Четвёртый Пьеса в одном действии

                Владимир Скороходов
Внутри каждого человека идёт борьба
злого волка с добрым. Всегда побеждает
тот волк, которого ты кормишь.
                Индейские пословицы и поговорки.

                Четвёртый
                Пьеса в одном действии

Действующие лица:

Коля – шахтёр, звеньевой, 28 лет
Лида – его жена, 26 лет
Лёха – шахтёр, 20 лет
Гриня – шахтёр, 21 год
Павел – шахтёр, 25 лет
Назарова – работница отдела кадров, 18 лет
Коршунова – работница отдела кадров, 20 лет
Андрей – сотрудник милиции, 25 лет
Воронин – горный спасатель, 30 лет

                Роли Павла и Андрея может сыграть один и тот же актёр.
                Одежда сцены чёрная. На сцене перевёрнутая вагонетка, доски, куски угля и пароды.

                ЯВЛЕНИЕ 1
1988 год. Шахта в Кемеровской области. ЗТМ. Слышны звуки работающего угольного комбайна, крики, разговоры, затем грохот обрушения и полнейшая тишина. Занавес открывается. На земле лежат трое шахтёров. Загорается фонарь на каске Коли.

КОЛЯ. (поднимает голову) Есть кто живой?! Ребята! Живой кто остался?! (пауза) Лёха! Гриня! (кричит) Ребята, есть кто живой?!
ГРИНЯ. (загорается фонарь на его каске) Чего ты так кричишь, звеньевой? У меня и так в голове всё гудит, а тут ещё ты…
КОЛЯ. (обрадовавшись) Гришка!! Живой!
ГРИНЯ. А чего мне сделается-то!
КОЛЯ. А Лёха где?
ЛЁХА. (загорается его фонарь) Да, здесь я, здесь, командир!
КОЛЯ. Слава Богу, все живы!
ЛЁХА. Мы-то живы, а как там дальше – не известно. Что это было, Коля? Взрыва вроде не было, по крайней мере, я хлопка не слышал. И лампочка не верещала.
ГРИНЯ. Точно, не было! Может, обрушение, горный удар?
КОЛЯ. Скорее всего. Метан бы бабахнул, о-я-ёй, как! Все бы услышали сразу. И запах бы был. А его не было, значит, обрушение кровли.
ЛЁХА. Что делать будем командир?
КОЛЯ. Значит, так… А-а-а… (хочет встать, но вскрикнув от боли снова падает)
ГРИНЯ. Ты чего, Коля?!
КОЛЯ. (через боль) Рука… Сломал, кажется… В локте... Ё! П! Р! С! Т! Сто чертей мне в глотку! Мама не горюй!
ЛЁХА. Да, подожди ты, бугор, не крутись! Дай гляну.
КОЛЯ. Как не крутись?! Боль такая, что искры из глаз! А ты, не крутись!
ЛЁХА. Погоди ты, успокойся! Я только посмотрю и всё.
КОЛЯ. Ещё бы что-то понимал в этом! Коновал!
ЛЁХА. То, что мне надо, я пойму. И не коновал вовсе, а  доктор Айболит – недоучка. Понятно? Успокоился? Та-ак. Посмотрим. Ничего, если я рукав разрежу?
КОЛЯ. Куртка новая… Давай как-нибудь рукав снимем…
ЛЁХА. Больно будет.
КОЛЯ. Ничего, потерплю.
ЛЁХА. Ну, как знаешь, бугор. (осторожно снимает левый рукав) Давай, посмотрим. (ощупывает руку) Больно будет, кричи.
КОЛЯ.  Ой! Чтоб тебя! Садист!
ЛЁХА. Понятно.
КОЛЯ. Что тебе понятно, садист?
 ЛЁХА. Всё понятно. Ну, терпи, казак, а то мамой станешь!
КОЛЯ. Чего?
ЛЁХА. (резким движением вправляет Коле вывих локтевого сустава, Коля вскрикивает) Терпи, говорю, казак! Атаманом станешь!
КОЛЯ. Ну, ты, Лёха, и садюга!.. Подожди… я тебе…
ЛЁХА. ( отрезает кусок бинта из перевязочного пакета, делает из него кольцо и надев Коле на шею просовывает в него руку) Рукой пока не двигай. Пусть сустав успокоится и опухоль спадёт. Вот так вот, Гриня, делаешь людям добро, делаешь, а кроме матов в свой адрес ничего не слышишь. Ни слов благодарности, ничего! Разве это справедливо? Был небольшой вывих локтевого сустава. И я его удачно вправил. А ты боялась – даже юбка не помялась!
КОЛЯ. (смеётся) Ну, ты и трепло! Спасибо, Лёха!
ЛЁХА. Обращайтесь, товарищ командир. Что делаем дальше?
КОЛЯ. Тормозки все наши где?
ГРИНЯ. Да, вот здесь, не далеко.
КОЛЯ. Тащите  всё сюда! Всё, что от обеда осталось. Все термосы, всю воду ко мне! Неизвестно, что с нами будет. Да, и крысы могут полакомиться. 
ГРИНЯ. (передаёт Коле все сумки) Вот всё, что осталось.
КОЛЯ. Хорошо, положи сверху на  вагонетку. Теперь найдите мне какую-нибудь железяку. ( садится ближе к вагонетке)
ГРИНЯ. Сейчас поищем что-нибудь.  (ищет)
ЛЁХА. Нашёл! Гаечный ключ на тридцать два! Потянет?
ГРИНЯ. А у меня лопата.
КОЛЯ. Давай ключ мне. (бьёт гаечным ключом по вагонетке, кричит) Эй, наверху! Мы живые! Мы здесь!  Эй! Мы живые!
ГРИНЯ. Погоди! (прислушивается) Показалось. Не услышат.
КОЛЯ. Ничего. Надо звать на помощь! (продолжает стучать и кричать) Мы живые! Эй, там, наверху! Мы живые! Мы здесь!
ЛЁХА. Да, бесполезно, Николай! Не услышат. Четыреста метров, не сорок.
КОЛЯ. Услышат! (несколько раз стукнув ключом по вагонетке)  Вот что, парни, надо разведать обстановку. Лёха, ты по штреку налево, Гриня направо. Может быть, там ещё кто-нибудь живой остался, тащите всех сюда. Понятно? Ну, давайте!  (Лёха и Гриня расходятся в разные стороны, кричат, Коля стучит по вагонетке)  Эй, там наверху! Мы живые! Мы здесь! Помогите!

