровати, на краю которой сидела, пока они ели.

— Наверное, нужно чувствовать угрызения совести за то, что ела, как королева, оставив их наверху с хлебом и мелкими объедками... Но не чувствую. Я достаточно часто отказываюсь от еды, чтобы эти мелкие могли нормально поесть.

Нагнувшись, она подняла грязные простыни.

— Можно мне взять их? Отнесу в прачечную, когда мама будет стирать — выйдут как новые.

— Забирай, — махнула рукой Чарити. — И остальное бельё бери. Что-нибудь себе придумаю, но мне надо дождаться времени, чтобы закрыть магазин, прежде чем куда-то выйти.

— Нет уж, — твёрдо ответила Вайолет. — Я тебя знаю, Чарити. Стоит мне уйти, как ты либо засидишься над книжками, либо снова уснёшь под прилавком. Я побуду в магазине пару часов. Эмми я оставила за главную; если дети начнут хулиганить или придумают что-то глупое, она меня позовёт. А ты иди и купи всё, что нужно, пока я не передумала.

Кровать доставили двое крепких парней, которые пронесли её через магазин, оставляя за собой след из тающего снега. Чарити решила воспользоваться случаем и предложила молодым людям щедрые чаевые за то, чтобы они отнесли кровать и матрас Джетро на третий этаж.

Они охотно согласились, когда она передала им деньги. Чарити подозревала, что несколько переплатила, но зато ей удалось избежать визита любопытной миссис Спинкс на кухню или, ещё хуже, появления Берта Чапмена с его вульгарными ухмылками и пошлыми замечаниями. Он, кажется, забыл о том неприятном случае между ними, а вот она нет — и старалась держаться от него подальше.


Латунная кровать, купленная в лавке старой мебели вместе с матрасом из шерсти и перьевой подушкой, выглядела странно в новом окружении. Чарити долго обдумывала своё решение потратить деньги на простыни и наволочку из ломбарда, но облегчила себе совесть тем, что отказалась от соблазна приобрести разноцветное лоскутное покрывало. Застелив кровать, она достала старое конское одеяло из-под прилавка. От него всё ещё тянуло запахом конюшни, но это было лучше, чем запах больничной палаты.

Той ночью она наслаждалась непривычной роскошью. За окном тихо падал снег, а через стекло проникал бледный серый свет. Тепло от огня в печи согревало комнату, и впервые с момента переезда в магазин Чарити почувствовала уют и комфорт. Она поужинала оставшимся кусочком мясного пирога, сохранённого с обеда, и запила всё чашкой какао. Живот был сытым, и она смогла вытянуть ноги, не стукаясь об деревянный прилавок. Уставшая, она погрузилась в глубокий и безмятежный сон.

На следующее утро Чарити проснулась рано, полная сил и решимости извлечь максимум из неожиданного наследства. Однако, зайдя в магазин, она поняла, что для привлечения покупателей нужно что-то предпринять. Внутри было темно и мрачно, что резко контрастировало с яркостью заснеженной улицы за окном. Атмосфера совершенно не располагала к покупкам, а расположение было малоудачным: напротив находился приют Холборн Юнион, а соседство с пивоварней Рида только ухудшало положение магазина. Неудивительно, что многие прохожие попросту не замечали книжных полок магазина Давкинса.

Решив изменить ситуацию, Чарити подошла к окну и сняла чёрные занавески. Джетро ушёл, оставив ей ответственность продолжить его дело. Чтобы привлечь клиентов, она должна была сделать магазин более гостеприимным.


Ещё было раннее утро, и она надела шляпку и шаль, взяла плетёную корзину и смело направилась на улицу, несмотря на холод. Снег приятно хрустел под ногами, хотя белая пелена дороги уже начала превращаться в месиво от колёс телег и копыт лошадей. Скоро тротуары станут мокрыми и грязными, но пока всё вокруг выглядело чистым и живописным.

Дойдя до ближайшего рынка, она наполнила корзину румяными яблоками, горсткой морщинистых грецких орехов и двумя пучками остролиста. Торговец пытался продать ей ещё ветку омелы, поднимая её над головой и украдкой целуя щёку. Это вызвало у неё смех, но от покупки она всё же отказалась.

Аромат горячего кофе привёл её к ларьку возле входа на рынок, и Чарити решила побаловать себя напитком и сдобной булочкой с изюмом, которую съела с удовольствием. Свежий воздух и прогулка пробудили аппетит, а горячий кофе оказался как нельзя кстати. На обратном пути она купила буханку хлеба, кусочек масла и толстый ломоть сыра. Однако она потратила больше денег, чем рассчитывала, и знала, что теперь ей нужно быть особенно внимательной к расходам. Арендодатель приходил за платой в последнюю пятницу месяца, а до неё оставалось всего два дня. Вернувшись в магазин с покупками, Чарити сразу же села считать оставшиеся деньги, не успев снять ни шляпку, ни шаль. Осознав количество расходов, она была потрясена: на оплату аренды хватало лишь впритык. На повседневные потребности денег оставалось немного, но она привыкла жить скромно и надеялась, что её идея яркого оформления витрины привлечёт новых покупателей в магазин.

Она открыла магазин вовремя и провела утро, украшая витрину пучками остролиста, перемежающимися небольшими пирамидками из фруктов и орехов. Она решила разместить детские книги на самом видном месте, начиная с «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье». Затем добавила «Приключения Тома Сойера» и экземпляр «Приключений Гекльберри Финна». Среди задних полок ей удалось найти несколько томов Сказок братьев Гримм, которые она поставила позади издания «Острова сокровищ» в кожаном переплёте.

«Вот это, — подумала она, стоя на заснеженном тротуаре и оценивая свою работу, — должно заставить состоятельных родителей задуматься о подарке на Рождество для своих сыновей и дочерей».


Но, к сожалению, состоятельные родители, кажется, не слишком часто бывали на Ликерпонд-стрит. А если и проезжали мимо, то, вероятно, в экипаже или наёмной карете. За ту неделю Чарити продала всего две детские книги. Первую купил управляющий работным домом, который приобрёл экземпляр «Острова сокровищ» для своего сына. Вторую — пивовар из Reid's Brewery, подаривший младшей дочери «Алису в Стране чудес». К пятнице ей пришлось съесть фрукты и орехи, чтобы не остаться голодной. Ягоды остролиста засохли и облетели, оставив витрину удручающе пустой. Однако денег едва хватало, чтобы заплатить за аренду.

Она сидела, дрожа за прилавком, с точной суммой в кассе и отнюдь не в самом радужном настроении. Дэниел наскоро заглянул, чтобы попрощаться, извиняясь за то, что всю неделю совсем не уделял ей внимания и за то, что так и не организовал праздничный ужин. Он был слишком занят, пытаясь всё привести в порядок и заканчивая свою диссертацию в рекордные сроки, чтобы не вызвать недовольства своего научного руководителя. Уилмот передал привет, что Чарити восприняла как явный знак того, что её роль в его жизни завершена. Отказавшись от его предложения взять её под свою опеку, она, похоже, перестала представлять для него какой-либо интерес.

Дэниел обнял её и пообещал написать и вернуться сразу, как только появится свободное время. Когда она спросила его, будет ли он в Лондоне на Рождество, он признался, что проведёт его с семьёй в Девоне.

— Я бы пригласил тебя, Чарити, но мои родители слегка старомодны. Они бы не одобрили, если бы я привёз молодую привлекательную незамужнюю девушку. Ты понимаешь, правда?

