Эх морозова... девятнадцатая глава

Ранним утром, где то около восьми часов в кабинете главвача второго отделения психбольницы Василия Аркадьевича Райхеля в это воскресное утро было непозволительно много сотрудников из медперсонала и всяческих свидетелей таинственного случая внезапной пропажи пациентов в количестве трех человек из четвертой палаты. В самом деле, ЧП местного масштаба переполошило весь корпус второго отделения интенсивной терапии. В самом главном кресле за письменным столом сидел не молодой уже участковый Мельников из местного отделения полиции и вот уже почти час силился увязать показания персонала в одну единую логическую нить. В начале все было вроде бы просто и понятно, три пациента куда то делись из психушки в районе второго этажа, потом предположили самое невозможное, а именно то что они сбежали, а потом оказалось что они просто пропали пропадом и все вздохнули с облегчением, потому как все знали что исчезнуть или пропасть без следа было куда проще чем сбежать. Хотя дежурная Леночка клялась и божилась что дверь в палату была закрыта на ключ. Два гариллообразных санитара в белых халатах согласно кивали головами и в разнобой мычали что мол так оно и было. Мельников все записал и заранее готовые дежурные вопросы уже готовы были прозвучать, но приперлась немолодая уже чета, бывшая жена одного из пропавших Моисея Альбертовича и ее сожитель. Приперлись и поломали весь ход следствия вопросом нельзя ли забрать у Мони новое английское пальто и отдать ему хорошую и почти новую дубленку, которая будет ему в самый раз. Бывшая жена рассказала как Моисей зашел к ним вечером накануне и попросил свои теплые вещи, потом любезно согласился выпить с ними чашку чая и ушел, прихватив видимо по ошибке другое пальто. Мадам Кац рассказала все как было в прошлый вечер, умолчав лишь о том что Моня возник в квартире и пропал так же совершенно внезапно как и появился, благоразумно рассудив что за такие подробности она запросто может в лучшем случае встать на учет у своего участкового психиатра. Узнав что Моисея с утра нет в клинике, она спросила скоро ли он вернется или ей зайти в следующий раз. После этого Мельников понял что разобраться в этом деле на территории противника невозможно и перенес дальнейшее следствие этого загадочного происшествия на свою территорию, а именно в местное отделение полиции. Когда все покинули кабинет в нем остались лишь Мельников и Василий который молча и безучастно все время стоял у окна перебирая в руках связку ключей. Прочитав все что было записано в блокнот участковый бросил взгляд на безучастного Райхеля,-”Что нибудь можете добавить для полноты картины, Василий Аркадьевич?”- спросил он тоном не оставляющем сомнения что его вопрос останется без ответа. Спрятав ключи в карман халата и как бы отвечая собственным мыслям Вася в большой задумчивости произнес-”Ах Володя, Володя что же ты ничему не учишься, добро бы ушел сам так нет, одному развлекаться скучно прихватил еще двух несчастных.” Простите я не совсем понимаю…”- заговорил было Мельников, но Василий Аркадьевич прервал его,-”Хотите добрый совет? Свяжитесь со всеми православными храмами в центре Москвы и передайте им следующее…”
  Три фигуры возникшие из ни откуда на темном осеннем сквере рядом с памятником Бауману   тягостно поразили простое как у пятилетнего ребенка воображение молодого дворника неизвестно за каким хреном вышедшего на уборку территории в такую рань. Он медленно оглянулся на темные очертания храмовых куполов потом посмотрел на возникшую из воздуха живописную троицу и сев на сырую лавочку закурил. К нему тут же подошел парень в длиннополой шинели и модной бейсболкой на голове, вынув из пачки “Marllboro” сигарету попросил огоньку. Из Богоявленского храма обрывками доносился густой протяжный бас и вторящие ему слабые потуги прихожан, шла всеношная служба. Кто то из менее стойких покидал службу и одинокие, в основном женские силуэты тянулись