Не оставляя улик

Если бы Арчи Штейн существовал, сегодня ему бы исполнилось двадцать семь.

Или могло исполниться.

Если Арчи Штейн существует, сегодня ему исполнилось двадцать семь.

С точки зрения квантовой физики, это одно и то же.

Но если человеку перемывают кости, он точно жив. Так говорит опыт.

Порой у меня свербит между лопатками. Иногда кажется, что это пробиваются пушистые крылья, как у маскарадных ангелов на Никольской улице в Москве. Вы шагу не можете ступить, чтобы они не начали хватать вас за руки или обнимать, предлагая вместе сфотографироваться - пятьсот рублей за фото. Через пару злых минут счёт достигает уже четырехзначных чисел, и вы вынуждены спасаться бегством, затерявшись в толпе.

А может быть дело во влажном климате: к спине липнет пропитанная потом футболка? Но не исключено и что чьи-то раздвоенные языки полируют мой изломанный нагрузками хребет. Каково же приходится бедному Арчи!

У нас с ним много общего, но самое главное - то, что мы есть. А также то, что солнце, по всей вероятности, прекрасно восходило бы и садилось и без нас.

В названии этого рассказа чуть было не всплыл труп. О, нет! Не переживайте! Мы избежим шокирующих подробностей, хотя, пожалуй, ближе к концу прозвучит одно дельное соображение по этому поводу.

Арчи любопытен, понимаете? А мне с самого начала хотелось, чтобы он клюнул на заголовок и дал о себе знать, и потому пришлось поломать голову. Что? Вы тоже любопытны? Не смешите! Мы с вами всегда ограничиваемся тем, что увидев броское название, жадно, но лениво скользим взглядом по тексту. Затем откладываем газету или телефон, зеваем, и пока наливаем себе чая, прочитанное успевает раствориться в голове, как бумажная салфетка в лабиринте слива. А вот наш именинник непременно попытался бы докопаться до истины, попутно сунув голову во все петли, которые вывесит на его пути реальность.

Именно поэтому мне сложно представить его в столь солидном возрасте. До зрелости такие люди обычно не доживают. По крайней мере, не изменяя себе. С другой стороны, дерзость бессмертна, поэтому всегда остаётся какой-то, пусть хоть и ничтожный шанс.

Единственное, что я могу принести ему в дар сегодня - рассказ о нем же самом. Правда, о временах, когда он был моложе года на три и еще… эммм, непосредственнее, если последнее вообще возможно. Итак, на дворе - 2022 год…

***

Частная провинциальная клиника. 24 сентября. Суббота. Время плавно и неизбежно скользит к полудню. С потолка кабинета ровным потоком струится холодный неоновый свет. За окном - легкомысленное солнце что-то неприличное нашептывает кленам и каштанам.

Чтобы вы почувствовали разницу между светом и светом…

Приятные сюрпризы редки в этой жизни, но замечательны именно своей неожиданностью. Скажем, в лаборатории вам сообщили, что возможно, у вас боррелиоз, но зато клещ, который вас укусил, точно не энцефалитный.

Или громадина, марку которой вы даже не успели вспомнить, в последний момент успевает вырулить со встречной. А вы, свернув на аварийную полосу, хаотично обшариваете карманы в поисках зажигалки, сфокусировав взгляд на кустарнике посреди поля.

А теперь постарайтесь услышать: в этакую погоду, как сейчас за окном, даже третьеразрядная мелочь кажется бонусом!

Вот, к примеру, Марья Петровна неожиданно отменила приём за сорок минут до назначенного времени. Доктор Илья Кашин считает её не то чтобы симулянткой, но мнительной пожилой дамой с воображением. Положим, пару её пенсионных тыщ для клиники совсем не лишние. Но зато сегодня он избавлен от необходимости вежливо отвечать на множество навязчивых вопросов, по его мнению, не относящихся к делу.