Чарити поняла слишком хорошо. Она прекрасно осознавала, что не была тем типом девушки, с которым родители Дэниела хотели бы видеть своего единственного сына. Она попыталась казаться беспечной и весёлой, но, оставшись одна после его ухода, не удержалась и пролила несколько слёз. Теперь она ждала прихода Сета Вудса, сборщика арендной платы. Она не полюбила его ещё при первой встрече, и симпатии к нему стало ещё меньше. Раньше с ним всегда разбирался Джетро, но теперь это стало её обязанностью.

Услышав звук открывающейся двери, она вздрогнула и подняла взгляд: Вудс вошёл в помещение неспешным шагом. Он выглядел так, будто место принадлежит ему, — уныло подумала Чарити. «Уверен, что я не смогу заплатить, но я могу», — подумала она и натянуто улыбнулась.

— Доброе утро, мистер Вудс. У меня уже готова сумма аренды, — произнесла она.

Он подошёл к прилавку, оставляя после себя мокрые следы тяжёлых ботинок на выскобленном полу. Осмотрел полки с товарами с поднятыми бровями.

— Торговля идёт хорошо?

— Достаточно хорошо, чтобы платить счета, мистер Вудс, — ответила она, открывая кассу и начиная пересчитывать монеты. — Вот вся точная сумма.

Он по одной пересчитывал монеты, поочередно кладя их в кожаный кошелёк.

— Сумма верная для этого месяца, но с конца декабря аренда возрастёт на пять шиллингов.

— Пять шиллингов? — в ужасе произнесла Чарити. — Это же огромный скачок, мистер Вудс!

— Это соответствует всем остальным ценам на недвижимость в этом районе, мисс. Спросите кого угодно, вам это подтвердят. Если вы не сможете оплатить, мой начальник будет вынужден отправить судебных исполнителей, и они конфискуют имущество на эту сумму, как вы, я уверен, прекрасно понимаете.

— Но ведь сейчас середина зимы, сэр. После Рождества торговли почти не будет. Уж неужели арендодатель не даст мне хотя бы месяц отсрочки, если я не смогу найти нужную сумму?

Он ухмыльнулся, показывая два отсутствующих передних зуба и ряд гнилых остатков.

— Ни за что, девочка. Плати вовремя или жди судебных исполнителей, — произнёс он и наклонился ближе. Чарити с отвращением отстранилась, почувствовав запах его дыхания. — Ты, наверное, думала, что тебе повезло, когда Джетро оставил тебе лавку. А я вот говорю, что он посмеялся над тобой. Старый хитрец отлично знал, что у тебя ничего не выйдет. Ты окажешься на улице раньше, чем успеешь понять это. И даже если найдёшь деньги, тебе всё равно не хватит средств на продление договора аренды.

Завязав тесёмки своей сумки, он направился к выходу. На пороге он остановился и обернулся:

— Хозяин получил предложение купить весь этот квартал целиком. К следующему году вы все окажетесь на улице.

Глава восьмая 

Шарлота могла бы попросить помощи у Уилмота, но гордость не позволяла ей унижаться перед человеком, которого она некогда считала другом. С момента отъезда Дэниела не было никаких вестей, и теперь ей казалось очевидным, что Уилмот интересовался ею лишь до тех пор, пока она была ему полезна. Предупреждения доктора Марчанта заставили её сомневаться в мотивах щедрого предложения оплатить её обучение в университете. Если бы она согласилась, то навсегда осталась бы у него в долгу. В бизнесе дела шли медленно, но хоть как-то сохранялась её гордость. Правда, это было лишь небольшое утешение, когда каждый вечер ты ложишься спать голодной и не можешь позволить себе купить уголь или свечи. Торговля развивалась далеко не так успешно, как она надеялась, а студенты, на которых рассчитывались основные заработки, вернутся только к началу весеннего семестра.

В рождественский вечер, после закрытия магазина, Чарити окончательно поняла, что к концу месяца не сможет найти деньги на аренду. Была суббота, а перспектива провести Рождество в одиночестве внушала ей ужас. Вайолет предложила ей присоединиться к их семейному обеду — вареная говяжья голова с морковью — но девушка выдумала небылицу, будто доктор Марчант пригласил её провести день на Оулд-Фиш-Стрит. Это было ложью, но Берт Чапман оставался угрозой, и избегать его становилось всё сложнее. Он работал нерегулярно на пивоварне, и Чарити никогда не знала, когда наткнётся на него в заднем дворе. Его бедная, замученная жена была худой и сварливой; она большую часть времени ругала своих многочисленных детей. Когда сил уже совсем не хватало, она впадала в странное состояние и ложилась в постель, оставляя Вайолет управляться одной. День в одиночестве казался предпочтительнее бесконечных семейных склок.

Утром звон колоколов Тринити Чёрч разнесся над молчаливыми улицами; его мелодия звучала как расплавленное серебро в холодном морозном воздухе. Не сумев уснуть, Чарити встала рано. Она стояла в заднем дворе под радостный колокольный звон, который для неё стал предвестием гибели всех её надежд и мечтаний. Когда Вудс придёт в пятницу, у неё будет меньше половины суммы для оплаты аренды — даже без учёта дополнительных денег, которые он затребовал. В отчаянной попытке оживить продажи она снизила цены на весь товар, но это не помогло.

Она перешагнула через мусор, заваливший узкую тропинку среди снега, и поспешила обратно к относительному теплу кухни. Её запасы угля закончились несколько дней назад, и она питалась лишь хлебом с водой. Теперь она осознавала свою расточительность с деньгами Джетро — пусть и запоздало. Бедные похороны позволили бы ей сэкономить средства для поддержания магазина до улучшения торговли, но, даже если ей придётся оказаться без еды на улице, она знала, что поступила правильно. В конце концов, он дал ей кров, пищу и указал её имя в завещании.


Она старалась сделать всё возможное, чтобы магазин приносил прибыль, но покупка подержанной кровати оказалась необдуманным поступком и растратой. Теперь ей стало ясно, что она слишком переоценила свои возможности и столкнулась с истиной: управление бизнесом требует не только энтузиазма. Её юность и неопытность обернулись крахом.

Голод терзал её изнутри, словно дикий зверь, медленно пожирающий её. Утром она провела несколько часов в магазине, методично очищая книги от пыли одна за другой, прочищая полки и следя за тем, чтобы каждая из них занимала своё место в правильной секции и строго в алфавитном порядке. Это была рутина, которой она придерживалась каждый день. Каждый том представлялся ей старым другом. Она не могла позволить себе пренебречь ими даже тогда, когда чувствовала себя больной и слабой. Ей было совершенно ясно: если она не найдет чего-нибудь поесть в ближайшее время, сил у неё просто не останется.

Дом семейства Чапманов с их беспорядком и вечно раздражённой атмосферой казался предпочтительнее, чем смерть в одиночестве от голода и холода.

Однако она не могла заставить себя подняться по ступенькам и постучать в их дверь. Принять их милостыню означало стать уязвимой к домогательствам Берта, и возврата уже не будет. Если домовладелец пришлёт судебных приставов и конфискует её товар, она потеряет всё. Найти работу, которая обеспечила бы ей минимальный доход, казалось невозможным, и тогда ей вновь придётся попрошайничать на улице. Всё это оставляло лишь один вариант — отправиться туда, где её примут с теплотой. Возможно, доктор Марчант сможет подсказать ей лучшее решение.

— Какая же ты назойливая! — сказала миссис Роуз, открывая дверь. — Проходи, Чарити.

Аромат запекаемого гуся и кипящего сливового пудинга вызвал у Чарити спазмы в животе от предвкушения, а рот наполнился слюной. Её руки дрожали, когда она сняла капор и шаль, повесив их на вешалку в прихожей, а колени подгибались, пока она следовала за миссис Роуз на кухню.

Дорри бросилась к ней с раскрытыми объятиями.

— Я надеялась, что ты придёшь сегодня. С Рождеством!

