Венценосное семейство. Предчувствия

01 апреля 1939 года

Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды

С такой проблемой Колокольцев раньше не сталкивался – в его работе ранее ничего подобного и близко не было. Ибо ему было необходимо убедить кайзера Германии (бывших кайзеров не бывает – как не бывает бывших сенбернаров), во-первых, принять его; и, во-вторых, рассказать ему всё, что тот знает о «деле Романовых». Что, учитывая просто космическую разницу между (официально) зам атташе по культуре и императором, было практически невозможно.

Однако у Колокольцева было секретное оружие – он знал, что кайзер (как и все отставные монархи) чрезвычайно падок на лесть. Поэтому сразу же после того, как он прошёл паспортный и таможенный контроль в аэропорту Утрехта (именно прошёл – ибо как дипломат, досмотру не подлежал), в первом же попавшемся кафе заказал кофе со сливками и написал следующее письмо:

Ваше Величество!

Мне было тринадцать лет, когда враги Германии и её народа вынудили Вас отречься от престола. Вне всякого сомнения, это был самый чёрный день в истории нашей родины – ибо именно Ваше вынужденное отречение и смена политической системы на совершенно чуждую нашей стране и немецкому народу и стали причиной всех последующих бед, постигших великую Германию.

Я очень надеюсь, что в будущем эта грандиозная, трагическая, преступная ошибка будет исправлена – и власть династии Гогенцоллернов в Германии будет восстановлена.

По долгу службы я в данный момент нахожусь прямо у дверей Вашего дома. Я прошу Вас уделить мне несколько минут Вашего драгоценного времени, дабы я мог лично выразить Вам моё величайшее уважение, восхищение и почтение.

Эрих Хаген

Колокольцев почти не погрешил против истины («почти» потому, что сильно сомневался, что Второй рейх смог бы остановить большевиков – с его кочки зрения, на это был способен лишь радикально иной рейх Третий).

Однако он был хоть и тайным (от всех, кроме его друга Ханса Остера) но участником группы Сопротивления, которая действительно была намерена восстановить в Германии конституционную монархию во главе с принцем Вильгельмом Прусским, внуком Вильгельма II… после того, как Гитлер и его Фюрерштаат покончат с большевистской угрозой.

Он насладился кофе, сливками и голландскими пирожными (как и все Львы, он был неисправимым сладкоежкой), расплатился, поместил письмо в конверт, и присовокупил к нему визитку реально существующего Эрика Хагена.

Как две капли воды похожий на него дипломат работал замом атташе по культуре в германском посольстве в Москве, обеспечивая Колокольцеву окно для въезда-выезда в СССР.

После чего отправился в Дорн (строго говоря, Доорн). Отправился на взятом в аренду автомобиле Адлер Дипломат (не потому, что у него был дипломатический паспорт – других приличных авто в службе проката просто не было).

Максимальная скорость внушительного размера лимузина составляла 105 километров в час; однако Колокольцев лихачить не любил (хотя очень хорошо умел – спасибо инструкторам учебки ИНО ОГПУ). И потому потратил на 20 километров между Утрехтом и Дорном чуть более 25 минут.

Замок Дорн была замком только по названию – на самом деле это двухэтажное здание в чисто голландском стиле было типичным шато. Загородным усадебным домом высшей аристократии (позднее - вообще дворянства).

Причём домом весьма старинным - первоначальное здание была построено в XIII веке, однако затем было разрушено, и восстановлено лишь несколько десятилетий спустя, уже в следующем веке.

Спустя ещё столетие перестроено… и основательно перестроено в XVIII веке в традиционном голландском стиле. В середине XIX века вокруг был разбит пейзажный парк (что и сделало усадьбу типичнейшим шато).

Долгое время усадьба принадлежала пробсту (суб-епископу) Утрехтского католического епископства, затем перешла к баронам ван Хеемстра (фризский дворянский род). В этом поместье провела детство баронесса Элла ван Хеемстра - мать знаменитейшей актрисы Одри Хепбёрн.

После его отречения от престола и бегства в Голландию (Нидерланды были выбраны местом его проживания по причине родственных связей с королевой Вильгельминой) шато стало резиденцией Вильгельма II… что крайне негативно сказалось на окружавшем здание парке.

Ибо (совершенно неясно, почему) экс-император так невзлюбил деревья, что приступил к их самоличной вырубке топором. И так преуспел на этом нелёгком поприще, что получил прозвище «дровосек из Дорна».

Колокольцев остановил коллегу в паре сотен метров от усадьбы, выбрался из авто… и с некоторым удивлением обнаружил на расстоянии несколько десятков метров… двух монахинь-кармелиток.

Старшей на вид было под пятьдесят; младшая была на вид лет на десять моложе. Его взгляд встретился со взглядом старшей кармелитки… через несколько секунд она учтиво-целомудренно взгляд отвела. Однако у Колокольцева возникло стойкое ощущение… уверенность даже, что они ещё встретятся. И даже что у неё тоже появилось такое ощущение.

Они не ошиблись. Они снова встретятся три года и четыре месяца спустя, девятого августа 1942 года… на селекционном перроне фабрики смерти Аушвиц-Биркенау. На котором еврейка Эдит Штайн, принявшая при пострижении в монахини имя Тереза Бенедикта Креста окажется из-за совершенно идиотской выходки голландских католических епископов.

20 июля 1942 года во всех католических церквях Голландии зачитают обращение конференции епископов Голландии, осуждающее национал-социалистическую идеологию и массовые убийства евреев.

Убийства это не остановит… и вообще никак не повлияет на политику нацистов – но по прямому приказу разъярённого фюрера 26 июля рейхскомиссар Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт прикажет арестовать крещёных евреев, которых до этого времени нацисты не трогали… и поступить как с некрещёными.

Они будут отправлены в Аушвиц-Биркенау и погибнут в газовых камерах… все, кроме Эдит Штайн и её подруги сестры Бенедикты, которая вместе с ней оказалась в Дорне и попала на глаза Колокольцеву.

И снова попадут ему на глаза на перроне фабрики смерти, после чего тогда уже штандартенфюрер СС и генеральный инспектор лагерей смерти Роланд фон Таубе своей диктаторской властью выдернет их из шествия обречённых.

Изумлённая Эдит Штайн пройдёт Преображение, вернётся в мир (вместе с сестрой Бенедиктой) … и до сих пор преподаёт философию и богословие в римском Университете Чёрного Солнца.