Кардиологическая практика Кашина составляет около семи лет. Чуть меньше, чем он учился профессии. Юношеские мечты о пациенте, у которого он, Илья Викторович Кашин, единственный из множества специалистов, проницательным оком мгновенно прозрит симптомы редкого заболевания, уже давно стыдливо испарились. За недолгую карьеру он никого особо не спас, но, кажется, умудрился и не угробить. Доктор может, если не гордиться собой, то хотя бы спокойно спать по ночам.

Один из постоянных пациентов принёс ему большой кусок домашнего пирога. С намёком на дату, которую отметили в семье накануне. Не то, чтобы пациент. Уже давно приятель. Целых уж три недели. Перезрелый юнец, начитавшийся шпионских романов и всерьёз грезящий о карьере нелегала в одной из европейских стран. Доктор в какой-то момент неосторожно приблизил его, клюнув на буйную энергию, которой ему самому всегда не хватало. Но отвязаться уже не смог и, смирившись, привык.

Кашин заглянул в недра рабочего стола и, к счастью, нашёл пустой ежедневник в чёрной кожаной обложке. Он пылился там ещё со времён новогоднего корпоратива. Даты открытые, так что вполне сойдёт в качестве спонтанного подарка.

- У меня аллергия на пироги и семейные сборища, - заявил Арчи, развалившись на мягком клиентском стуле. Таблицу часовых поясов и список международных кодов в ежедневнике он рассматривал со вниманием, достойным альбома малых голландцев. - Не подскажешь, с какого возраста к человеку начинают относиться всерьёз? Ну… не как к предмету застольных анекдотов?

- Возможно, тебе следует вести себя немного солиднее, - доктор едва заметно улыбнулся в усы.

- Куда уж солиднее! Но они ведь не замечают ничего. Что мне на лбу написать, что ли: со-лид-ный?

Доктор, продолжая улыбаться, дошёл до подсобки, щелкнул кнопкой чайника, через пару минут плеснул кипятка в свою кружку и один из дежурных бумажных стаканчиков.

Закусывать на рабочем месте было строго запрещено. Освободив небольшой пластиковый контейнер от всякой мелочи, доктор выложил его листами офисной бумаги, чтобы содержимое не бросалось в глаза. Поставил на дно кружку и стаканчик, в которых тонули чайные пакетики. И, закрыв, с независимым видом прошествовал со своей ношей мимо немногих клиентов обратно в кабинет.

- Во всяком случае, - Кашин осторожно протянул приятелю горячий бумажный стаканчик, придерживая его сверху - желаю здоровья - это главное! И счастья в личной жизни!

- Кстати о личной жизни… Почему-то все симпатичные девчонки всегда уже чьи-то. Сколько себя помню, по другому не бывает. Вот у вас на ресепшене сидит и грустит. Явно сердечные дела?

- Катя? С чего ты взял?

- Я с ней поздоровался и спросил про тебя. А она включилась только секунд через десять, прям, как десятая винда на дровах, и сразу начала ненатурально улыбаться.

- Катя - кассир, - ответил доктор. Они работают в паре с Серафимой Ивановной, но та приболела. У Кати просто сейчас больше хлопот. Да ещё с утра случилась неприятность. Деньги пропали.

- Деньги? - встрепенулся Арчи.

- Да нет, ничего серьёзного. Кассу никто не грабил. У Кати в ящике стола было рублей двести мелочью, на сдачу. Вот они куда-то исчезли. Не очень, приятно, честно говоря. Кто-то из своих же взял.

- Может, она их сама потратила или в другое место положила?

- Все может быть, - доктор отпил чай и посмотрел в окно.

Некоторым нравится весна. Но только сентябрь с его бритвенно резким воздухом и шахматной игрой теней способен по настоящему вскружить голову, одарить безотчетной влюблённостью, жаждой приключений и смутным желанием сняться с насиженного места.

