Пугало

Пролог:
На заседание суда Вика не явилась, в последний момент поняла, что не сможет спокойно смотреть на мать.
Шаталовой Амелии Александровне дали четыре с половиной года колонии общего режима по 159 статье УК  РФ часть 3.

Часть 1
Будучи беременной,  Амелия мечтала о дочери и морщилась при мысли о том, что может родиться сын.
- Скажи, кот, девочка ведь гораздо лучше мальчика? - то и дело обращалась она к мужу.
- Лия, родная, мне абсолютно всё равно,  - раз за разом терпеливо повторял муж Амелии  Роман.
- А мне не всё равно! -  в очередной раз топнула ножкой несносная женщина. - Я дочку хочу, маленькую принцессу. Мальчик меня никак не устроит! Я не хочу и не буду воспитывать мальчика! Можешь ты это понять?!
- Значит будет принцесса, - легко пообещал Роман, влюблённый в жену по самую маковку. - Де-воч-ка. Такая же чудесная как ты.
Узнать пол ребёнка наверняка Амелия категорически не пожелала.
- Если окажется, что у нас будет сын, я расстроюсь. Очень, очень расстроюсь, - заявила она мужу. - А мне это вредно.
- Как скажешь, дорогая,  узнаем потом. Но ты же знаешь, мне всё равно, - добавил он на тот случай, если жена об этом забыла.

Познакомились Роман с Амелией еще в школе,  в девятом классе. Он пришёл в школу, увидел её и в ту же секунду бесповоротно пропал.
Густые пшеничные волосы, пухлые губы, огромные,  яркие глаза, эта девочка была явно из тех, кому вслед сворачивают шеи.
"Царица", - подумал Роман и сразу же безоговорочно, без бледной тени сомнения принял то, что ему на роду написано быть её верным пажом.
Амелия долго не обращала на новенького никакого внимания, крутила носом, строила глазки направо и налево, проверяла, прощупывала свою пробуждающуюся женскую привлекательность.  Вокруг неё везде и всюду вились воздыхатели. Стоило ей благосклонно улыбнуться, как тотчас выстраивалась очередь желающих проводить до дома,  принести из столовой молочный коктейль, глазированный сырок или пирожное.

Роман на рожон не лез, держался чуть в стороне,  упорно ожидая того чудесного, сладостного мига, когда Амелия обратит на него сиящий, лазоревый  взор.
Взор остановился на Роме в выпускной вечер. К тому моменту Амелия в полной мере осознала, что никто не проявлял по отношению к ней ни подобного такта, ни долготерпения. Ещё очень молоденькая, но уже по взрослому практичная, Амелия внимательно присматривалась и прислушивалась к окружающему миру.  Глубоко и искренне влюблённая в себя, она не упускала из виду ничего из того, что могло бы так или иначе пригодиться, не сейчас,  так в будущем. Роман Шаталов по всем признакам являлся перспективным кандидатом, способным вырвать её из той постылой среды, в которой она жила.  Слишком простые, геприхотливые родители при всём желании не могли удовлетворить амбиции целеустремлённой красавицы дочери.
- Ты у нас такая... Такая необыкновенная! - не раз восхищалась мать, не уставая поражаться тому, какая неожиданно ладная у них получилась дочь.
- В прабабку Зинаиду пошла, - не то с сожалением, не то с удивлением вторил отец.
- Я сама по себе, - неизменно отвечала на это Амелия.
Родителей она считала людьми жалкими,  чтобы не сказать ничтожными. Чувства по отношению к ним, она испытывала самые противоречивые.
"Совсем не умеют жить, - думала она. - Вкуса не чувствую. Скука да и только."

На рассвете, когда выпускной подошёл к концу, Амелия улыбнулась Роману краешком губ.
- Проводишь? - спросила она, взмахнув ресницами будто лёгкими крыльями.
Рома молча кивнул и с готовностью подставил локоть.
С тех пор они не расставались. То был крепкий, счастливый союз, поскольку он всем сердцем любил, а она со снисходительной радостью, словно бы одаривая, позволяла ему это.
- С такими данными как у тебя, ты могла бы... - завелась мать.
- Мама, не лезь! - одёрнула Амелия. - С Ромой у меня будет та жизнь, что я хочу.
Амелия решила учиться на бухгалтера, Роман поступил в МГУ на биологический факультет.
Его родители тоже были биологами, специализировались на изучении различных биоматериалов в одном из крупных научных центров.
Однако пойти по их стопам Роману не разрешила Амелия.
- Это не слишком хорошо оплачивается, - заявила она. - Иди в фармацевтику. Ты башкавитый, сумеешь пробиться. Где фарма, там бабки. Ты же собираешься семью обеспечивать?
- Семью? - расплылся в глупой улыбке простодушный Роман.

