Когда солнце не взойдет. Глава 30

Любовь стирает границы времени: она превращает минуту в вечность, а вечность — в минуту. И кажется, что даже бесконечности будет мало.

Дэн и Ксюша перестали считать секунды. Когда их губы сомкнулись, казалось, что все вокруг в один миг померкло и перестало иметь свою значимость: миссия, Иншилот, кристалл и даже друзья, которые надеялись на их помощь. Чувства захватили настолько, что они не заметили, как сползли по стенке вниз и продолжили целоваться уже сидя, совершенно забыв о времени и пространстве. Это было абсолютное счастье, которое хотелось задержать как можно дольше, впитать в себя все оттенки ощущений рядом друг с другом и просто вылить всю свою любовь, будто повторной возможности может не предоставиться.

Как бы не сложилось дальше, Дэн почему-то знал, что скоро они с Ксюшей окажутся не рядом. Будто им уже выписали приговор, который не подлежит отмене, и сейчас у них последний шанс побыть вместе и рассказать о своих самых сокровенных чувствах.

Когда Дэн все таки нашел в себе силы оторваться от Ксю, то по наручным часам понял, что прошло больше получаса. И как такое возможно? Он готов был поклясться, что по ощущениям прошло не больше двух минут. Ксюша так же, как и он полностью растворилась в этих мгновениях и не хотела открывать глаза, продолжая тянуться к нему распухшими и такими желанными губами. Дэн улыбнулся и поцеловал её в лоб, будто побуждая скорее прийти в себя. Ксю поморщилась и нехотя открыла глаза. По ее выражению читалось недовольство, что он ее остановил.

— К твоему сведению, мы уже сорок минут целуемся, — чуть охрипшим голосом заметил Дэн, продолжая обнимать ее за шею и глядя в затуманенные, счастливые глаза подруги.

— Ну и к черту все! — бросила она недовольно, а потом вскинула на него шокированный взгляд. — Сколько ты сказал? Сорок минут?

— Я тоже был в шоке. Должен отдать тебе должное, малышка — целуешься ты превосходно!

— Да кто бы говорил! — Она надула губу в насупленной мине, а затем лишь игриво улыбнулась. Дэн прижал ее к себе как можно крепче и они ещё несколько минут сидели вот так, растворяясь в теплоте друг друга.

— Я не хочу, чтобы эти минуты заканчивались, — тихо прошептала она и задержав дыхание, схлипнула, будто с трудом сдерживая слезы. —   Не хочу, чтобы ты находил кристалл и встречался с этим Иншилотом. Не хочу дуэли! Я не готова к этому, Дэн.

— Я тоже не готов, — честно прошептал ей на ухо он. — Честно говоря, у меня нет ни плана, ни стратегии... Лишь понимание, что это главная миссия в моей жизни, которой я не могу противиться, да и не хочу. Но поверь, я сделаю все возможное, чтобы не погибнуть самому и спасти всех вас. Не знаю откуда, но у меня есть уверенность, что я смогу это сделать. Лишь бы ты... верила в меня. — Дэн запнулся на последних словах, вспомнив возражение Ксюши на эту просьбу. Он не мог заставить ее изменить свое мнение, да и не знал, смог бы сам вести себя по-другому в подобной ситуации. Да и... С чего он вообще взял, что сможет победить?

— Я буду верить в тебя, обещаю, — вопреки его ожиданиям, Ксюша не стала ему перечить. — Надеюсь, ты будешь бороться за свою жизнь из последних сил, хотя бы ради меня.

— Ты — главная причина. — Дэн нежно провел пальцами по ее щеке, всматриваясь в карие бездонные глаза. — Чтобы снова увидеть твою улыбку, мне кажется, я горы сверну.

— Ловлю тебя на слове, — промурлыкала подруга, прижав его руку к своему лицу ещё крепче, будто боясь, что он ее уберет.

— Я люблю тебя, Ксю. Одну лишь тебя. Как бы мир не пытался меня сломать, и чтобы Нуара не предпринимала — я буду верен тебе всегда, до последнего вздоха. Не знаю, что нас ждёт дальше и будет ли у меня ещё одна возможность рассказать о своих чувствах, поэтому хочу, чтобы ты это знала. — Дэн хотел забрать все ее печали, удалить тревогу, вернуть мир и надежду на завтрашний день. Его сердце готово было разорваться от этих переполняющих чувств.

— «Слезы в сахаре! Меня сейчас стошнит». Что-то подобное точно сказал бы прошлый Дэн. — Ксюша смотрела на него со слезами на глазах, полными счастья. — Как же ты изменился! Беру свои слова назад и хочу извиниться за все мои сомнения и страхи. Я так вела себя из-за незнания и чувства неопределенности. Видела, что ты сгораешь внутри от боли, но боишься это показывать. Спасибо, что открылся мне, Дэн. И я тоже люблю тебя, и всегда любила. Просто поняла это только здесь.

