Общество и политика на дону в xviii - xix веках
Начиная с реформ Петра I российская верхушка испытывала всё возрастающее влияние идей, пришедших с запада — либерализма, утопической демократии и других новаций. Эти идеи, часто вырванные из контекста и не всегда созревшие до народного института, проникали в умы и вкусы знати, служили поводом для стильных подражаний и политических иллюзий. Донское казачество, имея плотные связи с центром и взаимодействуя с общероссийской элитой, не могло остаться вне этого процесса: контакты, обмены, а иногда и прямые назначения ставленников из Петербурга и Москвы меняли локальную конфигурацию власти и влияний.
Как я не раз отмечал, любая смута начинается с контузии умов элиты: когда представители руководящих слоёв начинают считать, что социальные вопросы можно и нужно решать политически — не через развитие институтов и нравов, а через провозглашения и силы. Политика как способ «решения» социальных проблем ведёт не к урегулированию, а к эскалации конфликтов; она открывает дорогу амбициям и массовым потрясениям, и это закономерно приносит трагедию и провал. Этот путь, увы, пролегал и через Дон.
В дальнейшем статье мы проследим ключевые этапы развития донской элиты и общественных отношений в XVIII–XIX веках: административные и военные реформы, культурные и идеологические влияния извне, механизмы централизации власти и их воздействие на казачьи институты. Только через такое историческое прочтение можно понять, почему Дон встретил XX век не столько готовым к переменам, сколько уязвимым перед политическими бурями.
Для ознакомления Вас привожу главу из учебника по истории Донского казачества проф. А. В. Венкова.
Общественно-политическая мысль и борьба на Дону в XVIII–XIX вв. Российская империя вступила в новый ХIХ в. уверенно и твердо укрепившись от Балтийского моря на западе до Тихого океана на востоке, от Белого моря на севере до Кавказских гор и Черного моря на юге. Государство не воевало, казалось, что после больших и малых войн и многочисленных походов второй половины ХVIII в. наступил долгожданный мир. Непродолжительная передышка не принесла облегчения донским казакам. Они охраняли западные границы России, несли кордонную службу на Кавказской линии и службу внутренней стражи в Петербурге и Москве. Своими действиями император Павел I показывал, что его главное желание установить прочный и долгий мир, успокоить страну, улучшить хозяйство и быт своих подданных. Но неискушенный во внешнеполитических делах, связанный предшествовавшими договорами и обязательствами, император не сумел преодолеть лабиринты дипломатии, до конца освободиться от влияния Пруссии, Австрии, Англии, Франции и других европейских государств. 1 октября 1800 г. Англия захватила о. Мальту и отказалась признать протекторат России над орденом Св. Иоанна Иерусалимского, а императора – его магистром. Последовал разрыв дипломатических отношений России с Англией и сближение ее с Францией. В плане реализации российско-французских договоренностей император Павел I направил 12 января 1801 г. донских казаков в поход к Оренбургу, чтобы они через Хиву и Бухару достигли Индии и напали на английские учреждения. На Дону было объявлено поголовное ополчение, и 41 казачий полк общей численностью 22 тысяч человек, две роты конной артиллерии под командованием войскового походного атамана М. И. Платова, недавно освобожденного из Петропавловской крепости, выступили в поход. Почти за три месяца казаки прошли более 700 верст. 23 марта 1801 г. в с. Мечетном Саратовской губернии они получили известие о смерти императора Павла I и рескрипт императора Александра I о возвращении домой. Не менее сложные и драматические события разворачивались в это время на Дону. 5 сентября 1800 г. «бит нещадно» полковник 258 Евграф Осипович Грузинов, после чего он умер. Спустя три недели на Сенной площади войсковому старшине И. И. Афанасьеву, казакам И. Д. Колесникову, З. П. Касмынину и В. П. Попову отрубили головы, а также наказали кнутом других казаков «за предерзкие речи против императора». 