Гармония противоречий

Бывает, что сознание, утомлённое белым шумом будней, совершает движение не вперёд, а вглубь. Шаг — от суеты в отдаление. В ту внутреннюю память, где время течёт иначе, и где можно снова обрести себя — или, по крайней мере, его подобие, ещё не истёртое до дыр бесконечными компромиссами.

Это попытка признаться. Признаться в том, что под слоями повседневности душа, эта вечная пленница тела, не остыла, но пребывает в огне. Огне тихом, тлеющем, но оттого не менее жарком.

И тогда начинается древний, как мир, ритуал. День за днём, слово за словом, мысль за мыслью — человек начинает ткать. Он ткёт иную канву, параллельную той, что навязана ему извне. Он утопает в словах не для отчёта, а для себя, плетёт их в причудливые узоры, в которых тонет всё наносное. В этом процессе он неизбежно что-то теряет — иллюзии, может быть, или горькие сожаления. И пишет он не сплошным текстом, а промежутками, короткими вспышками озарений, выхватывающими из тьмы забытое, непрошеное, даже незваное.

Это и есть творчество. Акт прибавления красок в свою личную палитру. Каждый цвет — это не просто пигмент, это чувство, состояние, спасённый от забвения миг.

Красный — это яростное утверждение сердца, его право жить вовеки любовью, а не существовать в рамках дозволенного. Синий — это бездонность неба и вечный покой моря, куда можно сплавить всю свою тоску, чтобы она растворилась в его безмятежности. Зелёный — это цвет лесов, прорастающих сквозь словесную ткань, символ чистой, неомрачённой жизни.

На этой картине, рождённой внутри, красок действительно больше. Мир кажется бесконечно богатым на оттенки. Возникает иллюция, что можно писать только светом.

Но затем наступает момент истины. И на идеальную, нарисованную умом картину ложится чёрная краска. Не как ошибка, а как неизбежность. Это краска сомнений, утрат, боли, всего того, что составляет чёрную канву реальности.

И вот тут происходит главное. Можно отшвырнуть кисть, счесть работу испорченной. А можно увидеть в этом не уничтожение красоты, а её завершение. Ибо мудрость не в том, чтобы писать только яркими цветами. Мудрость — в умении принять эту чёрную краску и найти ей место.

Она — не пятно грязи. Она — тень, без которой солнце лишается объёма и благодати. Она — рамка, придающая композиции законченность. Она — та самая основа, на которой все остальные цвета обретают свою истинную глубину и звучание. Алый становится не просто ярким, а жизненным рядом с ней. Синий — не наивным, а вечным.

И тогда картина, которую пишет человек своей жизнью, перестаёт быть побегом в красоту. Она становится отражением не ложного, приукрашенного идеала, а искренней, прожитой души. Цельной именно потому, что вместила в себя всё — и свет, и тьму. И в этой целостности — и есть та самая, настоящая гармония.