Кимоно

Мой младший брат рос типичным сорванцом. Сейчас бы сказали - экспериментатором.

"Такой любознательный мальчик", говорили бы люди. Стремясь при этом свалить быстрее, чем этот мальчик решит напроситься к ним в гости. Ведь именно в гостях, он однажды нажал две кнопки на телевизоре одновременно. Из-за чего тот неблагополучно перегорел. А дома он кинул спичку в мусорку, с интересом наблюдая... Короче, тот ещё был хулиган.

И вот, чтобы направить крышесносную энергию в нужное русло, маме пришло в голову отдать ребёнка на спорт. Мудрое в целом, решение, как по вашему? Ведь спорт дарует выносливость, прививает дисциплину, формирует красивое тело и учит, как отвечать, если избежать не получилось. Мотивирует, проще говоря. Таков был план.

Но человеческие планы несовершенны. В связи с чем, и появился термин "человеческий фактор".

Все в этом плане было хорошо... Был герой, нуждающийся в изматывающем его, героя, деле, была спортивная школа в районе, готовая это дело предоставить и была я - старшая сестра, обязанная до этого дела героя довести, не потеряв его по дороге. Вот так я и очутилась в зале ДЮСШ на дзю-до.

А надо сказать, во мне всегда жило желание чего-то восточно-единоборческого, по типу каратэ. Вероятно, во мне взывали мои азиатские гены и прошлая жизнь воина, которым, мне казалось, я когда-то была, не знаю, вполне может быть...

Сидя на скамье запасных, я с интересом взирала на происходящее. Одним, строгим глазом поглядывая на брата. Который, не проявляя особого энтузиазма, бегал с ребятами по залу. На тот момент ему было 8 лет, он как раз закончил 1ый класс, с присущим ему изяществом вылетев из школы за какой-то проступок, напоследок укусив директора. Так что да, спорт нуждался в такой ярости, а он нуждался в дисциплине.

Я наблюдала как они занимаются, но мне не приходило в голову, что я могу заняться тем же. Что же мне мешало, спросите вы? Наверное мысль, что во-первых, это не каратэ, а во-вторых, я пришла надзирать за братом, а не бегать за ним по залу, ну и в целом, тогдашняя, стеснительно-скромная неуверенность, также мешали проявить инициативу.

Однажды, когда надзирательская повинность вошла в свою колею и стала привычным маршрутом, ко мне подошёл мужчина. Среднего возраста и азиатской наружности, он был одним из тренеров, что усердно пытались придать характеру моего брата некую цивилизованность и воинскую дисциплинированость. Хотя бы кажущуюся. Это когда, выйдя из ворот спортивной школы, брат с лёгкостью стряхивал с себя шкурку образцового спортсмена и становился тем же непослушным засранцем.

На тот момент мне было 13 и в списке моих жизненных заслуг из значимого были, быть может, только любовь к чтению, да пухлая медицинская карта, внушающая уважение всем кто видел её впервые, но это не те вещи, которые могли бы воодушевить опытного тренера и заинтересовать его, правда? Так думала я, с вежливым интересом глядя на приближающегося. Но он сумел меня удивить. Спокойно и вежливо он сообщил, что те малолетние балбесы, не весь актив его тренерского портфеля, имеется ещё и старшая группа, но что важнее, в этой группе есть девочки, пойдёшь к нам Недолго думая, я согласилась. Это было интуитивное решение. С тех пор, моё стремление к решительным действиям с налётом интуитивности, стало только осознаннее.

Так что да, я согласилась. И на этом фокус моей надзирательности немного, но сместился. Хоть и не ослаб до конца. Я по прежнему сопровождала брата. Но доведя его до точки Б, мы расставались. Он с неохотой шёл на свои мытарства (весь его вид говорил об этом), а я на свою тренировку, к своим новым друзьям.

И скажу вам, то были действительно друзья. Из тех, что остаются на долгие годы. Не всякий одноклассник может стать таким другом, которых я нашла там, на дзю-до... Но вернемся к кимоно - герою сего рассказа.

Возможно, вы представили себе красивую картинку благополучно-опрятных детей, что чинно-усердно занимаются спортом: прыгая, бегая, отжимаясь и восхищенно глядя в глаза своему сенсею? Не хочу вас огорчать, но все было совсем не так. Вернее, не совсем так.