через сквер к ближайшей станции метро. Вольдемар докурил сигарету, бросил окурок в чистенькую урну и спросил закоченевшего дворника где можно спокойно и сытно перекусить в этот ранний час. Парень не только рассказал где, но и согласился показать дорогу до самого кафе, но Вольдемар вежливо отказался от этого и когда дворник вновь предложил свои услуги заметил что каждый должен заниматься своим делом, он с друзьями позавтракает, а парень займется уборкой сквера. А кто не понимает русского языка и продолжает своевольничать, добавил он видя желание парня следовать за ними, с теми случаются всякие неприятности, например такие, произнес Вольдемар и показал кулак. Кафе оказалось закрыто на какой то санитарный час и друзья насладились шавермой которая тут же за углом работала круглосуточно, три платсмассовых стаканчика с горячим чаем дополнили их нехитрый завтрак. Вольдемар вынул свою пластиковую карту, но оказалось что продавец принимает только наличные которых у него не было, удивил всех Моня, он вынул из кармамна шикарного пальто толстый кожанный бумажник набитый рублями и долларами и по королевски расплатился за всех.-”Это небольшая компенсация за ущерб моральное насилие и предательство причиненное моей бывшей женой. Согласитесь, пальто и кошелек не так уж и много за порушенную веру и надругательство надо мной.”- без запинки произнес великолепный Моисей.-”Как зто верно, Моня, лучше и не скажешь.”- ответил Вольдемар и спросил Алешеньку который грелся держа стаканчик с горячим чаем между ладоней.-” Ты чего на коленках то ползал да еще крестился, чуть все дело не завалил.” -”От нее был свет, неяркий такой очень теплый. Я попросил Матушку помочь в нашем деле и остаться там где она сама захочет.”- тихо сказал молчаливый до сих пор Алешенька. В женской куртке и вязаной шапочке с помпоном он казался беззащитным и трогательным. Был девятый час в Богоявленском служба подходила к завершению, решено было что с иконой к храму двинется Моисей, проследит за ним Алешенька и если что подаст знак стоящему неподалеку Вольдемару. К находящейся на при храмовой территории церковной палатке вскоре направился один из служителей и Моисей последовал за ним. Невысокого роста полноватый с дорогой сумкой в руке и стильном английском пальто Моня со стороны казался успешным человеком имеющим свой бизнес и добрым прихожанином. Подождав пока священик выйдет из лавки Моисей преградил ему дорогу и указывая на сумку что то быстро говорил.. потом он раскрыл сумку и поднял ее на уровень груди. Священик наклонился, увидел то что показывал Моня что то спросил у него перекрестился и вцепившись в ручки сумки попытался  вырвать ее с силой дернув на себя. У церковной палатки началось форменное безобразие, драка на территории храма. Последствия этой короткой, но поразительной схватки до сих пор помнят многие прихожане, поняв что попал в историю и вырвать сумку из хватких рук священника никак не выходит Моня в бессильном отчаянии что есть силы залепил противнику кулаком в ухо, сбив с него служебную камилавку которая отлетев далеко в сторону была подхвачена ветром и укатилась в неизвестном направлении. Священик выпустил наконец сумку и вздорным базарным голосом, непохожим на благочинный глас коим обыкновенно ведутся службы, закрыв ухо рукой бросился в храм подняв края рясы чтобы не упасть. Перед Моисеем появился Алешенька взял у него сумку и бросился к выходу едва успев опередить охранника заслонившего ему дорогу, другой уже спешил к Моне. Из храма в большом возбуждении вышли не успевшие переодеться все главные чины церкви и Моню куда то повели. Второй охранник проявив недюжинную сноровку уже было догнал убегавшего Алешеньку, но дорогу ему преградил Вольдемар в распахнутой шинели и без бейсболки, охранник замер на месте и попятился назад не издав ни звука. Они сидели уже в кафе, как первым посетителям им дали бесплатно две чашки американского эспрессо как первым посетителям и сразу