— Как же долго я тупил, каюсь. Рядом со мной всегда находилась такая потрясающая девушка, а я ее в упор не замечал. До чего же идиот! — Дэн нежно перебирал ее волосы и не мог прекратить глупо улыбаться. Только сейчас он понял, почему влюбленные всегда казались ему смешными и чересчур сердобольными. Он ведь и сам становился такими рядом с Ксюшей. Это было непривычно и так по-новому, но ему почему-то не хотелось возвращаться к себе прежнему. Будто только сейчас он мог позволить себе не давить эти чувства внутри, как непозволительную слабость, а быть собой.

— Говоришь так, будто вообще кого-то замечал! Может ещё и поэтому я так долго не осознавала своих чувств к тебе, — засмеялась Ксюша. Она смотрела такими влюблёнными и нежными глазами, что у Дэна подступили слезы. Ещё никогда между ними не было таких трепетных и нежных  моментов. Да и вообще, любить — это так приятно, волнующе и радостно. Наверное, он ещё никогда не был настолько счастливым.

— Если я когда-то кого-то и замечал в этой жизни — то только тебя, все эти годы. Ты была единственной, за кого я отдал бы жизнь не задумываясь.

Ксюша снова привлекла его к себе и прильнула к его губам. Дэн ответил уже более умело и нежно, чем в первый раз. И снова минуты полетели в безумном ритме, когда время перестает существовать.


***

Как бы не хотелось оттянуть момент встречи с кристаллом и Иншилотом, Дэн и Ксюша понимали, что этого не избежать. Они по-прежнему находились в мире, где смерть бродила по пятам, угрожая незамедлительной расправой в самый неподходящий момент, поэтому вскоре нашли в себе силы отправиться в башню, что невидимой мощной силой влекла их за собой — в темноту.

Спиральная лестница, узкая и бесконечно крутая, уводила их всё выше в сердце башни, и каждый шаг гулким эхом отзывался под сводами. Всякий раз новый виток будто приближал их к чему-то неотвратимому, тревожному, от чего холодело в груди и пересыхало в горле. Каменные стены, влажные от сырости, будто сжимались всё уже, и даже редкие свечи в золотых канделябрах не разгоняли тьму, а лишь подчеркивали её вязкую, душную густоту. Дэн чувствовал, как сердце бьётся всё быстрее, а в тишине, которую нарушали только их шаги, слышалось что-то ещё — будто приглушённый шорох или дыхание невидимого существа, сопровождавшего их подъём.

И вот, наконец, после бесконечного восхождения, когда ноги уже налились свинцом, а пальцы заледенели, скользя по холодному металу перил — они поднялись к последнему пролёту, и перед ними открылось небольшое круглое пространство башни. Высокие окна зияли во мраке, окружая со всех стороны, и сквозь них пробивался сумрачный свет, окрашенный в тусклый лиловый оттенок — словно сама ночь застыла здесь, не решаясь окончательно вступить во владения. Посреди маленького зала стоял невысокий столик, а на нём — распахнутая, уже знакомая Дэну шкатулка, из которой вырывалось мягкое, но пронзительное свечение. Внутри покоился камень, и в его глубинах медленно плыли крошечные звёзды, образуя подобие бескрайней вселенной, заключённой в малом хрустальном сердце.

Но не камень и не шкатулка в первую очередь привлекли взгляд Дэна и Ксю. У самого окна, точно вырезанная из тьмы, стояла высокая фигура в длинном фиолетовом плаще, и ветер, проникая через щели оконных рам, играл складками тяжелой ткани, заставляя ее шелестеть и колыхаться, как живое существо. Незнакомец стоял спиной к ним, неподвижный, как тень, и от этой тишины и покоя становилось только страшнее, будто они сами, как покорные жертвы пришли прямо в логово хищника.

Дэн закрыл собой Ксюшу, чтобы в случае атаки взять удар на себя. Его сердце готово было проломить ребра от сильного, нарастающего волнения перед встречей с тем, кто подобно кукловоду управлял всем в этом лишенным солнца мире, незаметно подчинив каждое живое существо своим неизвестным правилам.

— Морлан Тонишил? — прочистив горло, тихо спросил Дэн, сжимая крепче рукоять своего меча. — Я — Алан Норвел, повелитель кристалла.  Полагаю, это имя должно о чем-то говорить вам, если подчиняясь воле пророчеств, я оказался здесь, перед вами.

Фигура у окна слегка дрогнула, словно её коснулся порыв чужого дыхания, и медленно, с холодным величием, начала поворачиваться к ним. Плащ шелестнул, скользнув по каменному полу, и в полумраке показалось лицо, скрытое белой маской, гладкой и лишённой выражения, как у статуи, что веками хранила молчание. Несколько мгновений эта безликая маска взирала на них — холодно и отстранённо, словно решая, достойны ли они её внимания, или же проще стереть их из бытия так же небрежно, как и раньше, когда они впервые ступили на его территорию.

— Что ж, добро пожаловать в мои владения, повелитель кристалла, — вдруг послышался глубокий, бархатистый и властный голос, заставив Дэна и Ксюшу вздрогнуть. — Это воистину легендарная встреча. Повелитель и его творец!Долгие годы я ждал этого дня, мой мальчик.

— Творец? — непонимающе  переспросил Дэн, ощущая покалывание в области груди.

