По праву крови. 29. Побег. Анна

Утро выдалось промозглым и дождливым. Непрерывный осенний ливень за ночь превратил платформу в скользкое месиво из грязи и мокрых листьев, поэтому инквизиторы проявляли чудеса ловкости, чтобы не растянуться на раскисшей земле. Порывы холодного влажного ветра пробирали до костей. Инквизиторы сновали туда-сюда с бледными, осунувшимися лицами, воротники мундиров подняты от промозглой сырости. Когда меня привели на платформу, Кирон принимал доклад о ходе погрузки и целостности контейнеров с эфирными. Он бросил быстрый взгляд на меня и кивнул офицеру, отпустив того. Выглядел болезненно и был крайне раздражён, я решила не испытывать судьбу и молчать о своём недовольстве тем, что меня вытащили под этот проливной дождь, и плотнее закуталась в плащ, подбитый непромокаемой тканью, услужливо выданный мне квартирмейстером, когда я покидала крепость. Я и сама чувствовала себя не лучшим образом, однако это стало уже привычным состоянием для меня с тех пор, как Кирон стал одалживать мою силу и кровь. Взгляд упал на руку. Из-под манжеты рукава виднелся всё ещё воспаленный след пореза — раны с каждым разом заживали всё хуже и хуже, видимо, моё тело истощилось, как плодородная почва постепенно перестает давать урожай, так и моя сила всё меньше и меньше питала меня.

Прошлой ночью источник снова явился мне во сне. В этот визит сущность приняла облик, близкий к образу мужчины. Его голову венчали витые рога, чёрные глаза горели жёлтым пламенем, длинный хвост вился в воздухе, как змея, готовая к броску. Он говорил, что вскоре навсегда останется с Кироном, если я не начну насыщать его.

— Он платит мне кровью своих врагов, он отдаёт мне их силу, их источники... — когти сущности скребли мою кожу, пока его шёпот ядом лился в уши. — Мне нравится его жажда крови... А ты слишком слабая, слишком мягкая... Ты не сможешь дать мне той же жертвы... — оно дёргало цепь, сковывающую его со мной, и звенья опасно растягивались.

—Ты не можешь покинуть меня, — говорила я в ответ. — Ты часть меня, как моя тень. Без меня не будет тебя.

—Ты права, мягкая девчонка... — шипело оно. — Но это не значит, что я не могу пытаться порвать эту связь...

Когда проснулась, я посмотрела на едва заметные ожоги, оставшиеся со времени моего первого контакта с сущностью, когда Кирон призвал её в зале собраний. Я всё меньше и меньше хотела иметь дело с этой растлевающей скверной, вообще обращаться к своей силе, если её истинная цена — это чужая кровь, то я лучше не буду использовать её совсем. У меня даже стали мелькать мысли о том, что инквизиторы в чём-то правы, помещая таких, как я, под стражу и извлекая силу, чтобы мы не могли навредить другим. Скольким носителям удается установить связь со своей сущностью? Все ли они настолько кровожадны, как моя? Если так, то мы должны быть под контролем…

Тем временем погрузка закончилась, инквизиторы стали расходиться по вагонам, прячась от ненастья. Кирон указал на третий, где должны были ехать высшие чины.

— Зачем ты меня тащишь с собой? — ворчливо спросила я, когда он подтолкнул меня к ступеням. — Ты мог утром забрать силу и спокойно ехать без меня.

Кирон хмуро поглядел на меня и ещё раз ткнул в спину, чтобы поторопилась.

— Пока Дирак поблизости, я не оставлю тебя без присмотра.

Мы протиснулись в свободное купе, и Кирон закрыл дверь. Я расстегнула промокший плащ, повесила его на крючок возле двери, и стала закатывать рукава, чтобы он смог провести ритуал перехода. Кирон усмехнулся, глядя на мои действия.

— С чего это ты такая покладистая сегодня?

Он провёл пальцами по коже моей ладони.

— Мне не нравится эта новая безразличная Анна, — на мгновение его лицо скривилось в пренебрежительной гримасе, быстро сменившейся надменной улыбкой.

— Не помню, когда это я должна была тебе нравиться.

— А вот и привычная дерзость.

— Давай обойдёмся без этих дурацких предварительных ласк.

— Как скажешь.

Кирон достал из кармана флакон с зельем и швырнул его на столик. Флакон глухо ударился о поверхность, но не разбился, лишь покатился к раме окна, за которым потоками стекала вода, влекомый ритмичным движением поезда. Кирон снял промокший у плеч китель, аккуратно повесил его на крючок рядом с моим плащом и стал разминать затекшие мышцы шеи и плеч.

— Садись.

— Я постою.

— Я сказал: сядь!

