Близится ночь

Глава 1 Всадник

Дорога среди скал была тиха и пустынна, лишь одинокий всадник мчался по ней, и взметалась за ним серая дорожная пыль. Всадник был ранен, с трудом держался верхом, но спешил в город, за спасением и с важной вестью. Провожали его любопытными взглядами мелкие птахи с дорожных кустов, да присматривало за всадником восходящее солнце.

Впрочем, заглянем немного назад, что было с всадником до рассвета.

Бесшумно ступали конские копыта, обвязанные тряпьём. Человек шёл рядом, вёл коня по козьей тропке, и сам за него держался. Его пыльные, серые одежды были подраны, и запятнаны потёками крови. Человек прятался от погони.
Он многое узнал о бандитах, нарушивших работу шахт, и должен сообщить в город. Очень срочно.
На отходе он попал в засаду, чудом вышел из боя живым, но и сам обманул преследователей, теперь надо было тихо добраться до дороги, и довести невредимым коня.

Немолодой полуорк не участвовал в погоне. Он владел самострелом и предпочитал не встревать в свалку ближнего боя. Когда шпиона не смогли поймать и потеряли, Стрелок не раздумывал, понял, куда тот выйдет - к тропе на дорогу, и решил, что там и будет ждать.
Ночь уходила, на камни выпала утренняя роса. До тропы было близко, камнем легко добросить, и оттуда послышался шум. Кто-то шёл, неровными шагами, изредка напрягался и тихо стонал, удерживая боль.
Когда раненый прошёл вперёд и должен был оказаться спиной к нему, Стрелок, наконец, выглянул из-за валуна, угадал на тропе фигуры человека, коня, и потянул спусковую скобу - стрела ушла в серый силуэт раненого шпиона, звякнула, и человек вскрикнул.
"Не уйдёт теперь", - подумал Стрелок. Руки его уже мостили "козью ногу" к самострелу, надо было торопиться с перезарядкой.

Но человек не упал, он перестал красться, здоровой ногой толкнулся об камень, вскочил на коня, тут же неловко припав к нему, и помчался по широкой тропе.
У примыкания к большой дороге его обстреляли вновь, и на этот раз уже маг - Стрелок, с досадой глядя вслед раненому, увидел, как всполохи огненной магии строчками перечеркнули горный склон, и подметил, что маг ни разу не попал в цель.

"Уж был бы я маг, тоже стрелял бы заклинаниями, одно за другим. Да уж все в цель, или хотя бы с половину. Вот бы была потеха", - думал Стрелок. Он досадовал, что горделивый магик оказался прозорливым и тоже угадал действия человека.
Ещё он подумал, что стрелять надо было в лошадь. Без неё раненый шпион точно не ушёл бы.

А человек, зажав зубами гриву своего коня, чтобы не упасть, мчался по дороге, и думал совсем о другом.
Ему надо сообщить в город, что бандитам отдаёт приказы и сообщает сведения кто-то из города, и, скорее всего, из стражи. Значит, надо добраться живым, но молчать, и делать вид, будто не узнал ничего существенного, пока не встретится тот, кому можно доверять.

Одинокий всадник мчался по дороге, пересекая длинные утренние тени.

А мы заглянем дальше назад, чтобы познакомиться поближе с нашими героями.


Глава 2 Вальд

В большом, хоть и не наибольшем, богатом, хоть и не богатейшем, однако очень славном городе лучшего в этом мире королевства - в городе Менске опять было утро.
Вальд был очень юным подростком, но встречал это утро, как разбитый невзгодами старик. Боли от недавних ранений покинули его, и он уже не замирал внезапно, ни от неприятно неожиданного прострела в руке, ни от судороги, приходившей постепенно из грудных мышц, и клинивших его целиком. Ноги опять ходили, и руки вновь хорошо слушались, даже, наверное, чуточку лучше, чем прежде, потому что мальчик старательно выполнял назначенные ему упражнения. Всё нездоровое ушло от Вальда, как и обещал ему целитель, и, с недавней поры - отчим, дядя Айбо.

Вальд теперь мог бы, как прежде, порывисто подняться с постели, и пойти заниматься утренним туалетом. Но было велено делать всё плавно. Поэтому мальчик сперва пошевелил кистями и пальцами рук, затем подвигал руками в локтях, потом перешёл к ногам, а за ними к шее.
Наконец, поскручивал слегка всё тело, в одну сторону и в другую. "Как старик совсем", - подумал Вальд.

Но тело слушалось, и всё было на месте, даже шрамы. Вальд покосился на узкий белый след, идущий по груди, и перечёркнутый белыми поперечинками. Потом посмотрел на руку, на ней тоже белели отметины, но не такие ровные, они складывались в ветвистую, как молния, линию.
Рану груди ему лечил дядя Айбо, он настоящий военный лекарь, а рукой занимался дядя Эпрон, он тогда ещё был глава разбойного приказа.
Может быть, и ещё остался, и дальше им будет, но об этом из столицы сообщат. Важные чины, которые принимают такие решения.

Вальд потянулся, с усилием распрямляя сперва правую, затем левую руку, расчётливым движением убрал одеяло к стенке, и встал - плавно, как наказал дядя Айбо, но слитно и одним движением, перетекая из положения лёжа в опору на локоть, затем в раскоряку боком с двумя ногами на полу, и, наконец, пошёл шагом, тоже плавным.
Дядя сказал, что скорость приходит через замедление. Поэтому надо учиться всё делать не быстро, а плавно.

Вальд догадывался, что ещё надо делать всё продуманно. Никак не мог себе простить тех ошибок, что натворил.
Во-первых, не задумался, что тот эльф имперский может, не дослушав, ударить мечом. А он ударил, да ещё как - как молния, ведь стоял, опустив руки, меч в ножнах, и вдруг ударил. А Вальд этого удара даже не увидел.
Во-вторых, почему-то шагнул к эльфу, хотя стоило шагнуть назад, к точке, на которую ему указал дядя Эпрон...
Вальду было стыдно. А ещё совестно - он уже понимал это слово из времён своих дедов, и оно сейчас было уместным.
От стыда он избавился, переключившись на умывание ледяной водой, а совесть ему подсказала старательнее прислушиваться к старшим - они понимают ситуацию лучше, даже когда он уверен, что знает о ней больше.

Умываясь, Вальд представил, как пойдёт после полудня в кузницу, и тихо порадовался.
Дядя Айбо и дядя Освод искусно излечили ему руку и грудь, но работать в кузнице, как раньше, пока не разрешают, заставляют работать над мелкими и точными упражнениями.
А кузнец его пожалел, и подобрал работу лёгкую и точную, такую, что он бы сам мог в одного её сработать, но наказал мальчику учиться быть молотобойцем. Дал самый малый молот и поставил работать по командам.

Делать пришлось маленькие ножницы, было непонятно, интересно и очень трудно. Уставало первым не тело, а соображение. Мастер сам менял на наковальне приспособы, поковки ставил то на рог наковальни, то на наличник, и Вальду было трудно успевать мыслями за его работой. А ещё он должен был следить за каждой его командой и вторить его молоточку - то прямыми ударами, то вкручивая, а то даже на отскок.

Было удивительно, когда кузнец взял большую приспособу, для гибки толстых прутов, и загнул на ней ручки этих крохотных ножниц в колечки, при том изящно.
Было неожиданно, что для сварки этих колечек мастер посыпал на поковку флюс.
Для прошивки отверстия под ось понадобилась совсем крошечная приспособа, и пробойник, похожий на шильце. А когда кузнец прокалил концы уже собранных на заклёпку ножниц, и стал их проковывать начисто, мальчик уже устал и удивляться и запоминать.
Кажется, у него и голова взмокла раза в два сильнее, чем вспотело тело.

В тот день они сработали пять ножниц. Первые кузнец и подарил ему, со словами: "Держи-ка подарок. Это, считай, тебе от горожан, за эльфа-имперца".

Вальд теперь подрезал ногти собственными ножницами. Это было особенно приятно, и хотелось даже перед кем-нибудь похвалиться. Например, перед Риткой. Она ногти стрижёт лекарскими ножницами, он видел, когда она помогала дяде Айбо, и другим лекарям. Они с ней там и познакомились, в лекарне.

Дядя Айбо привёл его туда сам, через пару дней после ранения, и какая-то маленькая девочка молча помогала ему разрезать швы и выдёргивать нитки. Она аккуратно и внимательно промазывала кожу и швы прозрачной жидкостью, и Вальд по запаху угадал в ней один из алхимических растворителей, первый, который он делал сам в мастерской тётушки Кристи. На месте выдернутых ниток выступали капельки крови, Вальд легонько морщился, стараясь, чтобы это было незаметно, а девочка немного выжидала, и потом протирала эти места заново.

Дядя Айбо работал неторопливо, был внимателен, но успевал всё объяснять, и даже немножко шутил. Он рассказал, что швы были нужны, чтоб соединить разрезанные ткани тела, можно их и магией прихватывать, но магия важна для сращивания жил, сосудов и нервов. А иногда каких-нибудь нежных тканей. А снаружи не страшно сшить грубыми нитками, тогда лекарю точно хватит магических сил на работу внутри.
Вальду стало интересно, как понять, хватает ли человеку магических сил и на что именно, и дядя Айбо хотел ответить, но задумался, и сказал, что это немного сложно рассказать, и он когда-нибудь попробует показать в деле.
А дальше с Вальдом заговорила девочка, он узнал, что её зовут Рита - Ритка, и дядя Айбо посоветовал им заняться другими подопечными, и внимательно слушать, если им что-нибудь скажут другие целители.
А вскоре Вальд начал учиться кулачному бою.


Глава 3 Они сговорились

Дядя Айбо долго присматривался к Вальду, и, когда он окреп для работ в кузнице, решил начать с ним уроки кулачного боя и механики. Вальд не мог понять, какая связь между драками и магией, но ему были интересно и то и это, и он не переспрашивал, а только обрадовался, и ждал, что всё само станет ясно.

Для начала отчим потребовал научиться отжиматься от пола. На кулаках.
- Кулаки держи ровно. Опора только на две сильных костяшки. Поднимайся с выдохом. Напрягайся в подъёме. Где ощущаешь напряжение?
- Везде... даже челюсти сводит от усилия.
- Хорошо. А в глаза отдаёт?
- Да...
- А вот теперь встань, отдышись, и будешь учиться управлять напряжением сил. Первым делом уберём напряжение из глаз и головы. Напрягай на подъёме тело, особенно живот, шею. Но чтоб в голову не шло и глаза не трогало. Понятно?

Когда пришла пора знакомиться с механикой, Айбо выбрал ему технику нагрева.
- Ещё наши дедушки называли механикой всё, что сложное и работает самостоятельно. Это сейчас пришло поветрие звать механическими рычаги да зубчатки, а всё неочевидное называть магическим. Раньше всё это звали - механика. Да и при дедах слова "механик" и "маг" значили одно и то же. Запомнил? Ну, и хорошо, давай учиться очаг домашний зажигать.

Вальд уже знал, что силы в человеке ходят по невидимым руслам, а в семи вихрях они образуются и закручиваются. Вообще, их намного больше, но больших только семь.
Разогревать силу в этих вихрях надо начинать с самого нижнего, но задерживаться на нём не следует, сразу надо передвигать в следующий вихрь.
Для того, чтобы выплеснуть внутреннюю силу наружу, в виде простой магической техники, надо разогреть вихри, желательно аж до грудного, а дальше силу вливают прямо в технику, либо она льётся по невидимым руслам в руки, и технику подправляют руками, иногда даже пальцами, в каждом пальце на руках по два окончания таких русел. Вальд помнил, как дядя Айбо умеет склеивать нужные ткани в ране, даже тонюсенькие, в волосок, нервы, и не путает их с тонкими сосудами.
А задавать форму технике, оказалось, помогают образы, которые надо знать и вовремя держать в уме, и, иногда, словесные последовательности, но их надо представлять звуками.

Для различного нагрева можно было использовать много образов, Вальд видел их уже десятка два, но начинать надо было с двух или трёх.
- Давай, Вальд, вспоминаешь образ, разогреваешь вихри, ощущаешь внутри напряжение, и представляешь, как вместе с этим напряжением выплёскиваешь этот образ из руки. Готов?
- Да...
- Вот напряжение сил и направь из руки. Лучше сразу из пальца.

Вальд с дядей Эсмархом сидели на коленях перед очагом, под их коленями лежал толстый менский коврик, а в очаге лежала головёшка от полена, и из неё торчали вбитые в неё щепки.
Щепки не загорались.
- Это хорошо, Вальд, что не получается. Если бы вышло с первого раза, значит, что-то не так, сказал Айбо с улыбкой.
Вальд насупился.
- Помнишь, как учился отжиматься на кулаках? Бей перед щепкой, по воздуху, кулаком. Всё, как сейчас заучивал, только не выплёскивать, а вложить в удар. Делай.
- Хэк! - негромко выдохнул мальчик.
Дядя Айбо промолчал, а потом показал на следующую щепку.
Вальд ударил вновь : "хэк!"
- Вальд! Ну, посмотри, на щепки. Видишь, что побурели?

Мальчик вгляделся - действительно, обе щепки остались белыми только сверху и у головни, а посередине их словно мазнули жёлтой краской... или подкоптили.
Вальд недоверчиво посмотрел на Айбо, и тот весело ответил ему: "ну, давай ещё! Но теперь не греть, а вторую картинку, жечь, как угольки жгут, и открытой ладонью".
Мальчик неспешно, обстоятельно, сделал короткий вдох, медленно, с потяжкой, выдохнул, разогревая невидимые вихри, опять коротко вдохнул, начал медленный выдох, и вдруг плавно, но неожиданно ударил открытой ладонью по воздуху перед щепкой, как по деревянной стене. Щепочка шевельнулась вместе с покачнувшейся головёшкой, а потом вернулась на место, и Вальд увидел вдруг, что у самого верха бок щепки обуглился чёрным пятнышком, и ... на щепке трепещет робкий, почти прозрачный огонёк. Его первый огонь!
- Неплохо - сказал дядя Айбо - давай-ка ещё, и так же неторопливо. Огонь уважает терпеливых.

Они занимались у очага, пока Вальд не научился зажигать щепки кончиками пальцев.
Засыпая, мальчик подумал, что начинает понимать, зачем отчим учил его так отжиматься на кулаках.

На следующий день Вальд повторял упражнения с очагом сам.
А ещё через день и кузнец, и тётушка Кристи словно уговорились, и вдруг подтолкнули Вальда к зачарованию.
"Пора тебе новые эликсиры осваивать, для новых дел", - говорила с утра Кристи - "будешь делать зелье зачарователя".
"До оружия тебе рановато, мы начнём зачарование с гвоздиков", - сказал после полудня кузнец.

Вальд был счастлив, ему всё было ново и интересно. Он учился, трудился, и не замечал, как над ним сгущаются тучи.
Эти тучи были детьми и племянниками братьев Бедоевых.
А навела их Риткина подруга Майка, она училась рисовать, имела дорогой рисовальный планшет для художников, которым гордилась, и виды на Вальда, которые её очень беспокоили и заставляли к Ритке ревновать.


Глава 4 Майка и орки

Маечка просыпалась по утрам когда как. Ей позволяли долго нежиться в кровати и даже капризничать. А иногда она сама подскакивала, как утренняя пташка, и весело щебетала по всему дому.
Но в это утро она проснулась хмурая и не хотела ни щебетать, ни нежиться. Ей приснился ужасный сон.
Во сне её подушка вдруг стала непослушной и неудобной, а потом ещё и неправильных цветов. Цвета из сна Майка не помнила, но сейчас ей казалось, что там была охра вместо сепии. Она пыталась поменять цвет, но для этого во сне нужно было взять планшет и переставить в нём краски. А они не поддавались, коробочки с ненужными сперва не отщёлкивались, потом одна краска вдруг сдалась, и выстрелила Маечке прямо в глаз! Даже во сне стало больно и досадно. А с нужным цветом коробочки вообще не дались в руки. Это было ужасно, и собственный дорогой планшет сейчас казался ей гадким.

Все сны приходят не спроста, а зачем-нибудь, Майка это знала от мамули, и начала вспоминать, что было вчера, перед сном. Лучше бы и не вспоминала. Вчера она застукала свою бывшую подружку, Ритку, с тем зазнайкой - подмастерьем кузнеца Вакула!
Ещё позавчера они с ней были подругами, но после такого - никакой дружбы! Они шли с ним, болтали, и чуть ли не в обнимку были. Кажется, они пару раз даже за руки подержались.

Причёсываясь, Майка зацепилась взглядом за свой рисовальный планшет, гневно схватила и бросила его, в сердцах, в угол стола.
Утро не задалось.

В обед Майка вкусно поела, а потом ещё и первая перехватила папу с гостинцами, и жизнь её даже наладилась.
Когда она шла из гостиной, облизывая ставшие сладкими пальцы, ей захотелось похвастаться.
- А я сейчас получила у папеньки такую вкусную булочку, что съела её в одно мгновение!
Но старшая сестра испортила ей настроение.
- Как красиво ты произнесла "в одно рыло"...
Майка буркнула под нос: "у тебя у самой рыло", и побежала на улицу.
У порога задержалась посмотреться в зеркало, и зачем-то проверила тени под левым глазом. Всё было чисто. Она подмигнула сама себе, сказала: "всё равно я лучше всех!", и тихонько вышла.

Братьев Бедоевых было двое. Прижимистые не по-людски, они и людьми были на малую долю. Жить с соплеменниками, в горах, быть низшим сортом среди "настоящих орков", им не нравилось, и, как многие полукровки, они давно перебрались в город. Здесь жили глупые люди, мягкотелые и добренькие, среди них было проще, чем среди своих.
Правда, соплеменники и в городе не оставляли в покое, временами приходилось помогать им монетами, товаром, или особыми поручениями.
Недавно такое как раз принёс младший из Лихоевых. Под горшками в корзинку из луба была вплетена записка, в ней старейшины потребовали от Бедоевых старшего из сыновей.

У Бедоевых жило трое сыновей и четыре племянника, вместе они составляли уличную шайку, и старшим в ней был старший из его сыновей. Второй был ненамного младше, а ещё один был совсем ещё сопляк, и его не выделяли из кучки племянников.

Братья были взрослыми, и поняли, о чём записка помалкивает - наказано отвести старшего сына за город, но не к той дороге, что проходит мимо их родни. Крепких молодых полуорков собирали для похода в горы, против людей. Что-то поджечь, поломать, кого-то убить, и сбежать, бесследно рассеяться.
В той стороне большой заброшенный рудник и шахты. Ходят слухи, что кто-то бойкий подрядился эти шахты порушить, за большие деньги. Вероятно, туда и понадобилось усиление.
Что же, Бедоевы не спорили со старейшинами, и не переживали - пускай молодые опробуют себя в горячем деле, им самая пора. Может быть, и монет добудут.

Майка столкнулась с орчатами неожиданно. Прогулка вообще не задалась - сперва не удалось найти подруг, они куда-то убежали без неё, затем ей стало скучно бродить одной по рынку. А теперь ненормальные дикарята, из соседнего квартала, обступили её и пытаются запугать.
Майка состроила самую ледяную, самую высокомерную мордашку, какую умела, и хотела уже гаркнуть на малолеток, когда к ней подошли двое, самые старшие в этой толпе. Один показался ей ровесником, а другой почти уже взрослым, настоящим главарём.

Вожак этой мелкой шпаны заговорил с ней, и, наверное, подал какой-то знак, потому что мелочь вдруг перестала галдеть и топтались теперь молча.
А старший говорил почти как взрослый, немного неуклюже шутил, предлагал ей стать подругой его младшего брата, и даже обещал своё покровительство. Мол, если будешь с нами, тебя больше никто не тронет.

Майка, конечно, выкрутилась бы в два счёта на одном своём нахальстве, ещё и обманула бы этих недотёп, но не удержалась, и натравила их на Вальда, звучало это у неё примерно вот так:
"Ай, ребята, вы такие смелые и хорошие... Но мне тут один северянин покоя уже не даёт и с вами дружить не позволит".
- Ээ, какой северянин?
- Белобрысый такой! Он хорошо одевается, и в каждый полдень к кузнецу Вакулу работать приходит.

Вот так несколько случайно вылетевших слов малознакомой девочки навели на Вальда серьёзное лихо.
Впрочем, даже если бы Вальд и знал, как всё это произошло, вряд ли он мог бы чего изменить.

Бедоевы с того дня сперва присматривались к "сынку богатеньких", а вскоре принялись подыскивать способ с ним разделаться, прощупывали слабину.

Дома Майка уже и не помнила этой беседы и встречи с орчатами, но настроение у неё заметно улучшилась. Она мурлыкала что-то себе под нос, и даже взялась опять что-то рисовать, подняв и на время простив свой проштрафившийся утром планшет.
Отец Маечки облегчённо вздохнул. Больше всего они с женой желали, чтобы их дети не нуждались ни в чём, и жили в благополучии и в достатке. Они сами натерпелись с супругой, когда спасались бегством с Края Земли, со старшей дочкой на руках, в то время ещё совсем мелкой, убегая от одичалых эльфов, и хотели, чтоб их дочкам выпала судьба получше.
"Дочка повеселела, в доме мир", - подумал он.
Жена его тоже не чаяла души в детях, и часто говорила обеим дочкам: "ты ж моё сокровище! Ты самая лучшая, и всегда это помни!"

Правда, временами ей казалось, что на младшую дочь эти слова действуют как-то не так, как бы хотелось, а старшая их вовсе не слышит. Но она продолжала их повторять вновь и вновь - она ведь добра им желает.


Глава 5 Про искусство и вызовы

Кристи велела ученику раскладывать новый, имперского образца, станок.
- Давай-ка, постарайся выгнать новое зелье, я вот тебе и материал уже собрала.
Материал был весь из растений, сушёный чеснок, и свежий виноград. Винограда было совсем немного, ровно три ягодки. Вальд вопросительно посмотрел на тётушку Кристи.
- Да, мало винограда. Отыщешь ему замену сам?
Мальчик подумал, и попросил: "а можно образец готового зелья?"
Кристи хмыкнула, и поставила на стол маленький флакончик. Жидкость в нём была светлосиняя, возможно, тёмного голубого цвета.

Вальд взял флакон в руки, открывать не стал, внимательно всмотрелся, затем остановил в голове все мысли, которые были словесными, и, не закрывая глаз, вчувствовался. Найти надо было что-то родственное с этим зельем, искать предстоит среди недорогих материалов из кладовки - если б не было пригодных подешевле винограда, хозяйка бы сразу его и выдала, сколько необходимо.
Вальд мысленно поделил кладовку на левую сторону, и правую сторону с дальней стеной. Вслушался... есть и там и там нужное. Выбрал левую стенку, на ней материалы попроще, и поделил её в мыслях на верх и низ с сундуками на полу. Отклик был от верхней части. Вскоре он знал, какая ему нужна коробка, и нашёл внутри сушёные красные цветы.

- Вот. Красные... цветки.
- Красный скальник - поправила Кристи мальчика - Годится.

Вальд взялся за ступку и пестик, чеснок и цветы необходимо размолоть в пудру, а виноград... если его использовать, то его ещё надо давить и отстаивать в растворителе, пусть уж подождёт до следующего случая.
Вскоре алхимический станок заработал.
Вальд отмерял на весах, записывал меры материалов, и затем пересыпал их из стеклянного стаканчика в раскрывшийся над станком призрачный зев приёмной воронки.

Чуть погодя материалы сверху вздулись белым туманом, потом туман стал заметно гуще, и незаметно обернулся в белесую жижу, она теперь висела в призрачной колбе над станком и не касалась его.
Потом жижа потемнела, начала синеть, колба отрастила длинную трубку, на ней, как цветок на стебле, стала расти крошечная баночка, она росла, росла, и начала наполняться. Голубая жидкость сама перетекла внутрь, стебель перед баночкой раздулся в орешек, превратился в крышечку, и вот уже стоит на алхимическом станке аккуратный флакон с зельем, а воронки, колбы и трубки исчезли, словно и не было их. Лишь слева, где был зев приёмника, просыпалось немного материала, всего со щепотку.

- Неплохо, мальчик мой. Но мы знаем оба, что ты должен уметь лучше - отметила тётушка Кристи.
- Но я...
- Поработаешь с зачарованиями сам, и почувствуешь их кухню изнутри, вот после этого мы и вернёмся к зелью для зачарования.

Дальше Вальд работал над привычными, освоенными эликсирами. Особенно ему удавались лечебный, и от усталости, мальчик успел прочувствовать их действие и как потребитель, и как алхимик. Его эликсиры тётушка Кристи привыкла продавать по хорошим ценам.

А сама Кристи в это время болтала с посетительницами - они с охами, ахами и живым интересом обсуждали, какой переполох в ремесленном квартале, от того, что одну из пяти малых угольных шахт затопило водой.
Рабочие пришли на утреннюю смену, а в тоннеле вода стоит, и в ней тележки плавают. Этак, если шахты топить водой начнёт, город совсем без угля остаться может.
Вальд не вслушивался. Его ждала новая кузнечная работа, волшебная ковка, зачарование кованого железа.

Кузнец Вакул, если и шутил, то никогда нельзя было это понять.
Учиться зачаровывать вправду пришлось на обыкновенных гвоздях.
Вальд ещё не забыл, как делать большие гвозди, и сноровисто огранил заготовку, сильными ударами, даже заострил.

По дороге в кузницу ему встретились шпанята, орки, и он сейчас был немного зол. Хотелось эту злобу на кого-то сбросить, наверное, на того полуорка, что убивал его родителей... Поэтому, видимо, его удары были слишком грубы и следовало сдержать себя.
Вальд уже готов был поковку опереть на рог наковальни, и начать вытягивать в длину, когда кузнец его остановил.

- Хорош пока! Дальше будем песенки петь, да картинки малевать. На что на первое заговаривать собрался?
- На крепость.
- Пойдёт. Картинку запомнил, чтобы крепость была, и не согнулось даром?
- Да...
- Пой, да куй!

