6. Крещение

6. КРЕЩЕНИЕ. Снарядив в Константинополь войско, Владимир лично отправился к устью Днепра встречать обещанную ему невесту. Однако время шло, а невеста все никак не появлялась. Императоры Василий II и Константин, избавившись от страха перед мятежниками, с исполнением взятых на себя обязательств решили не торопиться – очевидно, они все еще надеялись на то, что им каким-нибудь способом удастся избежать неприятного для Империи брака. Проторчав какое-то время без толку на берегу Черного моря, Владимир, наконец, сообразил, что его самым наглым образом пытаются «кинуть». В неописуемом гневе он вернулся в Киев и велел собирать войска.

Повторять ошибку отца, растерявшего всех своих лучших ратников в дальних походах на Балканы и на Дунай, Владимир не стал. Он решил испробовать другой способ – менее затратный. В 989 году киевские полки внезапно объявились в крымских владениях Константинополя и осадили Херсонес. Укрепления этого далеко не самого крупного греческого порта не шли ни в какое сравнение с укреплениями византийской столицы, однако, Владимир Святославич прекрасно понимал, что даже и этой крепостью он вряд ли сумеет овладеть, если полезет напролом. Херсонесцы, видимо, это тоже понимали, поэтому, не смотря на угрозу киевского князя простоять под городом столько, сколько потребуется для его взятия, они приняли решение обороняться до конца. Основания чувствовать себя в относительной безопасности у горожан имелись. Полчища варваров в прошлом не раз ломали свои зубы о херсонесскую цитадель. Даже непобедимые гунны в свое время не смогли ею овладеть. И только одного греки не смогли просчитать - на этот раз у стен города стоял враг, мягко говоря, необычный: во-первых, там был обманутый жених, сменивший свадебный фрак на доспехи и потому пребывавший в крайнем раздражении, во-вторых - его многочисленные сотоварищи, которым вместо праздничных угощений за свадебным столом, приходилось теперь довольствоваться казенной кашей из бивуачного котла. Русским очень хотелось праздника, а если русскому хочется праздника, он всегда найдет способ его организовать. Довольно быстро русская разведка нашла в стане противника некоего сговорчивого субъекта по имени Анастас, который за умеренную плату согласился указать расположение городских колодцев. Говорят даже, что грек сам вышел на связь с противником, пустив в киевский стан стрелу с запиской. В итоге, киевляне подкопали источники, отвели воду от города, и колодцы высохли. Чтобы не умереть от жажды, херсонесцам пришлось сдаться.

Вступив в поверженный город, Владимир отправил в Империю послов с угрозой очередного грандиозного вторжения в ее пределы всех подвластных Киеву племен в том случае, если принцесса в ближайшее время не прибудет в его стан. Василий II и Константин, наконец, окончательно уверились в том, что их сестра того не стоит, и спешно начали снаряжать ее в дорогу. От киевского князя требовали только одного - немедленного принятия христианства им и всеми его людьми. Простившись с родней и с родиной, принцесса Анна в сопровождении нескольких священников отплыла в Херсонес, где ее суженый в это же самое время проходил через торжественный обряд крещения. Вместе со своим князем, получившим христианское имя Василий, крестилось и все его воинство. Чтобы не испытывать больше обманчивую и непредсказуемую Фортуну, свадьбу сыграли тут же в Херсонесе сразу по прибытии в город царственной невесты. После этого, прихватив мощи святого Климента и еще кое-какое барахлишко из херсонесских церквей, Владимир-Василий покинул захваченный город и вместе с молодой женой отправился в Киев.