Часть 2
Каждый раз глядя в зеркало, Амелия не могла не улыбнуться своему отражению гордой, победной улыбкой человека, в высшей степени довольного собой.
"Как же мне повезло, - самодовольно думала она. - Ни одного изъяна, безупречно красивая женщина."
Подтверждение своим мыслям прелестница получала так часто и из таких разных источников, что ничуть не удивлялась, когда привлекала к себе внимание, даже не смотря на живот.
Именно внешнюю красоту Амелия почитала главным достоинством женщины, бесценным даром, редким подарком небес.
Сравнивая себя с другими представительницами прекрасного пола, Амелия внимательно рассматривала тех, кто умел со вкусом одеваться, себя подавать и не меркнуть мгновенно, тушуясь на её фоне. Подобные дерзкие особы встречались не часто, но всё же попадались время от времени.
"Надо же! - не без уважения думала Амелия. - Какое самомнение!"
В глубине души она была абсолютно убеждена, что равных ей нет и быть не может в принципе.  Ей нравилось, что женщины будто бы гаснут в её присутствии, стараются сделаться как можно незаметнее,  съеживаются, отступают, безоговорочно, трусливо капитулируют.
Надо ли говорить,  что подруг у Амелии не имелось.

Однако хорошо понимая, что красота с каждым годом уходит, чаровница старалась создать прочный, надёжный фундамент, чтобы к шестидесяти годам не остаться у разбитого корыта.
Почему именно к шестидесяти?
Потому что до этого времени Амелия всерьёз планировала блистать, вести активный образ жизни, непременно меняя любовников одного за другим. Потому что у такой женщины просто не может быть только муж. Это же абсурд! Красота дана отнюдь не для того, чтобы насладиться ею мог лишь один мужчина.
"На свой пятидесятый день рождения я подарю себе роскошного, молодого любовника лет двадцати с небольшим. Пусть смотрит на меня с восхищением и предугадывает мои желания", - мечтала она.
Срок родов, между тем, приближался, Амелия перестала ездить в институт, но от академического отпуска решительно отказалась.
Все заботы о будущем ребёнке красотка заранее переложила на материнские плечи.
- Ты же не против уйти с работы и заниматься внучкой? - спросила она, ни на долю секунды не допуская отказа.
- Нет, нет. Я с радостью! Конечно же! - ожидаемо обрадовалась Елена Ивановна. - Нам много не надо, отец нас прокормит.
- Спасибо, мама, - поблагодарила Амелия. - Мне бы хотелось продолжить учёбу, чтобы через пару лет  получить место в крупной компании. Деньгами мы поможем, это не проблема. Главное, не выпасть из обоймы. Ум требует неустанных тренировок.

К счастью, родители жили через два дома, в трёх минутах ходьбы.
- Я буду забирать малышку ближе к вечеру, а утром перед работой снова отдавать вам с папой, - сказала Амелия таким тоном, словно бы просто повторяла то, что давно решено.
- А кормить ребёнка грудью ты собираешься? - строго осведомился отец Олег Валентинович.
- Кормить грудью?! - недоверчиво переспросила Амелия. - Ты смеёшься?! Это же прошлый век! Сейчас продаются прекрасные смеси, в них есть всё и даже больше. Я не собираюсь портить грудь. Неужели не понятно?!
- Но ведь это иммунитет... - робко вступила Елена Ивановна. - Ребёночку нужно грудное молоко...
- Моему не нужно! И хватит об этом! - резко отрезала всезнайка Амелия.
"Какое счастье,  что свекровь не лезет с советами. Я бы этого не выдержала."
Жили молодые с Роминой бабушкой.  Её почивший супруг был ни много, ни мало заслуженным профессором, от которого помимо научных трудов и доброго имени, осталась огромная четырёхкомнатная квартира с видом на парк.
Впервые познакомившись с бабулей,  Амелия сразу же решила, что сделает всё,  чтобы её очаровать.  Профессорская вдова была высокой, суровой дамой с надменным,  преисполненным значимости,  породистым лицом. В ушах и на пальцах бриллианты,  волосы гладко зачёсаны, на ресницах тушь, на губах матовая помада персикового цвета.
Амелия трепетно преподнесла ей букет лилий, которые та обожала и кротким голосом, продумано потупив взор, произнесла:
- Познакомиться с вами,  Элла Андреевна, большая честь для меня.
Элла Андреевна смерила будущую родственницу острым, как лезвие взглядом и промолвила низким, глубоким голосом:
- Овцу изображать не надо. Выходит очень неестественно.  Будь собой и не исключено, что мы подружимся.
Амелия изумлённо приоткрыла рот и впервые в жизни не нашлась что ответить.

