Керенский

  **КЕРЕНСКИЙ**
  Роман о последнем демократе России

  **Пролог. Станфорд, 1968 год**

Восьмидесятисемилетний Александр Федорович Керенский сидел в своем кабинете в Гуверовском институте и смотрел на фотографию полувековой давности. На ней — он сам на трибуне Таврического дворца, молодой, пламенный, окруженный восторженной толпой. Весна 1917-го. Когда казалось, что Россия станет свободной.

В дверь постучали. Вошел аспирант из Беркли, писавший диссертацию о русской революции.

— Профессор Керенский, можно вопрос?

— Спрашивайте, молодой человек.

— Почему вы проиграли большевикам? У вас была власть, армия, поддержка Запада...

Старик усмехнулся горько:

— Знаете, за пятьдесят лет эмиграции мне задавали этот вопрос тысячи раз. И я тысячи раз пытался найти ответ. Может быть, потому что я хотел быть адвокатом России, а она нуждалась в прокуроре? Или потому что пытался примирить непримиримое — революцию и демократию, войну и мир, социализм и свободу?

Он встал, подошел к окну. За стеклом — калифорнийское солнце, пальмы. Так непохоже на петербургские туманы.

— А может, просто потому, что история не терпит сослагательного наклонения. Россия выбрала диктатуру, а я остался динозавром — последним русским демократом. Смешным и жалким, как Дон Кихот.

— Вы жалеете?

— Каждый день. И каждый день понимаю — иначе я не мог. Это был мой крест. Или мой фарс. История рассудит.

  **Часть I. Адвокат революции**

  **Глава 1. Симбирский бунтарь**

  **Симбирск. 1881 год.**

В доме директора мужской гимназии Федора Михайловича Керенского царила траурная атмосфера. Только что пришло известие — император Александр II убит народовольцами.

Четырехлетний Саша, младший сын директора, не понимал, почему все плачут.

— Папа, а царь был хороший? — спросил он.

— Царь освободил крестьян, Сашенька. Он хотел дать России конституцию.

— А что такое конституция?

— Это когда народ сам решает, как ему жить.

— Значит, теперь не будет конституции?

Федор Михайлович погладил сына по голове:

— Может быть, когда ты вырастешь, будет.

Пророческие слова. Через 36 лет именно Александр Керенский провозгласит Россию республикой.

  **Детство среди революционеров. 1881-1889.**

Семья Керенских была необычной для провинциального Симбирска. Отец — из духовного звания, дослужившийся до дворянства. Мать — дочь генерала, но с народническими симпатиями.

В доме постоянно собирались учителя, обсуждали запрещенные книги. Маленький Саша впитывал атмосферу вольнодумства.

Особое влияние оказала старшая сестра Елена — народница, позже эсерка. Она читала брату Чернышевского и Герцена.

— Саша, запомни — Россия больна. Больна рабством, невежеством, деспотизмом. И мы, образованные люди, должны ее лечить.

— А как лечить?

— Просвещением. А если не поможет — революцией.

В 1887 году произошло событие, потрясшее Симбирск. В Петербурге за подготовку покушения на Александра III казнили Александра Ульянова — старшего брата Володи Ульянова, будущего Ленина.

Федор Керенский был одним из немногих, кто не отвернулся от семьи "государственного преступника". Он помог Марии Александровне Ульяновой хлопотать о младших детях.

Десятилетний Саша запомнил рыдающую мать Володи Ульянова:

— Они убили моего Сашу! Убили за то, что он хотел свободы для России!

Тогда Керенский-младший дал себе клятву — бороться за свободу, но не насилием, а словом и законом.

  **Петербургский университет. 1899-1904.**

В 1899 году Александр поступил на юридический факультет Петербургского университета. Выбор был осознанным — право давало возможность защищать угнетенных легально.

Университет бурлил. Студенческие сходки, демонстрации, аресты. Керенский сразу примкнул к радикалам.

На первом курсе произошла встреча, определившая его судьбу. На нелегальном собрании выступала Екатерина Брешко-Брешковская — "бабушка русской революции":

— Товарищи! Царизм не падет сам. Но и террор не решение. Нужна партия, которая поднимет народ!

После собрания Керенский подошел к ней:

— Екатерина Константиновна, я хочу в вашу партию.

— Какую партию, молодой человек? Партии социалистов-революционеров еще нет.

— Тогда давайте создадим!

Старая революционерка внимательно посмотрела на восторженного юношу:

— Вы готовы к тюрьме, ссылке, может быть, смерти?

— Готов!

— Посмотрим. Пока учитесь. Революции нужны не только герои, но и профессионалы.

  **Первые процессы. 1905-1906.**

В 1904 году Керенский окончил университет и начал адвокатскую практику. Специализация — политические дела.

