3. Веня. Исход

                Лаконичный роман.               




                Глава 1. Бекицер.


       Ему приснилась свадьба Андрея. Та, что была несколько лет назад или какая-то новая - было неясно. Он сидел за круглым столом,  а напротив сидела Наташа. Глядя на ее волнистые рыжеватые волосы, он думал, что она еще ничего, и хорошо было бы с ней провести эту ночь.
    - Я знаю, что твой хирург... - начал он.
     -  Нет, всё не так. Я сама ушла. Вень, это  предел, выгорание. Мне нужен нормальный отдых.
Он подхватил:
     - Ну так давай слетаем во Францию. Возьмем машину, поездим.
     - Может быть ты и прав, - неуверенно произнесла она. – Ладно. Я сейчас.
Наташа ушла в темноту, а вместо нее появился Леха с озверелым бухим лицом.
     - Старый, чё сидишь? Иди, тряхни стариной. Как в «Севере», помнишь?
Он изобразил идиотский танец.
      - Сейчас иду, подожди, - ответил Веня, но продолжал сидеть. Он ждал Наташу, мечтая завлечь её на ночь домой. Но она всё не шла. Он шарил глазами по большому банкетному залу, но не видел её.
      -  Ушла, чтобы закончить общение с ним? Кого-то себе завела?
Он вдруг выскочил на танцпол и принялся бешено танцевать под знакомую бойкую песню. Классно, по молодому. И  рыскал уже глазами, видит ли кто-нибудь как он танцует? Музыка вдруг угасла, притормозила и затем превратилась в еврейскую Хаву Нагилу. Перед глазами снова возникла Лёхина, искаженная рожа.
      - Ну, давай, чего-ты? Это ж твоё, ну!
Песня медленно разгонялась.
      - Хава Нагила Хава Нагила Хава!
      - Ну, давай, Веня. Ты же еврей! – орал Лёха.
   Веня сунул большие пальцы под мышки и начал лихо подбрасывать ноги.
     - Хава Нагила Хава Нагила Хава!
     - Чёрт, что я делаю? – опомнился он. - Все, наверное,  видят этот позор.
     - Да я не еврей! Я русский! - заорал он Лёхе и бросился к выходу. Перед ним промелькнула фигура женщины, она выбежала на лестницу и посеменила вниз по ступенькам.
     - Наташа?
В два прыжка он настиг её. Прижимая руки к груди, она что-то скрывала под кофтой. Он схватил ее  руки и стал разжимать.
     - Покажи!
     - Пожалуйста, отпусти, — взмолилась она диким надрывистым голосом.
        Он с силой развёл ей руки, и обнаружил две бутылки вина – белого Пино Гриджио.
      - Отдай, зачем тебе это?  Ты пьёшь? Поехали лучше в Ниццу.
      - Я не могу, дай мне уйти, — хрипела Наташа.
      - Я же люблю тебя! –вскрикнул Веня. В какой-то момент он ощутил, что уже ласкает её, засунув руки под кофту. Она не противилась. Но как ему быть? Не могут же они это сделать прямо на лестнице! Кто-то идёт!

       Открыв глаза, он увидел железную спинку кровати и за нею белую дверь со стеклом. Похоже он выздоравливал, больным не снятся такие сны. А еще  вечером  ломало по полной, и среди ночи бросало в пот. Грипп прихватил его вовремя, как тогда в армии в 1987-ом -  все уехали на учения в Каменку, а его увезли в лазарет и оттуда в Военный госпиталь в Ленинграде.
       Бессмысленное времяпрепровождение отравило Вене последние месяцы. Одинаковые допросы, переезды с места на место, душные казенные помещения. Держали его одного, будто он мог заразить других русским крамольным духом. А ещё тянуло в правом боку. Он знал, что это из-за проблем с невыводом желчи. Дома он курсами пил хофитол, но здесь никто не помог ему. Он просто терпел и ждал. Если б не этот, вовремя подоспевший грипп, он бы наверное спятил от безделья и периодической боли.
       Веня вспомнил последний допрос. Уже знобило, тёк нос и на затылок давила свинцовая тяжесть. Он с трудом держал голову вертикально. Хотелось закрыть глаза и завалиться на пол у батареи. Перед ним сидел молодой русый следователь в белой рубахе и беспокойно листал бумаги. По каменному неулыбчивому лицу Веня, определил, что это упёртый дремучий тип, хотя и не склонный к садизму.
     - Прошу вас, я сильно болен, наверное грипп и ещё проблемы с плечом. Но это не главное… Главное, плохо с сердцем. Я чувствую...
     - Нам надо работать, Вениамин Юрьевич, - с бабьим  акцентом занудил следователь. - Терпите.  Я не могу откладывать это! Вы не один такой. Закончим – и вас осмотрит доктор.
     - Всё осложняется тем, что в Харькове меня били и пытали электрошокером. Даже хотели сломать мне шею кастрюлей.
     - Этого больше не будет, - нахмурился следователь. - Теперь вы в безопасности, давайте работать, это в ваших же интересах.
     Он шевелил скулами и нервно постукивал по столу.
     - Значит, занимались бизнесом в Санкт-Петербурге? И дальше...
     - Ах! - Веня схватился за шею. - Мне тяжело сидеть. Вы – человек умный и образованный, прошу вас. Мне нужен врач.
     - Вениамин Юрьевич, держите себя в руках! - взвизгнул следователь и привстал из-за стола.
     - Если это грипп – я заражу вас. Вы даже без маски, - застонал Веня.
Следователь зверски вытянул рот и хлопнул папкой.
     - Ладно. Пойду вам навстречу, но один только раз.
Он нажал на звонок.
      И действительно вечером Веню перевели в лазарет. Как и тогда в армии, он, мучаясь, чувствовал счастье. Его сразу же принялись чем-то колоть, ставили капельницу и даже нашли хофитол.
      В харьковском СБУ Веню в самом деле пугали электрошокером и кастрюлей, но быстро отстали. Версия, что он эдакий свободный писатель и волонтер, по умолчанию была принята. Продержав неделю в Харькове, его повезли на поезде в Киев. Там его мурыжили весь апрель, изредка вызывая на разговоры. Там же в одиночестве, он встречал юбилей - 50-ти летие. Просил позвонить родителям, но ему отказали. В начале мая вдруг отвезли в Черкассы на большом автозаке и поместили в камеру с четырьмя  маргиналами. Дальше была Полтава и, наконец Днепр. При переезде он и подцепил этот грипп,  рядом сидел охранник и постоянно чихал.
         Осознав, что идет на поправку, он захотел общения:  сказать этим всем замечательным людям, этим ангелам в белых халатах, что никогда не желал им зла, что ни в кого не стрелял и даже согласен на независимость Украины. Но прежде надо было привести себя в норму - принять душ и побриться. И без зеркала он понимал, что выглядит жутковато - усы, борода, синие круги под глазами и отсутствие всякой причёски.
        - Вы не найдете мне станок? - махнул он проходящей сестре и усмехнулся собственной фразе.
        - Нэ можу, - бросила девушка на бегу.
        - Уважаемый, прошу, - выразительно сказал ему парень с соседней койки, брюнет с густой шевелюрой, которого привезли рано утром. - Получите и распишитесь.
             Он смотрел на Веню прямым, незамутнённым рефлексами взором.
       - Одесский тип? Еврей? - мелькнуло в мозгу.
       - А вы с каких краёв, уважаемый? – поинтересовался брюнет.
       - Я с Петербурга, - довольно признался Веня.
       - О! И через шо ви нас таки полюбили?
Веня вздрогнул. С этих же слов начинался тот самый допрос в харьковском СБУ, где ему угрожали кастрюлей.
      - Понимаю, - продолжал «одессит», не дожидаясь ответа. – Бандеры, нацисты, все дела, Екатерина Вторая. Эта тема? Вы как мой дед наверное?
      Веня усмехнулся.
      - Может быть. А ты за что лечишься?
      - За бизнес. Наша одесская тема. Вы тоже с грибом? Вот и я тоже. Сейчас подлечусь, и надо валить. Долго торчать тут  не соответствует моим планам. Скучно. Я люблю море, воздух, общество – такая тематика. Музыку любите? Цоя, к примеру. Он же ваш, питерский. Я вообще обожаю. Аркадия Северного знаете?
       - Слышал. Блатной репертуар?
       - Я все песни его знаю. А вам чего нравится?
       - Вилли Токарев.
       - Да, тоже уважуха.
       - Так ты чего – с дедом поссорился? – спросил Веня, чтобы покончить с музыкой.
       - Да не, он в Советском Союзе жил, понятно. Великая страна, всё такое. Путин молодец, американцы сволочи. Ваш ТВ сидит смотрит через антенну, цветы носит к памятнику. Я поначалу тоже с этого приторчал, я ведь такой, чтоб вы знали, активный по жизни. Собрались мы, типа антифашисты, там пацанов сорок, и поехали в Киев на Майдан, бандерам противодействовать, типа. Приехали, фасон держим. А там, блин, такая движуха! Песни, выступления без остановки. Мы скорифанились с местными, и они нам всё разжевали. Майдан – он не за Бандеру, он против Януковича, путинского дружка с золотым батоном. Потом весь этот замес пошёл – покрышки, снайпера. Одного одессита убили, одного ранили. Путин там свой спецназ отправил, чтобы Янукович дальше сидел.
         Я Майдан никогда не забуду, мы прям концерты давали, вдвоём и сольно. И Цоя кстати, и одесский репертуар. Офигительно было!
         Веня ощутил внутренний бунт, он понимал Майдан по-другому. Националисты в чёрном, грузинские снайперы, винтовка у депутата в багажнике, горящий «Беркут» - вот в чём была для него горькая правда Майдана. И главное доказательство этой правды – проспект Бандеры.
        - Понимаю,  -тяжело произнёс он. – А евреи то есть в Одессе или уехали все?
        - Не, это вам телевизор всё загоняет, что у нас антисемитизм, что евреи уехали. Тут, я отвечаю, все у нас отлично живут, евреи и не евреи. Так, любят, конечно, слегонца пошутить – ах ты, типа, еврей, а ты, типа хохол. Вы поймите – Украина – це свободное государство. У меня, к примеру, один дед еврей, другой грек, бабушка одна украинка, другая русская. Деда фамилия Эльберт,  моя кстати тоже.
          Веня насторожился.
        - Эльберт?
        - Да, его брат у вас в Питере тренер по настольному теннису.
        - Рыжий?
        - Да. А вы его знаете?
        - Он в Локомотиве был, а я играл за Зенит. Конечно знаю, и он меня знает. Мы как-то с ним вместе ездили в Могилёв на международный турнир Карпинского.
        - Ну вы прям порадовали! – Венин собеседник просветлел лицом, глаза  загорелись по-детски.
        - Если чего, передайте ему привет.  Давно он в Одессу не приезжал.
        - А от кого привет?
        - От Ромки скажете. Эй, милая, - окликнул он медсестру.  - Где тут у вас гальюн?
       - В конце коридора, - ответила девушка, и Ромка легко вспорхнул, будто был совершенно здоров.
         Посмотрев ему вслед, Веня увидел в коридоре довольного собой толстого охранника в чёрной форме.
         - Видели этого дятла? - спросил Ромка вернувшись. - Стопудово за косуху даст телефон.
        - А деньги-то как?
        - Если у него приложение банка есть, тогда без проблем. Я ребятам звоню - они ему переводят.
        - Мне бы тоже домой позвонить, - воодушевился Веня.
        - Давайте попробуем.
        Но не вышло - у охранника был кнопочный телефон, а бесплатно он его давать конечно же отказался.
        - Нашёлся пуцер. Ладно, проехали. В карты играете? - предложил Ромка.
         Веня уверенно отказался. С картами у него  были связаны негативы из прошлого. Во время поездок на соревнования старшие принуждали его по ночам играть в дурака или в тысячу. Нагло перемигиваясь они оставляли бедного Веню без копейки в кармане.
         - Может в шахматы?
Ромка тут же стрельнул у соседа походную доску, и они разыграли партию. Веня напрягался как мог, но всё равно продул. Одессит оказался смышлённей,  быстро ходил и не зевал, как соперник.
         - А ваши какие планы? - спросил Ромка, объявив Вене мат.
         - Я во власти Фемиды, какие планы? Ждать и надеяться.
         - Тикать не планируете? Да, я вас понимаю, вам далеко. А мне тут, блин, уже надоело, пора в родные пампасы. Не могу долго без пацанов, без гитары, без моря. Тикать лучше отсюда, потом тяжелее будет.
         - А потом что - скрываться всю жизнь?
         - Потом это потом. Можно хоть в Грецию, у меня там дядька живёт. А вы серьёзно - до звонка сидеть собираетесь?
         - Надеюсь меня обменяют.
         - Смотрите, план примерно такой, - Ромка приблизился и глаза его лукаво сверкнули. - Там за вахтой есть окно без решёток.  Туда бекицер ныряем и сразу во двор.  А пацаны прям к забору минибас подгоняют и с крыши лестницу вниз. Пол-минуты на всё.
        - Красиво, - заключил Веня. - Но жуткий риск.
       Ромка восторженно улыбался.
       Пару дней они провели замечательно. Потом Веня устал от энергичного Ромки, как устал бы от любого, надолго зашедшего на его территорию.
        За что Ромку взяли и сколько ему грозит, Веня так и не смог узнать, тот почему-то ускользал от ответа. Но некоторые факты своей биографии он все же раскрыл. Родного отца Ромка не знал, тот погиб в 90-е на бандитской разборке. Мать в нём души не чаяла - нанимала ему репетиторов и обучала музыке. После школы он поступил в мореходку, но проучился недолго - был изгнан из-за каких-то интриг. Из армии он вернулся как раз к началу Майдана.
            Ромка помнил уйму смешных историй и анекдотов. Веня запомнил три, и только про Рабиновича:
         - Рабинович покупает скумбрию: Отрежьте немного от головы, а теперь немного и от хвоста. Отлично. А теперь взвесьте мне середину.
         - Рабинович перед смертью всё завещал детскому дому. И что же он ему завещал? Пятерых детей.
         - Рабиновича забирает скорая. - Куда вы меня повезёте? - В морг. - Но я же ещё не умер! -Так мы же ещё  не приехали, уважаемый.
          Узнав что его выписывают, измученный дружбой Веня почувствовал небывалое облегчение. Но всё же своей изнурённостью он не хотел ломать отношения с добрым общительным парнем. В детстве Веня такое проделывал  - когда к нему лез дружить глупый или несимпатичный сверстник, он включал угрюмость на полную, отвечал односложно и прятал глаза, пока тот не терял к нему интерес.
           Они попрощались тепло, желая друг другу удачи. Веню поместили в общую камеру. Сотоварищи показались ему безобидными настолько, что он уже собирался рассказать им про Рабиновича. Но вдруг опять явилась охрана. В коридоре Веня вспоминал стоицизм, ведь сейчас начнётся по новой - когда родился, зачем женился и всё такое. Болезненно скрипнула старая железная дверь, и Веня снова увидел простака - следователя, которого неделю назад молил о помощи, называя умным и образованным. Глаза его теперь не были так же серьезны, как в первый раз.
         - Ну что, Вениамин Юрьевич? Дату рассмотрения вам отложили на целых полгода, видно ваше дело бесперспективное. Но и отпустить мы вас конечно не можем. Думаю, вас обменяют. Ну, а сам вы как? Вылечились? Что там у вас болело? Короче, поедете на юга отдыхать. Ну и трудиться на наших объектах. Готовы?
         - Ну раз надо, - закокетничал Веня, широко улыбаясь. – Спасибо. Вы…
         - Да мне то за что?
         Следователь потянулся к звонку.
        - Вы не позволите мне домой позвонить, - решился Веня, ловя момент.
        - Маме? Вот видите - у вас мама есть. А вы едете на Донбасс, где вас могут убить, покалечить. Ладно один звонок. У неё есть WhatsApp?
        - Нет.
        - А у кого-нибудь есть? У друга? Давайте одну минуту.
Он протянул смартфон. Веня хотел позвонить Андрею, но, конечно, забыл его номер. Пришлось набирать Лёху.
       - Да, - откликнулся тот, зевая.
       - Лёх, это я. Долго не могу говорить.
       - Ааа – ты? Где ты там шляешься? Я из-за тебя денег немеренно потерял. Потом отдавать будешь.
       - Лёх, сообщи моим, что всё хорошо. Я тут ещё в плену, но потом меня обменяют. Пускай ждут. Давай.
         В автозаке он вспоминал, как уже ездил однажды в Днепропетровск в 80-м году на какой-то командный турнир по юношам. Вспомнил тёмный сталинский Дом Культуры, где проходили соревнования, вспомнил красный трамвай, выпрыгивающий из-за холма, вспомнил двух собак, скреплённых между собой какими-то шутниками. Выступил он тогда отвратительно, хоть и получил медаль за командное третье место. Проиграл со страху авторитетам, а потом выходил со слабыми и творил чудеса. Если бы не этот непобедимый мандраж, он бы вышел на всесоюзный уровень, попал бы в сборную Ленинграда. Тяжело тогда  было – школа, две тренировки в день, турниры. От нервов на лице развились дурацкие тики. Даже сейчас, в тюрьме, было гораздо легче, спокойнее, безопаснее, чем тогда.
           Пару часов его держали в отделении милиции, затем явился молодой лейтенант с папочкой, и Веню повезли в пересыльный пункт. Там он принимал душ и получал синюю униформу с серебристыми отражателями. Берцы забрали, взамен Вене дали матерчатые кроссовки не первый свежести. Всё его теперь радовало - и солнышко за окном, и новая форма, и будущая работа на неведомых стройках. Теперь с ним  была надежда на скорый обмен, на возврат к его Дольче Вите – машинам, девушкам, рестораном, поездкам во Францию. В Донецк он конечно же не вернётся –проехали. Пусть всё что там было остаётся для мемуаров, если конечно он вообще их возьмётся писать. История с Надей, несчастный художник, пьяные маргиналы, ночь в подвале комендатуры - всё это было некрасиво и страшно, хотелось скорее забыть как сон. Но в чем он там виноват? Ни в чем. Такие зигзаги судьбы.
Вместе с Веней на пересыльном пункте кишели болезненные юнцы,  получившее срок за наркотики. От них он не чувствовал ни угрозы, ни интереса к себе.
         - Курево есть? Курево есть? - только и слышалось отовсюду.
После обеда стали вызывать по фамилии и отводить в автобусы.
        - Не знаешь - куда нас? - спросил Веня соседа.
        - Та у Мелитополь типа, - отвечал наркоман. - Куревом не бохаты ?

                Глава 2. Полковник  Малышко.

        - А це шо за фрукт? -  указал на Веню невысокий плешивый крепыш в зелёной форме с погонами. Если верить нашивке на левом нагрудном кармане, это был полковник Малышко А.А. На вид ему было лет 50, он был полноват и носил крепкий арбузный живот.
        - Украинец, грек, еврей? - тут же подумал Веня. Такие лица со слегка выпученными глазами он уже видел не раз за последние месяцы. Остапенко из Донецкой комендатуры был тоже из них. - Может быть здесь формируется новая нация?
        - Шо - питерский? - продолжал полковник, юродствуя. - А нам-то он нахера? А, Сипяха? Такие вон - у Азова в подвале сидят, бляха. Хто тебя отправил сюда?
        - Порошенко,  - рискованно пошутил Веня.
        - Ах пан Порошенко! - обрадовался полковник Малышко. - Це важлива птица. Ну шо, может тебя к правосекам отправить? Там и поспорите - чей Крым, бляха. А?
Стоявший рядом с ним нервный пропитый прапорщик, хрипло захохотал. Улыбнулся и Веня.
        - А на свободе ты хто?
        - Торговал на рынке, - придумал Веня.
        - Шо, арбузами шо ли херсонскими?
        - Нет, одеждой.
        - Сам лавку держал?
Веня кивнул, не желая быть простым продавцом.
        - Торгашь значит? Ну хорошо, тогда ещё поторхуемся, питерский ты, бляха, поц. Сколько лет?  Неужто полтинник? Вы шо там, бляха, кремлёвские таблетки едите?
        - Куда его, товарищ полковник? – заторопился прапор.
        - Та пока хрузи в общую кучу.
          После очередного обыска Веня попал в большой зал с колоннами и лепниной, похожий на фойе старого Дома культуры. Зал был густо уставлен двухъярусными железными койками, как это было когда-то в учебке. Вене досталось нижнее место возле колонны, чему он был несказанно рад. До ужина в зале царило безделье. Веня с удивлением узнал, что здесь можно днём валяться на койках и собираться большими компаниями. Соседом сверху оказался молодой блондин из Житомира, он попал за закладки на 2,5 года.
          Ужин проходил в том же здании в большой столовой, куда отводили партиями - первая и вторая смена. Кормили обильно и просто – котлета, макароны, кусок булки и чай. После ужина заключённых построили, и тот же прапорщик- алкоголик спросил:
        - Грамодяне-зэки, на, есть кто по строительной части?
Трое откликнулись. Веня хотел было похвастаться, что закончил гидростроительный факультет, но передумал. Чего он там помнит спустя столько лет?
        - А сварщики есть?
Сварщиков не нашлось.
         - Грамодяне -зэки, на, - продолжал прапорщик хриплым голосом. -Завтра отправляетесь на работы, на, на объект государственной важности, на. Обед на месте, на. При попытке побега огонь открывается без предупреждения, на. Кто будет хорошо работать получит поощрение, на, и шанс освободиться досрочно. Кто решит сачкануть, на, отправится в камеру.
          Веня , конечно, вспомнил старшего сержанта Петрива из учебки в Сертолово, который тоже повторял это «на» через слово, как псих.
        На работы их повезли после завтрака на трёх старинных автобусах. Со стороны могло показаться, что везут на отдых детей. Сзади и спереди автобусы сопровождали джипы с мигалкой. Разница была в том, что возле водителя сидели два автоматчика в чёрном, следящие за салоном. Стройка находилась в получасе езды от города. Автобусы тормознули на гребне возвышенности. Веня был впечатлён - на многие километры вокруг расстилалась неровная бугристая степь с островками зелени и мелкими населёнными пунктами. Ощущение свободы, воли охватило его. Панорама строительства была перед ним как на огромном столе. Здесь, к востоку от Мелитополя, создавалась линия обороны. Отдельные бетонные укрепления соединяли ломаные линии окопов, первая линия, вторая, третья. Часть верхушка холма была срыта, там городили опалубку - очевидно строился главный командный бункер. В детстве он обожал наблюдать за стройкой, обожал огромные самосвалы, высоченные краны,  неугомонные экскаваторы, обожал фундаменты и растущие на глазах стены из блоков. Стоял с бабушкой возле стройки и глядел как завороженный. После армии он хотел было податься в строительный институт на дневное, но застеснялся в 24 года учиться с юнцами. А зря. Был бы сейчас неплохим архитектором, может даже владельцем бюро, крутым подрядчиком или застройщиком. Теперь это было трудно представить.
      Веню, видимо из-за возраста,  назначили старшим автобуса - надзирать за сорока наркоманами. Сперва он был в ужасе, но вскоре осознал преимущества этой должности. Всем управлял местный прораб, ему же оставалось только присматривать - все ли на месте и раз в час ходить с докладом в автобус. С жёлтой повязкой на рукаве он бродил туда и сюда, как полицай времен оккупации. Наркоманы крепили арматуру, монтировали опалубку и заливали бетон. Изредка Веня вмешивался в процесс и что-то придерживал или толкал. Всё было настолько удачно, что в голове уже рождалась надежда на то, что синекура эта продлится до самого последнего дня. Он вернётся домой бодрый и загорелый, а девушки снова будут дарить ему комплименты и целовать с удовольствием.
      Ночью Веня мечтал и слушал, как бурчат во сне наркоманы. Периодически кто-нибудь громко всхлипывал, и тут же из другого угла следовал столь же невнятный ответ. Спящие разговаривают между собой -  такое, он помнил, было и в армии, и в спортлагере. Наконец он расслабился и улетел мечтами в отель Пульманн Рояль Мандельё. Вот он выходит из холла к бассейну, видит несравненный залив и дальше, Леринские острова, куда плывут десятки малых судов. На террасе ещё продолжается завтрак, но полосатые матрасы уже разложены, а зонтики подняты. Он выходит на пляж, идёт по плотному мокрому песку у самой воды и поднимается по узкой бетонной лестнице. Здесь начинается променад длиною метров 300-400. Слева от него, внизу беспокойное, будто закипающее сине серое море, справа, тоже внизу, ухоженная территория соседних апартаментов. Веня любуется великолепными клумбами, заглядывает в окна и следит за ленивыми кошками. Променад изгибается вокруг апартаментов, тянется вдоль реки и упирается в мост. Любуясь плывущими по реке катерами, он переходит на ту сторону и спускается по лестнице в порт. Там царит блаженное утреннее спокойствие: чуть слышно скрипят белоснежные яхты, где-то недалеко раздаётся крик чайки. Прямо у ног проплывает косяк упитанных рыб. В кафе сидят загорелые иностранцы и смотрят вдаль.
        - Доброе утро мсье. Пожалуйста, - приглашает его гарсон.
Веня плотно позавтракал, но, пожалуй, выпьет апельсиновый фрэш.