26 октября в г. Черкасске засечен до смерти кнутом поручик Петр Осипович Грузинов. Многочисленные казни завершили дело братьев Грузиновых. Евграф, Петр, Афанасий и Роман Грузиновы служили в лейбгвардии донском казачьем полку при императоре Павле I в Гатчине. Большим влиянием в полку и авторитетом у Павла I пользовался командир эскадрона Евграф Грузинов, который оказал помощь наследнику престола в день смерти императрицы Екатерины II 6 ноября 1796 г. при его следовании из Гатчины в Петербург. В дальнейшем он выполнял различные секретные поручения Павла I и в 1798 г. был зачислен в его свиту. Перед донским казачьим полковником открывалась блестящая карьера, ему были пожалованы земли и крестьяне в Минской и Тамбовской губерниях, он любимец императора. Но не прошло и года, как Е. О. Грузинов был арестован и предан суду. При его аресте были обнаружены две «зловредные бумаги» и «зловредные книги», в которых обосновывалась необходимость уничтожения крепостного права и установления республики в России. К следствию по делу Е. О. Грузинова привлекли свыше 25 казаков и чиновников, служивших с ним в Гатчине и проживавших на Дону. На допросах в Войсковой канцелярии они неоднократно заявляли, что Е. Грузинов, отказываясь от подаренных ему императором Павлом I крестьян, говорил: «...хочу собрать большие силы и завладеть Стамбулом и островами, учредить Сенат и закон премудрый, неизменяемый для всех под солнцем живущих, и был полезен так, чтобы никто из настоящих и будущих людей на землях, его бы не отторгнул,.. населить город разных вер и наций людьми и установить между ними согласие в верах и единодушие,.. земля казачья заселена господскими слободами, а мы ничего не имеем, только один дом на земле, вступился было за отечество Пугач, но его сломили, вступился было также Фока и Рубцов, но их высекли. Я не так как Пугач, но еще лучше сделаю, как возьмусь за меч, так вся Россия затрясется». Взгляды Е. О. Грузинова отражали отношение основной массы казачества к самодержавию, к политике, которую проводило правительство на Дону, направленной на ограничение его политической самостоятельности, прав и привилегий. Дело Грузинова получило широкий отклик на Дону в среде дворянства и казачества. В августе – сентябре 1800 г., как отмечали современники, в Черкасске «была сильная тревога, слишком заметная для простого народа». Среди казаков широко распространялись «критические стихи», в которых осуждалась политика Ека- 259 терины II и Павла I по отношению к войску Донскому, позиция войскового атамана А. В. Иловайского во время восстания Е. Пугачева и волнений казаков в 1792–1794 гг. Одновременно в Черкасске состоялись собрания чиновников и дворян, они обсуждали дело Грузиновых и события последнего времени. Чиновники горячо высказывали различные мнения, вплоть до того, что необходимо ворваться в тюрьму и освободить арестованных силой. Первое собрание ограничилось отправлением депутации к войсковому атаману В. П. Орлову с целью узнать, есть ли указ об аресте Грузиновых. Второе собрание разогнал генерал И. И. Репин. Прибывший на собрание чиновник для особых поручений объявил от его имени, что если старшины и дворяне не разойдутся, то они будут лишены чинов и дворянства и сосланы в Сибирь. Участники собраний решили, что лучше спокойно жить, владея крепостными и огромными земельными наделами, и разъехались по своим имениям, не сделав ни одного практического шага. Казни и наказания плетьми состоялись. Чтобы не возбуждать никаких слухов и разговоров и боясь широко народного движения на Дону, правительство и Войсковая канцелярия представили дело Грузиновых и их товарищей как погибших случайно, «по навету врагов» и в результате невыполнения приказа о помиловании генералами С. А. Кожиным и И. И. Репиным. Вопросы, прозвучавшие в деле Грузиновых, не остались без внимания правительства, стали одной из причин посылки на Дон комиссии генерал-адъютанта А. И. Горчакова. В 1818–1820 гг. широко развернулось движение крестьян миусских и сальских слобод против крепостного права, во время которого вновь в протоколах Государственного Совета и Войсковой канцелярии появились фамилии казненных Евграфа и Петра Грузиновых. Во время следствия о восстании крестьян выяснилось, что Петр Петрович Грузинов (хорунжий из дворян станицы Старо-Черкасской, однофамилец казненных братьев. – А. А.), казак З. Пиданов и губернский регистратор Гутовский распространяли среди крестьян копии царского указа от 10 декабря 1819 г., по которому «они еще вернее могут искать вольность». При аресте П. П. Грузинова были найдены различные бумаги, среди них копии указа «Об отыскивании вольности» и «19 черных прошений разным людям и об отыскивании свободы». Правительство понимало, какое влияние могли оказать на казачество фамилия Грузиновых и эти письма на крестьянское движение. В 1821 г. статссекретарь Н. Н. Муравьев, предполагая, что хорунжий П. Грузинов является родственником казненных, направил запрос Московскому генерал-губернатору Дурасову о службе братьев в лейб-гвардии донском казачьем полку во время его нахождения в Москве и Пе- 260 тербурге. Последовал ответ, что кроме