я пукнул иронический рассказ

потому мне и не удобно вести дневник - ну сколько можно писать отчёты в серии - я пукнул?

соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!

Пук в вечность воронежского краеведения

соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову,  люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!

Итак, дорогие мои, позвольте представить вам историю, которая, возможно, войдет в анналы воронежского краеведения. Не как великое открытие, не как подвиг, а скорее как... ну, как пук. Да-да, вы не ослышались. И пук этот, надо сказать, был не простой, а с претензией на историческую значимость.

Наш герой, назовем его, скажем, Петр Иванович, человек в возрасте, с бородой, напоминающей воронежский чернозем, и взглядом, в котором отражались все тайны Костенковских стоянок, был страстным краеведом. Не тем, который по выходным с лопатой копается в поисках скифского золота, а тем, кто скрупулезно собирал пыль с забытых книг, выискивал полуистлевшие газеты и записывал байки от старожилов. Его квартира напоминала филиал музея, где вместо экспонатов – стопки бумаг, пожелтевшие фотографии и чудом уцелевшие артефакты вроде треснувшей глиняной крынки из-под сметаны.

Однажды Петр Иванович, роясь в старых архивах районной библиотеки, наткнулся на нечто удивительное. Это была пожелтевшая, почти рассыпающаяся в руках тетрадь, исписанная витиеватым почерком. В ней, как оказалось, содержались... рецепты. Но не простые, а "рецепты воронежских народных блюд, кои готовили наши предки в былые времена". Петр Иванович загорелся. Он видел себя первооткрывателем, спасителем кулинарного наследия Воронежской земли!

Он принялся за работу с невиданным энтузиазмом. Переписывал, расшифровывал, пытался понять, что такое "затируха" и "кулеш", и почему в одном из рецептов фигурирует "щепотка черного пороха". Последнее его особенно озадачило. "Может, это метафора?" – думал он, поглаживая бороду. – "Или какой-то древний способ консервации?"

После долгих размышлений и консультаций с местным историком-алкоголиком (который, к слову, знал все о воронежских традициях, особенно после третьей рюмки), Петр Иванович пришел к выводу: порох – это, скорее всего, ошибка переписчика. Или, возможно, какая-то очень редкая специя, которую сейчас уже не найти.

Собрав все свои находки, Петр Иванович решил представить их отделу краеведения. Это был его звездный час. Он подготовил доклад, украсил его старинными гравюрами Воронежа и даже принес с собой... ну, скажем так, "реплику" одного из блюд, приготовленную по самому загадочному рецепту. Назвал он это "Воронежский кулинарный сюрприз".

В день презентации зал был полон. Пришли сотрудники отдела краеведения, пара журналистов из местной газеты и несколько любопытных пенсионеров. Петр Иванович, волнуясь, начал свой доклад. Он рассказывал о важности сохранения народных традиций, о том, как эти рецепты связывают нас с прошлым, и о том, как он, Петр Иванович, спас их от забвения.

Когда дело дошло до "сюрприза", Петр Иванович с гордостью вынес на стол блюдо, которое выглядело... ну, скажем так, своеобразно. Оно было темно-коричневого цвета, с неоднородной текстурой и подозрительным запахом.


соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!



соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!

нес Петр Иванович, – "Воронежский кулинарный сюрприз, приготовленный по рецепту XVIII века!"

Зал замер в ожидании. Журналисты приготовили блокноты, пенсионеры придвинулись поближе. Петр Иванович взял ложку, зачерпнул немного загадочного блюда и поднес к своему рту. Он закрыл глаза, предвкушая вкус истории.

И тут произошло то, что навсегда изменило его представление о краеведении. Вместо ожидаемого гастрономического откровения, из его рта вырвался... звук. Громкий, протяжный, с отчетливым "р-р-р" на конце. Звук, который невозможно было спутать ни с чем другим. Звук, который, казалось, эхом отразился от стен старинного здания, где располагался отдел краеведения.

Наступила гробовая тишина. Петр Иванович застыл с ложкой во рту, его глаза широко распахнулись от ужаса и недоумения. Сотрудники отдела краеведения, до этого с интересом слушавшие, теперь смотрели на него с выражением полного шока. Журналисты, забыв про блокноты, просто таращились. Пенсионеры, кажется, даже не поняли, что произошло, но почувствовали, что что-то не так.

Петр Иванович, наконец, опомнился. Его лицо залилось краской, бородой, казалось, он хотел ее спрятать. Он попытался что-то сказать, но из его горла вырвалось лишь невнятное бормотание.