         Утром он пребывал в отличном расположении духа, даже рассказал соседям один из Ромкиных анекдотов про Рабиновича. Наркоманы натянуто засмеялись. В этот момент перед ними возник молодой коротко стриженный охранник - ариец с хмурым лицом.
        - Ты – питерский? Сюда иди.
Он схватил Венину руку и пристягнул к своей. От волнения Веню бросило в пот. Утренние надежды мигом рассеялись. Стало понятно, что на стройку он сегодня не едет, а значит кого то другого назначат старшим.
        - А куда идём? - робко спросил он арийца.
        - Там увидишь.
        Они миновали вахту охраны и вышли на двор, огороженный металлической сеткой. Магнитным ключом ариец открыл калитку, и они оказались в соседней части тюремного комплекса, где было несколько двухэтажных офисных зданий. Кабинет полковника Малышко, начальника тюрьмы, находился на втором этаже одного из этих строений. Ариец осторожно постучал и сразу же приоткрыл дверь.
        - Дозвольте, товарищ полковник?
        - Да.
        Представитель новой нации сидел за бывалым рыжим столом под портретом Петра Порошенко и перелистывал папку. По левую руку от хозяина кабинета стоял незнакомый Вене угрюмый военный лет сорока, слегка наклонившись вперёд. Он беспокойно рыскал глазами, будто вот-вот ожидая команды «фас».
        - Ну, Вениамин, значит, Юрьевич, - после нескольких секунд молчания произнёс полковник. - Как настроение? Значит работаешь? Врах нашего украинского хосударства, бляха, строит нам защитные укрепления. Так получается? А, пане майор?
         Стоящий возле него военный зверски пошевелил губами.
         - Значится так, Вениамин. Ты человек уже взрослый. Да? Сержант, иди подожди в коридоре.
        Он взглянул на майора и будто найдя поддержки, продолжил:
         - Домой то хочешь, Вениамин? К жене, к деткам. А? Есть, значит, бляха, кое-какой вариант у нас.
        - Хочу, конечно, - Веня обрадовался так что кольнуло сердце.
        - Только…, - Малышко приложил палец к губам. – Тебя ж получается, ещё не судили? Да? Статус у тебя, скажем так, неопределённый, бляха. Соответственно, мы тебя можем, ну, при определённых, скажем, условиях отправить прямо у Крим! А? Как смотришь? Но, придётся, бляха, чуть-чуть раскошелиться. Ну, а шо ты хотел? Свобода – она кой-чего стоит. А?
         - Сколько? – спросил его Веня, не веря  счастью.
         - Пятьдесят штучек баксов, ну или, бляха, в вашей русской валюте.
Сумма показалась Вене реальной.
         - И как это будет?
         - Вениамин, бляха, Юрьевич, ну шо ты – первый шо ли такой? Сажаем тебя на катер и доставляем в определенный, скажем, бляха, квадрат у нейтральных водах. А там, соответственно, значит, тебя забирает та сторона. Как деньхи? Переведёшь, значит, на карту нашему человеку. Всё, бляха.
         Веня глядел в бездушные серые глаза полковника, и его вдруг охватило сомнение – не ловушка ли это, и нет ли в этом жуткого риска? Переведёшь деньги, а потом выстрел в затылок и холодные волны Азовского моря. И какие к чёрту нейтральные воды? Разве там есть нейтральные воды?
          - Я должен обдумать, можно я завтра отвечу?
          - Шо там, бляха, думать, Вениамин? – закипел полковник. – Это ж дело такое, завтра, бляха, может уже не быть. Пока, значит, есть у нас этот определённый канал, я тебе ховорю. Тут некохда думать, Вениамин. Ты тут, понятно, бляха, кайфуешь, отдыхаешь. А если тебя, скажем, переведут в камеру с бандюками или там, бляха, к нацистам. Да, тут и такие есть. Решай сам. Да – значит вот тебе телефон и звони, кому там надо шобы деньхи перевели.
           - Я не говорю, что отказываюсь. Нет конечно, - ускользал Веня. – Мне надо просто подумать как всё будет. И, думаю, было бы правильно перевести половину, а потом, когда я буду уже в Крыму, ещё одну половину.
          - Слухай, а ведь он в натуре торгаш. А, пане майор? Аванс- получка, бляха. А потом, где нам тебя, бляха, искать? А, Вениамин? Вот тебе телефон – и звони.
         - Я так не готов, мне надо подумать, - настаивал Веня, превозмогая волнение.
           - А, ну твоё дело. Шоб ему лучше думалось, бляха, отведи ка его у подвал, пане майор. В одиночку.
         В коридоре майор эмоционально покрутил у виска.
          - Ты головой то думай! Детский сад что ли? В Питере, слышь, живёшь. Понимать должен.

          Через полчаса Веня сидел в маленькой бетонной коробке, обнявши ладонями голову. Воображение  рисовало ему тело, плавающее в тёмных волнах и полковника, покупающего на его деньги новый Range Rover.
          -Чётко, категорически отказать и не вступать в сделки с этим дьяволом! Ждать, терпеть, не скулить и не давать слабину. Тогда оставят в покое и не будут пытаться дожать.
          - Делайте, что хотите, - репетировал Веня вслух. – Нет у меня ни денег, ни желания рисковать. И вообще, мне сказали, что скоро меня обменяют.
        Обед был оскорбителен – бульон безо всякой начинки, греча с подливой и стакан подкрашенной красной воды. Определившись с позицией, Веня начал скучать.
         - Охрана! – расхрабрившись позвал он наконец.
Послышались медленные шаги.
        - Шо там у тебя? – спросил немолодой голос.
        - Добрый день. Можно мне бумагу и ручку?
        - Нельзя.
        - Мне написать заявление.
Шаги начали удаляться.
        - Ни читать, ни писать нельзя?
Шаги снова приблизились.
        - Не орать, сказал! А то вызову кого надо.
         Вернувшись в сидячее положение, Веня стал делать разминку для мозга, чтобы не деградировать слушком быстро. Сперва играл в города, а когда те закончились, стал вспоминать иностранные языки.
       - Праздник – Холлидэй – Фиеста – Ля Фэт.
       - Обед – Ланч – Дежонэ -  Альмуэрцо.
       - Ужин – Дина – Динэ – Абендэссен. А по испански?
Скрипнуло дверное окошко и таинственная рука опустила на полку толстую книгу.
       - На, читай, - произнес тот же голос.
       - А бумагу и ручку можно? - запоздало выкрикнул  Веня.
Окошко снова открылось.
       - Деньги есть?
       - Нет. Откуда?
       - Тогда не проси.
       Веня взял книгу. Неужели «Война и мир»?  Или энциклопедия?  Словарь Брокгауза и Эфрона?  Нет, это была Библия на украинском языке.
        - Тоже неплохо, - подумал он. - Попытаюсь расшифровать.
        На ужин принесли крепкий чай, и Веня почти не спал. Ему казалось, что он вовсе не засыпал, но, одновременно,  помнил, что ему снилось. Это был Путин или не Путин, а человек похожий на Путина внешние и голосом. Он подошёл к Вене в Москве на Никольской улице, ведущей к Кремлю.
       - Отойдёмте, - велел он Вене. - Мне нужны ваши личные данные. Логины, пароли, адреса.
       - Я ополченец, - возмутился Веня. - Мой позывной Клоун.
       - Это я вас не спрашивал, - нервно ответил мужчина. - Нет никаких ополченцев. Это выдумки наших партнёров –неуважаемых кстати.
       - Ладно, - смирился Веня. - А вы случайно не родственник?
Мужчина подошел вплотную. В ноздри  пахнул нафталин.
       - А что вы хотели?
       - Спросить - что дальше? Какой образ будущего?
       - Будущего нет, и прошлого тоже. Есть настоящее, ему и радуйтесь. Бегите вон, там ваши идут.
       Мужчина пропал, а со стороны Красной Площади грянул военный марш. Веня рванулся туда. Из-за здания исторического музея выходили марширующие шеренги.
       - Доблестные ополченцы Донбасса! - объявил диктор знакомым голосом. - Во главе командир батальона «Спарта» Арсений Павлов.
        И правда, в шагающем впереди смешном человеке в генеральской папахе Веня узнал Моторолу.
        - Но он же погиб! Или это была инсценировка спецслужб?
Он всматривался в лица проходящих мимо него солдат, надеясь увидеть Надю, и увидел её.
        - Надя! Надя! - закричал он,  но она не реагировала, будто оглохла.
        Он выскочил из толпы и попытался пристроиться сбоку к шагающим.
        - Надя!
        - Шроп, шроп, - глухо отбивали шеренги по мостовой.
Он едва поспевал. Вдруг его поразило открытие:
        - Она же мертва! Они все тут мертвы.
        - Надя, прости! – заорал он последний раз, уже просыпаясь.

        Солнце заглядывало в камеру через узкую щель окна. Веня поджал ноги и накрылся с головой старым шерстяным одеялом.  Всё было не так уж и плохо – государство, с которым он хотел воевать, содержит его за собственный счёт и даже собирается отправить домой.
       Он вспомнил своё вчерашнее решение.
       - Просто жди, терпи, не ломайся, мужик, - подтвердил он.
Послышался топот.
      - Подъём. На выход!
      Веня ковылял в раскорячку - болели мышцы и знобило спросонья.
      - Выпить бы чаю.
      - Товарищ полковник, це с подвалу, -доложил охранник, приоткрывая дверь кабинета.
       - Давай, как тебя там? Вениамин…нахер , батькович. Нормально всё?
       - Не очень, - честно ответил Веня.
       - Ну, придумал? Выйди пока, сержант.
       - Это нереально, и денег таких не найти, - сообщил Веня высохшим голосом.
       - Денех нет? - взорвался полковник. –Ку маре куне, Беня! Шо ты со мной творишь? Ты к уголовникам хочешь? Шо б потом, бляха, сидеть было больно? А?
Малышко поднялся со стула и приблизился к Вене.
       - А за родных ты своих подумал? Ну, давай, позвони им, бляха, спроси: Шо им важнее - бабки эти или шоб ты домой вернулся? А?
       - Меня должны обменять. Мне генерал обещал, - приврал Веня.
       - Хенерал?  Это какой такой, бляха, хенерал? Как фамилия?
       - Я не знаю. Он не представился.
       - Короче, Беня. Ты это - выключай свои мансы. Нету у тебя больше никаких хенералов, я тебе хенерал. Я тут буду решать, шо с тобой делать. Сержант!
        Он смотрел Вене в глаза по-новому, с ненавистью, отчего Веня мигом взбодрился.
      - Сержант, отведи его, бляха, в седьмую. Скажи  там, шо я приказал. Мой приказ. Давай, всё, пошёл! Я те, бляха, устрою бесплатное размещение.
       Веню вернули в камеру забрать свой нехитрый скарб, затем повели в другое крыло длинного тюремного здания. На очередной вахте их встретил лишённый эмоций лысый охранник, похожий на Фантомаса.
     - Имя, фамилия, раздеться, присесть, - хмуро командовал он. - Вещи в руках. Пошёл в душевую.

                Глава 3. Бесплатное размещение.


       От жутких предчувствий Веня почти не дышал. Скрипнула тяжеленная дверь. Первое, что он увидел, была глупейшая уголовная рожа, будто из фильма про 90-е. Она широко улыбалась, демонстрируя отсутствие передних зубов и извилин в мозгу.
      - Сюда, - охранник указал на верхнюю койку возле окна. Веня последовал вслед за ним, кивая обитателям камеры.
      - Здрасьте, здрасьте.
Здесь было тихо, пахло едой и потом. Веня бросил вещи на койку –  пакет с зубными принадлежностями, нижним бельём и вафельным полотенцем, ватник и  украинскую Библию, после чего обернулся к сокамерникам. Их было шестеро. Веня немедленно дал им клички: налысо бритый качок со сломанным носом -  «амбал», его сосед - интересный брюнет – «красавчик», беззубый – «шестёрка», молодой с глупым лицом – «двоешник» и двое крупных пожилых мужиков, сидевших за нардами у окна – старики.
        -Эй, слышь, – обратился к Вене бритый качок, когда охранник захлопнул дверь. - Туда ложись.
        Он указал на свободную койку ближе ко входу, напротив двери в туалет.
        - Туда? Но мне сказали…
        - Это брата шконка, туда иди.
         Веня замялся.
        - Туда? Ну хорошо.
        Он перекинул вещи на новое место, это была верхняя полка. Соседом снизу теперь у него был «двоечник».
         - Откуда? - живо поинтересовался беззубый, горящим безумным взглядом напомнив Вене обезьянку, из тех что и бегают за туристами на Шри - Ланке.
         - Из Санкт-Петербурга.
Уголовник вдруг перестал улыбаться, и, состроив удивлённую рожу, заткнулся.
         - А тут чего делаешь? - полюбопытствовал интересный брюнет.
Веня начал рассказывать свою одиссею, надеясь подзаработать авторитета..
       - В картишки сыграешь? - перебил брюнет.
Веня насторожился. Началось?
       - Не, я не игрок. В шашки, и то плохо.
       - В шашки? Чего, в Питере все только в шашке играют? Давай в очко или в тысячу, - настаивал брюнет.
      - Не, спасибо. -Веня отвернулся и взял украинскую Библию.
      - В шашки значит? Ну можно и в шашки.
Брюнет опустил руку под койку и достал белую пластиковую коробку.
      - Садись.
      - Ну давай попробую.
      Веня почувствовал, что вступает на тонкий лёд.
      - Давай загадывай, питерский, - в какой руке? Мои белые, я начинаю.
Брюнет, его звали Серёгой,  ходил не спеша, серьёзно глядя на доску. Веня поглядывал на него, пытаясь понять насколько тот хитроумен. Обитатели камеры постепенно перебирались поближе к ним, что добавило Вене нервозности. После десятка ходов он  вдруг обнаружил, что загоняет себя в ловушку. Пришлось срочно идти на размен и проиграть одну шашку.
       - Вот башка! - сокрушался Веня. - Давно не играл.
Они сделали ещё по паре ходов, и мозг, наконец-то выдал удачную комбинацию. От нетерпения Веня задрыгал ногой.
       - Замутил что ли чего? - всполошился Серёга.
       - Тупым тебя что-ли, считает? - угрожающе добавил амбал.
Состоялся размен, и счёт потерянным шашкам сравнялся. Серёга пошевелил нижней челюстью, и стал ещё дольше обдумывать каждый ход. Недолго чаша весов колебалась, пока Веня не допустил очередную оплошность.
       - Вот чёрт! Ну видел же! - покаялся он публично.
Итог партии был предрешён, но Веня играл до конца, пока не лишился последней шашки.
        - Ну молодец, поздравляю, - он протянул руку сопернику.
        - Штуку давай, - невозмутимо сказал Серёга, не пожимая руки.
        - А, хорошая шутка.
       Веня привстал с табуретки, собираясь вернуться к себе и, в этот момент, Серёга резко схватил его за руку.
       - Штуку то дай.
       - Не бояться, не бояться. Не допускать слабину, - зазвучало в мозгу. - Какая штука, парень? Смеёшься?
       - Слышь, подкалывает тебя, - вступил в игру лысый. - Вы чего, шамались без интереса играть?
       - Не было базара, - подхватил Серёга, не отпуская руки.
       - Может вы шамались на другую сумму играть?
       - Не было базара.
       - Штука не деньги. Соглашайся, - вставил свою копейку беззубый.
       - Что за комбинация, пацаны? Кем вы меня считаете? - Веня едва справлялся с паникой.
       - Мужики, вы же слышали, что мы не договаривались на деньги играть? - обратился он к старикам.
       - Да хрен вас знает, о чём вы там договаривались, - отмахнулся один из них, и старики дружно перебрались обратно за нарды.
       - Да дай ты штуку, лехше жить будет, - уверял беззубый.
       - Да нету у меня денег, а было б не дал.
       - Отработай тогда, - заявил «амбал». - Неделю будешь рабом у него. Что он скажет, то и будешь килять.
       - Да вы что, мужики? Я на фронте был, - выдал Веня.
Лысый протянул тяжёлую руку, покрытую таинственными рисунками, и положил Вене на шею.
        - Хочешь чтоб тебя тут за яйца подвесили? А?
        - Может опять сыграем? - нашёлся вдруг Веня.
        Серёга покосился на лысого и отпустил свою руку.
        - Он чего - счёт решил увеличить?
        Снова расставили шашки. Потянулась вязкая напряжённая партия. Не имея опыта для наигранных комбинаций, соперники, как могли, избегали ошибок, долго обдумывая ходы. И вот тут Веня увидел свой шанс. Не веря глазам, он опять задрыгал ногой.
        - Чего там запарил? Давай ходи, - заворчал Серёга.
        - Ладно, вот так тогда.
        - И чего?
        - А теперь вот так.
Серёга изучал ситуацию, шевеля нижней челюстью. Наконец он ссыпал шашки на койку и стал собирать.
        - Наколол значит, питерский? - выдавил он из себя. - Ладно, живи, только не борзей.
         Веня смело протянул ему руку и тот брезгливо пожал её.
        Вскоре двоих вызвали на допрос - амбала и Вениного соседа – двоечника. Веня листал украинскую Библию, продолжая переживать жутковатую партию в шашки. Долго хандрило сердце, то впереди, то под лопаткой. Когда наконец, удалось успокоиться, он стал вспоминать испанский – язык, который чуть было не выучил, гоняясь в Барселону в конце 90-х.
        В отсутствии амбала, которого звали Володькой, он почувствовал себя безопаснее. Когда в коридоре послышался топот, Веню снова как током, пронзил испуг. Дверь издевательски заскрипела, и на пороге вдруг очутился Ромка, с которым он только недавно простился в тюремной больнице.
         - О, уважаемый! Опять мы с вами, - обрадовался одессит.
         - Туда. - охранник указала ему на ту самую койку возле окна.
         - Приветствую всех, меня Романом зовут, - представился Ромка, когда охранник убрался.
         - За что попал? - тут же осведомился беззубый.
         - Мошеннические действия.
         - Хе, нормально, - резюмировал уголовник.
Разместившись, Ромка нанёс Вене визит.
         - Снова мы с вами вместе попали? Точняк неспроста. Как ваше дело?
         - Да начальник тут меня шантажирует, - с удовольствием поделился Веня. - Полковник Малышко. Не видел его? За деньги предлагает в Крым переправить. Пятьдесят тысяч долларов.
         - Чего? Сколько? Он чего - с дуба рухнул? А вы чего такой грустный? Как рука то – прошла?
         - Да прошла. Ещё пугал меня, что отправит к самым крутым уголовникам, типа сюда, - с гордостью продолжал Веня.
         - Это он сказал? Да не - лажа это. В Днепре я знаю, есть реальная академия, но круче всего Лукашинская в Киеве. Там – да, такие братаны отдыхают - мама не горюй.
         - А ты как сюда?
         - Не фартануло. Хотел отвалить с пересыльного пункта, всё вообще идеально сделал - забор перелез и там дворами. Километр - не меньше. Потом в подъезд и наверх туда где чердак. Сижу - всё вроде тихо, потом чувиха одна из квартиры выходит. Я ей говорю «можно мне позвонить?» Она такая - «да заходи, кушать не хочешь? а пить?» Ничего такая бабенция – лет сорок наверное. Ну там, вина налила, понятное дело - перепихнулись с ней пару раз. Потом, значит, звоню от неё пацанам, чтобы такси оплатили там с карты на карту. Всё по – кайфу. Звоню в такси - тудой-сюдой,  никто за Одессу слышать не хочет. Крайняк - в Мелитополь. Ладно, думаю. Там пересяду и дальше через Херсон. Ну - простились с ней. Вообще золотая тёлка, никогда её не забуду! Короче – часа четыре там ехать. Потом взял у водилы его телефон, звоню в такси Мелитополя – обратно никто за Одессу слышать не хочет, только, блин, до Херсона. Ладно, давайте Херсон! Добазарились там у вокзала. А мне вдруг ссать захотелось, как не в себя. Вообще умирал, короче. Вышел  - и ломанулся в сортир , который там на вокзале. Из кабинки выхожу – блин! Два мента стоят - иди сюда, документы есть? Я там начал конечно лапшу им вешать, но всё короче, пипец, попался. Ладно, первый блин комом.
              - Н-да, - резюмировал Веня. – Обидно.
Вскоре за Ромкой пришёл охранник.
          - Эльберт! Руки давай.
          - Куда? - спросил его Ромка.
          - Начальник зовёт.
        Ромка обернулся к Вене и состроил знакомую уже гримасу детского удивления.
        Минут через пять вернулся амбал - Володька.
          - Кто тут? - тут же спросил он, заметив Ромкины вещи.
          - Парня с Одессы прислали, - ответил один из пожилых.
          - Понятой или фраер?
   Мужик только пожал плечами. Володька повернулся к Серёге.
          - Пацан, - сообщил тот.
     Ромка вернулся перед обедом.
          - Приветствую, кого не видел, мужчины. - объявил он и присоединился к Вене.
          - Ну, блин, - жучара этот Малышко. Хочет чтобы я ему офис делал.
          - Офис?
          - Ну колл - центр по-вашему, по телефону лохов разводить. Уважаемые, - обратился он ко всем. -Есть кто по офисам опыт имеет?
          - Ну есть, - отозвался Серёга.
          - Отлично. А вы как? Нет? Не ваше тема? - спросил он Веню. – Да, это мы тут на югах практикуем.
        Веня напрягся.
          - Ромка - телефонный мошенник? А ведь он был о нём лучшего мнения.
          - Возможно всё, нет идеальных людей, и не надо их себе рисовать, – убеждал он себя.
        Ромка уловил его настроение.
          - Конечно, я и сам против такой фигни. Но расскажу как всё началось. После Майдана, когда Путин Крым оторвал, мы собирали средства на армию. Ну и решили - пускай русские тоже в этом участвуют, они же этого Путина любят. И – блин, столько у вас лохов оказалось! Ну, конечно, чего то стали себе откладывать на карман. Проблем никаких - менты всё знали, мы им слегонца заносили. И так вот почти два года, тудой-сюдой, и Азову и волонтёрам на конкретные нужды. Потом, блин, Комар херню замутил: нашёл двух чехов, и начали мы параллельно по чехам работать. Ну там сразу - международный скандал, как-то нас вычислили. Я ломанулся в Днепр, думал в Азов вступить. Но там уже тоже пасли,  да и я сам лопухнулся. Там, короче, и приняли.
        Почувствовав, видно, что Веня раскис, Ромка переместился к Серёге. Минут десять они вполголоса обсуждали предлагаемую работу, затем Ромка вернулся к себе на койку.
           - Э-э, Одесса, ты в курсе, чья это шконка?- грозно осведомился Володька.
          - Эта? А чья она? - удивился Ромка.
          - Брата.
          - Брата? Ладно, ну пока брата нет, я тут посплю, можно?
          - Спи пока, - разрешил амбал.
       Остаток дня Веня вынужден был выслушивать болтовню уголовников – они обсуждали, как одурачить сторону обвинения.
Ночь прошла отвратительно. Арестанты то и дело курсировали в отгороженный хлипкой стеной сортир, повергая Веню в жуткое неудобство.
Расслабиться удалось лишь к утру, когда из приоткрытого окна повеяло холодком. Едва переместившись в мир сновидений, он тут же услышал: «Подъём!» Его охватило отчаяние, захотелось орать, протестовать, опрокинуть койку и дать охраннику в морду. Дрожа и хрустя суставами, он шёл в коридор делать зарядку и ждать,  пока охрана обыщет камеру.
           После завтрака – (чай, булка да каша) несколько человек забрали. Сначала Ромку с Серёгой, затем и всех остальных, кроме Вени, и одного старика.
           - А вас за что, если не секрет? – спросил Веня оставшегося из пожилых игроков в нарды.
           - Секрет, - усмехнулся тот. - Дочурка родная сдала.
           Больше ему Веня вопросов не задавал.
Ромка с Серёгой вернулись часам к шести, когда за окном уже стало темнеть.
          - Как там? - спросил Веня, измученный украинской Библией.
Ромка подсел и охотно поделился нюансами. Колл-центр расположился в кабинете майора Сердюка - заместителя начальника тюрьмы. Целый день Ромка закупал через интернет телефоны, sim-карты и мониторы, открывал счета на неведомых лиц и скачивал какие-то базы.
          - Завтра можно бомбить. Малышко уже в экстазе, обед нам заказал из кафе, - весело резюмировал он.
          - Значит, ты уже всем доволен? Бежать не будешь?
          - Как это? - Ромка понизил тон. - За это работаем. А ты чего – тоже… ? вы то есть.
          - Да можешь на – Ты, - согласился Веня, страдая неловкостью. Его  всегда бесил этот момент перехода на Ты.
           - Там в канцелярии, это соседний вообще кабинет, нету решёток. Две бабы работают, так они прям курят в окно. Бывалые крали. Ходят с начальством в баню - я уже всё просёк. Ну так, короче, там до забора всего метров десять, а внизу мягкие клумбы. С пацанами я уже завязался. План всё тот же - они подъезжают на минибасе и лестницу вниз. А мы, ну или я только, синхронно выпрыгиваем в окно и тикаем.
             - Думаешь это реально всё?
             - Ну, чтоб ты понимал - у нас же как братство, мафия. Один за всех, все за одного. Взяли бы не меня, а там Яника или Калину, мы бы их также вытаскивали. Кстати, это всё на Майдане зацементировалось.
        Веня не верил в успех Ромкиной авантюры. Во всяком случае лично ему бежать было некуда, да и незачем. Когда он предстанет перед полковником, то, наверное, уже согласиться на всё. Пусть оно будет как будет. Позвонит Лёхе,  потом Андрею, пусть хоть берёт кредит, хоть опустошает расчетный счет - потом это всё компенсируется с накопившихся денег от офиса на Московском проспекте. Нужно ещё торгонуться - снизить сумму тысяч на 5 или 10. Ромке, конечно Веня этого не сказал, боясь потерять доверие нового друга.
              Следующим вечером Ромка вернулся с гитарой.
           - Ну чего, господа, споём? - радостно предложил он. Все оживились. Ромка мигом настроил свой инструмент и начал, медленно перебирая струны:
           - Прибыла в Одессу
             Банда из Амура…
        «Мурка» прошла на ура. Веня, уверенный в отсутствие у себя и слуха, и голоса, завелся и тоже вовсю подпевал. Затем Ромка затянул тюремный «блатняк». Веня вспомнил,  как слушал все эти саги под Лугой в спортлагере в исполнении местного гопника. Тот приходил вечерами с гитарой, и его кружком облепляли девчонки. Тогда Веня балдел до слёз от этой грубой запретной романтики.
Играл и пел Ромка мастерски, с чувством, отдаваясь по полной. Веня следил за реакцией слушателей, особенно за амбалом Володькой. Поначалу тот подпевал грубым холодным голосом, потом уже просто кивал головой, демонстрируя одобрение. Выдал Ромка и «Алёшу-Ша» и «Владимирский централ», и Аркадия Северного. И пел бы конечно всю ночь, улетая мечтами в свой идеальный одесский мир.
             - Уважаемая публика, Цоя не желаете? - задорно спросил он наконец.
Все молчали. Беззубый трепетно глядел на Володьку.
             - Слышь, ну давай заканчивай, бабалайка, - скомандовал тот. - Уши устали.
        Ромка разочарованно сморщил лоб и отложил гитару.
            - Слышь «Одесса». Расскажи как Карабаса убили. Чего он - без волыны ходил? - продолжил Володька.
         - Карабаса? Я же тогда маленький был. Знаю, что баня есть в центре, где его застрелили.
         - Эх ты, Одесса. Должен знать.
           Ледяной голос Володьки звучал так, что у Вени по спине бежали мурашки. Ночью он снова не спал. Почему полковник не вызывает его? Забыл? Передумал? Остроумные убедительные фразы, которые Веня готовил для разговора с ним, стали уже забываться. Можно было что-то передать через Ромку, понятный намёк, но нормально ли это? Не станет ли Ромка его опасаться и презирать? Его единственной неожиданный друг в этой враждебной среде.
            К утру разболелся низ живота, и близость сортира вдруг оказалось кстати. Появился озноб и свинцовой тяжестью налилась голова. Что он такое съел? Чёртов полковник!
          - Как там Малышко? - всё же спросил он Ромку следующем вечером.
          - Вообще, блин, кайфует. Сегодня 200 штук поимел.
          - Ни фига! А себе там тоже можно чего то урвать?
          - Можно. Только осторожно, а то это хитрый жук всё сечёт.
          - Ребята как твои? – вяло полюбопытствовал Веня.
          - Всё на мази. - Ромка понизил голос. - Тачку уже раздобыли. Скоро все будет, так что ты если хочешь – скажи. Накрайняк послезавтра.
            - Слушай, не знаю пока.
          Веня занервничал.
            - Если решишь - я тебе легенду придумаю,- продолжал Ромка. - Типа ты тоже крутой мошенник или там офигенный компьютерщик. Там всего то пол-дня в офисе поработать, я тебя всему научу, это элементарно.
            - Подумаю. Мне жалко людей.
            - Все понятно. Зато воля потом. Приедем к морю - сразу нырну с волнореза. Блин, кайфово! Смотри - неделю сидим на хазе в Одессе, пока пацаны за документы хлопочут. Да даже можно без документов. Переберёмся на шхуне в Румынию, в Констанцу, у нас в порту есть кой-какие зацепки. А оттуда в Салоники в Грецию, там у меня до фига родни. Я остаюсь, а ты можешь прям в своё посольство идти и всё.
           - Красиво.
           - Действительно, это не лишено здравого смысла, - подумал Веня. - Тоже себе вариант. Но почему этот Ромка прилип к нему? Из-за общего знакомого – Эльберта? Или может он рос без отца и хочет теперь Веню на эту роль?
Ромка вернулся к себе и обнял гитару. Веня не хотел слушать песни, он объелся ими ещё вчера, и к тому же всё ещё ныл живот.
            - Ну что, уважаемые, что бы вы хотели послушать? – весело начал Ромка.
            - Иди ка сюда, Одесса, - велел вдруг Володька.
            - А чего там?
            - Иди, говорю, сюда, братан, толканёшь нам - чего вы там с питерским забодяжили.
              Веня с ужасом поглядел на Ромку. Тот был серьёзен, но не выказывал страха.
            - Володь, ну если мы за какую-то тему болтаем, так это за нас двоих и касается. Да?
             Веня не поверил ушам. Ромка нарвался.
           - Зачем он это сделал, дурак? Хотя нет, не дурак, он герой.
          Володька поднялся и вслед за ним как по команде вскочили Серёга и беззубый - шестерка.
           - Я не въехал, чё ты сказал! А ну повтори, козёл! - взревел качок и двинулся к Ромке, играя тяжёлыми бицепсами. - Не понял, сука?
Ромка вскочил. Щёки его зарделись, а тёмная шевелюра будто поднялась дыбом. Драка была скоротечна. Огромный Володька смял соперника и зажал в углу. Послышался грохот, затем с душераздирающим треском сломалась гитара, издав прощальный аккорд. Веня увидел, как задираются и падают вниз огромные кулаки.
               - Охрана! - заорал он вдруг. И ещё громче: «Охрана!»
И тут же встретился глазами с Серёгой.
               - Чего творишь? Звать ментов - не по правилам, - прочёл он в этих тёмных жёстоких глазах.
        Раздался тяжелый топот, и в камеру ворвались трое, размахивая дубинками.
            - А ну по местам все! Щас на кондей пойдёте!
Володька медленно с достоинством двинулся к своей койке, взмокший и красный. Из ломанного носа обильно сочилось кровь, капая на пол. Веня с ужасом поглядел на Ромку. Тот свернулся на койке в углу и молча страдал. Охранники обступили его.
          - Живой?
Ромка молчал.
          - Ух, ни хрена себе, - произнёс один из охранников. – За шо ты его, Лопатин?
          - За дисциплину, - буркнул Володька. Возле него хлопотал беззубый, вытирая кровь полотенцем. Охранники замешкались, принимая решение.
         - Давай Лопатин, руки за спину, - велел наконец один из них. Щёлкнули наручники, и Володьку вывели в коридор. Затем двое вернулись, подхватили бедного Ромку и выволокли из камеры. Вене показалось, что ноги его волочились, а голова висела беспомощно. Бабахнула дверь.
          - Чего, стуканул значит, питерский? - услышал Веня Серёгин спокойный голос. – Ответишь. 
          - Он мог убить его, - Веню трясло от волнения.
           - Когда вернётся Володька – конец, - пульсировало в мозгу.
           Но Володьки всё не было, и мало помалу он успокоился. Ничего не случилось и ночью, хотя, Веня не спал, ожидая расправы. На утро Володькины вещи забрали и, вскоре привели нового зэка, невысокого славянского мужика лет 40, с написанным на лице уголовным прошлым. Поначалу Веня обрадовался, что Володька исчез. В нём он видел основную угрозу. Но затем, когда оставшиеся уголовники быстро сдружились с новеньким, ему снова стало тревожно.
          Живот постепенно прошёл, зато заболело бедро и на груди появился красный зудящий прыщ.
           - Предай Господу путь свой и уповай на него… - вычитал он в украинской Библии и зацепился за эту фразу.- Пусть Бога и нет, но надо молиться. Чтобы не трусить и не довести себя до инфаркта или инсульта. Господи сделай так, чтобы… Да чтобы всё у меня было нормально, чёрт меня побери.
         После обеда  явились двое охранников, и вызвали их с Серёгой.
            - С вещами, - добавил один из них.
            - Это куда? – не  выказав радости спросил их Серёга.
            - Увидишь.
            - Господи, прошу тебя, - снова взмолился Веня, волоча ослабевшие ноги. - Только бы уже не вернули назад. Пусть хоть куда.
И чудо случилось. Их привели в тот самый зал с колоннами, где он провёл первые сутки. Зал был пуст - обитателей увезли на стройку. Новоприбывших отстегнули и передали местным охранникам. Всё стало ещё интереснее, когда их привели в конец зала, где за лесом двухъярусных коек, обнаружилось несколько одноярусных. На одной из них лежал человек с забинтованной головой.
            - Ромка?
           - Сюда, - указал охранник, - а ты сюда.
            - Ты что-ли, Одесса? - спросил Серёга, когда охранник ушёл.
Ромка повернул голову.
           - Заценили, как я вас вытащил? - произнёс он странно, будто пытался специально изменить голос.
           - А этого то зачем? - спросил Серёга. - Или он братан твой?
           - Работать, - ответил Ромка.
           - Как у тебя голова? – поспешил узнать Веня, охваченный благодарностью.
           - Да фигня. Нормально всё. Два дня сказали лежать. Гитару, блин, жалко.
          Веня растянулся на койке, всё ещё не веря своему счастью.
           -Когда Серёга уйдёт в туалет, надо спросить у Ромки - что дальше? Но можно и потом, ближе к вечеру.
             Сейчас хотелось только балдеть. Наслаждаться покоем и безопасностью. Он закрыл глаза и уснул.