Афанасия «остальные уже не находятся в живых». П. П. Грузинова, лишенного чинов и дворянства «по немолодым летам», сослали в Сибирь на поселение, а З. Пиданова и Гутовского после наказания плетьми отправили в Нерчинск на рудники. Духовная жизнь донского общества как и в стране переживала мощный подъем, обусловленный победой русского народа в Отечественной войне 1812 г. и заграничных походах. Донской генерал Г. А. Попов в своих воспоминаниях «Мое прошедшее или воспоминание одного простого смертного» отмечал, что «общий моральный уровень донского края высоко поднялся, поддерживаемый, с одной стороны, чувством собственного достоинства и заслуг, с другой – образованием во время многолетних походов по Европе и практическою наглядностью ко всему хорошему в просвещенных странах. На Дон внесена была целая масса новых понятий, идей и привычек, которые не могли не подействовать благотворно на самомельчайшие отношения в общественном и частном быту обитателей. И, – то всего важнее, – прочувствовано всеми до мозга костей теснейшее сочление Дона с сердцем святой Руси... Донские помещики, участвовавшие в европейских войнах и возвратившиеся с высоким значением и в больших чинах, жили на барскую ногу, давали блестящие балы, были весьма гостеприимны… Некоторые имели собственные оркестры… Всякое новое сочинение Пушкина ловилось нарасхват, затверживалось и разлеживалось по рукам. Знакомились серьезно с Байроном, Ламартина знали наизусть, как и Пушкина. Не забывали и Дельвига». В связи с деятельностью созданного в 1819 г. Комитета для разработки «Положения об управлении войском Донским» в войске Донском сложилась оппозиция против представителей правительства в составе Войсковой канцелярии генерал-адъютанта кн. А. И. Чернышева и В. И. Болгарского. Донская аристократия боялась, что в результате деятельности комитета будут уничтожены ее права и привилегии на владение землей и крестьянами. Мелкопоместные и беспоместные чиновники, рядовые казаки надеялись, что принятые решения ограничат олигархическое правление старшин, приведут к улучшениям в быту и на службе. По всем важнейшим вопросам – о проведении землемерных работ, по военному и гражданскому устройству, об ограничении доступа в дворянство и выселении крестьян с войсковых и станичных земель в Миусский округ – А. И. Чернышев и В. И. Болгарский встречали резкое сопротивление со стороны войскового атамана А. К. Денисова и некоторых членов комитета. Опираясь на поддержку императора Александра I и председателя департамента Военных дел Государственного Совета А. А. Аракчеева представителям правительства на Дону удалось сломить сопротивление оппозиции и отстранить вой- 261 скового атамана А. К. Денисова от власти. Чтобы отставка выглядела обоснованной и убедительной, не вызвала возмущения среди казаков, А. И. Чернышев обвинил А. К. Денисова в упущениях по службе при введении винного откупа, в бездействии во время крестьянского движения в 1818–1820 гг., в поддержке донских помещиков, которые агитировали своих крестьян против выселения их в Миусский округ, в неоднократных попытках некоторых членов донского комитета и представителей местной аристократии подкупить В. И. Болгарского, вручить ему взятку. 27 января 1821 г. император Александр I отстранил А. К. Денисова от власти, на его место был назначен герой Отечественной войны 1812 г. генерал-лейтенант А. В. Иловайский. Из состава комитета вывели генерал-лейтенанта А. А. Карпова и генерал-майора И. Черевкова, поддерживавших А. К. Денисова. Участников подкупа строго наказали, одних лишили «чинов и дворянства», других вне очереди выслали на службу на Кавказ. Донская знать не смирилась с наступлением правительства на их права и привилегии, в Новочеркасске состоялись тайные собрания, на которых обсуждались вопросы, затрагивавшие интересы донского дворянства: о признании правительством донского дворянства и его организаций, о запрещении покупать крепостных крестьян и переводить их на Дон, о поземельных владениях, о предстоявших всеобщих выборах дворянства областного и окружных депутатов и др. А. И. Чернышев узнал о совещании, состоявшемся 28 февраля 1823 г. в доме генерал-майора О. В. Иловайского. В нем приняли участие почти все служилые и отставные генералы, многие крупные и средние чиновники: генерал-лейтенанты Н. В. Иловайский и А. А. Карпов, генерал-майоры В. Д. Иловайский, Г. Д. Иловайский, Г. А. Луковкин, С. Г. Греков и многие окружные депутаты. Вскоре последовал высочайший рескрипт императора Александра I с объявлением выговора участникам собрания. Дворянская аристократия не смирилась. В