Арчи обернулся и тоже посмотрел в окно. Он увидел то же самое. Но все же немного больше, чем доктор. Великолепную сцену, на которой, хотя занавес давно поднят, до сих пор ничего не происходит. А за морщинистыми стволами деревьев притаились знакомые чудища, напоминающие бестий средневековых миниатюр. Пустота, которая отчётливо шуршит за обоями по вечерам. И скука. Этой всё равно, ботаник вы или бывший самбист. Точным ударом слева она способна отправить в нокаут любого соперника, если он не подумает вовремя о защите.

***

- Илья Викторович! Ключи - тоже!

Штейн и Кашин разом оборачиваются к стойке, не успев попрощаться. Оказывается, из ящика в столе регистратора пропала не только мелочь, а ещё и связка ключей. За Катиной спиной - три шкафа-стеллажа со стеклянными дверцами, которые запираются на крохотные замки внизу. На полках - истории болезней в алфавитном порядке. Пропавшие ключи как раз от этих замков.

- Зачем вам бумажные карточки? Разве вся информация не хранится в системе? - удивляется Арчи.

- Документ - это бумага, - поясняет доктор. - Договоры с клиентами. А система может полететь. Да и свет периодически вырубают.

- Ключи и мелочь - это неспроста! - заключает любитель загадок. - Есть ли у вас тут камера наблюдения?

- Камера? - Катя задумывается. - Есть. На входе.

- Ты, кажется, домой собирался! - вклинивается Кашин. И слегка подталкивает приятеля к выходу. Но Арчи замирает на пару секунд посреди холла и неожиданно спрашивает:

- А где у вас тут туалет?

- Пошли, провожу! - багровеет доктор. И шипит по дороге. - У меня не мог спросить?

***

Новый пациент. Мужчина средних лет. Пришёл оформить справку по-быстрому. В поликлинику не стал обращаться - там очередь на три месяца вперёд. А ему надо срочно. Работа. Рейс или что-то вроде.

Широкие плечи. Клиентский стул как будто маловат для него. Нормальный пульс. Давление в норме. Что-то не нравится Кашину в его усталых глазах.

Доктор просит пациента отвернуть низ брючин, что тот делает с некоторым удивлением. Едва заметная припухлость суставов. Да и лицо, если присмотреться, немного поплывшее.

- Курите много? Я не могу справку выдать просто так. Я вас в первый раз в жизни вижу. Нужно пройти обследование, ЭКГ и анализы сдать.

Кашин выписывает внушительный список. Пациент, вытянув шею, наблюдает за рукой врача. На его лице выражение сдержанного недоверия, которое можно прочесть как: “ну все, напал на золотую жилу!”.

И доктор неожиданно для себя начинает оправдываться.

- Можете не у нас сдавать, найдите, где дешевле. В поликлинике своей это покажите. Может быть, удастся сделать бесплатно. Но это просто обязательно!

Пугать или нет, думает Кашин, подозревая, что половину анализов этот скептический мужчина все же не сдаст, ограничившись минимумом. А за справкой, возможно, обратится к другому специалисту. Вдруг подумает, что всё это просто маркетинг с целью облегчить его кошелёк. Стоит ли заикаться о том, что в клинике предусмотрен комплекс со скидкой? Пожалуй, не стоит. Может вызвать обратный эффект.

В это время что-то резко чиркает по стеклу за спиной. И еще раз. Доктор подходит к окну, распахивает его. Под стеной, опираясь на неё, стоит и смотрит с надеждой снизу вверх знакомый персонаж.

- Слушай! - громким шёпотом произносит Арчи. - У меня есть идея. Я кое-что проверил и…

- Да катись ты уже домой!

- А после работы?

- Сегодня я занят.

- О! А что, если я запишусь на прием?

- Только попробуй! - угрожающе шипит доктор. - Пропишу тебе клизму. В условиях стационара!