                Возвращаются Гриня и Лёха.

ЛЁХА. По ходу, командир, мы здесь одни живые. Никто не отозвался. Метров через десять штрек завален полностью.
ГРИНЯ. И у меня никого.  Тут вообще метров через пять завал. А если они к нам не пробьются?! (пауза) Если не смогут?! А, Коля?!
КОЛЯ. Присядьте. Значит, так. Что нам нужно для жизни? Еда, вода и воздух. Кое-какая еда и вода у нас есть, а вот если завалило воздуховод, дело – труба. Вот такая вот арифметика для третьего класса, мужики. Ну, не дрейфьте, не дрейфьте! У вас это первый завал? Первый. А у меня второй. Тогда к нам быстро пробились – за трое суток! Повезло! И в этот раз, повезёт, я уверен! Выше нос, мужики! Помните как у Высоцкого в нашем гимне:  (цитирует) «…Не бойся заблудиться в темноте! И захлебнуться пылью, не один ты!..».
ГРИНЯ. (продолжает) «… Вперёд и вниз! Мы будем на щите!..».
ЛЁХА. (продолжает)  «… Мы сами рыли эти лабиринты!..».
КОЛЯ. Рад, что помните. Ну, разве можем мы Владимира Семёныча подвести, и сдохнуть здесь?! Не можем! Поэтому, будем жить! Долго и счастливо! И все эти панические разговоры: «Пробьются, не пробьются», прекращайте! Это последнее дело! И вот, что ещё…  Надо экономить заряд аккумуляторов, и погасить два фонаря, одного хватит. Вы, свои гасите, мой пока останется.  (фонари Лёхи и Грини гаснут).
Я же на шахту таким же зелёным пацаном, как вы, пришёл, сразу после армии. За восемь лет в разных переделках побывал. Так, что слушайтесь меня, и всё будет хорошо. (после паузы) Лёха, а я так и не понял, за что тебя из института выперли? Что там у вас получилось?
ЛЁХА. Да всё просто, как велосипед. После третьего курса поехали на практику в деревню. Ну, и поставили меня коровам и бычкам прививки ставить. Ставил, ставил, потом одной корове стал ставить, она как шибанёт меня рогом по зубам. Зуб сломала, я потом его наращивал. Ну, я ей в горячке как саданул кулаком в ухо, да ещё ногой добавил. А она потом доиться перестала, молоко у ней пропало. Говорят, что из-за этого. Всё это дело старший ветеринар видел. Короче, признали меня виновным, всех собак на меня свешали, в институт ректору бумагу отправили. И меня отчислили за профнепригодность, за то, что животных не люблю, за садизм. А я их люблю, между прочим!  (Коля и Гриня смеются)
КОЛЯ. Не зря, значит, я тебя сегодня садистом назвал! Коновал, и есть коновал.
ЛЁХА. Смешно, вам! А корова та, между прочим, потом снова доиться начала, только вот меня-то в институте уже не восстановили.
ГРИНЯ. А военкомат не тревожит?
ЛЁХА. Так они не знают, что меня отчислили. У меня в деканате одна подруга работает, так она мне липовую справку для военкомата состряпала, что я, мол, учусь.  А на шахте я в военно-учётном столе на воинский учёт не вставал.
КОЛЯ. Тоже подруга работает?
ЛЁХА. Ага. Только в отделе кадров. Они же там за стенкой сидят, друг друга знают.
ГРИНЯ. Так и у меня в кадрах тоже подруга есть. Твою-то, как зовут?

                ЯВЛЕНИЕ 2
                Слышен шорох, все настораживаются, шатаясь входит Павел.