Лёгким, едва заметным движением пальцев Кирон приманил флакон обратно к себе и, поймав его, откинул пробку большим пальцем. Я опустилась на сидение в ожидании. Кирон последовательно нанёс знаки.

— Готова?

Я кивнула, Кирон без промедления надрезал мою ладонь между запястьем и большим пальцем и прижался губами, едва на поверхности выступила искрящаяся силой кровь. Мой источник ликовал. Я почти слышала треск, с которым звенья цепи, сковывающей нас вместе, трещали, когда сущность льнула к Кирону, как истомившийся любовник. Знакомая слабость нахлынула, едва Кирон отнял губы от моей руки.

— Он говорит с тобой?

— Что? — Кирон бросил на меня непонимающий взгляд, он промокнул губы платком и снисходительно исцелил мой порез.

— Сущность. Источник. Он говорит с тобой?

Я подвинулась глубже на сидении, наблюдая за реакцией. Его глаза слегка сузились, лишь на короткое мгновение сверкнув искренним любопытством, прежде чем маска надменного безразличия вернулась назад.

— А с тобой?

Я кивнула.

— И что же вы обсуждаете?

— Цены на томаты.

Кирон хмыкнул, усаживаясь напротив. Он откинулся назад, полуприкрытые глаза лихорадочно сверкали после насыщения силой.

— Так о чём вы говорите?

— О том, о сем... кровь, кишки, расчленёнка. “Кирон такой лапушка, кормит меня силой своих врагов”.

Кирон расхохотался, кажется, даже от души, если там такая была.

— Серьёзно?

— Ты его балуешь.

— Не могу удержаться.

Я потянулась за графином с водой на столике. Пальцы слегка дрожали.

— Замерзла?

— Нет.

— Ты опять ничего не ела? — веселье Кирона мгновенно испарилось.

— Не успела.

— Так, может, надо было встать раньше?

— Не смогла удержаться, чтобы не побаловать себя долгим здоровым сном, — язвительно парировала я.

— Пошли, — Кирон поднялся на ноги и снял с крючка свой китель.

— Я не голодная.

Мне, действительно, не хотелось есть. Последние дни любой приём пищи становился испытанием, еда вызывала отвращение и не лезла в рот.

— Я не спрашиваю. Быстро поднимайся, — Кирон ждал у двери. — Если придется, я буду кормить тебя насильно. Ты решила заморить себя голодом, лишь бы не дать мне использовать себя?

— Нет.

— Тогда что это за очередная форма протеста?

— Это не протест.

— Это началось после Дирака... Ты не ешь из-за него? — внезапная проницательность Кирона застала меня врасплох.

Я отвела взгляд. Стоило ему озвучить эту мысль, осознание пронзило меня своей ясностью. Кирон шумно выдохнул.

— Идём.

Я послушно повиновалась. Мы прошли через несколько вагонов, прежде чем добрались до камбуза. Это была тесная и душная кухня-столовая, пропахшая жиром, вареными овощами и металлом от раскаленных плит. Столы были грубыми, а скамьи жесткими. Единственное окно, забрызганное грязью снаружи, едва пропускало свет. Парадоксально было то, что по другую сторону от этого утилитарного помещения находились совершенно иные вагоны. Без окон и удобств, зато с узкими индивидуальными клетками, в которых сейчас содержались заключенные носители силы, ожидая своей незавидной участи — быть разделёнными с источником, стать эфирной оболочкой или умереть. Отсутствующий аппетит превратился в тошноту. Мои собратья томились в клетках буквально через стенку.

Кирон взял с раздаточного стола порция какой-то каши с мясом и принёс к нашему столу.

— Ешь, — он поставил миску передо мной.

— Я же сказала, что не голодная.

Медленный и шумный выдох сигнализировал об опасной близости к краю терпения Кирона.

— Поверь мне, лучше ты начнешь есть сама.

Я поковыряла в миске вилкой.

— Мы никуда не торопимся, — Кирон скрестил руки на груди. — Пока не съешь, из-за стола не встанешь.

— Я похожа на пятилетнего ребенка?

— Ты хуже пятилетнего ребенка.

Спорить с ним не имело никакого смысла, поэтому я принялась через силу есть. Кирон налил воду в два стакана из жестяного кувшина и поставил один передо мной. Он задумчиво крутил свой стакан в руках, время от времени бросая на меня контролирующий взгляд. Стоило ему заметить, что я отодвигаю миску, он тут же толкнул ее обратно.

— До конца.

— Я наелась.

— До конца, — повторил он.

— А конфету за усердие дашь?

Кирон усмехнулся.

— Пока не заслужила.

Я продолжила без энтузиазма ковыряться в еде. Камень Кирона тускло сверкнул, принимая сигнал сообщения. Он коснулся его, коротко ответил, что будет через минуту, и встал.

— Жди здесь. К моему возвращению чтобы миска была пуста.