Вальд пару секунд постоял, собираясь с духом, и повторяя про себя поковочную поговорку, а потом запел её, не в слух, мысленно, удары малым молотом сами подстроились под ритм, осталось лишь вспомнить зримый образ под этот случай, и вкладывать его с мелкими, частыми ударами, вковывать.
Образ был ажурным, напоминал суповую кость на изломе, но мальчик понимал, что глазами эти кружева не разглядеть, они тоньше волоса, а вот железо, окружая эти пузырьки, будет как раз, как волос, и как хрусталь, сплошное, как ниточка, и одним кристаллом.

- От корня, к острию - напоминал кузнец - чтобы гвоздь прочнее стал, да не загибался, проковывай от шляпы к острию, да образ из головы вкладывай в поковку. Здесь поглубже, реже. А вот отсюдова почаще, помельче.
- Хорош! - дал Вакул отмашку - подогрей его, да под шляпницу!
Вальд молча исполнял.
- Ещё грей! - напоминал кузнец - теперь с острия, и кали его!
Вальд брал гвоздь клещами за корень, и закаливал.
Второй гвоздь надо было зачаровывать иначе.
- Этот уговаривай на остроту - уже гудел над ухом Вакул - чтобы ровно заходил и на сучках не вилял. Его с острия начинай простукивать, и тоже убеждай образом, что в голове приготовил.

Вальд старался. Немного подустал, кузнечную поговорку уже шептал вслух, хоть и себе под нос, но картинку держал в уме аккуратно и точно. Для остроты образ был иным. Волоски прочного кристалла свивались сами с собой, чередовались мягкой кашей из тонкого-претонкого железного крошева, и, вроде бы, сажи. Но так и было надо, для острия.

Железо звенело, сыпало искры, вода шипела.
- Хватит на сегодня! Вижу, что не устал, что не дрожишь, но в глазах искорки погасли, надо силам отдохнуть.
Вальд покосился чуть с обидой, и кузнец пояснил.
- Да не, нет, не те силы, что в мышцах. У тётушки Кристи спросишь про прану, лучше объяснит. А гвоздики, вижу, у нас с тобой удались неплохо. Проверять будем, но не сегодня. Завтра приходи, я их помечу и отдельно отложу, проверим.
Ну что, понравилось кузнечное волшебство? На что походит?
- На обычную работу с молотом немного походит - ответил Вальд.
- Да всё так и есть - рассмеялся кузнец - без молота магия не сработает, непременно потрудиться кузнец должен.

Покидая кузницу, Вальд подумал, что за интересной работой сумел забыть, что рядом крутились орочьи шпанята. А вот они его ждали.

Подмастерья в кузне в это время думали о другом. Вакул второй день подряд работает по перековке железного лома, да по мелким поковкам. Наверное, слухи о бедах с шахтами не врут. Если так, то железо или пропадёт из продаж, или очень подорожает. Ведь раньше Менск отправлял железные отливки в столицу, а теперь может случиться самим на привозное железо переходить.

В переулке за кузницей Вальда встретили орчата.
Мелкие перегородили путь, а от забора отлипла фигура побольше, и к нему подошёл полуорк, не взрослый, скорее, ровня по возрасту, такой же подросток.
- Эй, ты, беловласый!
Вальд стоял молча.
- Говорят, ты на мою подругу глаз положил. Надо решать это дело. Драться-то умеешь?
- Что, с тобой, что ли, или со всей вашей толпой?
- Не писяйся, всё будет честно. Приходи за конюшни, в это время завтра. Один на один будем драться. Что, придёшь, не описяешься, беловласка?
- Приду, шакал - ответил Вальд, стискивая зубы.

В нём вновь закипала злоба.
Орчонок-сверстник вызвал его на бой, и молча скалился.
Вальд прошёл сквозь ряд его младших сородичей, его пропускали нехотя, дважды ударили локтями.
"Вызов на честный бой. От бесчестных разбойников, не живущих трудом" - думал Вальд.


Глава 6 В лекарне

Лежать было хорошо и спокойно. Намного лучше, чем шевелиться. Вальд уже пробовал, не получалось. Руки не хотели слушаться, правая двигалась враздрай с его желаниями, а левую руку и левую ногу он почти не чувствовал.
Но рядом были дядя Айбо и Ритка. Вальд был спокоен, и уже понимал, что всё наладится.

О случившемся вспоминалось отстранённо, словно было с кем-нибудь другим. Не помнил ни драку, ни с кем бился. Кажется, кого-то сумел ударить, крепко, вложив горящие внутри силы, даже не одного и не раз, но было ли это с ним, или нет, не помнил. Казалось, даже воспоминания эти чужие. Личной была одна лишь ненависть. Вальд догадывался, что это нехорошо, но ненавидел теперь любых орков. Ему хотелось мстить, и эта мысль его ела и беспокоила.
Вальд пробовал осмыслить, что произошло, и умом смог понять, как всё было.
Кажется, дня три назад его заманили в ловушку, позвали на честный кулачный бой, один против одного. Он обещал прийти, и, кажется, пошёл.
Где прятались безчестные родственники младшего Бедоева, Вальд догадался только сегодня, но с трудом и не сразу. Видимо, спрятались, и глядели с крыш конюшен, ждали сигнала. Как избивали, запинывали насмерть - всё в тумане, словно было и не с ним. Ритка рассказала, что кто-то из её знакомых видел, как четверо орчат схватили его и держали, а трое избивали. Потом он упал, и они добивали все сразу.
Этого Вальд не мог вспомнить.

Ритка была умницей. Приходила к нему с каждым целителем, кто им занимался, и обязательно помогала. А ещё приходила сама, давала ему питьё, есть ему было пока что нельзя, да он и не хотел. Обтирала тряпкой, смоченной в какой-то жидкости, от неё пахло уксусом, и пересказывала городские вести и всякую ерунду. Она сама рассказала, что её мама одна из целителей здесь, та, которая в зелёном ободке и зелёных серьгах. Вальд слушал её молча, и ему было спокойно. Даже ненависть к оркам отступала.

Айбо Эсмарх был в эти дни очень серьёзным и мало напоминал себя домашнего. Он объяснил мальчику, что кости у него уцелели, а ушибы органов тела были опасными, но уже не страшны и скоро перестанут беспокоить.
Беда главная в том, что повреждены шея и голова. Вот из-за травмы шеи мозг плохо снабжался кровью, а ушибы мозга вызвали внутренние кровоизлияния.
Поэтому Айбо и другим целителям пришлось хорошо поработать с ним. А предстоит поработать ещё больше, и уже им вдвоём - дяде Айбо и самому Вальду.

После этого Айбо стал обучать мальчика сложным, но интересным упражнениям.
Главным была игра в молнию. Надо было лежать расслабленно, закрыв оба глаза, сосредоточить мысли на поверхности своего тела, и медленно-премедленно, плавно вести воображаемое колечко от самого темени вниз по всему телу, таким путём, который повторит ход молнии. А молния, это символ знаний древних предков.

Вальд кропотливо учился мысленно вести упругое, растягивающееся, когда надо, колечко, от темени к шее, представляя, как прохладно и чуточку щекотно оно проскальзывает по бровям, ушам, прокатывается через нос и по затылку, стекает с подбородка на шею...
Затем, так же подробно, скользит на левое плечо, охватывает руку через подмышку, и медленно ползёт через локоть к кисти, доходит до кончика каждого пальца, и возвращается опять к левому плечу.
От него плавно, по шее, груди, спине, катит к правой руке и совершает медленное путешествие по ней, так же, как по левой, до кончиков пальцев и обратно. Потом кольцо скользит по телу вниз, при этом Вальд неожиданно ощутил отклик от сильно ушибленных рёбер, и где-то глубоко в боку.
Кольцо спустилось по левой ноге, отразилось от кончиков пальцев, совершило путешествие и по правой ноге, а затем поднялось опять на пояс и здесь Вальд мысленно втянул его в один из нижних вихрей силы.
Дядя Айбо сказал повторять это упражнение регулярно, с перерывами на отдых, Вальд его повторял, и был убеждён, что так надо.
Вскоре он разучил и другие упражнения.
А уже через два дня его слушались обе ноги.
Правда, ходить мальчику пока что не разрешили.

Вечер в своём доме Айбо Эсмарх провёл неспокойно. Марта, его верная подруга жизни, рассказывала, как она ходила к родителям тех, кто напал на их мальчика, и покалечил - к Лихоевым.
- Бедоевым - поправил жену Айбо.
- Ну да. Я им всё высказала, призвала их подумать, что бы они сами почувствовали, если бы кто-то из их детишек превратился в калеку! Они там были все, два взрослых брата, их жёны, и пожилой Бедоев.
- А вот он Лихоев - опять поправил её муж.
- Да. Ну так вот, знаешь, что они ответили? Этот пожилой разбойник протянул мне деньги! Они не переживали, не стыдились, в них не было ни малейшего сочувствия. А этот предложил мне просто деньги. Представь, монет пять! Они в это ценят здоровье ребёнка?!
- Марта, ты же не стала прикасаться к их деньгам?
- Нет!
- Вот и ладно пока что. Они сами вину не признают, а свидетели не отозвались. Да и возраст преступников маловат для суда. Но ответ они получат, так Освод сказал, значит, точно получат.

Вальд не знал о разговорах взрослых, зато ему вскоре разрешили ходить, и теперь он ходил. Но не так, как прежде.
Дядя Айбо прислушался к рассказу Вальда о том, что он не помнит происшедшее, а то, что вспоминает, кажется, будто происходило с кем-то другим. А потом дядя Айбо объяснил мальчику, что такая забывчивость, это защитное свойство человеческого мозга, он так защищает разум от повреждений. А ещё это не только хорошо для защиты разума, но и говорит о том, что пора мальчику научиться не только выпадать из сложных случаев в такое беспамятство, но и включаться в такие случаи со всем вниманием, чтоб не было плохих исходов.

Вальд было насупился, но понял, что отчим его ни в чём не винит, и заинтересовался.
- А как предотвратить плохой исход?
- Ускориться. Можно ускорить себя, и выйти из-под угрозы.
- А сложно?
- Поначалу сложно. Но ты осилишь. Учишься хорошо, научишься и этой игре. Больше не будешь отстраняться, будешь вживаться в события заранее. Чтобы они для тебя тянулись долго, для врагов быстро. А ещё будешь осваивать скорость. Представь себе, сила даётся через расслабление, а скорость через замедление. Чтобы исцелиться, тебе ещё долго надо двигаться плавно и не быстро, вот оно как раз и скорость развить поможет.
Вальд вновь учился, и жизнь его была интересной и счастливой.

А ещё его часто навещала Ритка. Ему уже не были нужны обтирания, пить, есть и даже ходить он мог сам, и приходила она больше поговорить. Ритка иногда трещала, просто не переставая, ей надо было озвучить все городские новости. Например, что в их лекарне появился шахтёр, спасшийся из затопленной шахты.
- Он говорит, что у них недавно начало трясти землю. А тут он пошёл в соседнюю выработку, за кувалдой, да вдруг почувствовал, что в тоннеле ветер!  А потом ветрище такой стал сильный, даже мелкие камушки понёс! Потом вдруг потекла вода, и его накрывает, он стал карабкаться вверх по стенке выработки, а вода его захлестнула, он подумал, что всё, конец ему, и погибнет, но тут вода опять резко ушла. Он живой, и его уже моя мама осматривала и целила. Но только весь переломанный!
- А я камешки собираю, цветные, прозрачные, и любые красивые - в такт уже каким-то другим своим мыслям добавила Ритка.
Вальд улыбнулся.

Но его больше задела другая новость от Ритки.
- А твоя мама, тётя Марта, они ходили с моей мамой и ещё соседками к оркам Бедоевым! А ты представляешь, что им сказали орки? Когда наши мамы их стыдили, что их дети не играют, а калечат наших детей, орки не устыдились ни на малость! А их старый орк даже издевался, и совал в ответ шесть монет, за то, что их дети пытались убить тебя. А наши мамы его устыдили и за это, только, когда они уходили, услышали, что он опять не устыдился, а похвалил своих, и говорил им: "Бейте этого так, чтоб другие беловолосые срались от страха"!
Вальд стиснул зубы и промолчал. В нём опять проснулась ненависть к оркам, и он отвернулся к стенке, чтобы спрятать от Ритки лицо.
- Устал, да? Я тебя заболтала, я пойду уже. Я теперь утром к тебе приду!
Вот так и провёл Вальд целую неделю в лекарне.


Глава 7 Снова всадник

Просыпаться дома было приятно. Вальд был рад, что ноги и руки опять хорошо его слушаются, и даже чуточку лучше, чем прежде. Мальчик уже привычно пошевелил сперва кистями и пальцами рук, медленно и вкруговую, затем плавно подвигал руками в локтях, потом перешёл к ногам, а за ними к шее. Поскручивал слегка всё тело, в одну сторону и в другую, и, наконец, единым и слитным движением перетёк из положения лёжа в положение стоя у кровати.
Делал он всё медленно, но без пауз и слитно, поэтому получилось всё неожиданно быстро.
Дядя Айбо часто повторял, что скорость приходит через замедление. Поэтому Вальд старался всё делать не быстро, а плавно.

После завтрака они вместе пошли в лечебницу. Дядя Айбо работал в ней с утра, потому что был целителем, а после полудня обычно уходил в городскую стражу, потому что был помощником главы разбойного приказа. Вальда он брал с собой в лекарню, потому что там мальчику было можно выполнять старые и заучивать новые упражнения, а дядя Айбо находил минутки, чтобы за ним присмотреть и поправить.

Когда они шли, над городом зазвучал колокол, и дядя Айбо немного посерьёзнел. Он никогда никуда не спешил, и никогда не опаздывал, потому что был обстоятельным и вдумчивым.

- Эта мелодия сигналит о том, что в лекарню подвезли, или скоро подвезут тяжелобольного, и все лекари в округе должны приготовиться оказать свою помощь - сказал он мальчику.
- А неделю назад был тоже такой же сигнал?
- Да, даже не один. Были сигналы стражи, когда тебя обнаружили, а потом вот такой же сигнал о тяжёлом больном.
- Мы не побежим?
- Мы уже рядом, и успеваем подойти спокойным шагом. Но давай больше не будем разговаривать без достойных причин, мне сейчас придётся поработать, а тебе, Вальд, лучше побыть с Ритой, она подскажет, где вы сможете помочь.

Вначале Вальд занимался упражнениями от дяди Айбо, потому что все взрослые были заняты, и Ритку тоже задействовали делать что-то целительское.
Потом они с Риткой носили утки и мыли полы. Утки, это такие плоские ночные горшки. Они широкие, и лежачий больной может на утке лежать, а края горшка плоские, чтоб было не больно опираться.
А потом они разносили питье и еду, и Ритка всё болтала, а Вальд молчал.

А потом опять выдалось время, но дядя был ещё занят, и мальчик стал делать упражнения, которым его учил папа. Но делал их медленно-премедленно, как наказал дядя. Это были упражнения с мечом, и хотя меча под рукой не было, и Вальд выполнял их без меча - они всё равно были с мечом.
Двигаться так медленно было странно, и упражнения, знакомые аж с раннего малолетства, казались новыми.

Оказывается, между подшагом ногами и сбивкой чужого меча своим умещается много такого, что озадачивает, а раньше этого и не замечал.
Вальд переделывал по нескольку раз одни и те же движения и проверял их правильность так, как научил папа :
- Движение должно быть красиво;
- Движение должно быть простое.
Когда вновь пришло чувство, что делает хорошо знакомый приём, Вальд заметил, что теперь движения получаются короче. Руки не ожидают, когда ноги закончат подшаг, свободная рука не болтается, а скользит близко к своему телу, руки проще меняют хват меча с однорукого на двуручный.

Вальд сделал ещё раз приём - подшаг со сбивкой вражеского оружия, блок вражеских рук плечом, и удар мечом с двух рук в открытый бок вражеской брони.
На ударе Вальд создал напряжение к кончику воображаемого меча и вложил чуточку силы. Возникло незнакомое раньше ощущение, и захотелось повторить.
Мальчик задумался на секунду, и решил разочек ослушаться отчима. Выполнил приём быстро.

На полной скорости подшаг и выпад слились в один удар, воздух зашумел, как будто в руках и вправду был меч, Вальд совершил воображаемый укол, и так же быстро отшагнул, делая защитное движение выдернутым из противника мечом.
Замер.
Воздух замолчал. На крашеной деревянной стене шевельнулась и отлетела чешуйка краски. Примерно там, где Вальд представлял противника в момент укола.
"Кажется, дядя Айбо очень хорошо понимает боевые искусства", - подумал мальчик - "удивительно, что он стал не воителем, а целителем".
Внезапно он обернулся - за его спиной стоял дядя Айбо.

- Кажется, ты не всегда следуешь моим советам, Вальд...
- Я ... я только хотел один раз попробовать! - мальчику было стыдно, и он даже покраснел.
- Не стоит спешить. Лучше пробовать себя, когда ты готов. А сейчас у меня для тебя есть поручение. Не столько срочное, сколь важное. Найди, пожалуйста, Эпрона Освода, он через полчаса должен появиться у себя в кабинете, и скажи ему, лично и без других слушателей, что наш сегодняшний подопечный хочет его увидеть. Шагай медленно, и постарайся успеть. Понятно?
- Да, дядя Айбо.

По городу Вальд шёл без спешки, но успевал смотреть и вперёд и по сторонам, поэтому непросохшую лужу обошёл, вовремя сойдя на дорогу, а ломовоза на тяжёлой и медленной телеге услышал заблаговременно, угадал, когда и с какой стороны он выедет, и заранее перешёл на другую сторону улицы, чтобы не ждать и пропускать, а пройти перекрёсток сразу за его длинной повозкой. Быть медленным, оказалось, помогает быть очень осмотрительным.

Ещё Вальд заметил орчат, и понял, что за ним продолжают следить. Он видел их дважды, и всё издали, и не подавал виду, что замечает.
А на третий раз они забежали вперёд параллельной улицей, и пошли ему навстречу. Гадко ухмылялись, и злорадно высмеивали его видимую немощность.
Вальд был сосредоточен на том, чтобы не делать быстрых движений, поэтому колкости его не уязвили, а вот их повадки он уже знал, поэтому ждал при встрече подвоха и вовремя уклонился.

Когда ему пришлось проходить между идущими ему навстречу орчатами, один попробовал его толкнуть к своему братцу, а другой хотел ударить локтем.
Но Вальд совместил небыстрый отшаг в сторону, совсем небольшой наклон туловища и лёгкий поворот телом, и вышло это так слитно и непонятно для орчат, что правый, который хотел его толкнуть, не попал, и провалился, теряя равновесие, а левый промахнулся локтем, его развернуло, и, кажется, в бок ему влетел головой его оступившийся собрат.
Орки позади ругались друг на друга, а Вальд как неторопливо шёл, так и оставил их позади. Было чуточку приятно и даже немного удивительно.

Обратно Вальд шёл один, дядя Эпрон ответил, что придёт позже. Орчата опять следили за мальчиком, но теперь близко не шли.
А в лекарне его уже ждал дядя Айбо, и они опять учились интересному.

- Вот смотри. Берёшь тряпичный мячик. Будешь подкидывать вверх. Бросил, и отведи взгляд в бок. Когда мячик должен замереть в воздухе, вот примерно в этот момент посмотри в его сторону, и зацепи взглядом. Поймай его взглядом, войди в новую ситуацию. Полёт мячика, это всегда новая ситуация. Может быть, потом прилетит стрела, приблизится враг, это всё новые ситуации. Войди в неё. Начни действовать, и не переставай.
Для начала пробуй увидеть мячик, а затем поймать, либо ударить. Действуй!
Вальд действовал. Плавно, небыстро, слитно. Было интересно.
Когда становилось трудно, он находил взглядом след на деревянной стене, от слетевшей краски, и занимался ещё упорнее.

Мальчик так и не узнал, что раненый, которому он сегодня приносил тёплое питьё, и с которого обтирал болезненный пот - настоящий герой, и принёс в город важные сведения.
Вальд видел лишь то, что приходил дядя Эпрон, проведал раненого и пожелал ему выздоравливать.
Если что и могло показаться странным, так разве что забота, с которой Освод дважды наклонялся поправить больному подушку. Но Вальд к этому не присматривался, а больше никто этого и не видел.
Донесение раненый всадник пересказал шёпотом, на ухо главе разбойного дозора.


Глава 8 Про месть

В эти дни Вальд много думал. Не про упражнения. В них он уже вжился, и оттачивал регулярно, без запинок и вопросов. Но появилось время думать, и мальчика одолели мысли о вражде.
Дедушка при нём упоминал, что мстить нехорошо. Но что зло надо пресекать, а злодеев наказывать.
Ещё Вальд думал о своих противниках.
Орчата подлые, держатся толпой и дерутся, только когда на их стороне перевес. Да для них вообще драка начинается, только если противника уронили, и можно безнаказанно запинывать его ногами насмерть.
Разные мысли долго бродили у него на уме, пока он однажды не дозрел.
Этим утром решил начать действия.

Орчата так и следили за ним, ходили парой.
Вальд медленно, чуток даже враскачку, отлучился из лекарни, пошёл прочь. Вскоре подглядел - преследуют. Вышел на улицу, что к богатому району.  Она заросла на этом промежутке, кустарником около домов, а с утра по ней ещё и ходить некому. Шёл неспешно, шёл, да и шагнул за кустик. Не самый большой, за большим как раз и посмотрят, а за малым не ждут.
Присел и в тень отодвинулся. Послушал, поглядел из-под веток - потеряли, заспешили догонять.

Первым бежит мелкий, торопится. Постарший чуть отстаёт. Вот он и нужен.
Прошустрил мимо мелкий, Вальд не сдвинулся. Подоспел старший орчонок, тут и мальчик плавно двинулся наискось, меж двух кустов, да к врагу. Шумнул правой рукой, дёрнул за ветку, куст вздрогнул, и орчонок замедлился. Направо глядит, за кустом смотрит. Перед кустом-то он уже всё видел, никого там не было.
Этого мига и хватило Вальду, чтобы справа к спине орчонка неспешно придвинуться, да за подбородок рукой голову набок повернуть и к груди своей её прижать.
Дальше всем телом вниз поклонился слегка, и орчонок уже сам наземь валится, а ещё ни голос подать, ни руками уцепиться не успел. Хороша наука дяди Айбо. Не только на кулаках отжиматься приучил. Бороться с орчонком Вальд не стал, сильно ударил другой рукой сбоку, локтем по шее, тут же руками перебор сделал, и со злостью ударил по спине, чуть сбоку от хребта, да пониже ребра. Ещё и силы вплеснул внутренней в удар.
Понимал, что плохо делает, да очень ответить хотелось. Каждому из этой банды, за то, что его убивали.

Лежит орчонок, не мычит, но дышит. Проверил взглядом - малец ещё впереди, не понял обмана. Оттащил побитого под куст, да тихо, меж кустов, назад пошёл. Мелкого тоже настичь хочется, и не побить - убить, и по заслугам было бы наказание, но очень уж силы неравны, такого избивать совсем нельзя, душа против.
В переулок вышел, да скоро опять в лекарне оказался, словно никуда не ходил.

Мысли только поменялись. Жалость не пришла, эти бандиты сами никого не жалеют, их так родители научили. Мысли ходили вокруг слов пожилого орка и науки дяди Айбо. Орк хотел, чтоб орчата били мальчика жестоко, до такого страха, "чтоб срался". А ведь они сами народ не очень развитый, недалеко отошли от зверей. У них и вихри внутренних сил обязаны попроще быть. Дядя Айбо сказал, эльфы магию питают от второго нижнего вихря. Около пупка который, выше не могут. А люди от третьего, который у солнечного сплетения.
Значит, и орки вряд ли до третьего доросли. У них и в разговорах все образы примитивные и невысокие. Шутки туалетные, радости и тревоги низкие. Да и у эльфов, кажется, тоже, хоть про них и мало рассказывают, но отец кое-что говорил.

Все значимые их представления - внизу.
А вихри нижние и отвечают за животные начала. Аппетит и похвала на пользу, а страхи, обиды для нижних вихрей в ущерб. Отчим не учил Вальда, как расстроить нетелесные органы противника, но мысли шли сами.

До полудня мальчик поглядывал за улицей - орчат не было.
А после полудня зашевелились. Впятером прошлись, громко говорили, даже руками махали, потом договорились до чего-то и затихли. Вальд сколько ни подсматривал, но не узнал, кто из них ушёл, и сколько осталось. Однако решил, что надобно им следующий урок приготовить.

К вечеру пошёл из лекарни без дяди Айбо, отпросился раньше. Шёл в сторону дома, да свернул к рынку. Проверил - орчата за ним идут. Четверо, никак не меньше. Хорошо, что идут.
Зашёл в чужой двор, да сделал вид, что собрался насквозь пройти и в переулок выйти. Замешкался нарочно, чтобы орчата его намерение увидели. А сам - к дровяным сараям. Они и не сараи даже, а навесы для поленниц. У каждого хозяина свой, рядом по несколько поленниц, на несколько домов, и даже стен нет, поленницы сами стоят, как стены высокие.
В них зашёл, и пропал. За первой же поленницей кувырком под садовую изгородь перекатился, а вдоль неё тихо пополз назад, на улицу. Порой поглядывал, как себя орки ведут - обманулись, двое оббежали по переулку, его встречать, ещё двое в ряды дров зашли, а там тупик, и его там нет, переживают, ищут.

На другое утро Вальду опять захотелось выйти из лекарни. Пошёл сразу к рынку. Проверил - опять четверо, да один орчонок незнакомый и постарше других. "Вместо побитого, от соплеменников прислали", - подумал мальчик.
Шёл вчерашним путём, да вдруг сам и забеспокоился - а ну, если его перехитрили, и засаду посадили на вчерашнем месте, возле поленниц?
Вроде бы не должны, у них и шайка невелика для засады. Решил схитрить. Петлю сделал, кругом двора, соседнего вчерашнему, прошёл, внимательно местность оглядел ... и рискнул.
Пошёл опять в тот двор, и к тем же поленницам.
Прислушался - а орки нагоняют. Гурьбой сбились, на бег перешли. Видать, тоже мстить собираются, за своего, вчера побитого.
Вот и хорошо.
Вальд вновь зашёл между дровяных сараев, и вновь пропал. Но теперь другим способом обманул. Знал, которая поленница составлена из двух рядом стоящих. Между ними втиснулся, да тихонько назад пошёл. Было рисково, если случайно заметят, там и зажмут, вверх только карабкаться и останется.