ПАВЕЛ. Ребята… Помогите… (теряет сознание, падает)
КОЛЯ. Воды! Дайте ему воды! Я его не знаю. Кто он?
ЛЁХА. Я его тоже не знаю, но где-то раньше вроде бы видел.  На кого-то он похож. Только вот на кого?
ГРИНЯ. Может быть, из бригады Борисова? Я его тоже не знаю.
ЛЁХА. Сейчас узнаем. (вливает в рот ему воду из фляжки) Эй, парень! Очнись! Приди в себя, парень! О, лупики открыл! Ты, чей будешь такой, друган? Как тебя зовут?
ПАВЕЛ. Па… Павел.
ЛЁХА. Ты из бригады Борисова?
ПАВЕЛ. Да. А вы кто?
ГРИНЯ. Успокойся, свои, шахтёры. Я Гриня. А это Коля, бугор.
ЛЁХА. А я Лёха. Что-то он как будто не в себе. Взгляд у него  какой-то не нормальный.
ГРИНЯ. Зато у тебя нормальный.  (Павлу)  Ты, успокойся, братишка! Мы не черти, а шахтёры. Понял? Твои-то где все?
ПАВЕЛ. Я не знаю. Только собрались пообедать, и тут на тебе…
ГРИНЯ. Завалило всех, поди, на глушняк. Так я говорю, братишка? Больше ведь никто не отозвался. А ты чего не отозвался, когда мы кричали?
ПАВЕЛ. Я без сознания был. У меня всё в голове гудит.  Мы только пообедать собрались, а тут…
КОЛЯ. Ты, наверное, голодный? Ребята, он голодный! Сейчас, сообразим. Лёха!
ЛЁХА. Сделаем, командир! (достаёт из сумок остатки продуктов) Вот. Давай ешь, пока рот свеж. Мама у меня так говорит. Подкрепляйся, не стесняйся, наворачивай давай!  (Павел ест)
ГРИНЯ. На-ка вот, чайку из термоса хлебни, запей. (после паузы) Повезло парню! Остальные-то, может, уже и не поедят никогда.
КОЛЯ. Каждому отпущено, сколько отпущено. Сколько на роду написано, столько и проживёшь.
ПАВЕЛ. Кем написано?
КОЛЯ. Богом, Паша, Богом.
ПАВЕЛ. Так нет же его. Бога-то.
КОЛЯ. Ты уверен?
ПАВЕЛ. На сто процентов. Его ж никто никогда не видел. Придумали его люди, чтобы жилось им легче, а вы и уши развесили. Человек должен на себя надеяться, на свои силы, а не на какого-то там мифического Бога.
КОЛЯ. Ты, это серьёзно?
ПАВЕЛ. Конечно. Просто это мои взгляды на жизнь.
КОЛЯ. Понятно. А вы, парни, в Бога верите?
ЛЁХА. Я как-то об этом не задумывался. Мама всегда говорит, что, Бог у каждого в душе, а попы только народ обманывают. Если у меня есть в душе Бог, тогда я в него верю. А ты, Гриня?
ГРИНЯ. Я в церковь не хожу, но верю, что был такой человек Иисус Христос, и он хотел добра для людей. Я в него верю. А в кого верить-то? В дьявола что ли? Надо же во что-то верить.
ПАВЕЛ. А почему бы и нет?! Если ты веришь в Бога, то можно поверить и в дьявола. Дьявол, это тот же ангел с крылышками, только падший. Но, не в Бога, не в дьявола я не верю. Моя философия проста: то, что можно увидеть и потрогать руками, то существует, прочего просто нет! Это – миф! Сказка! В общем – враньё!
КОЛЯ. Вот, что я тебе скажу, Паша. Когда нас после учебки бросили в Афган, я рассуждал, примерно, так же как и ты.
ГРИНЯ. Ты, что, Афган прошёл?!
ЛЁХА. А почему никогда не рассказывал?
КОЛЯ. А о чём рассказывать? Как у тебя на глазах на куски разрывает твоих друзей? Об этом? Или о том, как твой друг, сам истекая кровью, тащит тебя раненого на себе? На войне нет ничего, кроме грязи, смерти и крови. Ничего! Так вот, Паша, что я тебе скажу… Там не было ни одного парня, который бы не верил в Бога! Ни одного! Все верили, и все молились украдкой, чтобы замполит не видел.
ЛЁХА. А если замполит увидит?
КОЛЯ. Да, ничего он не сделает. Он сам молится, когда солдаты не видят. И командиры тоже перед боем молитву читают, сам видел. Стоит, бубнит что-то себе под нос. (пауза)  Я к чему всё это? Здесь в шахте, тоже как на войне, все под Богом ходим. Сколько со старыми шахтёрами ни разговаривал, все верят, и все молятся, перед тем как сюда спуститься. Вот так, Паша. И вы, молодые, на ус мотайте. (после паузы)  Ну, что замолчали? Просветил я вас на счёт веры? Всё будет хорошо, парни! Спасатели к нам пробьются! Обязательно пробьются! Иначе и быть не может! Вот такая вот арифметика для третьего класса!
ГРИНЯ. И крестик носишь?
КОЛЯ. Конечно, а как без этого? Я же с детства крещёный. До армии не носил. А в тот день, когда в армию провожали, мне его бабушка надела, и сказала, чтобы никогда его не снимал. Я даже мылся в нём. А когда особенно трудно и страшно было, я его целовал.
ЛЁХА. Да-а-а. Я хоть в Афгане и не был, и в армии не служил, но в меня тоже один раз стреляли. Сам-то я не помню, без сознания был, но рассказывали, что нянечка пожилая в палате надо мной молитву читала за здравие. Как-нибудь потом расскажу.
КОЛЯ. Расскажешь. А сейчас, я выключу фонарь, и мы с вами немного, поспим, отдохнём, подумаем о своих близких. Ну, спокойной ночи, мужики!  (выключает фонарь) Как говорится, солдат спит, служба идёт. (все укладываются спать, Коля встаёт, выходит на авансцену, занавес закрывается).

                ЯВЛЕНИЕ 3
                Квартира Николая.

КОЛЯ.  (в зал) Мы с Лидой долго не могли завести ребёнка. Всё никак не получалось. Ходили по врачам проверялись, сдавали анализы, и всё никак. И, наконец, однажды Лида сообщила мне, что у нас будет ребёнок. Вы не представляете, как я был счастлив в тот момент. Время шло, беременность протекала без осложнений, Лида время от времени лежала на сохранении. Однажды генетик направила её сдать анализ на геномные нарушения, и Лида попросила меня съездить и забрать результат. Я забрал… Какие-то цифры и буквы там были подчёркнуты красным.  В этот день, когда я собирался на эту злополучную смену, Лида вернулась от своего гинеколога.   (Входит Лида)   Ну, что она тебе сказала на счёт этих красных  подчёркиваний?
ЛИДА. Ты «тормозок» себе собрал?
КОЛЯ. Да, собрал, собрал. Что сказала врач?
ЛИДА. Сказала… (плачет)
КОЛЯ. Ну, ну, ну! Чего ты?! Успокойся. Тебе же нельзя…
ЛИДА. Сказала, что ребёнок, возможно, будет с синдромом Дауна. Понимаешь?
КОЛЯ. Лида, ну это же ещё не окончательно… Надо ещё сдать какие-нибудь анализы, и тогда будет видно.
ЛИДА. Мы так долго с тобой этого ждали! Я не хочу дауна! К чёрту! Пусть лучше будет выкидыш!  (плачет)
КОЛЯ. Не выдумывай, чего не следует! Тебя ведь на этот анализ генетик направляла, так?  (Лида кивает)  Вот… Завтра поезжай к ней, и она тебе всё растолкует. Думаю, она в этом больше понимает, чем твоя врач.
ЛИДА. (вытирая слёзы)  Завтра?!  Я не буду ждать завтра! Я его просто не дождусь! Я поеду прямо сейчас! К тому времени, когда ты вернёшься со смены, всё уже выяснится.
КОЛЯ. Конечно, поезжай! Вот это правильно! Поезжай! Всё будет хорошо, вот увидишь! (целует Лиду)  Пойдём, я провожу тебя до автобуса.  (уходят за занавес)

                ЯВЛЕНИЕ 4
                Занавес открывается. Шахтёры лежат в забое. Коля включает фонарь.