после них насыпался народ в основном молодежь, стало немного суетно шумно и запахло паццей. Алешенька с удовольствием поглощал салат с креветками, перед ним стояла тарелка с большим куском шоколадного торта и чашка с ароматным кофе. В этом заведении привыкли к своим посетителям и не очень то обращали внимание на девчачью курточку Алешеньки и шинель его спутника, Алешенька снял шапку, Вольдемар оставался в бейсболке. Грустные мысли одолевали и беспокоили ранимую душу художника, во-первых что произошло в храме, во-вторых почему не приняли икону и что теперь делать? Вольдемар  заказал еще порцию картошки-фри, пирожок со смородиной и бутылочку “пепси,” приказал Алешеньке зорко следить за сумкой, съесть все заказанное и никуда не уходить, хотя бы пришлось ждать до конца жизни. Алешенька обещал выполнить все в точности, спросив лишь куда уходит Вольдемар. Моню пойду из беды выручать, обыкновенно сказал Володя и направился к выходу. Наступившее утро было ясным сухим и довольно холодным, подняв ворот шинели он направился к Богоявленскому храму. Взъерошенный и слегка помятый Моня сидел на стуле в служебном помещении, похожий на толстого кота застуканного на месте преступления, он притих насупился и злобно смотрел на дежурного батюшку, которого он давеча хлопнул по уху и стоявшего у двери охранника. -”Ты на кого руку поднял? Ты кого по уху смазал, я тебя спрашиваю?”- гундосил поп недобро глядя на Моню.-”Ты хоть знаешь что тебе за это будет, а?” Моисея видимо утомило пребывание в тесной и душной комнате -”Заткнись черт.”- произнес он и расстегнул пуговицу на пальто. Дверь в служебное помещение отворилась и вошел отец настоятель за спиной которого возвышался Вольдемар, настоятель жестом руки пропустил Вольдемара в перед и сладким голосом произнес-”Вот ваш друг невредимый, как видите в отличие от нашего сотрудника, не заслужено пострадавшего. Что же вы милейший, со всеми так беседуете?”- обратился он непосредственно к Моне.-”Еще один дьявол навязался,”- вздохнул Моисей не глядя на священнослужителя. Отец настоятель коротко бросил взгляд на часы и сказал что уже сейчас прибудет наряд из полиции, который с удовольствием побеседует с Моней и его другом, но уже в другом месте. На стоящем у окна не большом столике находился на половину пустой графин с водой, но не было стакана. Глядя на этот самый графин Володя спросил хочет ли Моисей выйти на свежий воздух,-”Пойдем что ли, там уже Алешенька картошку ест и нас дожидается. А икону в другом, нормальном месте предложим.” При этих словах охранник стоявший у двери заметно напрягся и сделал короткий шаг вперед. Вольдемар схватил со стола графин со словами -”А ну ка отче, посторонись, как бы не забрызгать.” разлив воду по всему полу, он протянул левую руку вскочившему со стула Моисею, а правой рукой бросил в разлитую по полу воду какую то бурую пыль. Через секунду в помещении стояли онемевшие от удивления и ужаса сотрудник ЧОПа и святейший настоятель храма, а на получившего по уху священника вообще напал столбняк. С шумом распахнулась дверь и в помещение вошли доблестные сотрудники полиции. В кафе обняв спортивную сумку дожидался на своем месте Алешенька, все трое вышли и сопровождаемые любопытными взглядами прохожих направились куда-то в неизвестном направлении. Вася Райхель после всей бестолковой суматохи и выматывающей беготни по этажам в поисках пропавших, после вызова в кабинет генерального врача всей сумасшедшей клиники, после опроса всех мало-мальски причастных к этому событию  сидел у себя в кабинете, пил минеральную воду и то и дело вытирал платком лоб и шею. Версий пропажи трех обитателей второго отделения было несколько начиная с побега через форточку в туалете и заканчивая явным вмешательством нечистой силы в лице бабы Мани, местного завхоза у которой постоянно что нибудь бесследно пропадало в хозяйстве. Баба Маня яростно отвергала все обвинения ссылаясь на то что хорошо бы поискать причастных