Едва Кирон скрылся за дверью, я с облегчением отодвинула противную липкую кашу. Тошнота тут же отступила, сменившись тревогой. По вагону, раскачиваясь от хода поезда, пронеслись с озабоченными лицами несколько офицеров. Их шаги гулко отдавались в металлическом полу. Что-то случилось. Я прислушалась: стук колес замедлялся. Поезд явно начинал замедляться, хотя мы не должны были останавливаться до самого распределительного пункта.

Прежде чем я успела хоть что-то сообразить, чья-то сильная рука резко схватила меня за локоть. Я вздрогнула и обернулась, встретившись взглядом с Моррет. Ее обычно насмешливые глаза сейчас были суровы и сосредоточены.

– Шевели поршнями, принцесска. Тут сейчас заварушка будет, – ее шепот был похож на шипение кошки.

Она не стала ничего объяснять, просто рванула меня за собой, в сторону, противоположную той, куда ушел Кирон. Я попыталась вырваться, но ее хватка была железной.

– Куда? Что происходит?

– Тише! – бросила она через плечо, проталкивая меня к тамбуру, ведущему в следующий вагон.

Мой ум лихорадочно работал. Побег? Сейчас? Под носом у Кирона и целого поезда инквизиторов? Это было чистое безумие. Сердце колотилось где-то в горле, смешивая страх и слабый проблеск надежды.

Мы влетели в узкий, продуваемый сквозняками тамбур. Моррет уже тянулась к тяжелой ручке следующей двери, как вдруг раздался оглушительный, разрывающий уши визг металла о металл. Поезд рванулся вперёд и резко, с сокрушительной силой, замер.

Импульс швырнул нас вперёд. Я с размаху ударилась плечом о холодную стальную стену, боль прострелила до костей. Моррет, успевшая ухватиться за поручень, лишь покачнулась. На секунду воцарилась оглушительная тишина, прерываемая лишь шипением пара и тревожными криками из соседних вагонов. А потом донесся первый выстрел. Один, другой... Затем началась настоящая перестрелка.

– Черт! Опоздали! – выругалась Моррет, ее лицо исказилось от ярости. Она с силой дернула ручку двери. – Не зевай!

Она резко вытолкнула меня из тамбура обратно в вагон. Воздух содрогнулся от нового взрыва, и с грохотом боковая стенка вагона разошлась по швам, будто картонная. В зияющий проём, заливаемый косым дождём, влетела какая-то маленькая металлическая штуковина, отскакивая от пола с сухим стрекотом.

Я инстинктивно зажмурилась, но даже сквозь веки увидела ослепительную вспышку. Оглушающий треск чуть не вышиб мозги, заполнив голову белым шумом. На секунду я полностью потеряла ориентацию, опираясь о стену только чтобы не упасть.

Когда зрение и слух начали возвращаться, я увидела, как в пролом одна за другой проскальзывают тени. Ополченцы. Первый, коренастый мужчина в промокшем плаще. Едва он ступил на пол, как из прохода напротив материализовался инквизитор. Его рука с сигилом, что горел багровым светом, взметнулась вверх. Раздался влажный хруст, и голова ополченца бессильно откинулась назад, взгляд мгновенно помутнел. Он рухнул на пол, как мешок.

— Вон! — закричал его напарник, высокий парень с перекошенным от ярости лицом.

Он резким движением отшвырнул инквизитора в сторону, и из его ладоней вырвалась ослепительная электрическая дуга. Воздух затрещал, запахло озоном. Инквизитор, сбитый с ног, корчился в конвульсиях на мокром полу.

И тут же со свистом пронеслось что-то маленькое и юркое. Огненно-рыжая молния. Это была девушка, совсем юная, с лицом разъярённой белки. Она что-то швырнула под ноги ошеломлённому инквизитору.

— Жри, ублюдок!

Это были механические жуки, размером с ладонь. Их металлические панцири отливали синевой, а на брюшках слабо светились сигилы. Жуки с противным шелестением кинулись на распластанного инквизитора и стали заливать его разъедающей кислотой. Инквизитор забился в новом припадке.

Моррет, не теряя ни секунды, схватила меня за руку.

— Это наши! Держись рядом! — она потянула меня к пролому, к свободе, залитой дождём и хаосом.

— Наши? — не понимала я, оглушенная грохотом и скоростью, с которой всё происходило. Мои? Что это значит? Эти люди, которые ломают поезда и гибнут под руками инквизиторов... они мои? Нет никого моего.

— Ну, твои, если быть точнее, — бросила Моррет, её пальцы сложились в быстрый знак. В воздухе перед нами вспыхнул бледно-голубой сигнальный круг — метка для своих, чтобы в этой неразберихе по нам не ударили.