Послышались близко частые шаги, Вальд ощутил, как дважды придавило легонько на уровне спины невесомое ощущение чужого присутствия. Вот и третий подошёл близко. Четвёртого Вальд заметил ещё и взглядом, когда выбрался из щели между поленниц, мелькнула спиной чужая рубашка, враг спешил за остальными, и смотрел лишь вперёд.
Все орчата оказались в тупике, куда от них второй раз убежал "трусливый беловлас", они ругались, выясняли, как так можно исчезать.
Один предположил, что маг, другой тут же ответил ему: "дурак!". Верно, какой маг может быть из подростка, если он в подмастерьях у кузнеца.

А вот и началось необходимое Вальду движение.
Одного послали пробежаться вокруг, трое остались выискивать секрет исчезновений. Видимо, вчера сами набродились кругами, а секрет узнать интересно.
Кругом убежал мелкий.
Вальд коротко вдохнул, длинно выдохнул, и мягко пошёл к оставшимся.

Двое были к нему спиной, а третий, незнакомый, лицом, и Вальда увидел. Мальчик не стал бить в спины, обидно пнул под зад ближнего орчонка.
Бедоевы резко обернулись, а незнакомый сразу бросился вперёд. Не то ударить, не то хватать за руки, чтобы не убежал.
Вальд почти дал ему руку - неловко её поднял, и мягко, слитно с поворотом тела, увёл в сторону, другой рукою коснулся тела орка, не столько направляя на подставленную подножку, сколько для понимания, туда ли движется враг. Враг запнулся, и полетел в дрова.
Вальд довершил своё движение до полного разворота, отшагивая в сторонку, и один из Бедоевых сбился с шага, промахиваясь, не успел поймать мальчика за рубаху. "Ишь, цепкий какой", - подумал Вальд. Второй, наконец, тоже решился напасть, сделал страшное лицо, помогая себе одолеть страх, и тоже шагнул на мальчика.
Вальд уловил его страх, и вдруг понял. Вспомнил свои мысли про низменность внутренней силы орков, сообразил, как проверить.

За спиной что-то изменилось, мальчик не стал озираться, вцепился взглядом в пространство около противника, коротко подшагнул вправо-вперёд, наклоняясь под руку, сделал сбивку чужой руки внутрь, и вот уже обеими ногами развернул себя на месте, присаживаясь, и вбивая кулак в ляжку орчонка. Чтоб не сломать, не сделать боль - а с чувством, словно говоря врагу обидное слово. Где-то здесь в ноге идёт русло силы к нижним вихрям.

Орчонок невольно шагнул вперёд, от удара остановился, и тут на него и наткнулся тот незнакомый орк, что отлип уже от поленницы.
Вальд его поманил, мол: "Иди за мной, я напугался", и отшагнул вправо, тут же пиная Цепкого чуть повыше колена, тоже в русло, и тоже с чувством.
Незнакомый шёл на мальчика, в гневе, "видимо, они все страх злостью задавливают", - отметил Вальд.

Бедоевы замешкались, оба потеряли резвость. Мальчик опять неловко поднял руку, но Незнакомый не купился, поднял сжатые кулаки, и тогда Вальд перевёл мах руки в оплеуху, тут же делая подшаг, но не ударил по лицу, мазнул пальцами в глаза. Орк вскинулся, зарычал, но Вальд уже отшагнул наискось вперёд и в сторону, коснулся плеча противника, толкнув легонько влево, затем потянул вправо, сам уже подшагнул вбок, и, со спины, спокойно глядя на всех троих орчат, неторопливо и слитно провёл заученную последовательность ударов - затылок, бок, вертикально локоть в спину, подбить ноги. Незнакомый рухнул, и Вальд мягко подшагнул к Бедоевым. Орчата теперь не выглядели ни дерзкими, ни задиристыми, как на улице прежде. Они уже и не хотели драки, но сбежать не смогли, а отбиться не получилось.

Мальчик вскоре остановился, оглядел лежащих орчат, и прижался спиной к краю поленницы. "Повезёт, или пронесёт?" - подумал он.
Послышались торопливые шаги, на шум подбегал мелкий, последний в этой четвёрке.
Вальд дал ему шагнуть в тупик между сараев, аккуратно поймал за рукав, и нанёс пощёчину, сильную, в подбородок. Вот и четвёртый противник упал.
Не повезло орчатам.
Вальд дважды ударил каждого из лежащих орчат ногой, по ногам. Мелкого бил рукой, пожалел малость.
Бил не сильно, аккуратно, зато вкладывал чувства наносимой обиды и переживаемого страха - животного страха. Ему показалось, это подходящий набор для покорения полуорков.
Заметил, что мелкий уже пришёл в себя, но боится шевелиться. "Пора мне и самому поторапливаться", - подумал Вальд.

По дороге он не спешил, следил за обстановкой вокруг, и мысль, что в одиночку победил троих, до него всё никак не доходила.
Мысль добралась до сознания, когда Вальд умывался в лекарне, но ощутить восторг помешали порванные рукава и грязь на коленке.
"Один рукав поймал Цепкий, коленку на штанах запачкал в драке со Страшным", - вспоминал мальчик. А вот как порвался второй рукав, он так и не узнал.


Глава 9 Расплата

На следующий день слежки за Вальдом не было. Во всяком случае, орчата не появились. Пришлось думать, как самому за ними проследить.
Мальчик пару раз доходил до дома Бедоевых, близко не совался, младших на улице не увидел, решил, что теряет время, и вернулся в лекарню.

Опять ухаживал за больными, выполнял дядины упражнения, и думал.
Переживал, что так до сих пор ни разу не смог ускориться.
Гадал, причинил ли какое нибудь временное расстройство оркам через нарушение работы их жизненных сил.
Расстраивался, что вчера дважды положился на удачу, не на расчёт - мог ведь драться с орчатами по одному, если бы начал с того, который выбежал из тупика на улицу.

Ритка, между тем, ознакомила Вальда с последними вестями Менска, оказалось, что по городу ходят рассказы о том, как железные шахты одолевает болезнь камня, и как из них уходит рудная жила и пропадает железная руда.
Уж теперь всем жителям города понятно, что шахты портит неуловимая банда.

В промежутках между раздумьями Вальд усердно ухаживал за больными, плавно бросал, ловил и бил тряпочный мячик, пытаясь "уцепиться за всегда свежую ситуацию" и ускориться, медленно повторял приёмы боя с мечом и на кулаках, вкладывал в защиты и удары внутреннюю силу и сильные чувства, и понимал, что не знает, что происходит.

На следующее утро Вальд отпросился погулять, и ушёл надолго. Он решил ловить добычу по-рыбацки, у него к тому были немного наивный, но несложный план, и жажда действия.

Вальд подстерёг младшего Бедоева так, что он оказался один. Вчера он изучал, куда пропали ещё недавно многочисленные Бедоевы, сообразил куда они, всё же, должны ходить, в какое время и как. На улицу выходили только взрослые, а орчата шмыгали лишь по двору - значит, и младший из сыновей туда ходит, уж хотя бы в туалет.

Обидчика Вальд подкараулил прямо у дома, когда тот вышел, наверное, за дровами для кухни. На глаза орчонку не стал показываться, подбросил приманку - кошель.
Младший вышел на задний двор, и ещё не дошёл до дровяника, когда Вальд потянул нить, и из-под стрехи дома выпал кошелёк, да звякнул.
Младший обернулся на звук, заметил соблазнительный мешочек, насторожился, и стал оглядываться. Однако, опасностей не увидел, а деньги его манили, орчонок пошёл назад, к дому, к Вальду спиной повернулся.

Вальд ещё немного потянул, и кошель убежал от дома на улицу, под деревце. Младший опять за ним, да уже резвее побежал.
А кошель вокруг деревца крутанулся, да к следующему дереву бежит, и орчонок за ним.
Кошель до деревца добежал, да на ветку и запрыгнул, висит там, не возьмёшь. Орчонок стоит по деревом, смотрит, и не знает, как быть.
Вот здесь Вальд со своего дерева слез, да к младшему Бедоеву подошёл.

- Помнишь, как меня на кулачный бой позвал?
- Шакал! Да ты! Мы тебе...
- Вы на меня все разом напали, безчестно. Подлецы вы. А теперь ты сам один за себя ответь.
Заозирался младший сын Бедоевых, а в переулке никого нет, дом за спиной, да не убежать.
Если бы его увидела таким Майка, вряд ли бы признала в нём того заносчивого парня, в подруги которому её пытались определить.

Вальд тоже оценил обстановку - из дома сюда обзора быть не должно, со двора пока никто не выскочил, надо бы доделывать своё дело, да ...
Вот тут орчонок и схватился за кинжал. Вальд потом догадался, скорее всего, из рукава он его вытянул.
А пока мальчик очень отстранённо наблюдал, как в руках орчонка возникло оружие, ощутил его встречный шаг... и тут вспомнилось: "Не отстраняться, вжиться в ситуацию!", и Вальд поймал орчонка взглядом, всего целиком, привычно, как мячик, и плавно шагнул вбок и навстречу, отводя нацеленную в живот руку вниз и внутрь, левой подбил ему локоть, тут же правой всадил поперёк пойманной руки своим локтем, перехватил, ещё раз врезал левым локтем, затем поднырнул внутрь, перекидывая над собой чужую вооружённую руку, и всадил орчонку в грудь локтем, сверху вниз, с чувством и с силой.
Орчонок застыл, но в его ладони всё ещё была рукоять кинжала, и Вальд перевёл эту руку, пойманную, и ему послушную, вниз, размашисто, подбил в локтевом сгибе, нацелил орчонку в пуп, и вбил её туда коленом, с кинжалом вместе.
Вышло неожиданно тяжело, но так чисто, словно на занятии. Вальд трудно дышал, орчонок скорчился на земле.

"Вылечат", - подумал подросток - "здесь не горы, здесь город, в каждом доме лечебное зелье сыщется".
Не медля, дважды ударил в каждую ногу, перебивая реки жизненной силы. "Пусть пыл поумерит, сторонник честного боя...", - подумал он.
Пора было исчезать.

Вальд заново огляделся - прохожих не видать, чужого присутствия рядом не ощущается, если же кто и наблюдал скрытно, то стыдиться нечего, безоружный от оружного отбивался.
Но уходил Вальд аккуратно, тихо, и попрятав следы - Смотал всю нить, спрятал кошель, орчонка перетащил под ближнее к дому дерево.

В лекарне долго умывался, чистил рубаху, и долго не мог собраться с мыслями. Наконец, понял, что беспокоит - не ясно, что делать дальше.

Кажется, злодейство пресёк, и злодеев наказал.
А на душе опять неровно.

Раздрай на душе у Вальда прервался после полудня. В лекарню пожаловали ... орки.
Заявились Бедоевы и Лихоевы вместе. Мужчины и женщины, устроили ор, пытались тащить целителей к своим телегам, но получили отпор, а на вопли подошла городская стража, и полуоркам пришлось уехать.
Вальд близко не совался, ему всё пересказала Ритка, она то негодовала, то возмущалась, а то даже хихикала.
Оказалось, полуорки привезли почти всю свою шпану. Одного от Лихоевых, и четверых Бедоевых.
Один был с колотой раной, со следами лечения частным лекарем, видимо, позвали на дом, и троих с сильными побоями. Долечить их можно, но орки помощи не просили, а потребовали, причём срочно. Вот тут Риткина мама им напомнила: "Как вы смеете требовать у людей помощи, если вы отвергли порядки нашего королевства? Вы учите своих детей калечить детей наших, а потом желаете, чтобы мы ухаживали за вашим потомством? Не быть такому!"

- А потом - засмеялась Ритка - выяснилось, что четверым срочного вмешательства уже не нужно, раны им залечены на дому, но они все... срутся! А их лекарь не понимает, почему так, и как их лечить. Мама проверила у двоих, это не заразное, а от нервов, они по любому волнению срутся, а взрослые их всё время ругают. Мама им не стала говорить, а дяде Эсмарху доложила, и он их всех разогнал!
Вальд не знал, что и думать об этом. Раскрывать Ритке свой секрет он не хотел, а дядя Айбо, наверное, и сам сможет догадаться, чьи это проделки, уж тогда может и Вальду быть худо.

Ночь у Вальда была тяжёлая. Засыпал трудно, вдруг навалилось чувство, что он почти убил сверстника. Всадил ему в живот кинжал и оставил лежать.
Напоминать себе, что защищался, что имел право на месть, уже не хотелось.


Глава 10 О гвоздиках

Дядя Айбо не стал отчитывать Вальда, вместо этого объявил, что видит, как мальчик поправился, окреп, поэтому ему можно возвращаться к основным своим занятиям.
Вальд не сразу понял, но потом сообразил - в лекарне дядя Айбо постоянно занят работой, а вот у тётушки Кристи и кузнеца Вакула всё под присмотром, и он сам тоже будет на виду. "Ну и ладно", - решил Вальд.

В алхимии у мальчика пока что не было новых успехов, приключения с шайкой орчат отняли много времени, и помешали осваивать зачарование. Надо было наверстать в кузнице.
Кузнец встретил мальчика спокойно, без удивления: "Вернулся? Молодец. Дам опять тебе гвоздь. Один."

Вальду пришлось по-новой вспоминать образы железа, упрочнённого на крепость и на пробойность. Зато удалось узнать, что упрочнённое железо можно называть и сталью.
Первой задачей было испытать зачарованные раньше гвозди. Вальд выбрал в дровах и принёс во дворик чурку, а Вакул отобрал из железного лома обломок стального шлема.
Кузнец ставил гвозди на чурку, молоточком указывал, как ударить, и Вальд бил по гвоздям.
Начали с зачарованного на крепость.
В дуб обычные гвозди шли неплохо, но и зачарованный шёл не лучше, на сучках обыкновенные гвозди иногда не шли и гнулись, а об кусок шлема сразу загибались. Зачарованный в сучки шёл ровно, а об броню расплющился остриём.
Зачарованный на пробитие пробил броню, хорошо вошёл в дуб, а на сучке остановился и погнулся.
Было интересно. Вакул хмыкнул, и Вальд понял, что кузнец одобрил его поделки.
- Ну, теперь делай хороший гвоздь. Чтобы и пробойный стал, и крепок был - сказал кузнец, выдал железный пруток, и оставил Вальда у малой наковальни.

Вальд тоже хмыкнул, и взялся за работу. Большой гвоздь он отковал быстро, но отрезать от прутка не спешил. Присматривался и примерялся, что-то соображал. А потом раскалил поковку в горне, и тихо запел. Удары молота ложились на ритм, а в уме стояли сразу три картинки - на крепость, для тела гвоздя, на пробойность - для острия, и переходная, для места между них.
Образ крепкого металла в уме Вальда напоминал мозговую кость, вынутую из бульона. Она на изломе немного ажурная, кружочками, но крепкая. А остриё напоминало коготь, или скалу, сотканную из длинных нитей кристалликов, и растущую из трясины несвязанных крошек. Вальд в мыслях проростил остриё продолжением ажурных кружев железа упрочнённого, ему показалось, что упругое и крепкое основание для клыка будет лучше вязкого и рыхлого.

Проковка шла со сменой ритма, удары молота то впечатывались в поковку, редко и степенно, то учащались и начинали отскакивать мелко, дробно.
После очередной проковки Вальду ощутилось, что она ничего уже не поменяла, и была более для подстраховки, чем для пользы. Отрезать поковку от прутка, набить шляпку, закалить так же, как и предыдущие гвоздики - всё было привычно, и мальчик сделал это машинально, успевая оглядеться. Вакул перехватил его взгляд, кивнул на столик в углу, мол - "садись, малость поговорим".

Вальд прибрал за собой, и подошёл к столику.
Вскоре и Вакул приостановил работу.
Подошёл, достал из шкатулки три бумажных карточки с рисунками. Две знакомые, но протянул Вальду третью.
- Похоже?
- Да...
На картинке был рисунок, очень похожий на тот образ, что Вальд сам придумывал для сращивания острия с телом гвоздей.
- Молодец. Здесь совладал, задачку решил. Будем  теперь ковать ножик.
Кузнец достал ещё целую стопку карточек. Картинки были непохожи на всё, что Вальд видел раньше, но были подписаны: "на урон", "на рикошет", "на удачу"... Вальд не мог понять, какова механика удачи.
- Полюбуйся пока, запоминай, ничего не спрашивай. Оно само придёт. А дозреть тебе я помогу, да дядька твой малость подскажет.

Вечером дядя Айбо занимался с Вальдом механикой.
Марта посматривала на мужа неодобрительно, на мальчика с сочувствием.
Мужчины опять сидели на коврике перед очагом. Эсмарх, видимо, тоже замечал, что мальчик вымотался, но не отступался.
Убеждал повторить недавние достижения по управлению жаром и огнём.

- Ну, что с жаром, трудно щепу запалить? Это потому, что много гвоздей сегодня уговорил. Вот от того и сложно тебе, что силы потратил.
- Дядя Айбо, я не утомился.
- Конечно, ты не устал, телом не устал, но прана, она не совсем в теле. Приметь, какое у тебя сейчас самочувствие. Вот недавно ты по лекарне утки таскал, а сам глазами по окнам постреливал, приключения искал. А вот сейчас как, глаза не разбегаются, дел новых не подыскивают? Ушами много интересных звуков слышно, или не интересные они?
Мальчик не ответил.

Айбо достал с полки флакон синего зелья, осторожно открыл, и протянул Вальду.
- Глоточек меленький один сделай, да прочувствуй, меняется ли что в тебе.
Вальд пригубил зелье.
- А теперь давай заново, про твоё самочувствие. Вкус-привкус чувствуешь какой-нибудь? Кислит?
- Кислит.
- Бодрит? Отлично. Запахи слышишь?
- Чеснок.
- А два запаха?
- Чеснок и дым сосновых дров.
- Кожей три ощущения назови.
- Коврик коленям неприятен, на ноги давлю кулаками, рубаха от стука сердца чуточку шевелится.
- Отлично. На слух четыре звука отыщутся?
- За домом поздний извозчик едет, шум колёс и копыта, тётя Марта тихо смеётся, уже не тихо, свой голос тоже слышу, и ещё лампа потрескивает у потолка!
- Замечательно. А теперь пятым чувством пять предметов, что видишь.
- Головёшка, очаг, флакон, лавка, окно.
- Молодец! А сам понял, что интерес к жизни вернулся? Это прана в тебе прокрутилась, обновилась. Можно такими эликсирами её часто взбадривать, но так делают в бою. Привыкай прану упражнениями освежать, верно, с мыслями правильными и правильным дыханием. Чтобы суть предметов изменять, придётся много так делать. Понял?
- Понял. Дядя Айбо, а расскажите, на какое волшебство зачаровать нож!
- Нож... Нож, Вальд, это инструмент и оружие. А суть у него в том, чтобы напряжения собирать. На лезвии он их в линию сгущает, на острие вовсе в точку. Нож, это сильный собиратель напряжений. Как кинжал, шило и иголка.
Ещё с таким инструментом надо иметь мудрость. Чтобы острота ножа не попортила, где не надо, и хорошо резала там, где полезно. Вот этих свойств у простого ножа нет.
- Понятно. Дядя Айбо, а почему вы целитель, а не воитель?
- Хм. Вот как... Ну, признаюсь, я совсем не умею воевать.
- Но... дядя Айбо! Вы же меня так здорово научили разному! Вы и дальше учите....
- А вот обучать я немного умею. Уж тому, что сам понимаю, постараюсь тебя обучить.

Айбо широко улыбнулся, больше глазами, чем ртом, и Вальд успокоился. Ему всё ещё было непонятно, как его учил драться человек, который драться не умеет, но он уже догадывался, что если это и волшебство, то какое-то верное и хорошее.


Глава 11 Про ножички

Работа в кузне пошла трудно, интересно и непонятно.
Что хитрого в том, чтобы сковать нож? Вальд в кузнице уже много разных ножей видал, понимал, как устроены и ножи и кинжалы, мог уже сам сделать поковки и собрать в готовую поделку. Но волшебный нож требует особенного подхода, тщательного.
Большому ножу лучше годится рукоять с длинным стеблем внутри, он часть клинка, хвостовик, и проходит через деревянную ручку насквозь, а на торце стебель расклёпывают, чтоб не слетела ручка. А чтобы ручка на лезвие не поползла, стебель начинается с чашки металлической, в неё ручку и забивают.
Ножу маленькому больше подходит ручка из двух костяных или деревянных щёчек. Под неё нужен хвостовик плоский, в нём отверстия пробить придётся, для клёпок. А клёпки должны быть из мягкого металла, не золото, но уж бронза или медь потребуется точно. Железными делать их нельзя, не то сомнут ручку.
Есть ещё совсем бедные рукояти. Хвостовик для них нужен плоский, и на него наматывают ленту, а то и шнур. Легко починить такую без инструмента, других достоинств Вальд за бедными рукоятями не знал.
Пока что Вальд не знал и размера будущего ножа, потому и рукоять выбрать не спешил. В размерах всё зависело от того, где нож применять, и как его зачаровывать.
Помог Вакул: "Вижу, сомнения у тебя, парень. Ну так бери ношу по себе, делай инструмент, с которым подростку годится ходить, да не сомневайся".
Вальд проникся, и нож в его представлении обрёл ясные очертания. Ножик будет маленьким, но устроен, как большие.

А с зачарованием его выручил дядя Айбо. Вальд заново перебрал карточки с образами опробованных Вакулом зачарований, и долго вникал в три: "рикошет", "судьбоносный" и "милосердный". Он понимал, что "рикошет" для брони, но очень образ был близок, непонятен, да интересен.

В первый день мальчик отковал лишь заготовку клинка с хвостовиком, и, отдельно, чашку рукояти. Не круглую, больше овальную. Он уже догадывался, что через много лет попорченную цельную деревянную ручку придётся поменять, и в эту чашку он, или кто другой, будет вбивать половины новой, разрезной ручки. А у расклёпа стянет их набивным кольцом. Но мысли на будущих делах не задерживались, Вальд соображал, какой образ в какую часть ножа будет вкладывать, и как они должны быть увязаны.
Вакул иногда подходил проверить работу, посматривал, но молчал, не вмешивался.
Вальд сам решился сварить чашку с клинком, не откладывая на завтра, завтра будут совсем другие заботы.

Вечером хозяин и ученик проверили зачарованный гвоздь. Это было самое простое дело за сегодня, и потому приятное. Гвоздь бил нетолстую броню и не загибался под ударами, лишь спружинивал.
Вакул убрал его на одну из высоких полок и пояснил: "Здесь успехи моих учеников. Бывает, купцам и главам их показываю, да мастеров по именам называю. Дорасти до мастера, и твоё имя узнают."

На второй день Вальд пришёл со свежей головой, и в уме уже закрепилась картина будущей работы. Знал, какой образ вкладывать в обушок, в лезвие, чем выделить остриё и даже на стебелёк хвостовика и чашку наметил помыслы.
Вакул, однако, мальчика озадачил. Молча посмотрел на его заготовку, поглядел в глаза, да и сказал: "Много работы на себя взял. Придётся иначе делать".

Работать Вальду предстояло теперь в двух местах. За ним оставалась меньшая наковальня, а впридачу кузнец открыл Вальду тесную каморку, за отдельной дверью. В ней тоже стояла наковальня, но большим молотом в каморке не размахнёшься.
Вакул молча засветил лампы, показал мальчику на табурет, и пояснил.
- Здесь будешь копить силы. Долго придётся. Между упражнений делай заготовке наклёп, чтоб железо не успело про тебя забыть. Отбей спуски, отграни стебелёк, закругли обушок - сам увидишь. Как подкопишь, грей поковку и работай её на своей наковаленке, пой да куй. Потом опять сюда. Понял?
- А можно зелье?
- Нельзя. Не на войне, учись сам. А ещё вот чего скажу, не связывайся никогда с камнями душ. Есть нынче такое поветрие, от эльфов. Купцы их привозить начали, кто-то даже покупает. В них сгорают чьи-то живые души, ради выгоды того, кто пользуется камнем. Чтоб украсть чужую душу, чёрные колдуны раньше подстраивали ритуалы с жертвоприношением и муками, а теперь появилась магическая техника. Убивают без ритуала, а душу крадут в камень. После кражи души жертва не просто умирает, она больше никогда не родится, не пожелаешь такой конец даже эльфу.
- А зачем крадут чужую душу?
- ради силы. У тебя своими силами на три гвоздя уйдёт день работы. А чёрный колдун за час дюжину сделает, и на каждый мелкий камень потратит.
- А в камне чья-то сила?
- Гибель в нём. Губят животных, людей, всех. Навсегда. Привыкай работать своей силой.
Вальд представил, что его могут убить, а душу украсть и сжечь, и тогда он больше не родится. Не придёт в мир, не встретится заново со своими дедушками, бабушками и погибшими родителями.
Ему стало жутко, и он переключился на работу.

На волшебный нож Вальд работал три дня.

Клинок, чашка и хвостовик получили Крепость.
В остриё и спуски лезвия вплёл Пробойность.
А через весь образ будущего ножа шла большая, но тонкая идея - резать по Справедливости. Вальд не знал готового образа, и складывал его сам, из отдельных картинок и представлений. Нарисовать на бумаге идею целиком мальчик бы не смог, она держалась лишь в уме, но понемногу оживала в железе.
Наклёпывая спуски, Вальд приговаривал: "Для правды сгодись, а от сомнений отклонись".
Проковывал хвостовик и вплетал в кузнечную поговорку собственные слова: "Знай меру по моей вере".
Вплетал образы от острия до пятки лезвия, и подпевал: "Резать - честь, а направит совесть".
Вслух не произносил ничего, все слова были для поковки.
Когда насадил плоскую деревянную ручку, стебель хвостовика стал расклёпывать в округлое бИло, и тоже вкладывал и слова, и образ.