к пропаже на кухне где постоянно жалуются на не довоз продуктов питания и после работы уходят домой с полными сумками набитыми всякой всячиной. Пожалуй это был единственный случай необъяснимой пропажи больных из палаты за всю многолетнюю практику клиники. И Василий чувствовал некую личную причастность к этому событию, а так же подозревал и капитан полиции Мельников, когда выяснилось что один из пропавших, некто художник Грачев является близким другом главврача. Отсюда Мельников делал вывод о некоей причастности уважаемого Василия Аркадьевича к внезапному исчезновению пациента Грачева в неизвестном направлении. Тем более Васька сам дал направление поиска пропавших, определив их возможное нахождение в главных православных храмах Москвы. Что они там будут делать Вася не рассказал, но когда Мельников ясно объяснил что Райхель может быть, в случае чего привлечен за соучастие с вытекающими последствиями, Васька пал духом, весь обмяк и сдался.  После ухода Мельникова он немедленно позвонил Вольдемару и рассказал какой в психушке переполох случился и теперь их ищет полиция, так что лучше всего им вернуться и не мозолить глаза отцам настоятелям в разных храмах и прочим  тайным сотрудникам полиции.-”Зачем ты вообще их потащил за собой, тем более завтра у тебя выписка, я тебя не понимаю.”-сокрушался Райхель говоря о Моне и Алешеньке. -”Вася, оказывается в этом деле без помошников не обойтись, не волнуйся подарим икону, получим благословение и сразу вернемся, к вечеру уже будем на месте.””Это все порошок? Ты не шутил, он правда работает?” Вольдемар попросил Васю подождать до вечера, напомнив что Вася ему не поверил когда он упомянул порошок в первый раз. А ребята поверили без честного слова и в этом заключается огромная разница между ним, рационально мыслящим человеком и больными психами готовыми принять на веру любую небылицу если она дает им хотя бы маленькую надежду на то что и сказки иногда становятся былью. Разговор с Вольдемаром заставил Василия Аркадьевича посмотреть на себя в зеркало, скорчить рожу, показать своему отражению язык и подумать чем в сущности заключается разница между ним и к примеру Моней, который был не только обитателем четвертой палаты но и кандидатом физико-математических наук и явно не был похож на идиота. Да и Алешеньку нельзя назвать душевнобольным, ну зашуганный, тихий и молчаливый,да мало ли таких в Москве живет? Выпусти его в город он ни чем не будет отличаться от миллионов таких же Алешеник которых каждый день можно встретить в магазине, автобусе или просто на улице и многие из них ходят в церковь, веруют в Бога и без всякого честного слова верят в чудо. “Блаженны нищие духом ибо их есть царство Божие.” Вася поправил очки в тяжелой черной оправе и отойдя от зеркала вернулся к своему письменному столу. Высокий парень в длиннополой шинели с большой кожанной сумкой на плече размашистым офицерским шагом шел по улице делая невольно отмашку свободной рукой,  за ним едва поспевали двое, один в лыжных ботинках и второй в вязанной шапочке с помпоном. Долго ли коротко только вышли они на Волочаевскую улицу как раз к дому номер 25 и на котором   большими красивыми буквами значилось кинотеатр ”СЕКРЕТ”-”Вот здесь и обдумаем план что собственно нам делать дальше.”-произнес Вольдемар и направился к двери с надписью “Кассы.” двое его спутников молча последовали за ним и был уже день и в воздухе кружились первые одинокие снежинки. Кинозал был просто отличный, в бархатных ортопедических креслах хотелось сидеть вечно, а еще лучше спать, что собственно и делал Алешенька объевшись попкорна и залившись пепси-колой он теперь блаженно дремал кивая головой и негромко сопя носом. Несмотря на воскресный день зал все равно был заполнен на половину. Моисей все время куда то уходил из зала и после недолгого отсутствия возвращался очень довольный потирая руки и радостно улыбаясь. В нем проснулся физик - теоретик и возможность исследовать, понять