В этот момент из-за покорёженной двери купе вывалился другой инквизитор. Он был молод, его лицо искажено боевой яростью. Увидев рыжую, склонившуюся над своим жуком, он без раздумий вскинул руку. Из его ладони вырвался сноп искр, сложившийся в мерцающую энергетическую клетку вокруг рыжей девчонки.

— Сопля ядреная! — выругалась она, дёрнувшись и поняв, что оказалась в ловушке.

Инквизитор, не тратя времени, рванулся к ней с ножом наготове. Лезвие блеснуло в тусклом свете вагона. Я застыла, не в силах пошевелиться, ожидая удара.

Но Моррет была быстрее. Резким точным движением она выбросила в него порыв энергии с церы.Он грузно рухнул, а нож, описав дугу, чиркнул лезвием по щеке девчонки, оставив тонкую кровавую полоску.

— Ах ты ж тварь конченная! — взвизгнула она.

Её жуки, оставшиеся снаружи, с яростным жужжанием кинулись на нового врага.

Длинный ополченец, что выпускал молнию, пинком в челюсть добил лежащего инквизитора, от которого уже отползали жуки. Без лишних эмоций он вскинул руку, и на теле врага вспыхнул тяжелый, давящий сигил. Раздался отвратительный хруст, будто ломали сухие ветки, и тело под ним расплющилось в кровавую кашу на полу вагона. Энергетическая клетка тут же рассеялась.

Мужчина развернулся, его рука, ещё пульсирующая остаточной энергией, уже была направлена на нас с Моррет. Глаза горели холодной яростью, готовой смести всё на своём пути.

— Свои, дубина, свои! — рявкнула девушка, вскакивая и хватая его за локоть. Она плюнула на пол, смахивая кровь с порезанной щеки тыльной стороной ладони. — Это та самая птичка, что у инквизиторов в клетке сидит! И наша крыса-проводник!

Взгляд длинного, скользнувший по мне, был быстрым, но успел вобрать в себя столько презрения, что мне стало холодно. Мне почудилось, будто сквозь стиснутые зубы он прошипел что-то вроде “шлюха”. Он видел во мне не пленницу, не жертву, а... сообщницу Кирона?

Но времени на обиды не было. Рыжая выпалила:

— Группы с головы отрапортовали. Пленных освобождают, но, кажется, чёрти что клетках с эфирными натворили. Клетки разворотили, твари на свободе! Жрать будут всех подряд, свои-чужие — не разберут. Валим, пока нас нас не сожрали!

В дыру в боку вагона протиснулся новый отряд мятежников. Во главе шёл здоровенный мужик с руками, похожими на кузнечные молоты. Его взгляд скользнул по нашей группе и задержался на рыжей.

— Мия, ты чего встала? Твои жуки и пыль на передовой нужны, а не тут! За мной! — его голос заглушал грохот битвы.

Мия глянула на меня, потом на Моррет.

— Бегите к опушке, к старому дубу! — крикнула она и, свистнув своим механическим тварям, рванула за великаном вглубь пылающего вагона.

В этот миг с противоположного конца вагона, из тамбура, с грохотом распахнулась дверь. В проёме очерченные дымом и огнем выстроился свежий отряд инквизиторов в полной боевой готовности. Их появление было стремительным и смертоносным. Трое мятежников, не успевшие отреагировать, оказались в центре вспыхнувшей энергетической сетки. Клетка сомкнулась, и внутри неё мгновенно полыхнуло ослепительное пламя. Крики были короткими и ужасающими ,а уже через несколько секунд от них остался лишь чёрный, обугленный след на полу.

— Назад! К пролому! — заорал Длинный, разворачиваясь и выставляя перед собой руки, с которых уже сыпались искры готовящегося разряда.

Моррет резко толкнула меня к развороченной стене.

— Прыгай! Беги к лесу не оглядываясь!

Сердце колотилось так, что казалось, вырвется из груди. Я стояла в оцепенении, глядя на адскую круговерть. Пламя, дым, вопли, щёлканье сигилов. Тело отказывалось повиноваться, ноги вросли в пол. Свобода была так близко, за этим проломом, но страх парализовал сильнее любых цепей.

Боль резко хлестнула по щеке. Мир качнулся, и в ушах зазвенело. Я потрясенно подняла руку к горящей коже.

— Ты чего?!

— Я не собираюсь с тобой здесь подыхать. Шевелись, дура! — рыкнула Моррет.

Она резко развернулась к летящим в нашу сторону залпам энергии. Рука метнулась к цере. Пальцы щёлкнули по одному из сигилов, и в воздухе перед нами вспыхнул прозрачный, мерцающий голубоватым светом щит.

— А теперь марш! — просипела она.