КОЛЯ. Рота, подъём! Встаём, умываемся! Умываемся, и на зарядку становись! Шутка.
ЛЁХА. Очень смешно, командир. Прямо, штанишки от смеха мокрые. Тебе бы с твоими шутками по телеку выступать в программе «Вокруг смеха»!
КОЛЯ. Так они меня звали, да я не пошёл. У меня, говорю, два воспитанника есть, ни как не могу их одних в шахте бросить. Они, говорю, без меня в шахте, Бог знает, чего натворить могут.
ГРИНЯ. Чувствуете, воздуха не хватает. Воздуховод завалило!  (вскакивает)  Мы, что, вот так вот все здесь задохнёмся?! (все встают)
КОЛЯ. Гриша, не паникуй, я же просил. Сейчас разберёмся, в чём дело. Лёха, давай за мной! Осмотрим воздуховод. Он, насколько я помню, проходил с левой стороны, вон там. Пойдём, фонари свои включите. Паша и Гриня остаются здесь. Лёха, на всякий случай лопату возьми.  (Коля и Лёха уходят)
ПАВЕЛ.  (после паузы)  Слушай, хотел у тебя спросить. В отделе кадров у нас, твоя подруга работает? Маринкой зовут. Такая, в очках, на Ядвигу Поплавскую походит из ансамбля «Верасы».
ГРИНЯ. Ну, моя. А что?
ПАВЕЛ. Да, ничего. Может, конечно, это не моё дело…
ГРИНЯ. Ну, договаривай, раз уж начал.
ПАВЕЛ. В прошлые выходные отдыхал я в нашем спортивно-оздоровительном лагере. И Маринку твою там видел, она с этим, с Лёхой, там отдыхала.
ГРИНЯ. Врёшь!
ПАВЕЛ. Да, сам видел вот как тебя. Он её на лодке катал, а на танцах так она вообще у него на коленях сидела.
ГРИНЯ.  (хватает Павла за грудки) Врёшь! Повтори! Повтори, что ты сказал?! Я тебе не верю, слышишь! Не верю!
ПАВЕЛ. Руки! Руки убери!  (Гриня отпускает его) Вот так. Ему правду говорят, а он норовит в морду залезть! Не веришь, сам у него спроси! Какой мне интерес, врать?! Ему доброе дело делают, а он…
ГРИНЯ. (садится) Да, мы хотели с ней ехать в лагерь, но я не смог, мама заболела, и я остался с ней. Маринка сказала, что тогда тоже не поедет без меня. А оказывается… Ну, Лёха… Вот, значит, какая у него подруга в отделе кадров. Вот, значит, как…

                Входят Коля и Лёха.

КОЛЯ. Всё в порядке, мужики! Воздух поступает, только не под напором, как до обвала, а естественным путём. Видно, с вентиляторами что-то случилось. Не задохнёмся, мы же не на подводной лодке. Приток воздуха есть!  (смотрит на часы)  Ну, что, время пить. Только по глотку, мужики. Не известно, когда они к нам пробьются. Лёха, давай флягу.  (Лёха достаёт фляжку, все делают по глотку)
Фонари погасите.
ЛЁХА.  Идёт воздух, Гриня! Идёт! Улыбнись, друг! Чего ты?
ГРИНЯ.  (вспылив)  Друг?! Ты был мне другом, эти три месяца, что мы с тобой знакомы! Я держал тебя за друга! Но я ошибся! Я очень крепко ошибся в тебе, Лёха! Я верил тебе, а ты… Ты просто прикидывался моим другом!
ЛЁХА. Ничего не понятно, но очень интересно! Я прикидывался твоим другом?! Паша, какой белены он объелся, пока нас не было? Ты о чём говоришь, друг?
ГРИНЯ. Не называй меня больше другом!
КОЛЯ. Мужики, вы чего? Чего не поделили-то?
ГРИНЯ. Пусть он скажет, чего не поделили!  (Лёхе) Ты в лагерь отдыхать в прошлые выходные, ездил? Отвечай прямо! Ездил?!
ЛЁХА. Ну, ездил. И что?
ГРИНЯ. С кем ездил?
ЛЁХА. А твоё какое дело?
ГРИНЯ. С Маринкой из отдела кадров?!
ЛЁХА. Ну, хотя бы с Маринкой! И что? Это что, запрещено?! Я не понял, какого… я должен перед тобой отчитываться?!
ГРИНЯ. Сука, ты! (встаёт)
КОЛЯ. Мужики, стоп! (встаёт)
ЛЁХА. Чё, ты сказал?! (встаёт)
ГРИНЯ. Тебе известно было, что Маринка моя девушка?! Известно?!
ЛЁХА. Чего ты городишь?! Проснись и пой, Гриня! Какая она твоя?!
ГРИНЯ. Это ты у меня сейчас запоёшь!  (бросается на Лёху, завязывается драка)
КОЛЯ. Мужики, мать вашу! Мужики!

                Коля пытается разнять дерущихся. Павел сидит в стороне. Лёха бьёт Гриню в челюсть, тот падает, встаёт, достаёт нож.

ГРИНЯ. Ну, всё сука!  (бросается на Лёху с ножом)

                Коля принимает удар на себя. Приёмом ловко обезоруживает Гриню и бьёт его в челюсть, Гриня падает.

