Папа Шо

 


Прекрасен июньский утренний рассвет. Не спится. Тем более в казарме на сто харь, каждая из которых норовит пере храпеть другую. Чего тут только не услышишь, и нежные переливы, и страстный стон, и дикие вопли. Но слушать всё это некогда. Мы впятером ещё с вечера решили утром уйти в самоволку. Закончился напряжённый период вывозных полётов. Мы уже полностью экипажем, первыми в эскадрильи вылетели самостоятельно и это надо было как - то отметить. Тем более был выходной и дежурный офицер пьянствовал ещё с вечера.

И вот мы в кирзовых сапогах и полу спортивной форме бредём на ближайшую от казармы речушку довольные собой, что удалось уйти незаметно. Лёгкий туман стелется по руслу реки, мы уже с приобретённой курсантской привычкой почти строем маршируем резво подталкивая друг друга. Время у нас не так много учитывая что в выходной подъём в казарме в восемь часов утра, а сейчас уже около четырёх.

В звенящей тишине слышны только наши чавкающие сапоги, да тихое ржание лошадей на противоположном берегу реки. За спиной у старшины экипажа тощенький рюкзачок с нехитрой закуской и пол литра водки. Водку нам подогнал наш вертолётный техник, он был " гражданский" и жил не далеко от лётной " шараги " и аэродрома. Кстати и удочки были то же его он их спрятал для нас в укромном месте. Очень уж довольные они были с инструктором, что их экипаж первым, без замечаний вылетел самостоятельно. Впервые у них за долгую практику собрался экипаж без явных дебилов. Это они так хвалили нас.

Худо , бедно ли , минут за двадцать до тяпали мы до речки. Встретила она нас утренней прохладой и лёгким журчанием. Быстро скинув с себя всю одежду мы шумно, по молодецки бросились в воду смыть с себя пот и запах казармы.

Резвясь и плюхаясь в воде как то сразу и не заметили , что мы здесь не одни. Буквально в нескольких метрах от нас тлел костёр и на поваленном бревне сидел рыбак. Он с явным любопытством наблюдал за нами. Повисла Мхатовская пауза, а затем раздался до боли знакомый бархатный голос нашего препода по " Вертолёто вождению " и " Конструкции двигателей ". Голос который нельзя было не с кем спутать. Это был " Папа Шо " :

- Ну шо? Оперились птенчики ?.

- Ни как обмывать вылет собрались? .

- Удочки то зачем взяли ?.

Он вальяжно поднялся со своего бревна и неповторимой походкой, переваливаясь как утка направился к нам. Ноги у него были в три раза длиннее туловища. Он шёл и как будто танцевал. Мы знали причину такой его походки, старшекурсники на первом году учёбы ввели нас в курс. " Папа Шо " был когда то таким же курсантом как и мы. Приехал он в училище с южных регионов и его характЕрный говор приклеил к нему в последствии его не обычное погоняло. Лекции у него были что то с чем то, даже заядлые картёжники на последних рядах бросали играть в карты и сидели с открытыми ртами. Пятьдесят на пятьдесят в них было полезной информации и художественного трёпа. Лицо у него всегда было серьёзным и сосредоточенным. Понять когда он говорит правду, а когда " заливает " было не возможно. Да это было и не обязательно. Все приняли его метод подачи материала. Конструкцию двигателя можно было и в учебнике прочитать.

Так на какой то из лекций мы услышали первую версию его хромоты. Обычно он рассказывал её перед парашютным прыжком в начале лётной практики. Оказывается будучи курсантом на третьем году полётов, перед прыжком у него вдруг неожиданно возник вопрос к инструкторам , а что делать если его ветром понесёт на бетонные плиты на краю аэродрома. Инструктор со свойственным в этих местах выражением лица спокойно ответил:

- Ты что , дурень, у тебя где самая мягкая часть тела? Вот на неё и садись. Ноги под девяносто градусов, расслабь пятую точку и приземляйся.

И надо же было такому случиться, рассказывал " Папа Шо " , его именно туда и понесло. Всех в центр аэродрома, а его на окраину. Дело в том, что его с утра " пронесло " и он не стал завтракать, поэтому в " залёте " оказался самым лёгким. Исправно выполнив все указания инструктора он благополучно оказался на больничной койке, а позже был отстранён по здоровью. Вывод из этой истории, по его словам, напрашивается сам собой. Обязательно завтракайте перед прыжком.