***

После тётеньки с давлением и мнительного студента с невралгией в кабинет неожиданно вновь вплывает Арчи.

- А я - по записи! - предупреждает он вопрос доктора. Кашин смотрит в монитор и убеждается - да, все верно.

- Деньги лишние появились?

- Так ведь день рождения.

- Ладно, - говорит Кашин, - оформлю, как повторный, со скидкой. Руку давай.

- Зачем?

- Должен же я исполнить свой врачебный долг, как по-твоему?

Доктор сначала так яростно, со свистом, выжимает воздух из нагнетателя, как будто хочет добыть из худощавой руки приятеля все соки. Затем, барабаня по клавишам, с самым суровым видом заносит в компьютер данные о давлении и пульсе. Под его ледяным взглядом пациент начинает немного сутулиться, как будто стараясь стать меньше и незаметней.

- Сколько чашек кофе ты выпиваешь в день? Я же сказал, не больше пяти! Гимнастика, свежий воздух, овощи и фрукты. Никаких сигарет! Ходить пешком каждый день. От дома до Шервуда, там три круга и обратно. Где УЗИ сердца? Я тебе когда направлял? Чего молчишь?

- Думаю... - робко вставляет Арчи, пытаясь освободиться от полусдувшейся манжеты, - кто-то хочет убедить нас, что покушался на кассу.

- Что?!!!

- Кто-то прихватил мелочь специально, чтобы мы думали, что это просто вор и его интересовали деньги. Но из кассы ничего не пропало. Значит, кого-то интересуют именно карточки. Точнее, одна из них.

- Погоди, - Арчи останавливает доктора, готового перебить, - просто послушай. Не утверждаю, что именно так и было. Но все же. Залезть в ящик стола в рабочее время практически невозможно. Это можно сделать только когда клиника закрыта.

- Зайти ближе к вечеру, когда пациентов много, - Арчи складывает кисть в виде человечка, и шествует ею по краю стола, показывая, с каким независимым видом заходит в здание злоумышленник. - Обязательно кивнуть регистраторше и метнуться к шкафчикам, якобы оставить верхнюю одежду, прежде чем появиться у стойки. Там снять куртку, свернуть её и запихнуть в пакет. Дальше проследовать с пакетом в туалет, это не вызовет подозрений. Пробыть там какое-то время. Дождаться, пока кто-нибудь пройдёт на кассу, и регистратор забудет о тебе. Потом выйти и присесть на лавочку между кабинетами, чтобы пациенты думали, что ты - к другому специалисту. Смысл заключается в том, чтобы закончить день в туалете. Пациенты, если повезёт, не станут ломиться, решив, что там занято. Уборщица, кажется, работает с утра. Рискованно, конечно, но все же. Когда клиника закроется, осторожно выйти, не включая свет, достать ключи и открыть нужный шкаф.

- Ты неподражаем! - смеется доктор. - Романы бы тебе писать!

- Тебе не приходило в голову, что все настоящие преступления системны? Не воскресная поножовщина на кухнях, конечно. Любое преступление - это всегда взлом системы. Без разницы, какой. Пусть это будет компьютерный код, система защиты банка, какой-нибудь алгоритм действий, инструкция или даже традиции. Да хоть государственный строй. Любая система имеет слабые места и при желании, в нее можно вклиниться, сделать то, что тебе нужно и не оставить следов. Я понимаю, что прятаться в туалете смешно, скорее всего, тебя сразу обнаружат. Но это то, что пока пришло мне в голову за полчаса. Просто я всегда ставлю себя на место преступника и…

- Только забыл сочинить, мыслитель, зачем это пациенту понадобилось похищать собственную карточку, в которую он, по закону, и так имеет право заглянуть, когда пожелает.

- Я подумал и об этом, - отвечает Штейн серьёзно, - Есть единственно возможный вариант. Врачебная ошибка.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну, установить диагноз - это, наверное, как провести расследование. Можно выдвинуть версию, которая окажется ошибочной. Последствия могут быть печальными.