— Именно! Ведь именно я создал не только тебя, как повелителя, но и кристалл, книгу пророчеств, и окружающий вас мир. Рад нашей встречи, дорогой.

Дэн и Ксюша забыли как дышать,  крепко сжав друг друга за руки. Наверное, ни один из них не ожидал, что прежде знакомая, будто из самой тьмы созданная фигура может заговорить человеческим голосом на их родном языке даже без горянского акцента.

Руки фигуры поднялись, медленно сняли маску, а затем тяжёлый капюшон плаща, и перед ними предстал тот, чьё лицо Дэн не раз встречал не только на старых портретах в замке, но и в своих давних снах. Это было странное лицо с неопределенным возрастом: в нём читались и шесть десятков лет, и больше ста, будто сама старость запуталась в его чертах, не решившись окончательно забрать к себе. Когда-то черные волосы, густо прорезанные серебром, ниспадали на плечи, а густые усы и борода придавали его облику вид благородного и мудрого человека. Но именно глаза — глубокие, темно-зеленые, холодные и тревожно ясные — притягивали взгляд и не отпускали. В них было всё: тяжесть прожитых веков, скрытая сила, тайна, величие и одновременно опасность, что чувствовалась сильнее любых слов. А сеть морщин на лице лишь подчёркивала это противоречие, словно каждый излом кожи хранил не историю прожитых лет, а бездонную череду судеб, когда-то сломленных или спасённых его рукой.

— Я до сих пор навожу на вас страх, мои дорогие? — тепло спросил Морлан, наклонив голову вбок и приветливо улыбнувшись, будто давно ждал их в гости.

— Учитывая, что вы повелевали теми летающими монстрами и сгустками тьмы на этажах ниже, сомневаюсь, что вы ожидаете услышать отрицательный ответ. — Дэн пытался говорить уважительно и мягко, учитывая высокое положения господина, что столько времени прятался в сумерках. И хотя он до сих испытывал странное тепло и трепет при взгляде на него, возвращаясь в памяти к тем давним снам — понимал, что перед ним стоит хладнокровная, жестокая и противоречивая личность, которую побаивается даже свита Нуары.

— Понимаю и глубоко сожалею, — искренне ответил господин, не в состоянии скрыть тень глубокой печали в своем взгляде. — Когда-то я специально создал этот мир, пытаясь обезопасить жителей Земли от самого себя... Но даже в моих просчётах время от времени случаются сбои.

— Вы хотите сказать, что этот мир является не побочным явлением такого научного открытия, как интернет? Именно так сказала нам Флэр, когда поведала о происхождении этого мира, — решила уточнить Ксюша, проигнорировав тихую просьбу Дэна держать язык за зубами. — Да и Жаклин — очевидец всех событий — своими глазами видела, как их замок в миг оказался среди дикой природы, будто переместившись в пространстве, как раз в тот миг, когда интернет вступил в силу. Хотите сказать — это все неправда?

— Ну почему же неправда, мое милое дитя? — Морлан одарил ее доброй отцовской улыбкой. — Когда становишься участником происходящего, а не творцом— все события воспринимаются иначе, так как видишь ты лишь следствие, а не суть. Или вы действительно тогда поверили, что этот мир, книга пророчеств и сам кристалл были созданы каким-то силами свыше?

— А чему мы, по вашему, должны были верить? — возмутился Дэн, с трудом сдерживая раздражение. Если этот Тонишил по-прежнему считает его тем маленьким запуганным ребенком, которому легко было навешать лапши на уши— он глубоко ошибается. — Флэр тогда была единственной, кто удосужился ввести нас в курс дела, хотя большинство ответов нам пришлось искать самостоятельно. О вашем существовании мы тогда и близко не догадывались, так как вам проще было запрограммировать искусственный интеллект под видом девушки, чтобы дергать нами, как куклами за ниточки, и пудрить нам мозги запугиваниями и откровенной ложью. Или же выйти из тени ещё в начале всей этой истории и четко рассказать нам наше задание являлось унизительным для вашего статуса?

Дэн хотел говорить мягко и уважительно, но его дурной, упёртый нрав снова вылез наружу, терзаясь сотнями вопросов.

— Нет, сынок, это было опасно — для твоих друзей в первую очередь, которые не защищены силой кристалла. Или ты ещё не понял, на что я порой способен? — Тонишил, на его удивление, не стал злиться за его дерзость, одарив его очередным благосклонным взглядом.

— Вы что, не даёте отчёт своим действиям? Или страдаете раздвоением личности? — не поверил Дэн, внимательно заглядывая в его знакомые, необычайно добрые глаза. — Или может в вас переодически нечисть вселяется, что вы пытаетесь все снести к чертям собачьим?

— Видишь ли, сынок, порой слишком долгая жизнь и огромный запас энергетической силы и возможностей влияют на мозг не лучшим образом, постепенно повреждая его клетки. К сожалению, это уже необратимый процесс, который я не в силах остановить. — Морлан посмотрел в сторону, пытаясь скрыть нотки сожаления во взгляде.

