Да, я такой...

Федул хвастался на всю деревню, какой он крутой и как он всегда помогает односельчанам в трудную минуту. Мол, я тут первый парень, никто без меня и шагу не ступает, даже в туалет без моего сопровождения не ходят. Ничего не жалел, всю душу отдавал, а некоторые…

-   Ёшки-матрёшки, - полилось красноречие из Федула, - вот придут эти некоторые, высморкаются в мою вышиванку, слезами зальют её, а я терплю, по головке глажу, крепко каждую обожму и всем сразу становится легче, а они мне что? Ни одна сволочь за меня замуж не пошла, неблагодарные, все за соседских парней побежали, ещё и меня оболгали, как хотели, бесстыжие рожи. Хотя бы взять Аксинью Синегорову, бывало, повздыхает на моём плече, помолчит, но мы же знаем, что в молчании есть свой разговор, никого не откидывал, даже пряниками угощал, а что же в ответ?

Такие новости быстро распространились по деревне.

-   Всё, девчата, я его фанатка. – сказала Лиза Синичкина. – А ну, такое сочинить, брехло собачье. Лично мне, что он сделал хорошего? Всё было наоборот. Помню, бык за ним погнался на ферме, он орал, как сирена, как говорится, это была смесь воплей вороны, кошки, морской чайки и заржавевших дверных петель. Зоотехника напугал до обморока, ещё и того старого хрыча потом откачивали. Так, кто Федула спас от быка, он забыл? Пока я того бугая отвлекала булкой хлеба, Федул залез на белоснежную цветущую акацию, тем и был удачно и комфортно спасён.

-   И не говори, Лизонька, - засмеялась черноокая Алина. – тоже помню случай. Дело по весне было. Как только деревья оделись в изумрудную зелень, Федул пошёл в лес по грибочки. Грибов не нашёл, а волка нашёл. Этого хищника, чьи навыки отточены матушкой-природой, все знают, но Федул думал, что это соседский хаски и решил его украсть, чтобы потом продать. Повезло Федулу, что волк был сытый, ему нравилось, что Федул катает его на руках, даже заснул в Федуловской корзине, а тут я. Снова Федулу повезло, потому что я ему и объяснила, кого он домой несёт и кто у этого «хаски» будет сегодня на ужин. Ой, девчата, такой быстроты бега я в жизни не видала, волк тоже, смотрю, серый обзавидовался.

-   Ой, и я вспомнила, девочки родненькие, - певуче откликнулась Даша Самойлова. – как сейчас перед глазами: на землю опустились лиловые осенние сумерки, а Федул отправился разорять вороньи гнёзда. Зачем ему это, прожившему почти весь земной срок, до сих пор не могу понять. Для мяса ли ворон хотел поймать, а может услышал байку, будто вороны таскают в свои гнёзда всё блестящее, золото в том числе, вот Федул и решил разбогатеть. Он думал ему до сих пор пятнадцать. Не, ну от быка он взлетел на акацию со страха, я видела, как с его порток, что-то жёлтое на землю падало, но тут-то, какой страх? Влез он до первого сучка, который был в трёх метрах от земли, как удалось ему, вселенская загадка, а потом вдруг нога соскользнула, и он быстрёхонько полетел вниз. Для Федула это убийственная высота, с его старыми и хрупкими костями, но кто успел полог натянуть между тремя деревьями, а четвёртый конец у меня в руках? Я! Благодаря мне он не разбился. Забыл, супостат, только себя нахваливает.

-   Что правда, девочки, то правда. – сказала Марийка Бражникова. – Я тоже имела с ним дело, по его спасению. Как только деревья укрылись тёплым снежным одеялом, а иней засверкал на проводах всевозможными волшебными красками, Федул, напялив свои старые валенки, рванул в лес добыть пушнины себе на фуфаечный воротник. Ну не придурок?! Зачем воротник на замызганную и засаленную фуфайку? Но он сказал, мол, ты, Марийка, ничего в этой жизни не бельмеса. Ладно, он погрёб, а я за ним погребла, по его следам. Так и знала, что на него рыська прыгнет сверху, а тут я. Рыське врезала под зад, мол, пойми, киса, он и так больной на все полушария, ещё и ты его пугаешь. Рыська поняла меня с полуслова, а Федул, тот час, вылез из кустов, куда за три секунды спрятался и говорит мне:

-   Видела, как я её?

-   Ага, - говорю, - видела, видела. Кабы не я, то назад бы ты уже не вернулся. Думаете, он поблагодарил? Да прям щас! Сказал, вали до дома, путаешься тут под ногами у порядочных людей. Мехов он тогда не раздобыл, даже последнюю фуфайку медведь с него снял, в берлоге себе постелил.

-   Получается, девчата, это мы его всегда выручали и поддерживали, круглый год. – обобщила Лиза Синичкина, а он, брехун первоклассный, сочинил то, чего никогда не было и не будет. Это трусло хоть бы за себя постояло в трудных ситуациях, постоянно сидит в кустах, а мы всю жизнь за себя и за него копья ломали. Всё, лафа закончилась, скажу коротко – на-до-ел!