Прежде чем я успела что-то понять, Моррет с силой выпихнула меня в прореху. Я кубарем вывалилась на сырую землю, усыпанную острым щебнем. Боль остро впилась в ободранные колени и ладони. Воздух снаружи был ледяным и пьянящим, пах дождём, дымом, свободой.

Следом, перекатившись через край, выскочила Моррет. Она тут же подхватила меня за локоть, почти подняла на ноги и потащила прочь от пылающего вагона, в сторону тёмного леса. Мы бежали, спотыкаясь о кочки.

— Почему? — выдохнула я, захлебываясь холодным воздухом. — Почему ты помогаешь мне? Ты же инквизитор!

Моррет не обернулась, её пальцы впились в мою руку.

— Никто не заслуживает того, что Кирон с тобой творил, — её голос прозвучал сдавленно, но твердо. — Никто. А теперь беги, дурочка, если жизнь дорога!

Мы не успели отбежать и сотни метров от пылающего, искрящегося ада. Поезд был похож на разворошённый муравейник, который яростно пытались отстоять свои и захватить чужие. Мятежники, как тени, сновали между вагонами, их крики сливались с треском разрядов и грохотом взрывов.

И вдруг... воздух стал тяжёлым. Непроницаемым, как вода на глубине. Чудовищное давление обрушилось на нас, заставив согнуться и почти прибив к земле. Каждый шаг давался с нечеловеческим усилием, как в кошмарном сне. Я задыхалась, пытаясь вдохнуть эту вязкую, густую субстанцию.

Моррет откатилась в сторону, отброшенная невидимой силой. Её щит на цере вспыхнул и погас, раздавленный этой невыносимой тяжестью.

Я медленно, через силу, подняла голову. На фоне полыхающих вагонов, очерченная адским заревом, стояла темная фигура. Кирон. Его контуры искажались и плыли. Сквозь него проступало другая реальность: чёрные сполохи, извивающиеся щупальца, острые шипы. Сущность бушевала, рвалась наружу, превращая его в нечто больше и ужаснее, чем человек.

— ВЗДУМАЛА БРОСИТЬ МЕНЯ?! — его голос прорвался сквозь шум битвы.

И в тот же миг меня пронзила тысяча невидимых игл. Острая, жгучая боль вспыхнула в каждой клеточке тела. Ярость из-за предательства, жажда обладания вонзалась в меня, как кинжалы. Я рухнула на колени, вдавленная в грязь.

Боль парализовала, пригвоздив к земле. Я могла только смотреть, как Кирон, искаженный яростью и проступающей сквозь него сущностью, медленно приближается. Его внимание переключилось с меня на Моррет. Давление, державшее меня, ослабло.

— А ты! — его голос был тише прежнего рыка, но от этого лишь страшнее. Он звенел, как натянутая струна, готовая лопнуть. — Моя самая верная гончая... Что же ты наделала?

Моррет, с трудом поднявшись на одно колено, вытерла с губ кровь. Но вместо страха на её лице расплылась мерзкая, вызывающая улыбка. Та самая, которой она часто одаривала его в кулуарах, притворяясь простоватой и алчущей подчинённой.

— Извини, капитан, — её голос хрипел, но она продолжала насмехаться. — Не удержалась. Вот трахнул бы ты меня, как её, может, всё было бы иначе.

Эти слова, казалось, сорвали последние предохранители в его разуме. Лицо Кирона исказилось гримасой ненависти. Он не стал что-то говорить, не стал использовать силу. Он просто с размаху пнул её в лицо. Глухой удар, хруст, и Моррет беззвучно отлетела назад, ударившись о землю.

Но на этом не закончилось. Кирон воздел руку, и тело Моррет, обмякшее и окровавленное, дёрнулось и взмыло в воздух. Она повисла в полуметре от земли, раскинув руки, будто распятая. Отчаянный, хриплый стон вырвался из её груди. Воздух вокруг затрещал, наполнившись запахом железа и палёной плоти. Её конечности выкручивались, кожа натягивалась и светилась изнутри. Он выворачивал её наизнанку.

— Нет! — закричала я, и наконец моё тело послушалось. Я поползла к ним по мокрой земле, хватая ртом воздух. — Кирон, остановись! Прошу тебя! Остановись! Она же твоя! Она была с тобой все эти годы!

Он даже не взглянул на меня. Его взгляд был прикован к корчащемуся в муках телу Моррет. В его глазах не было ничего человеческого.

— Отпустить? Зачем? Чтобы она снова предала? — его смех был ледяным и беззвучным, лишь плечи слегка вздрагивали. Он смотрел на меня, а я видела в его глазах отражение того кошмара, что происходил с Моррет. — Смотри теперь, милая моя. Запоминай.

И он заставил меня смотреть. Заставил видеть, как тело Моррет выгибается в последнем, немом крике, как кожа лопается, исторгая сгустки чёрной, пожирающей себя энергии. Это было уничтожение, стирание с насмешкой и особым цинизмом.