— Я... я не собиралась оставаться, — пробормотала она. — Просто хотела пожелать вам счастливого Рождества.

Миссис Роуз бросила на неё жалостливый взгляд:
— Гордыня предшествует падению, Чарити. Боюсь, этот урок ещё предстоит вам усвоить.

Чарити опустила голову, не в силах встретиться с ней взглядом.
— Простите.

— Ты прямо кожа да кости, девочка. Выглядишь как замученный голодом ребёнок, которого доктор притащил сюда меньше года назад. Что случилось?

— Я была глупа, миссис Роуз. Думала, что знаю всё о торговле, а оказалось, что ничего не знаю.

Дорри обняла её за талию, крепко прижавшись, будто никогда больше не хотела отпускать.
— Ты не глупая, ты хорошая.

— Боюсь, я всё ужасно испортила. — Чарити провела рукой по нежным волосам ребёнка, аккуратно поправляя пряди на раскрасневшемся маленьком лице. — Я надеялась, что доктор Марчант сможет дать мне совет.

— Он сейчас на вызове, — вздохнула миссис Роуз. — Бедный человек ни минуты покоя себе не даёт.

— Как думаете, он надолго? — Чарити осторожно освободилась от цепкой хватки Дорри. — Если вы не против, я могла бы подождать.

Её ноги подкосились, и она рухнула на ближайший стул.

— Когда ты последний раз ела? — строго спросила миссис Роуз и добавила: — Дорри, принеси из кладовки кружку молока и намажь кусочек хлеба маслом.

— Наверное, лучше мне уйти сейчас, если он долго будет занят, — попыталась подняться Чарити, но ноги снова подкосились.

— Он ушёл помогать бедной женщине в родах. Если хочешь знать моё мнение — это святой человек. Сегодня он всю ночь не отдыхал, а утром опять побежал на помощь, ни на минуту о себе не думая. — Миссис Роуз взяла кружку из рук Дорри и протянула её Чарити. — Пей медленно, если не хочешь сразу всё потерять. По виду похоже, что ты уже несколько дней почти ничего не ела. И поторопись с хлебом и маслом, Дорри.

Молоко было густым, сладким и удивительно вкусным, но Чарити смогла сделать только несколько глотков. Тогда миссис Роуз забрала кружку и вложила ей в руку ломтик хлеба с маслом.
— Ешь это и сиди спокойно.

— Доктор Марчант никогда бы мне не простил, если бы я отпустила тебя без встречи с ним.

— Спасибо вам, мадам, — пробормотала Чарити сквозь полный рот.

— Дорри, займись работой! — резко сказала миссис Роуз. — Доктор будет ждать ужина, когда вернётся, и мы должны всё приготовить вовремя.

Был ранний вечер, когда доктор Марчант, наконец, вернулся домой. Его появление на кухне не удивило Чарити, но она была потрясена его внешним видом. Тёмные круги под глазами, покрасневшие веки и кожа цвета пожелтевшего пергамента вызвали в ней тревогу.

— С вами всё в порядке, сэр? — спросила она обеспокоенно.

Доктор слабо улыбнулся.
— Просто немного устал, моя дорогая. Но рад вас видеть, даже если подозреваю, что у вас нерадостная история для меня.

Миссис Роуз сердито фыркнула, принимая у него пальто и шляпу.
— Вам нужно лучше заботиться о себе, доктор. От вас будет мало пользы пациентам, если сляжете в постель.

— Не волнуйтесь обо мне, Энид. Со мной всё в порядке, а ужин я жду с нетерпением.

Она протянула руки за его шарфом и перчатками.
— Через пятнадцать минут ужин будет на столе, сэр. В столовой уже горит огонь — всё-таки Рождество, а бокал хереса для вас тоже готов.

— Что бы я без вас делал, Энид? — доктор протянул руку Чарити.
— Пойдём, оставим миссис Роуз завершать приготовление.

Чарити последовала за ним из кухни в узкий коридор и затем в столовую с дубовыми панелями в глубине дома. В камине ярко полыхал огонь, газовые светильники уже были включены, хотя на улице ещё не смеркалось. Винно-красные обои и толстый турецкий ковер добавляли комнате уюта и тепла. Доктор Марчант уселся на стул.

— Садитесь, моя дорогая. Вы выглядите совершенно вымотанной.

— Я должна беспокоиться о вас, сэр. Миссис Роуз сказала мне, что вас вызывали этой ночью и снова рано утром.

— Младенцы появляются на свет тогда, когда им заблагорассудится. Они не соблюдают расписание приёма в клинике, — ответил он с лёгкой усмешкой, заняв место во главе стола. — А теперь расскажите, что привело вас сюда сегодня.

Чарити не собиралась всё выкладывать сразу, но начав говорить, уже не могла остановиться. Она рассказала ему обо всём на духу, призналась в своих неудачах и страхе потерять всё. Джетро доверился ей, а она подвела его. Теперь у неё не осталось надежд.

Доктор Марчант слушал внимательно, опираясь локтями на стол и складывая пальцы домиком.

— Не вините себя, Чарити, — медленно произнёс он. — Джетро должен был понимать, что вы ещё не готовы к такой ответственности. Либо он сам находился не в лучшем состоянии в последние дни.

— Может быть, мне следовало согласиться на предложение мистера Бартона, — с горечью сказала Чарити. — С подходящим образованием я могла бы найти работу гувернанткой или даже учительницей. А так… скорее всего, мне придётся просить милостыню на улице.

— Глупости. До этого не дойдёт. Но мне кажется, ваш домовладелец изначально планировал поднять аренду, чтобы выселить всех жильцов. Так случилось бы даже если бы Джетро был жив.

— Я просто чувствую себя полной неудачницей и не знаю, что делать дальше.

Доктор Марчант поднял взгляд, когда дверь открылась, и миссис Роуз внесла в комнату жареного гуся, поставив его перед доктором, чтобы тот мог нарезать мясо. За ней следовала Дорри с супницей пряной краснокочанной капусты и кувшином яблочного соуса. Аппетитный запах заставил Чарити почувствовать головокружение от предвкушения. Дорри поставила блюда на стол и села рядом с ней.

— Мне разрешено, — шепнула она. — Это единственный день в году, когда я могу сидеть за столом с хозяином и миссис Роуз.

Доктор Марчант взял в руки нож и вилку для нарезки.

— Наша семья небольшая, но сегодня я хочу пригласить Чарити присоединиться к нам. — Он отрезал толстый кусок мяса и передал его на тарелке Чарити. — Похоже, вам придётся покинуть магазин, но здесь у вас всегда будет дом. Разве не так, Энид?

Миссис Роуз отшатнулась, её глаза расширились, но она быстро взяла себя в руки и выдавила улыбку.

— Конечно, сэр. Если вы так желаете.

— Я не могу злоупотреблять вашей добротой, — поспешно сказала Чарити. — Это очень великодушно с вашей стороны, и я тронута до глубины души, но я не ваша ответственность, доктор Марчант. Я справлюсь сама.

Он продолжал нарезать гуся.

— Вы пришли ко мне за советом, и мне кажется, что ответ на вашу проблему очевиден. У нас достаточно места, и я уверен, что миссис Роуз не отказалась бы от помощи в домашних делах.

— Я прекрасно справляюсь сама, сэр. — Миссис Роуз поджала губы и нахмурилась.

— Конечно, это только до тех пор, пока Чарити не найдёт себе постоянное место жительства. Её дед был моим другом в прошлом, ещё до того как он пристрастился к алкоголю. Я подвёл бы его память, если бы ничего не сделал для его внучки.

— Ты будешь жить здесь! — радостно воскликнула Дорри, ткнув Чарити в бок. — Это лучший подарок на Рождество!