По лицу Кашина словно бы проплывает тень от облака. Настал его черёд оказаться лицом к лицу со своими монстрами. Нечаянно убить кого-нибудь! Перед глазами плывет лицо недоверчивого пациента, которому список анализов показался слишком обременительным. И что-то ещё смутное со времен интернатуры.

У Арчи чешется кончик языка - спросить, как давно его друг носит бороду. И не отрастил ли он её специально для того, чтобы казаться более солидным пациентам клиники? Но, к счастью, что-то его останавливает в последний момент.

- Если доктор поймёт, что ошибся, что может ему помешать задним числом подправить назначения? - Арчи внимательно смотрит в глаза собеседника, чтобы убедиться, что смысл его слов до того дошёл. - Если пациент не общий, вряд ли кто-то из коллег обратит внимание, что в базу были внесены изменения задним числом. Людям вообще свойственно не замечать деталей, выбивающихся из привычной логики. Или мы ищем им правдоподобные объяснения. Если успеть незаметно взять бумажную карточку, она будет доказательством против врача.

- Допустим, что твои фантастические идеи - правда. И что нам это даёт?

- Очень многое, Илья! Вычислив карточку и посмотрев, какие там диагнозы, можно понять, какую ошибку допустил врач, и что с пациентом. Мог ведь не он сам её выкрасть, а какой-нибудь его близкий.

- И как ты собираешься её вычислить?

- А сколько пациентов у клиники?

- О! Эти цифры постоянно меняются. Только сегодня у меня трое новичков.

- Но в моменте, на сегодня, их можно посчитать?

- Допустим. И если даже цифры не совпали. Как ты собираешься выяснить, какая именно история пропала? У нас их сотни, тысячи!

- Илья! Это же элементарно. Надо просто отдельно посчитать, сколько электронных данных на каждую букву алфавита. Там где число бумажных и электронных версий не совпадёт, и надо искать.

Доктор обращается к монитору и некоторое время сосредоточенно смотрит в экран, кликая мышью. Затем протягивает Арчи ручку и чистый лист бумаги.

- Я не должен тебе этого говорить, но всё же. Всего две тысячи двадцать семь, не считая тех, что в архиве. А - сто сорок девять, Б - двести семнадцать…

***

С разрешения Кати и под присмотром Ильи Кашина Шейн трижды пересчитывает карточки первых букв алфавита, сверяясь со списком. Трижды у него получаются разные цифры. Арчи смущенно улыбается и пожимает плечами.

Доктор не выдерживает, отбирает у него список и начинает считать сам. Девушка-кассир пересчитывает карточки с конца алфавита. Дважды все цифры совпадают. В сумме ровно 2027 историй болезней.

- Ну что же, - заявляет незадачливый детектив, извиняющимся тоном, - это усложняет задачу. Возможно, злоумышленник ещё не успел воспользоваться ключом. Время покажет.

Доктор снимает бирюзовый халат, переодевается в штатское и запирает свой кабинет.

Некоторое время приятели молча стоят на крыльце клиники, наслаждаясь субботним покоем, высоким ярким небом и призрачными косыми лучами солнца, преображающими всё, чего они касаются: бетонные чаши клумб с какими-то жёсткими зелеными хвостами, гортензии в палисадниках, асфальт, скамейки и кроны деревьев в сквере. С неба доносятся обрывки переклички, царапающий сердце призывный трубный клич, безыскусный и прощально-прекрасный.

Штейн, сунув руки в карманы любимого тренча, запрокидывает голову и внезапно изрекает:

- Птицы летят.

Раненым гусем

Падаю к вашим ногам,

Украсить ваш ужин.

- Что дома-то делать в такую погоду? - подытоживает он со вздохом мгновение спустя.

- По пиву? - неуверенно спрашивает доктор.