Вакул долго держал на ладонях крохотный, с клинком в детскую ладонь, нож. Его не смущали отсутствие полировки на клинке и грубый изгиб обушка. Он видел внутрь.
Молча вернул ножик, взлохматил мальчику русые волосы: "Растёшь, Вальд. Молодцом тебе быть".
Помолчав, добавил ещё: "Приглядись к кинжалам и наконечникам копейным, там пригодится твой талант. А по дереву я тебе книжечку покажу, ручку тоже зачаруй".

Засыпал Вальд спокойно, почти как взрослый человек после большой работы. Работу он сделал и вправду большую, не каждый взрослый кузнец мог бы такому обучить металл.

Впрочем, дядя Айбо оценил зачарование Вальда лаконично.
- Покажешь?
- Вот. Держите.
- Ладный. Выглядит отлично, простецки. А уговорил ты его... уговорил... хм. Резать, где надо, и не трогать лишнее. От отца у тебя мудрость растёт-пробивается, так и держись!

Вальд вспомнил про эту беседу, и пожелал родителям душевного тепла от своих успехов.

Под утро ему снилось что-то непривычное. Вальд во сне бродил по узким каменным лабиринтам, иногда мог пролетать сквозь двери и стены, иногда нет, и тогда он брал нож. Нож был ключом, перед ним непослушные двери сами открывались. За одной дверью мальчик попал в комнату, где решал сложные загадки и ему подбрасывали всё новые. А потом он возмутился, так, что стал из сна выпадать в явь. Вот тут ему и пришло провидение.
Он смотрел со стороны, видел, как дядя Эпрон победил врага, невидимого, но было ясно, что там враг, и перед гибелью враг делал что-то, от чего дяде Эпрону грозила неминуемая смерть.
Вальд постарался усмирить волнение, и запомнить детали, но вытащить из видения получилось совсем немного. Он видел Освода, осознавал, что беда грозит в момент победы над противником, а вот врага не видел. Запомнил только, что у него был простой кинжал, без особых примет, кроме ручки. Рукоять была круглой.


Глава 12 Перед бурей

Плохие сны надо рассказывать, тогда плохое не сбывается. Вальд знал это от родителей, и был уверен в их правоте.
Утренний сон оставил тяжёлое впечатление, значит, был плохим, ещё в нём была угроза дяде Эпрону. Поэтому за завтраком Вальд пересказал дяде Айбо и тёте Марте всё, что запомнил во сне.
Дядя Айбо слушал вдумчиво, и как будто даже рассеянно, но не перебивал. А тётя Марта кивала на некоторые его слова, потом стала переспрашивать, и Вальд сам не заметил, как пересказал всё заново, но в ином ключе. А потом она долго думала, и смотрела то на своего супруга, то куда-то в небо за окошком. Вальд заметил, что сегодня она была особенно красива и даже смутился.
Его выслушали, услышали и одобрили. А на вечер ему назначили поход в гости.

К вечеру дядя Айбо зашёл в кузницу за мальчиком, чего не делал уже давно.
Они шли по зелёным улочкам Менска вдвоём, потом к ним присоединился дядя Эпрон. Он всегда появляется вовремя, и всегда из ниоткуда.
Шли они к урайцу, очень старому, и, наверное, последнему в Менске.
Дядя Айбо объяснил, что с утра они собирались зайти к Эпрону, но днём к Айбо пришёл посыльный, и сообщил, что им всем назначена встреча в гостях у великана. Как он о них узнал, и с чем это может быть связано, Вальду было не понятно, но взрослые не только не смутились, а даже считали это каким-то важным и редким случаем, во всяком случае, дядя Айбо выглядел торжественно, а дядя Эпрон надел мундир, что было вообще ему несвойственно.

- А он вправду великан? - спросил Вальд, не обращаясь ни к кому конкретно.
- Конечно. Все урайцы великаны, а он один из старейших в королевстве.
- А кто они такие?
- Урайцы? Учителя, скорее. Учителя наших предков. Говорят, что с ними пришла наша культура, письменность, наше мировоззрение. Ещё они воспитатели белых богов.
- А белые боги... это наш бог-император? Он сразу родился богом, или его воспитали?
- Да, он один из них, только вот богами не рождаются. Душе надо с честью прожить не одну жизнь, чтобы так развиться и помудреть.
- А почему орки и эльфы ползают по земле, когда разговаривают с богами?
- У них нет своих богов, одного с ними рода, их боги - завоеватели. Они пришли из других миров, и общаются с позиции ... разбойника.

За разговорами трое незаметно дошли до большого, но довольно скромного с виду каменного дома в квартале "бывших". Здесь живут те, у кого нет сейчас ни больших денег, ни заметного влияния во власти. Бывшие полководцы, бывшие сановники, бывшие исследователи ... все - бывшие.

Ураец был не так уж велик, пожалуй, всего в два человеческих роста. К делу склонять гостей не стал, пригласил за стол, и поил горячим отваром незнакомых Вальду листьев. Увидев интерес мальчика, хозяин улыбнулся, и рассказал, что это напиток из листьев растения, про которое была одна старая шутка. Дескать, в стародавние времена жил некто, может быть, и ураец, кто постоянно стремился постичь суть всего сущего. Он старался даже не погружаться в сон, чтобы не прерывать мудрые раздумья. Несколько лет он недвижимо размышлял, но однажды его веки, всё же, сомкнулись, и он на пару мгновений заснул. Проснулся он в гневе, и даже выдрал себе брови, в самонаказание, и бросил наземь. А потом пожалел, и сделал так, что из них на земле выросли кустики растения, листья которых дают бодрость и свежесть. "Вот из таких листьев напиток в ваших чашках", - закончил рассказ хозяин.

Незаметно они перешли к разговорам посерьёзнее.
- Верно ли, мальчик Вальд, что ты получил сегодня предзнание?
- Наверное, да. Оно во сне мне пришло.
- А верно ли, Эпрон Освод, что ты уже знаешь это предзнание?
- Верно.
- Расскажите тогда и мне, что увидел Вальд, и кто что об этом думает.
Вальду пришлось опять пересказывать и утренний сон, который его возмутил, заставляя проснуться, и последовавшее видение.
А дядя Эпрон вдруг сказал, что должен раскрыть им сведения, которые еще пару дней назад были секретными, но сейчас враги уже наверняка знают, что Эпрону эти сведения известны, поэтому они больше не секретны. Вальд немного удивился таким сложным умопостроениям, но внимательно слушал.
Оказывается, в окрестностях Менска действует диверсионный отряд, он целенаправленно подрывает работу городских производств, обрывая поставки руд и угля. Диверсии бандиты производят таким образом, чтобы их можно было принять за несчастный случай, или стихийное бедствие, поэтому городская стража не может пожаловаться в столицу и запросить оттуда помощь - банды как будто бы не существует и бороться не с кем. Но банда есть, и её действиями руководит кто-то из города.
Поэтому, когда посылали дозоры на поиски вредителей или следы подготовки возможной диверсии, на местах уже не было ни бандитов, ни улик. А после отъезда дозоров бандиты появлялись вновь, и снова происходили затопления шахт и пропадали вдруг рудные жилы.
Разведчик, тайно посланный без ведома городской стражи, узнал численность бандитов, состав банды, и доложил сведения, которые доказывают - к действиям банды причастно управление стражи.

После этого взрослые начали сложную беседу.
Дядя Айбо сказал, что не представляет, чтобы кто-то из руководства стражи мог быть изменником. Потому что они все любят свою Родину и прошли большую войну, даже писари.

А дядя Эпрон сообщил, что его вызвали в столицу, завтра утром он уедет, и заниматься бандой придётся теперь Айбо, как его помощнику.
Причём не исключено, что из столицы он вернётся уже без должности, и разбойный приказ останется без сыщика.

Вальд попробовал всё услышанное понять и осмыслить, но это было сложно, поэтому само получилось, что дальше он уже не вслушивался, а думал о чудесном напитке, и можно ли эти листья использовать для алхимии, прикидывал, был ли ураец молодым, и насколько он был в молодости высок. Ещё он разглядывал стены гостиной и думал, что теперь ему ясно, почему в старых домах всегда высокие потолки и огромные двери - чтобы в гости мог прийти великан, и вы бы поговорили, сидя с ним за одним столом.

Вернулся к разговорам Вальд тогда, когда ураец завершил обсуждение дел важных, но краткосрочных.
- Гости мои, вы сами справитесь с тем, что вас сейчас заботит, мне это очевидно. Я радуюсь, что вы пришли к согласию между собой, и к пониманию.
Но я должен предупредить вас о том, к чему вы не будете готовы. Грядут тёмные времена для всех.
Вижу разгул бандитизма, предательство во власти и извращение нравов. Людей и нелюдей исподволь приучат полагать воровство, разбой и убийства доблестными делами. Во власть начнут проводить не светлых, а самонадеянных, и власть они превратят в инструмент для совращения общества.

- Будет много подростковой преступности? - переспросил дядя Айбо.
- Всё хуже, Айбо, вижу, что людей испортят, они перестанут видеть зло в разбое и преступлениях, потеряют уважение к справедливости, станут поносить честных, благородных, и преклоняться перед лживыми и изворотливыми. Учителей с Урая осталось совсем мало, и они уже не исправят ситуацию. Больше того - ваших детей обманут, и отправят убивать наших детей.

Люди потрясённо молчали, а старый великан продолжал повествовать. Рассказал он и о том,
 что Вальда и Айбо ждёт встреча с его давним другом. Он их сам признает, и через них друзья обменяются вестями. Через эти весточки и может прийти ключ к пониманию, как перенести тёмные времена с меньшими бедами.
 
- А тебе мальчик, скажу отдельно - продолжал ураец.
- Не бери на себя больше тяжестей, чем сможешь вынести. Когда мы подставляемся под беду, за нас страдают те, кто нас любит. Чем раньше это поймёшь, тем будет легче тем, кто с тобой.

На прощание великан напутствовал их добрыми, но непонятными словами. Может быть, пошутил: "Доброй дороги тебе, Вальд сам-кузнец, счастья тебе, Эпрон сам-урай..."
Вальд было смутился похвалы, ведь он ещё не был кузнецом, но взглянул на Освода, и очень удивился - отважный дядя Эпрон тоже был смущён, и на его щеках на мгновение проступил лёгкий румянец.


Глава 13 Где тётя Марта

Утро Айбо Эсмарха было не очень приветливым.
Рассвет за окном казался недостаточно цветным, вкус завтрака быстро забывался. Айбо с утра собирался не в лекарню, а в кабинет главы разбойного приказа, принять дела.
Даже улыбка любящей супруги казалась ему чуточку печальной и какой-то растерянной.

В здании стражи Эсмарх чувствовал себя уверенно.
А ещё у него был план, согласованный с Эпроном. Правда, некоторые тактические действия начальник ему не советовал, например, прочёсывать местность, ставить дозорные точки и проводить облавы. Это могло ослабить охрану города, а могло спровоцировать скрытых врагов на внезапные действия. Но и сидеть, сложа руки, Айбо не мог. Он должен был помочь Эпрону и пресечь бандитизм.
Поэтому Айбо решился начать с тех действий, которые Эпрон не запрещал.

Айбо написал распоряжение конному дозору, изменить пути объезда загородных дорог, он укоротил часть ежедневных поездок, и добавил в него тот участок тракта, по которому добрался до города раненый следопыт. Это должно было причинить неудобства снабжению и управлению бандой. Приём был топорным, совсем не в духе Освода, но ничего лучше открытого наблюдения Айбо не придумал. Распоряжение тут же ушло на исполнение, и помощник сыщика занялся дальнейшими планами, не ожидая скорого результата. К его удивлению, уже в полдень он получил ответ на свои действия.

В окно кабинета влетел небольшой камушек, обёрнутый бумагой, и бумага оказалась запиской, адресованной ему лично. Она гласила: "Лекаришко! Не воображай себя своим начальником. Лучше отзови свой дурацкий дозор, скажешь - по глупости им приказ дал, и, вообще, сиди на стуле ровно и в чужие дела не влазь. Может быть, тогда твоя Марта к тебе вернётся."
Айбо был в смятении. Он хотел немедленно бежать домой, к Марте, и узнать, что означают эти туманные угрозы, но его вдумчивость и обстоятельность взяли верх над страхами.

Он начал рассуждать так: "Если мне угрожают, значит, записку писал враг, ему известно, какое я написал распоряжение, но он ответил столь быстро, что не может быть загородным наблюдателем. Значит, это и есть таинственный враг в городе. Меня он не ставит ни во что, значит, самонадеян, и способен на ошибки. Марта... либо враг её заманил в ловушку, либо готовит для неё угрозу..."
В жизни Айбо наступил момент, когда нужна помощь верных друзей. К сожалению, помощь опытных воинов из особой королевской службы пока недоступна - Эпрон обещал, что переговорит с ними в столице, в обход начальства городской стражи, и даже объяснил, какими сигналами можно будет позвать их на помощь, и показать, что ты им свой.

Айбо подумал ещё немного, и вышел на улицу. Он шёл домой длинной дорогой, не рассчитывая проверить, есть ли за ним слежка, и не пытаясь от неё избавиться. Он исходил из того, что за его действиями уже наблюдают.
Поэтому применил самые простые способы.
На ближайшей улице он начал заговаривать с каждым знакомым из встреченных. По несколько слов с каждым. Говорил с детьми друзей семьи, с родителями друзей детства, со своими бывшими больными.
Через три переулка он добился желаемого. Белобрысый подросток вскоре побежал домой и сообщил своему деду, ещё крепкому и нестарому, что у его лекаря - приятеля обвалился потолок.
А молоденький стражник заскочил на минутку в родительский дом, и сказал отцу - ветерану, что Эсмарх просит забрать взятые в долг ножны.

Когда Айбо вошёл в свой дом, его там встретил ветеран большой войны, друг и бывший сослуживец его начальника.
- Где твоя супруга? - спросил он.
- Ещё не знаю - ответил Эсмарх, и показал ему подброшенную записку.
- Ясно - ответил ветеран - нас четверо, я здесь, остальные ждут сигнала. Давайте принимать решения.

Для Вальда утро было обыкновенным.
Дядя и тётя вели себя немного серьёзнее, чем всегда, но Вальда это не смутило. Он стремился на работу, в алхимическую мастерскую тётушки Кристи.
Он теперь понимал кое-чего в зачаровании, и должен был попробовать закрепить это понимание через алхимию.
Быстро позавтракал, и хотел в припрыжку умчаться, но наказ дяди Айбо двигаться плавно ещё действовал, и мальчик дошёл до мастерской неторопливо и осмотрительно.
Зато по пути он обдумал, как проверить зелье, если оно удастся.

Пестик привычно смалывал просушенные растения в невзрачный порошок, и даже красные цветки скальника становились чуть бурой пудрой.
Вальд уже не удивлялся превращениям цветов. Он сосредоточился на образе зелья, в котором главная идея - высочайшая степень собранности, она, и ещё ясность разума и чистота долгой памяти помогут свести в большую единую картину десятки частичных образов - что и нужно для серьёзного зачарования. Но, когда из знакомых материалов родился пар и стал сгущаться не в знакомый синий, а в латунный жёлтый цвет жидкости, Вальд не знал, что и подумать. Должно так и быть, или это неудача? Может быть, следует переделать зелье на старом станке, королевского производства?

Разрешить сомнения смогла тётя Кристи. Пожилая женщина вглядывалась сквозь склянку, смотря вдаль, о чём-то размышляла, наконец, покачала головой из стороны в сторону, легонько вздохнула, и заговорила.
- Хорошо, мой мальчик. Даже очень. Но слишком хорошо, оно уже не хорошо. Понимаешь?
- Не очень, тётушка Кристи.
- Показывать такие зелья никому нельзя. Я его припрячу. Не спорь, для себя ты ещё раз сумеешь... такое. Но не показывай ни-ко-му! Запомнил? Никому!
- Да. Не буду. А оно хоть получилось?
- Конечно же, получилось - она взъерошила пальцами волосы подростка, её взгляд на мгновение потеплел.
- Да так получилось, что слишком... многое с ним зачаровать можно, и слишком сильно. Если кто узнает, могут легенды о Яманчкинах вспомнить, злых демонах, как бы их не накликать.
- Я молчать тогда буду.
- Хорошо, если будешь. Делай снова, но такое, чтобы от прочих мало отличалось. На продажу надо чуть лучше, чем у всех. По цвету чтоб тоже привычное было, голубым или синим. На худой конец, коричневое, но до жёлтого не доводи, не то и меня погубишь, и себя, и всех близких! Надо чуть-чуть лучше, чем то, что брал за образец.

Вальд загрустил, потом начал строить планы, что он сможет такое зачаровать, очень сильное, потом вспомнил, что это может погубить тётю Кристи и близких, и снова захандрил. Ещё утром у него были мысли собрать такое великое зачарование, которое и вообразит не каждый.
К полудню он наварил этого зелья ещё, вышло десяток синих зелий, и два буро-коричневых.
Кристи осталась довольна, но теперь посматривала на мальчика так, что ему казалось - готова неодобрительно покачать головой.

В кузню Вальд не попал, в мастерскую тётушки  Кристи за ним зашли дядя Айбо и немолодой воин-ветеран, мальчик уже встречал его раньше.
- Ну, хоть ты цел и не потерялся - обнял его Айбо.
- Я не терялся, я ... упражнялся в алхимии, а теперь собирался в кузню пойти - Вальд хотел похвалиться, но остановил себя сам.
- Не надо кузню. Придётся пока что всё отложить и держаться рядом. Побудешь дома, с нашими друзьями.
Вальд посмотрел в лицо отчима, и вдруг заметил в нём заострившиеся черты, и залёгшую горечь. Его вдруг просквозило понимание.
- Что-то стряслось с тётей Мартой. Да?
Айбо проникся, с него слетела взрослая значимость, и он кивнул мальчику.
- Да. Я не знаю, где она и что с ней. Она пропала. Мы не уверены, как будем искать.

Вальд посмотрел на отчима с лёгким удивлением. Мальчик умел искать. Но взрослый продолжил.
- Люди отправились спрашивать соседей и наших знакомых.
Но Вальд уже не слушал.
Он покрутился на месте, пытаясь представить весь город. Прикрыл глаза, прислушался к чувствам, опять покрутился, Айбо тоже замолчал и лишь смотрел.
- Дядя Айбо, а карту, на которой нарисован Менск, можете ... достать? - неожиданно задал он вопрос.
- У меня есть. Карта города, и карта окрестностей. Есть и другие.


Глава 14, которая разочаровывает, и обнадёживает

Вальд и двое взрослых склонились над письменным столом в доме Эсмархов.
Вскоре к ним присоединились ещё трое ветеранов.

Мальчик этого и не заметил, он в это время внимательно поработал с картой пригородов, водил руками над ней в такт каким-то мыслям, зачем-то повернул карту набок, опять вдумчиво работал, пока движения его рук не сошлись к середине листа. Затем разложил на столе карту самого города, взял длинную линейку, и стал то повдоль, то поперёк прикладывать её к изображению городских кварталов.
Наконец, остановился на квартале между окраинными и рыночным районами, и уверенно показал линейкой: "Она здесь".

Взрослые совещались недолго.
Надо срочно идти, и узнать, что с Мартой.
Вальда тоже взяли с собой, чтобы не дробить силы их крохотного отряда ради охраны дома Эсмарха.

Вскоре они дошли до указанной мальчиком точки.  Целью оказался дом, и был он странен - своим высоким и глухим забором.
- Проверь снова - попросил Эсмарх.
- Вальд вслушался, и указал на западную сторону дома, задержал руку, и указал ниже.
- Наверное, подвал - подметил усатый ветеран.
Калитку держал запор, ветераны уже порывались её выломать, но Айбо что-то высмотрел через щель притвора, и открыл запор лезвием ножа.
Двор казался пустым, но, когда они, в поисках крыльца, зашли за угол дома, к ним выскочили люди, скорее всего, сторожа, но повели себя непривычно - кричали: "Нападение! Разбой! Будем звать караул!", махали руками и устроили перед входом суету. Оружия при них не было.
Айбо вышел вперёд, и громко произнёс: "я - Айбо Эсмарх. И я пришёл за своей супругой."

Наступила ненадолго тишина, шестеро стояли против двоих, и между ними было достаточное, в половину дома, расстояние.
Затем сторожа вновь загалдели, не сходя с крыльца, и это напоминало представление.
А затем из окна последовал ответ Эсмарху.
Неясный силуэт качнулся от занавески, неярко вспыхнуло, и маленький отряд ударило магической техникой. Айбо, что вышел вперёд, Вальд, что стоял за ним, и двое ветеранов замерли, затем начали заваливаться на землю. Двое, кого не зацепило, ринулись к стене, под окна, но без проку.
Оконце вдруг запахнулось ставнями, и застонало внутри стены железо запора, а двое людей, изображавшие сторожей, заскочили в дом, и вскоре выскочили, уже втроём и оружные, ринулись к лежащим, но ветераны встали на их пути стеной.
Установилась напряжённая тишина. Ни троица бандитов, ни уцелевшие ветераны не спешили нападать.
На крыльце появился полуорк в походной одежде, осмотрелся, и по широкой дуге, обходя воинов, молча ушёл со двора прочь.

На крыльце появилась ещё одна фигура. Человек нёс на плече женщину.
Ветераны напряглись, один уже подшагнул наперерез, но бандиты оказались не юнцами, двое тут же сдвинулись, закрывая своего с пленницей, а третий показал движение копьём на лежащих беззащитно людей.
Два ветерана могли только скрипнуть в ярости зубами, но опыт подсказывал - лучше малость отступить сейчас, пока все живы, а после воздать кратно.

Человек донёс женщину до закрытого сарая, неожиданно из-за угла дома вернулся ушедший недавно полуорк, тоже пошёл к сараю, распахнул внезапно широкую дверь, и вывел лошадь, уже запряжённую в повозку.
Вскоре человек с пленницей и полуорк уселись, и неспешно выехали со двора.
Прикрывшая их отход тройка бандитов присоединилась к ним на ходу.

Вальд лежал боком на холодной земле, видел, как полуорк вывел повозку, как знакомый ему на лицо писарь стражи укладывает на сиденья тётю Марту, связанную верёвкой, и не мог поверить, что это явь. Вот враг и сам поставил на подножку башмак, второй на миг встал на носок и сдвинул податливую землю. Прокрутились, уезжая, колёса, пробежали мимо чужие ноги, и враги исчезли с пленницей.
Как можно в городе украсть человека? Его милую и заботливую тётю Марту, среди белого дня, увозит ненавистный орк!

Первым пришёл в себя дядя Айбо, встал трудно и не сразу.
Он сперва заговорил с уцелевшими ветеранами, сказал, что одобряет их решение оставаться на месте, не устраивать погони и не звать караул. Наверняка городская стража сейчас сработает на врага.
Затем занялся другими лежачими.

Присел неуклюже, словно отсидел обе ноги, рядом, взял Вальда за кисти рук, подвёл их к лицу мальчика, чтоб он видел, и стал объяснять: "Внимательно гляди. Это приём <спасение жизни>, он от других бед, его применяют, чтобы выжить при тяжёлых случаях. Но сейчас тоже поможет. Я соединил твои указательные пальцы с основанием больших, кончики большого, среднего и безымянного на каждой руке вместе.
Постарайся их так держать сам. Надо почувствовать упругость в местах, где они соприкоснулись. Мы так направим твою прану по малому обороту, чтоб восстановить ... говоря проще, связь души с телом восстановить. Ещё попробуй разогреть прану, по всем вихрям последовательно её гони. Делай!"

Вальд не мог кивнуть в ответ, и только согласно моргнул, но начал стараться.
Дядя Айбо неловко поднялся, отошёл, и занялся другими пострадавшими.
Мальчик работал. Он не чувствовал своих рук, но видел, как сложены его пальцы, и помнил - в кончик каждого пальца на руке приходят целых два окончания ручейков силы. У каждого свои свойства  и своё назначение. Когда они замыкаются друг на дружку определёнными способами, у его нематериального тела становится меньше возможностей, но усилятся оставшиеся. Наверное, он в таком состоянии не сможет обезвредить ядовитую еду, и переварить тяжёлую пищу, не сможет поднять тяжесть или быстро сосчитать сложный пример, зато Вальд уже ощущал, как его силы собираются к вихрям, и оживают ткани его тела, напоминая разуму о себе лёгонькими покалываниями и мелкой дрожью. Вскоре он смог прогнать по телу привычную "молнию", а затем принялся "пересчитывать чувства", возвращать ум в явь - услышал солоноватый вкус своей прикушенной щеки, запахи тележного дёгтя и сырой травы, кожей чувствовал, как продолжают бегать по всему телу "мурашки", но добавился холод от земли и онемение неудобно лежащей ноги. На слух различил четыре звука - ругань ветеранов, своё шумное дыхание, шаги пошедшего проверять дом бойца и воронье карканье. Глаза, опора пятого чувства, тоже легко насчитали пять предметов.

Когда мальчик смог приподняться и сесть у стены, он увидел, что отчим ещё занимается лежащими - водит руками и как-то работает с напряжениями внутренней силы.

Ничто не напоминало о случившейся недавно драме. Только разинутые ворота указывали, что через них уехал экипаж с пленницей, да мотал незакрытую калитку случайный ветерок.

Вечером пятеро взрослых и подросток вновь собрались в доме Эсмарха.
Ветераны переглянулись, и посмотрели дружно на Айбо, давая понять, что голова здесь он, и ему слово.

Айбо рассуждал вслух.
- Враг понял, что мы его неизбежно раскроем, и нас опередил. Марту вывезли за город.
Он посмотрел на Вальда, и мальчик кивнул в ответ утвердительно.
- Писарь её вывез, спрятав в поклаже, с ним уехал полуорк, а трое людей скрылись в пригороде.
- В пригородах двое людей и полуорк - поправил Эсмарха усатый - привратные стражники говорят, с писарем ехал человек.
- Враг снова будет давить, вынуждать отступиться от преследования банды, иначе они... иначе я могу её потерять.
- Они могут её всё равно убить. Даже если пойти им на уступки.
- Да. Знаю. Лучший выход в том, чтобы прийти к ним скрытно, в готовности, и отбить силой. Писарь не маг, но запасся свитком паралича, а их поставляют только в стражу. Надо полагать, он и банду обеспечил свитками, вроде этого, или боевыми. Готовиться будем всерьёз.