           Разбудил его собственный сон.  Вене приснилось, что он в Париже. Ходит где-то по узким улочкам квартала Марэ и заглядывает в витрины. Вот перед ним старая латунная дверь с затейливой фигуристой ручкой. Веня заходит внутрь. Это антикварная лавка. Свет не горит, и кажется, внутри никого. Внимание его привлекает металлическая фигура орла или сокола - китайщина 19 век. Она слегка запылилась, но от этого ещё более ценна и желанна. Веня осторожно прячет её под куртку и тихо выходит на улицу, дрожа от волнения. Он уже видит эту фигуру на подоконнике в маминой спальне.
           - Ты божество, ты мой кумир, - говорит мама.
         Пройдя метров двадцать - самые важные двадцать метров, он входит в ресторан, забитый людьми и проскальзывает сквозь гудящую толпу в туалет. Там он прячет статуэтку в бачок и выходит назад - вечером он вернётся и заберёт её окончательно.На улице он вдруг натыкается  на огромного чернявого толстяка в униформе зелёного цвета - военного или охранника. Им не разойтись. Толстяк, демонически хохоча, выхватывает у Вени айфон и бросает о камни. Веня пытается дать ему в морду, но рука еле движется, будто в замедленной съёмке. Удара не получается, а толстяк ещё громче хохочет и топчет айфон ногой.
          - Ублюдок! - орёт Веня и просыпается.

          Ромка сидел на кровати и ел. В ногах у него был поднос с двумя тарелками и стаканом.
          - Классно поспал? - весело полюбопытствовал он.
          - Да, - ответил Веня. - А что – храпел?
          - Да, застонал немного. Бери, тут пожрать принесли – борщ, котлеты.
          - Серьёзно?
          Еда стояла на тумбочке в пластиковых контейнерах. Она уже подостыла, но всё равно была невероятно вкусна и питательна.
         - Как всё-таки…! - умилился Веня. – Как все-таки мало надо для счастья, лишиться всего, а потом получить еды.
           Силы вернулись, бедро почти что прошло, а прыщ на груди потускнел. Ромка – волшебник, он спас его, но почему? Выбрал Веню в друзья, в свои, и теперь дружит на всю катушку? Или всё-таки из-за Эльберта?
           Серёга жрал, сидя на койке. Закончив он отодвинул поднос и , отрыгнув, поглядел на Веню.
           - Вы, слышь, если собрались винтить, то я с вами.
           Веня взглянул на Ромку. Наступила тягучая пауза. Наконец Ромка доел и взял в руку стакан.
          - Сам то обдумал?
          - Да не дурак, всё понимаю - через окно в канцелярии, а там до забора всего то… Вы, слышь, не шугайтесь, мне только с бабой связаться, а там она меня заберёт.
          - Ладно. Давайте продискутируем этот вопрос. - предложил Ромка.
          Они сблизились. Веня категорически не хотел принимать решений - не был готов. Бежать вместе с Ромкой  - безумие, отказаться сейчас, когда его только что вытащили из ада – позор, предательство, малодушие. Да и как он всё объяснит?
           - Ромка, я очень благодарен тебе, но… А что – «но»? Но мне разумнее будет остаться. А почему? Да потому что я стар и слаб, и буду ненужной обузой.
            - Нет! Он никогда не произнесёт этих слов. – Думай, думай, мужик, принимай решение.
          - Ну, точно готовы? - начал Ромка и посмотрел Вене в глаза. Веня кивнул. Ромка перевёл глаза на Серёгу.
          - Я уже всё сказал. Мне следак, сука, восьмёру лепит.
          - В общем, уважаемые, настраиваемся на послезавтра, - объявил Ромка. - Перед обедом. Бабы вносят кастрюли, и сразу бросаемся в канцелярию. Я первый – прокладываю дорогу, Вениамин за мной, а ты Серый, придержишь дверь, чтобы они за нами не прыгнули. Это там секунд десять. Понятно, что всё начинаем, если кроме баб там нет никого. Дальше – прыгаем вниз, пацаны нам лестницу спустят, перелезаем и в тачку. Там ты, Серый, скажешь, где тебя бросить. Но учти, мы тебя бросаем из первой машины, вторую ты видеть не должен. Так лучше всем. Согласен?
            - Ладно. Но мне нужна труба с интернетом - локацию бабе отправить.
Серёга насупился.
            - Решим. Только в телегу пиши, - согласился Ромка. - А то запалишься.
           Серёга вдруг хитро усмехнулся.
           - А вы, значит дальше рванёте, на море? В Одессу наверное? Может и мне с вами?
          - Не, Серый. Я с пацанами за двоих говорил.
          - За двоих, говоришь? А если я скажу, что это не в жилу? Втроём  -значит втроём. А? Чего - кости погрею, волнуху понюхаю недельку, а потом уже к бабе.
           - Непонтово, Серёг. Забудь. Я за двоих говорил, - настаивал Ромка.
           - За двоих, а теперь стало трое. Да? Куда вы теперь без меня?
           - Ну волчара, - подумал Веня. – Не зря его Ромка «Серым» зовёт. Так и будет тянуть в свою сторону.
           Ему вдруг захотелось сказать: - Бегите тогда вдвоём, я остаюсь.
Но он удержался:
           -Нет, будь мужиком.
           - Там не пальнут по нам с вышки? - произнёс он, спеша разрядить обстановку.
           - Ладно, Серый. Я спрошу за троих. Нет - значит нет, - сломался вдруг Ромка. - Послезавтра утром отвечу.
          - Слышь, Одесса, а нахрена тебе вообще этот питерский? - продолжил борзеть Серёга. - Пускай он тут остаётся, ждёт пока его обменяют, а мы вдвоём послезавтра уйдём. А? Чё ему делать в Одессе?
        Веня взорвался:
         - Ром, он так и будет нудить! Слышь, ты, или принимаешь чего тебе говорят или…
           Послышался топот, и скандал был внезапно окончен - они разошлись по койкам. Через секунду появился полковник в сопровождении прапорщика Сипяги и незнакомого зэка - рыжего веснушчатого дитяти.
          - Ну шо тут бойцы, бляха, готовы к труду? Вот вам ещё сотрудник.
Полковник был подозрительно весел.
          - Во, и Беня здесь. Шо, Беня, не понравилось тебе в камере? Или хочешь назад?
          Веня в ужасе помотал головой.
          - Ладно, бляха, - вдруг смягчился Малышко. - будешь ударно трудиться, оставлю здесь.
         - Спасибо, - умилился Веня, чувствуя, что от полковника несёт  коньяком.
         - Давайте, давайте, пацаны. Бабки заработаем - королями будете жить. Всё, бляха, будет.
       Он стал загибать пухлые пальцы.
         - Жратва самая лучшая, - с ресторана, вино, кино, мимино, бабы…
Он подмигнул Ромке.
         - Да, я не шучу. Но есть норма – сто штучек в день. А, Ромка, сможете?
         - Конечно, товарищ полковник, - ответил Ромка не вставая с постели.
         - Но это, бляха, только начало парни. Сипяха, отойди ка пока.
          Малышко взялся руками за спинки кроватей, будто обнимая присутствующих.
         - Криптоферма, - объявил он таинственно. – Вы, бляха, должны это знать. Вы же спецы. Скажите, значит, шо там понадобится - какие там, бляха, датчики или транзисторы. Всё покупаем, включаем, и мани-мани на кармане. А? Готовы?
         - Там электричества надо много, товарищ полковник. - сообщил ему Ромка.
         - Электричества? - удивился Малышко. - А сколько его надо? Да херня, там, бляха, у нас подстанция за забором. А-ха-ха-ха! Эх, пацаны, богатыми женихами выйдете. А, Беня? Жена – бар?
          Веня помотал головой.
         - Жена – йок значит. А про Димона то вашего слышал? А? Яхта стометровая, бляха, виноградники на юге Италии, дома там, фермы -х..рмы -чего только нет у него!
        Веня не понимал, о ком это речь.
          - Да Медведев, бывший ваш президент, бляха. Фильм там про него в интернете, как его… Этого… - Навального! Ну ладно, пацаны, завтра значит свободный день получается?  Ромка у нас боксировал, бляха. Ты смотри Ромка, бросай этот бокс. Ты мне нужен ещё.
           Полковник распрямился, собираясь уйти, но тут же замер и поднял указательный палец.
        – Ага, если завтра свободный день, позовём ка мы, бляха, священника, отца Михаила. А? Пусть офис нам освятит. Да?
          - Товарищ полковник, а смартфон не можете дать, - нудно по-детски спросил его Ромка. - Мне ещё кой-какие базы надо скачать.
          - Телефон? – опешил Малышко. - Ну ты, бляха… Ладно, Ромка, тебе под личную, бляха, ответственность. Больше никому не давать, никаким, бляха, третьим лицам.
         Он задорно посмотрел Вене в глаза.
        - Вечером Сапехе отдашь. Я ему сейчас скажу.
Малышко порылся в портфеле, достал смартфон и протянул его Ромке. Ушёл он стремительно, как и пришёл.
        – Трясогузка, блин, - резюмировал Ромка, когда полковник ушел. - Бабки почуял и сразу бухать.
       Новоприбывший энергично пожал руку каждому и представился – Эдик, Эдик, Эдик. Это был стройный и добродушный малый лет 30 или чуть меньше.
        - А неплохо тут, - радостно поделился он.
        - Опыт имеешь по офисам? - спросил Ромка.
       Тот кивнул.
        - А за пожрать тут как - в столовую водят?
       - Нет, приносят с кафе.
       - Сказка. А толчок тут где?
Как только Эдик ушёл по нужде, Серёга вернулся к Ромке.
       - Ладно, слышь, пацаны, замётано. Бросайте меня где-то за городом, где там мобила ловит и летите в свою Одессу. Чего там? Этому только рыжему ничего не светим, понятно да?
        - Хорошо, Серый. Всё будет по кайфу. - порадовался Ромка.
        - Ладно, Одесса. Давай пятак. - Они хлопнулись ладонями. - Чего теперь - у нас телефон?
          Серёга впервые растянулся в улыбке.
          - Дай ка я чиркану своей бабе.
          - Тут, слышь, камера висит, всё видно. Давайте, ребят, по одному письму и удаляйте сразу.
.
                Глава 4 .Лёха.