— Где подливка, ты глупая девчонка? — Миссис Роуз указала на Дорри ножом. — Принеси её немедленно, пока еда не остыла!

Дорри соскользнула со стула и стремительно выбежала из комнаты.

— Ходи, а не бегай, — окликнула её миссис Роуз, вздохнув. — Надеюсь, ты не станешь дурным примером для ребёнка, Чарити. Ей нужен строгий подход, иначе она так никогда не научится завязывать ботинки.

— Ну же, Энид, — вмешался доктор Марчант, прежде чем Чарити успела заговорить. — Не будь так строгой с девочкой. Сегодня Рождество, и она явно питает к Чарити симпатию.

— Да, доктор, — произнесла миссис Роуз, сжав губы в тонкую линию недовольства. Она решила промолчать, когда Дорри вернулась с соусником для подливки и плеснула немного на скатерть в спешке.

Чарити была готова вступиться за Дорри, но передумала. Она была благодарна доктору за замечание, но сомневалась, что миссис Роуз оценит его.

Доктор Марчант произнёс молитву, и в комнате воцарилась тишина, которую нарушал только звук ножей и вилок на фарфоровом сервизе. Гусь был восхитителен, а сливовый пудинг стал настоящим шедевром. Синие языки нагретого бренди танцевали на блестящей поверхности, наполняя комнату насыщенным ароматом. Дорри смогла донести соус к столу без единой капли мимо, и миссис Роуз первой подала тарелку доктору, с нетерпением ожидая его мнения.

— Чудесно! — сказал доктор, вытирая губы салфеткой. — Ещё один твой кулинарный шедевр, дорогая Энид. Невероятно вкусно!

Миссис Роуз засветилась от удовольствия, протягивая полные тарелки Чарити и Дорри.

— Спасибо, доктор, — ответила Чарити, облизнув губы. — Я помню пироги своей бабушки, но они были совсем не такие, мадам. Это действительно великолепно.

Дорри набила рот так плотно, что не могла говорить. Щёки её стали круглыми от огромного кусочка пудинга, а по подбородку потекли капли заварного крема. Чарити быстро отвлекла внимание миссис Роуз, подняв стакан с водой так торжественно, как она не раз видела у Вилмотта, когда тот произносил тосты.

— Тост! За миссис Роуз и её незабываемый рождественский ужин! — произнесла она величественно.

Доктор Марчант поднялся, поднимая свой бокал с хересом.

— За миссис Роуз!

В этот момент Дорри, едва проглотив последний кусок пудинга, поспешила присоединиться к тосту, но умудрилась опрокинуть свой стакан. Миссис Роуз вскочила и начала убирать со стола.

— Ты глупая и неуклюжая девчонка! — прошипела она. — Надо убрать скатерть, пока вода не испортит французский лак. Я знала, что ошиблась, разрешив тебе есть с нами.

Дорри залилась слезами и выбежала из комнаты.

— Это была случайность, Энид, — медленно поднялся доктор Марчант. — Если стол испортится, мы вызовем специалиста по лакированию. Это не конец света.


Чарити уже поднялась и начала собирать тарелки со стола. Она дождалась момента, когда миссис Роуз вышла из столовой с остатками рождественского пудинга.

— Я помогу, сэр. Почему бы вам не присесть у камина и немного не отдохнуть?

— Думаю, так и сделаю. Я уже не так молод, Чарити. — Двигаясь неспешно, словно каждый шаг давался с трудом, он прошёл к креслу у камина. Облокотившись на спинку, он положил ноги на латунную подставку перед огнём и удовлетворённо вздохнул.

— Я помогу миссис Роуз с мытьём посуды, а потом уйду. — Она взглянула в окно: на улице уже стемнело, а кружевные снежинки цеплялись за стекло.

Доктор Марчант проследил за её взглядом.

— Нет-нет, моя дорогая, сегодня ты останешься здесь. Я не приму отказа. Это даст тебе время ещё раз подумать над моим предложением — жить здесь у нас постоянно или хотя бы до тех пор, пока я смогу найти для тебя более подходящую должность.

Чарити свернула скатерть и промокнула воду.

— Всё в порядке, — сказала она. — Пара восковых мазей и немного работы руками быстро приведут всё в порядок.

— Скажи миссис Роуз приготовить для тебя кровать, — твёрдо настоял доктор Марчант. — Мы поговорим завтра утром, а сейчас я немного устал. — Он откинулся на подушки и закрыл глаза.

Чарити взяла стопку тарелок с десертом и направилась на кухню. Она услышала шум посуды из кладовки — Дорри стирала, шумя водой. Миссис Роуз как раз собиралась поставить последние куски гуся в буфет, но остановилась в дверях, бросив на Чарити вопросительный взгляд.

— Ну что? Он убедил тебя остаться здесь жить с нами?

— Доктор Марчант настаивает, чтобы я осталась здесь на ночь, но утром я вернусь домой.

— Что ты будешь делать, когда потеряешь магазин? Он нашёл тебя на улице, и я не сомневаюсь, что там же ты и окажешься.

— Не беспокойтесь, миссис Роуз. Я не приму предложение доктора переехать сюда. Это было крайне благородно с его стороны, но я должна сама найти свой путь в жизни. Я найду работу и место для жилья.

Натянутое выражение лица миссис Роуз слегка смягчилось.

— У меня нет ничего против тебя лично, но у нас тут свои порядки, а ещё один человек в доме усложнит жизнь всем.

— Мне надо помочь Дорри с посудой. — Чарити двинулась к кладовой, но миссис Роуз подняла руку.

— Не нужно. Девочка должна зарабатывать себе на жизнь. За это ей платят, и я не хочу, чтобы ей в голову пришла мысль, будто ты здесь на постоянной основе.

— Мне кажется, вы слишком строги с ней, мадам. Она ведь просто ребёнок.


— А дети должны усвоить своё место. Какой толк от неё в прислуге, если она не научится подчиняться? Я не могу допустить, чтобы она огрызалась, когда её просят что-то сделать. А если ты здесь, она решит, что ей всё сойдёт с рук. — Миссис Роуз положила тарелку на мраморную полку и закрыла дверцу кладовой. — Пойдём со мной. Я дам тебе чистое бельё; ты сама сделаешь себе постель. Я пошлю Дорри с углем и растопкой, чтобы тебе было уютно в запасной комнате, но это лишь на одну ночь.

— Одну ночь, — устало произнесла Чарити. — Завтра я уйду. Не беспокойтесь обо мне, миссис Роуз.

— Хорошо. Значит, мы поняли друг друга. — Миссис Роуз самодовольно вышла из комнаты, а связка ключей на массивной цепочке у её пояса звякала при каждом шаге. Перед глазами Чарити промелькнул образ Энн Роуз в роли тюремщицы, провожающей заключённого в камеру. Это снова подтвердило ей, что они никогда не найдут общий язык. Дом доктора был царством миссис Роуз, и она бы люто возненавидела любое вторжение другой женщины, независимо от возраста или обстоятельств. Бедную маленькую Дорри она терпела лишь потому, что та была прислугой и слишком молода, чтобы заявить о своих правах.

Когда Чарити устроилась на широкой кровати с крахмальными простынями,  а в камине весело горел огонь, она чуть было не усомнилась в своих решениях. Обои были украшены узором из букетов фиалок, перевязанных розовыми лентами, идеально сочетаясь с кисейными шторами, которые укрывали комнату от холодной зимней ночи. Хотя у миссис Роуз были свои недостатки, она была превосходной домохозяйкой: богатый красный гардероб и туалетный столик светились свежайшим полиролем. Свежее бельё напоминало лавандовый аромат, гармонируя с лёгким медовым запахом воскового покрытия мебели.