— Хотите сказать, что были не в себе, пытаясь нас уничтожить? — Дэн недоверчиво нахмурил брови.

— Сейчас я большую часть времени нахожусь не в себе, мой мальчик.  Вероятно, я бы продолжал таким оставаться, если бы не твое искренне желание пожертвовать собой, пытаясь защитить свою возлюбленную. Именно яркие проявления человечности и доброты, свидетелем которых могу стать, и которые столь не свойственны для горянской расы — имеют свойство удерживать мое сознание прежним, либо же возвращать трезвость ума и память, что большую часть времени заперты внутри чудовища, которое требует крови, смерти и страданий.  Против своих корней, увы, не попрёшь, как бы не пытался сохранять свое сознание ясным. Я уже слишком стар. Но сейчас я действительно счастлив, что могу говорить с тобой при ясном сознании, как когда-то давно — в твоих детских снах...

Дэн пошатнулся, на мгновение вновь ощутив себя тем маленьким мальчиком, который всегда нуждался в отце. Морлан Тонишил хоть и поначалу пугал его детский невинный разум, но со временем смог стать настоящим другом и даже отцом, проводя с ним время в его сновидениях. Сейчас перед ним стоял тот же господин — чистосердечный, добрый и открытый, напоминая о тех похороненных в памяти моментах с человеком, который смог стать ему близким.

— Я мало что помню, — тут же отмахнулся Дэн, пытаясь отгородиться от собственных чувств к этому господину.

— Ты и не должен был помнить. — Господин вздохнул с сожалением, будто признавая собственную оплошность. — В свое время я решил запечатать твои воспоминания, чтобы в конце ты сделал правильный выбор, не руководствуясь чувствами привязанности. Это было бы справедливо и честно.

— Как бы там ни было, сейчас меня больше волнует другой вопрос. А именно — какого черта я должен вообще плясать под вашу дудку? Или вы когда-то специально повелителя определили, чтобы обработать его детский разум во снах и подчинить своей воле? Учитывая, что некоторые вещи я все же смог вспомнить как раз перед последней миссией. Совпадение? Не думаю. Играть на чувствах других и таким образом иметь возможность управлять ним в своих целях, дёргая за ниточки — разве это честно?

— Видишь ли, дорогой, но ты не тот человек, который будет что-то делать, имея глубокие сомнения в душе на этот счет. Я специпльно определил повелителя, как сильную личность, которую невозможно перетянуть на свою сторону. Если ты здесь — значит уверен в своих действиях и не испытываешь мук совести. А значит, твое сердце приняло мою волю. — Глубокая уверенность Тонишила зацепила Дэна гораздо сильнее, чем он того ожидал: в груди забурлило, руки задрожали, а кровь горячим потоком ударила в голову. Он говорил о нем так, словно знал досконально, тем самым только подчёркивая свою власть.

— У меня не было другого выбора! Вы ведь специально написали пророчества таким образом, чтобы у нас не было возможности принять другое решение, тем самым сделав своим рабом?!

— И какова моя истинная цель, сынок? Ты думал над этим? — Тонишил смотрел на него удивительно благосклонно, как родитель на непутёвые дитя. Это обескураживало Дэна и вводило его в ступор.

— Полагаю, вы хотите вернуть свою власть. Имею предположение, что вы обладали полномочиями на Горане, но затем их утратили. Сотворив кристалл и книгу пророчеств, вы специально создали выгодные условия дуэли для них, чтобы убедить в том, что это единственный верный путь, чтобы завладеть Землёй. При этом вы сами скрываетесь в тени, чтобы  остаться неузнаваемым для них, иначе вас могут рассекретить и перестать слушаться. Но вместе с тем вы приследуете свою цель, в то время как я, Нуара и лорд Дайрон — ваши марионетки в ее достижении. Как фигурки на шахматной доске, что воюют друг с другом, но руководит ими кто-то другой. Разве я не прав?

Тонишил бросил на Дэна долгий, пронзительный взгляд, полный застывшей тоски. В его глубоких глазах плавали звёзды — отражение камня, обладающего огромной силой и лежащего прямо перед ними.

— Ты довольно умен и догадлив, но слишком недоверчив, мой дорогой. Твое сердце уже давно сделало свой выбор, а разум определил верный путь, но ты по-прежнему боишься. Боишься принять не только мою волю, но и свою собственную...

— Я не ваша марионетка! Может, хватит говорить обо мне так, словно знаете, меня лучше, чем я сам? — Дэн показательно закатил глаза, пытаясь убедить Тонишила в том, что не намерен плясать под его дудку. Впрочем, тот по прежнему выглядел чересчур уверенным и благосклонным, что выводило Дэна из себя.