Революция 1905 года дала работы в избытке. Керенский защищал всех — эсеров, социал-демократов, анархистов. Его пламенные речи гремели в залах судов:

— Господа судьи! Вы судите не преступников, а борцов за свободу! Их единственное преступление — любовь к России и ненависть к тирании!

После одного из процессов к нему подошел молодой социал-демократ:

— Товарищ Керенский, вы гениальный оратор! Идите к нам, к большевикам!

— Спасибо, но я эсер. Мы верим в крестьянскую революцию, вы — в пролетарскую.

— Какая разница? Главное — свергнуть царизм!

— Разница в том, что будет после. Вы хотите диктатуру пролетариата. Мы — народовластие.

Молодого большевика звали Лев Троцкий. Через двенадцать лет они станут смертельными врагами.

  **Женитьба. 1906 год.**

На одном из благотворительных вечеров в пользу политзаключенных Керенский познакомился с Ольгой Барановской — дочерью генерала, красавицей, мечтавшей о сцене.

— Вы тот самый адвокат-социалист? — спросила она.

— Виноват. А вы?

— А я дочь генерала, который вас ненавидит.

— За что такая честь?

— За то, что защищаете террористов.

— Я защищаю людей, не идеи.

— Красиво сказано. Но опасно жить.

— Опаснее жить — трусливо молчать.

Они поженились через полгода. Генерал Барановский был в ярости — дочь вышла за социалиста! Но Ольга была влюблена.

— Саша, — говорила она, — ты изменишь Россию!

— Мы изменим ее вместе.

Родилось двое сыновей — Олег и Глеб. Керенский был счастлив, но семья часто отходила на второй план. Революция требовала всего человека.

  **Депутат Думы. 1912-1917.**

В 1912 году Керенский был избран в IV Государственную думу от Вольска Саратовской губернии. Ему было 31 год — один из самых молодых депутатов.

Он сразу стал звездой думской трибуны. Его речи стенографировали газеты:

— Господа! Правительство ведет Россию к катастрофе! Распутин управляет страной из спальни императрицы! Коррупция разъедает власть! Если не будет реформ, будет революция!

Председатель Думы Родзянко пытался его остановить:

— Господин Керенский, вы переходите границы!

— Граница одна — правда! И я буду говорить правду!

В 1913 году произошел инцидент, прославивший Керенского на всю страну. Обсуждалось дело о Ленском расстреле — войска убили 500 бастующих рабочих.

Министр внутренних дел Макаров заявил:

— Так было, так будет!

Керенский вскочил:

— Не будет! Россия не вечная тюрьма! Народ проснется и сметет вас!

Его вывели из зала. Но фраза "Не будет!" стала лозунгом оппозиции.

  **Масонство и тайные связи. 1912-1916.**

Мало кто знал, что с 1912 года Керенский — член масонской ложи "Великий Восток Народов России". Это была не мистическая, а политическая организация, объединявшая либералов и умеренных социалистов.

На тайном собрании в 1915 году обсуждали будущее России:

— Братья, — говорил Керенский, — царизм обречен. Вопрос — что придет на смену? Военная диктатура? Анархия? Или демократическая республика?

— А большевики? — спросил князь Львов, будущий премьер.

— Большевики — секта. У них нет поддержки. Ленин в эмиграции, организация разгромлена.

Роковая недооценка. Через два года именно Ленин станет его главным противником.

  **Война и позиция. 1914-1916.**

Первая мировая война расколола социалистов. Большевики были за поражение России, меньшевики — за оборону без аннексий, эсеры колебались.

Керенский занял особую позицию:

— Я против империалистической войны, но за защиту Отечества. Если Германия победит, России не будет — ни царской, ни свободной.

Эту позицию назвали "революционное оборончество". Она привлекла многих, но вызвала ненависть радикалов.

Ленин из Швейцарии писал:

"Керенский — типичный мелкобуржуазный болтун. Прикрывает фразами о свободе служение империализму."

Но в Думе авторитет Керенского рос. К 1917 году он — признанный лидер левого крыла, связующее звено между либералами и социалистами.

  **Накануне. Февраль 1917.**

В феврале 1917-го Петроград кипел. Нехватка хлеба, усталость от войны, ненависть к власти. Все ждали взрыва.

22 февраля Керенский выступил в Думе с пророческой речью:

— Господа! Революция у ворот! Не мы ее создали — ее создала слепота власти! Есть последний шанс — немедленно создать правительство доверия! Иначе стихия сметет всех — и власть, и оппозицию!

Но было поздно. На следующий день начались хлебные бунты, переросшие в революцию.

27 февраля восстал Петроградский гарнизон. Керенский был в Таврическом дворце, когда туда ворвались солдаты:

— Где тут буржуи засели? Всех к стенке!