Откинувшись на мягкие пуховые подушки и наблюдая за танцем теней от огня, Чарити вновь погрузилась в воспоминания о детстве — о своей маленькой спальне в доме бабушки и дедушки. Именно там, мечтательно подумала она, был последний раз, когда у неё была роскошь личного пространства. Закрыв глаза, она старалась не думать о предстоящем будущем: через пять дней у неё могло не остаться выбора, кроме как просить милостыню на улице.

Утром на второй день Рождества, несмотря на то, что теперь официально наступил банковский выходной, Чарити настояла на возвращении в магазин. Доктор Марчант отправил Дорри поймать кэб, и Чарити с комфортом уехала домой. Он сунул ей в руку деньги перед уходом, строго указав потратить их на самое необходимое — еду, уголь и свечи. Он заверил её, что всегда сможет предоставить приют, если случится худшее.

Его слова всё ещё звучали в её голове, когда она вышла из кэба у дверей магазина.

Расплатившись с извозчиком, Чарити осторожно прошла по покрытому льдом снегу и открыла дверь.

Войдя внутрь, она сразу же окунулась в знакомый запах старых книг, наполнявший помещение, пока она проходила между стеллажами вглубь магазина. Кухня была тёмной и холодной, но она ощутила присутствие Джетро так живо, словно он всё ещё лежал на своей кровати, смотря на неё укоризненным взглядом. На столе она поставила корзину из тростника, которую передала ей миссис Роуз — прощальный подарок, явно вручённый с надеждой, что это будет её последний визит.

Под чистой белой салфеткой обнаружились свечи, буханка хлеба, кусочек масла, обёрнутый в капустный лист, а также сыр чеддер, два ломтика ветчины, яблоко и апельсин.

Чарити взяла фрукт и поднесла его к лицу, наслаждаясь его ярким ароматом. Она давно не пробовала апельсин — последний раз это было на Доути-стрит. Тогда Уилмот сам очистил фрукт и разделил его на дольки, чтобы было удобнее есть. Воспоминание сжало её горло. В тот вечер они втроём — она, Уилмот и Даниэль — чувствовали себя счастливыми и свободными от любой натянутой атмосферы. Никто не мог предугадать внезапного разрыва их дружбы, но это всё же случилось. После отъезда Даниэля в глухую Дорсетскую местность в её жизни образовалась пустота; вероятность дальнейших встреч с Уилмотом казалась маловероятной. Теперь ей предстояло смотреть в будущее, а ближайшей задачей было согреться. Но для этого сначала нужно было выйти на мороз и найти открытое в этот праздничный день место.

Пройдя обратно через магазин и собираясь открыть дверь, она вдруг заметила, как у тротуара остановился наёмный экипаж. Чарити подняла руку в шерстяной варежке и пальцем нарисовала круг на замёрзшем стекле маленького окна на дверях. К своему изумлению, она увидела, как первым вышел Уилмот, за ним — молодой человек. От неожиданности она сделала шаг назад, пока Уилмот приближался к магазину.

На двери висела табличка "Закрыто", но он дернул за ручку и потянул цепочку. Колокольчик громко звякнул над её головой, и, поддавшись любопытству, она отперла дверь. Вилмот и его спутник вошли внутрь, стуча ботинками об коврик и избавляясь от снега.

Вилмот обнял Чарити, словно старую приятельницу, задержавшись чуть дольше, чем было уместно.

— Сезонные пожелания! — произнёс он. — Боюсь, я немного опоздал с ними. Последние недели был занят подготовкой лекций к следующему семестру, и время пролетело незаметно. Как ты?

Отстранившись, он оглядел её с головы до ног.

— Ты выглядишь бледной, хотя этому может способствовать ужасное освещение в магазине.

— Со мной всё в порядке, спасибо, сэр, — ответила Чарити, бросив любопытный взгляд на молодого человека, который осматривал помещение с явным презрением на своём красивом лице.

Вилмот, освобождая её из объятий, с извиняющейся улыбкой произнёс:

— Ты точно никогда не догадаешься, кто это.


Глава Девятая

- Позволь мне представить моего... э-э, пасынка-племянника, если можно так сказать. Вилмот повернулся к молодому человеку, который стоял позади него. Это, моя дорогая, старший брат Дэниела — Гарри.

- Точнее, сводный брат. Я — Гарри Эллиот. Рад знакомству, мисс Кросс. Гарри снял шляпу и чуть приподнял её, а в его тёмных глазах промелькнула игривая искорка, когда он взял её руку и почтительно коснулся губами.

-Рада познакомиться, — ответила Чэрити, не отводя взгляд от его пристального взгляда.

Она уже не раз сталкивалась с подобными нахалами на театральных площадках и перед дорогими ресторанами — мужчинами, которые не могли устоять перед красивым лицом, даже если девушка была одета в лохмотья. В тот момент она быстро узнала Гарри Эллиота. Мысли о Дэниеле кружили в её голове, как рой разгневанных пчёл, но произнести его имя было ей трудно. Похоже, он давно забыл о ней, и Чэрити не хотела, чтобы брат увидел, как ей от этого больно. Боюсь, магазин сегодня закрыт, — произнесла она ледяным тоном, «я собиралась выйти».

-Ну что ты, Чарити! Так нельзя обращаться с друзьями, — воскликнул Уилмот, улыбаясь. Однако в его серых глазах мелькнул предупредительный взгляд.

-Это полностью моя вина, мисс Кросс, — произнёс Гарри, обворожительно улыбаясь. -Дэниел отправил мне записку с просьбой достать для него книгу, которую он не смог найти поблизости. Он думал, что она может быть у вас в наличии.

-Почему же он сам не написал мне? Мы ведь были хорошими друзьями — или я так думала.

-Вы знаете Дэниела, — ответил Гарри непринуждённо. -Он не самый внимательный парень на свете. К тому же он знал, что я обязан навестить нашу мать хотя бы раз за двенадцать дней до Рождества.

-Не думаю, что имеет значение, кого он попросил найти эту проклятую книгу. Я сама её поищу. Уилмот отошёл и начал осматривать полки. В комнате воцарилась напряжённая и неловкая атмосфера.

-Кажется, я снова сказал лишнего, — с ухмылкой произнёс Гарри. — Тактичность и дипломатия никогда не были моими сильными сторонами. Я вас обидел, мисс Кросс?

-Нет, конечно же, нет, — ответила она, уверенно встречая его насмешливо-весёлый взгляд. Вы археолог, мистер Эллиот?

Гарри был полной противоположностью Дэниела. Если Дэниел был невысоким молодым человеком со светлыми волосами, его сводный брат значительно превосходил его ростом и обладал тёмной, волнистой шевелюрой, откидывавшейся назад от высокого лба. У Дэниела были юношеские черты, тогда как Гарри выглядел циничным и усталым от жизни. Его рука, слегка касаясь её пальцев, была гладкой, как будто он никогда не занимался физическим трудом. Она подозревала, что мистер Эллиот предпочитает проводить время за карточными столами или на скачках, а не в сельской местности.

— О, господи, нет. Я скорее тот человек, которого называют джентльменом удачи.

— Вы азартный игрок? — в её голосе прозвучала нотка торжества; первое впечатление оказалось верным.

— Иногда играю. А вы — владелица магазина? Не слишком ли рано запирать себя здесь и проводить целые дни в окружении книг?

— Я люблю книги, — сказала Чэрити с едва заметной дрожью в голосе. — Сегодня мне исполнилось семнадцать. — До этого момента она почти забыла о своём дне рождения.

После безвременной смерти Джетро её мысли были заняты лишь борьбой за выживание. Ранее праздники имели для неё мало значения.