      Вот, уважаемый Алексей, который никак не может расстаться со своим телефоном. Давайте с вас и начнём, - произнёс психолог. - Расскажите нам вашу историю.
          Лёха сунул в карман телефон и обречённо вздохнул.
          - Ну чего там? От начала рассказывать или как?
          - А как хотите, как вам будет комфортнее, Алексей.
        - Ладно. Ну, детство то было нормальное, как у всех. Ну – простая, конечно, семья - батя на экскаваторе, матушка - в жилконторе.
         Лёха сосредоточено поглядел в потолок, будто там была необходимая информация, и продолжил:
         -Ну, батя вообще-то бухал каждый день. Матушка хоть и не говорила ему ни фига, но, понятно, страдала. Какой пример он мне мог подать? Понятно какой. Ну я в путяге уже тоже побухивать стал. А звонки уже были, только поначалу я их не слышал. Под машину как-то пьяный попал, там на Славе около дома. Ну потом началась это вся хренотень в 90-е, потом ещё батя помер. Чего там ещё? В тюряге два года провёл - в Крестах. За мошенничество с квартирами. После тюряги вроде решил завязать, подшился даже. А потом опять. Потом женился, дети пошли. Но всё равно продолжались эти пьянки- гулянки. Ну а потом вдруг что-то щелкнуло в голове - всё предел, дальше никак. Или завязывать, или в ящик ложится. Мне один друг подсказал – «в церковь иди». Ну я и пошёл. Потом записался в эту Христианскую Академию, учился три года. Конечно чувствовал, что многого не догоняю. Но не бросил -закончил как-то. Лет пять уже ни капли в рот не беру. Сначала – да, хотелось. Как скандал какой-то, поцапаемся с женой, так сразу бухнуть охота.
          - Значит, Алексей, ваш путь к трезвой жизни лежал через религию?
          - Ну, так выходит, но тогда, когда я вам сказал, предел настал - или новую жизнь начинать или на кладбище.
          - Отличная история успеха, Алексей, - приторно похвалил Лёху психолог. - Ну а сейчас вас что-то тревожит, раз вы пришли на занятия?
          - Да. С той то первой женой я развёлся, дети остались с ней. А сам женился по-новой. Но тут опять нелады. Денег мало, ещё алименты платить. Там остаётся то - ни в кафе жену не сводить, ни на курорт не поехать. Да нет, даже не это главное, я же не затем пришёл. Главное -  чем жить? Не знаю за что держаться? Смотрю - кто-то выбился в люди, бизнес там замутил, кто-то вообще, как у меня один, на Донбасс воевать уехал. А мне как-то до фени всё. Только деньги, всё деньги - и больше вообще ничего.
          Возвращался Лёха довольный - на занятиях выпил чаю и наелся печения. Вспоминая  всех этих несчастных людей у психолога, он думал, что не так уж всё у него и плохо - квартира есть, дети тоже жильём обеспечены, мама жива. Чего ещё надо, когда скоро полтинник? Вот - реально занятия помогли.
Над окном вагона висела реклама «Единой России» - «За благополучие и достойную жизнь».
          -А что - всё правильно, - рассудил Лёха. - Благополучие должно быть, без денег - не жизнь. Вступить что-ли в партию? Интересно, там платят хоть сколько-то?
         Рано утром Лёха поехал на съёмки. С недавних пор от скуки и от безденежья он снова ездил сниматься в массовке. Платили то тысячу, то 1500. Приходилось до позднего вечера бить баклуши. Изредка его наряжали и гримировали. То в почтенного городничего с бакенбардами, то в лакея времён Екатерины Второй с усами и в парике, то в чекиста тридцатых. Потом делались пробы. Их было человек десять - мужчин и женщин разного возраста, постоянно участвующих массовках. Кто-то ходил со скуки, кто-то чисто за деньги, а кто-то и ради процесса,  от любви к важнейшему из искусств.
       Последние пару раз съёмки проходили в старом особняке на Малой Морской. Когда Лёху первый раз нарядили генералом-нацистом, он был в восторге. Форма, высокие сапоги и короткая аккуратная стрижка идеально подходили ему. Целый день он не снимал эту форму, то и дело дефилируя перед огромным старинным зеркалом. Естественно, все знакомые и полу знакомые Лёхи поучили десятки фото. Особенно ему нравился вид без кителя - в белой рубахе с подтяжками. Этот вид он даже отправил Вене, который, похоже, так и сидел в украинском плену. Когда сможет - тогда и посмотрит. Согласно сценарию, снималось заседание у Гитлера. Кроме Лёхи, за огромным деревянным столом сидели ещё несколько таких же как он матёрых генералов-нацистов. Потом появлялись актёры - Гитлер и ещё двое. Происходила сцена со звуком, Лёха во время неё покачивал головой, демонстрируя крайнюю озабоченность и переводил взгляд то туда, то сюда.
         Когда съемки кончались, генералы вынимали мобильники. Кто-то пытался примитивно острить, а все при этом вяло смеялись.
         - Слышь, Гера, я тут думаю - может в «Единую Россию» вступить? - заявил генерал Лёха. - Партия президента и всё такое. Вроде, типа, за благополучие выступает. Как думаешь?
          - Может быть, - ответил генерал, сидящий напротив. - А зачем?
          - Не знаю. Может там денег платят, а может в депутаты потом возьмут. Сходим может, а?
          - Политика - грязное дело - сообщил присутствующим ещё один генерал, постарше других. - Говорят одно, а сами карманы себе набивают.
       Услышав это, Лёха твёрдо решил вступить в партию, даже если никого не найдёт себе в компаньоны. Утром он звякнул Длинному.
           - Алё, Валерий, ты слышь, не желаешь в «Единую Россию» вступить?
           - Что за хрень?
           - Да не, я серьёзно. Представь - значок такой дадут, корочку. Льготы всякие будут. Я там до конца не врубаюсь, но давай сходим. Сходить-то денег не надо.
          - Мне чего делать нехер? Это ж те же самые коммуняки, только вывеску поменяли.
          - Ладно, ясно с тобой.
         Лёха нажал отбой и стал набирать Геру.
         - Алё, привет. Чего, выспался? Ну так идём, брат, в «Единую Россию»?
         - Чего ты так рано? Мы вчера пивка ещё дали литра по три. Во сколько они там работают?
        - А я хрен его знает. Посмотрим по интернету. Ну, идём брат?
         - Ну давай, Лёш. Вроде дел никаких сегодня.
Лёха надел футболку и отправился к маме на кухню.
         - Мам, я слышь, в «Единую Россию» собрался вступить. Ты же в курсе - это, типа, партия президента и всё такое. Может, каких-то денег дадут. Или путёвку. Как думаешь? Да пусть даже форму какую-нибудь кайфовую.
           - Ну хорошо, Лёш, сходи.
           - В депутаты понятно, что не возьмут - связей нет. Да я и сам не хочу. Просто, для солидности, для самоуважения, так сказать. Там где-то пальто у меня висело, я его не ношу. Дай-ка померяю.
Лёха долго рылся в кладовке, и вышел наконец, в коридор в сером пальто и без брюк. Повертевшись перед зеркалом то правым, то левым боком, он позвал маму.
       - Мам, алё, посмотри. Вроде ничего. Солидный такой джентльмен. А чего я его не ношу-то? Портфельчик ещё к нему - и всё, деловой чувак.
Лёха улыбнулся и пошёл завтракать. Перед выходом, уже в пальто, он долго и внимательно изучал собственное лицо, натягивал кожу, и делал гримасы. Удовлетворённый, он взял тонкий кожаный кейс, который когда-то давно Веня купил ему в Барселоне, и вышел на улицу.
       Светило солнце. Даже в центре пахло весной, и щебетали где-то пернатые. Лёха свернул на улицу Маяковского, и вскоре уже стоял на пороге знакомого ателье.
       - Марин, привет. Ну, как тебе пальтухан? Посмотри, пожалуйста, чего тут надо подшить может быть? - обратился он к знакомой, сидящий за швейной машинкой. Та деловито встала и обошла Лёху вокруг.
        - Да оно немного великовато тебе. Ты как любишь, чтобы в обтяжку? Тогда вот тут и вот тут могу подобрать. Посиди полчаса.
        С Герой они встретились у метро и потопали пешком до Моховой, 27, обсуждая вчерашние съёмки. Офис «Единой России» располагался в шикарном доме - дворце конца позапрошлого века с помпезной оградой.
          - А где тут в партию принимают, уважаемый? - спросил Лёха охранника.
          - Там спросите - на втором этаже.
         Поднявшись по лестнице, Лёха, не разбираясь, сунулся в первую дверь.
         - Девушки, здравствуйте. Ой, а вы очень красивые. Скажите, как тут у вас в партию вступить?
         Их пригласили за стол.
         - В партию вы сможете вступить через шесть месяцев, а пока вы можете стать сторонниками. Такой порядок, - объяснила им зрелая девушка, сдерживая улыбку.
         - Что значит – сторонниками?
         - Вот тут анкета и вот программа партии. Если вы разделяете линию партии, партии нашего президента Владим Владимыча Путина, то заполняйте анкету и мы вас зачислим в сторонники.
         - Ну, и что дальше? - встревожился Лёха, не желая читать.
         - Раз в месяц у нас проходит, так называемый съезд сторонников, на котором они демонстрируют свои результаты, озвучивают свои предложения.
        - Да? А что это даёт?
        - Этим вы как-бы показываете свою готовность стать членом партии. И через полгода комиссия рассматривает вашу кандидатуру.
        - А чё, могут и зарубить что-ли? - Лёха выпятил нижнюю губу.
        - Обычно нет.  Больше 90% заявок она одобряет.
      - Ну чего, Гер, вступаем? - спросил Лёха, ёрзая.
        -Сам уж решай, ты нас сюда привёл.
         Через 15 минут они уже оказались сторонниками «Единой России» и обязались прийти на ближайший съезд. По дороге к метро Лёха делился с попутчиком:
          - Слышь, а мне там понравилось. Чисто всё, девчонки сидят такие прекрасные. Посмотрим чего скажут делать.
          Через пару дней ему позвонили.
            - Здравствуйте. Алексей? Сможете подойти со своим знакомым завтра или послезавтра?
            - А что? Вроде сказали, что съезд ближе к праздникам будет.
            - Это так, но сейчас уже мы разделяем среди сторонников, кто и куда пойдёт ветеранам подарки дарить.
            - Ладно, придём, если чаем нас угостите, - снизошёл Лёха.
Восьмого мая он пришёл в «Единую Россию» один. Гера был занят и вообще потерял интерес к партийной работе.
              - Ну его нафиг, - сказал он Лёхе. -И так полно заморочек и без этой «Единой России».
        В комнате, заваленной подарочными коробками Лёхе вручили восемь одинаковых пакетов, дали список адресов и записали в тетрадь.
       - Ну вот, одну задачу уже замутил, - широко улыбнулся он. - Ещё пару, и возьмёте меня в партию. Да?
      Адреса все были в районе Литейного и улицы Некрасова. На первом же адресе повезло - его пригласили за стол, и он с аппетитом поел. Ветеран, которого он пришёл поздравлять тоже присутствовал, только видимо был не в себе - бормотал что-то невнятное и часто отлучался в соседнюю комнату. Так что Лёха даже не стал говорить ему поздравительной спич.
          Больше он уже не принимал приглашений поесть и попить, только вручал пакет и произносил:
          - Ну вот дед, видишь - дожил ты до лучшей жизни. А чего ещё надо?
      На двух адресах никто не открыл Лёхе дверь. Последняя его точка находилась во дворах на Литейном 31. Подходя, он наткнулся на Венин магазин «Беатрис», расположенный, возле входа под арку. Лёха поколебался, но всё же зашёл. Из-за большого стола на него тревожно глядели две продавщицы.
          -Здрасьте, - сказал им Лёха. - Я Венин друг, ну, как тут у вас? Торговля идёт?
         - Вы знаете, всё совсем плохо у нас. Товару нормального нет. Не знаем - что дальше, - услышал Лёха в ответ страдальческий голос.
         - Понятно, - поморщился он.- Ну подождите уж, когда Веня вернётся, нормально всё будет.
        - А где Вениамин Юрьевич - не знаете? Когда он приедет?
Лёха пожалел что зашёл.
          - Да чёрт его знает, - закряхтел он и почесал в голове. – Где то на Украине.
          Он распрощался, зашёл под арку и долго искал парадную с ветеранами. Открыл ему добродушный сутулый старик, за спиной которого вскоре возникла старушка, видно его жена.
         - Ну вот, значит, подарки вам к праздничку, - порадовался за них Лёха. - Вы как – никак - победители.
         - Ой, спасибо Путину, - умилился старик. - Вот такой президент!
          Он поднял большой палец.
       - И пенсию нам плотит и Крым России вернул. Вот такой президент!
       - Согласен, - поддержал Лёха. – Очень крутой он. То что Горбачёв, или кто там, отдал, всё вернул.
       - А я против, - заявила вдруг женщина за спиной старика. - Обидели мы украинцев, не простят они нам.
      - Ну да, тоже верно, - согласился Лёха. - Но ведь Крым то России принадлежал. Восемьсот лет, верно? Там и Князь Владимир крестился. Понятно, что те то обиделись. Но могли бы им взамен чего-нибудь дать. Какую-нибудь… ну, Полтаву к примеру.
         - А Полтава-  она же и так у них, - поправил пенсионер.
        - Да, точно. - Лёха вспомнил Николу, который был из Полтавской области. - Так что получается - Пётр Первый потом Полтаву хохлам отдал?
Старики опешили.
        - Ну ладно, дай бог здоровьичка, - простился Лёха и направился к лифту.
Два невостребованных пакета он добросовестно вернул на Моховую в офис «Единой России».
         - Девушки, а значок то потом дадут, что я в партию вступил? - застенчиво поинтересовался Лёха. - Ну так, для солидности, маме чтоб показать.
        - Дадут, не волнуйтесь, и удостоверение получите и значок, - обещали ему.
       Домой он шёл через улицу Пестеля, чтобы не проходить мимо собора Всех Святых, где он должен был ещё 700 тысяч отцу Андрею. Настроение  было неважное. Потратив полдня и не получив ни копейки, Лёха чувствовал, будто об него вытерли ноги. И чего он связался с этой «Единой Россией»?
         Открыв дверь в квартиру он натолкнулся на пьяную девушку в старом халате с бокалами в обеих руках. Лёха сверкнул очами.
          - Слышь, вы достали! Я чё вам сказал - не бухать, не шуметь. Говорил?
          Девушка молча толкнула ногой дверь в комнату, и оттуда вырвался матерный рэп.
        - Э-э, я не закончил! - заорал Лёха вслед, перекрикивая музыку.
        Через минуту к Лёхе вышел пьяный жилец - аккуратно стриженный парень лет 30 с хамской физиономией.
        - Чё ты там кипешуешь, отец? Выходной то должен быть?
        - Слышь, давай так, - хмурясь сообщил ему Лёха. - У вас неделя оплачена, вот через неделю вы собираетесь и съезжаете. У меня мама пенсионерка, вы ей мешаете.
        -  Чё ты бать, самый крутой, да? - атаковал его жилец. - Мне чё, бригаду сюда вызвать?
        - Вызови кого хочешь, - обрубил его Лёха, обильно жестикулируя. - Достали вы алкаши. Короче – неделя и всё, мы расстаёмся.
        - Ладно, бать, завтра дам тебе денег, на заводе зарплата.
        - Я сказал - неделя вам, чуваки, - отрезал Лёха, уходя на кухню.
          Включив чайник, он сел за стол и уставился в телефон. В Воцапе висело одно непрочитанное письмо.
         - Чё за хрень?
         - Лёха, привет, это я - Веня, - гласило письмо. – Я в тюрьме в Мелитополе. Держат меня без суда, просто так. Что будет дальше – не знаю. Сообщи, пожалуйста, в ФСБ, пусть попробуют меня вытащить. Тут начальник тюрьмы полковник Малышко предлагал меня переправить за деньги в Крым. Я пока отказался, но может и соглашусь. Помоги друг. Пока. Сюда не пиши.
        - Ты достал, чувак! – тут же застрочил Лёха. – Я из-за тебя на бабки попал, сам отдавать будешь. Больше я ничего собирать не буду, своим звони.
Распалясь, он написал ещё одно сообщение.
        - Я что ли тебя туда посылал? Ты сам попёрся. Вот и выруливай.
Напившись чаю с бутербродами, Лёха подобрел и постучался в мамину комнату.
        - Мам, слышь, видела этих? Я им неделю дал ещё, и гудбай.
        - Да, Лёш, правильно сделал. Откуда они такие берутся? А ведь ребёнок у них.
        - Там Веня опять проявился. В тюрьме он сидит в Мелитополе где-то. Опять там чего-то хочет. Я ему написал, что всё, пускай сам выпутывается. Типа – сходи в ФСБ. Нахрен надо, ненавижу я этих ментов.
       - Лёш, ну что-то ты должен сделать. Он же не виноват, что ты мошеннику деньги отдал.
          - Андрюхе позвоню, сыну его.
          Лёха тут же набрал Андрея.
         - Андрей? Ты там уже не в больнице? Батя твой в Мелитополе там сидит, в тюряге. Просит сообщить в ФСБ, так что давай. Пусть они там его выручают, меняют. Я то что могу сделать? Один раз уже связался, хватит.
         Вечером Лёха снова набрал Андрея.
        -  Ну что, Андрюха, ходил там к ментам?
        - Да нет пока, думаю.
        - Думаешь? Ладно, я сам схожу, мне тут пять минут до ихнего дома! Потом сообщу, чего там скажут.
         Утром после завтрака Лёха принарядился в пальто, приблизился к зеркалу и выпятил нижнюю челюсть.
         - А чё – ничего,  Единая Россия, - улыбнулся он своему отражению.
          Шагая по Литейному в плотно сидящем пальто и с портфелем, он поглядывал в стёкла витрин, любуясь собой.
          - Может думают, что я адвокат или в банке работаю? Пошли они, эти менты, чего их шугаться? Единая Россия - и всё.
     Но дойдя до Кирочной он уже ощущал лёгкий мандраж.
          -  Да ладно, - вздохнул он. - Схожу уж разок, Веня вроде бы друг.
Он прошёл ещё метров сто, и на другой стороне Литейного заметил гаишника. Ему показалось, что тот наблюдает за ним.
         - Чёрт! Чёрт! - забормотал Лёха. Те мутные проклятые 90-е вдруг возникли перед глазами – менты, следаки, допросы, липовый адвокат, озверелые уголовники. В камере его сразу избили - ни за что, просто так, потому что такая традиция.
         - Не, к чёрту!
          Он постоял пару секунд и повернул назад. Хотелось быстрее забыться, отвлечься, отложить всё на «когда-то потом». Перейдя Чайковского, он подошёл к ларьку «Теремок» и заказал двойной «Добрыня Никитич».
          - Пойти что ли к азерам доски пилить? - думал он, поглощая желанные углеводы.
Вечером Лёха помалкивал.
          - Лёш, ну ты сходил по поводу Вени? - протяжно спросила мама.
          - Нет ещё.
          - А чего?
          - Да что вы все ко мне докопались? И ты тоже. Нет и нет.
Неделю он был в расстройстве. За гроши пилил азербайджанцам доски во дворе Дома учёных и ждал, когда кто-нибудь снимет комнату вместо семьи алкашей. Съёмок вроде не намечалось.
            Как-то вечером позвонил Гера.
            - Алексей, не хочешь халтуру? Тут предложили.
           - Наверное хочу, брат. А сколько?
           - Обещают нормально, на троих аж пятнаху дают.
           - Я в деле, брат.
            Утром они встретились на вокзале и сели в электричку на Пушкин - три бывших генерала – нациста.
           - Чё там такое? - спросил Лёха у компаньонов.
           - Не знаю, Марина звонила. Какой-то рекламный ролик.
           В Пушкине на платформе их встретил серьёзный тип средних лет в качественном сером плаще. Не пожимая рук он мотнул головой.
            - Добрый. Идёмте. Это часа на два, может быть три.
          Мужчина вёл их к блестящему чёрному Галенвагену.
           - Ни хрена! Сидел в таком? - шептал Лёха Гере, подойдя поближе к машине. - И номер – 001. Это, слышь, не менты какие-то?
           Гера молча пожал плечами, он тоже был впечатлён машиной.
          - Садитесь, - предложил мужчина в плаще.
           Они забрались в чёрный бесконечно люксовый салон, пахнущий благородными материалами, и молча переглянулись. Тихо заиграл релактический блюз, затем Галенваген сорвался с места и через пять минут уже ехал по шоссе в сторону Александровской. За тонированным окном мелькали особняки - приличные и не очень. Meрceдeс неожиданно свернул на грунтовку и заехал в ворота у неказистого старообразного дома. Навстречу им вышел статный джентльмен в короткой матерчатой куртке, удивительно похожий на того, что привёз их сюда.
         - Готовы? Переоделись? - сурово спросил серый плащ.
         Они прошли в дом. Одна из комнат оказалась забита военными в касках и бронежилетах.
        - Ух ты! - вырвалось у Лёхи.
        - В общем так, бойцы, - приступил к делу мужчина в сером плаще. - Это Александр, он всё объяснит. Снимаем задержание особо опасных преступников, дело очень серьёзное, отнестись надо соответственно. Деньги сразу по окончанию, но с условием - об этом мероприятии никому никогда ничего. Даже родным. Понятно?
Актёры понимающе закивали. Их задачей оказалось изображать тех самых особо опасных. Гере и третьему из них - Димычу велели лечь на пол, заложив руки за голову, а Лёхе предназначалась главная роль. Сначала он сидел на кровати с поднятыми руками, потом влетал спецназ и  сталкивал Лёху на пол с криком: - Лежать! Потом ему приносили под нос какие-то свёртки.
       - Твоё? - кричал спецназовец.
       - Моё, - признавался Лёха.
       - Откуда взял?
       - Передал сотрудник эстонских спецслужб, - отвечал Лёха.
        Это была его первая роль со звуком. Он конечно был рад оказанной чести, но после первого дубля, когда его грубо пихнули в плечо, загрустил и насупился.
        - Гер, может ты вместо меня? – заныл он. - Я на такую фигню не подписывался.
        - О нет, Лёш, уж извини. Не моё.
        - А ты, Димыч, не хочешь?
        - Нет.
           Тот помотал головой и спрятал глаза.
           - За такое, слышь, больше денег должны платить, - скулил Лёха.
Снова полезли в голову проклятые 90-е – насилие, крики, неволя. Снова хотелось всё бросить и убежать. Сняли ещё два дубля.
           - Всё, можете ехать ребята, - сообщил им мужчина в сером плаще, очевидно тут главный. Он молча вынул наличные и выдал каждому по десятке. Хмурый только что Лёха растаял:
           - Приглашайте почаще, всегда рады.
           - Давайте, бойцы, спасибо, - мужчина пожал каждому руку. - И помните о нашей договорённости.
          - Там у меня история есть одна, - улыбнулся Лёха. - Может это по вашей части?
          - Только коротко, - велел мужчина в плаще.
          - Да друг один у меня, он там в тюрьме украинской сидит. Поехал туда воевать, а его взяли в плен там.
          Мужчина беспокойно нахмурился.
       - Идите сюда, мы с вами это обсудим.

                Глава 5. Свобода – это...

         Веня сел на кровати и посмотрел на спящих. Кажется, в голове наконец воцарился порядок и здравый смысл. Бежать он не станет, надо сказать это Ромке, чётко и по-мужски. Объяснить, что это не трусость и не предательство, просто трезвый расчёт. И сказать это лучше сейчас, пока остальные спят.  Он глядел Ромке в лицо, вдруг энергия взгляда заставит того проснуться? Веня допускал, что это возможно. Ведь бывает, что чувствуешь затылком чей-то тяжёлый взгляд.  Ромка лежал на боку, поджавши обе ноги. Из под бинта вылезали тёмные волнистые локоны. В этой ребяческой позе он казался беззащитным и маленьким. Веня почувствовал, что жалеет его. Это были почти что отцовские чувства, желание что-нибудь сделать для этого парня, отблагодарить за помощь и дружбу. Почему он, чёрт его подери, не чувствует этого к сыну, не интересуется его жизнью, не стремится помочь, подсказать, подарить что-нибудь? Неужели из-за ущербности, маленькости, неумения прощать? Будь его сыном Ромка, он, видимо, тоже нашёл бы на что обидеться навсегда.
         Веня вздохнул и отправился в туалет. Вернувшись, ещё раз взглянул на Ромку, лёг и закрыл глаза. Впереди ещё целые сутки. Может быть всё изменится, и не нужно будет унизительных объяснений.
         Разбудил его крик «подъём!».
         - Всё-таки удалось поспать, - сразу подумал он.
         Всё вокруг зашуршало и заскрипело.
        - Подъем! - раздавалось всё ближе, а затем уже прямо у изголовья. - Их это тоже касается?
        - Эй, жулики и воры, на, вам пять минут на сборы! - велел прапорщик.
        - А нам товарищ полковник сказал..., - заспанным голосом начал Ромка.
        - Ты, Эльберт, лежишь, остальные в строй, на, поедете сегодня работать, на. Это приказ начальника. Давайте живее, на.
         Веня вскочил, и у него ненадолго потемнело в глазах. Он вспомнил о томографии шейных сосудов, которую так и не сделал. «Мозгу не хватает питания», - предполагал он. Не спеша облачившись в робу, он вышел на построение. Объясняться с Ромкой он теперь будет после работы, и хорошо.
         В автобусе Веня ощутил прилив сил и какой-то щенячий восторг - не то от крепкого чая, не то от утреннего солнца, не то от того, что скоро увидит свободную жизнь. Он помнил и ценил такие моменты эмоционального всплеска, бесстрашия, вдохновения. Во время них он побеждал соперников, когда занимался теннисом, создавал свои лучшие стихи и картины, завоёвывал девушек. Эти моменты и были той настоящей жизнью, которой потом гордишься, и которая остается в памяти. А больше всех счастливы те, у кого этот кураж постоянно, и они не теряют его из-за мелких невзгод или плохой погоды.
         Автобусы остановились там же, где в прошлый раз - недалеко от вершины холма. Веня снова увидел радующую глаз панораму - линии окопов, круглые узлы обороны, разные строительные машины. Внизу у подножья холма находилась парковка, там гнездились небольшие седаны строителей - вольных людей. Веня представил эту простую местную жизнь – аванс, получка, два выходных, участок с великолепными овощами и фруктами, виноградом увитый дом и тёплое море где-то недалеко. И никакой нервотрёпки из-за политики или курса валют.
       - Товарищ прапорщик, опять меня старшим поставите? - игриво спросил он Сипягу, выходя из автобуса.
       - Ладно, питерский, на…
       Прапор беззлобно смотрел Вене в глаза, видно тоже находясь на подъёме. Заключенных построили дожидаться прораба. Вене, как старшему автобуса, надели на руку повязку и дали часы. Каждый час ему надлежало являться с докладом к автобусу, где заседал прапорщик - все ли на месте и нет ли отлынивающих.
Наконец появился прораб - простоватый пожилой украинец.
       - Значится так, хлопцы. Трэба пять человек на бетон, пять на опалубку, остальные давайте на бруствера - лопаты вон там.
      Зэки колонной двинулись вниз по склону. Веня шёл впереди, сразу за ним Серёга и Эдик.
       - Чё, питерский, выслуживаешься что ли? - бухтел по пути Серёга, раздражённый тем, что придётся работать.
       - Ага, - бодро ответил Веня. - Пойдёшь на опалубку.
       - Чё? Обнаглел что ли? Какого хрена? Я сам без тебя решу.
В конце концов Серёга и Эдик отправились получать лопаты. Распределив людей, Веня оказался один на один с прорабом.
           - Ты же понимаешь, – вдруг посетовал тот, болезненно щурясь. - Уже семнадцатый ход, а всё, сука,  як при советской власти. Там як було - тому дай, этому дай. Без бутылки ни хрена не получишь. Теперь, сука, и бутылкой не обойдёшься. Эти все представители власти - як скорпионы. А дети то ихние потом в интернете фотки выкладывают - Хто на Мальдивах, хто в Эмиратах, сука. Вроде уже Якуновича скинули, а все таке.
          - У вас тоже коррупция? - машинально спросил его Веня, чтобы поддержать разговор.
          - Та не то слово. А ты сам откуда?
          - Из Санкт-Петербурга.
          - Та у вас, нехай, такого нема. Путин усех крепко держит - во так. А здесь, сука, - бардак. Никогда тут порядка не буде, люди такие.
      Час пролетел мгновенно, так что Веня чуть не прошляпил время доклада. Увидев на часах половину одиннадцатого, он бросился вверх к автобусу, удивляясь собственной прыти. Прапорщик увлечённо глядел в телефон, забыв обо всём. Веня заметил, что у него на экране крутится вопиющее порно.
        Спускаясь уже обратно он наблюдал, как далеко, в километре или полутора, небольшой белый автомобиль сворачивает с шоссе на грунтовку и едет в их сторону.
         - Сильный образ, - подумал он. - Белый автомобиль вдалеке. Надежда, молодость, свежесть, свобода. Как бы начать этот стих?
        Он свернул направо к туалетным кабинкам, машинально, чтобы убить какое-то время. Открывая дверцу, вновь отыскал глазами белый автомобиль. Тот уже проехал метров пятьсот. Было видно, что это маленький джип Hunday и скорее всего такси - на дверях виднелись яркие надписи.
         Веня зашёл в кабинку и сразу же выглянул в щель.
          - Что это, чёрт возьми, за знакомое чувство?
        Он вспомнил. Так тянуло его в Голден  Долс после пяти бокалов вина. И ещё – так же тянуло его скорее к Ирке в общагу на Киевской улице, когда он пьяный ехал в метро. Дурман, которому трудно сопротивляться. Наверное так себя ощущают наркоманы и алкаши. Значит свобода - тоже наркотик.
         Он выглянул, чуть приоткрыв дверь.  Двое охранников болтались возле автобуса, третьего не было видно.
         - Плевать, плевать, - повторял он, - скажу, что ищу прораба.
Он шёл, считая шаги.
          - Раз, два, пять, десять, пятнадцать. Только не оборачиваться. Поймают – неважно, пусть будет как будет.
         Показался белый Hunday. Высадив кого-то возле парковки, машина уже отъезжала. Веня наконец обернулся. Позади была только пыльная туша холма, скрывавшая его ото всех.
            - Давай, действуй, мужик!
        Он взмахнул рукой, «не остановится - и пускай». Hundаy проехал несколько метров и замер.
        - Вперёд, не гляди никуда!
       Он распахнул заднюю дверь.
          - Здравствуйте, можете меня в Мариуполь?
       Сидевший за рулём мужик лет пятидесяти покосился на него чёрными глазками.
          - Может в Мелитополь? - пробурчал он.
         - Да, да, в Мелитополь.
          - А деньги то есть?
       От волнения дрогнуло сердце.
         - Да.
         - Три сотни пойдет?
         - Да.
         Веня прыгнул в салон и захлопнул дверь. После чудовищной паузы, Hunday, наконец, тронулся с места.
          -  Пусть теперь будет как будет. Прими любое и плыви по течению дальше.
      Он наклонился, затем лёг на бок, чтобы не увидели с вершины холма. У охранников есть бинокли.
           - Устал что-то, - объяснил он водителю. Машина запрыгала по грунтовке у всех на виду. Будто тысячеградусный лазерный луч, он чувствовал взгляд охранника поверх своей головы. Может быть сзади уже бегут, и вот-вот пальнут по колёсам?
           -Молись, просто молись и не думай об этом, козёл!
Время остановилось. Он закрыл глаза и почти не дышал. Внезапно Hunday газанул и ускорился. Неужели шоссе?! Он продолжал лежать- вдруг охранники ещё смотрят?
           - Сто метров, двести, триста…
          - Нет никого, - вдруг произнёс водитель.
Веня поднялся и через зеркало встретился с ним глазами.
          - Барсук, - тут же придумал он, хотя водитель был скорее похож на бобра или выдру. Особенно это сходство подчёркивали редкие чёрные волосы зачёсанные назад. Лицо не выражало эмоций, будто в самом деле  принадлежало животному. Маленькие чёрные глазки тупо уставились на дорогу. Внимание Вени привлекли дряблые щёки и шея, явно принадлежащие сильно пьющему человеку.
           - Деньги то есть? - внезапно спросил барсук.
Адреналин снова хлынул по телу. Веня тянул с ответом, надеясь проехать хоть лишнюю сотню метров.
           - Понятно, - глухо буркнул таксист.
           - Простите, - наконец выдавил из себя Веня, чувствуя уже как под рёбрами наливается плотный горячий ком.
           - Куда ж тебя?
           - Если можете - ближе к морю. Там где -нибудь бросьте.
     С обеих сторон от шоссе простирались неровные поля – пустыри, засеянные кое-где злаками или подсолнухом. Встречных машин было мало, каждая из них заставляла Венин ком раздуваться всё больше. Сделав глубокий вдох, он почувствовал жуткую резь, будто грудь проткнули штыком.
        - Что это? Инфаркт?
       За окном мелькнула стрелка «Садове», и таксист повернул налево. Наверное они действительно едут к морю, и барсук не собирается его сдать. По обочинам появились кусты, за ними лесополосы из абрикосов, похожих на яблони. Впереди показались дачные домики. Таксист молча притормозил и аккуратно съехал к обочине.
          - Здесь пойдёт?
          - Да, спасибо, - застонал Веня, превозмогая боль.
          - Да чего там, - буркнул «барсук» - Сам отмотал пятёру.
Не оборачиваясь он подождал, когда хлопнет дверь и развернул машину обратно. Бедный Веня, корчась от боли, продрался через кусты и лёг на траву. Каждый вздох причинял ему жуткую боль.
         - Значит вот он какой – инфаркт. Рвётся аорта и горячая кровь разливается по грудине. И пусть. Он умрёт на свободе, достойно, красиво, как и хотел.
         Он смотрел в небо на далёкие облака и ждал, когда вырубится сознание. Послышался нарастающий гул, и прямо над ним, заслоняя свет, пролетел вертолёт.
         - Не успеют, - подумал он. - Пока развернуться, спустятся вниз, он уже будет мёртв. И хорошо.
         Но вертолёт улетел, а Веня вдруг осознал, что останется жив. Ведь голова продолжала работать, а значит и сердечная мышца продолжала качать. Что с ним тогда? Откуда это чувство, будто он проглотил ежа или выпил пол-литра чистого спирта?
          Вскоре стало немного лучше, теперь вздыхая, он уже не чувствовал той запредельной боли под рёбрами.
          - Желчь! - вдруг дошло до него. - Выброс желчи куда-то в живот из-за жуткого стресса.
Стрекоза пыталась сесть ему на лицо, и он смахнул её прочь.
          - Надо ждать темноты. Свобода лучше чем несвобода.  Кто же это сказал?
К шести часам, когда стало темнеть, Веня чувствовал себя вяленой воблой. В горящих мозгах пульсировало одно только слово: «обезвоживание». Он пытался жевать растения, но это не давало ни капли спасительной влаги, скорее наоборот. Адская пытка. Сколько он сможет терпеть? И где потом раздобыть воды?
         За полчаса день превратился в ночь. Вдалеке загорелись огни посёлка. Движение по шоссе, возле которого прятался Веня, почти прекратилось.   С превеликим трудом он поднялся, шепча проклятия из-за боли в суставах. Сможет ли он идти в таком состоянии? Превозмогая себя он сделал небольшую разминку и зашагал по неровному полю – туда, где скорее всего было море. Единственным желанием было найти в огородах большую сочную помидорину и впиться в неё зубами.
        Поглядывая направо, где светился посёлок «Садове», он перешёл узкую асфальтовую дорогу и двинулся дальше вдоль основного шоссе. Внезапно стало светлеть. Он обернулся и далеко позади, увидел огни машины. Тут же пригнулся, пробежал несколько метров и прыгнул в густую осоку. Раздался всплеск, и ноги вдруг оказались в воде. Он замер, уткнувшись носом в траву.
       Машина проехала, и снова стало темно. Он обернулся и увидел отражение звёзд и луны. Позади него была узкая речка - метра три шириной. Он погрузился в воду и, не выдержав, сделал глоток.
           - Вот и всё, - улыбнулся он. Но удовольствие было недолгим, Веня быстро  замёрз, перешёл речку и вылез с другой стороны. На берегу быстро разделся и, трясясь от холода, выжал одежду как мог.
             - Проклятье, - шептал он, пробираясь по кочкам в хлюпающих кроссовках и мокрой робе.
         Внезапно речка вновь преградила путь. Веня свернул налево.
          - Где чёртов мост?
Пройдя метров сто, он оказался в месте, где речка сворачивает обратно.
           - Боже ты мой!
      Он ринулся в воду и перешёл на ту сторону. Снова отжал одежду и натянул кроссовки, которые нёс в руке. Не прошло и пяти минут, как перед ним вновь оказалась проклятая речка.
           - Это невероятно, просто безумие! - взревел Веня, опять погружаясь по пояс. Коварная речка еще трижды возникала у него на пути. Мокрый, дрожащий от холода, он подошёл к посёлку. Теплый свет окон сулил обманчивую надежду согреться и отдохнуть.
          Край посёлка освещал тусклый фонарь. Подойдя поближе, Веня увидел, как с фонаря тяжело вспорхнула большая сова и перелетев улицу, села на изгородь. Спустя минуту раздался жуткий совиный крик, заставивший его трепетать. Он посмотрел на часы. Было всего лишь девять.  Долго не думая он набросил на изгородь мокрую куртку и перелез в чей-то сад.
         Не сделав и пары шагов, Веня запнулся и рухнул на мягкую клумбу, ломая цветы. Какое то время он так и лежал на клумбе, оглядываясь по сторонам. Кажется, он попал не в сад, а в изысканный ухоженный парк. Чёрные силуэты туй сразу напомнили ему Левадию и Форос. Было здесь также яблони или груши, несколько шарообразных кустов и пышные клумбы, между которых вились насыпные дорожки. Хозяин участка, похоже, был садовым гурманом не хуже Ленотра.
        Кое-как поправив нарушенную своим падением гармонию, Веня выбрался на дорожку. Метрах в двадцати от него по правую руку был дом, окна первого этажа были освещены. Пригибаясь как питекантроп, он медленно продвигался вдоль изгороди, чтобы, если заметят, сразу перемахнуть обратно на улицу. Пройдя метров десять, обнаружил калитку с японской аркой, от которой к дому шла основная дорожка - шире других, мощённая фигурными плитками. Отсюда он уже видел крыльцо, тоже похожее на буддистский храм. С двух сторон от крыльца стояли китайские львы - ши-цзы.  В окне вдруг показался мужской силуэт, и Веня кинулся в темноту. От волнения он мигом согрелся. Ещё одним неожиданным источником жизни оказалась железная бочка, стоявшая у забора. Она ещё хранила дневное тепло. Веня стянул себя мокроту, обхватил её и прижался щекой. Это было спасением, по крайней мере так можно было сидеть какое-то время. Согревшись спереди, он прислонился к чудо-бочке спиной.
        Откуда-то из темноты донеслось истошное кваканье. Веня прокрался ещё метров пять вдоль ограды и обнаружил знакомую речку. Участок примыкал к ней, что придавало ему ещё больший шарм.  Взглянув направо, он увидел длинный сарайчик, стоящий прямо на берегу. Его двускатная крыша тоже намекала на что-то буддистское. Веня сразу определил его назначение - гараж для лодки. Осторожно приблизившись, он отыскал дверь и вошёл. Внутри была полная тьма. Чтобы не удариться о механизмы подъемника, он пробирался, касаясь стены. В углу на крючках висела одежда - брезентовые плащи и одна утеплённая куртка. Немедленно одев это всё на себя, Веня развесил на крючки мокрые вещи и тут же улёгся на пол. Ура! На эту первую ночь на свободе он был обеспечен ночлегам.
       Сладко зевая, он вспомнил весёлого старика, который возил их с Лёхой по Псковскому озеру на остров Залит. У того тоже был такой же гараж. Лёха крутил большую ржавую ручку и лодка съезжала в воду. По возвращении дед рассказывал им про войну, про украденный у него инструмент, про аиста, которого спас, а тот вдруг клюнул его между глаз. Думать о плохом не хотелось - что в тюрьме из-за него сейчас шухер, что может быть, он сорвал Сереге и Ромке побег, что если поймают, то будут бить и посадят в камеру к отморозкам. Не хотелось ни о чём вспоминать, ни о брошенных магазинах, ни о первом побеге с поезда, ни о странном молниеносном романе с Ленкой, ни о Наде. Вообще больше не было прошлого, был только этот сарай и эта ночь с лягушками и цикадами.