Это был Узбекистан, 1993 год - пик экономической нестабильности, с которой столкнулась не только эта страна в те годы. Это по умному. А по простому - было трудно. Какое там кимоно. Все занимались в чем придётся. Нет, мы не выглядели оборванцами, но разномастной толпой пестрых цыган, да. Но так как не только наша страна выживала, а мы, так вообще были детьми, нам было все равно на то, как мы одеты. Мы, конечно же, мечтали о модной одежде и сникерсах, но когда все выглядят одинаково уныло, это не так остро, согласитесь... И потому, мы бегали по залу кто в чём, а конкретно я, в спортивных штанах, их еще называли трико. Сейчас-то это джоггеры... "Какое трико, это джоггеры", - так и сказала мне однажды молодая коллега.

Но однажды случилось это...

К нам в дом пришли гости. Молодая, корейская пара, они с лёгкостью могли бы стать героями, неизвестных тогда, дорам. Но были, всего лишь, молодожёнами. Юными, красивыми, счастливыми и потому, добрыми. А может не по тому, а по своей сути. Мужчина, так точно. С мягким, искренним интересом он заговорил со мной. И я, немного стесняясь такого внимания, начала отвечать. Ну, как водится. Про успехи в школе, про увлечения, а в какой-то момент и про дзю-до.

Ну а как иначе. На тот момент я полностью погрузилась в фанатичную преданность не то, чтобы к этому спорту, но к тому, что он олицетворял для меня: дружбу, весёлое, хоть и изматывающее времяпровождение, ощущение единства, которое бывает только у соратников, ну и вот ещё, у спортсменов. Как-то незаметно, единственным рычагом для шантажа от мамы, стало: "Не уберешься, не пойдешь на тренировки, не сделаешь уроки, не пойдешь на тренировки", ну и так далее. И ведь не сказать, что было легко. По три часа каждый день, пять дней в неделю, а по выходным кросс - это было не книжки читать (мое прежнее увлечение). Но всё-таки, звучит тяжелее, чем воспринималось мною и моими друзьями, тогда.

И потому, с воодушевлением и фанатичным блеском в глазах, я включилась в разговор с гостем, искоса недоверчиво поглядывая в сторону его молодой жены, опасаясь, что она обидится на то, что её исключили из беседы. Я почти влюбилась в него, когда он сообщил, что также занимался дзю-до в свое время. При этом он вздохнул, с нежной грустью глянув на супругу. Тогда я не придала этому значения, а сейчас думаю, может жена была против его увлечения, не желая делить с кем-то его любовь? Кто знает. В любом случае, я вдохновилась, почувствовав духовное единство с нечаянным собеседником.

С жаром мы обсуждали специфику данного спорта, обмениваясь интересными подробностями и делясь смешными случаями. Нам было тепло друг с другом и несмотря на то, что мы были не одни, казалось, есть мы со своей тайной и есть другие, эту тайну не разумеюшие - и это сближало...

Представили себе эту славную картину? А мою, почти любовь? И горящие, пылким огнём фанатика, глаза? А теперь представьте ещё большее изумление и восхищенную радость, когда этот, поистине добрый человек, сказал:

- А ведь у меня осталось кимоно. Оно почти новое, я могу отдать его тебе, если хочешь - и он улыбнулся.

На секунду я опешила, не поверив в такую щедрую жертву. Но он смотрел на меня с той же доброжелательностью, что и прежде. И я, конечно, решилась...

Конечно же, я решилась.

- Хочу! - с чувством сказала я, восхищаясь его бескорыстной щедростью и такой же добротой. Меня переполняла радость, предвкушение и глубокая признательность к этому парню. То было единство спортивного братства, точно вам говорю!

Он сказал, что передаст мне его сразу, как только сможет. И знаете, я не помню сам факт передачи, но помню, как кимоно уже оказалось у меня. Возможно он передал его через мою маму или кого-то из знакомых и потому, это событие не запомнилось мне? Ох, уж эти игры разума в лабиринтах памяти. Сначала мы не желаем помнить нужное, а потом желаем помнить, но уже не можем...

Помню, как впервые развернула его, уже моё, кимоно. Кипенно-белое и аккуратно сложенное, оно внушало уважение сродни благоговению. Но не робость, нет. Если облечь мои чувства в мысли в тот миг, это было бы что-то по типу: "Теперь мы вместе, друг!".

Оно было простое и вместе с тем, идеальное в той, своей простоте. Плотное, качественное, красиво прошитое в тон, белой нитью, оно прекрасно сидело на мне. Ну, мне так кажется. Возможно, оно было слегка большевато, но мне так даже нравилось. Моду на оверсайз я познала заранее.