КОЛЯ. Достали, уроды! Мало вам проблем?! Одного завала мало?! Ещё поножовщину тут развели! (после паузы)  Ножичек твой, Гриша, пока у меня побудет.  Когда нас откопают, лично пойду к директору, и попрошу освободить меня от вас. Если не освободят, уйду на другую шахту. Я что, вам тут, мать Тереза, что ли?! Сопли вам должен вытирать? В отличии от вас, я взрослый состоявшийся мужик! У меня скоро ребёнок будет.  Сосунки!  (садится, задумывается, после паузы)  Давайте так, парни, баб своих делить будите, когда на поверхность выйдем! Понятно вам?! И чтоб больше этого не повторялось. А то свяжу обоих, и будите так лежать до освобождения нас из этого плена. Вот такая вот арифметика для третьего класса! А теперь подойдите друг к другу и обнимитесь в знак примирения. Потому, что сейчас у нас на всех одна беда, и справиться с ней сможем только все вместе. Ну! (Гриня и Лёха обнимаются, садятся) Вот так.  (после паузы) А из-за какой девчонки весь сыр-бор-то разгорелся? Скажите, если не секрет. Я в отделе кадров всех знаю.
ГРИНЯ. Такая тёмненькая, в очках, Маринкой зовут. На певицу похожа из ансамбля «Верасы».
КОЛЯ. Знаю такую.
ЛЁХА. А у меня блондинка с длинными волосами, тоже Мариной зовут. Гриня, а у твоей Маринки как фамилия?
ГРИНЯ. Назарова.
ЛЁХА. А у моей – Коршунова. Это, что же, значит…
КОЛЯ. Значит, разобрались, мужики!  (облегчённо вздохнув)  Разобрались, слава Богу! А теперь фонарики загасим и вздремнём немного. Проснёмся, перекусим, чего там осталось. Желаю вам Маринок своих во сне увидеть. Ну, а мне жену.  (гасит фонарь, занавес закрывается)

                ЯВЛЕНИЕ 5
                Лето. Спортивно-оздоровительный лагерь «Рекорд». На авансцену выходит Гриня.

ГРИНЯ.  (в зал)  Придя из армии и отработав на шахте месяца два, я как-то на выходные поехал в спортивно-оздоровительный лагерь отдыха «Рекорд». Располагался лагерь на берегу Беловского водохранилища. Уезжали утром в субботу, приезжали в воскресенье вечером. Путёвка, которая включала в себя кормёжку на два дня, и проживание в домиках, стоила три рубля восемьдесят копеек. Отдых  в лагере мне чрезвычайно понравился, и как только отдых между сменами совпадал с выходными, я брал путёвку в профкоме, и сматывался туда на все два дня. Там была своя лодочная станция, на которой на прокат выдавались не только лодки, но и катамараны. Там я познакомился с лодочником дядей Саней Саяпиным. Однажды дядя Саня отлучился ненадолго, и я остался за него выдавать отдыхающим на прокат лодки и катамараны.

                Входит Назарова.

НАЗАРОВА. Это вы лодочник?
ГРИНЯ. Нет. Я его пока заменяю. Если вам нужен дядя Саня, то он скоро придёт.
НАЗАРОВА. Я хотела бы взять лодку на прокат. Ну, или катамаран.
ГРИНЯ. А вы вёслами грести умеете?
НАЗАРОВА. Нет.
ГРИНЯ. А плавать?
НАЗАРОВА. Тоже нет. А вы здесь, в лагере работаете?
ГРИНЯ. Вообще-то я работаю на шахте. Я шахтёр. А здесь отдыхаю, так же как и вы.
НАЗАРОВА. А на какой шахте?
ГРИНЯ. Имени Ленина. А что?
НАЗАРОВА. Так, я то тоже на этой шахте работаю, в отделе кадров.
ГРИНЯ. А я когда оформлялся, вас не видел.
НАЗАРОВА. Так, а я всего две недели работаю. Поступила на заочку в Кузбасский университет, на горного инженера, и вот устроилась на шахту.
ГРИНЯ. Значит, учусь и работаю?  (Назарова кивает)  Я вот тоже, думаю, куда-нибудь учиться поступить на заочку.  После армии пришёл, и сразу на шахту.
НАЗАРОВА. А где вы служили?
ГРИНЯ. В военно-морском  флоте. На Тихом океане, во Владике. За три года дослужился до старшины второй статьи.
НАЗАРОВА. Никогда не видела океана, и моря тоже не видела. Вот только Беловское водохранилище, и всё!
ГРИНЯ. Ничего. Пойдёте в отпуск, возьмёте в профкоме путёвку и съездите отдохнуть на Чёрное море.
НАЗАРОВА. Конечно. (после паузы) А почему такое название у этого лагеря – «Рекорд»?
ГРИНЯ. Раньше он назывался «Рекорд Стаханова», а потом фамилия великого шахтёра как-то потерялась, и остался только «Рекорд». Буду вас просвещать понемногу.
НАЗАРОВА. А давайте перейдём на «ты». Так проще. Меня Марина зовут.
ГРИНЯ. Согласен. Григорий. А давайте, я…  Давай, я тебя на лодке покатаю? Научу грести и плавать. Не возражаешь?
НАЗАРОВА. Нет, давно хотела научиться.
ГРИНЯ. Вот только дядю Саню надо дождаться. Не бросишь же станцию. А вон он идёт. (кричит) Дядя Саня, всё в порядке! Происшествий нет! Я возьму пятую лодку?! Хорошо! Ну, что, Марина, пойдём, буду делать из тебя матроса!  (уходят за занавес)

                ЯВЛЕНИЕ 6
                Занавес открывается. Шахтовый забой. Коля садится, включает фонарь. Смотрит на часы, часы стоят, проверяет завод.