                Глава 6. Амон-Ра.

          Веня проснулся оттого, что взвизгнула дверь. Было светло. Над головой нависал нос деревянной лодки.
        - А я, слышь, сразу определил, что ты здесь, - произнес вошедший старческим голосом. – Наследил, брат, и клумбу попортил.
Стариковская интонация успокоила струхнувшего Веню.
         - Извините, я только на ночь. Сейчас соберусь и уйду, - громко произнёс он, выбираясь из-под груды плащей.
         - Куда ж ты, мил человек, пойдёшь? Вижу я, что некуда тебе, парень, идти. Давай-ка выйди на свет.
       Веня вышел на свет, натянув полусухие трусы и хозяйскую куртку. Перед ним стоял высокий старик – украинец, похожий на Гоголя, дожившего до восьмидесяти. Почти седые длинные волосы у него были собраны на макушке в забавный девичий хвостик. Маленькие дрожащие глазки беспокойно сверлили Веню. Одет был старик в цветную гавайку в жёлтых тонах и бирюзовые длинные шорты. На ногах резиновые садовые шлёпанцы. Насмотревшись на незваного гостя, он указал на дом.
       - Ну, пойдём.
        Повернувшись, старик продемонстрировал Вене сутулую, но довольно крепкую спину. Шёл он суетливо, маленькими шажками, будто имел проблемы с центральной нервной системой. Они вышли на основную дорожку, ведущую от калитки к дому, и великолепный сад  предстал перед Веней во всей красе.
          - Красиво у вас. Сами всё делали? - поспешил умилиться он.
Старик обернулся.
         - Сам, сам. Я, мил человек, художник-декоратор. В Питере «Муху» кончал, Мухинское училище. Давно это было. Сейчас оно имени Штиглица. Слышал такое?
         - Да, слышал конечно.
         Они зашли в большую гостиную, похожую на тёмный музейный зал. Было видно, что украшательство – великая страсть хозяина. Все предметы интерьера – картины, резьба по дереву, вазы и даже, видимо, мебель были созданы им самим. Стиль интерьера можно было назвать охотничьим, восточных мотивов тут уже не было.
Надежда подобрать ключи к сердцу хозяина всё больше овладевала Веней.
         - Ну вот – проходи,  присаживайся. Видишь - всё своими руками сделано. Я же художник.
         - Здорово, честное слово. Я никогда не видел такого, - лебезил Веня.
         - Спасибо, - серьёзно ответил старик, глядя на Веню совиным взглядом и тряся головой.
         - Вы и маслом пишите?
         - Это всё раньше, мне уже девятый десяток пошёл, чтобы ты знал. Акварелью бывает балуюсь. А ты, видно, голоден, а? Сейчас, жена моя спустится - завтрак нам сделает. Раз уж ты, как говорится, ко мне в гости зашёл. Но ты похоже не здешний?
           - Да, я с Петербурга, - отвечал Веня, не веря своему счастью.
            - А я, видишь, учился в Питере, в Мухинском. Там и с женой познакомился. Потом в Москве, значит, жили, сын там у меня, внуки есть. Я ж знаешь, в Питере одно кафе оформлял. На Петроградской, сейчас уже нет его.
         - А тут вы постоянно живете? - любопытствовал Веня, втираясь в доверие.
         - А я сейчас, значит…
          Старик приблизился.
          - Вот ты скажи мне - чего этот Вовчик на нашу землю полез? Меня освободить хочет? А от кого, позвольте спросить? Вот поэтому я и вернулся сюда, на Родину. Это ж мой родительский дом, и дед тут жил, и мать с отцом. Только я маленько подправил его - как художник. Тут, когда я малый был, война прошла. Немцы стояли, офицер у нас жил.
         - Очень интересно, - подхватил Веня.
         - Нормальный такой офицер. Мамка его кормила, а он исправно платил. Потом наш десант с моря высадился, тут прямо бой был - у нас на участке. Они, слышь, окружили несколько немцев, а те – прорываться. А этому офицеру, который у нас жил, пуля в живот попала. Вот он в огороде бедный лежит и стонет: «Мамка, мамка». А что уж тут сделаешь? Ну что – где там жена то моя? Пойду позову. А тебе, я так понимаю, переодеться бы хорошо, давай сходим наверх, там всякого тряпья завались. Так как тебя звать то?
          - Вениамин.
Они направились к лестнице, и в этот момент наверху появилась жена старика, видимо лет на десять моложе мужа.
          - Виктор, у тебя гости?
          - Здравствуйте, - откланялся Веня.
          - Да, парень один из Питера. Надо нам значит, Светка, завтрак сообразить. Всё у нас есть?
          - Да, - ответила женщина, опасливо изучая Веню.
           - Ну давай, Свет, не тормози. - велел старик. – У каждого, вишь, своя ситуация, у него такая, у нас такая.
          - Конечно, Виктор, сейчас сделаю, - покорилась жена.
Она спустилась, а старик повёл Веню наверх. Тот шёл, пряча глаза от женщины, чтобы не спугнуть удачу. Вдруг он ей не понравится или она что-нибудь заподозрит?
На втором этаже было несколько комнат. Старик остановился у одной из дверей и пристально поглядел Вене в глаза.
          - Значит, как тебя звать? Вениамин? Можно, я тебя Бенджамин буду называть? Так, знаешь ли, красивее. Я же творческий человек. Ну, и надолго ты к нам? Хотя, ты и сам не знаешь. Ты, Бенджамин, не думай, что я дурак, всё понимаю. Знаешь что - поможешь мне с одним делом, моим художественным проектом - и живи сколько хочешь тут. С меня тебе комната и харчи.
         - Конечно, я буду рад. Спасибо.
         - А я - Виктор Фёдорович, - убедительно представился хозяин дома и открыл дверь. В маленькой комнате была кровать, шкаф, стул и зеркало на стене.
         - Вот тут размещайся, Бенджамин. Тут сына вещи, но когда он ещё приедет? Бери чего хочешь.
           Он вышел. Веня подобрал себе тонкий джемпер  и шорты, и спустился в гостиную. Старик ждал его за столом.
          - Так значит из Питера ты? А я, значит, когда учился, жил на Васильевском острове. И ты тоже? Отлично. А потом, значит, мы к Светке в Москву переехали. И жили там до позапрошлого года, на Воронцовской улице. Сюда только летом ездили как на дачу. А потом этот Вовчик ваш…
          Он неожиданно матернулся на украинском.
         - Это у нас так говорят, Бенджамин. А там в Москве возле дома участок такой - несколько клумб. Я там сажал гортензии, розы ещё там были, пара кустов метельчатой, но в основном гортензии. Гортензия - знаешь что за цветы? Большие такие, они разного цвета бывают. Гортензия - она королева цветов. В переводе с греческого гортензия - это чаша. А почему чаша? А потому что воды много требует. Нежное очень растение. Возни с ним много. А эти…
Он повторил ту же ругань на украинском.
         - Эти из ТСЖ мне за столько то лет ни копейки ни разу не заплатили. А ведь это придомовая их территория. То есть всё себе в карманы гребут, сволочьё. Знаешь, жалко мне было бросать это всё. Квартиру ж я тоже своими руками оформил. Гортензии были шикарные. А сейчас говорят, там всё заросло, да и чёрт с ним. Ну не могу я там оставаться с этим бандитом Вовчиком. Чего он на нашу Украину полез? Не знаешь?
         - Он наверное, её своею считает, - осторожно предположил Веня.
         - А дальше если пойдёт - все тут встанут, и стар и млад, как говорится. Плохо он нас украинцев знает. Ну да ладно, пошли пока Светлана Петровна нам завтрак готовит, я тебе свой парк покажу, мою гордость. А давай, слушай, немного горилочки за знакомство. Не против?
         Веня удивился, но конечно же дал согласие. Виктор Фёдорович открыл старинного вида буфет, вынул початую поллитровку и налил в две стопки.
           - Ну, за знакомство, Бенджамин.
Впервые в жизни Веня так рано пил водку. Они вышли в сад.
           - Ну, как тебе, Бенджамин?
         Сад был великолепен, хотя и с перебором всяких расцветок и форм. Кроме шикарных гортензий были и гладиолусы, и чайные розы, и лилии, и герберы, и Анютины глазки. В крупных вазонах росли виолы и бархатцы. Главная аллея была устлана плитками двух цветов - терракота и беж. Остальные дорожки были отсыпаны меланжевой крошкой. Завернув налево за дом они прошли по аллее туй, имевшей самый что ни на есть романский вид, и вышли к хозяйскому огороду. Дальше, с обратной стороны дома, к нему был пристроен гараж. Рядом, под увитой зеленью перголой, гостевая парковка. Конечно, особенно Вене нравилось, что участок примыкает к реке и что, к тому же, имеется лодка.
         -Это какая река? – поинтересовался он.
         -Молочная, как в сказке. И кисельные берега. Чистить ее пора, скоро вся зарастет.
         -А куда она вытекает?
        -А течет она в Молочный лиман, а дальше там Азовское море. Вот, Бенджамин, с водными просторами и связан мой план. И ты, я надеюсь, поможешь мне его, так сказать, воплотить. Я не спрашиваю - зачем ты тут, почему? Мне это знать не надо. Я, видишь, человек уже старый, девятый десяток, одному уже трудно.
           От волнения он трясся сильнее обычного.
          -А знаешь, Бенджамин, как называется мой проект? Амон-Ра.
          -Это как у Тура Хейердала?
          -Точно. Ты, я вижу, парень развитый. Это хорошо.
          -Я тоже рисую, Виктор Федорович. Маслом.
          -Что ты изображаешь?
          -В основном портреты.
         -Это хорошо, Бенджамин.
          Веня смотрел на его полу-безумное лицо, освещенное утренним солнцем, и думал что не может рассчитывать на такую же энергичность в старости. Да ему и не дотянуть до восьмидесяти с его сердцем.
          -Виктор, все готово!- позвала их Светлана Петровна.
Завтрак был сытен. Веня столько не ел и в обед. Мясо с овощами, запеканка, чай с домашними пирожками. Ели они вдвоем.
          -Ну как?- спросил Виктор Федорович.
          -Шикарно, я сто лет так не ел, – умилился Веня. –Вы просто спасли меня, ей Богу. Я ваш должник.
          -Нет, этого не надо,- категорически заявил старик. –Я хочу чтобы ты, как человек тоже творческий, вдохновился моим проектом. Но ведь у каждого проекта должна быть конечная цель. Правильно, Бенджамин? Вот и у меня есть такая цель – мы создадим этот плот или корабль, Амон-Ра, и выйдем на нем в Молочный лиман. Но не просто так, Бенджамин. С помощью специальных сетей, их мы тоже сделаем, и я уже знаю как, мы проведем исторические раскопки на дне лимана. А что там лежит, можно только предполагать. И я уверен, мы что-то найдем. Сокровища, может быть. А откуда они тут? Дело в том, дорогой ты мой Бенджамин, что Молочная в древности была большая река, полноводная и по ней шли торговые караваны. Так вот в лимане на них нападали грабители – скифы, сарматы, потом казаки. И эти купцы, чтобы не отдавать товар, часто бросали его в лиман, который тоже был тогда глубже и соединялся с морем. Ох, сколько там можно всего найти, Бенджамин! Вот у меня тут две амфоры греческие лежат – их отец поднял. А мы всё что с тобой подымем - потом создадим музей. И назовём - Музей художника Вакуленко - то есть меня.
Его трясло от полёта фантазии. Он раскраснелся, совиные глазки так и шныряли по Вениному лицу.
            - А насчёт своей той одежды ты не волнуйся, я её закопаю и всё. Ну, давай ещё по одной, Бенджамин?
          Выпив старик встал и похлопал Веню по плечу.
          - Ну, иди Бенджамин, отдохни. Тебе, брат, нелегко пришлось, вижу. А я пока полью огород.
          Веня поднялся в свою новую спальню и лёг поверх старого покрывала. Пахло как летом на даче - краской и старым лежалым бельём.
           Долго ли продлится этот неожиданный рай? Рано или поздно его кто-то увидит и сообщит властям. И вообще - адекватен ли старый художник или переселился уже в мир своих детских фантазий? В любом случае надо проверить, что уничтожены тюремные шмотки и, второе - попробовать измениться внешне - обрить голову, а может и брови, отпустить бороду и усы.
             - Может ещё вышиванку одеть? - усмехнулся он и представил, как его лысого, без бровей, с бородой, усами, и в вышиванке, волокут в кабинет к полковнику.
          Место постройки Амона-Ра было очевидно - площадка возле лодочного гаража на берегу речки. Место это просматривалось с противоположного берега, где стояли дома, и Веня, конечно, встревожился.
          - Ты прав, Бенджамин, зачем нам ненужные взгляды? Я сам об этом подумал, - согласился художник. - Мы слышишь, построим забор, чтобы не видели нашей работы. А закончим - тогда уберём его.
        С этого и началось - вбили в землю несколько кольев, и старик уехал на базу купить профлисты. Его машина была в гараже, соединённом с домом. Это был старый красный пикап марки Ford. По количеству паутины и пыли Веня определил, что хозяин крайне редко его использует. Пикап завёлся натужно, некоторое время казалось, что он заглохнет. Старик важно сидел за рулём, держась за него обеими руками. Вернулся он не скоро, так что работа началась лишь после обеда и последующей сиесты, принятой в их семье.
         Перед каждой трапезой Виктор Фёдорович принимал грамм 50 горилки, что раздражало Веню. Сразу вспоминалось пьянство отца, начинавшего вдруг странно себя вести и болтать пошлятину, отчего Веня постоянно следил за ним - пьян он или же трезв. Казалось, пьянство мужа не нравилось и Светлане Петровне, выходившей из кухни с надменным лицом и общавшейся с мужем короткими быстрыми фразами.
         Забор окончили уже в темноте. Перед ужином, выпив опять горилки, старик озвучил свои идеи по строительству корабля. Внутрь каркаса из досок он собирался натолкать пенопласт. По бокам на каркас крепился гнутый ивняк, придающий Амону-Ра необходимую округлую форму. Основной элемент – статую бога Амона-Ра, старик делал сам, по его словам она была уже почти что готова. Голова на постаменте соединялась с мачтой, где должен быть размещён большой и красивый парус. Он якобы тоже уже имелся. Длиной Амон-Ра должен был получиться метра четыре, шириной два с половиной - почти на всю речку. Веня спросил, не нужен ли судну киль, на что старик отмахнулся.
          - Нам же не по морям - океанам ходить. А вот два ящика по бокам надо сделать - класть туда наши находки и чтобы садиться на них.
          Спал Веня плохо, несмотря на комфорт. Мешал жар из-за сытного ужина и горилки. Утром старик уехал за материалом.
           - Вот уж шлея под хвост попала, - заворчала Светлана Петровна, наткнувшись на Веню в гостиной. - Как с цепи сорвался с этим своим кораблём. А я - сиди тут с незнакомым в общем то человеком.
           - Я понимаю, - кивнул Веня, не находя подходящих слов.
           - Миллионер нашёлся, корабль строить. Денег куры не клюют.
           - Я не совсем посторонний, я ваш сосед по Васильевскому острову, - жалко пошутил Веня.
             - Я знаю, Виктор мне говорил. Но почему вы тут оказались? Я так понимаю - вы вынуждены скрываться? Это беспокоит меня.
            - Да. Я тоже волнуюсь и не хочу вам мешать. Может я чем-нибудь помогу? Посуду помою.
            - Не надо мне ничем помогать, я слава Богу, сама справляюсь. Что ж вам не жилось то в Санкт-Петербурге?
            Веня дрогнул. Не хватало ещё поссориться с ней.
            - Я совершил ошибку. Но вы ведь тоже приехали сюда из Москвы, - выдал он.
            - У Виктора всегда был этот участок, он достался ему от родителей. Так что мы, по сути, из дома в дом переехали.
            - А вы где работали? - попытался втереться в доверие Веня.
            - Я преподавала в институте МИФИ, потом ушла в коммерческую организацию, - сказала она с достоинством, будто отвечала на брошенный вызов. Славу Богу, раздался шорох покрышек, и Светлана Петеровна вышла навстречу мужу.
          - Вот паразиты, твою мать! - услышал Веня. - Не то продали! И я не проверил. Придётся назад вести.
          Веня обошёл дом и увидел, что вместо пенопластовых плит, пикап загружен рулонами мягкого утеплителя. Как старик допустил эту глупость, Веня конечно же понимал - это от вдохновения, заставлявшего его торопиться и отключать мозги.
Они снова остались вдвоём со Светланой Петровной.
           - Если меня будут искать, я могу где-нибудь спрятаться, Светлана Петровна? - спросил он вкрадчиво и конечно же пожалел об этом.
           - Вы знаете, я бы не хотела этим заниматься. Мы тихие люди. Придёт Виктор - у него и спросите.
            - Простите, что я нарушил ваш покой.
           - Да, вы нарушили наш покой, но всё же вас пригласил Виктор, я вас не обвиняю и не собираюсь о вас никому рассказывать. Если кто-то будет к нам заходить - вы уходите наверх в комнату сына и там закрывайтесь.
            - Да, спасибо, Светлана Петровна, - обрадовался Веня.
            - Видишь Бенджамин, - произнёс старик, заходя в дом. – С ивняком тяжело нам будет работать. Может съездим в лиман, тростнику наберём? Нету у нас, дорогой мой, папируса. Не поедем же мы в Египет за ним. Да? Съездим в лиман или опасно тебе?
Веня ужаснулся.
          - Опасно, Виктор Фёдорович.
          - Ладно, Бенджамин. Я давай буду возить, а ты принимай тут всё и готовь. Идём, я тебе покажу.
           Они вышли на улицу, и в этот момент через калитку зашёл человек в рубашке и коричневых брюках. Веня в ужасе поглядел на художника.
            - Ой, Петька! - тонко взвизгнул старик,  - Иди, иди сюда. Давно тебя не видать.
            - Привет, Виктор Федорович, у тебя я гляжу помощник. Племянник твой?
            - Точно, Петька, угадал – племянник.
          Они пожали друг другу руки, затем Петька пожал руку и Вене.
          - Это Бенджамин, - представил его старик. – Вишь - лодку делать будем, Амона-Ра. Я тебе говорил когда-то.
          - Да ты художник, Виктор Фёдорович, у тебя всё время фантазии. Как Петровна поживает?
          - Ну, Петька, заходи дорогой. Давай горилочки шмякнем.
Светлана Петровна мигом организовала им стол, и Вене снова пришлось не с того, ни с сего пить горилку, чтобы никого не обидеть.
          Петька был крепкий и уверенный в себе дядька лет семидесяти.
         - Племянник значит твой? Из Питера? Как там у вас в Питере - Путина любят? Як он у нас Крым, цап-царап, и забрал.
         - Разные люди есть, - лавировал Веня. - Многие далеки от политики.
         - Да, брат, в Питере люди особенные, - выручил Виктор Фёдорович. - А как внучка твоя? Не видно её.
         - Да, она ж теперь в колледже учится в Николаеве.
         - Невеста нехай уже.
         - Не, пацанов не жалует.
         - Ну, скажи, пусть заходит. Или забыла меня? Вот - покажем ей лодку.
         - Да ты сначала её смастери, Виктор Фёдорович, а потом девчат к себе приглашай. Вот кавалер!
            Он задорно взглянул на Веню, и Вене пришлось улыбнуться.
Виктор Фёдорович быстро хмелел
             - А, Петька, хорошо что ты зашёл. Ну давай, дорогой, споём. Давай вот это. И старик хрипло запел:
             - Дивлюсь я на небо
               Дай думку гадаю,
             - Чего я не сокил
               Чего не летаю, - ловко подхватил Петька.
          Веня с детства ненавидел застольное пение, которое любило устраивать старшее поколение. Когда начинали петь, он готов был провалиться сквозь пол. Последний раз это было на Дне рождения Наташиной мамы. И сейчас он тоже с трудом сдерживал раздражение.
          Вскоре старики совсем опьянели и понесли весёлую околесицу.
          - Говорят, что женщина на борту – плохо, а у меня, слухай Петро, у меня на борту будет женщина. И спроси меня - кто она? А?
Виктор Фёдорович не то захихикал, не то закряхтел.
           - Кто это?
           - Да твоя это внучка. Нехай с нами плывёт в лиман. А? Вон, с Бенджамином её познакомим. А Бенджамин? Может посватаешься. Деваха что надо, кровь с молоком. Ух!
          - Да мне уж пятьдесят, Виктор Фёдорович.
          - Тебе пятьдесят? Да ну!
          Веня встал.
          - Отойду-ка я.
         Одновременно с этим в дверях появился полицейский в белой рубахе с погонами и в фуражке. Это был немолодой теряющий форму мужчина с оплывшим лицом. Бедный Веня спрятал глаза и обречённо сел.
          - Здоровеньки булы усей честной компании, - объявил полисмен.
          - Ой, Лёшка! - восхитился старый художник. – Иди, иди к нам. Выпей горилочки.
           - Не, Виктор Фёдорович, я ж на службе.
           - Давай, давай, а то прыгаешь весь день як кузнец.
           - Дякую, дядя Вить. Ты мне скажи - не видели вы в посёлке тут посторонних - пацанов таких лет по 30, а один чуть постарше.
          - Ищешь кого, Лёшка?
          - Та сбежали тут из тюрьмы трое. Та ладно, гуляйте, ребята. Може мне только у вас до ветру зайти?
          Не дыша, Веня проводил полицейского взглядом. Хорошо, что он выпил, иначе бы точно случился инфаркт. Внезапно он встретился  глазами со Светланой Петровной. Она вышла из кухни, и стояла, будто собиралась всех куда-то позвать.
         - Выдаст?
         Веня пытался истолковать её напряженный взгляд. Но, когда полицейский вернулся из туалета, она промолчала.
           - Ну, до побачиння, хлопцы. Приятного аппетиту, - смущено простился Лёшка.
Убедившись, что беда миновала, потрясённый Веня поднялся в спальню и лёг.
            -Значит Ромка с Серегой тоже благополучно сбежали? Приятно. Кого теперь раньше поймают?
       Некоторое время старики внизу продолжали шуметь, затем всё утихло. Спустившись, Веня обнаружил в гостиной Светлану Петровну, убирающую посуду. Он хотел было предложить свою помощь, но тут же в дверях показался художник.
          - Бенджамин, - с трудом произнёс он, запнулся и грохнулся на пол.
          - Ой, Виктор! – раздраженно вскричала Светлана Петровна. Они с Веней подняли кое-как старика и отвели на диван. Художник ударился об пол лицом и расквасил нос.
         - Петька, мать твою… гарный хлопец. А лобзик то не вернул, - бормотал он. – Бенджамин, ну что - по последней? Я же, знаешь, в Питере много лет прожил, вот жена моя…
           - Лежите, лежите, всё хорошо, -увещевал его Веня.
           - Я ведь художник, Бенджамин. Я закончил училище Штиглица, оно сейчас – «Муха». Светочка! Ай, жена моя дорогая.
Старик прикрыл глаза и уснул.

