VII

Ты говоришь, что я стул.
Я не возражаю.
Я сделан из дерева, которое так и не выросло полностью.
Моя спина прямая, но не от гордости, а потому, что меня так построили.
Пыль на мне - не украшение. Она - единственное, что до сих пор меня трогает.
Ты говоришь о шелковом платке. Я не помню. Но я верю, что когда-то это было. Возможно, в качестве защиты. Возможно, в качестве маскировки.
Страницы вашего любимого поэта лежат на моем сиденье.
Я их не читал.
Я здесь не для того, чтобы читать. Я здесь, чтобы нести ответственность.
Но никто не садится.
И поэтому я просто ожидаю, что кто-нибудь все-таки это сделает.

Antwort
Сесть на тебя-это значит вскрыть двери гробницы. Кто посмеет не повиноваться пронзительным взглядам стражникам Ка?
Ты дубовый стул из минувшего столетия, чудом спасшийся Робинзон в пустых залах Генерального штаба. покрытый не пылью, но загаром вечности. И гордость, поддерживающая твою спину, подобна голубой крови страны, сражающейся со всем миром. Знаешь, Франц истинное искусство не признает границ. На твоей спине тень памяти от ветхого шелкового платка, а на сиденье - запыленные страницы нашего любимого поэта. Как ты его не узнал, мой дорогой Франц. Знаешь, не всем улыбается этот мир. Но некоторым приходится красться задворками, прижимая к груди недописанные черновики. Вот почему мы сейчас беседуем с тобой, дорогой Франц. Никто не посмеет сесть на твой стул. Ты - потрепанный сфинкс, защищающий своего хозяина за пределами мира. Космический Цербер с чеширской улыбкой.