КОЛЯ. Что за фигня?! Часы встали. Рота, подъём! Парни, у кого-нибудь часы есть? Мои встали.
ЛЁХА. Я свои в раздевалке оставил.
ГРИНЯ. Я тоже. Ты же, бугор, всегда при часах. А у тебя, Паша?
ПАВЕЛ. Как назло, сегодня я их дома забыл.
КОЛЯ. Ладно. Надо перекусить, мужики. Лёха, доставай припасы.
ЛЁХА. ( включив фонарь, перетряхивает сумки на вагонетке) Странно.
КОЛЯ. Чего тебе странно? Неси, что осталось.
ЛЁХА. Ничего не осталось, пустые сумки. Фляжки одни и термосы. (трясёт фляжку)  Булькает. Хоть вода есть.
КОЛЯ. (встаёт, просматривает сумки)  Действительно странно.
ЛЁХА. А может, крысы?
КОЛЯ. Крысы бы вместе с мешками забрали. А то целлофан здесь, а продуктов нет.
ПАВЕЛ. А может одна крыса? На двух ногах.
КОЛЯ. Что-то я тебя не пойму. Ты к чему клонишь?
ПАВЕЛ. А чего тут понимать? Я проснулся, не вижу, но чувствую, что кто-то возле вагонетки стоит и причмокивает. Я зашевелился, он раз, и притих. Кроме нас четверых, здесь нет никого, значит, кто-то из вас?
ЛЁХА. А может, это был ты, Паша? Мы же тебя совершенно не знаем.
ПАВЕЛ. А зачем бы я тогда это стал рассказывать вам? Я бы скромно промолчал, и делу конец.
КОЛЯ. Действительно, он бы тогда промолчал. Гриня, а ты что молчишь? Может это был ты?
ГРИНЯ. А почему не ты, Коля? Если ты звеньевой, и прошёл Афган, это что, снимает с тебя подозрения?
КОЛЯ. А вот Афган мы трогать не будем! Молоко ещё на губах не обсохло, сосунок!
ГРИНЯ. (вскакивая)  Чего ты сказал?!
ЛЁХА. Гришка, сядь! Прижми задницу! Вот так. (после паузы) Мы сколько угодно можем, сидя здесь, отпираться, но кто-то ведь это сделал? И сделал кто-то из нас четверых! Извини, Паша, но я с тебя подозрений не снимаю. И мы можем сколько угодно подозревать друг друга, но как говориться: не пойман – не вор! Если бы Павел в тот момент включил свой фонарь, то увидел бы крысу! Но у него не было фонаря. Кстати, а где твоя каска и фонарь?
ПАВЕЛ. Не знаю. Всё осталось где-то там, в завале.
ГРИНЯ. Извините, парни, но я с вами на чистоту. Когда спасатели к нам пробьются, и мы выйдем на поверхность, то я напишу заявление о переводе меня в другое звено.  Или лучше на другую шахту. Потому, что когда я буду вас видеть, то всегда буду думать, что кто-то из вас – крыса! И мне будет очень неприятно, потому, что такой осадок на душе остаётся на всю жизнь. Вот, что я хотел вам сказать, мужики. Без обид.
ПАВЕЛ. Вспомнил! Вот что ещё вспомнил! Когда я шевельнулся, тот, кто стоял возле вагонетки, как-то шарахнулся в сторону и притих. И что-то упало на землю. Он что-то потерял, какую-то вещь. Надо посмотреть там, у вагонетки.
ЛЁХА. (подходит к вагонетке, смотрит на землю, что-то подбирает)  Гриня, твой нож! Как он там оказался?
ГРИНЯ. Не знаю. Его у меня забрал Коля, когда мы с тобой дрались.
ЛЁХА. Николай Петрович, нож был у тебя. Как он оказался у вагонетки? Ты можешь это как-то объяснить?
КОЛЯ. Не знаю, может я его туда бросил или обронил. Не знаю.
ЛЁХА. А я знаю! Ты крыса, Коля! И после этого, грош цена, тому, что ты прошёл Афган! На войне тоже живут крысы! Вернее выживают!
КОЛЯ. Ну, сука! Это ты зря сказал!

Коля бросается на Лёху, завязывается драка, Гриня бросается на помощь Лёхе, Павел сидит в стороне, наблюдает. Вдвоём они валят Колю на землю, несколько
                раз пинают.

ЛЁХА. Всё, Гриня, хорош! Хватит с него! Будет знать, ветеран хренов! Вместе на другую шахту уйдём! Воду, которая осталась, теперь я распределять буду.  (забирает все фляжки и термосы)  Вот так. (открывает фляжку)  Давайте, каждый по глотку. (пьют).
ГРИНЯ.  А ему? (кивает на Колю) 
ЛЁХА. Конечно, дадим. Мы же люди, а не крысы! Пей, крыса! Не хочешь? Ну, твоё дело. (занавес закрывается)

                ЯВЛЕНИЕ 7
                На авансцену выходит Лёха.