- А теперь главное. Я готов пойти один. Путь представляю, приметы знаю. Понимаю, что могу не вернуться, но я должен. На вас долга нет. Не могу звать за собой, убить могут любого. Но спрашиваю помощи.
Ветераны неспешно и дружно ответили, что пойдут все.
- Глядишь, и тебе поможем и мальчонку сбережём. А без него тоже нельзя, Марту и перевезти могут, пока дойдём.


Глава 15 На выручку

Когда взрослые продумывали маршрут, обсуждали дороги, объезды и строения, в основном шахтёрские, через которые им предстоит идти, Вальд вдруг подумал, что скоро они и сами пойдут рядом с шахтёрами, может быть, даже по тоннелям и галереям. Они должны найти и выручить тётю Марту.
Вальд был уверен, что её не потеряет, он уже много раз определял, где она находится, и буквально ощущал направление. Подумав: "Как она сейчас?", он сосредоточился на этом, и вдруг что-то ощутил. Открылась картинка, словно при предвидении, но он не столько увидел сам, сколько понял чувства тёти Марты - она напугана, чувствует одиночество, и ... переживает за них, беспокоится о дяде Айбо и о нём, Вальде. А ещё она не в комнате, не в здании, а глубоко в подземелье.

- Дядя Айбо! Кажется, вам надо учесть важную особенность - сказал мальчик - тётя Марта в том месте, где я определил, но она там в пещере, или подземелье, и она ощущает, что это очень глубоко под поверхностью.

Особенность оказалась и вправду значимой. По картам в тех местах не было ни шахт, ни входов в подземелья.
Взрослые совещались долго, но пришли к единому выводу - это катакомбы древних, там нет выходов на поверхность и дойти до места можно только под землёй, по тоннелям от разрушенного древнего рудника.
Посовещавшись, они решили и до рудника добираться тоннелями, тайно.

Вальд вначале вслушивался в обсуждения взрослых, а потом его мысли перешли на загадочный паралич, который в них выстрелили с помощью магического свитка. Хотелось понять принцип, как, вообще, можно обездвижить сразу четверых человек, не поранив их, и даже не прикасаясь? Вот бы научиться так делать без свитка.

До ночи мужчины занимались подготовкой к походу. Айбо снаряжал заплечный походный ящик, слабые зелья заменял на дорогие эликсиры, отложил часть лекарских инструментов и заменил походным имуществом. Размышляя между дел, и планируя, тоже не терял времени, перебирал руками мотки верёвок, поход предстоял непростой.

Вальд собрал себе школьный ранец, у дяди Айбо таких было два, раньше с ними ходили его сыновья в городскую школу. Вальд его примерил, подогнал ремни по себе, проверил целость пряжек. У него был раньше свой ранец, очень похожий. Но сгорел при пожаре дома.
Вальд укладывал запасную и тёплую одежду, скатал и приторочил одеяло и плащ, на боковинах закрепил верёвки.
Нашлось снаряжение и для одного их спутника, но он сложил его у Айбо, и ушёл к себе, обещав вернуться к полуночи со своим. Остальные трое разошлись в разные часы и по одному.

Поспать удалось, но очень недолго.
Ещё затемно они вышли из дома. Вскоре по безлюдным улицам катила повозка, с виду обычного наёмного извозчика. Айбо был единственным пассажиром на сиденьях. Вальд и бородатый ветеран спрятались в грузовой нише, накрытые мешковиной.

Экипаж покинул город, и направился туда, куда должны были направить людские слухи их друзья, к ближнему загородному селу.
Преодолевая уже не первый взгорок, возница в очередной раз осмотрелся, и подал сигнал. Айбо, Вальд и ветеран на ходу попрыгали из повозки, и скрылись в придорожных кустах. Впереди их ждала длинная пробежка вкругаля, огибая город, в обход дозоров стражи и известных Эсмарху бандитских тропинок. Бежать предстояло тяжело нагруженными, но под воздействием зелья выносливости.
Возница всё так же размеренно катил прямо. Он был сыном бородатого ветерана, и по приезду окажется в гостях у родни, с гостинцами из города.
Родня же поможет определить, появятся ли наблюдатели.

Горы на горизонте алели, близился восход солнца.
В утреннюю дымку уходили по склону горы три фигурки.

Чуть меньше, чем через каждый час Айбо командовал привалы.
Лёжа спиной на ранце и закинув ноги на валун, Вальд подметил, что отчим не враз их останавливает, перед привалами они бегут всё медленнее и тише. Конечно, это поможет заметить засаду, но, похоже, дядя щадит его, потому что он ещё подросток. Чуть позже Вальд посмотрел, как сильно дышит немолодой ветеран, и подумал, что дядя Айбо щадит не его одного.

На третьем привале Айбо объявил, что они в точке сбора отряда. Бородатый ветеран вскоре ушёл в дозор по местности, а Вальд и его отчим принялись обустраивать скрытый лагерь, даже не просто лагерь, а "секрет". Дядя Айбо проявил неожиданно глубокие познания в походных науках военного дела.

Когда был обустроен секрет, и все трое по очереди поели, пришла пора ждать и наблюдать.
Каждый следил за своим полем обозрения, с небольшими перекрытиями. Периодически положено было меняться, но любознательность Вальда созрела раньше.
- Дядя Айбо, а вон та штука далеко, она и есть волшебный пень?
Айбо шевельнулся, поглядел в сторону, затем на мальчика, затем негромко ответил.
- Нынешние учёные называют его "столовая гора". Но раньше люди знали, что это остатки гигантского дерева. Давно, когда здесь ещё не было ни людей, ни гномов, и даже мало кто из животных мог жить на этой земле, тут росли необычные, по сегодняшней мерке, деревья. Они вырастали высокими, как небо, и такими широкими, как города. Говорят, это пень такого дерева. В старых книгах писали, что все рудные жилы на земле, это корни древних деревьев.
- Но руда, это же камни.
- А деревья и были каменными. Живой камень.
Посмотри вниз влево от трёх кустов и ещё вниз, там, где земля походит на рассохшуюся грязь. Площадка из ровных шестиугольников. Это камни, и они живые. Они тоже рождаются, растут, даже как-то дышат потихоньку.
- А дерево из них вырастет?
- Вряд ли. В округе много таких площадок, новые появляются редко, и растут они в ширь. Бывает, выпускают куст гранёных каменных стержней, но лет через десять и он уходит обратно. Эта живая площадка походит на мох, грибницу, или низенькую травку-муравку из времён каменных лесов.

Вальд молчал. Он представлял мир их земли, поросший лесами, где деревья шириною с Менск и высотой ... в раз десять выше туч.
Потом аккуратно изучал вверенное ему поле обозрения - проходил его взглядом, сперва очень близко, и справа налево, затем чуть дальше, слева направо, взгляд его перемещался змейкой, и мальчик старался запоминать увиденные приметы и сравнивать. Вот здесь раньше были тени, а их почти нет, наверное, потому, что солнце теперь высоко. А там появились птицы.
Затем его мысли вновь возвращались к каменным деревьям. Как чудно, если богатые рудой металлов жилы, это корни деревьев. Получается, они много веков, или тысяч лет жили, росли, перерабатывали пустые породы в каменную древесину, так резко отличную от окружающих камней, а люди теперь добывают эту руду, и не задумываются, как она... выросла.

Вторая часть их отряда появилась ближе к полудню. Пришли они по склону горы, и бородатый ветеран двинулся им на встречу, а дядя Айбо ушёл в сторону, проверить на посторонних наблюдателей.
Он вернулся лишь когда все разместились в секрете, даже уходившие назад, по следам пополнения, два ветерана, они проверяли "хвост".

Айбо принёс с собой прямую палку, и вручил её мальчику.
- Это очень крепкое дерево. Растёт долго, вырастает крепким. Поломало бурей деревце, вот тебе ветка.
- Хорошо, спасибо. А зачем она?
- В отряде ты единственный без копья. Боевое тебе не по росту, делай пику. Может выручить.

Других разговоров люди особо не затевали. Пришедшие поели и отдыхали, а "хозяева" продолжали наблюдение.
Вальд поменялся с одним из прибывших, и теперь резал в конце ветки углубление под рукоять ножа. Когда войдёт наполовину, останется плотно, виток к витку, обмотать шнуром, и будет приличное оружие. Чуть длиннее меча, заметно короче копья. Острая пика.

Усатый ветеран, всё же, поделился с Вальдом новостями из города, поведал, что у мальчика теперь есть новая родня.
- В городе считают, что ты уехал к дальним родственникам, к ним тебя отослал прятаться Айбо. Люди даже тебя видели, как ты верхом с провожатым ускакал. Причём эти старички, они тебе не то двоюродные, не то троюродные дед и бабушка, а ты им знаешь, кто?
- Кто?
- Не поверишь, я и сам такого раньше не слыхал, ты им "внучата-и-племянник"! Не шучу.
- Шутите.
- Да честно тебе говорю, есть такое название. Просто редко вслух озвучивают. А ещё коверкают иногда, от неграмотности послевоенной, тогда выходит вообще "внучатый" племянник!
Отряд повеселел.

Предстояло свернуть секрет, спрятать следы своего пребывания, принять эликсир выносливости, и спешить к месту входа в подземелья.
Впереди ждали опасности и сомнения, но люди были готовы достойно их преодолеть.


Глава 16 У дороги

Утро в горах было тихим. На рассвете лёгкий ночной ветерок было пропал совсем, но вот снова пришёл, обдувает пылинки с круч, легко треплет лошадиные гривы.
Дорога тянулась среди скал. Позади был змеистый участок, и впереди будет похожий, он тоже запетляет по крутому склону. Впереди будет спуск, позади миновали подъём. В горах так всегда, то подъём, то спуск, и ещё пыль, серая пыль.
Дозоры недавно направили на эту дорогу, наказав следить за подозрительными и искать, кто общается с бандитами.
Пока ни один бандит не повстречался, а начальство больше не даёт указаний. Неладное что-то в начальстве.
Дозор неторопливо рысил, мерно, спокойно.

На козьей тропе, на склоне горы, за большими валунами сидел на камне десятник банды, ветерок изредка задувал ему за шиворот, но десятник спокойно поглядывал на уходящий дозор, и втолковывал троице новых подопечных :
"Вы здесь не воины! Вы здесь изображаете земледельцев, скотоводов, охотника можешь изобразить, вот ты, усатый, ты походишь на охотника! Но вы не воины здесь.
Вас будут проверять, с вами будут говорить.
Если увидят, что по дороге шёл - ты должен верить, что идёшь к родственникам, пешком. Должен в это сам верить, и отвечать другим уверенно.
Если увидят, как ты в горы пошёл - должен верить, что хочешь там развести костёр, переночевать, или родственника там дожидаться.
Если заметят, что пришёл с горы - должен верить, что охотился на горного козла, хотел мяса добыть. Должен верить сам и убедить тех, кто с тобой разговоры заведёт, всё тебе понятно?"
Новенькие молча кивали.

Десятник закончил обучать новичков, и неспешно ушёл по тропке.
Бандиты направились вниз. Двое стали обживать укрытие, наблюдательную точку среди камней, присматривали, где обещанная им низинка с буреломом для костра, и как ходить к роднику, прятали оружие и личные припасы.
Бедоев, полуорк, старший из сыновей своего отца, тоже спрятал личные вещи, и пошёл на дорогу. Ему выпало караулить первым, он начал с осмотра обочин.

Дело нетрудное, надо ходить, с напарниками по очереди, от дороги к ручью, от ручья к кострищу, да снова к дороге.
Когда на дороге пусто, они все прячутся. Когда появилась вдали телега - караульный идёт, а сам высматривает, станут ли с телеги знаки показывать. Если покажут мешок, значит, с телеги часть поклажи сбросят, надо к дороге тогда быстро идти, мешки подбирать вдвоём, уносить быстро, или спрятать, а в сумерках уносить. А если достанут кнут, значит, не будут сбрасывать, за ними стража смотрит, в другой раз проедут и сбросят.

Первые две телеги шли в город. Похоже, люди ехали на рынок, продавать, что вырастили, да товары покупать. Припасы могли прислать с любого направления, но Бедоев надеялся на телегу из города. Впрочем, по назначенному пути он послушно ходил, и с каждой новой телеги его замечали на новом месте, то у родника, то на обочине.
Когда появилась очередная телега, Бедоеву свистнули подельники, он встал с большого валуна, и пошёл к роднику. Повозка его догоняла, опять люди в город ехали.
Когда он припал к воде и стал жадно пить, его окликнул звонкий голос.
- Эй, водохлёб! Всю воду не выпей, оставь немного!
Девушка была статная, румяная, соскочила с телеги на ходу, и быстро шагала к роднику, несла две фляжки.
- Э, красивая, не выпью, набирай - орк уже напился и теперь тоже готовил фляжку.
- Ох, ты же, как свезло! В горах орк попался, да без оружия! - девушка шутила, но теперь уже без прежней теплоты.
- Орк, да. Хочешь, замуж возьму тебя? Будешь женой мне, хорошо будем жить.
- А ты чего в горах тут делал, безоружный орк?
Бедоев зачем-то огляделся, и ответил, как ему приказали.
- Э, я в горы ходил, козёл горный хотел, мясо надо.
Девушка вдруг звонко рассмеялась, фляжки ледяной водой она уже наполнила, в телеге её ждали спутники, но она снова задала парню вопрос.
- А это правда, что в горах вы любите овец, коз и огромных крыс, вместо жён?
- Ээ. Почему крысы? - удивился полуорк.
Девушка хохотала заливисто, и без остановки. Её телега уже тронулась и покатила, а она всё смеялась, и горы отвечали отголосками эха. Бедоев стоял с фляжкой и обиженно смотрел ей вслед.
- Ну почему крысы? - повторил он.

В полдень по тропке пришёл десятник с регулярной проверкой. Новеньких подозвал посвистом, сам опять устроился на камне, наблюдал за обстановкой. Выслушал ответы, осмотрел, с каким выражением отвечают. Одного сразу отправил обратно вниз, у другого выяснил причину веселья.
Новенький пересказал, как они следили за встречей Бедоева и селянки с телеги, а потом он пришёл расстроенный, пересказал разговор, и  довёл их до смеха.
- А девушка ему в ответ: "А правду говорят, что в горах у вас козы и огромные крысы вместо жён?".
- А он ей: "Крысы?! Почему крысы?"
Десятник слушал молча, лицо его не дрогнуло.
Отвечать он не стал, скомандовал: "Телега, работайте". Вдали и вправду показалась повозка. Шла из города.

Вскоре Бедоев сперва один принимал с телеги мешки, и прятал за камнями у дороги, а затем бегал с подельником и носил тяжёлую ношу вверх по тропке. Вечером, в пересменку, они втроём понесут всё в ближний лагерь.

Десятник в это время докладывал обстановку. К обычным словам, что всё спокойно, он добавил, что один из молодого пополнения не годится, и коротко обрисовал происшествие.
- Очень заметный новичок. Может быть, прикажете его поменять? - спросил он сотника.
- В тоннель, вьючным ишаком, там его не заметят.
Десятник кивнул с готовностью и послушанием. Будет теперь неудобный боец под другим десятником.

Поздний вечер застал Бедоева за ужином, и отправил на работу. Полуорк посмотрел на первые звёзды в небе, на опустевшую миску, сыто рыгнул, и пошёл в заброшенную штольню. Его тележка уже была тяжело нагружена, и дожидалась, когда он её покатит по тёмным подземным ходам.
Зато у него не забрали оружие. Может быть, здесь, под землёй, он начнёт убивать, и станет великим орком.


Глава 17 Поход

На втором привале отряд обозревал низину с высокого склона. Айбо рассказывал, куда они идут и все слушали внимательно.
- Впереди трудные места. Дорог нет, троп нет, здесь никто не ходит, это гиблые места, но мы пройти сможем. По карте здесь будут три озера - мёртвое, круглое и светлое. Круглые они все три, идеально круглые, мёртвое раза в полтора шире, а остальные два совершенно одинаковые в поперечнике. Гибель прячется на дне каждого озера, с далёких времён войны богов. Но мёртвое кто-то позднее растревожил, и рядом с ним невидимая смерть. Нельзя рядом останавливаться, мы будем обходить его стороной, насколько возможно, а на одном участке пройдём рядом. Но я вижу опасные пятна, и все должны пройти за мною, как нитка за иголкой, след - в след и жест - в жест.
Говорят, на этом месте был механический город Предтеч. В нём было мало людей, город сам принимал руду и уголь, сам делал утварь и чудесные машины поменьше. После войны богов сюда пришли Предки, и построили свой рудник, большой, на почти полный круг - штук 14 шахт. Добывали тоже уголь и руду, не так чудесно, как их предки, но тоже непостижимо для нас. Рудник Предков уничтожен, тоже ударами с неба. Но мы пройдём их тоннелями.

Озёра Вальда не удивили. Он слишком утомился. От бега под зельем выносливости уставало не столько тело, сколько ум, притуплялось соображение, угасал интерес. Он теперь тащил больше тяжестей - почти готовую пику, и добавился ещё шлем с фонарём. Шлем ему заботливо выдали ветераны, это был шлем стражи, наверное, самого малого размера. Поэтому выглядел не ношеным, даже новым. На голове не болтался, и это было хорошо, потому что уже после получаса передвижения в горах лёгкий шлем казался сделанным из камня и клонил голову к груди.
Но на привалах Вальд выполнял упражнения, обновляя прану, и вновь тело бодрилось, и появлялся интерес к жизни.

Гибельную часть пути двигались не быстро. Отряд выстроился в цепочку, люди связались верёвками за пояса, и каждый положил левую ладонь на плечо впереди идущего. Лица замотали тряпками.
Айбо шёл почему-то вторым, ветераны настояли, но направлял движение отряда и, похоже, вправду что-то видел, или ощущал.
Вальду начало казаться, что он тоже что-то замечает, ему были не то, чтобы неприятны, но словно запретны некоторые места среди обычных валунов и каменного крошева, и он заметил, что ни на одно из них дядя Айбо их не навёл. Возможно, это просто интуиция - мальчик не положился бы на свои чувства, и не взялся бы вести здесь людей вместо отчима.

Петляющий бег мелкой трусцой закончился меньше, чем за один переход меж привалов. Когда дядя Айбо привёл их к ручью, Вальд понял, что они они удаляются от озёр. Отчим осмотрел каждого, довольно хмыкнул, и скомандовал снять тряпки с лиц, обувь с ног, и отполоскать в воде, как он объяснил: "На всякий случай".

Пока сушились, удалось оглядеться.
Отряд расположился у подножия скальной кручи, они долго шли сюда через плоскогорье с тремя озёрами, и уже не сразу можно было угадать, в каком месте они на него спустились. Ветераны были спокойны, и по ним было ясно, что признаков преследования они не видят.

Вальд осмотрелся ещё раз, теперь уже взглядом любопытного. Отвесная скальная круча не была простой. Где-то на высоте в ней угадывались ровные линии, похожие на следы построек, а вниз оттуда тянулись длинные штуковины, может быть, балки или пролёты.
- Здесь была большая каменная дорога - подсказал дядя Айбо - она шла по мосту, от него остались эти опоры и арки. А вон там лежат плоские плиты, это обломки его полотна.
Вальд оценил ширину обломков и ужаснулся.
- По такому, наверное, телеги ездили не одна за другою, а гурьбой, все разом. Зачем такая широкая дорога?
Айбо улыбнулся.
- Предки не ездили на конных повозках. У них были различные машины. По дорогам ездили большие и огромные, часто по в два ряда в одну сторону и два в другую. А в тоннелях двигались машины маленькие, были и меньше телег.
- А как можно ездить по два ряда в одну сторону?
- ну, представь, ты ехал на телеге, небыстро, а сзади спешит купец, у него сделка, ему хочется быстрее, что он сделает?
- Обгонит?
- Да. Пока он обгоняет, вы и едете в два ряда в одну сторону. Ближе к обочине медленные повозки, а слева быстрые обгоняют.
- А как быть встречным телегам?
- У Предков дороги были такие широкие, что выходило четыре ряда. У обочин медленные, и каждый в свою сторону, а посерёдке быстрые, тоже каждый в свою.

Ветераны слушали сказки, и молча улыбались. Вальд слушал серьёзно, и доделывал своё оружие. Пика получила древко из прочного горного дерева со сложным названием, а наконечником стал его зачарованный ножик. Пригодилась большая и широкая рукоять, нож удалось надёжно закрепить шнуровой обмоткой в прорезь древка.

Очередной привал сделали на высоте. Люди карабкались по уцелевшим ступеням узкой каменной лестницы, переходили на козью тропку, и вновь попадались ступени из камня. Усталость не накопилась, но была постоянная острастка и внимательность. Хотелось расслабить ум и встряхнуть тело.

Люди выбрались на когда-то ровную, но вспученную корнями растительности площадку перед ...
- Но это же храм мёртвых? - не удержался Вальд.
- Это не храм мёртвых. Это хозяйственная постройка Предков. Говорят, здесь была точка проверки грузов. Подсчитывали, сколько руды вывозят, какого она качества. Распределяли, куда доставить присланный груз, откуда он пришёл и что в нём. Вот здесь, наверное, были рабочие места для учётчиков, и механика, помогающая учёту, перевозкам и ещё разным делам. Были и ворота, которые открывались и закрывались сами, по команде.

Вальд уже и сам понимал, что поторопился с оценкой. Это был каменный дом, вырастающий из скалы. Он зарос кустами и травой, но угадывалась плоская покатая крыша, гладкие стены, а смыслом этого здания был, похоже, чернеющий провал проезда внутрь скалы. Прямо через середину строения проходил тоннель, и люди стояли на уцелевшем участке дороги, а дальнейшее продолжение, теперь они с высоты хорошо это видели - лежало обломками на плоскогорье. Огромная дуга пролёта, обломки колонн и похожих дуг, толстые плиты моста лежали среди камней и доходили до ближайшей воронки озера.

Вальд обернулся к зданию. Он теперь видел, что оно было всего лишь двухэтажным. Но высота между полами и потолком, окна и проёмы дверей были такими просторными, что в здание мог бы зайти и великан.

Ветераны обследовали здание, прилегающую местность, и сообщили, что они здесь первые гости за лет сто.
Дальше бежали бегом. Фонари имели все, но зажгли лишь два, один на шлеме бегущего первым, второй разрешили зажечь Вальду.

От здания учётчиков шёл длинный и ровный тоннель, без ответвлений и сооружений, просто тоннель. Люди бежали размеренно и спокойно, старались не наступать в бурые ручейки грязной воды. Временами ручейки расширялись до грязных луж, и тогда за ними показывались места, где свод нарушился, и тоннель был присыпан обломками крепи и грунтом.
Крепь была сплошной. Весь широченный тоннель был сделан из совершенно одинаковых каменных брусков, они были и его стенами, и потолком, и, наверное, даже его дно было набрано из этих деталей. В завалах попались поломанные каменные бруски, и оказалось, что внутри у каждого есть металлические прутья. Вальд не понимал, как и зачем можно срастить камень с железом.
Ещё по полу шла дорожка чьих-то следов, она выглядела, словно кто-то здесь прошёл до них, и через каждый вершок шлёпал в грязь палкой поперёк движения. Ну, либо ронял очень низкий забор из струганых реек. Отпечатки шли через равное расстояние, были одинаковой ширины, иногда прерывались в лужах, или на совсем чистых местах, но, казалось, не закончатся никогда. Ещё полосатые следы прерывались в местах обвалов, и Вальд догадался, что след оставлен намного раньше, чем тоннель покинули Предки. Уж они не допустили бы ни одного обвала.

Ещё Вальд на бегу думал, о напряжении внутренних сил, и формах, в которые его можно облечь. Он раньше пробовал усилить удар кулака, ускорить себя, нагреть или зажечь предмет. Ему уже удавалось вмешаться в ток внутренних сил врагов, и это на время расстроило им здоровье. Вальд перебирал знакомые образы магических техник, зачарований, вспоминал собственные неприятные ощущения, и всё пытался угадать, какой принцип у техники паралича.
Ноги монотонно несли его в середине отряда, негромкие шаги сливались в единый ритм, и думать было легко.
Бежать пришлось вёрст пять, лишь затем появились первые ответвления.


Глава 18 Шахты предков и тоннели Предтеч

Айбо пару раз останавливал движение, сверялся с очень маленькими рисунками карт в книжечке, и выбирал нужный тоннель.
Обстановка поменялась.
Крепь уже не была каменной, тоннели стали уже и ниже.

Очередной тоннель привёл их в зал. Вальд светил на стену зала, вглядывался в ровный, прямой и очень далёкий потолок, прошёлся из угла в угол вдоль стены, и лишь затем осознал, что зал настолько велик, что мог бы уместить в себя небольшой квартал Менска.

В первой трети зала с потолка свисало на тросах металлическое колесо. Даже на одном тросе, он приходил с высоты, огибал колесо и уходил вверх. А ещё при разглядывании стало ясно, что ось колеса крепится в толстой скобе, и к скобе приделан огромный крюк. Вальд догадывался, что это не светильник, но пока не мог вообразить, зачем Предкам была нужна такая штуковина у потолка.
А в дальнем конце зала было прямоугольное возвышение. Дядя Айбо сказал, что это машины, и они находятся в машинном зале. А машины эти добывали магическую особую силу, чтоб от неё работали другие машины.
Вальд переспросил, и из ответа дяди понял, что Предки отвели сюда, под землю, воды реки, из потока воды в машинном зале добывали особую силу, а она двигала другими машинами, и они добывали уголь, руду и перевозили грузы.
А потом Предков обстреляли сильной магией с неба, и река ушла в другое русло, и надземные сооружения обстрелом разрушило, и даже дороги.