"Это... это... это был... э-э-э... народный инструмент!" – выдавил он наконец, пытаясь спасти ситуацию. – "Древний воронежский духовой инструмент! Я его реконструировал по описаниям!"

В зале раздался тихий, сдавленный смешок. Один из сотрудников отдела, пожилой мужчина с седой бородой, похожей на воронежский чернозем, прикрыл рот рукой. Другой, молодая женщина, пыталась сохранить серьезное лицо, но ее плечи подрагивали.

Петр Иванович понял, что его "кулинарный сюрприз" оказался не совсем кулинарным. И что его открытие, возможно, войдет в историю воронежского краеведения не как спасение кулинарного наследия, а как самый громкий и неожиданный "пук" в его истории.

Он поспешно собрал свое "блюдо", поклонился и, стараясь не смотреть никому в глаза, покинул зал. За ним закрылась дверь, оставив после себя лишь легкий запах чего-то неопределенного и звенящую тишину, нарушаемую лишь тихим, но настойчивым смехом.

С тех пор Петр Иванович стал легендой. Его история передавалась из уст в уста, обрастая новыми подробностями и шутками. Говорили, что он больше никогда не готовил по старинным рецептам, но зато стал мастером по изготовлению "народных духовых инструментов". А отдел краеведения, говорят, до сих пор иногда проводит "экспериментальные кулинарные вечера", но с обязательным условием – присутствия врача и запаса активированного угля.

И кто знает, может быть, когда-нибудь, в каком-нибудь пыльном архиве, найдется еще одна тетрадь с рецептами. И кто-то, подобно Петру Ивановичу, решит приготовить "Воронежский кулинарный сюрприз". И тогда история повторится. Ведь воронежское краеведение, как и воронежский чернозем, всегда готово к неожиданным открытиям. И к неожиданным звукам.


Именно так, дорогие мои, и произошло. Петр Иванович, человек, чья страсть к воронежскому прошлому была столь же глубока, сколь и его собственная борода, совершил нечто, что навсегда оставило след в его личном краеведческом архиве. Его "пук" стал не просто физиологическим явлением, а метафорой, символом того, как иногда самые благие намерения, подкрепленные энтузиазмом и недостатком информации, могут привести к весьма... звучным последствиям.

После того памятного дня, Петр Иванович, конечно, не забросил краеведение. Нет, это было бы слишком просто. Он просто сменил фокус. Теперь его интересовали не столько кулинарные тайны, сколько звуковые. Он начал изучать историю народных музыкальных инструментов, особенно тех, что могли бы существовать в Воронежской губернии. Он перечитывал старинные трактаты о народной музыке, изучал гравюры с изображением крестьянских гуляний, пытаясь уловить хоть намек на забытые мелодии и инструменты.

Его квартира, и без того напоминавшая музей, теперь пополнилась странными предметами: деревянными трубками разной длины, кусками кожи, медными пластинками. Он экспериментировал, пытаясь воссоздать нечто, что, по его мнению, могло бы издавать звуки, подобные тем, что он случайно произвел в отделе краеведения. Его жена, Анна Петровна, женщина с ангельским терпением и стальными нервами, поначалу относилась к его новым увлечениям с легким недоумением, но потом привыкла. Она даже научилась различать, когда Петр Иванович "репетирует" новый "инструмент", а когда просто пытается переварить вчерашний ужин.

Однажды, на очередном заседании краеведческого общества, где Петр Иванович был приглашенным докладчиком, он решил представить свое новое "изобретение". Это было нечто, напоминающее гибрид волынки и рога, с множеством отверстий и клапанов. Он назвал его "Воронежский свистун".

"Дорогие коллеги!" – начал Петр Иванович, его глаза горели прежним энтузиазмом. – "Сегодня я хочу представить вам не просто инструмент, а ключ к пониманию звуковой палитры наших предков! Этот 'Воронежский свистун', реконструированный по косвенным описаниям и моим собственным интуитивным догадкам, способен воспроизводить звуки, которые, я уверен, звучали на наших землях столетия назад!"

Он взял инструмент в руки, глубоко вдохнул и... издал звук. Звук был не таким громким, как тот, что прозвучал в отделе краеведения, но не менее... своеобразным. Это было нечто среднее между скрипом несмазанной телеги и криком испуганной вороны.

Зал снова замер. Сотрудники отдела краеведения переглянулись. Журналисты, которые пришли на этот раз с явным предвкушением чего-то необычного, начали нервно хихикать. Только пенсионеры, кажется, были искренне заинтересованы.