                Глава 7. Корабелы.

         Утром Веня проснулся от стука в дверь. Показалась голова старика.
          - Ау, Бенджамин. Спишь? Давай пойдем. Сегодня у нас с тобой торжественный день - закладка нашего корабля.
          Веня быстро надел футболку и шорты, сунул ноги в старые шлёпки и спустился за стариком. На улице было чудно, ветра не было и зелень не шевелилась, будто на фотографии.
            - Забыли, Виктор Фёдорович, доски то надо все обработать, - вспомнил Веня.
            - А я что ж, по-твоему, не знаю этого? Думаешь - с ума что ли выжил старик? Да нет, брат. Всё всё заготовил, доски мы обработаем отработанным маслом, у меня там целая бочка стоит. А то конечно - не обработать - и сгниют за год. А как мы, Бенджамин, это сделаем? А мы сколотим такою ванну, постелем плёнку, и будут у нас доски купаться.
             Старик ходил из угла в угол, комично суетясь и тряся своим девичьим хвостиком на макушке. Подобрал забытую лейку, вытянул шланг, заглянул в парник. Веня следовал за ним по пятам.
           - Вот я тебя научу, если хочешь, за гортензиями ухаживать. Приедешь домой - посадишь на даче. Гортензии - это аристократы, с ними нежность нужна, как с женщиной. Гортензия - это «чаша» по-гречески. Ну, я тебе говорил наверное, прости старика. Память уже ни к чёрту. Одной ногой в могиле стою, а тут, видишь, корабль затеял строить. Были у меня и в Москве гортензии, да всё бросил к чертям из-за Володьки этого. Чего он, бандит, на нашу землю украинскую полез?
          Виктор Фёдорович вдруг повернул к дому.
         - Пойдём, Бенджамин. Покажу тебе, как бы сказать - горю нетерпением.
          Он подошёл к чёрной железной двери и со скрипом открыл.
          - Тут моя мастерская, смотри.
       Он включил свет и перед Веней предстала большая цветная полуфигура Тутанхамона. Она была густо покрыта лаком, отчего смотрелась ещё таинственней и дороже. По всем правилам у фараона была бородка и полосатый платок.
          - Это и есть мой Амон-Ра, - трясясь объявил старик. - Когда мы построим корабль, это будет последний мазок, вишенка на торте. Ну, как тебе? Что скажешь, Бенджамин?
         В самом деле Веня был потрясён.
         - Я очень, очень… это здорово, Виктор Фёдорович.
В этот момент он понял, что идея создания корабля захватывает его не менее самого старика. Он представлял уже тот грандиозный вид, когда они выйдут из речки на открытую воду.
        Целый день заняла обработка досок. Корабелы перемазались отработанным маслом, и старик отправился затапливать баню. Она находилась у речки в углу участка.
          - Давай, пошли, Бенджамин, я тебя веником, - позвал наконец старик.
          - Я не очень переношу эту температуру, - взмолился Веня.
         - А что, нормальная температура. Давай, давай. Потом, как говорят, такой кайф поймаешь.
          Старик был безжалостен, и Веня терпел. Зато когда пытка кончилась, наступила вторая молодость.
         Утром выяснилось, что масло на досках еще не просохло. Но откладывать работу они не имели сил. Несколько вечеров подряд старик затапливал баню и хлестал бедного Веню по полной программе. После бани они выпивали по рюмке, ужинали и отправлялись спать. Рано утром старик поднимался за Веней, и они приступали к работе. Работал в основном Веня, Виктор Фёдорович осуществлял авторский контроль - глядел как заворожённый, как напарник пилит бруски и загоняет в дерево длинные саморезы. Потом уходил заниматься садом, возвращался и снова смотрел. На четвёртый день каркас был готов и наполнен поролоновым утеплителем. Был изготовлен и постамент для статуи фараона и мачты. Пришло время делать округлые боковины из тростника. Виктор Федорович после завтрака одел болотные сапоги и уехал к лиману. Вернулся он часа через два. Веня вышел встречать его на гостевую парковку и увидел, что кузов пикапа почти что пуст.
          - Не, не могу я, Бенджамин, - кряхтел старик вылезая. – Вот - всё что смог. Возраст не тот. Придётся тебе. В воду, видишь, шлёпнулся и не встать. Старость не радость.
          Он болезненно щурился. Лицо и шея покрылись красными пятнами. Вене стало жалко его до слёз.
         - Ну давайте, Виктор Фёдорович я тоже поеду, - решился он.
        - Да, Бенджамин. Хочешь, я тебе вышиванку дам? Тогда точно никто в тебе русского не признает. Ты же знаешь - у каждого хохла в доме вышиванка лежит.
Вене вспомнились картины Венецианова и он рассмеялся. Затем, чтобы избавиться от сапог, Виктор Фёдорович опрокинулся на спину, и Веня стянул их за пятки. Отдохнув на траве, старик ушёл искать вышиванку, и вскоре Веня стоял перед зеркалом в сказочном облачении. Но что-то смущало, чего-то не хватало для полноты образа - не то казака-запорожца, не то помещика на охоте. Богатое воображение подсказало ему, что надо побриться. Взяв у старика допотопный станок, он с превеликим трудом убрал наметившуюся бороду, оставив усы. Затем попросил ножницы и выровнял поседевшую чёлку. Так было еще забавнее, а главное - он превратился в кого-то другого, мужественного загорелого капитана, морского волка или ,скорее, актёра, играющего эту роль в голливудском фильме.
         Только выехали за пределы участка, как Веня занервничал. Воображение тут же нарисовало ему полицейские машины с мигалкой, автоматчиков и хамские команды по репродуктору.
           - Не, Бенджамин. Всё будет добре, - уговаривал его Виктор Фёдорович. – Ты, если что, племянник мой, а звать тебя, скажем Серёга.
           Но это было ещё не всё. Когда Веня зашёл в воду и стал серпом подрезать камыши, к их пикапу подъехала, невесть откуда возникшая белая KIA. Сердце кольнуло, и воздуха стало мало. Он снова приготовился умереть от инфаркта - уж лучше сейчас, чем возвращаться в тюрьму. Эта мысль, о готовности умереть, его успокоила. Вскоре симптомы прошли, а подозрительная машина уехала. Плотно набив тростником пикап, они перетянули кузов верёвкой и тронулись, причём осмелевший Веня уже сидел за рулём.
            Вернувшись, он формировал отдельные пачки, которые сразу крепили к бортам алюминиевой проволокой. К вечеру корабль был настолько аутентичен, что старик не сводил с него глаз. Затем отправился в дом и хряпнул горилки.
           - Знаешь, Бенджамин, в чём есть мечта художника? - обратился он к изнурённому Вене, у которого от работы ломило всё тело. - Мечта художника это гармония. И вот я вижу как мы… и чувствую себя творцом, Демиургом.
            Из глаза у него выкатилась слеза, Веня проследил её путь по щеке к подбородку.
         - Я это вижу, Бенджамин. Раннее утро, течёт река Нил, великая река, древний город Мемфис - столица Египта. Плывёт наш Амон-Ра, а на нём фараон и царица по имени Нефертити. А по бокам гребцы с длинными вёслами. Вот они причаливают прямо возле главного храма, а там их встречают жрецы в белых туниках. Представь, Бенджамин. Это счастье, дорогой мой, что я художник, родился здесь, на этой земле и живу в этом прекрасном саду, среди этих цветов.
           Трясясь он приблизился к Вене вплотную. В этот момент за спиной старика возникла фигура девочки старшего подросткового возраста.
           - Там кто-то пришёл, Виктор Фёдорович, - встревожился измученный Веня.
          - А? Где? Так это Оксанка, Петькина внучка. Оксанка, иди сюда девочка, посмотри на наше искусство.
           Девочка, напряжённо стоявшая возле крыльца, сорвалась с места и подбежала к ним.
          - Это что, дядя Витя?
          - Ооо, ты знаешь Оксаночка, это такой собирательный образ Древнего царства – Египта. Он называется у нас Амон –Ра, по имени главного Бога. Мы с Бенджамином поплывём на нем в Молочный лиман и будем производить раскопки. Ну скажи, тебе нравится?
         - Да, дядя Витя. Так это лодка?
         - Да, да, моя дорогая. Это корабль, на нём будет парус и ещё кое-что. Он станет ещё величественней.
         Девочка перевела взор на Веню, будто ожидая и от него подтверждения слов старика. У неё были волнистые русые волосы до плеч, внимательные темные глаза и пухлые губки. Она не была красивой, но несомненно была обаятельна.
          - Качественное лицо, - подумал Веня. Девочка смотрела ему в глаза, и от неловкости он отвернулся.
          - К вам приехали? – спросила она старика.
          - Кто? А, это Бенджамин. Он племянник мой из Санкт-Петербурга. А ты как учишься то? Пятёрки приносишь?
          - Да ничего, нормально. Общага дурацкая там.
          - Ах ты, девочка! Ну вот, с Бенджамином познакомься, он будет помощником капитана.
         Веня протянул ей руку.
           - Привет.
           - А я никогда не была в России. Расскажешь как там?
           - Конечно. - Веня даже обрадовался её фамильярности.
           - Иди, иди, маленькая. Вон, Светлана Петровна тебя угостит вкусненьким. Свет, Свет! Оксанка пришла! Покорми ка её!
            - Ай, дядя Витя, я не очень хочу. А у тебя есть велосипед? - вдруг спросила она у Вени.
          - Нет, - он всполошился, потому что не допускал больше никаких вылазок за пределы участка.
          - У дедушки есть ещё один, не хочешь потом покататься?
          - Бенджамин - он занят, лапушка, - попытался выручить Веню художник.
          - Ну потом, после обеда, если хочешь конечно.
Веня прочёл в её детских глазах тоску и дрогнул.
        - Ну хорошо, ладно.
Девочка неподдельно обрадовалась и побежала к дому здороваться со Светланы Петровной.
        - Да ты не бойся её, девчонка хорошая, я ж её с пелёнок знаю.
        - Хорошо, Виктор Фёдорович, но мне бы не выходить отсюда. Сами понимаете.
       - Бенджамин, дорогой. Тут полиция кто? Лёшка, один, я же его столько лет знаю. Ну ты видел его. А вообще, я тебе покажу дорогу с той стороны, вот там и катайтесь.
         Но Веня встревожился не на шутку.
         - Чёрт бы побрал девчонку, не хватало еще гулять с ней, умирая со страху. Да и как с ней общаться? Видимо она не поняла, сколько мне лет. Думает может лет 30 с чем-то, а мне пятьдесят, и я старшие её отца.
          - Виктор Фёдорович, - взмолился Веня. - Может скажете ей, что я вам тут очень нужен? Чтобы мне никуда не ехать.
         - Бенджамин, ну это же Петра внучка. Я её столько лет знаю.
         - Виктор Фёдорович, меня если вдруг заберут - я же уже не вернусь.
       - Ну, ты уж решил, что я дурак совсем и не понимаю?
До обеда они закончили одну из сторон. Стало ясно, что на всё тростника не хватит, и предстоит ещё одна вылазка на лиман. Веня жутко устал, в голове гудело, а тело срочно требовало горизонтального положения. Несмотря на начало июня, день выдался знойный. Обедать сели на улице, прямо возле крыльца. Веня откусил хлеба накрытого салом, который подавался к борщу, и тут же услышал характерное звяканье велосипеда. Затем хлебнул великолепного пряного борща и увидела Оксанку. Она шла к ним уверенным шагом.
           - О, Оксанка, давай борща! - засуетился старик.
           - Не, я поела. Ну, идём сейчас? - обратилась она уже к Вене.
           - Ну иди, иди, покатайся с ней, - виновато попросил Виктор Фёдорович. - Раз девочка просит. Оксанка, дай нашему парню борща доесть и пойдёте.
           - Ладно, дядя Витя. Я пока вашу лодку пойду посмотрю.
        После борща были куриные ноги и отварная картошечка. Объевшись, Веня почувствовал, что имеет теперь весомое оправдание, чтобы не ехать с ней. Он и в самом деле расклеился.
            - Виктор Фёдорович, я так наелся. Вкусно всё было. Мне бы сейчас полежать.
          - А это, как же Оксанка? - заволновался старик.
Веня тяжело поднялся и направился к девочке, которая стояла возле Амона-Ра.
          - Оксан, я очень наелся, сейчас не могу поехать. Давай потом покатаемся, может завтра.
          - Да? - растерянно произнесла девочка. - Совсем не можешь? Ладно.
Она сорвалась с места, и вскоре Веня услышал звяканье велосипеда уже за пределами сада.
           - Я действительно не могу, - объяснил он художнику и пошёл наверх.
            В комнате было душно. Веня открыл настежь окно, впуская шмелей и мух, лёг и закрыл глаза.
         - Что ей надо, этой девчонке? Он ей нравится? Может у него слишком мужицкий вид с этими усами? У её отца, наверное, тоже усы? Для отсталых провинциалов - атрибут настоящего мужика. «Какой же поцелуй без усов?» и всё такое прочее. Он ненавидел бороды и усы, они пугали его, вызывали презрение и отвращение. Прощал он усы только двоим - Никите Михалкову и актёру из МХАТа Назарову.
          Належавшись, Веня поднялся и подошёл к зеркалу. Обильное питание и свежий приморский воздух за несколько дней сделали из него ковбоя. Может быть она в нём видит отца или старшего брата? Дело в усах. Он спустился вниз и с радостью сбрил усы старым железным станком, подаренным ему Виктором Фёдоровичем. Теперь, он стал  интеллигентным и городским, что должно отпугнуть девчонку, если она, конечно, вернётся.
              После обеда мастерили ящики, на которых предполагалось сидеть и складывать в них найденные пилики и пифосы.
          - Как думаешь, Бенджамин - завтра закончим? - волновался старик, похаживая вокруг корабля и тряся головой. - Ну ладно, ладно, давай на послезавтра, и доски просохнут и мачту ещё не доделали.

                Глава 8. Лиман.

          Так и было. В то утро Виктор Фёдорович пришёл к Вене в вышиванке и новых шортах с драконом.
          - Бенджамин, спишь? Давай, дорогой. Сегодня наш с тобой день. Поставим Амона-Ра и разобьём бутылку шампанского, есть такая традиция.
              Веня уловил запашок свежевыпитой водки. Настенные часы в гостиной показывали восемь утра. За окном уже было солнечно. Они вышли из дома и направились к мастерской.
         - Ну, Бенджамин, с Богом, как говорится, - серьёзно произнёс Виктор Фёдорович и повернул ключ. Статуя фараона была изумительна, и источала сложный запах древесины и лака. Веня подумал, что обязательно нарисует её, вернее нарисует старика на фоне Амона-Ра. Он наконец-то покажет художнику, что тоже на что-то способен!
         - Знаешь, Бенджамин, что говорят китайцы? - хрипло вещал Виктор Фёдорович, когда Веня крепил статую уголками. - Слабый не будет долго следовать к своей цели. Но это не про меня, знаешь. Я же художник, вот девятый десяток пошёл. И сказка моя стала былью. Давай, дорогой, сделаем фотографию.
        - Свет! - позвал он. Светлана Петровна показалась в дверях.
         - Сними-ка нас, Светик, на фотокамеру, и потом накрывай, нам отплывать скоро. Эх, жаль позвать-то никого не могу. А то, знаешь, как это всё полагается? Толпа, пресса оркестр, шампанское. Но мы конечно не будем.
         Великолепный свежий Амон-Ра стоял на длинных брусках, по которым должен был съехать в речку. Экипаж отправился завтракать. Веня следил за реакцией Светланы Петровны. Хоть её лицо и казалось бесстрастным, Веня подозревал, что происходящее раздражает её. После завтрака она щёлкнула их на фоне Амона-Ра и не оборачиваясь вернулась в дом. Шампанское бить не стали – забыли.
         - Ну давай, Бенджамин, - торопился старик. - Сделаем пробную так сказать ходку, а завтра уже займёмся раскопками.
Разбирая временный забор, Веня увидел на другом берегу двух мальчишек, будто ожидавших начала спектакля. Наконец, плот съехал в воду, перегородив собой речку. Под ошалевшие взгляды мальчишек, мореплаватели взошли на борт и принялись орудовать длинными кольями, разворачивая Амона-Ра носом к лиману.
          - Теперь, Бенджамин, проверим давай бегущий наш такелаж. Знаешь что это? Парус наш.
           Он был сшит из небелёной бязи, на которой красным был нарисован глаз - символ Амона-Ра. Но до конца развернуть его не успели – плот - пошатнулся от ветра, и Виктор Фёдорович обрушился набок, едва не вылетев за борт.
           - Ах, мать твою, вот дурак то, - кряхтел он, пытаясь встать. – Давай, Бенджамин, приладим мотор.
         Веня помог старику подняться и опустил парус. Ещё не менее часа ушло на проверку и установку старого мотора HITACHI. Веня с ужасом наблюдал, как встревоженные рёвом соседи выходят к реке.
           - Шо ж ты, Виктор, никак покидаешь нас? В море собрался? - прокукарекал издали сутулый старик в растянутых тренировочных брюках. Виктор Фёдорович был серьёзен и величав, и ничего не ответил. Наконец Амон-Ра дёрнулся и, рыская носом, двинулся по течению. Метров тридцать они плыли на виду у соседей, затем речка сделала крутой поворот и вышла из посёлка в чистое поле. Мало-помалу Веня приноровился рулить и на прямых участках даже давал газку.
            - Вот представь, Бенджамин, - восторгался старый художник, сидя на ящике. – Представь, что мы - греческие купцы и плывём мы в Крым, скажем в Феодосию или Пантикапей. Везём, скажем, шкуры зверей или мёд. Ведь так всё и было.
        Речка сделала несколько виражей, и через полчаса вывела путешественников в лиман. Веня взглянул на старика, кажется, окончательно вошедшего в роль. Тот глядел вдаль и шевелил ртом, будто пытался что-то сказать, но не мог.
            - Як просторно, як просторно, - вымолвил наконец художник. - Мы как Боги, Бенджамин, это всё наша земля, наш край. А чувствуешь как идёт наш корабль? Великолепно идёт.
            Амон-Ра вышел из заросшей тростником дельты реки и стал ощутимо трястись.
           - Там дальше море? -  громко спросил Веня, перекрикивая мотор.
           - Что, дорогой? - отозвался художник, спускаясь с неба на землю.
          – Дальше там? О, там много чего. Кирилловка там - целый курорт, базы, гостиницы. Народу там уйма, но мы туда не пойдём, тут будем, в этой части лимана. А в море теперь выхода нет, был раньше, но теперь там песок. Не добраться тебе до Крыма, Бенджамин. Понимаю тебя, но не знаю, как тебе быть.
Они описали широкий круг и возвратились в дельту реки, с трудом отыскав её в зарослях камыша.
         - Эх, зарастает река, посетовал Виктор Фёдорович. – А чистить некому, и дамбы, сволочи, строят.
            -А рыба тут есть?
         - Ну как, есть пока. И окунь, и плотва, и щучка. Я ж раньше рыбачил, а теперь ни фига не вижу, пальцы кривые - крючок не взять. Ты, Бенджамин, если хочешь возьми там у меня в мастерской всякие снасти.
         - Спасибо, возьму, - обрадовался Веня.
        - Раньше, слышишь, рыбы тут больше было, когда лиман с морем соединялся. И камбала была, и паленгас. А теперь занесло пролив, не чистят, сволочи. Деньги то с курорта гребут, а природа им, значит побоку.
Они поплыли назад. По сторонам реки простирались ухабистые поля с редкими клочьями зелени. Веяло величавым русским покоем. Но Веня не мог расслабиться и крутил головой,  всё вокруг внушало ему тревогу. Только когда вернулись назад и вытянули на берег Амона-Ра, у него, наконец, отлегло.
          За обедом Виктор Фёдорович хряпнул несколько рюмок горилки и до конца дня был уже в расслабленном состоянии. Веня накопал червей и отправился на речку удить. На берегу он, вспоминал как на даче в пожарном пруду ловил карасей. Там водились и крупные карпы, бывало в жару они поднимались к поверхности и чмокали ртом. Ему повезло лишь однажды - он поймал небольшого карпика. Запомнилось навсегда, как он летел обратно на велике по тёмным застывшим линиям садоводства и сердце выпрыгивало от счастья. Дома его ждали бабушка с мамой, хвалили улов и кормили ужином. Теперь его счастье в другом – взрослом, материальном, порочном. Вернуться туда на пруд, рыбачить там, уже не хотелось. Потому что будет невыносимо грустно. Пусть те вечера остаются лишь в памяти, как хорошая книга в библиотеке.
   Стемнело, а у него так и ни разу не клюнуло.
            - Вениамин, идите ужинать, - позвала с крыльца Светлана Петровна, напугав Веню.
Виктор Фёдорович сидел за столом. Громко на украинском вещал телевизор. Перед художником стояла бутыль с красным домашним вином.
          - Ааа, Бенджамин, дорогой, поймал чего? - оживился старик.
          - Нет, совсем не клюёт.
          - Да, мало стало рыбы. Раньше бывало… А теперь каюк.
          - Виктор Фёдорович, а у вас карта этой местности есть?
          - Конечно, дорогой, как без карты.
Старик принёс старую укреплённую во все стороны скотчем карту всей Украины.
          - Вот, значит, мы здесь. Тут нашего села нет, но вот лиман, вот Кирилловка. Не знаю, Бенджамин, что тебе посоветовать, как тебе смотаться домой. Далеко до Крыма, да и кого только там нет – войска, погранцы. Вот мы с тобой дожили. Да? Россия с Украиной воюет. Это ж кому сказать десять лет назад - не поверят. Ты вот скажи - чего ему, Вовке этому, надо на нашей земле?
           - Он против Бандеры воюет.
Старик просверлил Веню серьёзными нетрезвыми глазками.
           - Бандеры? А это что - его дело? Бандера этот. Он знаешь ли умер давно, его агент КГБ отравил. Слышал эту историю?
Веня кивнул.
          - Получается, он эдакий Дон Кихот, мать его… С ветряными мельницами воюет. Говорит - это драконы, демоны. А народу одно только горе с этой войны.
Веня опять кивнул.
         - Надо бы полить гортензии, да завтра дождь обещают. А ещё, Бенджамин, надо сделать киль нашему кораблю. Чтобы, не мотало его. Ещё якоря купить. Ну, давай по стаканчику. Это моё трёхлетнее. Уверен, ждут нас большие дела, Бенджамин. Наберем с тобой артефакты, музей создадим, будем сюда деток водить, рассказывать про историю края. А я её знаю, Бенджамин. Ведь кто тут только не жил, какие племена, какие великие люди! А у входа слышишь, поставим наш Амон-Ра.
          Весь следующий день, действительно шёл сильный дождь. Друзья мастерили киль в мастерской, затем презирая ненастье, прикручивали его, наклонивши корабль на бок. Кроме того, бруски по которым Амон-Ра съезжал в речку были закреплены, а между ними был вырыт жёлоб для киля. Дважды приходили соседи - посмотреть и потрогать невидаль. Веня уходил в спальню, а Виктор Фёдорович демонстрировал свою гордость и угощал вином.  К вечеру старик еле ходил и с блаженством бормотал что-то невнятное.
         К утру распогодилось. Ветер угнал тёмные тучи в Россию, и великолепный сад художника, освещённый утренним солнцем вновь превратился в рай. Настроение у Вени было приподнятое. Страх, преследовавший его после побега, рассеялся вместе с тучами, будущее уже виделось в розовом цвете. Месяц - другой он поживёт в этом раю у художника, а потом, эта идея пришла к нему ночью, как-нибудь доберётся до Киева и оттуда, чернобыльскими лесами к белорусской границе.
           - Я вышел, я это смог, я свободен! – закричит он и попросит у первого же прохожего телефон - позвонить маме.
          После завтрака соратники сразу двинулись в путь. С килем Амон-Ра в самом деле обрёл устойчивость и понятнее управлялся. Выйдя в лиман они бросили якорь недалеко от устья реки.
           - Вот, Бенджамин, а теперь смотри на меня старика. Как думаешь, есть ещё порох пороховницах?
           Виктор Фёдорович стал раздеваться и остался в одних семейных трусах в цветочек.
          - Полезу пощупаю дно, Бенджамин.
           Он сел на край у мотора, спустил ноги и решительно плюхнулся в воду. Веня готовился уже спасать старика, когда тот вынырнул и сосредоточено поглядел на помощника. Торчала лишь его голова и плечи. Затем он подпрыгнул и умело проплыл метров десять.
               - Вот тут трошки помельче. -Несколько минут старик топтался туда и сюда, затем неразборчиво взвизгнул и ушёл под воду. Веня сорвал одежду и прыгнул за ним спасать. В воде они столкнулись лицом к лицу.
             - Помоги ка, Бенджамин, - тяжело дыша взмолился художник. - Я держу его.
               Веня ухватил тяжёлую ребристую железяку и потянул к борту
Амона-Ра. С трудом забросив её на корму, он узнал этот предмет. Это был корпус пулемёта Максим, ржавый и облепленный донной грязью. Забравшись с трудом на корму, он стал поднимать из воды художника.
             - Вот уж старость не радость. Погоди, дорогой мой, не торопи старика, - кряхтел Виктор Фёдорович, застыв в неудачной позе. Грудью он уже лежал на корме, а ноги и зад болтались в воде.
           - Больно, сука. Как же забраться?
            Он тяжело дышал. Тогда Веня встал над ним, как портальный кран и потянул вверх. Сил, увы, не хватило. Потеряв равновесие, он отпустил старика и отпрыгнул в воду.
              - Лестницу не предусмотрел я, дурак. Специальную, откидную такую. Ну бывает и на старуху проруха, - бормотал Виктор Фёдорович, оказавшись наконец на борту. - Ну что, хватит нам для первого раза?
            Они долго обсыхали на солнце, молча блаженствуя.
            - Хорошо, Бенджамин. Да? А знаешь, давай прокатимся по лиману. Покажу тебе наши просторы, заповедные, так сказать, берега.
Веня вытащил якорь и поднял на полную парус со знаком Амона. Попутный ветер сорвал их с места и помчал вдоль стены камыша. Пока Веня мучился с парусом, старик наслаждался на солнышке.
             - Ладно, Бенджамин. Раскопки - дело второе. Правда? Главное - мы создали этот шедевр - наш Амон-Ра. Да? Тебе нравится он, скажи? Я будто проношусь сквозь века, будто я сейчас древнегреческий какой-то купец, торговал в стране варваров и плыву назад в Крым, а может и дальше, в Афины. Там были разные города. Самый северный был Танаис, это где теперь Таганрог. Кто только не жил тут у нас на Азовщине! Теперь вот мы, украинцы здесь. Як, я люблю эту землю, Бенджамин!
            Регата под парусом наконец измотала Веню и он опустил его. Включили мотор. Старик теперь управлял, а Веня наслаждался природой. Западный берег оказался весьма живописен, и даже местами крут. На песчаных, подходящих к самой воде, дюнах попадались уже отдыхающие. Некоторые вскакивали, как ошпаренные, и бежали смотреть на диковинное плавсредство.
            - Бенджамин, давай - давай парус подымем, покажем людям. Там ещё дальше кемпинги, проплывём мимо них як Боги. Жаль только не оделись, как надо - в белом во всём.
      Действительно, вскоре на берегу появились фургончики и палатки. Их обитатели спешили к воде и весело приветствовали древних купцов - Веню и Виктора Фёдоровича, видно полагая, что это какое-то шоу. Старик щурился и махал в ответ. Это был его звёздный час.
           - Да, мои дорогие, да, - бубнил он себе под нос, улыбаясь, - Да, вот так вот.
         Далеко впереди, со стороны моря, появился катер и начал быстро увеличиваться в размере.
           - Виктор Фёдорович, там кто-то плывёт, -всполошился Веня. – Может быть погранцы?
            Старик сощурился ещё больше.
            - Может и так, хотя какие тут погранцы на лимане? Это, брат, рыбнадзор или может быть частники из Кирилловки.  Прорвёмся, дорогой мой, не дрейфь.
             Но бедный Веня не находил себе место.
             - А если полиция?
             - Бенджамин, ну что нам полиция. Мы что – нарушители? Я ж не последний тут человек, меня многие знают, Вакуленка- художника. И дед мой тут жил, и прадед. Тут детство моё прошло.
             Пытаясь успокоиться, Веня вспомнил, как их с отцом догнали на Чудском озере погранцы, когда они подплыли слишком близко к границе. Пожурили по ретранслятору и полетели обратно на мощном патрульном катере.
          - Они нас видят и даже слышат, о чём мы говорим, - сказал тогда Вене отец.
Значит и сейчас их видят и слышат?
           Катер мчался, вздымая пенные гребни. Видны уже были две мужские фигуры в черном.
          - Ну кто там, Бенджамин? Видишь?
          Метров за тридцать от них катер замедлил ход. Археологи глядели на визитёров, а те, также внимательно, рассматривали диковинный плот. У Вени мелькнула надежда, что интерес полицейских ограничится только Амоном-Ра. То что мужчины в чёрном- полиция, сомнений не вызывало.
           - Здоровеньки булы, - крикнул хриплым баритоном старший из чёрных людей.
           Услышав мову, Веня покрылся испариной.
           - Привет, ребята, и вам того же, - отозвался художник.
           - Это шо ж такое у вас, птаха шо ли какая?
           - Это, ребята произведение моего искусства, Амон-Ра называется, - с достоинством сообщил Виктор Фёдорович.
          Белый катер описал вокруг них полукруг и подошёл вплотную. На его боку был герб Украины и надпись ПОЛIЦIА.
          - Знаете, что тут охранная зона? - задиристо выкрикнул вдруг молодой лет тридцати, сидящий за штурвалом.
            - Ну как же мне, хлопцы, не знать? Я ж тут живу.
Веня не спускал глаз со старика, надеясь, что тот как-нибудь отобьётся.
            - А это что такое у вас, дед? Со дна что ли подняли? - прицепился молодой. - Пулемёт что ли?
          - А хоть и подняли, мил человек. Нам что ж, и поднять нельзя? Я тут местный житель.
           - Местные что-ли? А откуда? С Молочного? Документы то есть на плавсредство?
          - Да кто вы такие братцы? - вскипел Виктор Фёдорович. Он встал с ящика, нервно тряся головой, будто кивал.
            - Экологична полиция, дид. И прапор Украины должен быть обовьязково. Висправляйтеся, громодяне, - примирительно закончил общение старший. – Поихалы.
            Молодой газанул, и катер рванул обратно, встряхнув Амона-Ра с такой силой, что путешественники чуть не вылетели за борт.
           - Чего делают, сволочи! - взорвался старик и добавил своего украинского мата. – Экологична, понимаешь, полиция.
           Он проводил полицейских ненавидящим взглядом и повернулся к Вене.
           - Ну, чего дальше делать? Поплыли до дому, горилочки хряпнем?
            Веня кивнул.