и объяснить таинственную силу бурого порошка приводила его в священный трепет перед возможностью открытия которое, возможно перевернет всю мировую науку. После всех перемещений в пространстве, после   распределения порошка по спичечным коробкам, оставалось ровно две неполных коробки и совсем немного на донышке кофейной банки. С неё то Моня и начал. Он внимательно выслушав Вольдемара что порошок является останками пришельца, а именно представителя внеземной формы жизни, которую и жизнью то назвать язык не поворачивается. Он определил как единый мыслящий сгусток энергии на нестабильных молекулах. При этом его совсем не удивило что эти пришельцы уже целую прорву лет шарятся по матушке Земле и чего то вынюхивают. Моня на это быстро нашел ответ, получалось так что жить здесь невозможно, а уё….ть жалко, вот и мыкаются бедолаги. Первый научный вывод Мони был такой, найти на Земле что нибудь полезное или необходимое для ихней жизни захапать это и умыкнуть к себе. Второй, не менее важный вывод следовал за первым, этим важным и необходимым оказалась вода, с ее помощью они видимо проникали в любую точку вселенной за секунду земного времени, но утащить весь водный ресурс земли оказалось невозможно и вот эти гады сидели в воде пока она не проникала в каждую молекулу ихнего тела, тогда они могли и по земле носиться и летать куда хочется. Но не всякая водица была им по нутру, вот крещенскую или пасхальную воду они боялись что ли и тикали от нее как черт от ладана, видимо в структуре этой воды была смертельная опасность для этих сущностей. Третий вывод был самый важный, без воды они очень быстро погибали, как сказал Вольдемар в два-три дня, превращаясь при этом в бурый ржавый порошок тот самый порошок благодаря которому они сегодня покинули палату, улизнули из цепких объятий настоятеля Богоявленского храма и наверное еще куда нибудь их забросит. Моня специально нехотел думать о возврвщении в клинику. Неукротимый и возбужденный юношеским азартом, чувствуя себя на самом краю небывалого открытия Моня не мог усидеть на месте, его понесло. Через час он уже твердо знал что порошок вступает в правильную реакцию только с водой, а если взять минералку то любая поверхность превращается в каменную породу и вскорости рассыпается словно известняк. Самая интересная реакция произошла с пепси-колой пролив немного на кафельный пол в довольно уютном туалете кинотеатра, больше естественно экспериментировать было негде и посолив лужицу порошком Моисей вызвал такую тепловую реакцию которая прожгла кафель насквозь, образовав при этом большую дырку в помещение под туалетом, скорее всего в подвал. В воздухе образовался запах устойчивых химических соединений наводящих на мысль о теракте и довольный Моня побежал в зрительный зал. Алешенька проснулся и с интересом глядел на экран где снизу вверх медленно плыли титры прошедшего фильма. А последствия утренних событий в Богоявленском храме обрастали свидетелями и подробностями. Ползли слухи что в Елоховском  видели молодого парня в солдатской шинели у которого над головой сиял нимб, но его не пустила охрана. Охраник дорогу которому преградил Вольдемар, уволился в тот же день и уехал к себе в деревню под Рязанью. Нашлось еше немало сведетелей клятвенно уверявших что видели этот самый нимб и высокого парня который перекрестил не пускавшего его охранника и молитвенно сложив руки растаял в воздухе. Так же можно было услышать что парень этот не кто иной как святой апостол посланный на Землю перед концом света. И один из его учеников ходит по всем храмам и смотрит где вера еще крепка, а где уже одна корысть да лицемерие остались и если что заметит, то невзирая на возраст и чин благочестия сразу хрясь по уху, как вон давеча местного священника по шапке и погнал его пинками под зад аж до самого храма. А в руке ученик носит сумку со святыми дарами лля особо крепких в вере и ищет кому отдать благодать Божию. Вскоре все скамейки на