конце марта 1823 г. участники собрания решили направить в Петербург члену Государственного Совета кн. И. В. Васильчикову или графу В. В. Орлову-Денисову депутацию с просьбой защитить казачьи права и привилегии. В действительности, как отмечал наказной атаман И. А. Андрианов, чиновники отстаивали прежде всего свои интересы и об общем благе Войска Донского никогда не мыслили. Чтобы не накалять обстановку на Дону и «обуздать неповиновение и вольнодумство в крае», правительство отложило проведение дворянских выборов «до утверждения нового о войске Положения» и установило негласный надзор за генералами – участниками собрания. Репрессии в отношении участников собрания и должностные перемещения в управлении, последовавшие за указом Александра I, вызвали сильное недовольство на Дону. Декабрист Д. И. Завалишин в своих воспоминаниях отмечал, что в 20-е годы на Дону 262 «начало образовываться, нечто тайного общества, оставшегося неизвестным при следствии о декабристах. Это не было тайное общество по тем понятиям, которые господствовали в Европе и России, но все же основой его было стремление к самоуправлению, хотя оно выражалось, соответственно, казачьим понятиям, в своеобразной форме...» Правительство не было уверено в спокойствии на Дону. Присяга Константину Павловичу, затем события в Петербурге 14 декабря 1825 г. породили различные слухи и толки. Вечером 14 декабря военный министр А. И. Татищев послал войсковому атаману А. В. Иловайскому распоряжение, в котором требовал, «чтоб войско Донское приведено было сколь возможно поспешнее к присяге на верность подданства е. и. в. государю Николая Павловичу». 26 декабря, через три дня после получения распоряжения, практически все войско Донское присягнуло Николаю I. В начале января 1826 г. правительство потребовало также от донских чиновников подписки о непринадлежности к тайным масонским ложам и невыезде за пределы края без разрешения войскового атамана. В конце 1825 – начале 1826 г. в г. Новочеркасске под руководством сотника В. Д. Сухорукова возникло тайное общество «Литературные собрания и вечера», в которое вошли сын войскового атамана, корнеты Н. А. Иловайский и Ф. И. Селиванов, сотники В. Поснов и Н. С. Петровский, штаб-лекарь А. Бушман, войсковой старшина Н. Поляков, есаулы А. Кушнарев и М. Кучеров, урядник А. А. Ягодин. На собраниях присутствовали командиры рабочих казачьих полков З. Е. Егоров и Ф. Е. Балабин, полицмейстер П. С. Хрещатицкий, хорунжий Т. Д. Древянников, поручик Н. И. Иловайский и др. Кроме чтения разных книг, журналов и рукописей исторического содержания, преимущественно о героическом прошлом донского казачества, «бывали в обществах суждения и споры о разных материалах, относящиеся до нравственности и политики». Одной из тем, которой касались члены общества, являлось следствие, суд и казнь декабристов. О существовании тайного общества стало известно правительству, но оно не возбудило новый политический процесс. Это объясняется, вероятно, тем, что многие члены общества «Литературные собрания и вечера» были связаны по службе с председателем Донского комитета генерал-адъютантом А. И. Чернышевым, который являлся членом, а затем и председателем Тайного следственного комитета по делу декабристов. А. И. Чернышев не хотел, чтобы его имя хотя бы в какой-то степени упоминалось с именами донских офицеров, сочувствовавших заговорщикам. В войске Донском сложилась сильная оппозиция против представителей центральной власти, на сторону которой перешли войсковой атаман А. В. Иловайский и некоторые чиновники, 263 служившие в Петербурге при генерал-адъютанте А. И. Чернышеве. Они составили записку «О невыгодах проекта Положения об управлении войском Донским», в которой содержалась резкая критика проекта «Положения» и деятельности комитета во главе с генерал-адъютантом А. И. Чернышевым. 10 августа 1826 г. во время коронации в Москве войсковой атаман А. В. Иловайский вручил записку императору Николаю I. Для ее изучения царь утвердил Особый комитет под председательством генерал-адъютанта И. И. Дибича. Спустя некоторое время И. И. Дибич вернул Николаю I этот документ с обширными пояснениями А. И. Чернышева. Последний, в частности, обвинил атамана в желании пересмотреть проект Положения на Дону, разработать и утвердить для себя законы, независимо от Государственного Совета, вернуться к выборам представительных органов, в стремлении «отдалить совершенно введение нового положения и удержать те порядки, кои столь ему приятны». В ходе следствия по делу записки А. В. Иловайского выяснилось, что в ее составлении участвовали