                Глава 9. Оксанка.
 
              Они сидели на улице и почти не общались. Где-то прямо над ними то и дело насвистывал соловей. Старик супился, глядя в сад. После второй рюмки горилки он наконец с кряхтением произнес:
           - Так вот значит, Бенджамин. Теперь у нас тут экологична полиция завелась. Учить нас будет, как надо…Твою мать, а?
           Веня понимал его и решил отвлечь, пока старик не хватанул ещё одну рюмку.
              - Виктор Фёдорович, так вы говорите - тут прямо бой шёл у вас на участке?
              - Да, прямо тут, а мы в этот момент в подвале сидели.
             - А тут бандеровцы были?
            - Бандеровцы?
             Старик насупился ещё больше, видно было, что для него это неприятная тема.
             - Это брат, не здесь. Это Львов, Ивано-Франковск - вот там.
            - Они теперь героями тут считаются.
           - Они боролись за Украину, - страдальчески произнёс старик. – А с другой стороны они немцам служили. Тут теперь так - кто хочет их почитает, кто нет - значит нет.
           - В Киеве есть проспект Бандеры, и Шухевича тоже есть.
           - Есть и проспект. Да ты знаешь - он сегодня Ленина, завтра Сталина, послезавтра Бандеры. Это ж каждый под себя гребёт. Как фараоны. Новый приходит - памятники все разрушает, а себе начинает ставить. Богом себя именует. А римские императоры?  Вечного ничего нет. Вечна только природа и её красота.
Он тихо и грустно забормотал украинскую песню. Веня пожалел старика. Эта  экологическая полиция ставила под угрозу его проекты - раскопки и создание музея, да ещё и унизила его в самый триумфальный момент.
            - Виктор Фёдорович, давайте утром продолжим. Найдём чего-нибудь обязательно, - предложил Веня.
             - Веришь? - оживился художник, - Ай, Бенджамин, дорогой ты мой. Конечно найдём, и музей у нас будет.
            Старик встал и неровно побрёл осматривать сад. С крыльца его равнодушным взглядом провожала жена. В этом взгляде Веня увидел молчаливый упрёк за пьянство, за безрассудство, за расточительность, может быть и за их переезд из Москвы в эту чужеродную для неё глубину. Так, во всяком случае, думалось Вене.
             - Видно, она не особо счастлива. Здесь не её стихия, не её Дольче Вита. А может быть она завидует мужу? У того есть цель, сверхзадача, а у неё только кухня.
            Веня побаивался её, он чувствовал, что в ней сила, личность, как у мощного музыкального центра, включённого лишь на десятую часть своей громкости. Бывало, она смотрела на кухне российское телевидение - слушала политические дебаты. Веня не решался спросить о её политических взглядах. Может быть она тайная патриотка России и расходится во мнениях с мужем? Чёрт и две рюмки горилки толкнули Веню за ней на кухню.
           - Светлана Петровна, что там говорят по нашему телевидению?
           - Говорят, говорят, - сказала она отвернувшись.
           Веня задумался, чтобы ещё сказать, чтобы понравиться ей, но, ничего не придумав, вернулся в сад. Часы безделия давались с трудом. Когда-нибудь это великолепное ранчо художника для него превратится в тюрьму. А ещё намечался живот от сытной и частой еды. Он вдруг вспомнил Оксанку. Наверное ей противно от его живота. Ещё недавно он любовался своей моложавостью, а теперь превращается в пожилого седого дядьку. Когда-нибудь, может быть уже скоро,  придётся уйти. Очевидно, как и хотел - до Киева, а дальше через чернобыльские леса. Ещё вариант, взять в Кирилловке гидроскутер и рвануть по прямой на Арбатскую стрелку. Но это совсем уж фантастика.
                Виктора Фёдоровича он нашёл у калитки. Тот стоял с Оксанкой и что то вещал. Увидев Веню, девочка чуть улыбнулась и вяло помахала рукой.
              - Ну иди, иди в дом, угощайся, - услышал Веня. – Там и Бенджамин.
Старик обернулся.
             - А! Ты здесь, дорогой?
Девочка двинулась к Вене, глядя ему в глаза.
             - Сегодня поедешь кататься?
             - Сегодня? Ну давай.
             - Иди, иди, Бенджамин, покатайся с ней, - поддержал старик.
Оксанка умчалась за вторым велосипедом, а Веня поднялся в спальню переодеться. Первым делом одел вышиванку Виктора Фёдоровича, но сразу же снял, решив, что первый же встречный заговорит с ним на мове. Сменив только футболку и закрыв седоватую голову серой бейсболкой, он спустился в гостиную. Там висело большое зеркало в фигуристой деревянной раме. Он поглядел в него и встретился в глазами со Светланой Петровной. Она смотрела на Веню презрительно и надменно.
            - Думает - я извращенец и уголовник, иду растлевать девчонку, – пришло ему в голову. – Может и в тюрьме за это сидел.
           Надо было когда-нибудь с ней объясниться, всё рассказать о себе, но нужен подходящий момент.
            Поехал Веня тяжело и неровно. И с непривычки, и потому что велосипед был ему маловат. Сначала они двигались рядом, затем Оксанка лихо улетела вперёд, а он безнадёжно отстал, боясь налететь на колдобину. По пути попадались люди,  они добродушно кивали и пару раз что-то сказали Оксанке.
                За посёлком дорога пошла  неровная. Запыхавшись, Веня притормозил, при этом чуть не упав. Оксанка, увидев это, развернулась и помчалась назад.
                - Чего, велосипед неудобный? Давай поменяемся.
                - Да нет, отдохну немного, а то я мокрый весь. Тут помоложе то нет никого? Старики одни?
                Она удивлённо открыла рот.
               - А ты что – старик? Мне вообще то такие как я не нравятся молодые, не прикольно с ними. А у тебя уже дети есть?
               - Есть сын, он уже старше тебя.
                - Ого, и жена стало быть есть?
                - Нет жены.
               - А тебе нравиться тут?
               - Конечно.
             - А любишь лиман?
             - Да.
            - Погуляем по пляжу?
            Впереди уже виднелась сероватая полоса воды. Оксанка вновь улетела вперёд, а он догонял, мучая ослабевшие ноги. Там где кончалась трава и начинался песок, Оксанка бросила велик и побежала к воде. Пляж был пуст. Веня пошёл было за нею, но вскоре остановился и сел на тёплый песок. Когда Оксанка поглядела назад, он помахал ей рукой. Она махнула в ответ, сняла свои белые кеды и побежала дальше, кружась и махая обувью. Веня умилился и загрустил. Ему совсем не хотелось резвиться, это время ушло, он начинает стареть. Хотелось лечь и закрыть глаза, что он и сделал. Стало настолько приятно, что он представил себя на пляже отеля Пульманн в Мандельё. Вокруг бродят величавые иностранцы,  гарсоны разносят напитки со льдом. Играет лёгкая музыка, а из ресторана слышится дребезжание приборов - там ещё не окончен завтрак.
Его блаженство оборвал далёкий тревожный гудок. Он осмотрелся , но кроме Оксанки никого не заметил.
              - Зачем он ей нужен? Так, для компании? Могла бы и одна тут резвиться.
           Ей уже было пятнадцать, а ему она казалась совсем ребёнком. Дело не в ней, а в нём, в его старости. В 15 лет его друг Ушаков уже переспал с одноклассницей – Танькой Смирновой, а Пётр, с которым они веселились в «Севере», начал вообще в 14. Из-за этой сумасшедшей девчонки Веня теперь имел дискомфорт, тревогу, почти что панику. Хотелось быстрее вернуться назад на ранчо художника и спрятаться в комнате. Он вспомнил, как старый американец, сидевший за соседним столиком в обеденном ресторане, испортил ему круиз по фьордам своей болтовнёй. Вместо наслаждения кухней, приходилось ломать башку, подбирая слова, придумывать темы для разговоров, чтобы не заподозрили в неучтивости. В результате лучшим днём оказался последний, когда он сошел на берег в порту Саутгемптона.
          Вдруг оказалось, что Оксанка стоит прямо над ним.
              - Давай руку, пойдём.
Веня, преодолевая себя, покорился. Держа за руку, она вела его к берегу.
              - Отец и взрослая дочь могут гулять, держась за руки?  Если могут, то может быть так даже лучше, не вызовет подозрений.
Они шли по песку у самой кромки воды. Вокруг не было ни души.
             - Видел мёртвых дельфинов? - спросила она. – Нет? На море часто. Говорят, они умнее людей. А ещё говорят, если дельфин теряет подругу, он выбрасывается на берег. Но это конечно глупо, что ему - не найти другую?
            - По моему у дельфинов нет подруг, они не создают пары, - разочаровал её взрослый Веня.
            - Да?
           - Они выбрасываются на берег из-за качества воды, наличия в ней кислорода.
Далеко впереди у невысокой дюны показалось компания молодёжи.
              - Пошли может назад? - тоскливо предложил Веня.
              - Ты устал?
               - Нет, просто пошли назад, а то мы, наверное, странно смотримся вместе.
              - Чего ты боишься?
              - Ну так обычно гуляют со сверстниками, а я уже слишком взрослый.
Она загрустила и отпустила Венину руку.
              - Ну пошли назад.
             - Да я не хотел тебя обидеть, Оксан. Ты очень хорошая, - оправдался Веня.
Она молчала.
             - Я знаю, что тебе одиноко.
              - Нет, с чего ты взял? Что я не гуляю с мальчиками? Просто, они дураки. И все какие-то гопники. А ты здесь надолго?
             - Не знаю пока, может быть месяц. А что?
               - Съездим ещё на Вотан?
             - Где это?
            - Это в другую сторону от посёлка. Там монумент войны.
             - Великой Отечественной?
            - Не знаю, у меня тройка была по истории. Зачем люди воюют?
Веня задумался.
             - Разные есть причины, - выдал он наконец. – Часто, это амбиции отдельных людей, которые на самом верху. Они хотят, чтобы им все подчинялись, и люди и целые страны.
              - У нас препод по математике пошёл на войну и погиб где-то под Мариуполем. Портрет его в школе висит.
            - Зря он туда пошёл, жизнь дороже всего.
Веня заткнулся, боясь сболтнуть что-нибудь лишнее, о чём она потом сообщит отцу или деду.
            - Когда у тебя это было в первый раз? Ну - с женщиной, - вдруг спросила она.
Веню пронзило как током.
           - Оксан, я не помню.
          - Ну да, ты же взрослый уже, тебе это неинтересно. Что - вообще – вообще? У нас физрук всё к девчонкам клеится, ко мне тоже приставал. Вот так рукой прямо лапал.
Веня заревновал.
            - А сколько ему лет?
            - Не знаю, как тебе наверное.
            - Скажи директору, не бойся. Таких надо наказывать!
            - У нас ещё девчонка забеременела от одного там. Только у неё какие-то проблемы с маткой, в больнице сейчас.
Веня попробовал выключить эту тему:
            - Тебе нравится здесь?
Она глядела вдаль, теребя травинку.
            - Может хочешь поцеловать меня? Поцелуй.
     Она вдруг повернулась и взглянула на Веню прямо и вызывающе.
            - Оксан, - он заметался, не зная что делать. - Поехали,  может…
И, не выдержав этого недетского взгляда, приблизился и поцеловал её в губы.
             - Ну, поехали…
             Теперь ему не мешали ни узкие шины, ни плохая дорога, ни слабость ног. Он ехал и проклинал себя за всё что сказал и сделал, а ещё за то, что не сказал и не сделал. И главное - за то что вообще с ней поехал.
Возле своей калитки она резко затормозила и спрыгнула с велика.
           - Ну пока.
          - Пока, заходи.
           - Ага.
            Ночью болело сердце. Невыносимое сострадание к бедной одинокой девчонке терзало его. Конечно она обиделась. Хотела простых человеческих радостей, а получила старческое занудство и кислую рожу. Кажется, он даже ни разу не улыбнулся. А потом этот куцый болезненный поцелуй!
             - Таких надо в тюрьму к уголовникам, - погрозил он себе.
На завтрак Веня спускался глубоким старцем с больными внутренностями и сухими закупоренными сосудами. Виктор Фёдорович напротив, был молод и энергичен.
           - Сегодня, Бенджамин, сделаем лестницу и начнём раскопки. Далеко не пойдём, тут только, где речка выходит, чтобы нам эти молодцы не мешали. Ещё, послушай меня, возьмем шесты с острым концом - прощупывать дно. Лебёдка у меня есть тяжести подымать. Всё есть, ты не смотри, что старый. Старый да не дурной.
Веня с трудом улыбнулся. Ему было не до раскопок. В голове заевшей пластинкой вертелись вчерашние приключения. Он больше не поедет с ней ни на какие Вотаны и лиманы.

                Глава 10. Вениамин Вакуленко.