сквере перед памятником Николаю Бауману были полны обсуждающими столь небывалое происшествие. Органы тоже были в курсе событий, правда искали они вовсе не сошедшего на грешную землю апостола, а сбежавших из психушки пациентов в количестве двух штук. следовательно психов надо изловить и отправить по месту излечения, а если будет с ними святой человек с нимбом на бритой башке, то было негласное указание, а именно- рук ему не ломать,потому как предмет задержания наукой не изученный и в армии не обученный, в разговоры не вступать и как можно быстрее доставить в надлежащие органы, силу же применить только в самом крайнем случае т. е. при попытке исчезнуть. Ох, если бы Вольдемар знал все это, если бы Васька не трепал языком чего не надо, ну да ладно что сделано, того уж не воротить. Еще один небольшой приход стоял можно сказать на краю Москвы, недалеко от кольцевой дороги, маленькая деревяная церквушечка Святого Николая Чудотворца. Был как то в незапамятные времена еще совсем юнным Володенька в гостях у тамошней маминой подруги жившей в доме как раз напротив церковки. Маленькая, уютная с невысоким забором, стояла она в окружении сосен и лип в прохладной тишине, так и запомнил ее Вольдемар. Покинув кинотеатр все трое зашли на ближайшую детскую площадку и Моня вынул из кармана дежурную бутылочку с водой. -”Значит так, положение наше скверное, все что задумано не получилось, себя засветили и только шума наделали. За то сходили в кино и позавтракали, пора возвращаться в палату.”- подвел итоги прошедшего утра Вольдемар. Моня вытянул ноги и внимательно разглядывал мыски лыжных ботинок,-”Я туда больше не вернусь,”- как то рассеяно с напускным безразличием произнес он. Снег все падал и укрывал всю детскую площадку пушистым белым одеялом. С улицы в арку вошли двое полицейских и спокойно так в развалочку направились к сидящей на скамье троице, Вольдемар на секунду зажмурился выбирая правильное место перемещения и вылил воду перед собой, на асфальте образовалась большая лужа в которой отразился кусочек серого неба. Полицейские зашли с обеих сторон лавочки, оба при оружии, на поясе у каждого безвольно висели наручники, кисть правой руки каждого украшала резиновая дубинка на лямочке. Младший из них привычным жестом козырнул и вежливо попросил предъявить документики. И после этой совершенно безобидной просьбы все трое вдруг исчезли ступив в лужу. Молодой обошел скамейку, наступил берцами в лужу, в которой мгновение назад пропала неуловимая троица попрыгал в ней пару раз со словами “Ни фига не фурычит” и глядя на старшего растерянно произнес,-”А что я такого сказал то? И вообще как они это сделали?” “Ты заметил что нибудь странное?”- спросил старший и видимо более наблюдательный. Младший пожал плечами и сказал что не видел ничего необычного и он с таким встречается каждый день. Старший обозвал его дураком и добавил что перед тем как пропасть эта троица чем то посолила лужу. Оба так же спокойненько вернулись к патрульной машине, позвонили на пост доложили что объект задержания ускользнул. Сквозь помехи и шипение прохрипел вопрос, не заметили они что нибудь необычное? Ответили что на одном из них были  лыжные ботинки, на другом черная бейсболка и длиннополая шинель, третий же самый чудной был одет в женскую куртку и вязанную шапочку с понпоном, а потом все трое куда то пропали. Рация еще по шипела немного и отключилась. Шел уже четвертый час, день буквально таял на глазах, а сумка с заветной иконой все еще была в руках Вольдемара. Они стояли совсем недалеко от старенького храма, в окружении тех старых сосен которые помнил еще подростком Володя. За старым храмом высился новый белокаменный красавец увенчанный новенькими позолоченными куполами.-”Моисей, а что это поп к тебе пристал в Богоявленском. Чего сумку то пытался у тебя отнять?”- вспомнил вдруг Вольдемар.