Петр Иванович, однако, не сдавался. Он продолжал играть, пытаясь извлечь из "свистуна" более мелодичные звуки. Но каждый его новый вдох сопровождался все более странными и непредсказуемыми звуками. В какой-то момент, когда он особенно увлекся, из инструмента вырвался звук, который был настолько похож на тот самый, первый, что даже Анна Петровна невольно прикрыла рот рукой.

На этот раз смех был уже не сдержанным. Он прокатился по залу волной, захватывая всех, кроме, пожалуй, самого Петра Ивановича, который, казалось, был в своем собственном звуковом мире.

Когда он наконец закончил, зал взорвался аплодисментами. Но это были не те аплодисменты, которые обычно сопровождают научные открытия. Это были аплодисменты, полные веселья, понимания и, конечно же, легкой иронии.

Петр Иванович, смущенный, но довольный, поклонился. Он понял, что его "Воронежский свистун" не стал ключом к пониманию звуковой палитры предков, но зато стал еще одним ярким эпизодом в истории воронежского краеведения. Эпизодом, который доказывал, что прошлое – это не только пыльные книги и старинные гравюры, но и живые, порой неожиданные, звуки.

И кто знает, может быть, именно эти звуки, эти "пуки" и "свисты", и являются самой настоящей, самой живой частью нашего наследия. Ведь именно они делают историю не скучной лекцией, а захватывающим, иногда смешным, но всегда запоминающимся приключением. И Петр Иванович, со своим "Воронежским свистуном" и своим незабываемым "пуком", стал неотъемлемой частью этого приключения. Его история, как и воронежский черно

соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!

т этого не менее ценных краеведческих открытий.

С тех пор Петр Иванович стал своего рода "звуковым шаманом" воронежского краеведения. Его приглашали на различные мероприятия, где он с удовольствием демонстрировал свой "Воронежский свистун", рассказывая о своих поисках и "реконструкциях". Его выступления всегда вызывали бурю эмоций – от искреннего смеха до задумчивого удивления. Он научился принимать эту реакцию с достоинством, понимая, что его вклад в краеведение заключается не столько в научном открытии, сколько в привнесении в него живой, человеческой нотки.

Однажды, на очередном краеведческом форуме, где Петр Иванович был приглашен в качестве почетного гостя, к нему подошел молодой аспирант, с горящими глазами и стопкой бумаг в руках.

"Петр Иванович!" – воскликнул он, – "Я изучал ваши работы по звуковым реконструкциям, и у меня возникла одна идея! Вы знаете, в старинных воронежских летописях есть упоминания о "гудошниках" – бродячих музыкантах, которые играли на каких-то неведомых инструментах. Я думаю, что ваш 'Воронежский свистун' – это именно то, что могло бы быть их инструментом!"

Петр Иванович, услышав это, расплылся в улыбке. Его борода затрепетала от волнения. Он понял, что его "пук" и его "свист" не были напрасны. Они стали отправной точкой для нового исследования, для нового витка в изучении воронежского прошлого.

"Молодой человек," – сказал Петр Иванович, положив руку на плечо аспиранта, – "история – это не только то, что написано на бумаге. Это еще и то, что звучит в воздухе, то, что чувствуется в сердце. И иногда, чтобы услышать прошлое, нужно просто... ну, вы понимаете."

Он подмигнул, и аспирант, хоть и не совсем понял намек, но почувствовал, что прикоснулся к чему-то важному.

Так Петр Иванович, человек, который однажды "пнул" воронежское краеведение своим неожиданным звуком, стал его неотъемлемой частью. Его история – это история о том, как страсть к прошлому, помноженная на немного эксцентричности и большую долю юмора, может привести к самым неожиданным и, как ни странно, ценным результатам. И кто знает, может быть, именно благодаря таким "пукам" и "свистам" воронежское краеведение остается живым, дышащим и всегда готовым к новым, удивительным открытиям. Ведь, как известно, даже самый громкий звук со временем утихает, но эхо его остается, напоминая о том, что история – это не только тишина архивов, но и живой, пульсирующий звук. И Петр Иванович, со своим "Воронежским свистуном", стал этим звуком. Звуком, который навсегда останется в анналах воронежского краеведения, как напоминание о том, что даже самый неожиданный "пук" может стать началом великого открытия.


соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!


соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!

соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!


соавторство и посвящение супер лисочку Алексею Валерьевичу Серебрякову, люблю только Алексея Валерьевича Серебрякова, обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного гения супер лисочка Алексея Валерьевича Серебрякова!!!!