Керенский вышел навстречу:

— Товарищи! Я депутат Керенский! Социалист! Враг царизма!

— Керенский? Тот, что за народ выступает?

— Да, товарищи!

— Ура Керенскому! Веди нас!

В этот момент адвокат превратился в революционного вождя. Началось восхождение к вершине власти.

И падение с нее.

  **Глава 2. Февральские дни**

  **27 февраля 1917 года. День, изменивший все.**

Керенский не спал вторую ночь. В Таврическом дворце царил хаос — восставшие полки присылали делегатов, министры прятались, депутаты метались между залами заседаний.

В три часа дня председатель Думы Родзянко собрал экстренное совещание:

— Господа, власти больше нет. Царские министры арестованы или бежали. Нужно временное правительство.

Милюков, лидер кадетов, предложил:
— Создадим правительство из думцев. Легитимность важна.

— Какая легитимность? — вскочил Керенский. — Революцию делает улица! Без поддержки Совета рабочих депутатов любое правительство падет за день!

В этот момент в зал ворвался солдат:
— Товарищи! Совет рабочих и солдатских депутатов требует представителя от Думы!

Все посмотрели на Керенского — единственного социалиста среди них.

— Я пойду, — сказал он.

Это решение определило его судьбу. Он стал мостом между буржуазной Думой и революционным Советом.

  **В Совете рабочих депутатов.**

Левое крыло Таврического дворца кипело. Тысячи рабочих, солдат, агитаторов. На импровизированной трибуне — меньшевик Чхеидзе.

Керенский прорвался через толпу:
— Товарищи! Я от Думы! Нужно координировать действия!

— Долой буржуазную Думу! — крикнули из толпы.

— Я не буржуй! Я социалист-революционер! Защищал вас в судах!

— Это Керенский! — узнал кто-то. — Он наш!

Настроение переменилось. Керенского подняли на руки, понесли к трибуне.

— Товарищи! — начал он, и зал затих. У Керенского был дар — его голос проникал в души. — Мы победили! Но победа хрупка! Нужна власть, признанная всеми — и рабочими, и солдатами, и буржуазией!

— К черту буржуев!

— А кто будет платить жалованье? Кто обеспечит хлеб? Кто договорится с союзниками о помощи? Нам нужны все силы против общего врага — царизма!

Логика была железной. Совет проголосовал за сотрудничество с Думой.

  **Первое Временное правительство. 2 марта 1917.**

Ночь на 2 марта. В кабинете Родзянко шел торг о составе правительства.

— Керенский не может быть министром! — заявил Милюков. — Он социалист!

— Без меня не будет поддержки Совета, — спокойно ответил Керенский.

— Но вы же член Совета! Нельзя служить двум господам!

— Я служу России, господин Милюков.

Князь Львов, назначенный премьером, нашел компромисс:
— Александр Федорович станет министром юстиции. Это соответствует его профессии.

Керенский согласился, но поставил условие:
— Отмена смертной казни, амнистия политическим, демократизация армии.

— Вы с ума сошли! В разгар войны демократизировать армию?

— Армия уже демократизировалась сама. Солдаты не подчиняются офицерам. Нужно узаконить новый порядок, иначе будет анархия.

Спорили до утра. В итоге Керенский добился своего.

  **Отречение царя. 2-3 марта.**

Пока формировалось правительство, решалась судьба монархии. Николай II находился в ставке в Могилеве.

Керенский настаивал:
— Нужно немедленно арестовать царя! Иначе начнется гражданская война!

Но Гучков и Шульгин поехали уговаривать царя отречься "по-хорошему".

3 марта пришла телеграмма — Николай отрекся за себя и сына в пользу брата Михаила.

— Глупцы! — воскликнул Керенский. — Они не понимают, что народ не примет никакого царя!

Он оказался прав. Когда весть об отречении дошла до улиц, толпы кричали:
— Долой династию! Да здравствует республика!

Великий князь Михаил благоразумно отказался от престола.

  **Министр-революционер. Март-апрель 1917.**

Как министр юстиции, Керенский развил бешеную деятельность:
- Отменил смертную казнь
- Упразднил полицию и жандармерию
- Освободил всех политзаключенных
- Ввел суд присяжных для всех

Но главное — он стал символом революции. Его портреты были везде. Газеты называли его "рыцарем революции", "совестью России", "народным министром".

Керенский упивался славой. На митингах его встречали овациями. Женщины бросали цветы. Солдаты качали на руках.

— Товарищи! — гремел его голос. — Россия свободна! Но свобода требует жертв! Война продолжается! Мы должны защитить революцию от германского империализма!