ЛЁХА. (в зал)  С Маринкой мы познакомились при поступлении в Кемеровский сельско-хозяйственный институт. Поступили, и стали учится на ветеринарных врачей. Подружились, и совсем не заметили, как наша дружба переросла в более сильное светлое чувство. Два года учёбы мы не могли надышаться друг другом, а потом… Потом я очень сильно обидел её. Я осознал свою ошибку, просил прощения, но всё равно мы расстались, и полгода совсем не общались с ней. Марина приходила на занятия какая-то вся измученная, и под глазами у неё были то ли синяки, то ли мешки от бессонной ночи, которые она старательно замазывала тональным кремом. Она ушла из института на третьем курсе, после первого семестра. Потом мы узнали почему. Марина где-то познакомилась и сошлась с молодым человеком по имени Андрей, который являлся сотрудником милиции.  Он страшно ревновал её и на этой почве часто избивал, а потом вынудил совсем уйти из института. Знал, что защиты она нигде не найдёт, вся милиция ходила у него в друзьях и знакомых. Я знал, где они живут, и как-то вечером подкараулил её возле дома, когда она возвращалась от своих родителей.  (входит Коршунова)  Здравствуй, Марина!  (Коршунова отворачивается) Посмотри на меня. Он опять тебя бил?  Почему ты не уйдёшь от него? Не уйдёшь к родителям?
КОРШУНОВА. Он сказал, что если я это сделаю, то он устроит мне и родителям «весёлую жизнь».
ЛЁХА. Да, разве нет в нашем государстве на него управы?! Да, никогда не поверю! Вы же с ним не расписаны?
КОРШУНОВА. Нет.
ЛЁХА. Ну, так, а в чём же тогда дело? Уходи от него немедленно! Прямо сейчас! Не хочешь к родителям, уходи ко мне!
КОРШУНОВА. А вещи?
ЛЁХА. Нашла о чём беспокоиться! Вещи я заберу у него потом. Пойдём ко мне, мама тебе будет очень рада.
АНДРЕЙ.  (входя)  Что-то я не понял.
ЛЁХА. Что тебе не понятно? Марина от тебя уходит. По-моему всё предельно ясно!
АНДРЕЙ. Ты кто, чучело?!
ЛЁХА. Я её однокурсник. Так понятней?
АНДРЕЙ. А-а, студент?! Так вот, студент, делай быстро отсюда «ноги»! И считай, что я тебя сегодня здесь не видел!  (Коршуновой) А ты, быстро марш домой! Дома поговорим!
КОРШУНОВА. Андрей! Андрей, успокойся!
АНДРЕЙ. Я сказал, марш домой!
ЛЁХА. Повторяю. Никуда она с тобой не пойдёт!
АНДРЕЙ. Она моя жена!
ЛЁХА. Пока ещё нет! Вы не расписаны.
АНДРЕЙ. Ты знаешь, кто я такой, студент?!
ЛЁХА. Моральный урод и «кухонный боксёр»! Только с бабами воевать и можешь! Должностью своей ментовской кичишься?! А если отобрать у тебя эту должность, то будешь просто кусок дерьма на палочке! Марина, ты иди ко мне домой, мама тебе откроет. Скажи ей, чтобы срочно позвонила своему брату в прокуратуру. Расскажи ей всё. Не забыла ещё, где я живу? Вот и иди. А я пока с товарищем договорю. Иди, не бойся! (Коршунова уходит)
АНДРЕЙ. А ну, стоять! Я сказал, стоять! Дай пройти!
ЛЁХА. Нет!
АНДРЕЙ. Прокуратурой пугать будешь? Или просто на понт берёшь? Ладно. Хотел я тебе в морду дать, да не буду руки марать об тебя.  (достаёт пистолет, оглядывается)  Я тебя просто пристрелю за нападение на сотрудника милиции при исполнении. Мы здесь вдвоём, свидетелей, как видишь, нет. Так, что извини, студент!   (стреляет в Лёху)  ЗТМ

                ЯВЛЕНИЕ 8
                Занавес открывается. Шахтовый забой.

ГРИНЯ. Сколько мы уже здесь? Трое суток? Пять? А спасателей не слышно. Откопают нас? Как думаешь, Лёха?
ЛЁХА. Сколько мы здесь? Как определишь? Часов-то ни у кого нет. И до солнышка далеко, не понятно день или ночь. Может, поорать ещё?! А то они решат, что нас уже и откапывать не нужно!
ГРИНЯ. Давайте поорём! Паша, присоединяйся.
ВСЕ. (кричат и бьют ключом по вагонетке)  Эй, наверху! Мы ещё живые! Мы здесь! Помогите! Мы живые! Спасите нас!
ЛЁХА. Дохлый номер! Не услышат. И мы их не слышим. (после паузы) Сейчас бы пива холодненького! Или квасу из бочки на улице Ленина! Я бы один всю бочку выпил.
ГРИНЯ. Там же ещё в одной фляжке немного воды было. Посмотри. Может всем по глотку хватит?
ЛЁХА. (встаёт, шатаясь идёт к вагонетке) Пусто. Везде пусто. Но была же вода! Я же помню, в одной фляжке немного оставалось! (Коле) Крыса, ты всю воду выпил?
ГРИНЯ. Он вообще не вставал, так всё и лежит. Он вообще, живой?
ЛЁХА. (подходит к Коле)  Да, вроде дышит. Или ты, Паша?
ПАВЕЛ. Да, вы что, мужики?! Я тоже не поднимался. Вы же видели!
ЛЁХА. Значит, ты, Гриня! Больше не кому! Ты же тут ходил…
ГРИНЯ. Ты, совсем придурок, или как?! Ты думаешь, что я крыса?!
ЛЁХА. А вот, сейчас, мы и проверим, кто ты такой! (начинает душить Гриню, завязывается борьба)
КОЛЯ. (кричит)  Прекратить! Немедленно прекратить!  (растаскивает дерущихся) Всё, мужики! Убить друг друга я вам не дам! Можете меня придушить, но убивать друг друга я вам не позволю! Всё! Всё… Вот такая вот арифметика для третьего класса! (после паузы)  Интересно, почему так бывает? Когда воды в избытке, пить совсем не хочется. А когда её нет, всё бы отдал за глоток. Ты не знаешь, Лёха? Ты же в институте учился.  Не знаешь.  Жарко-то как стало! Наверное, черти свои котлы затопили. Здесь же, как бы, преисподняя рядом. Другими словами – Ад.
ГРИНЯ. (пытается встать) Я туда не хочу! Коля, я туда не хочу! (кричит)  Слышите?! Я не хочу туда! Не хочу! (встаёт, хочет куда-то бежать, Коля ловит его)
КОЛЯ. Успокойся, Гриша! Не бойтесь, парни, я же с вами!
ЛЁХА. Дышать… Коля, дышать трудно…  Воздуха совсем  нет! Ты прости за «крысу»! Не хотели мы…  Воздуховод… Воздуховод завалило!  (встаёт и снова падает)  Коля… воздуховод!
КОЛЯ. Ничего, Лёха! Ничего! Я не обиделся…  (с трудом встаёт)  Сейчас, парни… Сейчас проверю. Потерпите немного. (шатаясь уходит влево)
ЛЁХА. Никогда не думал, что подыхать второй раз буду! Как это противно! Тогда врачи с Того света едва вытащили. А теперь…  И ничего ведь толком в жизни-то сделать не успел.  А может, успел? А, Гриня? Девушку от урода спас!
ГРИНЯ. Как думаешь, Лёха, те, кому мы в жизни помогли, они нас потом будут помнить?
ЛЁХА. Хотелось бы, чтобы помнили. Вот только в такие моменты и понимаешь, как важно, что есть люди, которым ты очень нужен там наверху. Люди, которым без тебя будет очень плохо.