Когда от Моррет осталось лишь бездыханное, искалеченное месиво, он отпустил его. Тело с глухим стуком упало в грязь. Кирон повернулся ко мне. На его лице — будничная улыбка. Он схватил меня за шиворот и потащил обратно к адскому зареву поезда.

— У нас ещё есть дела, любовь моя.

Я не сопротивлялась. Во мне не осталось на это ни сил, ни воли.

Он дотащил меня до путей и бросил на колени в холодную лужу. Битва вокруг ещё кипела. Непринужденным движением руки, будто отмахиваясь от назойливой мухи, Кирон описал в воздухе дугу. Стена ближайшего вагона с грохотом сложилась внутрь, смятая невидимой силой, открывая взору хаос сражения.

Повстанцы, увидев его, замерли на мгновение. Этого мгновения ему хватило. Он вскинул обе руки, и на его ладонях вспыхнули гибридные сигилы — сплетение багровых и черных линий. Он не стал целиться. Он просто выпустил волну искажающей силы.

Она прошла по группе нападающих, не оставляя шансов. Их тела скукожились, смялись, как листы бумаги в кулаке гиганта. Костный хруст был слишком коротким. На месте, где только что были люди, остались бесформенные, окровавленные комья.

Кирон опустил руки. Он обернулся ко мне, глядя, как сытой и довольной кот.

— Видишь? Это твоя свобода. Пепел и грязь. Ты действительно хотела к этому присоединиться?

Он наклонился, его пальцы под моим подбородком заставили меня поднять голову.

— Никто не уйдет. Никто не забёрет тебя у меня. Никогда.

И это не угроза. Это обещание.

Кирон двинулся дальше, методично уничтожая всё на своём пути. Его сила была сокрушительной и слепой. Волны энергии сминали мятежников, разбрасывая их как тряпичные куклы. Но ярость сделала его неразборчивым. Парочка инквизиторов, не успевших отскочить, тоже попала под этот каток, навсегда застыв в перекореженных статуях из плоти. Он тащил меня за собой на невидимой привязи, и я, спотыкаясь, шла по следу из обломков и тел, не в силах отвести глаз.

Мы добрались до вагона, который служил командным пунктом. Дверь была сорвана, внутри царила неожиданная тишина, куда более зловещая, чем грохот битвы снаружи. Мятежники уже сделали своё дело — тела инквизиторов лежали разбросаны по полу, а оборудование разгромлено.

И тут случилось то, чего я не ожидала.

Кирон, переступив порог, на секунду замер, оценивая обстановку. В эту секунду в его спину ударила мощная волна колебаний за пределами слышимости, которые прошили насквозь.

Воздух содрогнулся, и на мгновение та тяжесть, что исходила от Кирона, исчезла. Искажающие его контуры тени сущности взметнулись и рассыпались, как дым. Он сам качнулся, схватившись за голову с тихим, свистящим выдохом. Его связь с измерением сущности, была на секунду разорвана. Он медленно обернулся, удивленный неожиданным противостоянием, затем резко дёрнул меня за собой и вбросил вглубь вагона, к подножию развороченного пульта. Сам он отпрыгнул в противоположную сторону, в тень, его движения снова обрели звериную грацию, когда связь с сущностью восстановилась.

Но не успел он сделать и шага, как воздух снова сгустился.

— Стоять!

Голос второй волной прокатился по вагону, наполненный искрящейся силой. Кирон рухнул на одно колено, упершись руками в металл, и зарычал.

Я замерла. Этот голос Я весь этот год носила в себе уверенность, что убила его. Своими руками.

Сердце заколотилось, вырываясь из груди. Я боялась поднять глаза, боялась, что это галлюцинация, порожденная страхом и виной.

— Как?.. — прошептала я, и сам звук моего голоса заставил меня вздрогнуть.

Медленно, преодолевая оцепенение, я подняла голову.

В проёме развороченной двери, стоял Кайден. Его лицо было ожесточенным и злым. Почти как там, в камере во время пыток. Теперь ненависть всецело направлена на Кирона. Не инквизиторская марионетка, которую, как я думала, я уничтожила в том зале с сигилами. Это был он. Живой. Мой.

Смех. Звонкий, почти истерический. Кирон хохотал с торжествующим презрением.

— Ты такая дура! — сквозь смех выдавил он. — Ни разу у тебя не возникло мысли проверить? Столько возможностей влезть в мою голову, узнать правду, а ты ни одной не воспользовалась! Легковерная идиотка!

Мир рушился. Вся моя вина, все мои ночные кошмары, вся боль за его смерть — всё оказалось ложью.