Когда Роман только предложил поселиться у бабули,  Амелия испугалась.
- Я не уверена... Разве Элла Андреевна не привыкла жить одна? Мы не будем ей мешать?
Рома посмотрел на возлюбленную с безмерным удивлением. Обычно её ничуть не заботили чувства других людей.
- Бабушка жила с подругой, компаньонкой,  которая о ней заботилась.  Её звали Людмила, Люся. Но она умерла четыре месяца назад. Жить одна бабушка не хочет. Говорит,  что ей "не по себе".
- Не по себе... - эхом отозвалась Амелия. - Но ведь мы целыми днями учимся и работаем. По сути она всё равно одна.
- Нет, - мягко возразил Роман. - Это другое.
Родители Амелии пришли от новости в полный восторг.
- Четыре комнаты! Дворец! - воскликнул Олег Валентинович.
- А главное, не придётся тратиться на съёмное жильё,  - добавила Елена Ивановна.
Жить с родителями ни с той, ни с другой стороны пара с самого начала не планировала.
- У нас свои привычки и свои правила, - сказала Амелия. - Кроме того и у твоих, и у моих всего по две комнаты. Будем друг у друга на головах. Нет. Меня такой расклад не устроит. Думай, где взять деньги и снять для нас отдельную квартиру.  Рома думал и подрабатывал везде, где было возможно, потому что желание ненаглядной было для него законом, а обсуждать законы не принято.

По мнению Амелии, сколько бы в будущем ни зарабатывал муж,  ей всё же следовало иметь собственные средства. Случиться может всё,  что угодно, а деньги нужны для поддержания красоты. Время стремительно и безжалостно, это необходимо учитывать.
"Открою счёт.  Буду регулярно откладывать ", - решила Великолепная.
- Ты что же, хочешь вернуться к обычной жизни сразу после родов? - поинтересовался Роман.
- Как только приду в себя. А что? Надеюсь,  ты не рассчитывал,  что я превращусь в наседку и буду сидеть дома до тех пор, пока дочь не пойдёт в садик? - спросила Амелия, сделав нндовольное лицо.
- Или сын... - еле слышно пробормотал Роман.
- Что, что?! - громко переспросила Амелия. - Мне не послышалось? Ты сказал "сын"?
- Но вероятность же есть... - развёл руками мужчина.
- Нет! - взвизгнула Амелия. - Сколько можно повторять?! Такой вероятности нет! Нет, нет, нет!
- Хорошо, родная, конечно! - ретировался муж. - Такой вероятности нет. Как скажешь.
- Если ещё раз... - договорить Амелия не сумела, поскольку внезапно отошли воды.

Виктория родилась на рассвете, ровно в тот неуловимый миг, когда ночь уступила натиску утра.
- Девочка! Три шестьсот, пятьдесят один сантиметр! - услышала измученная мать.
"Де-е- е-воч-ка, - подумала она. - Вика. Виктория. Я знала, что будет девочка".
Имя будущей дочери Амелии обсуждать не позволяла.
- Имя придёт само, я это знаю так же твёрдо,  как то, что будет дочь, - заявила она.

Часть 3
Быть матерью Амелии совсем не понравилось, не смотря на то, что выделяла она для этого всего несколько часов в сутки.
- Не понимаю... Почему говорят,  будто дети приносят радость и счастье? Ну какое счастье, когда нужно полностью забыть о себе и жить только интересами маленького вампира?! - обратилась она к Роме однажды поздно вечером, после того как тот более часа не мог уложить разгулявшуюся дочь.
- Лия, милая, неужели ты действительно ничего не чувствуешь?! Это же твоё дитя! - мужчина так внимательно посмотрел на жену, как если бы та была одним из тех микроорганизмов, что он старательно изучал на практических занятиях.
- Это же твоё дитя! - передразнила Амелия. - Можно подумать, это в обязательном порядке подразумевает какие-то особые эмоции и чувства.