— Пожалуй, я не буду комментировать твои догадки. Ты имеешь на них полное право. — Тонишил наклонил голову набок и снова понимающе улыбнулся. — Что же касается твоих слов о власти, то здесь ты ошибаешься, дорогой. Как уже говорил — я слишком стар для подобных амбиций, так мое время уже на исходе. Вскоре я покину этот мир, освободившись, наконец, от слишком тяжёлого бремени. Прожив не одну жизнь, я очень устал от невероятного количества информации, которую познал и пережил, а так же от силы, которая постоянно возрастала во мне, накапливалась и превращалась в смертоносный вихрь. Увы, мой мозг уже давно безвозвратно поврежден и это необратимый процесс, который будет поглощать мою настоящую личность все глубже в болото безумия. Если это не остановить — я стану чистым злом, сила энергии которого достигнет таких масштабов, что сможет одним махом уничтожать целые поселения. На моих руках уже и так слишком много невинной крови, от которой я никогда не смогу отмыться. Вся моя надежда только на тебя, Алан...

Дэн и Ксюша так и остолбенели оба, услышав признание Морлана. То есть он действительно собирается умереть, перекинув бремя по спасению Земли на их плечи?

— Сомневаюсь, что наши с вами взгляды на счёт будущего хотя бы в чем-то пересекаются. Учитывая, что и пророчества вы написали, отдав все козыри в руки горян, тем самым не давая землянам никакого права выбора. — Дэн не мог забыть представления в кукольном театре с марионеткой, играющей на пианино. Вероятно, тогда Тонишил был в одном из своих смертоносных обличий, о котором сейчас, возможно, и не помнил.

—  Я дал право выбора только тебе, мой мальчик, потому что ты — мое лучшее творение. В ином случае все равно случилась бы война, которая принесла бы слишком много разрушений и смертей для обоих сторон. Я люблю Землю не меньше, чем свою родину, Горан, но увы, не мог позволить людям все больше разрушать природу в бесконечной гонке к научному прогрессу. Как и не мог допустить, чтобы горяне поубивали многих людей, пытаясь завладеть земной информацией. Сейчас я на стороне добра, справедливости и мира — неважно, с какой стороны будет исходить инициатива. Да, земляне, как и горяне, не умеют ценить дары вселенной, но этого, увы, не изменить. Я не Бог, чтобы переживать ещё и об этом. Единственное, что мне хотелось бы оставить после себя — мир и отсутствие войны.

— О каком мире может идти речь, если горяне в своем подавляющем большинстве злые, бездушные и жестокие?! Они ни за что не остановится, какими бы не были ваши желания! — воскликнула Ксюша, озвучив мысли Дэна.

— Не все так однозначно, каким кажется на первый взгляд, — покачал головой Тонишил. — Думаю, я должен рассказать вам свою историю с самого начала, чтобы вы приняли окончательное решение и больше не испытывали мук совести по поводу вашего выбора. Усаживайтесь поудобнее и выслушайте мою историю, прежде чем заключить с кристаллом последний договор.

Морлан взмахнул рукой, и словно из неоткуда вокруг столика с кристаллом возникло два шикарных кресла, прмглашая присесть отдохнуть. Что ж, очевидно рассказ будет долгим.


***

Эрика, Максим и Боря понимали, что Норвел прийдёт в бешенство, обнаружив клетку пустой, особенно после бегства Кости. Вероятно, он приложит все свои способности, чтобы найти их как можно скорее и вернуть на место будущих истезаний. Вполне возможно, что он вообще их решит убить на месте, потеряв рассудок от гнева. От этого подлеца, свихнувшегося от ревности и алкоголя, сейчас чего угодно ожидать можно. Ребята старались не терять голову от чувства свободы и для начала найти надёжное укрытие в замке, подальше от того места.

Сначала они вышли к старым подвалам с множеством разветвлений в разные стороны, в которых легко можно было заблудиться. Выбрав самый логичный по колетивному мнению маршрут, они отправились вглубь подземных лабиринтов в попытке отыскать ход на второй этаж. В результате продолжительного пути темными туннелями, они наткнулись на старую, ржавую лестницу с узким проходом где-то под потолком. Поскольку возвращаться назад было поздно и небезопасно, ребята решили ползти по это тесному, подземному ходу в надежде выйти где-то на первом этаже.

Переодически мертвую тишину вокруг разрывало эхо выкриков Норвела, который, очевидно, отправился на их поиски в глубинах подземелья. Это была ещё одна причина выбранного пути отступления, который, вероятно, у всех вызывал приступы клаустрофобии и нехватки кислорода.

— Мне кажется, эти стены сейчас сомкнуться, — не выдержала Эрика, настойчиво пытаясь скрыть дрожь в голосе. Как бы не хотелось казаться перед парнями сильной и непоколибимой, фобия узких закрытых пространств все больше давала о себе знать.

— А я переживаю из-за возможного обвала. Такое ощущение, что эти стены настолько старые, что просто не выдержут нашего присутствия, — согласился с ней Боря и кашлянул от разъедающей лёгкие сырости. Туннель казалось, становился всё уже, а свет фонариков с трудом рассеивал густую темноту.

— Все нормально будет. Мы сейчас находимся в одном из лабиринтов, которые строили в прошлом между стенами замка на случай бегства, если дом пытались захватить. Я читал об этом во многих исторических книгах. Эти ходы очень крепкие и прочные. — Максим остановился и прильнул глазами к небольшой щели в попытке рассмотреть пространство снаружи. Эрика недоверчиво проследила за ним взглядом, а затем последовала его примеру. И правда! В этих узких прорезях начали угадываться очертания заброшенных залов, коридоров и покинутых комнат. Они будто действительно находились в стене, в заточении каменных лабиринтов.