И вот настал день моего триумфа. Вернее не моего, а кимоно, но не суть важно. Хотя нет, важно.

Бывает ли у вещи свой триумф? В момент, когда последний стежок ложится на любой шедевр портняжного искусства, думает ли вещь о своей судьбе? Замирает ли, предвкушая и боясь, одновременно? Как бы то ни было, за ЭТУ вещь я спокойна. Равных ей не было. Она познала своё величие.

Могу утверждать достоверно, что среди всех остальных кимоно в мире, моё являлось гранд мастером по искусству триумфа. В глубокой старости, в окружении маленьких кимонят, с выражением мудрости на истрепанном вороте, оно могло рассказать о многих событиях в своей жизни и абсолютно все, были бы значимыми для малышей. Но тот, наш с ним день, в особенности. День, когда я пришла в нём на тренировку...

Еще в раздевалке, переодеваясь, я с предвкушенным трепетом погладила мягко-упругую ткань. Решительно завязывая пояс, я вышла в зал, ощущая волнение. Какое?

Да то самое, когда ты внезапно выходишь к доске или на сцену, чувствуя множество удивленных, восхищенных, а где-то завистливо-оценивающих взглядов, и понимаешь: "Это Я и мой Триумф". Так думало моё кимоно, а я подыигрывала ему, не желая отстраняться в столь важный для него, момент.

С независимым видом я встала в строй. Чувствуя любопытные взгляды, я старалась быть невозмутимой. Тренер смотрел на меня одобрительно-оценивающе. Его взгляд, казалось, говорил: "Ну наконец-то, хоть кто-то в кимоно", и - "Офигеть, откуда у неё кимоно!". Мы с кимоно, в свою очередь, ощущали законную гордость.

С этой же счастливой гордостью, мы закончили тренировку. А после, ответили на множество вопросов о том, где такое чудо водится, в каких лесах, как его можно добыть или купить, или может, подружиться...

На все вопросы мы отвечали со сдержанным достоинством. Что кимоно подарено мне чудесным волшебником и нет, лимит его волшебства закончился и да, как раз на мне. Что волшебник был стар, мудр и удалился в горы, воспитывать другое кимоно. Когда оно выпустится из-под мудрой длани? Да хрен его знает. Зависит от способности к обучению конкретного кимоно. Моё-то умное, но не все же такие, здесь я с любовью поправила белый рукав.

Мои соратники были светлыми ребятами и прекрасными друзьями, они тепло приняли нового товарища. В какой-то степени, белоснежный отблеск мудрого кимоно, ложился ведь и на них тоже. С тех пор, мы, с моим самым надёжным товарищем, отзанимались пять лет и под конец, дослужились до КМС.

До самого поступления в университет, мы ответственно ходили (с кимоно) на тренировки. Белоснежный когда-то, цвет, поблёк, а ворот истрепался от частых, безжалостных схваток. Но так и бывает обычно, мы становимся опытнее и мудрее, а наша внешность потрепаннее, не выдерживая столь большой мудрости.

На 4-ом курсе я вышла замуж, оставив кимоно в отчем доме. И вот, недавно, я неожиданно узнала, что мама отдала его какому-то пацану, начавшему заниматься дзю-до. И хотя прошло много лет, и я не собиралась больше возвращаться к этому спорту, мне стало грустно от этой новости. Но вместе с тем, и радостно. Тихая, светлая грусть, бывает же такое?

Подумалось, что именно так и должно быть с моим старым и верным товарищем. Он не может уйти в небытие просто так. Он успеет воспитать ещё (не)одного спортсмена. Как воспитал меня. А перед этим того парня. Это - достойная старость для мудрого, честного кимоно-воина.

P.S. Ну а брат мой, как очень даже, можно было догадаться, закончил тренировки через несколько месяцев после их начала. Даже не могу вспомнить, в какой конкретно момент. Просто однажды, я осознала, что хожу уже без него.

Он в это время, опустошал чужие сады на предмет яблок и однажды, пришёл домой с офигеть, какой разодранной рукой. Оказалось, сторож погнался за ним и его друзьями и убегая, брат напоролся на стекло, которое, разбившись, глубоко поранило его предплечье. В связи с чем, маме в ночи, пришлось ехать с ним в больницу, чтобы зашить страшную рану.

Но это уже другая история. Она не может быть рассказана вот так, впопыхах. Она достойна отдельного рассказа - нервы моей мамы должны быть оценены по достоинству.