В. Сухоруков, А. Кушнарев, К. Колесников, Ф. Селиванов, В. Поснов и «другие университетские питомцы». Последовала расправа с авторами записки и участниками оппозиции. Войсковой атаман А. В. Иловайский был отстранен от должности, осужден и сослан в Могилев на Днепре. Другие участники, обвиненные в различных упущениях по службе, отправлены на Кавказ. Однако никакие репрессии не могли прекратить недовольство и брожение в крае. В донесении от 29 июля 1827 г. войсковой атаман Д. Е. Кутейников извещал генерал-адъютанта А. И. Чернышева о положении на Дону: «В Новочеркасске делаются тайные и явные неблагонамеренные сходбища насчет перемены в войсковом правлении… в оных участвуют полицмейстер, пристава и квартальные, которые на той стороне (на стороне отстраненного войскового атамана А. В. Иловайского и участников оппозиции. – А. А.), следовательно на них полагаться весьма сомнительно, их надо поскорее переменить другими». В действительности, правительство не собиралось ущемлять интересы донского дворянства. Оно стремилось лишь за счет ограничения крупнейшего землевладения наделить другую часть этого сословия – мелкопоместных и беспоместных чиновников, а также улучшить материальное положение казачества. «Положение об управлении войском Донским» 1835 г. разрешило многие поставленные задачи, изменило систему гражданского и военного управления, казачьего и дворянского землевладения и землепользования, но не внесло успокоения в умы и души казаков и дворян. Для претворения «Положения» в жизнь в Новочеркасск приехали в 1835 г. бывший член Донского комитета сенатор В. И. Бол- 264 гарский и статский советник А. Я. Княжин. Они встретили здесь сильное сопротивление дворянско-чиновничьей аристократии. Правительство, опасаясь новых оппозиционных выступлений донского дворянства и волнений казачества, придвинуло к границам Донской земли регулярные войска. В этих условиях прошли выборы в Войсковое правление и Войсковой суд, окружные и местные органы власти и управления, работы по обмежеванию потомственных дач дворян, пожизненных и срочных участков чиновников, частичное переселение крестьян из казачьих округов на Миус и Сал. Бюрократизация государственной деятельности при Николае I принимает широкий размах, она становится составной частью общественного сознания и общественной мысли. По яркому выражению современников, «Россией управляли столоначальники», а от русского языка «несло мертвечиной». Образ службиста-канцеляриста и казенный стиль, господствовавший в делопроизводстве, становятся нормой повседневного поведения и общения. Эти процессы получили распространение и на Дону, прежде всего в войсковых и окружных органах управления. Они вызывали неприятие просвещенной и патриотически-настроенной части донского общества. В 1838 г. в недрах Атаманской канцелярии был разработан устав общества «Это» (вероятно, старшим членом канцелярии полковником И. С. Ульяновым), целью которого была борьба за чистоту русского языка, за возрождение в канцелярии казачьих традиций управления. Устав общества «Это» написан с глубоким знанием канцелярской жизни и с большой долей сарказма, некоторые его параграфы являются отражением и критикой бюрократического делопроизводства, деятельности отдельных войсковых чиновников. К сожалению, не известно, развернулась ли деятельность общества «Это» или устав так и остался неосуществленным прожектом – сохранившиеся в архиве источники не дают никаких свидетельств. Новый подъем общественной мысли и политического движения в войске Донском начался в конце 50-х годов ХIХ в. в связи с намечавшейся крестьянской реформой. В 1858 г. донские казаки – студенты Харьковского университета дали отпор нападкам и бесчинствам чиновника учебного округа Салтыкова и его сослуживцев (пользовавшихся покровительством полиции), за что были высланы под конвоем на Дон «под надзор войскового атамана». В ответ 280 студентов подали прошения об увольнении. Опасаясь волнений в университете, правительство вернуло студентов-казаков в Харьков. В 1859 г. Военное министерство вынесло на обсуждение Государственного Совета проект об изменении поземельных владений донского казачества и дворянства, а также на заседаниях звучали предложения о роспуске казачьих войск Российской империи и переводе казаков в разряд государственных крестьян. Эти сведе- 265 ния дошли до войска Донского, просочились на страницы газет и журналов, стали предметом активного обсуждения в Войсковой канцелярии, на станичных кругах, в областном и окружных дворянских депутатских собраниях. На Дону сложились два течения, которые назывались русской и казацкой