В Киеве великий князь первым делом крестил всех своих детей и ближних бояр. После этого началось истребление «кумиров» в киевском Пантеоне. Одних истуканов разрубили на части, других сожгли, самых неподатливых сковырнули в реку. Идолу Перуна в тот день досталось больше всех – его привязали к конскому хвосту и поволокли к берегу Днепра, нещадно избивая палками. Затем этот памятник языческого искусства был сплавлен вниз по реке, а специальные люди шли вслед за ним и отпихивали бедолагу шестами от берега, чтобы он, не дай Бог, не зацепился за какую-нибудь корягу и не остался. После разорения языческого Пантеона начали крестить киевлян. Сначала эта акция носила добровольный характер: прибывший из Константинополя первый русский митрополит Михаил ходил с помощниками от дома к дому и крестил всех желающих. 1 августа 990 года начали крестить «уклонистов». На этот раз согласия ни у кого не спрашивали. Язычников толпой согнали на берега Почаны и всем скопом крестили в ее водах. Избежать принудительного крещения удалось только тем, кто, бросив свои дома, сбежал в лес.

Крещение киевлян стало первым и, как оказалось, не самым сложным этапом на долгом пути христианства в древнерусском государстве. Остальных жителей огромной страны пришлось крестить по большей части силой не креста, а меча. Митрополит волей великого князя поставил епископов в Ростове, Владимире Волынском, Белгороде и Новгороде. Дело это оказалось непростым. Епископы в сопровождении бояр и вооруженных до зубов воинов шли по деревням и градам и крестили всех, кто под руку подвернется – кого десятками, а кого и тысячами. В Новгороде одного отряда воинов оказалось недостаточно, туда пришлось снаряжать целое войско.

«Крестовый» поход на Новгород возглавили ближайший советник великого князя Добрыня и епископ Аким Корсунянин. Но, даже не смотря на обширные новгородские связи главного русского воеводы, словене отдавать своих богов на поругание иноверцам не захотели; великокняжеских миссионеров они встретили с оружием в руках. В числе первых пострадал сам Добрыня. Под нажимом тысяцкого Угоняя и местных волхвов вечники постановили покарать изменника старым дедовским способом - дом его разорили, добро поделили между собой, а жену и всех родственников, кого удалось поймать, убили. Узнав о бесчинствах, творившихся в городе, киевские воеводы немедленно начали переправляться через Волхов. Пока Аким крестил торговую сторону северной столицы, располагавшуюся на более спокойном правом берегу, воевода Путята с отрядом из 500 ростовских ратников перебрался на левый берег и под покровом ночи напал на двор тысяцкого Угоняя. Тысяцкий и несколько знатных новгородцев в цепях отправились в лагерь Добрыни, а ростовчане «окапались» на захваченном ими «плацдарме» и заняли круговую оборону. Нестройная пятитысячная толпа новгородцев пыталась наказывать Путяту за его дерзкий набег, но сбросить ростовский отряд в реку не смогла и, разгорячившись еще больше, пошла отыгрываться на местных христианах, разметав по бревнышку единственную в городе церковь. Тем временем на правый берег переправился сам Добрыня с основными силами. К новгородцам у него был теперь личный неоплаченный пока счет. Церемониться с несговорчивыми земляками он не стал. По приказу воеводы дружинники подпалили пару домов чуть выше Детинца и, пустив пламя по ветру, подожгли весь город. Новгородцы, разом прекратив сопротивление, кинулись вытаскивать из огня свое имущество. Вскоре в лагерь к Добрыне примчались пропахшие дымом гонцы от горожан с просьбой о скорейшем мире и о посильной помощи в тушении пожара. Загасив общими усилиями пламя, миссионеры принялись крушить новгородских кумиров - деревянных сожгли, каменных развалили и скатили в реку. Затем по киевскому примеру, новгородцев загнали в Волхов и всей толпой крестили. Крещенным вешали на шею деревянный или медный крест в качестве метки. Немедленно началось восстановление разрушенной церкви.

А тем временем в далеком Константинополе Василий и Константин, махнувшие не глядя свою сестру на 6000 наемников, сумели, наконец, отпраздновать окончательную победу над мятежниками. 13 апреля 989 года в долгом и кровопролитном сражении при Абидосе Варда Фока потерпел очередное и последнее в своей жизни поражение. Его гибель освободила Константинополь от опасности с востока и развязала руки для активных действий на Балканах.