Это была роковая позиция. Народ хотел мира, а Керенский призывал воевать.

  **Ленин возвращается. Апрель 1917.**

3 апреля на Финляндский вокзал прибыл опломбированный вагон из Германии. В нем — Ленин и группа большевиков.

Керенский был среди встречающих — из любопытства. Он не видел Ленина 10 лет.

Владимир Ильич вышел на перрон, влез на броневик:
— Да здравствует социалистическая революция!

— Он сошел с ума, — сказал Керенский соседу. — Какая социалистическая революция? Россия не готова!

Но на следующий день, услышав "Апрельские тезисы" Ленина, Керенский понял — это не безумие, а расчет.

"Никакой поддержки Временному правительству! Вся власть Советам! Мир без аннексий! Земля крестьянам! Фабрики рабочим!"

Простые лозунги, понятные массам.

— Александр Федорович, — сказал Церетели, лидер меньшевиков, — Ленин опасен. Может, арестовать?

— За что? За слова? Я отменил политические преследования. Не могу же я восстановить их против Ленина!

Благородство? Или роковая ошибка? История рассудила жестоко.

  **Первый кризис. Апрель 1917.**

18 апреля министр иностранных дел Милюков отправил союзникам ноту — Россия будет воевать до победного конца.

На улицы вышли толпы:
— Долой Милюкова! Долой войну!

Но вышли и контрдемонстранты:
— Война до победы! Долой немецких шпионов!

Произошли столкновения. Первая кровь после революции.

На экстренном заседании правительства Керенский потребовал:
— Милюков должен уйти! Его политика раскалывает страну!

— А ваша политика? — парировал Милюков. — Вы разрушили дисциплину в армии!

— Я пытаюсь сохранить армию! А вы толкаете ее на бессмысленную бойню!

Князь Львов пытался примирить:
— Господа, давайте искать компромисс...

Но компромисса не было. Правительство трещало по швам.

  **Военный министр. Май 1917.**

После отставки Милюкова правительство перестроили. В него вошли социалисты — меньшевики и эсеры.

Неожиданно для всех Керенский потребовал пост военного министра:
— Армия разваливается. Нужен человек, которому верят солдаты.

— Но вы же юрист, не военный! — удивился князь Львов.

— Революция делает из юристов полководцев.

5 мая Керенский стал военным и морским министром. Первый приказ поразил всех:
"Солдаты! Я ваш товарищ! Вместе мы создадим армию свободной России!"

Он начал объезжать фронты. Его встречали как мессию. Керенский говорил часами, и солдаты плакали, клялись умереть за революцию.

— Товарищи! Неужели свободная Россия слабее царской? Неужели мы отдадим революцию на растерзание кайзеру?

— Нет! Веди нас, Керенский!

Но эйфория была обманчивой. Солдаты кричали "ура", но воевать не хотели.

  **Июньское наступление. Катастрофа.**

Керенский решил — нужна победа, чтобы поднять дух армии и престиж правительства.

16 июня началось наступление на Юго-Западном фронте. Первые дни — успех. Взяты тысячи пленных.

Керенский ликовал:
— Свободная Россия побеждает!

Но через неделю немцы контратаковали. Русские части побежали. Паника, дезертирство, братания с врагом.

Керенский метался по фронту, пытаясь остановить бегство:
— Товарищи! Стойте! Позор! Вы предаете революцию!

Но его уже не слушали. Магия слова исчезла.

К началу июля фронт рухнул. Потери — 60 тысяч убитых, 200 тысяч пленных.

Ленин злорадствовал:
— Керенский показал истинное лицо! Он слуга империалистов!

  **Июльский кризис. На грани.**

3 июля в Петрограде восстали солдаты 1-го пулеметного полка. К ним присоединились кронштадтские матросы. Лозунг — "Вся власть Советам!"

Большевики формально не руководили, но их агитаторы были везде.

Керенский в это время был на фронте. Получив известие, помчался в столицу.

4 июля толпа окружила Таврический дворец. Матросы требовали ареста министров.

Керенский вышел к ним:
— Товарищи! Вас обманывают! Это не революция, а анархия!

— Долой Керенского! Предатель!

Кто-то выстрелил. Керенский упал. Но пуля только оцарапала.

— Убивайте! — крикнул он, поднимаясь. — Убейте меня, и с моей смертью умрет русская свобода!

Театральный жест подействовал. Толпа отступила.

К вечеру подошли верные части. Восстание подавили. 400 убитых, тысячи раненых.

  **Упущенный шанс.**

5 июля Керенский получил документы — доказательства, что Ленин получал деньги от Германии.

— Арестовать всех большевистских лидеров! — приказал он.

Но Ленин успел скрыться. Арестовали Троцкого, Каменева, других.