                Отплыли после обеда, когда закончили лестницу. Небо было плотно затянуто серыми облаками, ветра почти что не было, лишь изредка по поверхности лимана прокатывалась мелкая рябь. Кругом царила надёжная великолепная тишина. Не спуская якорь, археологи орудовали длинными кольями, проверяя дно. Не прошло и пяти минут, как они нащупали нечто небольшое и твёрдое. Отметив это место шестом, они бросили якорь и спустили новую лестницу. В воду лезть не хотелось, но Веня заставил себя это сделать и погрузился по шею. Нащупав ступнями находку, он нырнул с головой.
            - Это что ж такое, Бенджамин? Мина что ли? - всполошился художник, увидев у Вени в руках грязный железный кругляш.
           - Мина?
Веня почему то не испугался.
          - Тащи её, нахер, туда в камыши. Вот бляха-муха!
           Когда Веня вернулся, они вынули якорь и переместились метров на 30 вдоль камыша, подальше от места, где обнаружили мину.
           - Ну вот, дорогой, я же тебе говорил, что война тут была.
Веня обтёрся, с трудом,  дрожа натянул одежду, и они снова принялись исследовать дно. Новая находка не заставила себя ждать. Это было что-то узкое длиной около метра, наподобие корпуса пулемёта Максим, который они нашли в прошлый раз. Не успевши согреться, Веня вновь себя превозмог и забрался в прохладную воду. Чтобы не мёрзнуть он сначала проплыл метров десять, остервенело работая всеми конечностями. В этот момент противно кольнуло в паху.
           - Что это? Простатит?
         Он вспомнил, что подобное было две недели назад, когда он лежал в лодочном гараже. Тогда он тоже продрог, форсируя вездесущую речку. Как он, дурак, забыл об этой опасности? Может быть надо срочно лечиться, пить таблетки.
Укоряя себя, он энергично нырнул и схватил длинный тяжёлый предмет за один конец. Это было что-то типа трубы и гораздо длиннее чем корпус от пулемёта.
          - Давай, давай, Бенджамин, - суетился старик. - Что там такое?
Веня тянул тяжёлую штуку к Амону-Ра, пока боковым зрением вдруг не увидел, что к ним приближается катер. Он уже был метрах в трёхстах от них. Веня конечно узнал этот катер - экологическая полиция.
            - Ну что, дорогой?
             - Виктор Фёдорович, там снова полиция, - выкрикнул Веня и выпустил тяжёлую железяку из рук. Когда он вылез и трясясь от страха и холода, схватил полотенце, катер уже подлетал к Амону-Ра. За рулём сидел тот же молодой хам лет тридцати, но напарник у него теперь был другой - строгий чернявый юнец.
              - Экологична полиция! - выкрикнул хам-полицейский. - Чем занимаемся, громодяне? Дно копаем? А? Дед, я ж тебе говорил, что тут охранная зона. Разрешение есть копать?
Виктор Фёдорович внимательно смотрел на полицию и молчал. Катер подплыл ещё ближе.
               - Корыто ваше зареестрували? А, дед?
Катер обошёл их вокруг и причалил бортом к борту. Терзая пальцы Веня в это время натягивал вещи на влажное тело и прятал глаза, целиком полагаясь на старика.
              - А знаете что ребята - неожиданно выдал Виктор Фёдорович, трясясь и краснея. -Я тут девятый десяток живу. Обойдусь и без ваших бумажек.
            - Без бумажек, - усмехнулся хам-полицейский. - А что там нашли, дед? Показывай.
               - Чего нашли? А ничего, мил человек, не нашли, - гордо парировал Виктор Фёдорович.
             - А ну ка я посмотрю.
Полицейский стал выбираться из-за руля, собирая перелезть на борт Амона-Ра. Художник рванулся ему навстречу.
             - Это что ж ты, сорванец, меня обыскивать будешь?
От храбрости старика у Вени перехватило дыхание.
          - Только б не перегнул, тогда арестуют и всё.
Полисмен ухватился за прутья и вытянул ногу вперёд.
           - Ах ты, гадёныш!
            Старик потянулся к мотору и рванул за стартер. Движок взревел, и тут же, будто проснувшись, Амон-Ра отскочил в сторону метра на 2. Веня с ужасом наблюдал как полицейский, взвизгнув, картинно падает в воду.
                - Давай, Бенджамин! - захрипел Виктор Фёдорович. - Едем нахер отсюда! Проверять он меня, подлюга, собрался!
Амон-Ра не спеша набрал скорость и вошёл в устье Молочной.
           - Что будем делать? - отчаянно крикнул Веня, глядя как полицейский пытается вылезти из воды.
            - Что будем? Всё будем! Попробуйте догоните, сволочи! Посмотрим - кто тут кого!
         Веня взглянул на него. Длинные волосы художника, собранные обычно в пучок, развивались по ветру. Глаза увеличились и сверкали черными молниями. Старик был великолепен.
           Лиман скрылся за камышами.
          - Прыгай, Бенджамин, прыгай! – вдруг закричал Виктор Федорович, держась за ручку мотора. - Давай дорогой!
            За поворотом Веня бросился в камыши и оказался по пояс в воде. Пока он осознавал своё новое положение, Амон-Ра с гордым художником на борту уже скрылся за следующим изгибом реки. С другой стороны приближался гул полицейского катера. Времени выбираться не было, и Веня ушёл с головой под воду, хватаясь за корни. Под водой он сразу же вспомнил, как разведчики на Днепре с дышали через соломинку, скрываясь от немцев. Он начал считать:
               - Один, два, три… Сколько он сможет? Минуту, две?
При счёте «тридцать» стало невыносимо.
           - Это от волнения, - пришло ему в голову. - Сердце колотится и расходует кислород.
          В следующий миг его мощно встряхнуло, так что голова вдруг оказалась поверх воды. Катер пролетел в метре от места, где он таился, и тут же пропал. Отдышавшись, он стал выбираться, запинаясь о кочки и падая в мутную жижу. Полицейский катер гудел ещё где-то недалеко, поэтому Веня какое-то время ждал в камышах. Затем он выполз на берег и пригибаясь, потрусил к ближайшим кустам. На счастье вылезло солнце. Облака развалились на жихлые хлопья и разлетелись в разные стороны.
             - Чёртов простатит, сейчас начнётся! - подумал Веня, стягивая с себя мокрые грязные шмотки. И в самом деле вскоре снова кольнуло в паху. Суетясь, он разбросал вещи на солнце, и голый лёг на живот.
              - Скорей бы согреться, давай, солнце работай..!
           Он произнес то ругательство на украинском, которое слышал от Виктора Фёдоровича.
Минут десять он ещё мёрз. Затем наступило блаженство и появился нехитрый план: когда вещи просохнут, двигаться вдоль реки, и обойдя посёлок, выйти прямо к участку художника. Вернувшись, он сразу попросит художника купить ему что-то от простатита - антибиотики или что-то ещё.
          Веня перевернулся и уставился в небо. Может быть он в Мандельё, а не в украинской глуши? Небо везде одно и для всех одно. Нет ничего прекрасней, масштабней, величественней его. Все злоключения, страхи, стыд - ничто по сравнению с масштабом неба. Чтобы это понять, нужно просто поднять глаза.
          Он повернулся на бок, потом на другой, снова лёг на живот, боясь уже обгореть. Было тихо, только изредка с моря доносились гудки, и ни с того ни сего заходились воплями чайки. Когда над головой навязчиво застрекотало какое-то насекомое, он решил перебраться в тень. Перевернувшись, Веня вздрогнул, от ужаса. Над ним висел черный шевелящийся  квадрокоптер, похожий на гигантского паука. Под брюшком этого паука, куда сходились четыре длинных клешни, привязан был желтоватый брикет, размером с пол кирпича. Не мешкая Веня выбросил ногу, и пнул мерзкую тварь, как футбольный мяч. Квадрокоптер перевернулся и рухнул в траву, а Веня ухватился за ногу.
            - Чёрт! Какой идиот это делает?
           Из царапины на лодыжке сочилась кровь. Веня вытер её трусами, но она появилась снова.
             Кто-то следил за ним, подглядывал в самый неподходящий момент. Что за мерзавец? Может быть это квадрокоптер полиции? Он стал лихорадочно одеваться. Вещи ещё не высохли, но хотя бы нагрелись на солнце. Куда же бежать? Метрах в пятьдесят на возвышении была ещё одна группа кустов. Сначала туда, а потом? Он натянул хлюпающие кеды и тут же услышал далёкие голоса. Выглянув из-за куста, он увидел на гребне холма  мужские фигуры.
              - Минут ещё десять, - определил он. Прикрываясь кустами, Веня пробрался обратно в камыш и замер на четвереньках в липкой  прохладной жиже. Голоса становились всё громче, мужчины уже находились там, где он только что загорал. Он уже слышал, что говорили на русском, хотя и не понимал  содержания их разговора.
              - Э-э-э, где ты, пацан?
Хриплый голос раздался у самого берега, метрах в десяти от него.
Веня попятился дальше к открытой воде.
           - Та здесь он, Витёк. Хде ещё? Вылезай, пацан, мы тебя ждём! - крикнул кто-то другой.
Веня вспомнил о стоицизме.
           - Будь что будет, так - значит так.
Позади вдруг послышался нарастающий гул мотора - полицейский катер возвращался в лиман. Веня вспомнил поле возле Донецка:  Сзади пьяные уголовники,  спереди невидимый и неведомый враг. Как он мог так рискнуть? Разве он неудачник или дремучий фанатик? Русский мир? Чем он, чёрт возьми, лучше здешнего украинского мира? КГБэшник -антисемит с бульдожьей мордой, компания маргиналов,  Семёныч - за них он хотел умереть? Идиот. А то что сейчас происходит – это вообще ерунда, когда-нибудь он вернётся домой, наладит снова свой собственный обособленный мир и уже не предаст его никогда.
           Полицейский катер позади него истошно взревел и умчался в сторону моря. Когда его гул утих, раздался треск камыша и чавканье грязи. Кто-то пробирался прямо к нему. Их разделяло уже метров пять.
          - Вылезай ты, пацан! Шо там приссал!? Мы ж знаем, шо тут ты..
Веня встал, и шагавший к нему мужик восторженно заорал своим.
         - Та я ж ховорил! Вот он, тут! Давай выходи, шо заховался?
Мокрый и грязный Веня потопал к берегу. Ему стало почти всё равно. Его ждали крепкие загорелые мужики славянской наружности. Одному было лет 45, двое  других моложе. Одеты они были похоже - тёмные летние брюки, рубашки типа Лакоста и в тёмных очках.
             - Ну, хто ты такой? - спросил Веню старший и ,видимо, главный из них.
             - Доброго дня. Я с Молочного. Напугали меня этой штукой, она как паук.
            - Ну ты херой, Брюс Ли, нахер. Ты у курсе, шо важный дрон нам покоцал? Два пропеллера - хривен триста. Бабки то есть?
Он грустно вертел в руках квадрокоптер. Веня мужался.
             - Ну извините, ребята. Я что – специально?
             - Молочное рядом, давай тебя подвезём, там и расплатишься, - предложил старший.
             - Слышь, Михалыч. Зуб даю, шо не местный он, - вступил молодой,  который пробирался за Веней. – Шо он от нас хавался? С голой жопой валяется. Документы то есть?
               - Я с Крыма, - придумал Веня. – Тут у меня  дядька в Молочном живёт.
               - Или может ты российский шпигун? Михалыч, давай его до полиции.
              - Почекай, Санька. Може он действительно с Крыму? - возразил ему старший. - Крым нам подходит. Ты когда, братишка, назад собираешься?
                - В Крым? Ну неделя – две.
                - Ну во, хлопцы. Це ж добре! Он нам и поможет. А? Може он  патриот Украины? Ты, парень, к Путину как относишься? Любишь его? Молодец он? Счастливую жизнь вам у Крыму создаёт. Да?
Веня замотал головой.
             - Там плохо, воды нет, дорого всё, полиция всюду рыщет. Крым - он должен быть украинский.
               - Ну во, хлопцы. Шо я говорил - це ж патриот Украины. Как тебя звать-то? Вениамин? Ну молодец, Вениамин. Значит так, слухай: мы, значит, тебе все бабки прощаем, до полиции тебя не ведём, а ты, когда у Крым соберёшься - захватишь с собой кое-что. Две небольшие штучки, вот как эта - на дроне привязана. Лады? А там… Где ты живёшь? В Севастополе? Вот там с одним человеком встретишься и отдашь эти штучки. Но почекай, почекай, Вячеслав… То есть Вениамин. За это ещё бонус тебе полахается - карта Привата. Как всё отдашь – дзинь! И падает тебе на неё пять штучек баксов. А? Неплохо? Съездишь в Европу, мебель новую купишь.
          Веня напрягся. Он понимал, что с ним играют, как кошки с мышью, но неожиданная возможность вернуться так отупляла мозг, что хотелось плюнуть на всё и верить.
                - Нельзя поддаваться, - решил он. - Будь мужиком.
               - Ребят, спасибо. Мне надо подумать. Вы оставьте свой телефон.
               - Не, уважаемый, Станислав… то есть Вениамин. Так не покатит. Чтобы мы тебя сейчас к ментам не тащили, бабки с тебя не брали, сразу скажи - согласен ты или нет? Если согласен - едем сейчас к нам в офис. Ты ж знаешь, кто мы такие? Служба Безопасности Украины. Понимаешь, что это за контора? Короче - поедем к нам, подписываем договор за сотрудничество, ты становишься нашим агентом, получаешь карту, часть денег сразу - я за это похлопочу. Задание выполняешь - получаешь медаль, все дела. Идет?
              - Ладно, ребята, - капитулировал бедный Веня. - Но как я пройду таможню? Металла там нет?
           - Не, дорогой, какой там металл? Не металл, не наркотики. Всё там нормально. Спросят – скажешь, что больная спина, для тепла это носишь. Мы как пояс это всё сделаем. Ну всё, едем?
                - Только, ребят, что-то я паспорт найти не могу. Вдруг я его потерял?
                - Потерял паспорт? Ну, не беда. Ты ж громодянин, да? Имя, фамилию свою не забыл? Ну и всё - сделаем новый тебе по-срочному.
               - Но, дело в том, - трепыхался Веня, - что я не гражданин Украины. - Я паспорт так и не получил.
            Он замер в ужасе - сейчас всё решится, пан он или пропал.
                - Слухай, Михалыч, ты шо - не видишь, шо это брехун. Давай его до полиции, - вмешался опять молодой.
                - Почекай, Санёк. К ментам мы успеем. Короче - сейчас в Молочное едем, к дядьке его. Если тот подтвердит его личность - едем к нам оформлять договор за сотрудничество. Если сбрехнул - тогда ментам отдаем. Да, Ярослав? Вениамин то есть.
                Их машина - чёрная Toyota Лэнд Крузер стояла у перекрёстка шоссе и узкой дороги, прямо под стрелкой с надписью «Надеждино 2км». Пока шли, Веня пытался  придумать себе легенду, но мысли запутались от волнения. Да и надо ли было что-то придумывать?  Всё решится само.
                - Ну, залезай, - старший обходительно распахнул перед ним заднюю дверь. Огромной тёмный салон разогрелся до степени финской сауны. Внутри пахло кожей и сигаретами. Михалыч сел за рулём, двое молодых назад  - с обеих сторон от Вени, давая понять что тот не свободен.
Пока ехали, ему наконец удалось собраться.
                - Адрес в Крыму - улица Ленина 10 квартира 25, раньше жил в Краснодаре на улице Комсомола, в Крым переехал в 2010-м году после смерти родителей. Зачем? Всегда мечтал жить у моря. Где работает? В Краснодаре торговал женской одеждой - два магазина, закрыл после кризиса. В Севастополе зазывал посетителей в ресторан. Нет, глупо. Тренер по настольному теннису? Нужен адрес. Экскурсовод? Агент по недвижимости? Лучше экскурсовод. Детей нет, не женат, из родственников один только дядька. И главное - как зовут. Вакуленко Вениамин. Юрьевич? Петрович? Нет, лучше Иванович.
                - Ну где тут твой дядька живёт? - спросил Михалыч, подъезжая к Молочному. – Ты не волнуйся, усе буде добре. Ещё вспомнишь нас с  благодарностью, шо мы тебе встретились. И бабки получишь, и может ещё хероя Украины дадут.
                - Посмертно? - вырвалось у Вени.
                - Не, не шути так, уважаемый. Усе будет добре.
             Калитка была приоткрыта. Виктор Фёдорович стоял у крыльца, держась за одного из китайских львов. С первого взгляда было понятно, что старик абсолютно пьян. Ненадолго сфокусировав взгляд на пришедших, он отвернулся на куст голубой гортензии.
                - Дядя Витя! - закричал ему Веня, с ходу напоминая об их родстве.
Старик снова повернулся к незваным гостям.
               - Хлопцы. Бенджамин, - произнёс он, вздрогнув всем телом.  СБУшники обступили его.
               - Доброго дня, - громко произнесли они друг за другом, обходительно кланяясь.
Старик не ответил. Осознав, что он не в себе, они замялись и повернулись к Вене.
             - Ну шо тут? Это значит твой дядя?
              - Да, - подтвердил Веня, радуясь что художник пьян - кажется, его шансы на благополучный исход слегка подросли. Повернув голову, он увидел Амона-Ра. Тот стоял поперёк реки. Его бока почернели и выглядели так, словно их кромсал крокодил. Мачта вместе с Тутанхамоном лежали на берегу, от них исходил сизоватый дымок.
             - Что они сделали, дядя Витя? - крикнул Веня специально для ушей СБУшников. Старик поглядел сквозь него.
            - Всё, Бенджамин. Всё пожгли. Амона-Ра нашего.
           - Это те полицейские? - декламировал Веня. – Сволочи. Мы так долго строили этот корабль.
            - Что-то сгорело у вас? - участливо начал Михалыч, обращаясь к художнику. - Лодка что ли какая-то? Плохо. Так как зовут дядю? Виктор Фёдорович? Виктор Фёдорович, это значит племянник ваш?
             Он указал на Веню. Лицо старика исказилось тоской.
          - Экологична полиция, - выговорил он.
             Двое молодых отправились смотреть на сгоревший корабль. Виктор Фёдорович двинулся было за ними, но запнулся и потерял равновесие. СБУушники с невероятным проворством метнулись назад, поймали старика и вернули в вертикальное положение.
               - Тут родина моя, Бенджамин, - пробормотал художник. - Сволочи эти…
В этот момент на крыльце появилась Светлана Петровна. Она взирала сверху на всех присутствующих презрительно и брезгливо, будто собиралась сказать: «Убирайтесь немедленно вон».
                - Доброго дня, хозяйка, - обратился к ней старший – Михалыч. – Простите, шо потревожили. Так это, значит, ваш родственник? Племянник Виктора, этого…
              - Фёдоровича, - подсказал Веня.
Светлана Петровна выдержала театральную паузу.
             - Мы не знаем этого человека, - вдруг произнесла она ледяным голосом.
           - Не знаете? А ваш хозяин вроде бы знает.
Михалыч удивлённо взглянул на Веню.
               - Как же так получается?
                - Мой муж нанял этого человека работать, но мы не знаем, кто он такой.
               Кровь, полная адреналина, хлынула в мозг. В голове появился чёткий понятный план. Броситься в дом, оттуда в гараж. Ключ от Форда внутри. Выбить машиной ворота и задом долбануть по Тойоте, чтобы пробить радиатор. Затем на шоссе и к морю. Схватить у кого-нибудь гидроскутер, и по-прямой на Арабатскую стрелку. Лихо, красиво, по-голливудски.
                - Шо ж ты, уважаемый? Малость нам набрехал? Ну пошли тогда. - разочарованно произнёс Михалыч.
              Веня, сутулясь побрёл на выход. Подойдя к Тойоте, он последний раз взглянул на Молочное. Далеко за посёлком по грунтовке ехал велосипедист.
              - Оксанка?
               Хотелось, чтобы это была она.

                Глава 11. Майор.
                - Ну шо, Беня, попрыхал? - грустно спросил полковник и постучал ручкой о стол. - Вот мудаки то. Могли, бляха, разбогатеть, людьми наконец то стать. А нет - всё, бляха, просрали.
                - Я согласен на то, что вы предлагали, - чётко и спешно ответил Веня.
                - Согласен на шо? Мозги, бляха, тут всем компостировать? И шо мне с тобой, бляха, делать? К упырям тебя? К этим ко всем хомосекам? Шо, майор, будем с ним делать?
                - Давайте я позвоню насчёт денег, - отчаянно предложил Веня.
                - Позвоню… Хто тебе шо предлахал? Это раньше было, а теперь то… Теперь, бляха, цена друхая. Да, майор? Сто штук баксов. Если нет, значит нет. Всё.
Сердце кольнула надежда.
                - Сто мне никак не собрать, но на пятьдесят я согласен, - попробовал он.
Полковник повеселел, поднялся со стула и прошёлся по кабинету.
                - Шо будем делать, пане майор? Вот если ты сейчас, бляха, прямо сейчас переводишь мне бабки, то хер с тобой. Так и быть - отправим тебя к твоему дорохому вождю, бляха, Владимиру Путину.
Он приблизился к Вене и хитро улыбнулся.
                - Значит полтаха у тебя есть, говоришь? Аха. А шо, Беня, ты в Эмиратах то был? А? Где там, бляха, лучше недельки на две? На Мальдивах, а? Так, девчонок шо бы свозить. Какие там есть развлекухи? Шо нужно? Ну рыбалка на этого, бляха, с огромным носом, на яхточке похонять, поплавать там с маской, рестораны шоб были приличные.
                Веня, дрожа от волнения, посоветовал остров Маврикий.
                - Ну во, во, хоть какая-то от тебя информация. Эх, если б не этот дурак, Ромка твой, сейчас бы у всех по квартире в Дубае было. Хто его, бляха, просил драпануть? Не знаешь? Вот идиот.
                - А, нашли его?
               - Нашли, нашли, бляха. В Одессе на кладбище.
                - На кладбище? - обалдел Веня. - Что с ним случилось?
                - А хер его знает, мы его не откапывали. Может охранник его подстрелил, может ещё шо. Ну давай, Беня, шуруй дорогой. Некогда ждать.
Он вытащил из ящика стола крупный смартфон и протянул Вене.
                - По этому, бляха, по Воцапу звони, так бесплатно. Деньхи шоб на карту переводили, я тебе номер дам. Сбербанк России. Только не сразу всё - по кусочку.
                - Хорошо,  -машинально ответил Веня. Его вдруг охватила дурацкая эйфория  от того, что ужасное приключилось не с ним, а ему то наоборот, Ромкина смерть на пользу. Лишившись колл-центра, полковник теперь скорее отправит его домой.  Вене  казалось, что Малышко уже подобрел и размяк,  даже жалеет его. А значит... значит всё будет здорово! Веня едва не расплылся в улыбке, но тут же одернул себя.
                - Где же твои отцовские чувства, мужская дружба? Да ты, брат, дерьмо, упырь.
                Он попытался избавиться от этой постыдной радости, но она возвращалась. Помыкавшись с необычным смартфоном, он набрал таки Лёху.
                - Лёх, привет. Я всё ещё в Мелитополе. Мне нужно три миллиона, чтобы меня переправили в Крым. Попробуй, Лёх! Я пришлю номер карты.
               - Три миллиона? Ты ошалел? Откуда там эти бабки? Там лимон не могли собрать.
                Лёха выдержал паузу и глухо произнес:
               - Я туда могу сообщить.
                Веня затрепетал:
                - Лёх, помоги. Я потом всё отдам.
                - Частями, частями, - негромко пропел Малышко, внимательно слушая разговор. - Сразу не надо всё. Чик-чик, чик-чик. Курочка, бляха, по зёрнышку.
Он протянул Вене бумажку с номером. Веня сфотографировал её и переслал фото Лёхе
               - Лёх, ну давай. Спасибо.
               - Давай, чувак.
                Двое суток он сидел в одиночке. Кормили лучше, чем раньше, даже давали немного мяса и свежие овощи. Веня с трудом заставлял себя есть. Надо было нормально питаться, делать зарядку каждые два часа, разминать мозг иностранными языками, чтобы вернувшись, влиться в обычную жизнь. Но  он только валялся свернувшись и ждал новостей.
            - Я туда могу сообщить.- Серьёзно ли Лёха это сказал или так – бездумно? Веня цеплялся за эту фразу, она давала надежду, уносила его туда, к его Дольче Вите, в любимый великолепный Санкт - Петербург. Но тут же являлся другой, зачуханный кислый Веня и уверял, что, как всегда, ничего не получится, что дальше только годы тюрьмы и потеря здоровья.О недавнем прошлом, о Викторе Фёдоровиче и Светлане Петровне, он  не думал совсем. И вообще, все обиды и неудачи прошлого, мучившие его столько лет, вдруг забылись. Когда он вернётся домой, это будет второе рождение. Провести ревизию того что осталось - деньги, недвижимость, магазины, фирмы-поставщики, распределить, упорядочить и двигаться дальше не оборачиваясь.
          В конце дня, когда за окном уже стало темнеть, в камеру вдруг ввалился полковник. Он был серьёзен и будто немного грустил.
                - Ну шо, Беня? - вымолвил он наконец, глядя в окно. - Пришло там шо то - полмиллиона рублей. А шо так мало, не знаешь? Чем дольше они, бляха, будут тянуть, тем дольше ты будешь сидеть. Шо они там застряли? Или боятся?
Веня пожал плечами, едва сдерживая восторг. Началось! Пошло!
                - Давай позвони им, спроси в чём там у них загвоздка? Может им легче через эти, бляха, биткойны?
                - Нет, не думаю, они далеки от этого, - предположил Веня.
                - Далеки? Ну давай всё-таки, позвони, поторопи там.
                Он протянул Вене смартфон. Веня набрал Лёху.
                - Привет, ну чего там - не знаешь?
                - Слышь, да всё норм сказали, - нервно ответил Лёха. - Я тут на съёмках. Мешаешь, потом позвони.
                Он отключился.
              - Ну, нормально всё у тебя? Еды то хватает? - уточнил вдруг полковник уходя. – Давай, не переживай, попадёшь, бляха, домой.
               За Веней пришли на следующий день, когда он уже снова впадал в уныние. Двое охранников в чёрном.
                - Давай, собирайся, вещи бери, - велели ему.
Через пару минут он оказался на тюремном дворе. Там стоял служебный микроавтобус синего цвета с жёлтым украинским гербом, возле которого ожидали майор Сердюк и молодой солдат в камуфляже. Угрюмо глядя на Веню, майор достал телефон.
           - Саныч, готовы мы. Да, привели его. Значить выезжать? Ну всё.
           - Назад его, и наручники, - велел он охранникам.
Веню усадили в микроавтобус и пристегнули к переднему подголовнику. Солдат сел за руль и завёл движок. Минут через пять сел майор, и машина выехала за ворота тюрьмы. Вопросов Веня не задавал, пусть будет как будет. Но ощущение скорой победы уже неслось впереди него, мешая соображать. Так бывало с ним в теннисе. Не дай Бог в конце партии было поймать эту победную эйфорию.
За окном появились знакомые уже поля и лесопосадки из абрикосов. Майор сурово молчал, хотя изредка поворачивал голову и зачем то смотрел на Веню строгим бездушным взглядом.
                - Что означает этот взгляд, и кто он, этот насупившийся майор? – Дурак, неудачник, алкаш? Или кто-то другой, бонвиван, любитель женщин, вин и подводного плавания? Изредка майор что-нибудь спрашивал у водителя,  тот коротко отвечал. Веню вдруг стало укачивать. В глазах помутнело. Он закрыл их и упёрся головой в переднюю спинку. Ему уже не хотелось ночных приключений, лучше вернуться в камеру, лечь и уснуть.
             - Возьми себя в руки, тряпка, - цыкнул он на себя, превозмогая эту невыносимую муть.
            Вскоре стемнело. Впереди, по левую сторону, зажглась цепочка тёплых уютных огней. Минут через десять они въехали в тихий приземистый городок и тормознули возле двухэтажного кирпичного дома. Майор поднёс телефон к уху.
          - Николаич, на месте мы.
Несколько минут они молча ждали, затем из домика вышел сухощавый мужчина лет 50-ти и заглянул к нам в автобус.
          - Парня пристроишь пока мы там? - спросил майор.
          - Конечно, Серёга.
          Веня с облегчением вышел на улицу. Пахло чем-то южным, прелым, трещали цикады, и ему сразу вспомнилось детство - Сочи, где они с мамой отдыхали лет сорок назад в частном секторе. Листья магнолии, большие жуки под ногами, камни на пляже.  Николаич увёл водителя в дом, а они с майором ждали его возле автобуса. Наручники с Вени не сняли. Изредка, мимо проходили туристы, и он тогда отворачивался, скрывая руки.
           - Деньги пришли? - спросил он наконец, решив наладить контакт с угрюмым майором.
          - Да небось пришли.
          - Поедете на Маврикий?
Майор в первый раз улыбнулся.
            - Маврикий? Шутник Сан Саныч. Где хоть этот Маврикий?
            - Около Африки, на экваторе.
            - Ну и кого хера там делать?
Веня не нашел что сказать и пожал плечами.
            - Скажите, а Ромка правда погиб? Эльберт.
            - А? Это какой?
В тот же момент показался белый Фольксваген, и Николаич, сидящий за рулём, пригласил их садится в машину. Ехали минут пять. В темноте Веня уже различал силуэты портовых кранов и небольших кораблей. Остановились возле будки охраны, дальше был длинный бетонный пирс, у которого гнездилось штук двадцать небольших катеров и моторных лодок. Остановились под фонарём, и майор позвонил:
             - Саныч, ну готовы мы. Как там Володя? Ну всё, хоккей, выдвигаемся.
Веня попросился по малой нужде, на что майор усмехнулся.
                - Ты, слышь, как Гагарин.
                Они  с Николаичем закурили.
             Это был советского вида несвежий алюминиевый катер с местами для четверых. К нему был пристроен серьезный чёрный мотор, раза в два крупнее, чем у них с Виктором Фёдоровичем был на Амоне-Ра.
               - Всё там, Серёга: жилеты, запасная канистра, фонарь. Только долго не надо, это ж дело такое. На всё про всё два часа, - напутствовал Николаич.
На катере майор одел на Веню жилет и снова защёлкнул наручники.
                - Пока не сымаю, - объяснился он. - Ты уже один раз смотался.
                - Серёг, ну ты понял? - крикнул последний раз Николаич. Он явно нервничал.
             Движок благородно взревел, и катер медленно двинулся к морю через затихшую бухту. Веня снова заволновался. Здесь на воде в наручниках он был в абсолютной власти майора. Захочет - пристрелит и выкинет в море. Но зачем? Какой должен быть мотив, чтобы взять на себя этот грех?
             - Да не волнуйся, чего ты весь грустный какой-то, - вдруг произнёс майор. Лицо его разом повеселело. - Вернёшься в свой Петербург, бабу потискаешь. Сколько ты в Украине уже, полгода? Больше только на Донбасс не езжай .
                - Это была ошибка, - покаялся Веня.
              - Да, глупость, она дороже всего. Попал ты слегка, братишка. Да бабки - чего их жалеть? Деньги это ничего, пыль. Я не люблю, когда бабки в кармане, хочется скорей растранжирить.
               Майор заразительно рассмеялся.
            - А вы куда их потратите? - полюбопытствовал Веня.
            - Эти? Да, думаю, разделю на три части – одну, значит, бабе отдам, вторая пойдёт на прицепчик для лодки, а на остаток гульну я, едрёна -матрёна. Банька, девчонки.
         Мелкая водная пыль то и дело попадала в лицо. Они уже вышли в открытое море, и катер задорно стучался о волны.
           - Раньше, слышь, можно было прямо до Крыма, на мыс Казантип. Ой, там гулянка была! Не был там? Девки, музон!
               От восторга майор  притопил по полной. Вене казалось, что ещё немного, и катер перевернётся. Обернувшись, он увидел, что береговые огни уже превратились в далёкую тонкую ниточку.
- Возьми себя в руки, тряпка, чёрт тебя подери, - думал он, чувствуя как страх заставляет его цепенеть.
                - Долго еще? - вскрикнул он, наконец.
Майор посмотрел на часы.
              - Минут ещё десять.
             Когда он резко убавил ход и повернул катер носом к волне, Веня ощутил невообразимый комфорт.
             -Здесь где-то. Смотри вон туда, сигнал должны дать, -сообщил майор.
            - А связи тут нет? – наивно спросил его Веня, видя что майор не достает телефон.
           - Какая тут связь? Ты что? Головой то думай. ФСБэшники сразу запеленгуют.
Он откинулся на сидении и разомлел.
               - Ладно, Вениамин. Слухай пока анекдот. Спрашивают хохла –Ты чего это своей свинье каждый день массаж делаешь? А тот говорит: - Та я её солью натираю, шо бы сало вкуснее было».
               Майор хохотнул.
                - Слышь, говорит: - Чтобы сало вкуснее было!
Вене пришлось улыбнуться.
                - Ладно, тогда слухай другой. Хохла на таможне спрашивают – «наркотики есть?» Он говорит – «есть». Вещи все обыскали – ничего не нашли. «А где наркотики?» - спрашивают. А он шмат сала показывает. Я, говорит, от него балдею.
Майор опять покатился со смеху.
              - Про сало, слышь, говорит – балдею. А вот еще, про Путина твоего. Приходит он к Ленину в мавзолей…
           - Во! –вдруг всполошился Сердюк. –Есть контакт!
            Со стороны Крыма несколько раз мигнул небольшой огонёк.
           - Едут, едут, родимые, - тонко неузнаваемо пискнул майор. – Едут бабошки твои.
Он достал из-под ног фонарь и трижды мигнул в ответ. Затем, прибавив газку, повернул катер навстречу огням.
         - Щас усё будет добре. Молодец, Володька, вовремя всё. Молодец, мужик. Вон он, вижу уже.
И вправду, далеко впереди в свете луны виден уже был силуэт небольшого катера.
            - Едет прицепчик мой, никуда, нахер, не денется, -верещал майор! – Цып-цып-цып, цып-цып-цып! Володька, здорово, братан! Бабки давай! А ха ха ха!
На борту приближающегося катера показалась мужская фигура. Дистанция сократилась метров до 30. Возле мужской фигуры вдруг появилась вторая, и в глаза резанул ослепительный свет прожектора.
          - Что за херня?
Майор встрепенулся так, что тряхнуло весь катер.
         - Что, подстава что ли?
          - Оставайтесь на месте, - громко велели в рупор. –ФСБ России.
Невыразимое настоящее облегчение разлилось по телу. Такое же как было в июне 1988 ого, когда его наконец отпустили из армии. Свобода! Девушки! Рестораны! Невский! Курорты!
           Между катерами оставалось уже метров десять. Тот второй оказался крупнее и выше , чем виделось изначально. Он надвигался как неотвратимая добрая сила. Скорее, скорее!
          -Не, брат! – неузнаваемо захрипел вдруг майор. –Я к вам в тюрьму не пойду!
                Перед глазами Вени взметнулась рука. Он не успел отпрянуть, как оглушительно бабахнуло по ушам, а в ноздри дунул горький запах войны. Тут же бабахнуло снова, и мощный прожектор вдруг потускнел и потерялся в ночи. Катер с ревом сорвался с места, подбросив нос.
             -Нет! Я не вернусь назад!
Веня съежился, слушая вопли майора и глухие удары о воду. Где то, уже далеко, трещали глухие выстрелы и что-то бубнили в рупор.
            –Давай, мужик! – заорал он себе и со всех сил выпрыгнул в темноту.


Рецензии
Очень интересная повесть. С трудом отрывалась на "поесть". Спасибо автору, дальнейших успехов и продвижения произведений.
С уважением.
Софа Крейнина.

София Крейнина   08.10.2025 16:47     Заявить о нарушении