Элла Андреевна поведение нерадивой мамаши никак не комментировала, но та почему-то считала необходимым оправдываться. Взыскательная дама оказалась единственным человеком из окружения, чьё мнение волновало Амелию. По каким причинам?  Девица не отдавала себе в этом отчёт, но приняла как данность.
- Элла Андреевна,  мне бы хотелось... Но не пришло... Не приходит.
- Что не приходит, Амелия? - уточнила бабуля. - Чувство к ребёнку? Ты ведь это имела в виду?
- Сами же видите,  зачем спрашивать? - недовольно нахмурилась та.
- А рожала зачем? - Элла Андреевна смотрела в лицо собеседницы ледяным немигающим взглядом кобры перед броском.
- Я... Я думала... Я хотела семью. А вы как считаете? Зачем? - резко сменила тон красотка, не смея, впрочем, поднять глаза.
- Затем,  дорогая, что ясно видела Ромин потенциал, который в сочетании с его увлечённостью тобой, обещал прекрасные, радужные перспективы, - спокойно произнесла пожилая дама. - Когда ты поймёшь, Амелия, я увидела тебя насквозь в первую же секунду.
- Увлечённостью?! - обиженно фыркнула дива, будто всё остальное значения не имело.
- Скорее одержимостью, - тотчас поправилась бабуля. - Но не забывай о том, что любая, самая безукоризненная оболочка приедается. Это первое, а второе — от старости ещё никто не сумел убежать. Каких бы высот ни достигла пластическая хирургия, возраст возьмёт тебя за горло, будь уверена.
Невольно содрогнувшись, Амелия закусила губу и ничего не ответила.

Первые пару лет она к мужу присматривалась, осторожно тестировала, испытывала на прочность, не открывалась в полной мере, справедливо опасаясь вспугнуть, не подозревая о том, что Рома ещё в школе всё о ней понял. То не было внезапное озарение вследствии какого-то эпизода, случайно услышанной фразы или подсмотренной сценки. Образ Амелии обрёл чёткость постепенно, посредством неустанного созерцания и зоркого наблюдения за интересующим объектом.
Осознание,  однако никак не повлияло на отношение. Разобравшись что к чему, исследователь не без удивления удостоверился на собственной шкуре, что любовь весьма необычное, своенравное, капризное, не логичное чувство.
"Иррациональное" — определил он про себя.
Суть Амелии,  её  натура, его поражали и ужасали, но сей факт ничего не менял. Ровным счётом ничего. Любовь не отпрянула, не съежилась от отвращения, но напротив, вольготно устроилась в сердце, крепко сжав его длинными, сильными пальцами.

Роман и Амелия. Эти двое как будто играли в сложную, захватывающую игру, исподтишка изучая, принюхиваясь друг к другу. Она старалась казаться лучше чем являлась, что стоило немалых усилий. Он, в свою очередь, делал вид,  что попался на её уловки.
- Зачем ты ей подыгрываешь? - ни с того, ни с сего поинтересовалась Элла Андреевна недели через три после того, как молодые переехали к ней.
- Прости,  бабуля,  я не понял... - приподнял бровь Роман.
- Всё ты понял, Ромарио. Всё ты понял,  - покачала головой пожилая леди.
- Я люблю её,  - пожал плечами тот. - Что тут поделаешь? Это не поддаётся контролю.
- Конечно,  - согласилась Элла Андреевна.  - Это и только это всё объясняет. Твоя жена человек очень жёсткий, при этом пустой, бездушный. Не тешь себя иллюзиями. Она ещё не раз сделает тебе больно. Сомнений нет.
Спорить мужчина не стал,  допускал, что бабуля права, но гнал от себя любые мысли на эту тему. Жизнь длинная, столько ещё впереди.
А уж после того как Амелия забеременела, он и вовсе решил, что материнство её непременно преобразит и на время успокоился.
Не тут-то было.