За машинным залом был новый тоннель, он привёл отряд в забой. Угольный.
- Наши Предки здесь брали уголь - сказал дядя Айбо. Но они его не ломали, как сейчас, а отбивали очень быстрыми и сильными струями воды. Потом по трубам вместе с водой уголь подымали машины. Раньше здесь даже оставались эти трубы, но их растащили в лихолетье, когда работа остановилась, ещё при хозяевах.
- Вон те, наверху?
- Эти тонкостенные, для воздуха. Подавать свежий воздух, чтоб рабочим было легко дышать. А крепи тоже были сделаны из металла. Посмотри, видишь, выступают из стен ровные стойки.
- А как их утопили в камень?
- Камень сам нарос, это были крепкие металлические кольца, поперёк тоннеля, но просачивается вода, и наносит отложения камня, на потолке балок теперь не видать совсем, а по стенам иногда ещё выступают стойки.
- А вдоль пола, это упала стойка?
- А это металлическая дорога, просто тоже в камень повросла вся. Длинные бруски, они парой шли вдоль каждого тоннеля, по ним ходили тележки на металлических колёсах, возили людей и грузы.

Вальд представил, как по длинным металлическим брускам бегут, одна за другой, тележки на металлических колёсах, везут то уголь внавалку, то ящики, а в некоторых сидят люди, усталые и чумазые, и поют... когда его родители жили на Краю Света, у них все пели, все соседи, что бы ни делали, за отдыхом и за работой пели все.
А вскоре они наткнулись на вросшую в мокрый камень ржавую штуковину, и Вальд сразу понял, что это она - тележка на металлических колёсиках, для перевозок по металлической дороге.
Колёсики оказались до обидного маленькими, но тележка была ещё крепкая и мальчику понравилась.

Угольные разработки остались позади, впереди был заброшенный рудный карьер, где-то рядом с ним под землёй враги держали тётю Марту.
Люди опять двигались бегом, и тоннели опять изменились. Вальду показалось, что стены выглядят проплавленными внутри скалы. Не было крепей, не было под ногами металлических брусков.
Айбо объяснил, что они двигаются по тоннелю Предтеч, что здесь стоит вести себя тихо и вежливо.
Двигались  быстро, на пересечениях Айбо опять сверялся с книжечкой, и выбирал нужное ответвление.

Когда пришло время для большого привала, лагерь разбили в очередном тоннеле с гладкими стенками, перед новым разветвлением.
Вальд помедлил, вспомнил дедушкин наказ, как себя вести в глухих местах, и не вслух, молча, обратился к хозяину места: "Здравствуй, хозяин, разреши мне с друзьями погостить у тебя немного, и отдохнуть".

Вскоре замерцал крохотный костерок, грел воду в котелках, для травяного напитка и походной каши. Ветераны разошлись осмотреть примыкающие ходы, Айбо и Вальд кашеварили, и тихонько беседовали.

Вот на их разговоры, да огонёк и пришёл к ним откуда-то немолодой человек.
Лицом чист, борода и усы ровные, взгляд ясный, а глаз, как будто, и не разглядишь, какого они цвета, но живо светят, интересом добродушным.
Пригласили его к костерку, угостили ещё недопревшей, но уже вкусной кашей, да питьём.

Человек говорил коротко, а сам расспрашивать не стал вовсе.
Подсказал не ходить в ровные тоннели с круглыми стенами, мол, у них хозяева неприветливые и порядки там свои.
В глубину тоже не советовал: "Вы там своих не найдёте, ни врагов, ни друзей. Можете змею увидать, медную. Много их там, они делом занятые, породу добывают, да яйца откладывают, неживые. Бывает, что и медные. Но куда их носят, в ту сторону не ходите, а змею если одну встретили, уходите сразу. Когда две, могут не отпустить."
От брошенных Предками шахт древних не отговаривал. Но попросил там осторожными быть, а на диковины смотреть,  да не засматриваться, неспокойно там.

Допил, легко поднялся и ушёл. Почему-то никто его окликнуть и не пробовал.
Он и сам не попрощался. А в чашке оставил ложечку свою, вроде золотой на вид, верно, запамятовал про неё.
Айбо её оглядел, на руке взвесил - лёгонькая. Если бы из золота, то пустая внутри должна быть, и стеночки тоненькие.
Но щёлкнул ногтем - нет, сплошной материал.

Начали вспоминать, кто что заметил.
Человек легко говорил об окрестностях, а названий не сказал ни одного.
Говорил чудно, но не шибко. Когда словечки расхожие проговаривал, то их как будто пробовал на вкус, словно прежде наблюдал за ними из темноты, разговоры у костра слушал, да решил повторить услышанное, и взвешивает - как из его уст звучит, складно ли.
Ещё одежда у него не наша. Она выглядит просто, а вот скроена ладно, и пуговиц или завязок ни одной не видно.
Обувка диковинная. Мягкая, высокая, и без швов.

Вскоре подошли ветераны, всё никак не спешили на еду, а тут разохотились. Расспросили их: "Куда наш гость ушёл?" А они говорят: "Не было никого здесь, вы у костра вдвоём сидите и не проходил никто".
Дядя Айбо с Вальдом переглянулись, да и промолчали, чего тут сказать можно.
А ложечку Айбо мальчику отдал, да наказал хранить покрепче. Вдруг когда ещё и свидитесь.

На сон решили расположиться здесь же. Дядя Айбо сказал, что стоянка добрая, ветераны не возражали, а Вальд подумал, что хозяин места им сам дал знак располагаться на отдых.
Перед сном по очереди каждый разулся, обтёр ноги тряпкой, смоченной в обычном вине, затем дядя Айбо капал немного лечебного зелья на ступню, и человек растирал капли ладонями по пятке, подошве и каждому пальчику ноги.
- От мозолей и натёртых ранок, очень важно - объяснил отчим Вальду.
Караулили сон товарищей по очереди, Вальду выпало быть первым, и он отбродил свой час стражи на совесть. Даже на обдумывание техники паралича почти не отвлёкся.
Когда его сменил усатый ветеран, подросток лёг на походное одеяло, им же укрылся, и вскоре ему снилось непонятное.
Незнакомец пригласил его в свои владения, они шли по освещённым тоннелям, проходили через  огромные залы, заглядывали в небольшие комнатки с механическими чудесами. В конце они добрались до рабочего кабинета, и там о чём-то долго разговаривали. Мальчик не мог бы вспомнить, о чём ему рассказывал незнакомец, но осталось ощущение благополучия и поддержки.


Глава 19 Надо драться

По утру был опять долгий бег по длинному тоннелю, и они оказались в новом месте. Здесь стены были неровными, и стояли крепи. Когда прошли короткий штрек не в ту сторону, и надо было разворачиваться, дядя Айбо осмотрелся, и сказал: "А сейчас мы на заброшенном руднике. Здесь добывали железную руду."
Ветераны переглянулись, и Айбо пояснил: "Над нами заброшенный карьер, в нём машины предков работали открытым способом, а мы намного ниже, здесь тоже добывали руду. Вальд посветил вперёд и спросил: "Разве здесь есть руда? Порода даже не рыжая."
- Это бедная руда - ответил ему отчим - сейчас железо можно добывать только из очень богатой руды, она попадается не часто и по малу. Шахтёры быстро вырабатывают богатые, но мелкие жилы, и вскоре приходится искать новые. А такая бедная руда для нас не годится.
- А для Предков?
- Предки добывали её в огромных количествах, поднимали на поверхность, и там большая ... группа машин отделяла совсем пустую породу от той, что побогаче. Машины перетирали добычу в пыль, растворяли, запекали, и с каждым новым действием отсеивали непригодную часть. Получались особые камешки, очень богатые железом.
- А что делали с пустой, спускали обратно?
- Да нет - дядя Айбо улыбнулся - на поверхности, на месте подъёмника и тех умных машин наверху, сейчас круглое озеро. А вот недалеко от него две невысокие одинаковые горы, их принято называть Сёстры. Вот они отсыпаны из пустой породы, из отвалов. Ближняя чуть пониже, её второй отсыпать начали.
Люди шли молча, и мальчик пытался вообразить, какими должны были выглядеть машины, которые насыпают горы, одну за другой.

Вальд и дядя Айбо дважды останавливались и сверяли направление и расстояние до цели, чтобы выбрать верный свёрток.
Наконец, Вальд сказал: "Дядя Айбо, я уже сам чувствую, где сворачивать". Они шли теперь, как показывал Вальд, но дядя Айбо всякий раз старательно делал карандашом пометки в книжечке.

Когда до цели было совсем близко, Айбо определил это по карте, им осталось пройти пару коридоров и отряд уже двигался шагом.
Обстановка опять сменилась, когда из неровного и сырого тоннеля они вышли через хорошо упрятанную дверцу в сухие коридоры с гладкими каменными стенами. Вальд не мог объяснить, как нашёл потайную дверь, но у него уже и не выспрашивали.
Коридор был прямоугольный, с плоскими стенами и полом. На плоском потолке держались полупрозрачные светильники, но не светили. Рядом змеились чёрные гладкие тросы или трубы.
Дверь в следующий коридор была из толстого железа, и открыл её дядя Айбо. Он крутил за кольцо, торчащее из двери на валу, и мягко гудели в ней невидимые запоры, отпирали эту крепость.
Вальд вслушивался, ловил чужое присутствие, но пока что рядом были лишь его товарищи.

- Куда здесь? - одними губами прошептал мальчику бородатый ветеран.
Мальчик мгновение потратил, чтобы переключиться на новые мысли, прислушался к образу тёти Марты, и указал рукой.
Ветераны, все четверо, удивительно тихо разошлись в обе стороны по коридору. Дядя Айбо и Вальд оставались на месте.
Вскоре Борода поманил их к себе, за углом показал обстановку жестами, поясняя коротко шёпотом: "Коридор кольцевой - основная дверь там - здесь комнаты - пустые все, кроме двух - нам в эту".

Вальд слушал молча, только на словах про "нам в эту" показал рукой, где сейчас тётя Марта. А потом уже не так уверенно и не так точно мазнул жестом в ту же сторону, и показал два пальца, а сам изобразил злую гримасу.
Потом повернулся влево, показал на противоположную сторону коридора, тыкая в воздух пальцем, обозначил первую-вторую-третью дверь, на третий раз ткнул пальцем убедительнее, и вновь изобразил злой оскал.
Ветеран одобрительно коснулся плеча мальчика, кивнул ему, дяде Айбо показал жестом обратно за угол и как-то ловко велел следить за тылом. Вальд даже восхитился, соображая - ветеран показал двумя пальцами себе в глаза, перевёл взгляд с Айбо на мальчика, и махнул рукой в сторону двери, через которую они пришли. Без слов ясно.

Бой произошёл за мгновения. Вальду уже казалось, они с дядей так и просидят целый час здесь, в коридоре, за крашеными железными ящиками, пока ветераны будут к врагам подбираться и начнут сражение.
Но сперва донёсся удар железом об камень, затем скрежет, и вот уже из-за угла вышел Усатый, помахал им рукой, и тяжело, с перерывами, произнёс: "Все собираемся там".

Лицо у тёти Марты осунулось, глаза словно немножко впали, но сияли изнутри. Дядя Айбо тоже светился изнутри. Они стояли, обнявшись, и молчали. Вальда они тоже обняли, и он уткнулся в плечо тёти и дядин бок, и постоял немного с ними, как со своими родителями. А потом неловко вывернулся из под рук взрослых, и взглядом показал, что ему надо к ветеранам.

Врагов было и вправду всего трое. Ветераны осмотрели все комнаты этого подземного здания, но больше никого не нашли. Убитых врагов вытащили в широкую часть коридора, зачем-то раздели, и теперь тела были накрыты их одеждой, а на портянке рядом разложены вещи - два меча, кинжалы, деньги в трёх кошельках, флаконы зелий, писчая бумага и целых три свитка. Доспехов при них не было.
Мальчик подметил, что и кинжалы и мечи были какие-то ... неинтересные. Неплохо скованы, но простовато, как будто без души, или даже разными мастерами по одному образцу.

Ещё Вальд заметил, что на обеих входных дверях ветераны заклинили запорные механизмы, и трое из них сейчас прочёсывали помещения, а четвёртый присматривал, и за дверями, и за связанным писарем.

Писаря нарочно брать в плен и не собирались. Оказалось, он сам не сопротивлялся.
- Говорит, что ему уже всё равно, хоть, мол, убейте, хоть арестуйте - гудел басом Борода.
- Он не стал драться? - переспросил Вальд.
- Не, как в комнате своей сидел, так и просидел. Мы вламываемся, помощника его на копьё, он меч вынул, а этот сидит и смотрит. Говорит: "Знал, что за мной придёте, или вы, или они. Но ждал, что позже".
- Он обижал тётю Марту?
- Да не особо. Заперли, конечно. В его комнате внутренняя комнатушка есть, ради того, наверное, её и выбрали, комнату, вот там и держали. Воду, еду носили его подручные, бить не разрешал, говорит, да и побоев не заметили мы.
Мальчик молчал.
- Нам тоже пора бы, перекусить, да отходить обратно тихонечко - заключил Бородатый.


Глава 20 Допрос

Писаря допросил дядя Айбо.
Вальда не приглашали, но пока и не прогоняли, и он смотрел, и слушал.
Ему было важно узнать, кто такие предатели, и почему люди, которые служили королевству, становятся врагами для людей.

Писарь отвечал на вопросы без принуждения, даже с непонятным облегчением.
Признал, что организовал для банды поставку продуктов, иногда закупал через подставных покупателей доски, брёвна, строительные инструменты и тоже отправлял. Банда обустраивала постоянный подземный лагерь.
Указал по карте, где он расположен, рассказал, что отряд Айбо захватил его, писаря, тайное убежище. Раньше здесь у Предков была военная лекарня.
Признал, что передавал сведения о перемещениях дозоров городской стражи, и важные новости.
А вот приказы, на какую действующую шахту нападать, и где устраивать затопление, банде передавал не он.

Айбо это особенно заинтересовало, и вскоре выяснили, что писарь вовсе не был руководителем всех бандитов. Его действиями руководил кто-то более осведомлённый и опасный. Писарь не был лично с ним знаком, все распоряжения получал через зашифрованные записки, и свои донесения таинственному начальнику тоже отправлял зашифрованными.

Люди с интересом разглядывали загадочную пластинку, квадратную, с узором отверстий, она была спрятана в обложке маленькой книги, писарь раньше всегда носил её при себе. Без его подсказки люди бы и не нашли эту тоненькую, в бумажный лист, вещицу, а без пояснений могли бы счесть за украшение.

В пластинке оказалось шестнадцать аккуратно пробитых отверстий. Писарь показал, что пластинку можно положить на лист бумаги, и вписать в отверстия 16 букв, затем повернуть пластинку на четверть оборота, приложить на то же место, и новые буквы впишутся, не касаясь предыдущих. Всего надо было за четыре раза вписать 64 буквы. На листе бумаги оставался квадрат из букв, которые для непосвящённого наблюдателя в слова не складывались, выглядели нелепым набором.
Для прочтения шифровки надо было приложить такую же пластину и читать слова в том же порядке, как записывали буквы.
Квадраты букв в записках стояли в ряд, по два, при необходимости ниже писали ещё квадраты букв.
Металлический ажурный ключ позволял без ошибок прочесть записку и записать ответ на неё.

Вскоре люди узнали и о прошлом этого писаря.

От рождения его звали Артур. Он был честным и храбрым человеком, как и все земляки. Как все, ушёл на Большую войну. Воевал честно, был, как многие, ранен, и не один раз. Был и награждён, как многие. Попал в плен по ранению.

Держали пленных раздельно, в их лагере были только северяне. По слухам, для имперцев были другие лагеря военнопленных.
Окончание войны и сотворение мира между воюющими сторонами прошло для них обыденно, незаметно. Пленные шептались меж собой, передавали друг другу новости, но порядки в лагере не поменялись.
За провинности, как прежде, избивали, непослушных наказывали карцером. На каторжные работы гоняли, как и в военное время, и кормили не лучше, чем прежде.

Когда что-то изменилось в начальстве лагеря, повеяло переменами, и люди уже всерьёз надеялись на скорую свободу, пленникам устроили, как позже понял Артур, особое представление.
На площадку между бараками привели северян, они были избитые, в обносках ещё похуже, чем у самих пленных, и объявили, что Родина может быть вовсе не рада возвращению людей из плена. Вот, мол, ваши земляки, они раньше вас вернулись в королевство, но их бросили в темницу, осудили на пожизненную каторгу за измену Родине, и только этим четверым удалось сбежать с каторги назад. Дальше вступил важный военный, и заявил, будто в королевстве недавно издан указ карать всех, кто побывал в плену.
Пленные шумели, не знали, чему верить, кто-то сказал, что это провокация эльфов, и Артур позже сожалел, что не прислушался к тому голосу.

Дальше эту четвёрку ряженых им показывали ещё не раз. Они теперь браво изображали, как хорошо им служится в "бретонской вспомогательной артели", как заботится о них новое начальство - рассказывали, что им дали новую одежду, что они неплохо зарабатывают, и начальство просит их привести побольше северян, таких же честных и трудолюбивых.
Артур и сам себе не мог объяснить, как оказался с ними. Пленных отправляли на Родину мелкими группами, по несколько человек, и каждый раз при этом начальство лагеря устраивало очередное представление с ряжеными. После него несколько счастливчиков лезли в телеги, и их увозили, а остальным предлагали построиться и вернуться назад в бараки, либо остаться, и вступать во "вспомогательную артель".
Однажды Артур остался.

Артель вправду оказалась бретонской, но Артур видел, что заправляли ею эльфы.
Работа была нудной, и казалось, что её результат местным не нужен, платили мало, не разгуляешься, хватало лишь на жильё в трактире и еду.
Через месяца полтора они с товарищем попали в мутную переделку, с трудом выпутались из лап жуликов, и угодили в местную полицию. У бретонцев вместо стражи в городе полиция.
Чем отличаются их обязанности, Артур не знал точно, но порядки отличались заметно. После общения с полицией они с товарищем остались в долгу перед городской властью, снимать жильё стало не на что, а за бродячую жизнь здесь сразу ловят, и опять попадёшь в полицию.

Выручил Артура внезапно появившийся человек, который устраивал его в артель. Он неожиданно вспомнил про бывшего подопечного, и предложил хорошо подзаработать - всего лишь написать подробности о природных красотах его родной волости, для дорожного путеводителя.
Артур сомневался, вокруг всё было к нему враждебное и обманное, но в книжке для путешественников злого умысла он не нашёл, а нужда в деньгах была серьёзная.
Когда он написал заказанные заметки, ему выдали всю обещанную сумму, радостно поздравили с хорошо выполненной работой, и выпроводили на улицу.
Артур оплатил штраф, и прожил обеспеченным человеком одну неделю.

Вскоре к нему в съёмную комнату пришли двое - уже знакомый бретонец, и высокий эльф.
Они легко его унизили, доказав, что заметки о природе родного края имеют военную ценность - в них раскрыты особенности рельефа местности, описаны направления и нагрузочная способность дорог, месторождения полезных ископаемых.
А эльф с холодной улыбкой пояснил, что он представитель военной разведки.

Вот с этого и начались для Артура времена хуже, чем в плену. Выхода нет, ослушаешься - в беду попадёшь, исполняешь приказы - живёшь пока что, но конец всё ближе.
В шпионской школе встретил и тех четверых, что изображали беглецов с Родины. Они держались перед новичком важно, были уже обучены, им предстояла скорая заброска в Империю.
Через полгода и Артур отправился, в королевство, на Родину, но под неродным именем.

Вальд слушал историю жизни этого человека, и уже не знал, настоящий ли это враг. Если не враг, и не друг, то кто?

А ещё он высмотрел на полу, среди мусора, что-то интересное. Он перевёл взгляд на потолок, и понял.
Влага просочилась даже в лекарню древних. В углу была совсем незаметная течь, оттуда набиралась по каплям вода, и принесла с собой что-то, сложившееся в камень. Полупрозрачный, луч фонаря его просвечивал и на потолке вместо тени заиграли цветные разводы. Камень был обломан, кто-то ударил по нему, и отломил бОльшую его часть, это она валялась на полу. Видимо, бандиты не увидели в камне ничего стоящего, или интересного, и оставили валяться, среди пыли и другого мусора.
- Вот неряхи, не прибирают, где живут - подумал мальчик.
Камень был интересным, в одну линию срослись три крупных шарика, с виноградины величиной.
Вальд уже понял, кто будет рад такой находке. Надо только отполировать, и можно дарить.



Глава 21 Невзгоды военной жизни

- Мы должны внимательно осмотреть всё, что укажет на главу этих бандитов и шпионов - сказал Айбо Эсмарх.
- Даже сам писарь может не придавать значения некоторым мелочам в его логове, которые нам помогут.

Ветераны переглянулись, и двое пошли помогать Эсмарху.
Ещё двое остались на страже у входов.

Вальд тоже отправился осматривать комнаты. Выяснилось, что особенный интерес представляют документы, а потом дядя Айбо нашёл журналы с записями в одной из нежилых комнат, и засел изучать их. Ветераны ушли искать похожие бумаги.
Вальду стало скучно, и он ушёл в коридор, рассматривать ящики. Но сперва он порассматривал фонарь, на шлеме Усача. Ветеран его погасил, и теперь было видно, что он устроен, как... наверное, напоминал изделия Предков.
Металл желтоватый, может быть - латунь, а за магической горелкой толстая стальная чашечка. Ещё и отполированная до зеркала. Мальчик покрутил головой, гоняя луч своего фонаря, и теперь понял, почему все нашлемные фонари, и его тоже, так здорово светят прямо вперёд, это потому, что зеркало собирает свет, который ушёл бы по бокам и назад, и он тоже светит вперёд.
А ещё Вальд заметил, что Усач посерел лицом, и по шее у него блестит пот, хотя они давно уже закончили бой и не бегут, а стоят.

Но он не знал, что это значит, и повернулся к ящикам. Вообще-то, никакие они не ящики, а металлические ... короба, скорее всего.
А один ещё и не сам тут стоит, а в железную тележку поставлен, только она стоит "на попА". Наверное, чтобы проход не загораживать.

Мальчик тронул железное колесо, и оно неожиданно легко подалось, и закрутилось. Шум был такой тихий и ровный, что Вальд залюбовался.
Колёса оказались хитрыми, он обратил внимание, что они не просто круглые, а с выступающим бортиком. Наверное, чтобы не съехали с тех металлических брусков в тоннелях.
А ещё вращение колёс не было ни с чем внутри тележки связано.
- Раз они крутятся свободно, вряд ли тележка могла ездить сама - подумал Вальд.
Её что-то тянуло. Вряд ли лошади, Предки везде применяли машины. Вальд попытался вообразить машину, которая может тянуть тележки по тоннелям, и ему представилась металлическая лошадь.
- Нет, не может быть - очень большая - подумал он.
- Может быть, металлический паук?
Про пауков ему говорил папа. В Большую войну эльфы применяли живое оружие. От их козней в Империи появились рыбы-людоеды, они теперь живут в реках и нападают на людей. А ещё эльфы вывели огромных ядовитых пауков, чтобы они заняли все шахты в Королевстве, и шахтёров оттуда выгнали. Но пауки предпочли шахтам пещеры попросторнее, и безлюдные. Они обосновались в заброшенных подземельях, и выбегают из них на поверхность охотиться. В таких длинных тоннелях, по которым прошёл отряд дяди Айбо, паукам делать нечего.
- Но древние могли бы придумать металлических пауков, чтобы таскали тележки - решил мальчик.

Вальд, наконец, задумался, зачем эта тележка здесь, и как её закатили сюда. Потом понял, что, наверняка, клали доски, и по ним закатывали. Потому что иначе на каменном полу остались бы следы от узких бортиков.
В тележке лежал короб. Вальд осмотрелся, и заметил, что все эти короба разные, и походят друг на друга лишь размерами. Который в тележке, тот вовсе лишь наполовину короб, потому что с другой половины к нему прикреплен обломок огромной и пустой круглой трубы, причём восемью болтами.
А из коробчатой части выглядывало зубчатое колесо, шириной в  две головы взрослого северянина. Но оно было погнуто, и не было ясно, короб здесь для починки зубчатки, или зубчатку погнули, чтобы что-то из короба выломать.

А дальше Вальд почувствовал, что ему давно неприятно, где-то на уровне живота, низкое, шестое чувство.
Мальчик вспомнил, что такое уже было перед пожаром, и немедленно очнулся от разглядывания находок - надо срочно осмотреть своих друзей, все ли в порядке!

Усач стоял рядом, и, кажется, ему не было хуже, чем раньше. Вальд бросился по коридору, нашёл пленного Писаря, под надзором ветеранов, все бойцы выглядели бодрыми, и настороженными, нашёл тётю Марту, она подшивала какую-то одежду, но тут же засобиралась вслед за ним.
А Вальд уже мчался к той комнате, где оставил отчима.
- Дядя Айбо! - вырвался из него крик.
Айбо лежал на полу, под ним темнела кровь, и было видно, что он смог проползти от стола до двери, пока потерял сознание.

Вальд за короткое время успел позвать на помощь, взрезать одежду, чтобы был доступ к перевязке ран, и, когда принесли сумку с зельями, уже понимал, что случилось - у дяди было сквозное ранение стрелой. Вошла она через бедро, пробила ногу, вошла в бок и застряла на выходе из плеча, он её сам и выдернул.
Раны удалось обработать, зелье пенилось, ткани срастались, но отчим не приходил в сознание, и едва дышал.

Вальд не знал, что делать, и ухватился за подходящее из того, что он умеет. Взялся за дядины руки, соединил ему пальцы приёмом "спасение жизни", и стал работать с его вихрями силы.
Вчувствовался, разогрел по очереди свои, сперва нижние три, потом создал напряжение сил в своём четвёртом, в грудном, и пробовал из него разогревать, подпитывать вихри раненого дяди.
Пальцы отчима оставались прохладными, но, как будто, обрели упругость.
- Он потерял много крови - подсказал кто-то из ветеранов.
- Поняла - ответила тётя Марта - найдите вино, красное, у вас должно быть.
Вальд продолжал свою невидимую работу, а тётя Марта уже подносила походную миску ко рту дяди.
- Как же он будет пить? - успел удивиться Вальд.
Но удивиться пришлось ещё раз. Дядя Айбо открыл глаза. Он дышал, редко и тяжело, но уже сам. Взгляд блуждал по сторонам, и отчим зажмурился, но его губы поймали миску, и он пробовал понемногу пить.
- Кажется, в вино накапали лечебного зелья - понял Вальд.