— Что ж, похоже, ты прав. Я чувствую себя никчёмной мышью, которая прячется в щелях, боясь быть замеченной. — Эрика нервно сжала в ладони край кофты Максима, будто в поиске защиты. По правде говоря, ей было неловко перед самой собой за эту непонятно откуда взявшуюся потребность быть слабее. Будто и не она вовсе. Только сейчас Эрика начала больше понимать Ксюшу, которая, влюбившись в Дэна, потеряла хватку крутой боевой девчонки, какой, видимо, считала себя раньше. Нет! Эрика не хотела становится такой же...

— Посмотрите! Впереди как-то светлее становится, будто снаружи кто-то есть. — Боря указал пальцем в темноту, где действительно проступало слабое, колышущееся сияние, больше походившее на мираж. Эрика тут же отогнала мрачные мысли и посмотрела в нужное направление. Похоже, скоро они наткнуться на что-то значимое. Обменявшись встревоженными взглядами, подростки поползли туда.

Камень был холодным и влажным, а в щели осыпалась вековая пыль. Всё вокруг хранило запах плесени и затхлости, будто здесь ещё ни разу не было ни одной живой души. Но сами ходы были выстроены продуманно — сетью, которая соединяла одно крыло с другим, будто стены имели собственные вены, по которым можно было пробираться незаметно, оставаясь внутри камня.

Слабое сияние впереди то затухало полностью, то вновь набирало яркости, зазывая их вперёд. Лабиринт внутри замка жил своей жизнью: лазы раздваивались, сворачивали под странными углами, и тянули всё глубже за зыбким призраком света. Каждая новая щель открывала разные картины того, что находилось снаружи: пустые коридоры, заброшенные покои с покосившейся мебелью, залы с разбросанными сундуками с выцветшими тканями и другой всячиной.

Наконец призрачное сияние, которое до этого обрывалось в темноте, стало устойчивым и засияло ярче, будто подзывая ближе. Из глубины донеслось едва слышное эхо — неразборчивое, глухое, но довольно различимое: хриплый, скрипучий мужской голос перекликался с женским — мелодичным и одновременно властным.

— Черт возьми! Это правое крыло, — тут же догадалась Эрика, ощутив прилив жгучей ненависти. Хотя Максим и остудил ее пыл, но желание отомстить этому мерзавцу Норвелу никуда не делось и продолжало разъедать ее изнутри, как смертоносный яд.

—Может лучше убраться назад и поискать другой лаз — на второй этаж к примеру? — осторожно предложил Боря, борясь с отдышкой от интенсивного передвижения.

— Было бы неплохо, но у меня назрел другой план. — Максим повернулся к ним лицом. Эрика не видела его мимику в темноте, но по тону голоса догадалась, что он взловлнован. — Можем проследить за Нуарой отсюда и попытаться узнать, чем дышит враг изнутри.

— Надеешься на мои знания горянского языка? — Эрика хмыкнула, прислушиваясь к разговору где-то снаружи. Ну конечно же — Нуара о чем-то говорила со своим отцом Дайроном на своем родном языке.

— Ты и его знаешь? — не скрыл восхищения в голосе Максим. Эрика не смогла сдержать улыбку, поняв, что у этого отчаянного смельчака и плана толком не было. Как же много общего у них с Дэном! Просто Максим, в отличие от своего лучшего друга, умеет делать вид, что знает, с чем имеет дело.

Впрочем, возвращаться было поздно, поэтому Эрике ничего не оставалось, как согласиться. Договорившись сохранять молчание, ребята как можно тише подползли к удобному месту, чтобы иметь возможность и слышать разговор врагов, и наблюдать за ними из широкой щели.

По ту сторону они рассмотрели просторную комнату с утонченным, дорогим и необычным интерьером. Огоньки сотен свечей множились в отполированных до блеска бокалах и золотых узорах на мебели, выплитая золотистую паутину, окутывающую всё пространство. В центре за длинным столом сидела королева Нуара — в белоснежном платье, расшитом россыпью бриллиантов, что мерцали, словно звёзды, упавшие прямо на её плечи. Распущенные серебристо-белые волосы каскадом спадали ей на грудь и спину, подчёркивая холодную и завораживающую красоту, от которой перехватывало дыхание. Рядом с ней, в тяжёлом плаще, украшенном гербами и тёмными вышивками, сидел старик с властным лицом и пронизывающим взглядом. Его седые волосы придавали облику суровой величественности, а орлиные глаза горели плохо скрываемым раздражением. Двое пили густое красное вино и вели оживлённый разговор, но по интонациям и жёстким жестам было ясно: их мнения расходились, и между ними витало напряжение, словно невидимая искра, готовая вспыхнуть.

Максим, заметив напряжение Эрики, тут же сжал ее ладонь, показывая свою поддержку. Боря в ожидании смотрел то в щель, то на Эрику, будто она единственная, кто мог помочь расшифровать их разговор.