На заседании правительства Керенский требовал:
— Нужно разгромить большевиков! Закрыть "Правду", распустить Красную гвардию!

— Это диктатура! — возразил эсер Чернов.

— Это спасение демократии!

Но правительство колебалось. Момент был упущен. Через неделю репрессии свернули. Большевики ушли в подполье, но не были разгромлены.

Позже Керенский признавался:
— Это была моя главная ошибка. Надо было добить их в июле.

  **Глава 3. Премьер-диктатор**

  **8 июля 1917 года. Новый премьер.**

После подавления июльского восстания князь Львов подал в отставку:
— Александр Федорович, я слишком стар для этого хаоса. Россия нуждается в сильной руке. Вашей руке.

Керенский принял должность премьер-министра, сохранив за собой военное министерство. В 36 лет он стал главой государства.

Первое заседание нового правительства:
— Господа, страна на краю пропасти. Фронт разваливается, экономика в коллапсе, большевики готовят новое восстание. Нужны чрезвычайные меры.

— Какие меры? — спросил министр земледелия Чернов.

— Восстановление смертной казни на фронте. Военно-полевые суды для дезертиров. Запрет большевистской пропаганды.

— Но вы же сами отменили смертную казнь!

— Я ошибся. Свобода без дисциплины — это анархия.

Правительство раскололось. Левые эсеры и меньшевики были против репрессий. Кадеты требовали еще большей жесткости.

Керенский балансировал между ними, теряя поддержку и тех, и других.

  **Государственное совещание. Москва, август 1917.**

Чтобы консолидировать "здоровые силы", Керенский созвал в Москве Государственное совещание — представителей всех партий, кроме большевиков.

Открывая совещание в Большом театре, он произнес патетическую речь:
— Россия умирает! Но я не дам ей умереть! Железной рукой выведу страну из хаоса!

Зал разделился. Левая половина молчала. Правая аплодировала, но холодно.

Настоящую овацию вызвал генерал Корнилов — новый Верховный главнокомандующий:
— Армия требует восстановления дисциплины! Долой солдатские комитеты! Вернуть офицерам власть!

Керенский почувствовал опасность. Корнилов становился альтернативным центром власти.

После совещания он вызвал генерала:
— Лавр Георгиевич, мы должны действовать вместе.

— Согласен, господин премьер. Но вы слишком мягки. Нужна диктатура.

— Чья диктатура?

— Наша с вами. Вы — гражданская власть, я — военная.

— А если я не соглашусь?

— Тогда я действую один. Армия за мной.

Это был ультиматум.

  **Корниловский мятеж. 27-31 августа 1917.**

25 августа Корнилов двинул войска на Петроград. Официально — для защиты от большевиков. Реально — для установления военной диктатуры.

Керенский метался. Подчиниться Корнилову — потерять власть. Сопротивляться — нечем, надежных войск нет.

В отчаянии он пошел на немыслимое — обратился к большевикам:
— Помогите защитить революцию от военной диктатуры!

Большевики согласовали с Лениным (тот скрывался в Финляндии) и ответили:
— Освободите наших товарищей, верните оружие Красной гвардии — поможем.

Керенский согласился. Из тюрем выпустили Троцкого, Каменева, других. Красногвардейцы получили винтовки.

За три дня большевики организовали оборону Петрограда. Агитаторы разложили корниловские части. Железнодорожники разобрали пути. Войска Корнилова остановились, не дойдя до столицы.

31 августа Корнилов был арестован. Мятеж провалился.

Но победителем оказался не Керенский, а Ленин. Большевики из преследуемых превратились в спасителей революции.

  **Сентябрь 1917. Агония власти.**

После корниловского мятежа авторитет Керенского рухнул. Правые считали его предателем, разгромившим армию. Левые — диктатором, заигрывавшим с Корниловым.

В стране царила анархия:
- Крестьяне жгли помещичьи усадьбы
- Солдаты убивали офицеров
- Рабочие захватывали фабрики
- Национальные окраины объявляли независимость

Керенский пытался создать новое правительство, но никто не хотел в него входить.

К нему пришла жена:
— Саша, уезжаем! Во Францию, в Англию, куда угодно! Тебя убьют!

— Оля, я не могу бросить Россию!

— Россия уже бросила тебя!

— Нет! Я еще могу все исправить!

Но это была иллюзия. Реальная власть переходила к Советам, где доминировали большевики.

  **Демократическое совещание. Сентябрь 1917.**

Последняя попытка спасти демократию — Демократическое совещание в Петрограде. Собрались представители всех партий и организаций.

Керенский выступал три часа:
— Товарищи! Враги революции справа и слева хотят уничтожить демократию! Но я не дам! Я создам правительство национального спасения!

