Каштаны

(Из книги «Катков и другие»)

Возвращаясь от внуков, младших школьников, домой, уже почти подойдя к метро, Степан остановился в одном из дворов у небольшой очень уютной детской площадки. Почти вся она была окружена деревьями и кустами. На ней стояли четыре добротные, удобные скамейки и никого не было.
День был осенний, ясный и тёплый, и Степан решил, пока солнце ещё на зашло за дома, посидеть на этой площадке, почитать книжку или просто просмотреть новости на планшете.
Он сел на скамейку у большого раскидистого каштана и снял с себя плечевую сумку.
«Как же хорошо! Конец сентября, а погода стоит просто замечательная. И, говорят, ещё постоит несколько дней. Потом похолодает, начнутся дожди…»

На цветном резиновом покрытии площадки валялись зелёные с шипами половинки расколовшихся коробочек плодов каштана, но самих тёмно-коричневых орехов не было.
«Кто-то уже собрал», – подумал Степан, достал из сумки планшет и стал читать новости.
Минут через двадцать он закрыл планшет.
«В последнее время новости не радуют. Война. Война цивилизаций. Война между добром и злом. Зло с некоторых пор окончательно сбросило маски и вышло из-за кулис, стало действовать открыто, дерзко, нагло. И вот – война. В горячей фазе. Вооружённое противостояние. Оно длится уже больше трёх с половиной лет и не ослабевает. Напротив, может выйти на более высокий уровень…»

Степан убрал планшет, достал электронную книжку и продолжил читать начатое в метро.
Скоро он опустил книжку, откинулся всем телом на спинку скамейки и стал смотреть прямо перед собой.
«Вот так», – думал он. – «Внук после смерти своего деда выбросил на помойку его архив, над которым тот работал многие годы. Он был ему не интересен и не нужен. Нужные ему вещи он взял, а ненужные выбросил…
Перед каждым человеком, как и перед каждым поколением людей, стоят эти два важных, связанных между собой вопроса: «что остаётся, что уходящим или уходящими оставляется?» и «на кого это остаётся, оставляется?»
Те, кто остаётся, на кого оставляется, - какие они? Насколько они дети и внуки своих отцов и матерей, дедов и бабушек, есть ли между ними эмоциональная близость, нужное понимание? Каковы их жизненные ценности? Что для них есть самое главное и первое в жизни, самое важное, самое дорогое? Чего они хотят, что их радует и что печалит, что питает их души?..
А если остающиеся не будут одних ценностей с уходящими, если между ними не будет нужного чувствования и понимания, если они не будут одного духа, что тогда? И тогда что?!.»

Тут дунул ветер, листва зашумела и с каштана стали падать его плоды. Ударяясь о твердь площадки, их зелёные колючие оболочки раскалывались надвое, из них выскакивали тёмно-коричневые блестящие орехи и быстро катились в разные стороны.
«Надо бы собрать с десяток этих орехов для моих ребят», – подумал Степан, но вставать со скамейки не стал. «Позже соберу, когда буду уходить», – решил он, рассматривая старый каштан, его ствол, ветви, на концах которых висело ещё много круглых зелёных ёжиков…
«Плодов на дереве ещё много, но рядом с деревом совсем мало земли и вся она довольно плотная, с редкой слабой травой. За деревом – широкая асфальтовая дорога, а перед ним – детская площадка – тот же асфальт, только что покрытй резиновой крошкой. Плодов на дереве много, но всех их ждёт печальная участь…

Из-за высоких кустов на площадку вышел мальчик лет семи с небольшим рюкзачком за спиной:
-Пап, тут ещё каштаны нападали, – сказал он, снимая с плеч свой рюкзачок.
-Зачем тебе столько? – спросил появившийся следом за ним его отец.
-Надо. Буду играть. Поделки разные можно делать.
«Вот я и собрал каштаны», – подумал Степан. – «Кто не успел, тот опоздал. Куй железо, пока горячо».
Мальчик быстро собрал орехи каштана, и они с отцом ушли.

Степан проводил их взглядом и опять стал смотреть на каштановое дерево.
«Каждый год этот старый каштан рождает и вынашивает семена новых жизней. Каждый год они, созрев, падают на плотную, жёсткую как камень землю, и ни одно из них так и не прорастает, не поднимается сильным стеблем, не становится впоследствие мощным красивым деревом.
Как должно быть больно и горько родителю видеть как гибнут его любимые дети. Его семя, его продолжатели, те, кто сменит его на этой земле, в этом мире. У него остаётся только надежда, что когда-нибудь это положение изменится. Или кто-то поможет ему в его беде…
Я мог бы дома прорастить несколько орехов этого каштана, а потом, весной, высадить их где нибудь в парке или во дворе».

Степану уже пора было идти домой, но ветер больше не дул, плоды каштана не падали и висели довольно высоко, чтобы их можно было достать рукой.
«Что ж, видно, не судьба мне сегодня здесь собрать каштаны», – подумал он, встал со скамейки и убрал книжку в сумку.
На всякий случай он ещё раз оглядел место рядом с каштаном, ища упавшие орехи, но так ничего и не найдя, - маленький «Зоркий Сокол» подобрал их все, - направился к метро.

И тут за своей спиной Степан вдруг услышал удар о землю. Он обернулся. К нему, уходящему, быстро катился большой блестящий орех. Тут же упали и раскололись ещё несколько плодов каштана.
Дуновений ветра не было, даже самого малого, ни один лист ни на деревьях, ни на кустах не шелохнулся, но плоды всё же упали.
Степан поднял все упавшие орехи и положил их в карманы куртки. Он шёл к метро и думал:
«Можно было бы сказать, что старый каштан почувствовал и понял меня, поверил мне и доверил мне зерна своих будущих детей. Но каштан не одного со мной рода-племени. Наши природы несказанно далеки друг от друга...
Можно было бы сказать, что мы почувствовали и поняли друг друга  И что это больше, чем принадлежность к одному роду. Что это родство по духу. А родство по духу даже больше, чем родство по крови…
Да, родное по крови может не быть родным и по духу.
Но родное по крови обязательно должно стать также и родным по духу. По духу, который есть дух любви и добра. Иначе не должно быть. Иначе – беда...»