В школе полукровок действительно был предмет по изучению горянского языка, который Эрика, как лучшая ученица школы, знала довольно неплохо. Правда, уже по тем обрывкам разговора она поняла, что акцент у них все же отличается от того, к которому она привыкла, но, к счастью, слова были различимы.

— А я ведь предупреждал! Изначально ведь чувствовал, что это плохая идея! — на повышенных тонах высказывался Дайрон, наполняя свой бокал новой порцией вин. — С начала века единиственное действенное оружие в достижении целей — это война. Никаких уловок, манипуляций и обходных путей. Только кровопролитие, хаос и многочисленные жертвы — двигатели прогресса.

— Неужели вы испугались, батюшка?— Единственное, что выдавало волнение Нуары— чуть нервные подёргивания пальцев. В остальном она выглядела холодной и уверенной, как истинная королева, знающая себе цену.

— Да как ты смеешь, чертовка! — неожиданно вспыхнул бывший король и ударил кулаком по столу. — Мне ли бояться идей этого сумасшедшего? Его век прошел ещё два столетия назад. За все эти годы я стал могущественнее, чем он в любых своих обличиях!

— Тогда к чему эти разговоры о другом варианте развития событий?  — Королева грациозно отбросила прядь белоснежных волос за плечи. — Вы ведь изменили свое мнение только после того, как догадались, кто стоит за пророчествами, верно?

— У меня так же встречный вопрос. Почему ты его не изменила, зная, что тебя пытаются обвести вокруг пальца? Я лишь решил прислушаться к своей непутёвой дочери, которая расписала золотые перспективы! Мерзавка! Таки удалось одурачить бедного, старого отца, который всю душу вложил в свое дитя! Позор! Надо было ещё сначала догадаться, кто за всем этим кто-то стоит. Покажи мне, где находится кристалл и я уничтожу его своими руками! Как и этого мальчишку, который заодно с моим самым главным врагом.

— Успокойтесь, батюшка. Может вам успокоительное предложить? На Земле купила, кстати, неплохо помогает угомонить нервы. — Во взгляде Нуары читалось что-то похожее на превосходство. Будто она нащупала слабую сторону своего отца и теперь пытались им манипулировать. —  Думаю, даже если автор пророчеств Морлан Тонишил — условия он предложил максимально выгодные для нас. Поверьте, идти войной на Землю, имея в запасе меньше козырей — заранее проигрышный вариант. Я прожила на этой планете долгие годы и успела хорошо изучить людей. Несмотря на слабые физические возможности и отсутствие силы энергии, они довольно умны и изобретательны. И поверьте — у них большой опыт ведения войны, в отличие от Горана. Против их созданного оружия даже сила энергии бессильна. Нужно быть умнее баснословной гордости, чтобы признать, что мы не знаем ничего о Земле, поэтому информация, которая хранится в кристалле, пророчества и повелитель — наши единственные верные источники к достижению целей. Мы не можем их отвергать. Без знаний об устройстве Земли нам будет ой как несладко. Да и признаюсь честно — не очень хочется пачкать руки в крови людей. Уже неинтересно. Или вам до сих пор так важно убивать и сеять хаос, чтобы показать свою власть?

— Как ты смеешь говорить со мной в подобном тоне? Забыла, благодаря кому стала королевой? — Дайрон был готов испепелить Нуару взглядом, но она держалась довольно стойко. Эрика поймала себя на мысли, что восхищается ею. Не это ли чувство испытивает сам Дэн?

— Это имеет к нашему разговору какое-то отношение?— Она отклонилась на спинку стула, изобразив вид полной неизаинтересованности. —  Разве не вы говорили, что истинная королева всегда останется при своих интересах? Зачем же вы пытаетесь навязать мне свою точку зрения? Повелитель уже вот-вот заключит с кристаллом последнюю сделку. Подготовка к прямой трансляции уже почти завершена. Поздно уже давать заднюю и о чем-то сожалеть.

— Ты копия своей матери, Нуара, такая же своенравная! Именно поэтому я ее убил однажды собственноручно и подвесил у окна своей спальни. Прекрасный урок, чем может обернуться непокорность.

— Вы сейчас угрожаете мне? — Нуара улыбнулась, отпив немного вина. Костяшки ее пальцев побелели, сжимая бокал.

— У меня есть заботы поважнее. — Дайрон резко отвернулся к окну, отчего было сложно понять его эмоции. — Ответь мне только на один вопрос: ты специально не подымалась на второй этаж и выше все эти годы? Или предпочитала закрывать глаза на то, что этот мерзавец тогда выжил и втянул нас в свои игры?

— Какие ещё игры, батюшка? Спешу напомнить, что мой дядя всегда отличался удивительной справедливостью. Вряд ли он будет действовать против нас, даже находясь не в себе. Думаю, он, как и раньше, захотел стать вершителем мира. Но поверьте— я достаточно сильна и уверена в себе, чтобы выиграть дуэль. Алан мне не соперник. Даже играя по правилам Тонишила — я ни за что не проиграю.