Зал встретил речь холодно. Потом выступил Троцкий:
— Керенский говорит о спасении. Но от кого спасать? От народа? Власть должна перейти к Советам!

Овация. Большевики победили в борьбе за умы.

После совещания Керенский создал последнее коалиционное правительство. Но это был фантом. Министры заседали, а страна их не слушалась.

  **Октябрь 1917. Предчувствие конца.**

К октябрю большевики контролировали Петроградский и Московский Советы. Ленин из подполья требовал: "Власть надо брать немедленно!"

Керенский знал о подготовке восстания. Ежедневно получал донесения:
- Большевики накапливают оружие
- Формируют отряды Красной гвардии
- Агитируют в воинских частях

Но он странно бездействовал. Почему?

Позже, в эмиграции, объяснял:
— Я был парализован. Понимал, что надо действовать, но не мог. Как будто судьба сковала волю.

Может, подсознательно понимал — игра проиграна?

  **22-24 октября. Последние дни.**

22 октября Керенский выступил на Предпарламенте:
— Большевики готовят восстание! Но правительство готово! Мятеж будет подавлен!

Бравада. У него не было надежных войск.

23 октября попытался стянуть верные части в Петроград. Но командиры отвечали:
— Солдаты не пойдут за Керенским. Он им не верит.

24 октября, утро. Большевики начали занимать ключевые пункты — мосты, вокзалы, телеграф.

Керенский метался по Зимнему дворцу:
— Где юнкера? Где казаки?

— Юнкера в училищах не хотят выходить. Казаки заявили о нейтралитете.

— Предатели! Все предатели!

К вечеру Зимний был в осаде. В дворце — женский батальон, рота юнкеров, несколько министров.

  **25 октября. Бегство.**

Ночь на 25 октября. Керенский понял — все кончено. Но сдаваться не хотел:
— Поеду на фронт! Приведу верные войска!

— Александр Федорович, вас не выпустят из дворца!

— Найдите автомобиль!

Утром 25 октября произошел фарс, ставший легендой. Керенский бежал из Зимнего... в автомобиле американского посольства.

Но не в женском платье, как потом писали большевики. Это миф. Он уехал в военной форме, открыто.

На заставе его остановил патруль:
— Стой! Кто едет?

— Председатель правительства Керенский!

Солдаты растерялись. Пока совещались, машина умчалась.

  **Гатчина. Последняя попытка.**

В Гатчине Керенский нашел казачий корпус генерала Краснова — 700 сабель.

— Генерал, идем на Петроград! Разгромим узурпаторов!

— Господин премьер, у меня 700 человек против десятков тысяч...

— Петроград поднимется! Народ за нами!

Краснов не верил, но подчинился.

27 октября казаки заняли Царское Село. До Петрограда — 25 верст.

Но Петроград не поднялся. Наоборот, тысячи красногвардейцев, матросов, солдат двинулись навстречу.

30 октября бой под Пулковом. Казаки отступили.

Керенский бежал, переодевшись матросом. На этот раз — действительно переоделся.

  **Конец политической карьеры.**

В течение нескольких месяцев Керенский скрывался в России, надеясь возглавить сопротивление большевикам.

Но никто не хотел его видеть лидером:
- Белые генералы считали его виновником развала армии
- Эсеры — предателем партии
- Кадеты — могильщиком демократии
- Народ — "болтуном Керенским"

В мае 1918 года он бежал за границу. Началась полувековая эмиграция.

  **Эпилог главы**

Через 50 лет, в американском изгнании, Керенский напишет:

"Я часто думаю — что я мог сделать иначе? Быть жестче в июле? Не освобождать большевиков? Поддержать Корнилова?

Но тогда я стал бы диктатором, предал бы свои идеалы. А так я остался верен демократии до конца. И проиграл.

Может быть, Россия 1917 года просто не была готова к демократии? Слишком много ненависти, слишком мало культуры компромисса.

Я хотел быть мостом между старым и новым, между элитой и народом, между социализмом и свободой. Но мосты рушатся, когда берега расходятся слишком далеко.

История меня осудила. Но я не раскаиваюсь. Я делал то, что считал правильным. Просто оказался не в то время и не в том месте.

Или, может быть, именно в то время и в том месте — чтобы показать России, чего она лишилась, выбрав диктатуру вместо свободы."

  **Часть II. Изгнанник**

  **Глава 4. Скиталец без родины**

  **Мурманск. Май 1918 года.**

Керенский прятался в трюме английского парохода "Ashton", идущего в Лондон. Документы на имя сербского офицера, выданные британской разведкой. В кармане — последние деньги, в сердце — пустота.

На палубу вышел, только когда Мурманск скрылся за горизонтом. Россия осталась позади. Навсегда, хотя он этого еще не знал.