Другая версия хромоты возникала тогда, когда подходила тема о виражах на лекции по вертолётовождению. Ясным солнечным днём молодой курсант " Папа Шо " летел в одиночку по маршруту. Полёт проходил в том числе и вдоль большой реки, где на песчаных пляжах любил тусоваться местный городской люд. И вот зоркий глаз нашего героя выцепил тонущую женщину чуть ли не на середине реки. Но самое главное в этой бедолаге он признал жену командующего училищем. Не долго думая он снизился и завис над нею, касаясь колёсами шасси воды. Радостная женщина вцепилась обеими руками за стойки колёс и так как жена генерала была очень грузная только с третьей попытки ему удалось вытащить её из воды и благополучно доставить на берег. Толпа на берегу неистовствовала , тут и там махали руками приглашая его присоединиться к застолью, но он благородно отказался боясь что вертолёт завязнет в песке. На этом кураже он взлетел и заложил хулиганский вираж, но не заметил на противоположном берегу высоковольтный столб и со всей дури поцеловался с ним. В итоге вертолёт в хлам, он на больничной койке с переломанным тазом. Генеральша оказалась сверх влиятельной дамой, ему всё простили, вертолёт списали, а генерал за спасение жены дал ему до учиться, купил дом в этом городке и оставил преподавать в училище. Вывод из этой истории напрашивался сам собой. Ни когда нельзя закладывать вираж более пятнадцати градусов, особенно при проверяющих.

И так дальше на любые серьёзные темы по пилотированию у него был свой случай. Припомнился ещё один такой произошедший с " Папой Шо " при полёте по маршруту. Связан он был с очень не простой темой пилотирования, а именно с авторотацией или по другому с режимом самовращения несущего винта.

Над той деревней он за день пролетал уже второй раз. Был сентябрь месяц . После уборочной страды вовсю тут и там гуляли свадьбы. И вот пролетая первый раз им была замечена свадьба с накрытыми рядами столов прямо на улице. Бросилось в глаза то , что было как то скучно. Все сидели за столами и тупо пили. Вернувшись туда вторым пролётом он опять убедился , сидят пьют и даже невеста во всём белом сидит в голове стола уткнувшись лицом в тарелку. Не порядок подумал " Папа Шо " и решил маленько взбодрить гулянку. Он сделал круг над деревней, набрал нужную высоту, перестроился так чтобы ряды столов были прямо по курсу и вошёл в режим авторотации . Для этого он резко перевёл шаг-газ в нижнее положение , одновременно повернув гашетку газа в лево , ручкой управления направил нос вертолёта на стройный ряд столов покрытых белыми скатертями. Расчёт был у него простой, метров за двадцать над столами резко включить газ , поднять сектор шаг -газа в крайнее верхнее положение и управляя ручкой управления пролететь над столами и маленько взбодрить скучающий народ. Но оказывается он не учёл один из главных факторов. Надо стремиться держать нос вертолёта против ветра, тогда подъёмная сила этого режима будет достаточной. А так как " Папа Шо " этого не учёл , то вертолёт пронесясь над столами на высоте десяти метров потерял подъёмную силу рухнул в большой стог сена у колхозного коровника. Вертолёту повезло он уцелел, а вот пилот так выкручивал шею наблюдая за невестой что вылетел из кабины прямо в коровник. Вывод напрашивается сам, пилот всегда стремись держать нос против ветра при выполнении авторотации.

Учитывая сто с лишним версий комисования " Папы Ш о " настоящей за четыре года мы так и не узнали, да и молоды мы были. Понятно было одно. просто за длинные ноги списанного медицинской комиссией курсанта ни кто бы не оставил до учиваться, а затем преподавать.

Тем временем " Папа Шо " подбросил в костёр не много дровишек, достал из своей сумки домашнюю варёную курицу со словами:

- В авиации не пьёт только автопилот, но и его смазывают спиртом.               

Позвал нас к костру.

Три часа пролетели как одно мгновенье за душевной беседой людей влюблённых в небо. Была середина семидесятых годов прошлого века. Учиться нам оставалось ещё три года. И всех нас впереди ждал... Афганистан.