Овечья ночь

Утро началось с ощущения, будто я проспал не в своей кровати, а в овечьей шерсти. Не в смысле запаха, нет. Скорее, в смысле какой-то странной, всеобъемлющей мягкости и… тупости. Я потянулся, и мои конечности двигались с какой-то нехарактерной медлительностью, словно я был погружен в густой сироп.

"Что за чертовщина?" – пробормотал я, пытаясь сфокусировать взгляд на будильнике. Цифры расплывались, как акварельные мазки.

Я встал, и пол под ногами показался мне подозрительно податливым, словно я ступал по толстому ковру из мха. В ванной зеркало отразило мое лицо, и я чуть не вскрикнул. Глаза были какие-то… стеклянные. Без блеска, без искры. Просто два мутных озерца. И еще, я заметил, что мои зубы стали как-то… тупее. Не острые клыки, а скорее, как будто я всю ночь жевал резину.

"Говорят, что если человека укусит вампир, то он превращается в вампира," – пронеслось в голове. Я усмехнулся, но смех вышел каким-то глухим, безжизненным. "Так вот у меня с утра такое ощущение, что сегодня ночью всех покусали бараны!"

Я вышел на кухню. Жена, обычно порхающая с утра, как бабочка, сидела за столом, уставившись в одну точку. Ее волосы, обычно аккуратно уложенные, торчали в разные стороны, словно она провела ночь в поле.

"Доброе утро, дорогая," – сказал я, и мой голос прозвучал как-то приглушенно, словно я говорил через подушку.

Она медленно повернула голову, и ее глаза, такие же мутные, как мои, уставились на меня. "Ммм… утро," – промычала она, и в ее голосе не было ни тени обычной бодрости.

Я попытался приготовить кофе, но руки дрожали, и я просыпал половину зерен на пол. Обычно я бы выругался, но сейчас я просто смотрел на рассыпанные зерна с каким-то отстраненным интересом. Они были такие… круглые.

На улице было еще хуже. Соседи, обычно спешащие на работу с деловым видом, брели по тротуару, словно в замедленной съемке. Их лица были лишены всякого выражения, а движения – вялыми и неуклюжими. Один из них, обычно такой энергичный мистер Смит, споткнулся о бордюр и упал, но даже не попытался подняться, просто лежал, уставившись в небо.

Я вышел на улицу, и меня охватило странное чувство. Не страх, не паника, а… спокойствие. Абсолютное, всепоглощающее спокойствие. Я почувствовал непреодолимое желание… жевать. Жевать что-нибудь. Траву, например.

Я подошел к ближайшему газону и присел на корточки. Трава была зеленой, сочной. Я осторожно оторвал травинку и поднес ее к губам. Она была немного жестковата, но… вполне съедобна. Я начал жевать, и это было удивительно успокаивающе.

Вокруг меня происходило что-то странное. Люди, словно по команде, начали собираться на лужайках, присаживаться на траву и… жевать. Тихое, ритмичное жевание наполнило утренний воздух. Никто не разговаривал, не кричал, не смеялся. Только этот монотонный, умиротворяющий звук. Я почувствовал, как напряжение, которое я обычно испытывал по утрам, исчезает. Исчезает вся суета, все заботы. Остается только трава, солнце и это приятное, тупое блаженство.

Я поднял голову и посмотрел на небо. Облака плыли медленно, как ватные шарики. Я почувствовал, как мои мысли замедляются, становятся простыми, как мычание. "Бараны," – снова пронеслось в голове. Да, точно. Мы все стали баранами. Покусаны не вампирами, а чем-то гораздо более… овечьим.

Я заметил, что мои ноги сами собой начали двигаться в сторону ближайшего поля. Там, вдалеке, виднелось стадо. Они стояли, прижавшись друг к другу, и медленно пережевывали траву. Я почувствовал к ним необъяснимое родство.

Я шел, не чувствуя усталости, не чувствуя ничего, кроме этого странного, овечьего покоя. Мир вокруг стал каким-то… плоским. Цвета приглушились, звуки стали далекими. Осталось только это ощущение мягкости, этой безмятежной глупости.

Я подошел к краю поля и остановился. Один из баранов поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах не было ни удивления, ни страха. Только такое же тупое, спокойное любопытство. Я почувствовал, как мои губы растягиваются в подобии улыбки.

"Привет," – промямлил я, и мой голос прозвучал как-то глухо, как будто я говорил из-под земли.

Баран медленно моргнул. Затем он снова опустил голову и продолжил жевать. Я последовал его примеру. Присел на траву, почувствовал ее прохладу под ладонями, и начал жевать.

Это было… хорошо. Очень хорошо. Я больше не думал о работе, о счетах, о завтрашнем дне. Я просто жевал. И чувствовал, как моя душа, моя личность, медленно растворяется в этой всеобъемлющей, овечьей тишине.

Я не знал, сколько времени прошло. Может быть, часы, может быть, дни. Я просто жевал. И когда солнце начало клониться к закату, я почувствовал, как мои веки тяжелеют. Я прилег на траву, прижавшись к земле, и закрыл глаза.

Завтра будет новый день. И я буду жевать. И, возможно, я даже начну блеять. Ведь если сегодня ночью всех покусали бараны, то завтра мы все будем блеять. И это будет… нормально. Абсолютно нормально.