Идея подкинуть ребёнка тёще и тестю, Роме категорически не понравилась, но переубедить Амелию возможным не представлялось.
Догадываясь о реакции мужа, хитрюга озвучила свои планы лишь за пару недель до родов.
- Лия! - всплеснул руками мужчина.  - Ты же это не всерьёз? Это не самая удачная твоя шутка. Согласись, милая.
- Никакая не шутка,  - процедила Амелия. - Я не стану менять образ жизни только потому, что на свет появится ещё одним человек. И ни ты, ни кто бы то ни было,  не сумеет меня заставить. Уяснил,  дорогой?
Амелия явно устала носить маску гораздо быстрее спутника и скинув  её, представ во всей своей красе, испытала почти физическое,  острое наслаждение. Ослепительная, бессовестная, бессердечная эгоистка как она есть.

Элла Андреевна не вмешивалась, но по собственной инициативе подружилась с роднёй и проводила с правнучкой очень много времени.
- Вы не думайте,  Эллочка, - сказала как-то Елена Ивановна.  - Амелия совсем не такая плохая. Просто ещё очень молода. И потом, у неё амбиции.
- Да, да, - не стала возражать Элла Андреевна. - Разумеется! Что может быть важнее амбиций! Пожалуй что ничего.
Иронии, простодушная Елена Ивановна не уловила, а потому заговорила горячо и убеждённо:
- Ама не хочет терять время, у неё есть цели. Понимаете? Это же прекрасно,  когда женщина не перекладывает заботы о хлебе насущном на плечи мужа. Это достойно уважения. Вы согласны со мной?
- Ама... - задумчиво повторила Элла Андреевна. - Какая интересная интерпретация имени...
- Это Олешка придумал. Ещё когда дочка была совсем маленькой. Она не любит когда мы её так называем. Усматривает в этом "уничижительный оттенок", так она однажды сказала. Мы и не настаиваем,, но между собой продолжаем именовать её так, как нам нравится, - поведала Елена Ивановна и улыбнулась внучке, которая в этот момент открыла глаза, собралась было заорать, но быстро передумала. Неотрывно уставилась сначала на Эллу Андреевну, затем на Елену Ивановну, узнала обеих бабушек,  широко зевнула и залопотала что-то своё,  младенческое.

Изменять Роману Амелия начала месяца через четыре после свадьбы. Найти желающих труда не составляло. Чтобы не погрязнуть в ненужных отношенях, Амелия предпочитала иметь дело со взрослыми, не бедными, женатыми мужчинами. С ними можно было расслабиться, к обоюдному удовольствию обозначить чёткие, удобные  границы.
Постоянных любовников неверная не заводила, будучи уверена в собственной неотразимости, избегала привязанностей, вероятных сложностей, выяснений и трагедий.
Мужчины служили Амелии не только усладой для ненасытного, чувственного тела, но источником  дополнительной материальной поддержки, а так же подтверждением тому, как она хороша. Последнее было особенно важно. Амелия упивалась восторгом, восхищением, если угодно поклонением,  коими её щедро одаривали многочисленные любовники. Именно этот бесценный, искренний блеск в глазах  она неутомимо искала снова и снова. Ведь одна пара влюблённых глаз — это слишком мало для полноценной жизни.

Часть 4
Лишь однажды Амелия обмолвилась о том, что Олег Валентинович ей не родной.
- Интересно, в кого ты такая красотка? - спросил Роман,  аккуратно расчёсывая густые, блестящие волосы жены. То был своего рода ритуал, от которого оба получали большое удовольствие. Если Амелия была в духе,  то молча приносила гребень и протягивала его мужу.
- В бабку Зинаиду, - ответила она не слишком охотно.
- Это чья мама, папина или мамина? - поинтересовался Роман, снова и снова прохаживаясь можевеловой расчёской по тугим женским локонам.
- Папина бабушка. Моя прабабка, - пояснила Амелия, забирая у мужа инструмент.
- Да? Тогда понятно... - изрёк Роман, растягиваясь на кровати рядом с Амелией.
- Что понятно? - сварливо уточнила дива .
- То, что отец твой самый обыкновенный.  Бабушкина красота аж через  три поколения проявилась.
- Ничего подобного, - возразила Амелия. - Мой отец был очень хорош собой. Его смело можно было поставить на одну доску с молодым Аленом Делоном. Ясно тебе?
- Да брось! - отмахнулся Роман. - Олег Валентинович, конечно, симпатичный дядька, но до Алена ему как до Марса.  Ты уж прости.
- Мой биологический отец, - сухо поправила Амелия.
- Биологический?! - изумлённо воскликнул Роман.
- Разговор окончен,  - прервала Амелия,  выключая ночник.
Роме очень хотелось расспросить жену, но судя по тону,  та вовсе не собиралась откровенничать дальше.