Невидимый крюк вцепился мне в грудь и резко рванул вперёд. Я влетела в железную хватку Кирона, который уже поднялся на ноги. Его пальцы сдавили моё горло. Он повернул меня лицом к Кайдену, выставив как щит и как трофей одновременно.

— Ну что, герой? — его голос был сладок от яда. — Год ждал этой встречи?

Кирон прижал свою голову к моей. Кайден дёрнулся вперёд, его лицо исказилось от ненависти. Но он замер, когда Кирон просто погрозил ему пальцем свободной руки, словно непослушному ребёнку.

— Не-а! — протянул он игриво, давление пальцев на моей шее тут же усилилось. Пятна поплыли перед глазами, дыхание перехватило. Я вцепилась в его руку.

Кайден, стиснув зубы, резким движением послал в нашу сторону новую, более мощную ударную волну. Воздух затрещал. Кирон не сдвинулся с места. Он лишь лениво поднял ладонь, и невидимый барьер поглотил атаку, рассеяв её с коротким шипением, как искры от костра.

— Мило, — усмехнулся Кирон, и в его глазах плясали черные огоньки сущности, — ты чему-то научился. Но играть с огнем тебе ещё рано. Особенно с моим.

Он повернул моё лицо к себе, его взгляд был невыносимо близким.

— Расскажем ему, что мы делали вместе?

Я пихнула его локтем под рёбра в бессмысленной попытке сопротивления. Отчаяние на лице Кайдена было для Кирона лучшей наградой. Он наслаждался этим моментом абсолютной властью над нами обоими. В этот момент воздух позади Кирона сгустился и заколебался. Танцующие нити устремились к вискам Кирона, пытаясь впиться в его сознание.

Кирон качнул головой, как марионетка, сущность на мгновение проявилась чёрной короной вокруг головы, поглотив и разорвав ментальные щупальца.

— Неплохо-неплохо, ткач.

Кирон обернулся к зашедшему ему за спину смуглому мужчине с горящим искусственным глазом. Он рассматривал его с любопытством, словно ученый, изучающий интересный образец. Хватка на моей шее не ослабла ни на йоту.

— Это ты натаскал щенка? Голос впечатляет. Маловато практики, правда. Жаль сдохнет раньше, чем успеет стать чем-то достойным.

Мужчина молчал. Пока Кирон был отвлечён на него, я заметила, что Кайден плетёт знак из крови, сочившейся по его руке. Сокрушительная мысль о том, что он пошёл на контакт со своим источником, била горьким осознанием нашей порочности как носителей силы.

Знак ударил в Кирона. Хватка разжалась. Я отшатнулась в сторону, тело Кирона застыло, скованное знаком. Источник в нём мгновенно попытался прорваться наружу, искажая замерший, как фотокарточка, кусок реальности, пока чудовищная боль, отголоски которой передавались через нашу связь, пронзала тело Кирона.

Кайден не смог долго удерживать знак. Сущность в Кироне прогрызла путь на волю. Кирона неуверенно шагнул назад, он не сделал никакого жеста. Просто пространство вокруг ткача и Кайдена вспыхнуло чёрным. Ткач едва успел выставить перед собой прозрачный, мерцающий щит. Нити его разума, все еще висящие в воздухе, разлетелись в пыль с тихим хлопком. Щит треснул под напором адского огня, и Сиху отбросило назад, в груду обломков. Кайден защитился коконом.

Кирон снова повернулся к нему.

— Видишь? — прошипел Кирон, и его губы почти коснулись моего уха, когда он поймал меня за волосы и притянул обратно к себе. — Все, кто пытается тебе помочь, будут гореть. Это неизбежно. Ты принадлежишь только мне.

Отчаяние и ярость наконец пересилили паралич. Я извивалась в его железной хватке, пытаясь вырваться, царапая его лицо. В ответ Кирон с лишь с насмешкой несильно прикусил мочку моего уха. Резкая боль и жаркое дыхание заставили меня вскрикнуть.

Кайден с напарником действовали одновременно с разных сторон. Кайден вскинул руки, и пространство вокруг Кирона сжалось, наполнившись гнетущей тяжестью. А ткач, поднявшись с обломков, выпустил сгусток чистой ментальной боли, которая мгновенно скуртила Кирона.

Даже он не мог игнорировать такую координированную атаку двух сильных носителей. Его сущность взревела, требуя полного внимания. С раздраженным рыком он отшвырнул меня от себя. Я полетела на груду разбитой аппаратуры, больно ударившись спиной.

Кирон развернулся, его форма снова поплыла, искажаясь под напором двух атак. Он парировал удар Сиху чёрным щитом, который треснул, но выдержал, а тяжесть Кайдена принял на себя, вогнав ноги в металлический пол вагона с оглушительным лязгом.