— Вилмот, ты слышал? Сегодня этой юной леди исполнилось семнадцать! Думаю, это стоит отметить, как считаешь? — произнёс Гарри, когда Вилмот появился из-за одного из стеллажей с тяжёлой книгой в руках.

— Безусловно, Гарри. Каков твой план? — отозвался Уилмот.

— Может быть, «Кафе Рояль»?

— Великолепная идея! — ответил Уилмот, с силой опустив книгу на прилавок. — Позволь мне оплатить это, Гарри. Считай, что это мой рождественский подарок для Дэниэла. Я скучал по мальчику.

— Его может радовать только грязь по локоть и осколки древней керамики. Думаю, он будет смертельно скучать с моей матерью и отчимом в Девоне, поэтому я редко навещаю семейный дом.

— Значит, ты не образец сыновнего долга, — заметил Уилмот, вынимая кожаный кошелёк из кармана. — У тебя есть сдача с пяти фунтов, Чэрити?

Она покачала головой. — Вы ведь знаете, что не могу, сэр.

Уилмот порылся в кармане и достал золотую гинею. — Это подойдёт?

— Книга стоит двенадцать шиллингов и шесть пенсов, мистер Бартон, как вы можете видеть внутри обложки. — Быстро обойдя прилавок, девушка открыла кассовый ящик, взяла оттуда четыре флорина и шесть пенсов, затем вручила Уилмоту сдачу в обмен на гинею. Продажа столь дорогого тома означала, что теперь у неё почти хватает денег на аренду по старому тарифу. Возможно, Вудс даст ей время найти недостающую сумму или предоставит месяц на устранение разницы. Может быть, это и есть поворотный момент, и благодарность за него стоит адресовать Дэниэлу.

Уилмот положил сдачу в карман и пристально взглянул на неё.

— Вы готовы?

— Готова к чему, мистер Бартон?

— Конечно же, пойти с нами в «Кафе Рояль».

Посмотрите на меня, сэр», — тихо произнесла она. — «Я выгляжу так, как будто меня пригласят в подобное место?» Девушка чувствовала себя неуютно. Мокрый край её юбки волочился по снегу, а заплатка, неумело пришитая к месту порванной ткани, свидетельствовала о столкновении с ржавым гвоздём во дворе. Единственное другое платье, которое у неё было, — это выцветшее хлопковое, а также ещё более потрёпанная юбка из сержа и блузка с изношенными манжетами.

Уилмот пожал плечами. «На мой взгляд, всё вполне нормально. Немного бедновато, конечно, но кто будет на тебя обращать внимание?» Он запрокинул голову и рассмеялся. «Сегодня мы с Гарри будем павлинами, так что надо насладиться моментом».

«Я предлагаю взять кабриолет до Флит-стрит», — сказал Гарри, стараясь не обращать внимания на грубость Уилмота. — «Мы могли бы зайти в одну из местных харчевен и, возможно, заглянуть в театр «Гейети». Там идёт новый спектакль, который был представлен на Рождество. В главных ролях Нелли Фаррен и Фред Лесли».

«Спектакль?» — Чарити едва верила своим ушам. Она часто стояла у театров, прося милостыню у богатых посетителей, но возможность попасть внутрь казалось ей чем-то невероятным и волнующим. С энтузиазмом она забыть обо всём остальном. «Я бы с радостью сходила в театр! А о чём пьеса?»

«Франкенштейн, или Жертва вампира. Звучит довольно жутко, как ты думаешь?»

После сытного ужина в ресторане Old Cheshire Cheese Чарити сидела в партере между Уилмотом и Гарри. Музыкальный бурлеск, казалось, не вызывал одобрения у публики, но она наслаждалась каждой минутой спектакля. Быть свидетелем выступления знаменитой Нелли Фаррен, любимой звезды лондонской сцены, в роли доктора Франкенштейна с Фредом Лесли в качестве немного женственного чудовища было одновременно шокирующе и увлекательно. Когда занавес окончательно опустился, Чарити хлопала до боли в ладонях, но Уилмот быстро встал со своего места и почти вытолкал их из театра.

— «Абсолютная чушь», — раздражённо сказал он. — «Пустая трата денег».

— «Не всё было так плохо», — с ухмылкой заметил Гарри. — «Я видел и похуже».

— «Поймай экипаж, будь любезен. Не терпится вернуться домой и выпить горячий грог перед сном».

Чарити стояла, утопая в снегу почти по щиколотку, дрожа от холода. Ей очень понравилось представление, но злые слова Уилмота оставили у неё ощущение вины за испорченный вечер. Гарри снял своё пальто и накинул его ей на плечи.

— Не стоит усугублять ситуацию, Уилмот. Это была инициатива Чарити, и, похоже, ей всё очень понравилось.


Она почувствовала тепло его тела сквозь толстую кашемировую ткань, а от пальто доносился слабый аромат бай-рума и масла Макассар. Чарити устало улыбнулась.

— «Спасибо. Мне действительно всё понравилось».

— «Что только доказывает, что образование для тебя было бы напрасной тратой времени, Чарити», — бросил Уилмот, выходя на мостовую, чтобы остановить экипаж.

— «Это было лишним!» — сердито сказал Гарри. — «Я не знаю, что происходит между вами, но ты не имеешь права так говорить с ней».

Чарити потянула его за рукав.

— «Не стоит, всё нормально».

— «Нет, не нормально. Я не святой, но никого бы так не оскорбил».

Уилмот резко обернулся к нему.

— «Это личное дело, которое уже утратило свою актуальность». Он с силой распахнул дверцу остановившегося экипажа и залез внутрь. — «Садись, Чарити. Сначала отвезём тебя домой».

Гарри помог ей подняться внутрь кареты, и она устроилась напротив Уилмота, укутавшись в его пальто.

— «Спасибо за вечер», — тихо сказала она. — «Но не нужно было при всех меня оскорблять».

— «Я вовсе не чужой», — отозвался Гарри, удобно расположившись рядом с ней. — «Вечер был приятным, а это делает нас друзьями». Он наклонился к Уилмоту. — «Думаю, извинения будут вполне уместны, не так ли?»

— «К чёрту тебя, Гарри! Я не собираюсь извиняться за то, что сказал правду. Чарити была нанята, чтобы рассказать мне о грязной жизни на улицах. Я отлично к ней относился, учитывая, что вытащил её из глубокой ямы. Она неплохо устроилась с тех пор».

— «И вовсе не благодаря тебе!» — с раздражением возразила Чарити. — «Это доктор Марчант нашёл для меня место у Джетро».

— «Старый чудак не мог никого больше уговорить терпеть его странности. А я научил тебя, как вести себя в обществе и говорить правильно», — произнёс он, откинувшись на мягкие спинки кресла и закрыв глаза. — «Разбуди меня, когда мы приедем на Даути-стрит, Гарри». Приоткрыв один глаз, он добавил: — «Ты уже получила от меня всё, что могла, Чарити, так что не приходи ко мне просить помощи, когда тебя выкинут обратно на улицу».





Гарри громко постучал по крыше экипажа. «Остановите здесь, кучер».

«Что случилось?» Уилмот раскрыл глаза. «Мы не могли уже приехать».

«Я собираюсь проводить Чарити домой и предпочту не ехать в одной карете с высокомерным школьным учителем, который мнит себя лучше остальных только потому, что у него есть университетская степень. Ты грубиян и самодовольный индюк, Уилмот».

Он распахнул дверцу и выпрыгнул на заснеженную землю. Протянув руку девушке, он помог ей выйти из экипажа. «Мы найдем другую карету».

«Когда-то я думала о вас очень хорошо, мистер Бартон», произнесла Шарлота, скользя к открытой дверце. «Но теперь понимаю, что ошибалась». Она вышла из транспортного средства с помощью Гарри, который захлопнул дверцу.

