Яйцо Фаберже

На жирном лбу графа Альфреда Брынчаловского появились услужливые морщинки; такого рода морщинки, кои осеняют чело господина воспитанного и знатного при виде светской дамы с мушкой на дебелой груди.

  - Кофию с монпасье или же натюрель квасу? - вопросил граф, склонясь к ручке полковничьей вдовы Анджелины Жидовской.

  - Ах-ах, - умело спародировала девичью в подобных случаях неловкость Анжелина Жановна.
  - Ваша любезность... право же...j'ai honte.

"Какого черта она стыдится? При таких фигурах и вдовстве великая тяга к утехам должно быть имеется." - подумалось Брынчаловскому.

"Интересно, каков он в постелях?" - в который раз с утра мелькнуло в голове вдовы.

  - Не изволите ли перейти в спальню, покажу вам яйцо...

  - Идёмте скорее, граф...

  - ...яйцо Фаберже.

  - И его яйцом полюбоваться желание имею, милый граф Альфред.

  - Можно просто Фредя.

За сим пара проследовала в опочивальню, где громоздилась под балдахином обширная пуховая и шёлковая кровать, привезённая из туречины ещё самим Грибоедовым.

  - Яйцо на столике под бахромкой, - начал было граф, но Анжелина перебила его:
  - Милый Фредя, эстетство в таком антураже в неловкость вводит. Мне  любопытны яйца в ваших панталонах.

Граф, некогда прошедший войсковую в полку муштру, тут же освободил нижнюю часть телес от одёжи.

Графиня потрогала пальчиком вялый ещё мужеский орган.
 - А странная загнутость вашего, пардон, жезла с какой стати?
  - Представляется, одной рукой гонял лысого с юношества, вот он и присобачил форму по естеству.

Ну, вдова и не такие ещё изобретения видовала, потому, элегантно присев, взяла в рот кривую штуку графа Фреди.

Чмокала, царапала поломанным зубом, загоняла взбодрившийся орган глубоко в пищеводную трубу.  Голова дамы болталась вперед-назад ровно у китайского болванчика на тряской дороге.

Граф был в полном ублажении, правда немного струхнул, когда любовница полность поместила в рот его, в отвисшей мошонке, яйца и начала их вроде как даже глотать...

Заканчив сей урок, Анжелина принялась раздеваться.
  - Помогайте же, граф. Вам должно быть не терпится....

Пока освобождали вдову от пяти-десяти кринолинов и распускали бечевочки на корсете, у графа кривая штука обескровилась и приняла постный вид.

Фигура Анджелины Жановны давно потеряла упругость и талию. Грудь, лишившаяся умелой платьевой поддержки, свисала до середины живота.

"Зря раздевалась. - уныло подумала вдова. - Можно было просто задрать тряпичный шлейф и дать ему вогнать халду в свою волосатую дыру. Как с покойным полковником... Нет же, замолодилась..."

Она завалила своим тяжёлым телом любовника на раскрытые от одеалов простыни и заново принялась сосать и теребить графское достоинство.

Граф лежал с закрытыми глазами и бог весть, что ему представлялось, но достоинство его набухло, отвердело и возвысилось кверху в виде знака вопроса.

Дородная вдова вполне уклюже для ее томных габаритов взгромаздилась на Брынчаловского, впихнула в себя вопрос и принялась, сотрясаясь всем телом, скакать на расплющенном графе.

Вскоре послышалось сдавленное кряхтение графа, затем хлюпанье во вдовьем лоне и притворное оханье наездницы.

Граф кончил.
Анжелина Жановна догнала его, теребя не маленький клитор и болтающиеся половые губы.

Вдова тяжело дышала, успокаиваясь.
Граф размышлял, кому бы продать яйцо Фаберже.