Огонь и железо 43

  *** 1941 ***
  (мистический роман)
 
   43. МАРЬИНА РОЩА, продолжение
 

Над раненым склонились все обитатели «малины». В первом круге были близкие кореша-подельники, во втором круге – Жорик и девочки. Ну а я был в третьем круге вместе с «пятнадцатилетним капитаном». Через спины и головы мне все же удалось разглядеть, что мазурик был ранен в грудь. Точно так же, как и я на фронте,  вернее, не я, Андрей Загоров, 75 лет, пенсионер из ХХI века, а ефрейтор Николай Мельников, 21 года, тело которого я занял.

Раненый стонал и просил позвать доктора.
- Ты же знаешь наши законы, - отвечал ему человек с обрезанным правым ухом. – Куда мы его потом денем?
Кто-то сказал: «На пирожки» - «На докторскую колбасу», - пошутил другой. Все засмеялись, и раненый тоже попытался засмеяться, но у него горлом пошла кровь. Рот его стал пускать кровавые пузыри. Раненый закашлялся, разбрызгивая кровь. Все брезгливо отступили.

Отодвинув меня, в первый круг втиснулся дед в валенках. Посмотрел, подергал себя за седую бороду. Все как будто ждали, что скажет старец. И он вынес приговор: «На пирожки. Циклоп, реши вопрос». Повернулся и вышел из круга.
Один их уголовников, с жутким стеклянным глазом, высмотрел мальчика, стоявшего со мной, и приказал ему подать подушечку с дивана. Малец подал подушечку красного шелка. Одноглазый, он же по кличке Циклоп, принял подушечку, приложил её к голове раненого и, вынув из кармана наган, выстрелил в подушечку. Раненый дернулся и затих.

Для меня это был шок. Но обитателям дома, видать, эта экзекуция, была привычной. Даже девчонки не пикнули. И мальчик тихо стоял и смотрел, как мертвого куда-то уносят.

После этой страшной экзекуции, мужики, прихватив девчонок, разошлись по комнатам на втором этаже. Жорика услали в «дозор», и я остался с «пятнадцатилетним капитаном». После того, как я стал рассказывать роман Жюля Верна, он ко мне «привязался».
- Тим, скажи, кто этот старик? – задал я вопрос мальчику.
- Это мой дед. Ты не смотри, что он старый, он тут главный.
- А где у тебя мама, папа, бабушка?
- Папаня в крытке, бабка померла… а мамка… ай, да ладно, пойдем лучше, я тебе покажу своих голубей.

Через черный ход мы вышли из дома в огород. По приставной лестнице взобрались на крышу пристройки. Тим открыл дверцу голубятни, проворно юркнул туда и позвал меня, чтобы я заходил быстро, не то голуби вылетят.
Вдвоем нам было тесно в этой голубиной конуре. Пахло пылью и экскрементами. Голубей было до десятка, сидели на насестах как курицы. Один голубь почему-то был посажен в отдельную клетку, в каких держат канареек и попугаев.
- А зачем ты его отсадил? – спросил я, указав на голубя в птичьей клетке.
- Держу, пока не привыкнет к новому дому. Если выпущу – улетит к прежнему хозяину. Самец, красивый, правда? Это почтарь, его не за какие деньги не купишь. А я выменял его у одного мужика на полмешка картошки.
- Ценный кадр, - сказал я.

* * *

Вечером за «дубок» уселись одни мужики. Женщины подавали им блюда, но садиться с ними не смели. Таков воровской закон. Дед-пахан устроил мне допрос.
- Ты, паря, кто такой, откуда здеся взялся? – спросил он, сверля меня, глубоко посаженными в череп глазами. – Как твое погоняло?
Я глянул на Жорика, тот нервно сглотнул и кивнул. Тогда я рассказал деду всё, как было: и про Катерину, про следователя НКВД и про побег. После моего рассказа, отношение ко мне со стороны членов банды определенно стало положительным. Даже дед потеплел взглядом.

- Так ты, стало быть, энкавэдэшника мордовал, в кандалы закатал вместе с вертухаем… - Херой! - и он зашелся хриплым смехом. – Душевно…
- Да гонит, фраерок, - сказал одноглазый, у которого кличка было Циклоп. -  Фуфло толкает.
Я оглядел воровское собрание. Все они имели какой-нибудь физический ущерб. У одного пальцев не хватало на руке, у другого губа рассечена, у третьего ухо отрезано. У Циклопа один глаз был стеклянный, это было видно по тому, что он никуда не двигался, оттого взгляд бандита был холодный, мертвый.

- Жорик, так ты кого нам привез? – сказал дед.
- Век воли не видать, Михалыч! – побожился Жорик. – Я их сразу просёк. Деловые они. И его баба боевая. А у него два ствола.
- Выкладывай пукалки, - приказал мне пахан.
Я достал стволы, выложил их на стол и пояснил: - Вот этот «ТТ» следака, а наган - охранника.
- Знатно, - сказал дед. – Дайкось мне ТуТэ.

Я передал ему пистолет.
- Хороша игрушка. - Пахан осмотрел оружие, понюхал, снял с предохранителя, передернул затвор, прицелился в меня. – Ну, колись, давай. Всё как на духу...
Я проглотил сухой комок в горле и представился: 
- Мельников, Николай Андреевич, 1920 года рождения, был мобилизован…
Палец на курке стал напрягаться, и я заторопился:
- … Военно-учетная специальность автомеханик. Отправили меня в отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, парковый взвод. Звание ефрейтор. Год призыва 1940-й. Имею ранение в грудь. Лечился здесь, в госпитале…
- Покажи ранение, - сказал дед и прикарманил «игрушку».

 Я задрал рубашку и майку.
- Смотри-ка, зажило, - сказал беспалый – В точности как у Прохора. Может, не надо было его…
- Заткни хлебало, Крюк, - спокойно сказал дед и вынес мне приговор. – Ладно, оставим тебя на испытательный срок. Нам свой автомеханик не помешает. Нужная специальность…. Так ты, значит, не блатной… Просто честный фраер?
- Виноват, исправлюсь, - сказал я.
Все заржали.

 
  -------------------------------------
  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
  -------------------------------------