                Входит Коля. В руке у него старая телогрейка.

КОЛЯ. Ничего, парни, сейчас дышать станет легче. Вот эту телагу, я вытащил из воздуховода. Хотелось бы узнать, как она туда попала? Кто-нибудь мне объяснит? Начнём с тебя, Паша. Говори.
ПАВЕЛ. А что вы на меня так смотрите? Я её первый раз вижу. Зачем мне это надо? Самому себя удушить? Так, что ли? Не знаю, как она туда попала.
КОЛЯ. А я догадываюсь.
ГРИНЯ. (садясь) Слышите?! Вот сейчас, слышите?!
ЛЁХА. Вроде как молотки обойные работают!
КОЛЯ. Ну, точно, отбойники стрекочут!
ГРИНЯ. Спасатели! Они почти пробились к нам! (кричит)  Эй, мы живые! Скорее сюда! Мы здесь!
ЛЁХА. (кричит)  Мы живые! Мы здесь! Мужики, мы здесь!
КОЛЯ. А ты, Паша, почему не кричишь? Радость-то для всех одна!
ЛЁХА. Вспомнил! Вспомнил, на кого он похож! На урода, который в меня стрелял! Только тот с усиками был.
ПАВЕЛ. А чего кричать-то? Они и так нас найдут. Всё закончилось хорошо! Так, что чего ещё?
КОЛЯ. Нет, Паша с тобой мы ещё не закончили. Если учесть, что я не ел остатки продуктов, а так же их не ели Лёха и Гриня, то тогда это сделал ты. Ты, Паша, ты! Кто ты такой?!
ГРИНЯ. Это он мне сказал, что Лёха ездил в лагерь с моей Маринкой!
КОЛЯ. Кто ты такой, Паша?! Кто ты такой?!
ПАВЕЛ. Шахтёр, такой же, как и вы.
КОЛЯ. Нет, Паша, ты не шахтёр! И человеком-то тебя назвать трудно. А вода? Она оставалась ещё во фляжке! А потом исчезла! А ведь из нас троих её никто не пил. Кто ты такой, Паша?! И наконец, эта фуфайка в воздуховоде! Это всё дело твоих рук, Паша! Вот такая вот арифметика для третьего класса! Кто ты такой?!  (всё громче слышна работа отбойных молотков)  Кто ты такой?! Говори!  (из последних сил бросается на Павла, пытаясь ударить его, но только бьёт кулаками воздух, так как Павел просто отходит в стороны)  Где ты?! Кто ты такой?!  Куда ты делся?!  Стой! Не уйдёшь!

                С правой стороны ослепительно вспыхивает свет, в этот момент Павел исчезает. В пролом входит спасатель Воронин.

ВОРОНИН.  А вот и мы! Заждались? Все живы, мужики?
КОЛЯ. Живы. Сколько вы к нам пробивались?
ВОРОНИН. Семь суток. Думали, не успеем.  (помогает встать Лёхе и Грине) Но, слава Богу, успели! Давайте на выход, мужики! Или вам здесь понравилось?
ЛЁХА. А где четвёртый?
ВОРОНИН. Какой четвёртый? Вас здесь трое было.
ГРИНЯ. Ну, этот… Паша. Из бригады Борисова. Где он?
ВОРОНИН. Какой Паша? Говорю же, вас трое было. А бригаду Борисова давно эвакуировали, ещё неделю назад. Ну, всё, парни, на выход. Там вас ваши родные и близкие ждут. Всю неделю, пока мы к вам пробивались, они вас на шахте ждали. Идите, обрадуйте их.  (все уходят, занавес закрывается)

                ЯВЛЕНИЕ 9
      Справа из-за занавеса на авансцену выходят Лида, Назарова и Коршунова. Слева на авансцену входит Коля, к нему подходит Лида. Обнимаются, целуются.

КОЛЯ. Привет, родная!
ЛИДА. Привет! (плачет)
КОЛЯ. Ну, чего ты?! Живой ведь! Что сказала генетик?
ЛИДА. (сквозь слёзы)  Сказала, что так показал анализ из-за лекарств, которые я принимала против выкидыша. Так, что успокойся, ребёнок будет здоровый и красивый!   (спускаются в зал)

                Слева входит Гриня, к нему подходит Назарова.

НАЗАРОВА. Товарищ капитан! На судне всё благополучно, больных нет! Докладывала матрос Назарова. (плачет, обнимает его)
ГРИНЯ. Маринка, солнышко моё, как же я тебя люблю! (целует её, спускаются в зал)

                Входит Лёха, к нему подходит Коршунова.

ЛЁХА. А вот и я! Не ждали?
КОРШУНОВА. Очень ждали! (плачет) Лёшенька мой!
ЛЁХА. (целует её) Рассказывай!
КОРШУНОВА. У Андрея был суд. Вчера огласили приговор.
ЛЁХА. И сколько дали?
КОРШУНОВА. Десять лет.
ЛЁХА. Вот видишь, что значит, родственники в прокуратуре?!  (спускаются в зал)
ВОРОНИН. (входя)  Всё, парни, вас скорые ждут! Давайте, по машинам!

                Коля, Лёха и Гриня поднимаются на авансцену.

КОЛЯ. А ведь я вам тогда соврал, мужики, когда говорил, что у меня это второй завал. У меня тоже первый, как и у вас.
ЛЁХА. А зачем соврал-то?
КОЛЯ. Надо же было вас как-то успокоить, и поддержать, чтобы носы не вешали. Я же ваш командир.
ГРИНЯ. Командир, а кто был этот Паша? И куда он делся?
ЛЁХА. Наверное, нам лучше этого не знать.
КОЛЯ. Вот что, парни! Если мы все не хотим оказаться в дурке, про четвёртого никому ни слова! Молчим! Понятно?! Вот такая вот арифметика для третьего класса.
ВОРОНИН. Ну, что ещё за семь суток в забое не наговорились?! В палате договорите!  Двигайте быстрее, скорые ждут! (все уходят)

                ЗАНАВЕС
Иркутск. Август - сентябрь 2025 г.