-”Да ну его к лешему,”- сплюнул в сердцах Моисей,-”Документы у тебя, говорит есть на икону, вдруг она краденная. Я ему дураку говорю, мол в дар примите иконку, да благословите батюшка Христа ради. А-а, говорит в дар это другое дело, давай её сюда говорит, я сей минут её в храм отнесу. Говорю, не моя икона, хозяин вот подойдет и настоятелю отдаст. А поп то как вцепится в сумку и давай ее на себя тянуть. И хрипит, в дар говоришь, а икона не твоя значит. Ну слово за слово я и дал ему в ухо чтобы не безобразничал.”- подытожил свой рассказ простой и честный Моисей. “Легко войти в грех, да выходить потом едва сил хватит,” вспомнились Вольдемару слова отца Иноконтия. И порешили так что пойдет сам Вольдемар, а ребята пока суть да дело куда нибудь схоронятся да не отсвечивают, раз их везде ищут, на том и порешили. На широком крыльце старого храма стояли прихожанки, пришедшие до начала вечерней службы и тихо между собой о чем то говорили. До чего же радостный дух исходил из открытых дверей храма, густо пахло сладким воском и еле уловимым ароматом ладана и ветерок который трепал опадавшие листья деревьев только за пределами храма, здесь же замирал соглашаясь не нарушать тишину и покой этого места.-”Сюда не надо входить с вещами, оставте сумку здесь и идите.”- тихо и доброжелательно сказала одна из прихожанок, остальные с интересом смотрели на Вольдемара. И было на что посмотреть, молодой красивый парень одетый в длиннополую шинель с черной бейсболкой на голове и добрыми печальными глазами был явно похож на какого то актера. Я к настоятелю храма, по важному делу, не подскажете где его можно увидеть?”- спросил Вольдемар. Все указали на новый белокаменный храм, сообщив что и отец Никодим там и служба будет проходить там же. Долго искать не пришлось, батюшка сам шел на встречу Вольдемару. Упав перед ним на колени и совершив поклон Вольдемар протянул к нему руки со словами,-”Отец настоятель, сделай ты Божескую милость, разреши грех мой, прими Христа ради в дар икону пресвятой Богородицы.” Настоятель прихода отец Никодим был человек опытный, много чего повидал в своей жизни и очень мало чему удивлялся, он сразу понял что перед ним не одержимый бесами, коих совсем не мало шастает в последнее время грозя страшными чудесами и всяческими знамениями если их не признают посланцами высшего разума и не религиозный фанатик и что встреча с этим парнем не простая и не случайная, тем более что ему уже успели доложить о происшествии в Елохове. Быстренько связав появление парня в Бирюлево и катавасию в Богоявленском он сделал абсолютно правильные выводы и  попросил его немедленно встать и следовать за ним, оглядевшись не много ли сведетелей из числа прихожан видели это. За новым храмом была невидимая с торца небольшая пристройка с резной дубовой дверью. Прежде чем войти внутрь помещения Вольдемар отряхнул полы шинели, вытер ноги и вошел в просторную комнату всю увешанную иконами и образами с холодильником и микроволновкой, и еще в углу на резной тумбочке стоял маленький телевизор. Усадив гостя в кресло он не глядя на Вольдемара взял стоящий пядом с ним небольшой кувшин наполненный водой и переставил его подальше от парня на подоконик.-”И про это уже знают.”- подумал Вольдемар с печальной иронией. Отец Никодим внимательно оглядел Вольдемара и предложил снять головной убор что и было сделано немедленно. При появлении на свет нимб на мгновение вспыхнул так ярко и радостно, словно в комнате отца Никодима кто то сделал фото со вспышкой. Поджав под себя ноги, опустив плечи и понурив голову Вольдемар сидел в кресле обняв сумку и напоминал преступника который ждет ужасного но справедливого приговора. Батюшка прошел к двери и отворив её проверил нет ли кого поблизости, затворив дверь и щелкнув в замке ключом он опустил жалюзи на окнах и после уж сел за стол. Стараясь не глядеть на сияющего как торшер без абажура Вольдемара он огладил рукой большей золоченый крест на груди и спросил совершенно обычным голосом,-”Что привело вас, молодой человек сюда и какова ваша просьба? А за одно поведайте мне грешному, за какие такие дела праведные отмечены вы стало быть таким знаком отличия?”