— Запомни раз и навсегда: не существует ничьих иных правил, кроме моих. Ни твоих, ни Тонишила. — Дайрон блеснул на нее своим убийственным взглядом и демонстративно поднял бокал, будто провозглашая тост. Затем осушил его в одно мгновение, изобразив хищную улыбку.

Внезапно дверь скрипнула и к ним без стука ворвался Норвел — злой, разгорячеенный, весь потный и в каких-то ссадинах, будто запутался в колючих кустах. Он был явно не в себе.

— Ваше величество! Они сбежали, крысы проклятые! Но вы не переживайте— я скоро их найду и верну обратно, — сообщил он старику, не глядя на Нуару. Выглядел при этом так, будто был готов к любому наказанию.

— Нуара! — вместо ответа Дайрон вновь обратился к королеве. — Наш разговор с тобой окончен. Готовься к дуэли. Ты сама выбрала эти правила игры — пускай пока будет по-твоему. Не зря я наделил тебя властью — у тебя сильный дух. Идти путем наименьшего сопротивления — не такая уж плохая тактика, в которой, бесспорно, есть свои преимущества. Устроить кровавую расправу можно и после дуэли, верно? Со всеми козырями в руках, как говорится... Пока я прислушаюсь к тебе и приму твои правила игры, но с одним единым условием — убей повелителя на дуэли. Он — главная шахматная фигура на доске. Убьем его главный инструмент, а затем и от Тонишила избавимся. Видишь, какой я хороший и понимающий отец?

Голос Дайрона приобрел какие-то странные сладковатые нотки. Бросив в сторону своей дочери внезапно потеплевший взгляд, он склонил голову в жесте извинения. Затем приподнялся с места и, не глядя на Норвела, который стоял с опущенной головой и виноватым видом, пошел прямо навстречу к месту, где за толщей каменных стен притаились ребята. Они все тотчас перестали дышать, опасаясь выдать себя.

Нуара недоверчиво посмотрела на отца и заметно напряглась, будто ощутила какую-то угрозу. Эрика тоже невольно сжалась от странного плохого предчувствия. Из темноты на нее по прежнему глядели глаза парней, пытаясь прочитать ее эмоции по мимике. Они пока не знали о чем говорили враги, но скорее всего, предчувствовали что-то неладное.

— Что ж. Надеюсь, мы с вами правильно поняли друг друга. Счастливо оставаться. 

Енджел встала и учтиво поклонилась отцу, не удостоив Норвела даже взглядом. Тот, впрочем, был всецело сосредоточен на Дайроне и своем собственном страхе из-за исчезновения пленников. Старик терпеливо дождался, пока она уйдет, глядя куда-то в пустоту. Странный лихорадочный блеск в его глазах не предвещал ничего хорошего. Наблюдая за ним, Эрику одолело тревожное предчувствие надвигающейся беды. Будто что-то в один миг щёлкнуло — и реальность резко изменилась, как внезапный кадр рекламы посреди фильма.

— Я все исправлю, обещаю, ваше величество. Из-под земли достану живыми или мертвыми! — Норвел тут же начал вымаливать прощение. Эрику едва не стошнило от отвращения и ненависти к этой ошибке природы.

— Скажи мне, Алл, какое твое самое заветное желание? — внезапно сладким голосом, будто и не слыша его предыдущих слов, спросил Дайрон, бросив на своего подданного пронзительный взгляд. Казалось, он читал его мысли, сканировал свои пытливым взором и видел все, что творится у того в голове.

— Что? — Норвел настолько не ожидал услышать что-то подобное, что тут же поднял на короля недоуменные глаза.

— Озвуч мне вголос то, о чем мечтаешь больше всего, сынок. — Дайрон специально выделил последнее слово, показывая, что его и близко не волнует пропажа пленников.

— Ну-у...— Норвел почесал за ухом и скривил губы в противном улыбке. — Думаю, для вас не секрет, что я мечтаю прикончить своего сынка. Заставить его страдать и молить меня о пощаде... Раздавить его, как жалкое насекомое, причинив столько боли и страданий, чтобы он проклял день, когда родился на этот свет. А ещё...— Его лицо приобрело странное мечтательное выражение, от которого стало не по себе. — Хочу взять силой его подружку прямо у него на глазах. Понравилось мне эта горячая брюнеточка — мой типаж, не считая королевы, естественно. Впрочем, ее высочество было не против, чтобы я позволил себе эту маленькую шалость.

— Неужто тебя, как и мою дочь, на детей потянуло? Ай, нехорошо... — Несмотря на слова, Дайрону явно понравилось заявление Норвела. — Так и быть! Я одобряю и благословляю тебя, сынок. Сделай это в кратчайшие сроки, лучше после того, как повелитель заключит последнюю сделку с кристаллом и лишиться своего бессмертия.

— То есть как?! Вы сейчас серьезно? — Норвел настолько не был готов к подобному, что так и застыл на месте от шока. — Разве Алана не нужно сохранить для дуэли, ваше величество?

— Нужно. А может, и нет. Кто знает, кто знает... — Зловещий голос Дайрона прожигал окружающее пространство, как волна жара от взрыва. Это заявление меняло все.