Когда раненый обрёл зрение, Вальд прекратил свою неуклюжую деятельность. Его теперь самого мутило, и не хотелось ни говорить, ни смотреть, ни даже встать с каменного пола.
- Глотни чуток - кто-то тихим басом произнёс ему сверху.
Вальд пригубил из флакона что-то знакомое, с бодрящей кислинкой, и вспомнил - зелье для праны.
- Ещё пригуби, магичить, оно дело непростое, а ты ещё и не маг пока что.

Ветераны уже выяснили, что ранило Айбо.
- Не ловушка была?
- Да не, на шкафчике заряженный самострел лежал, он за бумагами сунулся, качнул мебель, а самострел упал и выстрелил.
- Вот ведь неудачно.
- Как Айбо за столом сидел, так его и прошило. Махом срубило, даже голоса подать не смог.

Айбо с племянником сидели на полу, и тётя Марта продолжала понемногу поить своего мужа самодельной микстурой. Вальд не удивлялся, уже слыхал, что красным вином можно восстановить кровь. Но даже не думал, что вот так.

За всех подумал Борода: "Вот что, ребятки. У нас один лежачий, дела закончили, все готовимся уходить немедленно. Усач! На тебе раненый, пленный, Марта и малец. Уйдёте ходом, которым мы сюда пришли. Вы двое! Делаете сейчас носилки раненому, и к главному входу. Я вас там встречу. Выполнять!"
Носилки ветераны соорудили мигом, два копья, одно одеяло, и верёвка - дядя Айбо уложен внутрь, тётя Марта взялась сзади, спереди попытался взяться Вальд, но его отогнал Усатый: "Двери откроешь, и смотри по сторонам, да слушай". Писарь шёл перед Усачом, во рту кляп и руки связаны, но идёт сам.

Они не успели совсем немного.
От главного входа знакомый голос крикнул : "берегись!", и тут же бахнуло, с лязгом и воем железа, ударило по ушам.
- Живее! Наши отступят, и догонят - Усач торопил мальчика, стряхивая уверенным голосом с него и с тёти Марты оцепенение от мощного удара.
Они уже покинули лекарню, и бежали по коридору, к потайной дверце в шахтёрский тоннель.
Позади шёл бой.


Глава 22 Разгром

Полуорк был недоволен, в банде оказалось скучно и непонятно. Ему хотелось убить много врагов, собрать с них добычу, и ещё от десятника получить свою долю. А потом вернуться к родственникам и расхаживать гордо, как воин, или остаться в банде, чтобы ещё поубивать и добыть больше денег.
Деньги, наверное, лучше, чем вещи, их можно много унести, а вещей много не унесёшь, даже в тележке.

Про тележку он знал точно. В шахтёрскую тележку, на деревянных колёсах, умещалось всего пять мешков, и толкать её было непросто, даже сильному мужчине. А себя он считал сильным, хотя и не сильнее десятника.
Новый десятник не нравился полуорку Бедоеву.
Всё время с оружием наготове, весь в броне, а только дел и делает, что развезти поклажу по подземельям командует, а его подчинённые возят.
Ещё десятник был полуэльф, и этого было достаточно, чтобы он не нравился. Какое-то у десятника всё было ненормальное - голова вытянутая и с боков узкая, шея длинная и плечи к низу висят, будто их и нет, даже у людей шея короткая и плечи на месте. Ноги - руки длинные и не мужские. Мужским обликом полуорк считал склад тела своего и сородичей - длинные тела, короткие конечности и шея, сутулые, угрюмые и мясистые - вот настоящий мужской облик...
Но десятник мог за непослушание снести мечом башку, поэтому Бедоев недолюбливал его молча, а приказания исполнял с охотой. А чего? Пока чего делаешь, так хоть не скучно.

Полуорк сейчас ел, и жмурился от удовольствия. Козлятина была вкусно зажарена, и полита каким-то незнакомым, но острым и дразнящим соусом.
Наверное, эльфийским. На этой мысли жмуриться сразу перехотелось, зубы теперь сами перемалывали мясо и кости, а в голове небыстро закрутились мысли.
"Десятник не кашеварит. Кто тогда здесь ещё эльф, и у него есть запас эльфийских приправ?" - мысли постепенно сошлись на колдуне. Второй в банде после главного, колдун наводил на всех ужас, и, конечно, был эльфом.
- Чего он вдруг расщедрился своими травками в жратву подчинённым? Либо скоро в невыгодный бой, либо чего не чисто - мысли становились всё неприятнее, и Бедоев злился.
Жрачка теперь не казалась такой прекрасной на вкус, как по началу.
- А где сейчас сам колдун? Нас-то он запугал, своим жутким колдовским кинжалом, а вот если нагрянут стражники сюда, с алебардами и самострелами, их он не напугает, и смоется. Не смылся ли он заранее?

Полуорк доесть не успел, из тоннеля, идущего к большой дороге, выскочил и пробежал мимо бандит из чужого десятка, нырнул за поворот. За ним промчались ещё двое.
А потом до него донёсся вопль: "Атас!", и братва повалила из едальни толпой.

Незадолго до этого панического бегства в этом же месте обедал Стрелок. Пожилой полуорк неторопливо доел козлятину, и спокойно вылизал свою чашку. Чистая, она не будет пахнуть.
Отметил, что сегодня к мясу была эльфийская подлива, колдун раз в неделю даёт повару своих особых травок. Поговаривают, чтобы не заразились глистами.
Молча вышел из подземной столовой, туда уже подходили следующие едоки, наступает черёд "вьючных ишаков", тех, кто таскает поклажу с базы на базу.
А ему пора на обход тоннелей. Можно будет и на небо поглядеть, подышать ветром - из некоторых тоннелей надо выбираться, и осматривать подходы.
Он сейчас и подымался к такому.
 
На поверхности моросил редкий дождик. Но Стрелок не испугался промокнуть, долг обязывал выйти, он скользнул наружу тихо, серой мышкой, сразу же от выхода в бок, и пролез меж валунами. Вдохнул было воздуха, с травяным запахом, да замер.
Прислушался - тихо слишком. Огляделся, в поисках наружного дозора, эти балбесы не знают службы, должны и нашуметь, и напоказ собой помаячить - а не слыхать их и не видать. "Беда пришла", - понял Стрелок - "верхних дозоров нет, враги сняли".
Вместо того, чтобы броситься проверить и поднимать тревогу, Стрелок тихонечко прополз змеёй глубже между камней, от троп дальше, оказался над обрывом. Не вороша траву, сквозь неё глядеть стал, да и увидел.

Внизу, под ним, площадка тайная. От дороги, да от других гор укрыта зеленью, к площадке сходятся пешие тропы, от площадки вход в старую штольню ведёт, там ближняя база. В горе ходы ветвятся, есть тоннели до складов и до баз дальних. Всё есть.
А теперь ближняя база в кольце войск.
Видит Стрелок, как серые тени ползут вверх, значит, нижних дозоров тоже нет больше.

На площадке колдун с сотником за столиком сидят, сотник рад угодить, а колдун на обхождение и удобства падок, в подземельях ему меньше нравится, вино на лужайках пить хочет. Десятники им тарелки-бутылки подносят, сотник магу в бокал подливает.
Да только серые тени непременно и до них доберутся, и до него, до Стрелка тоже, запросто. Боязно полуорку, мерещится за спиной чужой взгляд, да удар копьём, тихо надо залечь, и заранее скорчиться, как раненому, люди редко добивают тех, кто с ними не дрался.

А внизу уже в рост фигуры поднялись, по склону идут, тропками бегом спешат, скапливаются для решительного броска.
Вот и пошли в атаку. Караульные падают, десятник из-за стола вскочил, за меч схватился и приказы приказывает, а маг стул уронил, в одну руку кинжал свой жуткий, а другой рукой огни метать вздумал.
Захлопали часто самострелы, маг обмяк, и наземь падает. А сотник всё кричит... Зачем кричит? В плен его так заберут.
А вот десятник не сплоховал, обшарил убитого мага, и уже бежит на четвереньках ко входу в штольню. Вот мерзавец.
Успеет ли...
Грянуло над склоном дружное: "Урааай!", воины в бой ринулись, славят учителей предков своих.

Пожилой полуорк больше не подглядывал - лежал, скрючившись, под боком сумка, чтобы не простыть, одной рукой за живот держится, другой голову накрыл, да так, чтобы ни ладонь, ни лицо не белели, если кто заглянет.
Одной только мыслишкой согревает себя: "А колдун-то погиб жалко и зазря. Быть магом не так уж и лестно".

Успел десятник. В подземельях бежит, грозный, страшный - доспех на нём крепкий, на поясе меч, в руках кошели и заколдованный кинжал. Прытко бежит.
До едальни домчался, увидал знакомую морду подчинённого, пинками вперёд погнал: "Бегом, собака! На склад, бегом!".

Бедоев и доесть не успел, и помечтать не дали. Примчались с начальником на склад, он, было, за тележку взялся, а десятник ему орёт: "Грузи сундук! Этот тюк рядом!".
А сам и сундук откуда-то достал, и тюк тяжёлый к ногам уронил, и ещё меж бочек что-то ищет, выбирает.
Не успел полуорк опомнится, а уже толкает тележку, нагруженную, как раньше не нагружал, да бегом, а сзади десятник бежит, руганью и пинками гонит.

Пот катил со лба ручьями, руки утомились стискивать непослушную телегу, ноги от усталости горят и спотыкаются.
В банде оказалось всё не так, как рассказывали им с детства старшие. Невесело, неприятно.
Ничего, чем бы можно перед младшими гордо хвалиться, и чтоб отец не поколотил за враньё.


Глава 23 Нападение

Вальд шёл первым, было ему и лестно немного, от того, что как будто ведёт маленький отряд, и тревожно, потому что не хотел отрываться от воинов - ветеранов, которые прикрыли им отход.
Прошли уже потайную дверцу, выбрались из красивых ровных коридоров в тоннель из дикого камня, с бревенчатыми крепями, сырой и грязный.
Шли молча, тихо, и потому первыми услышали врага. Кто-то их нагонял, бегом, это не могли быть свои, потому что в топот ног вмешивался стук деревянных колёс по камням.
Вальд остановился, начал поворачиваться на звук, и тут Усатый опередил - он уже опустил носилки с дядей Айбо, и просто подшагнул к Вальду, закрыл ладонью свет его фонаря, затем и притушил до крохотного, дежурного язычка.
- Тихо! Помоги.
Они перенесли носилки к стене, за ближайшую стойку крепи, Марта осталась рядом с раненым супругом, и пленным, в руке её теперь был кинжал.
- Трофейный, - узнал Вальд.

Они с Усачом прошли навстречу угрозе, и спрятались за следующей крепью.
Приближались звуки топота и колёс, приближался свет закреплённого на тележке магического факела.
Опознать врага помогли голоса.
- Не спи! Пошёл! - подгонял возчика голос, и он был властный и чужой.
- Ай, тяжело, совсем очень тяжело, - оправдывался перед ним другой голос, и говорил он, как орк.
Усач сжал плечо Вальда, и шепнул: "Бей, когда совсем добегут".
Вальд ударил. Пика в его руках гибко хлестнула в темь за факелом, туда, где должен быть возчик. Попала, тупой конец ударил, как об деревяшку, кто-то неведомый прекратил толкать тележку, сам наткнулся на неё, и упал набок.
- Вальд, свети их! - заорал Усач.
Мальчик одной рукой отмахнулся пикой в темноту перед собой, другой быстро накрутил фонарь на самый яркий свет. Врагов было мало. Один под ногами, Вальд ударил ему ногой в подмышку, и тот покатился по полу, чтоб не били, устремился к дальней стене, а за тележкой был кто-то ещё, побольше первого, и в доспехе.
- Кажется, их двое, - подумал Вальд.

А Усатый уже знал, что делать, он поймал телегу двумя руками, зарычал, страшно, как весенний медведь, телега встала на дыбы, колёса её оторвались от земли, ручки упёрлись в землю, и она обрушилась на врага, пока тот был ослеплён фонарём Вальда.
Но воин с оружием в обеих руках был молод, прыток, отскочил было назад, и вот уже вспрыгнул на телегу, теперь она не преграждает его путь, он теперь сам выбирает, на кого напасть.

Вальд был в отчаянии, он не знал военной науки, но ощущал, что внезапные враги отсекают их от товарищей, не дадут отряду соединиться.
Когда на с трудом опрокинутую Усачом телегу вспрыгнул враг, мальчик понял, что остался против врагов почти один. Усач выложился в этот рывок, устал, а враг слишком ловок для них обоих.

Вальд хотел лишь не допустить врага до своих друзей, и сделал, что мог - уцепился за Прыткого взглядом, держась так, чтобы светить в лицо, в лицо и махнул пикой, но ударил в ногу, уколол в стальной понож.

Пика обязана была соскочить, и ответный удар Прыткого поразил бы мальчика. Но зачарованный нож, наконечник самодельной пики, расколол сталь, прошёл сквозь понож, и врага сотрясла боль, возможно, разбило кость.
А Вальд, провернув в ране и извлекая своё оружие, вложил в него напряжение сил, желая парализовать полуорка. Но тот почему-то разом перестал трястись, внезапно трезво взглянул сверху, переступил ногами, словно забыв, что одна ранена, не чувствуя боли, мечом рубанул так, что Вальд едва уклонился.
Однако врага вновь обманул - удар отвёл наконечником пики за себя, перехватился одной рукой, словно желает пику крутануть, и ответить врагу уколом, но взамен без размаха ткнул тупым концом точно в подбородок. Прыткий замешкался, рука с кинжалом дёрнулась мимо, меч выпал, и он медленно стал заваливаться вперёд.

В спину ударила тугая волна, словно ветром, Вальд стал отшагивать, закручиваясь, поворачиваясь, тело как будто и не хотело его слушаться, но за собой он обнаружил более чудное - полуорк уже был на ногах и дрался, это он промахнулся коротким мечом мимо его, Вальда, спины, и теперь неторопливо боролся с падением, медленно, словно в шутку, переступая ногой вперёд, за медленным своим мечом.
Вальд не стал колоть, сам подшагнул, и коротко пнул в ляжку, успел вложить в удар напряжение и привычное, как против орчат, намерение. Успел ещё дважды вбить в чужую спину удары локтями - сбоку, сверху, и тут наваждение закончилось.
Мальчик остановился, и смотрел, как все рядом ускорились - меч бодро брякнул о земь, разбросав камешки, тут же на него упал и хозяин меча, полуорк, заламываясь в неловком положении.
А Усач хэкнул, и отсёк голову Прыткому, который, оказывается, уже очнулся и вставал на ноги.
- Оставлять живого врага... за спиной... никак нельзя... - трудно выговорил Усатый.

Вальд был согласен. Но полуорка не стал добивать, связал ему руки шнуром. Впрочем, тот ещё и не очнулся, глаза под веками ушли кверху.

А вскоре их отряд воссоединился.
Ветеранам пришлось ничуть не легче, судя по рассказу Бороды.
Но он говорил живо и легко, как будто о шутейных делах, и его соратники поддерживали эту лёгкость.
- Дверь они вышибли магией, мы только из заварушки перед входом выпутались, и за собой дверь заперли, а там как шибанёт!
- А потом они как на нас попёрли, словно их сзади демоны поджимают!
- А у нас два копья и три бойца! Ох, мы намахались, а поначалу-то страшно было, что с ними маг есть.
- А это всего лишь один свиток у них был, да и тот наш, из городской стражи украденный.
- А мага их до нас ещё положили, а кинжал его жуткий, вон, наш малыш себе отнял!
- Но самое страшное началось, когда те демоны до нас добрались. Хорошо, Борода догадался, да начал им что-то орать, про "Жёлтый два, сирень пять"!
- Ага, они пулять-то перестали, и банда тоже попряталась,  а только слышно, как демоны ближе крадутся. А потом, всё же, ответили, мол, "серый ворон".
- Мы думали, этот ворон нас там и сожрёт, а они уже орут, мол, держитесь там, мы бандитов теперь живыми будем брать, кто сдастся, чтоб вас не потрепали.
- Ага. Пока бандиты думали, их и добрали. Некоторых и вправду живыми.

Отряд двигался новой дорогой. Часто им попадались брошенные мечи, шлемы, лежали и тела бандитов. Мальчику запомнился лежащий сам по себе понож, с незастёгнутыми ремнями, просто брошенный.
Борода шёл теперь впереди, за ним ветераны несли носилки и шла тётя Марта, рядом к ней держался пленный Писарь.
Вальд шёл последним, перед ним пленный полуорк катил опять свою тележку, а в ней сидел на трофеях Усач, но трофеям не радовался. Он не мог даже сам идти.

За Вальдом шли незнакомые воины, эмблема у них была королевская, два жёлтых треугольника, но называться они не желали, отшучивались, и всё подначивали мальчика, мол, не по чину ему трофейный кинжал дался.
Вальд не поддавался, но и отвечать не было сил. Устал очень.


Глава 24 Тяжесть встреч

В очередном длинном тоннеле они встретились.
Навстречу им уже попадались воины с жёлтыми треугольниками, но все проходили мимо, по своим делам и заботам. Эти не прошли.

- Борода! - послышался негромкий, но такой родной голос дяди Эпрона.
- Отряд здесь, командир!
- Ах вы, сорванцы седобородые! Айбо где?
- Живой, сил набирает.
Эпрон обнял по очереди каждого.
Марту легонько чмокнул в щёку, с Айбо тихо пошептался.

Вальда удостоил целой беседы, хоть и недлинной, покуда шли на поверхность.
- Богатый кинжал, сам добыл?
- Обижаете. Но дядя Усач помог.
- А что про поковку расскажешь?
- Кинжал делали не в кузнице... то есть... не одного мастера работа, а где-то изготовили сразу много таких одинаковых, просто и недорого.
- Понимаешь! А про зачарование понял?
- Нет ещё. Но мне от него неприятно.
- Это хорошо, что неприятно. Достался тебе "ловец душ". Губит души, отнимает навсегда жизни. Убитый таким оружием больше не родится.
- Мне рассказывали про такую технику магическую.
- А вот теперь у эльфов и зачарование такое сочинили. Как мыслишь, можно им хотя бы преступников казнить?
- Нет, наверное. Люди после рождения долго не помнят прошлые жизни. Значит, так надо, чтоб прежние ошибки не мешали построить новую жизнь лучше. Может быть, даже бог-император в некоторых жизнях поступал неправедно.
- Верно соображаешь. А кинжал спрячь. Может, когда опыта наберёшь, сумеешь переделать его, во что годное.
- Дядя Эпрон! А что за эмблема у ваших воинов?
- А ты не узнал? Жёлтые треугольники и флаг с королевской короной, это гвардия короля. Жёлтые треугольники и две чёрные диагонали на голубом флаге, это королевские фельдегеря. Дальше сам догадаешься?
- Но здесь только треугольники.
- А просто жёлтые треугольники - такого опознавательного знака нет, и это особая служба, но и её тоже нет, если официально.
Освод рассмеялся, и Вальд тоже улыбнулся.

На полянке перед штольней задержались на привал.
Было приятно опять видеть над собой небо с облаками, заходящее солнце, слышать птиц и чувствовать ветер.

Айбо уже порозовел, но продолжал то потягивать красное вино, то проваливаться в дремоту. Пил уже самостоятельно, хотя каждый раз Марта заботливо капала в вино лечебным зельем.
Хуже было дело с Усатым. Ветеран на дневном свету оказался совсем уже землистым на лицо, постоянно забывался, уходил в сон, и с трудом просыпался.
Дядя Айбо был неспособен лекарить, поэтому Усача осмотрел сам Эпрон, помогал ему незнакомый Вальду воин с эмблемой из жёлтых треугольников и лекарской сумкой. Оценку дали одну: "На погост".
Ранений свежих не было, были застарелые раны, и потянувшиеся от них болячки. А тут случилось перенапряжение сил, и тело перестало справляться с болезненным состоянием.
- Он же вернётся? - спросил Вальд.
- Да. К зиме должен, - подумав, ответил Эпрон.

Освод покидал друзей несколько раз, но возвращался. После одной из отлучек застал людей за ужином, и присоединился.
Угощение было богатым, похоже, что бойцы позаимствовали жаркое из бандитских котлов, а вот суп сварили только что сами, он ещё не настоялся, но на хорошем бульоне овощная заправка радует и взгляд, и вкус.

Эпрон подсел к Вальду.
- Придётся тебе и дальше нам помогать. Никак не обойтись без тебя.
- Помогу. А чем?
- Мы разузнали про бандитскую переписку. Надо теперь выявить всех адресатов. Каналы связи установить, так оно называется.
- А что для этого надо?
Эпрон ловко достал из ниоткуда, может быть, из другой руки подбросил, узорчатую квадратную пластинку. Затем шевельнул пальцами, и стало понятно, что пластинок две, и Вальд уже такую видел.
- Один ключ от Писаря, другой был у сотника бандитов. Мы узнали про секрет маленьких книг, и нашли эту пластину в обложке ежедневника. Ключи отличаются, количество отверстий в них одинаковое, но они не совпадают.
Как думаешь, сумеешь отыскать, где их копии?
- Да, они где-то там, - мальчик поднял было руку, показать, потом объяснил, - далеко, надо по карте смотреть, наверное в городе.
- Хорошо. Но смотреть по карте утром будем.
- А почему не прямо сейчас?
- Кто знает, не маг ли их хозяин? Может почувствовать к ним интерес. А утром чиновники часто очень заняты своими подчинёнными, и вряд ли заметят наши поиски.
- Думаете, это чиновник?
- Если копии обоих ключей найдутся у одного человека, буду просто уверен - улыбнулся дядя Эпрон.

Ещё Освод расспросил мальчика о его первом бое в подземелье.
Вальд рассказал всё честно, без прикрас, но Эпрон не хвалил его, и не укорял. Он задумался.
- Знаешь, Вальд, у тебя с этими бандитами был конфликт мировоззрений, не смейся. Победить опытного десятника в доспехах ты смог только потому, что стремился его остановить. Ради беззащитных друзей, ради справедливости. А он всю свою жизнь стремился убить, или быть убитым. По его правилам ты бы не победил.
Вальд молчал.
- Думай иногда, что движет поступками. Честные люди и разбойники иногда могут даже совершать очень похожие поступки. Но с разными намерениями. За это им воздаётся по-разному, и итог выходит разный.
- А вы про удачу, или про судьбу?
- Не говори пока ничего, и я тоже не скажу. Когда начнёшь понимать, слова помешать могут.

На закате уезжать не стали, решили ночевать.
Поднялись на полянке палатки, добавился небольшой костерок к большим собратьям.
В сумерках проходили мимо дозорные, мерцали звёзды в небе и угли в костерке.
Позади остались штольни и подземелья, грозные враги и постоянное напряжение сил.
Хотелось уснуть, и не было сна.
Вальд опять сидел рядом с Айбо и Эпроном.
Дядя Айбо дремал, а Эпрон поддерживал беседу.

- А можно так сделать, чтобы тяжёлые времена не приходили?
- Вряд ли.
- А почему они приходят, времена тёмные?
- Давнее дело. Наверное, при Предтечах началось. Видишь, на небе звёзды? Вот наше солнце тоже такая звёздочка, для других. Мы в небе видим немного звёзд, какие поближе, а их намного-много больше. А где они все находятся, называют Вселенная. Вот у себя мы живём по заветам Белых Богов, но бывает, что у нас кто-то идёт в бандиты, и живёт правом сильного, или обманом чужой труд и хлеб присваивает. А во Вселенной бывают целые миры, где живут обманом или грабежом. У них и боги чёрные. Когда у богов пересекается краеугольный интерес, случаются войны.
- Войны богов?
- Верно.

Эпрон задумался, но продолжил рассказ.
- Были жестокие войны. Целые миры рассыпались или сгорали. Богам пришлось согласовать перемирие и определить границы, за которые друг к другу нельзя влезать.
- Но ведь бандиты всё равно нарушать станут?
- Они и нарушают. А ещё все непросто. Просто, когда два соседа межу делят на огородах. Видно один огород и другой, всегда стоят на месте. А наше солнце, оно словно на тарелке посреди стола.
- Как так?
- Представь, что звёзды не в небе, а насыпаны на стол. На столе тарелка стояла, на неё тоже звёзды попали. Вот стол, можно считать, почти неподвижно стоит, а тарелка сама крутится, и её звёзды вместе с нею.
- Она очень быстро крутится?
- Да не, за тысяч двадцать наших лет провернётся на один оборот. А вот граница богов проходит по столу и через тарелку, с боку. Крутится тарелка, и некоторые её звёзды то уходят за границу, то возвращаются, раз в двадцать тысяч лет попадают к чёрным богам.
- Надолго?
- Наше солнце на чуть меньше, чем тысячу лет.
- Поэтому нам бога-императора запретили вспоминать, а эльфы так злорадствуют?
- Хм, ну, и это тоже. Но для нас тёмные времена уже скоро на четверть пройдут, давно они начались.
- А великан - ураец говорил, что только начнутся!
- Наши Предки оставляли нам защиту от чёрных богов, на время Звёздной Ночи. В подземных схронах особые механизмы, они создавали большой ... купол невидимый, он защищал жизни и разум людей от типичных приёмов чёрных богов, и их прислужников. Вот в Большую войну часть этих защит нам порушили.
- А какие у них приёмы?
- Есть три самых страшных. Фош - разрушает в один миг города и отравляет местность.
- После него остаются круглые озёра, как на древних рудниках?
- Верно. Ещё есть цирон. Когда им облучают целый мир, души становятся калечными, и живые теряют разум. Ещё есть особая магия, приспешники чёрных богов особенно её ценят, потому, что при ней тратятся силы жертв, не колдуна. Она ослепляет разум больших скоплений людей, и толпы исполняют всё, что прикажут злые колдуны. Ослеплённые люди разрушают то, что было создано трудами предков, озлобляются на соседний город и идут с ним воевать, или уничтожают тех, кто чем-нибудь непохож на остальных. Например, в нижней Бретони уничтожили великанов, а в верхней всех рыжих.
- Но за что их так?
- А это главная тактика приспешников чёрных. Они не могут воевать с нами открыто, сила против силы. Поэтому совращают ослабевшее духом подразделение армии, или пограничную волость. Если получилось - вскоре убеждают эту малую часть нашего целого воевать против соседних.
Вот так, по частям, разрушают то, чего не смогут построить сами никогда.