Будучи безмерно любознательным, но не желая гневить супругу,  Роман посоветовался с бабулей и обратился к её давнему приятелю,  чей сын служил в полиции,  занимая весьма солидный пост.
Уже через неделю пазл сложился, Рома понял откуда ноги растут.
История Александра Евгеньевича их с бабушкой потрясла.
- А ведь она ни разу, ни единого раза... - растерянно произнёс Рома.
- Амелия унаследовала от отца как красоту,  так и худшие его черты, - задумчиво произнесла Элла Андреевна. - А ведь я тебя предупреждала... Скрытная, холодная, лишённая сострадания...
- Бабуля, не начинай, - попросил Роман. - Мы ничего не знаем наверняка. Это только домыслы.
- Не домыслы, мой дорогой, а голые факты, - покачала головой справедливая дама.
- Всё равно. Мы не знаем в точности что и как... - упрямо повторил Рома. - Факт есть да,  но деталей не знает никто.
- Как же ты слеп... Как глух и глуп, -  сказала Элла Андреевна.

Родной отец Амелии бросил Елену Ивановну, когда дочери исполнилось полтора года. В один прекрасный день Александр Евгеньевич ускользнул из дома под надуманным предлогом и более не вернулся.
Статный, изумительный красавец, аферист и приспособленец, он жил в своё удовольствие за счёт женщин, которых непринуждённо и ловко опутывал, окутывал и нежно выдаивал тёплыми, трепетными руками.
Впрочем, обманывал он не только женщин. Обладая природным красноречием,  даром убедить кого угодно в чём угодно, Александр занимал деньги даже у малознакомых людей. Самые идиотские,  нежизнеспособные прожекты в его устах оживали, обретали смысл и вес. К тридцати годам он был должен половине Моосквы. Его искали, но он ускользал,  уворачивался, растворялся в воздухе благодаря бесчисленным женщинам, охотно предоставлявшим ему и кров, и стол. Помогая беглецу, каждая надеялась составить ему пару, ошибочно полагая, будто чувство благодарности удержит Александра рядом. Но обаятельный негодяй не знал благодарности, как не знал любви. В той шкатулке, где хранятся чувства, жили лишь кураж, азарт и похоть. Лихая троица позволяла ему не оглядываться, не рефлексировать, ни о чём не сожалеть.

Аккурат перед Еленой Александр Евгеньевич совершил роковую ошибку, обчистив очередную мечтательницу средних лет, с которой прожил без малого два года. Богатая вдова Елизавета Яновна Мориц, влюблённая, потерявшая голову, сама бы отдала всё, что имела, но ветреный  Александр наелся ею до отвала, а потому, недолго думая, сделал ноги. Оскорблённая, униженная женщина с большими деньгами и связями, обиду не простила, твёрдо вознамерилась найти и проучить. Обманчиво кроткая и покладистая, Мориц показала звериный оскал.
Сама того не ведая, Елена спасла любимого от расправы, вернее, как выяснилось позже, отсрочила неизбежное.
Семейная жизнь, ребёнок, не сумевший пробудить в нём тёплых чувств, осточертели Александру до невозможности.
Умчавшись в даль, он надеялся найти себе следующую жертву, но не прошло и двух недель, как словно кур в ощип, попался в руки тех, кого наняла терпеливая  паучиха Мориц.
- Что, дружок, набегался? - спросила она, когда Александра доставили к ней в загородный дом.
- Бить будете? - обречённо полюбопытствовал плут.
- Бить не будем, - мягко ответила Елизавета, чьё лицо не предвещало ничего хорошего.