Ткач был первым. Кирон, развернувшись к нему, парировал ментальный удар и ответил коротким, хлестким импульсом чистой силы. Удар пришёлся в пол под ногами ткача. Металл вздыбился волной, подбросил его в воздух и с силой швырнул его о потолок. Тот рухнул на пол без движения, оглушенный.

— Теперь твоя очередь.

Кирон метнулся на Кайдена.

Их сущности сошлись в яростном танце. Тени Кайдена, острые и стремительные, яростно рвали багровую мглу, что клубилась вокруг Кирона. Вспышки света разрывали воздух, обломки оборудования летали по вагону.

Словно устав от игры, Кирон сделал один точный выпад. Его тьма сгустилась в копье и вонзилась в грудь Кайдена, пригвоздив его к металлической стене вагона с такой силой, что та прогнулась.

Сердце оборвалось. На секунду все замерло.

Тьма Кирона ожила. Она начала просачиваться в Кайдена. Тонкие, липкие щупальца тёмной энергии вползали ему в рот, в нос, заливали глаза, стремясь заполнить каждую пядь изнутри. Кайден задрожал, хриплый стон из груди, его тело выгибалось в агонии.

Кирон медленно приблизился. Его пальцы, окутанные чёрным сиянием, впились в грудь Кайдена стремясь проломить рёбра.

— Вот и всё, — прошипел Кирон, его лицо было всего в сантиметре от искаженного мукой лица Кайдена. — Теперь по-настоящему.

Мир распался надвое. Я видела металлические стены вагона, залитые алым заревом, искаженное болью лицо Кайдена, пригвожденного к стене. Но поверх этого накладывался мир сущностей. Здесь не было стен, только бесконечная пустота, пронизанная цепями и артериями, что сковывали сущностей с их людьми.

Наша сущность, черной тенью льнула к Кирону, как верный пес, обвивала его, как змея, растворялась в нём, становясь его частью.

— Хочешшшшшшь... спассти?.. — холодный и вкрадчивый шёпот послышался в моей голове. — Отдай меня... мягкая девчонка...

Цепи, связывающие нас, зазвенели, натягиваясь.

— Как?

Сущность зашипела, её форма заклубилась.

— Я заберу его... откажись... и я заберу... Он будет моим якорем... моей пищей...

Она извивалась, и в темноте перед моим внутренним взором возник символ. То был знак пакта.

— Свяжи меня с ним... он будет кормить... ты будешь свободна... Разорви наши цепи... и я стану его цепями...

Отчаяние придало мне силы. Я рванулась вперёд, выхватив из ножен на поясе Кирона его собственный клинок. Он был тяжелым и холодным. Кирон, увлечённый пыткой Кайдена, лишь на мгновение обернулся на шорох. Этого мгновения хватило. Я с размаху вонзила нож ему в плечо.

Сталь вошла в плоть с противным хрустом. Это ранение не было смертельным, но мне и не нужна была его смерть. Мне нужна была его кровь.

Кирон взревел от боли и ярости, отшвырнул меня от себя. Но я уже успела зачерпнуть ладонью его тёмную кровь. Бросилась на него снова и окровавленными пальцами провела по его шее, выводя знак. На своей руке, разорвав рукав, я второпях нарисовала другой символ для разрыва.

— ТЫ! — закричал Кирон, почувствовав неладное. Но было поздно.

— Подавись ей! Милый…

Звон цепей превратился в оглушительный грохот. Реальность задрожала и затрещала, крошась. Оно рвалось внутри, как будто из меня выдернули позвоночник, выскоблили душу. Я рухнула на пол.

В это же мгновение Кирон вздрогнул. Реальность вокруг него разошлась разломом и поглотила его.

Тьма, душившая Кайдена, рассеялась. Он рухнул на пол, освобожденный, и тяжело дышал.

Тишину в вагоне нарушали лишь треск огня, шипение дождя через проломы и наше шумное дыхание. Я лежала на холодном полу, чувствуя, как реальность медленно и неохотно возвращается в свои привычные рамки. Внутри всё было выжжено дотла.

Кайден медленно, неуверенно приблизился, но замер в двух шагах, не в силах сделать ни движение вперед, ни назад. Ткач, опираясь на разбитую консоль, ковылял к нам. Его лицо было бледным, он явно был серьёзно ранен, но взгляд оставался острым и проницательным. Посмотрел на меня, потом на то место, где исчез Кирон, и его глаза сузились.

— Ты отдала ему силу?

Я попыталась ответить, слова застряли в горле. Пустота и и тишина там, где раньше клокотала сила. Мёртвая зона. Каналы, по которым текла сила, были будто облиты кислотой.

С трудом соображая, я медленно покачала головой, глядя на ткача. Лежа на полу, я смотрела в дырявый потолок вагона, сквозь который лился холодный осенний дождь. Это и есть вкус свободы?