- спросил отец Никодим немного оправившись от первого впечатления произведенного лицезрением нимба на голове Вольдемара.-”Примите иконку а дар, окажите такую милость святой отец, заставьте вечно Богу молиться.”- не отвечая на вопросы священика сказал Вольдемар, вытащил икону из сумки и протянул её отцу Никодиму. Никодим взял икону Богородицы вооружил переносицу очками и погрузился в созерцание лика Пресвятой.-”Новодел,”- неотрываясь от иконы произнес он,-”Сам что ли писал? Вон краски свежие совсем. Сработано великолепно, просто шедевр иконописного мастерства, но не икона.”- заключил отец Никодим и поверх очков поглядел на Вольдемара. -”Через икону что ли получил благословение на голову свою?- он кивнул на Вольдемаров нимб.-”Могло куда хуже случится. Например выросли бы рога, ни какой шапкой не скроешь. Да писал то поди без благословения, без покаяния и поста. Тишком писал, украдкой словно доказать кому чего хотел, а это парень большой грех.” священик говорил и каждое его слово было правдой. Казалось батюшку ничем не удивишь и видно было как нимб отражается в его очках.
Володя признался что икону написал он, а вернее сделал копию с известного образа Умягчение Злых Сердец. И он не понимает почему это не икона, пусть сравнят с оригиналом проведут экспертизу, он Вольдемар уверен, не найдут ни одного отличия. Он только не понимает как батюшка догадался что образ написал он.-”А что тут гадать, посмотреть на тебя, как есть вылитый художник, молодой Сальватор Дали. Никодим первый раз улыбнулся и не в похожести вовсе дело, а во внутреннем содержании.-”Если ты честный художник, смотри внимательно на созданный тобой образ. У тебя Матерь Божия красивая. Невероятно красивая. Понимаешь ты суть иконографии? То что ты написал это просто кощунство и по хорошему икону эту надо бы замазать какой нибудь краской этак слоя в три, как еретический образ.” Слова настоятеля были тяжелы и возможно даже правдивы, но до конца не совсем понятны. Потому Вольдемар и задал свой роковой вопрос,-”А с чего это вы, батюшка решили что Богородица была некрасивой, кто видел её лик?” Отец Никодим сделал знак что бы Вольдемар говорил потише, при этом с опаской посмотрев на дверь.-”Не в красоте лика истина, а в чистоте помыслов и праведности жизни простой и безгрешной. Ибо красота души делает Лик прекрасным. А царица Небесная была и есть красивая, очень красивая, я в этом абсолютно уверен.”- при этих словах Никодим поглядел на образ девы Марии и трижды перекрестился-”Ты парень изучи правила иконописи, вспомни все грехи свои нераскаянные и и поезжай ка во Фрязино, монахи там почитай полвека иконы пишут, они обучат тебя сей мудрости, потому как талант у тебя Божеский. Человек перед иконой не просто молится, он душу свою открывает тому что видит. А видит он, как я уже говорил тебе сострадание, доброе участие, милосердие и бескрайнюю любовь к тому кто молит святой образ её о помощи и защите. А на твою Богородицу можно только любоваться, ей самое место в Третьяковской галлерее.” Вольдемар сказал что это первая и последняя икона которую он написал, а принес он ее чтобы от нимба проклятого избавится и видно зря он пришел потому что опять ничего не получится. Видя что Вольдемар собрался уходить отец Никодим остоновил его предложив оставить иконку у него, а он уж подумает куда ее пристроить. Спрятав икону обратно в сумку Вольдемар снова накрылся бейсболкой и попрощавшись с отцом Никодимом ушел из храма. До вечерней службы оставалось еще сорок минут. Через какое то время к нему присединились Алешенька и Моисей, увидев сумку они поняли все без слов.-”Да-а, непростая это работа из ьолота тащить бегемота,”- не к селу ни к городу продекламировал Чуковского не подрожаемый Моисей и все трое побрели куда глаза глядят, у Вольдемара между прочим они глядели в сторону автобусной остановки.