- Ну прости меня, Лизонька, - чуть паясничая, взмолился беглец. - Бес попутал, новыми приключениями поманил.
Елизавета Яновна осклабилась, хрустнула пальцами, едва заметно кивнула преданным шакалам.
Двое охранников бесцеремонно выволокли ничего не понимающего Александра во двор, третий спустил собак.
Елизавета Яновна подошла к окну и закурила. Чтобы не слышать воплей, вставила в уши наушники, погрузившись в волшебную музыку Моцарта, в то время как животные уродовали, терзали и трепали плоть неверного. Минуты три спустя, этого оказалась более чем достаточно, Елизавета открыла окно и властно крикнула:
- Довольно!
Собак оттащили,  а затем пристрелили.
В результате мошенник почти лишился лица и правой ноги, которую пришлось ампутировать от колена.
 Елизавета Яновна любовника  выходила и оставила при себе. Уже много лет он сопровождает её повсюду,  куда бы она ни направилась. По большому счёту Александр Евгеньевич получил то, чего хотел. Он ни в чем не нуждается, носит одежду от лучших дизайнеров, вкусно ест и сладко спит, великолепный протез позволяет ему вполне уверенно передвигаться, опираясь на трость из красного дерева. Меняются города и страны, кухня и климат,  но женщина у него теперь только одна.
С того памятного дня он никогда больше не ловил на себе восхищённых,  заинтересованных взглядов, в женских глазах отныне видел безграничный ужас, отвращение и жалость.

Лет через пять после урока, что преподнесла ему любезная Елизавета Яновна,  Александр выразил желание увидеть дочь.
Судья сама отвезла его по адресу.
- Не думаешь, что до смерти напугаешь ребёнка? - спросила,  она остановившись во дворе.
- Сначала переговорю с Еленой, - ответил Александр, надевая на лицо тканевую маску, что оставляла открытыми только глаза и лоб.
- Не задерживайся там! - велела Елизавета.
Позвонив в дверь, Александр знал наверняка, что Елена дома одна.
Увидев исчезнувщего, она узнала его мгновенно,  не смотря на тряпку, скрывающую добрую половину лица. Ахнув, женщина отшатнулась.
- Ты?! Зачем?! Уходи сейчас же! Я давно замужем, не хочу тебя знать!
- Я пришёл увидеть дочь, - спокойно ответил Александр, чьё сердце не дрогнуло. Образ брошенной некогда женщины, не пробудил в нём никаких эмоций, как если бы они никогда не жили вместе, он не обнимал её,  не нашёптывал ласковых слов, не ел приготовленную ею еду.
Елена Ивановна ожидаемо не позволила ему приближаться к ребёнку.
- У тебя нет дочери. Амелия тебя не помнит. Её отец — мой муж Олег Валентинович,  другого ей не нужно.
- Но у неё моё отчество,  моё имя в графе отец, - возразил Александр.
- Никакой ты не отец, - фыркнула бывшая. - И что с тобой? Ты болеешь? Зачем вообще явился, если так?

Александр, как ни удивительно,  понял, но не принял.
Безвозвратно утратив красоту, а вместе с ней всё то, что делало его тем, кем он был,  мужчина стал философом, полюбил книги, классическую музыку, фильмы старых мастеров, а так же пересмотрел ориентиры и частично сменил ценности.
Нельзя сказать, что он в одночасье воспылал отцовскими чувствами, но за жизнью Амелии издалека следил, радуясь тому, как она похожа на него.
- Такая же дрянь, - заметила как-то раз Елизавета Яновна.
- Может и так, зато необыкновенная красавица! - произнёс Александр,  не скрывая гордости.
- Невелика заслуга, - цинично усмехнулась Мориц, потрепав визави по изуродованной щеке.
 Когда Амелии исполнилось восемнадцать,  Александр вышел из тени,  обратился в соцсетях, предложил встретиться.
Амелия не поверила, спросила Елену Ивановну:
- Папа мне не родной? Объявился некий Александр Евгеньевич.
До сего момента Амелия не утруждались обратить внимание на очевидный факт несоответствия отчества. Любая другая на её месте, давно бы задала вопрос, но только не она. Нет.
- Отец тот, кто вырастил и воспитал, - поджала губы Елена Ивановна.
- А я не спорю, - Амелия подошла к зеркалу, поправила причёску,  вытянула трубочкой пухлые губы.
- Тебе не нужно с ним видеться, - Елена Ивановна сложила на груди руки.
- Фотки покажи! - потребовала Амелия, не отрывая глаз от зеркала.
- Я... У меня нет! - неловко соврала Елена Ивановна.
- Покажи! - рявкнула Амелия.

