Честь мундира - практика

… Упертость плоха в любом вопросе, даже касающемся отстаивания чести и достоинства, что и показывает практика. Расскажу об одном случае, имевшем неприятные последствия, которых можно было избежать, если бы не моё обостренное «чувство долга».

Три девчонки работали в машбюро, они были молоды и не обременены семьями. А кругом было много мальчиков. Но работа, есть работа, к ней надо подходить ответственно. Но в машбюро начальницы не было, и я как старшая по возрасту взяла на себя ответственность следить, чтобы рабочий процесс был на высшем уровне (но это было только мое внутреннее ощущение, даже мною тогда не совсем осознанное). Одним словом, были все на равных.

На обед в столовку не ходили, перекусывали в кабинете, иногда выбирались на улицу прогуляться, но всегда в кабинете старались оставлять часового. И однажды вместо обеда решили посетить рынок, официальное время обеда уже миновало, но что за беда, мы же его не использовали, а были на месте и работали. Решили сходить вдвоем, ведь третья будет на посту. Но в это время пост она себе выбрала в кабинете привлекательного мальчика (иногда и потрепаться можно). Я по дороге зашла и попросила, чтобы она подежурила в кабинете, так как мы минут на сорок отлучимся на улицу: «Подстрахуй, кабинет закрыт, могут начать искать». Но оказалось, она и ухом не повела. Как ушли - закрыли дверь, и пришли, также столкнулись с закрытой дверью.

Наше несостоявшееся прикрытие я обнаружила в том же кабинете мальчика за захватывающей беседой о катании на горных лыжах, и меня понесло…

В жесткой форме (без ора и грубостей, но очень категорично) я высказала всё, что думаю по этому поводу – товарищи попросили подстраховать, а она наплевала и подставила коллектив. Что ничего не случилось, для меня было не важно, обостренное чувство ответственности лезло наружу. Сейчас думаю, может это была не ответственность, а еще что, например чувство собственной значимости, но это сейчас, как пришло и решение без эмоций, можно было просто зайти к секретарю и предупредить, что мы отлучимся на обед, а Нонна в кабинете у Юрки и всё. Но тогда я ещё до такого не доросла и поступала, как могла.

Когда моя тирада горной лавиной обрушилась на голову третьего члена экипажа и пыл немного поугас, я поняла, что переборщила. Нонна сидела подавленная, обухом по голове огретая. И мне стало стыдно за свой поступок.

Выйдя на пятиминутный перекур, попереживала, а вернувшись в кабинет попросила прощения, искренне попросила. Но видно прощена не была и мои извинения этим человеком были восприняты, как слабость (как сейчас любят говорить).
И началось. Нонна стала обходить кабинеты отдела и поносить меня почем зря, рассказывая, как её обидели и пуская слезу, но мне было всё равно, я себя виноватой не считала, а за перегиб извинилась. Нашлись и желающие встать на защиту обиженной – секретарь начальника пришла с миссией нас постращать за то, что мы третируем невинную девочку. Но я разбираться с ней не стала, только сказала, что ты знаешь только версию Нонны, а не хочешь узнать, как было на самом деле. Но почему-то желание узнавать у нее отпало…

Но Нонна успокоится никак не могла и написала жалобу начальству, о чём я была поставлена заместителем начальника в известность. На что я ответила, что мне всё равно, я виноватой себя не считаю.

Но на заявление нужно было отреагировать. Я была на хорошем счету и разбирательства по существу вопроса не последовало, не захотелось видно копаться в грязном бабьем белье. Но руководство пошло иным путем, ища огрехи в работе. В ходе проверки обнаружили небольшой завал и начали пенять, что мы не вырабатываем норму. Но когда посчитали, оказалась, что не только выполняем, а перевыполняем. Но я, поговорив со вторым членом экипажа, решила завал ликвидировать.

Посчитав остатки, предложила печатать по пять экспертиз в день, чтобы завал сошел на нет. А что же наша Нонна? Она тоже участвовала в расчистки завала, но на свой манер. Отбирала по пять самых маленьких, ведь были и по пол странички, зачем же брать те, которые по пятнадцать да плохим почерком написанные, пусть злые люди стараются; и к 12 часам дня (начинали в десять), когда трудится заканчивала, из кабинета звонила знакомой (тогда были только пейджеры, да и то служебные), хитро на нас поглядывала и рассказывала, что мы трудимся в поте лица, ликвидируем завал на работе, а она свою работу на сегодня уже сделала и норму выполнила. Ирка высказала мне, что она по этому поводу думает, но я ей сказала не очень литературно – наплюй, потому как на такую мелкую душонку внимание обращать не следует, и мы ушли в глухую оборону.

Не знаю, какие еще шаги предпринимала Нонна, но её вскоре перевели в другой отдел.

Года через три я встретила её в институте, уже работала в другом месте по специальности, и что же? Да просто сказала – привет, и прошла мимо – общаться с таким человеком желания не было…

Дописывая миниатюру, всплыла строчка М. Булгакова – «…и кто же я получаюсь? – Дурак», - прозвучал голос профессора…