- Одни гуси летят по небу, - отвечает Арчи, продолжая жмуриться в сторону акварельных облаков, - а другие не знают, куда себя деть после работы. Думают, если залить в себя чего-нибудь, уже и весь мир в кармане, и они познали дзен!

Руки Кашина и Арчи, протянутые друг другу, не успевают встретиться в прощальном жесте, как вдруг лицо последнего озаряется изнутри.

- О! Как же мне это раньше в голову не пришло! Есть идея! - в два прыжка он оказывается вновь у стеклянной двери клиники и решительно ныряет внутрь. Доктор спешит за ним.

Но что именно за идея пришла в голову юному аналитику, увы, остаётся тайной. Потому что из длинного больничного коридора в холл выруливает хирург Радомский, солидный мужчина лет пятидесяти с небольшим, а за ним семенит пациент.

Не обращая ни на кого внимания, Радомский заходит за стойку, приближается к левому шкафчику и делает какой-то пасс рукой, словно бы шаря по его боковой стенке. В ладони у него оказывается связка маленьких ключиков с одинаковыми головками из черного пластика. Одним из них от отпирает стеклянную дверцу, вынимает одну из историй болезней и, послюнив палец, углубляется в нее, энергично листая страницы, шелестящие вклейками. В какой-то момент он ощущает на себе пристальные взгляды троицы и недоуменно окидывает взглядом кассира, коллегу-кардиолога и растрепанного молодого человека в желтом плаще нараспашку.

- Лев Ефимович, - Катя решается задать вопрос, который у всех троих на уме, - а откуда вы сейчас эти ключики вытащили?

- С их постоянного места! - с вызовом отвечает Радомский, обращаясь только к девушке. - Они, к вашему сведению, всегда там висели!

В этом категорическом “всегда”, однако, не читается “с сотворения мира” или “со времён динозавров”, скорее “до тех пор, пока многоуважаемую Серафиму Ивановну не заменяли всякие молоденькие дурочки”. Катя обиженно хлопает длинными, художественно оформленными ресницами. Илье Кашину становится её жалко и он приходит на помощь:

- Лев Ефимович, а вы не в курсе о судьбе мелочи из ящика?

- В курсе! - Радомский вновь обращается только к Кате. - В рурсе. Вчера, когда вы все разбежались, привезли воду для кулера. И мне немного не хватило. Я все верну, Екатерина! Все до копейки. Там было сто сорок два рубля, кстати. Но только тогда, когда мне возместят. И ни минутой раньше. Это дело принципа!

- Не расследовать ли нам в следующий раз дело об отрезанных любопытных ушах или носах, сующихся не в свое дело? - шёпотом спрашивает Кашин у приятеля. Тот задом ретируется в сторону выхода…

***

Утро понедельника, 26 сентября. Свежо, но не холодно. Облака цвета асфальта с серебряной каймой только на первый взгляд кажутся вестниками приближающейся бури. В действительности тепло поднимается с земли, перемешиваясь с прохладными воздушными струйками.

Доктор Илья Кашин спешит на планёрку. Перепрыгивая через ступеньки, он спускается по лестнице и вылетает из подъезда своей пятиэтажки. На плече - спортивная сумка, в руке - аккуратно завязанный мусорный пакет.

Доктор притормаживает у края бетонной площадки, стыдливо прикрытой от ближайшего детсада невысокой кирпичной стеной, наблюдая, как в зловонные недра спецавтомобиля с грохотом и лязгом опорожняется содержимое контейнера.

Внезапно приходит на ум: время перед рассветом - самое то, чтобы зарыть в мусоре труп или улику. Пока хватятся, всё уже будет вывезено на полигон. Это если мыслить системно.

Усилием воли Илья Кашин избавляется от наваждения, бросает пакет в опустевший мусорный контейнер и спешит навстречу новому дню.

23 сентября 2025 года