Отвезите этого господина на Даути-стрит, кучер».

Сквозь промокшие ботинки Чарите чувствовала холод, и даже кашемировое пальто не могло защитить ее от ледяного промозглого ветра. «Спасибо, что заступились за меня», сказала она, дрожа от холода.

«Я ненавижу хулиганов». Гарри обнял ее за плечи. «Давай доведем тебя домой, пока ты не подхватила воспаление легких».

Он поднял руку, чтобы остановить кабриолет, но тот проехал мимо них. «Мне жаль, что твой день рождения закончился неприятно».

«Это не важно. В театре было замечательно, да и ужин мне понравился. Теперь я рада, что отказалась от предложения мистера Бартона принять меня у себя и помочь мне продолжить образование».

«Вот как он это назвал. Думаю, ты избежала большой беды. Ладно, пойдем дальше. Рано или поздно появится другой экипаж, но нам нужно идти вперед».

Вам бы надеть пальто. Вы же заболеете сами», сказала она с тревогой.

«Со мной ничего не случится. Я крепок как старая сапожная кожа, а алкоголя в моих венах достаточно, чтобы согревать меня часами, если не днями».

Чарити нахмурилась и бросила на него косой взгляд. «Вам не стоит пить. Это убило моего дедушку».

«И меня это, возможно, тоже погубит в конце концов... Если я сам раньше не окажусь застреленным ревнивым мужем или убитым одной из лондонских уличных банд, которые управляют игорными заведениями».

«Неужели так вы живете?»


Я не тот человек, с которым тебе стоит якшаться, юная Черити. Если бы твой дед был жив, он бы велел тебе избегать игроков, как чумы, и он был бы совершенно прав." Он поймал еще один экипаж, и на этот раз тот остановился.

К тому времени, как они добрались до Ликёрпонд-стрит, Черити рассказала ему все о себе, не упуская ни одной детали о жизни на улицах и о тех случаях, когда она была настолько отчаянной, что воровала еду для себя и своего деда. Она призналась, запинаясь, что безрассудно тратила деньги Джетро.

"Не вини себя," - строго сказал он. "Похоронить старика по-человечески было достойным поступком. Не думаю, что я был бы таким же великодушным или щедрым, но ты поступила так, как считала правильным. Что касается меня, я всегда знаю, как правильно, но чаще всего поступаю с точностью до наоборот. Я восхищаюсь твоей смелостью, Черити Кросс."

"Мы уже приехали," - сказала Черити, когда кучер осадил лошадь. "Спасибо вам за все."

"Не стоит благодарности. Я прекрасно провел время. Это было приятное разнообразие после прокуренных игорных залов или вечеров, проведенных в попытках угодить Уилмоту. С ним нелегко ладить." Гарри первым вышел из экипажа и помог ей спуститься. "Подождите меня, кучер. Я всего на минутку." Он взял Черити под руку, и хотя она вполне могла сама идти по скользкой мостовой, она не стала возражать. Он подождал, пока она шарила в кармане в поисках ключа от двери, и последовал за ней в магазин. Она прошла к прилавку и зажгла свечу.

"Ты будешь в порядке?"

Она сняла с Гарри пальто и протянула ему. "Я привыкла быть одна. Спасибо за пальто и за вечер. Все было чудесно."

"Я рад, что ты хорошо провела время. Не каждый день тебе исполняется семнадцать. Спокойной ночи, Черити."

Только когда она заперла за ним дверь, она поняла, что он не забрал книгу для Дэниела. "Я не знаю, куда ее отправить," - вслух сказала она, проходя через магазин на кухню. В воздухе стояла сырость, и ее дыхание клубилось вокруг головы. Она чувствовала холод, поднимающийся от каменных плит, а окна были покрыты ледяной коркой. Чашка горячего какао была бы очень кстати, но она забыла купить уголь и растопку, и плита, казалось, угрюмо смотрела на нее, обнажая свои прутья, как почерневшие зубы в злобной усмешке.

Она легла в постель прямо в одежде, сняв только промокшие ботинки и чулки. Закутавшись с головой в покрывало, свернулась калачиком.

Лежа в кровати, она дрожала от холода. Злые слова Уилмота эхом звучали у неё в голове и не давали уснуть. В них была доля правды — и от этого становилось ещё хуже. Уилмот сказал, что она может оказаться на улице, но она твердо решила не допустить этого. Так или иначе она сделает что-то со своей жизнью. Она станет человеком, который имеет значение, и никто — даже такой значимый и образованный человек, как Уилмот — не сможет сломить её дух или амбиции. Постепенно она успокоилась: тепло начало пробираться в её окоченевшие кости, усталость взяла верх над мыслями, и вскоре она погрузилась в сон.


Ранним утром она отправилась за покупками, чтобы обеспечить себя всем необходимым на ближайшие пару дней. У нее было время до пятницы, чтобы собрать деньги на аренду, и продажа книги Уилмоту помогла, но этого все еще было недостаточно. Она, шатаясь, вернулась домой, неся мешок угля и вязанку растопки, и после нескольких неудачных попыток ей удалось разжечь огонь. Через несколько минут пламя уже облизывало уголь языками оранжевого и синего цвета. На плите закипел чайник, и аромат поджаренного хлеба наполнил кухню; призраки, которые мучили ее ночью, рассеялись, когда слабый луч солнца пробился сквозь окно. Она наколола второй ломтик хлеба на латунную вилку для тостов и поднесла его близко к огню.

Она как раз заканчивала завтракать, когда пружина дверного колокольчика над входом зазвенела. Она вскочила на ноги и пошла посмотреть. Покупатель так рано утром – это хорошее начало дня.

«Доброе утро,Чарити. Я пришел забрать книгу Дэна». Гарри переступил порог, с эффектным движением снимая цилиндр. «Как вы сегодня?»

Вы рано. Я думала, вы ночной человек и встаете только в полдень».

«Я планирую успеть на поезд в восемь тридцать с Паддингтона. Мама не даст мне покоя, если я не навещу ее до Нового года».

Встретив его улыбающийся взгляд, она вспомнила, как выложила ему всю свою жизнь во время поездки домой в экипаже, и ее щеки вспыхнули от смущения. Она укрылась за прилавком, ища книгу, хотя прекрасно знала, что она лежит там, где она оставила ее накануне вечером. Ей хотелось бы промолчать. Только ребенок или простофиля признался бы в мелких преступлениях и рассказал бы грязные подробности жизни на улицах. Она схватила книгу. «Завернуть вам? Она может повредиться во время поездки на поезде».

«Я положу ее в свой саквояж среди своих несессэров». Он подошел ближе, с забавной ухмылкой изучая ее покрасневшее лицо. «Я почти уверен, что вы краснеете, а я думал, вы женщина бывалая».

«Вы дразните меня, и это нечестно».

«Вы милая девушка, Чарити, и к тому же очень красивая. Послушайте моего совета и держитесь подальше от таких мужчин, как Уилмот, и от меня». Он наклонился, чтобы взять книгу, и поцеловал ее в щеку.

Она смотрела, как он уходит из магазина и из ее жизни. Он обращался с ней как

с равной, но теперь его не было. Как и Даниэль, он ненадолго ворвался в её мир, а затем вернулся к своей жизни, которая казалась столь далёкой, словно находилась на другой звезде. Ей оставались только книги, всегда верные спутники. Она взяла тряпку и начала утреннюю уборку, но едва закончила протирать первый стеллаж, как Вайолет ворвалась в кухню, словно за ней гнался сам дьявол.
— Что случилось? — встревоженно спросила Шарлота. — Пожар?

Вайолет рухнула на пол, вся в слезах. — Хуже, намного хуже.