Английский офицер, сопровождавший его, попытался утешить:
— Мистер Керенский, это временно. Большевики продержатся несколько месяцев.

— Вы не знаете русских, капитан. Если они приняли тиранию, то надолго. Мы умеем терпеть.

  **Лондон. Июнь 1918 — январь 1920.**

Британское правительство приняло Керенского холодно. Премьер Ллойд Джордж даже не удостоил аудиенции.

Через секретаря передали:
— Мистер Керенский может рассчитывать на убежище, но не на политическую поддержку.

Сняли дешевую квартиру в Кенсингтоне. Денег хватило на месяц. Потом начались унижения — просьбы о помощи у русских эмигрантов, которые его презирали.

Князь Львов, бывший премьер, дал взаймы 100 фунтов:
— Александр Федорович, почему вы не уехали раньше? В марте, когда еще можно было с достоинством?

— Я надеялся, Георгий Евгеньевич. Надеялся, что русский народ одумается.

— Народ получил то, что хотел — сильную руку. Только не вашу.

В эмигрантских кругах Керенского травили:
— Это он развалил армию!
— Он выпустил большевиков из тюрьмы!
— Из-за него погибла Россия!

На одном собрании монархист плюнул ему в лицо:
— Цареубийца!

Керенский вытер лицо:
— Я не убивал царя. Я пытался его спасти, отправив в Англию. Ваш обожаемый государь сам отказался ехать.

Но кто слушал оправдания проигравшего?

  **Париж. 1920-1924. Попытка реванша.**

В 1920 году Керенский перебрался в Париж — центр русской эмиграции. Здесь он попытался создать политическую силу — "Лигу возрождения России".

Манифест был патетичен:
"Соотечественники! Большевистская тирания временна! Россия воспрянет! Но не к монархии, а к демократии!"

Откликнулись немногие. На первое собрание пришло 30 человек. На второе — 15. На третье — 5.

Керенский не сдавался. Начал издавать газету "Дни". Писал сам — передовицы, фельетоны, мемуары.

Но денег не хватало. Ольга устроилась модисткой в ателье. Бывший глава России жил на заработки жены.

В 1922 году произошел разрыв с женой:
— Саша, я больше не могу. Ты живешь прошлым. А я хочу жить настоящим.

— Оля, потерпи! Большевики падут!

— Они не падут. А если падут — не при нашей жизни. Я ухожу.

Она ушла с английским дипломатом. Забрала детей. Керенский остался один.

  **Берлин. 1925-1932. Литературная карьера.**

В Берлине жить было дешевле. Керенский снял комнату в пансионе фрау Мюллер и начал писать мемуары.

"Россия на историческом повороте" — 600 страниц самооправданий. Но написано талантливо. Немецкий издатель заплатил приличный гонорар.

К нему приезжали историки, журналисты. Керенский ожил — он снова был нужен, хотя бы как свидетель.

Американский журналист спросил:
— Мистер Керенский, вы ненавидите Ленина?

— Нет. Я его понимаю. Он делал то, что считал правильным. Как и я. Просто его правда оказалась сильнее.

— А Сталин?

— Сталин — это другое. Ленин был фанатиком идеи. Сталин — маньяк власти. При Ленине я бы сидел в тюрьме. При Сталине — в могиле.

  **Прага. 1933-1939. Лекционный тур.**

После прихода Гитлера к власти Берлин стал опасен. Керенский переехал в Прагу, потом колесил по Европе с лекциями.

"Почему пала демократия в России" — эту лекцию он прочитал сотни раз. В университетах, клубах, масонских ложах.

Молодой чешский студент спросил после лекции:
— Господин Керенский, а если бы можно было вернуться в 1917 год, что бы вы сделали иначе?

— Все. И ничего. Понимаете, юноша, история не имеет сослагательного наклонения. Я был продуктом своего времени. Слабым продуктом слабого времени.

— Вы жалеете о власти?

— Нет. Я жалею о России, которая могла быть, но не стала.

  **Глава 5. Вторая мировая и новая надежда**

  **Париж. Сентябрь 1939.**

Когда началась война, Керенскому было 58 лет. Седой, полный, с потухшими глазами. Но известие о пакте Молотова-Риббентропа вернуло ему энергию:

— Теперь весь мир увидит истинное лицо большевизма! Альянс двух тираний!

Он начал писать статьи для французских газет, разоблачая сталинский режим. Но после поражения Франции пришлось бежать.

  **Нью-Йорк. 1940-1945. Американский период.**

Америка приняла Керенского лучше, чем Европа. Здесь он не был "могильщиком России", а борцом против тирании.

Рузвельт даже принял его в Белом доме:
— Мистер Керенский, что вы думаете о Сталине?