партиями. Первая – боролась за сохранение прав и привилегий дворянства на землю, считала возможным уменьшить или отменить воинскую повинность для высшего сословия, выступала за разрешение на Дону частной собственности на землю, с правом ее продажи иногородним и поселения их в крае. Вторая – подозрительно относилась к предполагаемым и проводимым преобразованиям правительства, считала, что с уменьшением воинской повинности уничтожатся поземельные и другие права и привилегии казачества, стремились к сохранению сложившегося положения на Дону. Оценивая ситуацию, сложившуюся в крае к 1861 г., начальник штаба войска Донского генерал-адъютант кн. А. М. Дондуков-Корсаков писал военному министру Д. А. Милютину: «Последствия известны Вашему превосходительству: преувеличенные опасения всех сословий на Дону о видах правительства на уничтожение войска, сборы в станицах, адресы дворянства, повсеместное общее неудовольствие края и т. д.». Войсковой наказной атаман генерал от кавалерии М. Г. Хомутов выехал в Петербург за помощью. Только благодаря срочно принятым мерам по предотвращению волнений удалось удержать выступления в крае «в границах самого строгого порядка и законности». Итак, развитие общественного движения и общественной мысли на Дону протекало в русле общероссийских процессов, открытое противостояние между донским казачеством и самодержавной властью в ХVII–ХVIII вв. сменилось борьбой идей и взглядов на современное положение и будущее казачества. Выразителями казачьей идеологии становится просвещенное донское чиновничество и дворянство, а главным вопросом, вокруг которого разворачивалась борьба, является сохранение казачества как военного служилого сословия, его демократических традиций, прав и привилегий. Однако понимание этого вопроса и путей его решения в правительственных кругах, у донского просвещенного чиновничества и донской дворянской аристократии было различным. Самодержавие рассматривало донское казачество как составную часть вооруженных сил Российской империи, отсюда стремление правительства обеспечить высокий жизненный уровень казачества за счет сохранения и увеличения казачьего землевладения и землепользования, желание провести реорганизацию военного и гражданского управления, ограничить олигархическое правление старшин, превратить его в замкнутое служилое сословие. Донская дворянская аристократия, захватившая войсковые и станичные 266 земли и поселившая на них крепостных и беглых крестьян, старалась представить собственные узкосословные интересы как интересы всего казачества, а борьбу за дворянские права и привилегии – как общеказачье оппозиционное движение центральной власти. Донская интеллигенция и патриотически-настроенное чиновничество выступали против политики правительства, направленной на уравнение войска Донского с другими губерниями России, против обращения казачества «в регулярство», с одной стороны, произвола и олигархического правления местной аристократии – с другой. Будущее казачества они видели в сохранении и укреплении казачьих демократических традиций – восстановлении деятельности войскового круга как высшего органа народовластия, возвращении к выборности должностных лиц, прекращении расхищения войсковых и станичных земель и ограничении дворянского поместного и условного землевладения и землепользования, развитии казачьего военного искусства и сохранении самобытного уклада жизни.
Подводя итог, можно сказать, что общественно-политическая жизнь Дона в XVIII—XIX веках формировалась под влиянием сложного комплекса факторов: экономических преобразований, административной интеграции в Российскую империю, социальных конфликтов и религиозных трансформаций. В приведённом материале отмечено, что многие общественные проблемы усугублялись утратой прежней религиозно-моральной ориентации части элиты; вместе с тем ответ власти и местных лидеров на вызовы времени всё чаще приобретал чисто политический и административный характер, не предлагая заметного духовно-культурного компенсирования. Такое смещение акцентов объясняет как постепенное переустройство традиционных институтов, так и нарастание новых форм социальной напряжённости. Вместе с тем односторонние объяснения недостаточны: важно учитывать и экономические интересы, и внешнеполитические давления, и локальные практики власти и самоуправления, которые тоже влияли на ход событий. Тем не менее, рассматривая ситуацию с разных точек зрения — экономики, политики, общественных наук и прочих — на первом месте должен стоять Бог. Только тогда всё остальное будет на своём месте.
Свидетельство о публикации №225092501230