Глава 25 Вижу противника

Вальд завернулся в одеяло и подтянул под голову свёрнутый плащ. К нему подбирался сон.
Мальчик засыпал после трудного дня, и ему хотелось верить, что они победят во всех сражениях, в королевстве будут мир, покой и добрые люди. А пророчества о падении нравов окажутся излишней осторожностью, и не будет у них славы ни ворам, ни убийцам, а воровство душ останется только у эльфов, и пусть они сами себя этим колдовством уничтожают.

Поспать вышло с перерывами. Кажется, к Эпрону среди ночи раза два прибегали посыльные, а потом он и сам исчез и вернулся лишь под утро.
Во сне тоже было тревожно.
Вальду приснилось, как они едут в Менск, у телеги вместо колёс большие тарелки, и дорога петляет по склонам. Когда они поворачивают налево, с обочины к ним подступают мёртвые колдуны, и сулят вознице денег, чтобы он продал им душу мальчика. Чем дальше дорога уходит налево, тем мертвецы страшнее, и их больше. Вальд во сне отбивался от них копьём, чтоб не хватались страшными руками, а потом телега шла направо, врагов становилось меньше, они уже не бросались, а гадко смотрели издали, обещая неведомую подлость. Опять они ехали по привычным землям, вдали виднелись поля с пшеницей и льном, но вот дорога вновь загибалась влево и опять приближались страшные, жуткие встречи.

Утром Вальд проснулся помятый, и хмурый, от того, что дядя Эпрон, умытый и свежий, как ни в чём не бывало разбирает палатки.
- Подъём засоням! - улыбнулся ему Эпрон.
Мальчик хмуро кивнул, и тоже занялся приготовлением к отъезду.
Рядом дымили костры с котелками, а из-под склона доносилось снизу далёкое ржание - там тоже были отрядные люди.

Завтрак был сытным, спуск вниз, на дорогу, оказался нетрудным.
Вскоре все загрузились на телеги, верховые умчались вперёд, и, зачем-то, назад, и вскоре обоз тронулся в путь. Повозки мерно покачивались, мерно цокали копытами лошади, шумели и постукивали о дорогу колёса.

Освод выглядел опять отдохнувшим и словно рассеянным, и Вальд не сдержался, опять полез расспрашивать.
- Дядя Эпрон! А какие они, другие миры, там везде есть люди?
- Разные все, в похожих на наш часто живут люди.
- А орки или эльфы живут?
- Почти нет. Эльфы и орки, они не настоящие народы, их создавали преднамеренно, из других существ. А часто живут вовсе не похожие на людей существа.
- Зверолюды, как наши?
- Есть и похожие на тех, кто у нас. Бывают маленькие и большие.
- А там, где нет эльфов, а есть люди, кто вместо эльфов тогда живёт?
- Можешь не поверить, но в большинстве миров живёт один местный народ. Если люди белой расы, то только они, хотя могут быть разных родов. Есть миры людей чёрных и жёлтых, они там родились, и другие разумные к ним только в путешествиях попадают.
- А почему у нас и люди разного вида, и зверолюды, и орки?
- В старых книгах писали, что над нашим миром проводят опыт боги. Поэтому собрали в нём такое ... разнотравье, которого даже в легендарном Мидгарде не было.
Вальд призадумался.

- А другие миры походят на наш?
- Бывает иногда. Где-то отличия незаметные, бывает, у неба и солнца оттенок другой, тогда и листва у деревьев не зелёная.
- А какая?
- бывает фиолетовая. А где-то сразу понятно, что не твоя Родина, потому что в небе два солнца, или пять лун, или всего одна.
- А что лучше, когда пять лун, или только Первая и Вторая?
- А ты их имена забыл?
- Ну... в школе сказали, что Большую и Младшую теперь положено так называть.
- Наши дедушки знали их имена. Большую зовут Любава, а меньшую Забава.
Уже Эпрон теперь помолчал.
- В школе только так не скажи. Вам с этой осени будут по-новому объяснять, на ещё более имперский манер. А луны необходимы, чтобы не было катастроф природных, и людям было удобнее жить.

Когда проехали бОльшую часть пути в Менск, и солнце уже светило уверенно, Освод разложил крышку походного сундучка, и привлёк мальчика к обещанной вечером работе.
- Ну, вот тебе походный стол, а вот и карты, давай, будем ключи искать.
Вальд попросил подержать металлические пластинки, сосредоточился, и вскоре уверенно пометил карандашом здание, в котором Эпрон узнал управу городской стражи. Но мальчик не закончил поиск.
- Дядя Эпрон, таких ключиков больше, чем у нас есть. Что-то очень похожее есть ещё тут.
Вальд принялся двигать по карте пригородов линейку, наконец, перешёл снова к карте города, и поставил точку в одном из небогатых кварталов.
- А его пара там же, где от этих двух. Кажется.
- Молодец, Вальд - Эпрон был теперь сосредоточен - езжайте спокойно домой, приводите себя в порядок, а я к вам приеду.

Вскоре Эпрон умчался верхом на лошади вперёд них, его сопровождали несколько всадников с жёлтыми треугольниками на эмблемах.
Дядя Айбо поглядел вслед задумчиво. Он уже пробовал ходить, и мог неплохо двигаться, но ещё предпочитал лежать в повозке. Рядом сидела тётя Марта, и вдвоём они часто смотрели вдаль, словно молча беседовали, или думали одну думу. Руками они соприкасались, может быть, так легче думать.

Дом встретил своих жильцов чуточку недовольно. Поскрипел досками крыльца, жалобно пискнул дверью.
Но вскоре очаг горел, дымил, варилась домашняя еда, согревалась вода для помывки, и дом ожил.
Вернулись уют, и чувство, что тебе рады.

Вальд тоже помылся, и только успел переодеться, как к ним уже вернулся сыщик Освод.
- Давай, Вальд, проверим ещё разок. Вот подробный план квартала, проверь, есть ли на нём третий ключ?
Вальд поработал с чувствами и линейкой, показал точное место, и ожидал продолжения разговора.
Но Освод попросил подождать. Он отдал какое-то распоряжение человеку в одежде мастерового, и Вальд с удивлением узнал в нём того раненого всадника, что просил встречу с Осводом в лекарне.
Вскоре всадник исчез, а Эпрона и Вальда усадили обедать.
- Вальд, ты сможешь часто проверять, что с третьим ключом? - спросил его Эпрон.
- Ну... он ещё не двигался. Ещё мне кажется, что он просто лежит, не на виду, и никому не интересен.
- Вот! Вот так попробуй его проверять, регулярно.

Освод за едой рассказал новости.
Выяснилось, что за один день в столице он успел многое сделать для города.
В столице он отыскал давних боевых друзей, и поработал над решением винной беды. В королевстве теперь готовят запрет на выделку крепких вин. А их продажа уже ограничена. Чиновник, добившийся этого решения, был строг, печален, но светился торжеством, когда сказал: "Пусть это будет даже моим последним деянием на службе, но достойным предков".

Для устранения беды с шахтами Эпрону временно придали отряд особой королевской службы. Это с их помощью удалось разбить банду вредителей, и теперь осталось найти её хозяев.

Ещё Эпрон привёз приговор всем Бедоевым, и наверное, всем незаконопослушным гостям королевства. Даже тем, кто привык у них жить,  считать их землю своей.
За воспитание хотя бы одного из детей преступником, или способным на преступные действия, теперь их родителей можно лишить прав на воспитание.
Братья Бедоевы и Лихоев точно будут лишены права воспитывать детей, и все их младшие родственники уедут в приют, а мальчики постарше в кадетское училище.
- Они что же, станут младшими командирами и будут командовать людьми? - спросила тётя Марта.
- Э, нет. Бедоевых сын, старший, уже взрослый, за бандитизм пойдёт служить рядовым бойцом в дисциплинарную сотню иностранного легиона. А дети помладше попадут на обучение разных сроков, и некоторые смогут дослужится до десятников или сотников, но тоже в иностранном легионе.

Внезапно его внимание привлёк Вальд.
- Дядя Эпрон, мне кажется, ключ кто-то взял в руки...
- Отлично! Друзья мои хорошие, это значит, что третий ключ точно существует. А находится он в доме Умеровых, полуорков тихих, скромных, которых ранее полагали законопослушными.
Освод выглянул во двор, и вскоре по улице с топотом копыт помчался очередной конный гонец.

- Айбо, учёный друг! Позволь мне забрать с собой Вальда, в городскую стражу. Нас там ждёт приключение, волнующее и опасное. Но обещаю, что в этот раз мальчика не поранят.
- Вальд, как ты сам думаешь?
- Готов!

В здание стражи они не поскакали, а неспешно поехали в повозке.
Дорогою Освод опять рассказывал интересные и свежие события.
- Мои бойцы немного озадачили хозяина дома, в котором ты определил третий ключ. Как думаешь, что он сделает после этого?
- Встревожится?
- Мм... Верно. Он забеспокоился, и взял ключ. А что это должно означать?
- Напишет записку.
- Верно . Значит, он пишет шифровку, уведомляет о новой угрозе своего начальника. Мы ещё не знаем, где его тайник для записок, но скоро это выяснит следопыт отряда. А пока мы подготовим врагу неожиданностей.


Глава 26 Прощай, друг

Здание городской стражи белело среди зелени деревьев. На входе стражники отдали честь Осводу, покосились на Вальда, и неодобрительно глазели на двоих неместных, явно столичных бойцов.
Они ещё не знали, что основная группа готова по сигналу войти через окна. План здания был отработан с группой, поэтому внутри Эпрон отдал его мальчику.
- Показывай, Вальд. Успех теперь зависит от тебя. Но только не маши руками, на бумаге покажи.
- Нам сюда.
Они шли по широким и высоким коридорам, вскоре Вальд закрутил головой по сторонам, и остановился.
- Ниже?
- Нам выше.
Вверх они поднялись по шикарной каменной лестнице, Предки строили дома красиво. А вскоре Вальд указал на ближайшее помещение, и даже повернулся к нему.
- Кабинет казначея. Обожди немного здесь.
Вальд остался в коридоре, с одним воином, а Освод с другим прошли в дверь.
Вскоре воин выглянул в коридор и махнул мальчику, приглашая войти.
- Вот, можете представить? Племянника не могу оставить дома, беру на службу, так безопаснее - продолжал Эпрон беседу с сухоньким седым старичком-человеком в жилетке.
Вальд подумал, что это и есть казначей, а сам пометил на плане карандашом угол этой комнаты, и посмотрел на стоящий в углу шкафчик.
В нём стояли книги, тут же посуда, чашки и кувшинчик, и ниже вновь книги.

Когда Эпрон закончил беседу со старичком, они вышли в коридор, и здесь у Вальда назрел вопрос.
- Дядя Эпрон, мы знаем, где. А как понять, что хозяин точно он?
- А это самое главное, Вальд. Мало понять, надо самому себе доказать, что оно именно так, и проверить все сомнения. Отсеять каждое.
Он посмотрел за окно, и продолжил.
- Пойдём-ка, в кабинете у меня посидим, он совсем рядом.
Они поднялись ещё на этаж, в его кабинет, и дядя Эпрон дал мальчику травяной напиток и орехи в меду, а сам уселся, как подросток, на окне.
Вид у него был спокойный, но сосредоточенный, и Вальд не донимал расспросами.

Вскоре дядя Эпрон что-то заметил за окном, видимо, условный знак, потому что поднялся, и попросил Вальда проверить, когда ключи изменят положение, и где окажутся.
Ждать не пришлось, и Вальд вскоре поставил на плане здания отметку карандашом, а рукой даже показал сквозь стену на один из кабинетов их этажа. Эпрон кивнул, наказал мальчику оставаться здесь, с воином, до конца дела, и вышел.
Вальд ощутил, что надвигается какая-то белая пустота, но он не понимал, что это может значить, и просто смотрел вслед сыщику, сквозь закрытую дверь.

Вначале было тихо, потом по коридору пробежали частые шаги множества ног, и замерли.
А потом раздался удар, похожий на тот, в подземелье, когда вход в лекарню Предков штурмовали бандиты.
Опять топотали подошвы, кричали в коридоре люди, и Вальд понял, что Эпрон не вернётся.
А над городом уже звенел колокол, сигналил целителям, созывал их на срочную помощь.
Увиделись они с Эпроном только в городской лекарне, мальчика туда привёз приставленный к нему воин, и вскоре передал Эсмархам. Они подошли сами, Айбо уже ходил уверенно, а тётя Марта шутила, что будет постоянно с ним, чтобы теперь не украли его.

Эпрон был цел, на нём почти не было крови, и это было страшнее всего.
Были бы ранения - даже Вальд бы догадался, чем ему помочь.
Освод смог только поднять руку, чтобы прикоснуться к волосам мальчика, и улыбнулся.
Говорить уже не мог, и взгляд его постоянно терялся, но, похоже, он успел сказать людям самое важное, всё, что должен.
Над ним поработали, сменяясь, трое целителей, но поднять его не получилось, больной уходил в навь.

Вечером дядя Эпрон рассказал Вальду то, чего мальчик не видел.

Когда Вальд и сыщик нашли шкаф, в котором лежали все три копии ключей, необходимо было ещё узнать, кто ими пользуется. К этому времени полуорк Умеров уже закончил писать шифровку, и отправил одного из младших родных положить её в тайник у здания стражи. Племянника Умерова проследили на всём пути, дождались, когда он привяжет записку к шнуру, пропущенному в водосточной трубе, и подаст сигнал, крикнув по-птичьему.
После этого в кабинет к казначею постучался начальник городской стражи, сообщил, что намерен перекусить у себя в кабинете, как всегда, в одиночестве, и поразмышлять. После чего взял в его шкафу свой любимый набор чашек, кувшинчик, и принёс всё это к себе.
Вот тут и вошёл к нему без стука Эпрон Освод, вошли и остановились у порога воины с эмблемой из двух королевских треугольников.

Освод прошёл к письменному столу главы стражи, и остановился от него сбоку.
Обоим было ясно, это конец тайных делам.
- Как же ты мог... пойти против Родины... против собратьев?
- Да какие из вас собратья, Освод. Можно подумать, это вы из любви к Родине так выслуживаетесь. Мы бы не начинали Большую войну, если бы любили Родину!
- А это мы начали войну?
- А кто? Можно было впустить объединённые войска, не сопротивлясь бессмысленнейшим и бездарнейшим образом. Эльфы нам сразу предлагали подчиниться разумным требованиям и принять обоснованные правила. Заметьте, Эпрон, по окончанию Большой войны Империя их признала, подписавшись в договоре с эльфами!
- Как ты заговорил. А как же память твоего отца, что погиб за Холодные острова?
- Отец? Наверное, ты разочаруешься, но моя мать придумала эту побасенку, чарующую глупцов, про героического отца. Она на четверть эльфийка, и этого хватило, чтобы я смог вырасти с открывшимися глазами. Я не такой приземлённый, как вы. Я всегда вас презирал, Освод. Вас и ваших наивных земляков.
- Ну что, же, прощай, друг...
- Эпрон... вы мне не друг. Но, позвольте, я сделаю это сам? Вы же офицер и разбираетесь в вопросах чести?

Освод не ответил, взгляд его был задумчив, он словно решал сложную задачу.
Глава городской стражи не стал медлить, и вынул из стола кинжал. Как заметили воины отряда - обычный кинжал, эльфийский, для диверсантов. Кинжал стреляющий.
Глава взялся двумя ладонями за его длинную круглую рукоять, примеряясь к своей груди острием, и словно желая проткнуть собственное сердце, затем резко направил рукоять на Эпрона.
Но было поздно - он не успел навести, как послышался тихий щелчок, и подлое оружие сработало раньше срока, с дробным стуком все четыре отравленные стрелки впились в письменный стол. Кнопки выстрела нажались сами.
Глава городской стражи побледнел, и глаза его, казалось, тоже стали белыми - между зрачками и веками глаз теперь были видны полоски белков.
- каким способным магом ты всегда ... был, Освод!
Пожилой чиновник внезапно рывком, до отказа выдвинул из своего стола ящик, и в комнате сверкнула вспышка, затем пришли грохот и тьма.

Воины уцелели, оказалось, у них есть, у каждого, амулеты от подобных случаев. Магическая ловушка - в столе был закреплён свиток с одним из редких, но очень эльфийских заклинаний.
Письменный стол разбило на щепки, предателя убило на месте, воины обошлись сильным ударом по ушам, а вот Осводу пришлось худо.
Ранений телесных, считай, что нет, но незримые механизмы тела повреждены и без посторонней помощи не выживешь.
Около часа он пробыл в сознании, целители делали, что должны, но получилось лишь залечить лёгкие раны, и подготовить сыщика к долгому путешествию через навь.

Вальд слушал рассказ отчима, и словно сам видел эти события. Кулаки его сжались, и вид был таким отчаянным, словно готов броситься в сражение.
- Он вернётся к нам, Вальд. Обязательно возвратится.
- Вы обещаете?
- Приложу все силы - пообещал Айбо - а ещё я знаю то, что Эпрон должен был рассказать и тебе, но не успел. Знаешь, чем мы с ним, и с тобой займёмся уже на следующую весну?
- Чем?
- Откроем сыскное агенство. Эпрон больше не будет главой разбойного приказа, все такие приказы расформируют по королевству с началом осени. Поэтому мы готовимся к созданию сыскного агенства. Мы опять будем расследовать преступления и ловить бандитов, Вальд!


Глава 27 Близится ночь

День был хороший, и длился очень долго.

До самого полудня Вальд варил привычные зелья у тётушки Кристи, ни о чём не переживал, и посмотреть кругом было приятно - знакомые полочки, коробочки, стеллажи, старомодные и уютные. Посмотрел на посетителей, и подметил нечаянно, как отличаются в очереди мужчины от женщин. Мужчина держит на уме одну-две задачи, решает их основательно и однозначно -  купил, расплатился, и теперь мыслит, как успеть по другому делу. А у женщин интересы висят вокруг них, как ягоды на смородине, и она спешит каждой из них коснуться до собеседницы - надо об этом спросить, а про это намекнуть, а про то уже в ответ скажет, и ещё держит пару интересов, что непременно подёргает, и про товары, и про соседок, и о своих мужьях, и о базарных новостях. Пока все свои "ягоды" не встряхнут - покупка не завершается.
Вальда эти открытия подивили, но не расстроили, он занимался добрым делом, и был чуточку счастлив.

По дороге из мастерской в кузницу мальчик встретил двоих стражников, и они чинно поздоровались с ним. Вальд очень удивился этому, но вскоре и позабыл.
А вот стражники его обсудили.
- Какой он ещё зелёный совсем.
- Даже не подумаешь, что смог пойти со взрослыми, выручать мачеху.

После полудня подросток вновь ощутил себя самым младшим из подмастерьев кузнеца. Ни его гвоздики, ни поковки посложнее, ни опыт зачаровывать металл до уровня старших учеников сейчас не дотягивались. Вакул со своими старшими  подрядился сделать шахтные насосы, и они их делали.
Настоящие, почти как у Предков!
Да из бронзы!
Кто по нынешним учебникам в школе учится, им кривду дают заучивать, мол, бронза мягче, и работать с нею дело плёвое. А на деле всё иначе - железо можно с голыми руками добыть, из глины и грязи накопать, да обжечь, да с углём наплавить, и камнем отковать себе первые молот и нож. Дальше и всю кузницу отстроишь, говорят, в глухих волостях оно так и бывало.
А вот медь да бронзу без железных инструментов не получишь. Без железа ни руды такой не добыть, ни цветной металл выплавить.

Вакул командовал, ученики исполняли, точно и вовремя, как в танцах сложных.
Болванку раскалённую выровняли в круглый толстый стержень, затем углы круглили, кузнец и придерживал её клещами, и направлял молотобойцев.
Дальше поковку держали стоймя двое учеников, третий изготовился с молотом, а Вакул нашёл серёдку, и поставил на неё стальной клин.
Они готовились к прошивке детали.
Молоточком Вакул намечал, и рослый ученик вторил молотом, клин уходил в торец поковки, она разбухала в ширину. За клином пошли, одна за другою, стальные проставки, они гнали клин насквозь, через всю поковку.
Когда поковка стала трубой, не остановились, поменяли клин на потолще, и прошили в обратную сторону.
Когда бронзовая труба стала пузатой и стенки утончились, её уместили в матицу - железную трубу, широкую, по ней и раньше насосы делали.
Поковку теперь клином распирало изнутри, а матица удерживала снаружи. Поковка росла в длину, но наружный и внутренний поперечники станут, какими задано.
У Вальда на глазах рождался корпус насоса. Бронзовый, он не поржавеет. Его ещё будут протачивать, дадут ему поршень и клапана, но в поковке уже видно, что это корпус насоса.

Вальд не мешался, он до вечера проработал в своём уголке, из такой же бронзы делал мелкие поковки - заколки с простой пружиной, для волос женских.
Жизнь была спокойна и хороша. Вальд был нужен людям. Всем в городе, каждому понемножку. А дяде Айбо и тёте Марте особенно. Может быть, и Ритке ещё.

Вечером у погоста стояли две взрослые целительницы, и прятались рядом двое подростков.

- А её дочка и говорит, мол, во рту немеет, когда морковь ест. Ну, говорит, так же, как и от орехов лесных.
- Ой, ужасно как! Это же по наследству.
- Представляешь, она думала, что у всех от орехов должно неметь во рту. Мать ей не смогла объяснить, что у здоровых людей так не должно быть, у матери у самой болезнь от орехов обычных.
- Она полукровка, выходит?
- Вот и я говорю её матери, мол, отец ребёнка ведь эльф? А она на меня как обрушилась, да с руганью, дескать, я не должна спрашивать, кто отец её детей! Мол, это личное её дело.
- Ой, они же такие все нехорошие, как их о родстве спросишь, готовы драться.
- Вот и она мне, мол, как я смею её ребёнка обижать, да отца её ребёнка обижать... а я и сказала, мол, настоящий отец-то, видимо, Бернар, торговец? Ну так он за Большую войну треть Менска и обидел, и обокрал, спекулировал продуктами так, что люди за хлеб последние свои одёжки отдавали, босоногими ходили.
- Это все подтвердят, упырь он, как только от стражи отвертется сумел!
- Вот ей и объясняю, что у её дочки болячка по наследству, за злодеяния родителей ношу тяжёлую носит. От такой напасти нельзя исцелить, можно только лекарства давать, они помогут умягчить действия болячки. А исцелить нельзя.
- Ну, верно всё говоришь. А что она?
- А она как на меня закричит! Мол, мы отказались их исцелить, но они своих целителей обучат, и они только их станут лечить!

Вальд и Ритка прятались в кустах, ждали, когда взрослым женщинам надоест чесать языки.
Когда, наконец, женщины разошлись, дети так и остались под стеной, но уселись теперь на скамейку.
Мальчик посмотрел на косички подруги - в самом толстом месте их соединяла бронзовая заколка, на которую он прикрепил добытый в подземельях столбик каменных шариков. Он был теперь тщательно отполирован, стал полупрозрачным, даже не на ярком свету, и Ритке очень нравился.

- Представляешь, а у бретонцев ещё с тыщу лет назад люди с погостов перестали возвращаться. Потому, что бретонцы очень изменились и теперь уже не совсем люди. А у имперцев, говорят, теперь оживают, но только лет через пятнадцать, и, как встанут, начинают мгновенно стареть. Ужасно!
- Очень стареют? - уточнил мальчик.
- А вот сколько пролежали, настолько и стареют, прямо за несколько дней! Папа сказал, потому что эльфы нарушили какую-то магическую гармонию в Империи, и теперь там люди не исцеляются, пока спят неживыми. Поэтому не выздоравливают, и спят так подолгу. А ты как думаешь, наши точно проснутся?
- Отчим сказал, до зимы ещё. Может быть, дядя Эпрон чуть подольше, у него от старых ранений побольше болячек.
- Мама говорит, это не простой сон, а врождённая способность людей и некоторых зверей, излечиваться от особо тяжёлых болезненных состояний тела и души. Целители могут только немного помогать спящим, и следить, чтобы они не умерли по несчастному случаю, или от дикого зверя!

Вальд подумал, что следить не так уж много и надо, вход в погост находится во дворе лекарни, а сам погост под землёй, в комнатах в нём всегда сухо и прохладно, даже воздух проветривается. Хотя спят покойные очень глубоко, и дышат очень редко, и даже сердце у них бьётся в час раз сто или меньше.
Они часто приходили проведать дядю Усача, и дядю Эпрона, так им посоветовали целители. Говорят, если каждый день разговаривать, покойные быстрее себя исцелят.
Они и сегодня встретились, чтобы вместе их проведать, да задержались, чтобы наговориться.

Зажглись первые звёзды, закатные солнечные лучи ещё играли на верхушках гор, но ночь подступила.

Где-то в горах сидел у потайного костерка немолодой полуорк, и его думы не были радостными.
Он ускользнул от войска, которое разгромило его банду, он ушёл в горы, и унёс своё добро.
Но что делать ему теперь... Охотиться? Податься в банду подальше отсюда?
Подогретое вино согрело кровь Стрелка, и он принялся мечтать: "Вот кореша говорили, у королевской охраны есть тайный самострел, тот лупит стрелку за стрелкой, чаще, чем стучит сердце, а все заряды магией шибают. Вот бы мне такой. Уж я бы тогда был лучший Стрелок".
Пальцы его в это время пересчитывали монеты в кошельке, и он уже знал, где попробует поселиться, и жить будет тихо и неслышно. Разве что прихвастнёт, когда станет совсем старым, каким ловким он был Стрелком и как его уважали в самой большой банде Королевства.

Вальд давно уже проводил Ритку домой, и сидел в этот момент на лавочке у дома Эсмархов, смотрел, как быстро темнеет небо, и думал о звёздах.
Первые звёзды самые яркие. Вскоре они затеряются в ночном небе, среди тысяч следующих, но они первые.

Конец.