— Мистер президент, не доверяйте ему. Он использует вас против Гитлера, потом предаст.

— Но сейчас он наш союзник.

— Тиран не может быть союзником демократии. Только временным попутчиком.

Рузвельт не послушался. Ялта показала, кто был прав.

Во время войны Керенский вел передачи на радио "Голос Америки":

"Соотечественники! Я обращаюсь к вам через годы и расстояния. Гитлер — враг России. Но Сталин — не друг. Победив одного тирана, не забудьте о другом!"

Передачи глушили. Но что-то доходило.

После войны к нему пришел бывший советский офицер, сбежавший на Запад:
— Александр Федорович, вас помнят в России.

— Как предателя?

— Как человека, который мог дать другую жизнь. Но не смог.

— Или не дали?

— Какая разница? История не переписывается.

  **Глава 6. Последний свидетель**

  **Стэнфорд. 1950-е годы.**

Гуверовский институт пригласил Керенского как старшего научного сотрудника. Архив по истории революции, небольшая зарплата, уважение коллег.

Он писал, читал лекции, давал интервью. Стал живым памятником ушедшей эпохи.

Молодые историки расспрашивали:
— Профессор, каким был Ленин в реальности?

— Маленький, лысый, картавый. Но когда говорил — преображался. Становился пророком. Я был лучшим оратором России. Но Ленин верил в свои слова, а я — только произносил.

— А Троцкий?

— Блестящий ум, отравленный тщеславием. Мог бы быть великим, стал палачом.

— Сталин?

— Его никто не замечал в 17-м. Серая тень. Кто мог подумать, что тень поглотит всех?

  **1956 год. Разоблачение культа личности.**

Когда Хрущев разоблачил культ Сталина, к Керенскому пришли журналисты:
— Ваши комментарии?

— Я говорил это 30 лет назад. Но лучше поздно, чем никогда.

— Думаете, Россия меняется?

— Россия всегда меняется. Но всегда остается собой. Оттепель сменится заморозками. Это наш путь — шаг вперед, два назад.

Он оказался прав. После Хрущева пришел Брежнев.

  **1960-е. Мемуары и одиночество.**

Вторую жену, австралийскую журналистку Лидию Триттон, он встретил в 1938 году. Она была моложе на 20 лет, боготворила его.

Но к 60-м годам и этот брак дал трещину:
— Саша, ты живешь в 1917 году. А на дворе 1965-й!

— Лида, 1917-й — это моя жизнь. Все остальное — существование.

Она осталась с ним до конца. Но это было скорее сострадание, чем любовь.

Керенский дописывал мемуары, переписывал, снова дописывал. Четыре тома оправданий перед историей.

  **Май 1968. Последняя весна.**

Студенческие волнения в Париже напомнили ему молодость:

— Смотри, Лида, они хотят того же — свободы, справедливости, братства. Как мы в 17-м.

— И что получат?

— То же, что получили мы. Разочарование. Революции молодых всегда проигрывают старым.

  **11 июня 1970. Последний день.**

Утром Керенский встал с трудом. Сердце, изношенное 89 годами жизни, давало сбои.

— Лида, принеси фотографии.

Она принесла альбом. Петроград 1917 года. Он на трибуне, молодой, в защитной гимнастерке.

— Смотри, какой я был... Вся Россия слушала...

— Ты и сейчас красивый, Саша.

— Не лги умирающему. Я знаю, кто я. Политический труп, который забыл умереть вовремя.

Он закрыл глаза. В бреду говорил по-русски:

— Товарищи! Не надо крови! Можно договориться! Ленин, подожди, давай поговорим... Нет, не стреляйте в царя... Оля, не уходи...

В 15:40 Александр Федорович Керенский скончался.

  **Эпилог. Суд истории**

Хоронили на некатолическом кладбище Putney Vale в Лондоне. Пришло человек пятьдесят — русские эмигранты, историки, журналисты.

Никто из советского посольства не появился. Для СССР Керенский не существовал.

Но в самиздате ходили его мемуары. Диссиденты 70-х изучали опыт Февраля.

Когда в 1991-м пал коммунизм, о Керенском вспомнили:
— Он был прав! Демократия возможна!

Но новая русская демократия продержалась еще меньше, чем керенская.

**Что остается от Керенского?**

Урок.
Предупреждение.
Напоминание.

О том, что бывают моменты, когда история дает шанс на свободу. Но шанс этот краток, как русская весна.

И если его упустить — потом десятилетиями расплачиваться кровью и слезами.

Александр Керенский упустил этот шанс. Или шанса не было изначально?

История не дает ответов. Только ставит вопросы.

Вечные русские вопросы.

**КОНЕЦ**

---

*Памяти всех, кто верил в русскую свободу*