Чарити бросила тряпку и поспешила поднять подругу на ноги. — Что произошло? Твой отец побил тебя или твою бедную маму? Малыши заболели? — Она усадила её на стул за прилавком.

— Отец убьёт меня, когда узнает, — всхлипывала Вайолет, закрыв лицо руками. Слёзы текли рекой сквозь её пальцы.

Шарлота взялась за её плечи и слегка встряхнула. — Успокойся. Сделай глубокий вдох и говори медленно. Я ничего не понимаю.

— Это я… Я допустила ужасную ошибку. — Новая волна слёз хлынула по щекам Вайолет. — У меня будет ребёнок. И я не знаю, что делать.

— Ты беременна?

Вайолет одарила её раздражённым взглядом. — Да разве это не очевидно? Именно это я и сказала.

— Но ты уверена? Может, это всего лишь ложная тревога?

— Я видела, как мама проходила через это больше раз, чем хотелось бы. Меня тошнит по утрам, и месячных не было уже три месяца.

— Мне так жаль, но ты… — Чарити замялась. — Ну… ты точно делала это? Ты понимаешь, о чём я?

— Только стоя в переулке. Он сказал, что так безопасно.

— Кто он?

— Может, это был Артур, а может, Сид. Оба обещали, что со мной всё будет хорошо.

— Значит, оба они ошибались. Я мало что знаю об этом, но видела немало девушек, которые попадали в беду из-за сладких речей парней. — Чарити обняла её, а потом тяжело вздохнула и отпустила. — Я думала, ты умнее, Вайолет. Но что случилось, то случилось.

— Если это всё твоё сочувствие, то мне лучше броситься в Темзу и всё закончить. — Вайолет нервно ходила по комнате, заламывая руки.

— Идём на кухню. Я сделаю чай, и мы подумаем, что делать дальше.

— Чашка чая меня не спасёт. Мне нужно найти того, кто избавит меня от этого.

— Нет. — Чарити повысила голос в тревоге. — Нет, ты даже думать не должна о том, чтобы идти к этим старухам. Они только навредят тебе.

Она взглянула через плечо, так как кто-то начал трясти ручку двери. — Иди на кухню. Я обслужу клиента и вернусь через минуту. Поставь чайник — это отвлечёт тебя.

Она поспешила встретить мужчину, который зашёл внутрь и озадаченно оглядывался.

— Чем могу помочь вам, сэр?

— Мне нужно железнодорожное расписание. У вас оно есть, мисс?

— К сожалению, вам нужно на вокзал, сэр. Здесь я продаю только книги.

— Ну и толку с вас? — Он вышел, хлопнув дверью.

— Некоторые люди совсем невоспитанные, — пробормотала Чарити, возвращаясь на кухню. Она обнаружила Вайолет, лежащую на кровати и плачущую. — Ох, Ви. Так не годится. Ты должна взять себя в руки.

Она поставила чайник на плиту. — Тебе нужно поговорить с тем, кого считаешь отцом ребёнка. Может, он поступит правильно.

Вайолет подняла голову и посмотрела на Чарити с презрением. — Они просто будут всё отрицать или обвинять друг друга. Мне конец. Мама выставит меня из дома, если папа раньше не убьёт.

— Чего хочешь ты? — мягко спросила Чарити. — Это твой ребёнок, и никто не вправе диктовать тебе свои условия.

— Легко тебе рассуждать, — горько ответила Вайолет. — Ты же не на третьем месяце.

Чарити занялась приготовлением чая. — Я просто пытаюсь быть практичной, Ви. Думаю только о тебе.

— Я знаю. Прости, но мне страшно. Я совсем запуталась.

— Есть один человек, который может помочь тебе. Сегодня вечером мы пойдём к доктору Марчанту, после того как закроем магазин. Ты сможешь уйти так, чтобы никто ничего не заподозрил?

— Ты правда думаешь, он поможет такой девушке, как я?

— Он замечательный человек. Не знаю, что бы со мной было без него.

Вайолет сумела выдавить слабую улыбку. — Я спущусь, как только накормлю малышей ужином. Мама сегодня работает на кухне в работном доме, а папа будет в пабе, как обычно.

Чарити закрыла магазин пораньше. За весь день у неё было всего два покупателя, и второй оказался студентом, который искал дешёвые подержанные книги. В конце концов, она сжалилась над ним и уступила необходимый том за полцены. Чарити старалась не думать о том, что бы сказал Джетро в такой ситуации, но несколько монет ничего не изменят, особенно пока приходится ждать появления Сета Вудса.

Она направилась на кухню и наскоро перекусила хлебом с сыром, ожидая, когда Вайолет появится. Прошёл час, затем ещё один, но её всё не было. Почти потеряв надежду, Чарити услышала тихий стук в дверь с заднего двора. Она поспешила через подсобку и открыла дверь, обнаружив на пороге дрожащую Вайолет.



— «Заходи».

— «Я не могу», — сказала Вайолет, крепко держась за шаль, обмотанную вокруг худых плеч. — «Я сказала, что пошла в уборную. Отец вернулся раньше обычного и был пьян — не настолько, чтобы отключиться, но достаточно, чтобы быть опасным. Мне нужно возвращаться, пока он ничего не заподозрил».

— «Не переживай. Пойдём завтра или когда сможешь выбраться. Вряд ли ещё день-два что-то изменят».

— «Я рассчитываю только на него, Чарити. Если он ничем не сможет помочь, мне ничего не останется, кроме реки». Она шагнула назад и исчезла во тьме.

Только к четвергу Вайолет смогла выбраться. Погода испортилась: холодный дождь смешивался со снегом, превращая его в грязную кашу. Чарити настояла на том, чтобы поехать на извозчике в Олд-Фиш-стрит, несмотря на возражения Вайолет.

— «Мы обе умрём от воспаления лёгких, если пойдём пешком», — сказала она, надеясь на сочувствие Сета Вудса, который должен был зайти за квартплатой на следующий день. Её собственные трудности казались мелкими по сравнению с ужасами, которые переживала Вайолет. Мир был жесток и безжалостен к незамужним матерям и их детям. В лучшем случае её ждала жизнь в работном доме, а в худшем — она могла исполнить свою угрозу.

— «Ты слишком добра ко мне. Я не заслуживаю такой подруги», — пробормотала Вайолет, её губы дрожали, когда они стояли на тротуаре перед магазином.

— «Не плачь», — попросила Чарити. — «Вот экипаж. Скоро будем там». Она шагнула с обочины и махнула рукой, вздохнув с облегчением, когда кучер натянул поводья и лошадь остановилась. — «На Олд-Фиш-стрит, пожалуйста, кучер».

— «Я никогда не ездила в экипаже», — тяжело дыша, сказала Вайолет, садясь рядом с Чарити. Она оглянулась украдкой и натянула шаль на голову, закрывая лицо. — «Меня убьют, если кто-то меня увидит». Она сжалась в угол и отказалась двигаться, пока экипаж не остановился у дома доктора.

— «Мы на месте», — сказала Чарити, легонько толкнув её в бок.

Вайолет чуть не упала, торопясь выйти из экипажа. Она прошептала хриплым голосом: — «Мне страшно. Может, просто вернёмся домой?»

Чарити расплатилась с кучером, и тот уехал. Она одарила Вайолет приободряющей улыбкой:

— «Прояви смелость. Мы уже так далеко зашли...»

Но вдруг замолчала, повернувшись к дому. Занавески были задернуты, а на входной двери висел венок с черной лентой. Это могло означать только одно. Сердце бешено заколотилось в груди, пока она поднимала дверной молоток и давала ему упасть.

Дверь открыла Дорри, и Чарити сразу поняла по её опухшим глазам и измученному выражению лица, что случилось худшее.



Глава десятая