Часть 5
Близкие,  доверительные отношения между Александром и Амелией возникли мгновенно, как по мановению волшебной палочки.
Ни на долю секунды не мелькнула тоненькая, полупрозрачная неловкость, но тотчас нарисовались безоговорочное понимание и безусловное приятие.
Отец и дочь — хищные животные одного вида, представители одной стаи.
- Имей в виду, - предупредила Елизавета Яновна. - Помогать твоей дочери деньгами,  я не стану. Не рассчитывай.
- А разве я просил? - осведомился Александр.
- Пока не просил, но кто знает, - пожала плечами паучиха. - Не дам ни рубля, заруби на остатках носа.
- Будь уверена, я запомнил,  - хмыкнул Александр, ничуть не обидившись.
Ни потеря ноги, ни кардинально изменившаяся внешность в целом, не уничтожили в нём жажду жизни, не отбили охоту к разного рода удовольствиям, не ослабили вкус, не притупили желаний. Этот человек не сломался, не превратился в робкое, забитое, пугливое существо, но принял и приспособился, вызвав невольное уважение у своего палача Елизаветы Яновны.

Их связывали очень сложные, неоднозначные, однако  крепкие как хорошие канаты чувства. Представить себе жизнь друг без друга странная пара уже очень давно не могла, да и не пыталась.
- Я написала на тебя завещание, - будничным тоном сообщила однажды Елизавета.
- Весьма польщён,  - коротко хохотнул Александр, театрально склонив обритую наголо голову.
- Но не думай, что сможешь избавиться от меня. В завещании я указала, что вскрытие обязательно при любых обстоятельствах.  И только в том случае, если придраться не к чему,  ты получишь моё отнюдь не скромное состояние, - Елизавета Яновна закурила, стряхивая пепел в тяжёлую, каменную пепельницу в виде крепко сжатого кулака с выемкой посередине.
- Я подумаю о том, как совершить идеальное убийство, не оставив ни единого следа, - промолвил Александр, пригубив коньяк из низкого, толстостенного бокала.
- Хорошень обдумай что будешь делать, учитывая каждую, самую незначительную деталь, - посоветовала Елизавета. - И не тешь себя иллюзиями,  будто сумеешь привлечь моими деньгами молодых девчонок. Таких, кто согласится быть с тобой, очень немного. Даже за щедрое вознаграждение.
Ничего не ответив,  Александр приподнял наполовину опустевший бокал.

В обществе отца Амелия чувствовала себя так комфортно, как ни с кем и никогда.
Впервые попросив его снять маску, она ожидала увидеть всё,  что угодно, но только не то, что предстало перед глазами.
- Боже! - воскликнула Амелия. - Тебя как будто кто-то жрал.
- Собаки госпожи Мориц, - спокойно пояснил Александр.
- Да ты что?! - подалась вперёд красавица. - Той Мориц, с которой ты живёшь?! Расскажи!
Александр откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и на миг замер, как если бы вернулся в тот день, увидел страшную картину со стороны.
Амелия терпеливо ждала, со смесью откровенного любопытства и беспредельного ужаса рассматривая то, что было когда-то эталоном мужской,  безукоризненной красоты.

- Любуешься? - Александр лениво потянулся, приоткрыл один глаз.
- Изучаю, - не смутилась Амелия.
- То была жестокая месть обиженной мною женщины,  - произнёс мужчина без тени осуждения. - Так уж вышло, что в то время я по-настоящему не интересовался никем, кроме собственной персоны. В результате не сумел оценить Елизавету должным образом. Она оказалась совсем не той, какой я её видел.
Выслушав яркий, полный деталей рассказ отца, Амелия выразила желание познакомиться с паучихой Мориц.
- Чёрт возьми, папа! А она хороша! - заявила девица, жадно впившись глазами в обезображенное лицо.
- Представь себе... Ей пришлось долго ждать, но она не теряла времени зря. Завела собак и натаскивала их, используя мою одежду. Я всегда уходил налегке, забирая с собой только то, что могло мне понадобиться в ближайшие пару недель.
- Грандиозная женщина! - восхитилась Амелия, не делая ни малейших попыток замаскировать,  приглушить, слегка обуздать свой безумный восторг.
Именно с того дня она начала величать Александра "папой", что было воспринято им как нечто само собой разумеющееся.

Фотографии, что показала мать, Амелия внимательно рассмотрела одну за другой,  а затем поделила на две неравные части:
- Эти оставлю тебе, а вот эти заберу себе.
Елена Ивановна вздохнула,  но возразить не попыталась.
- Ты только папе не говори ничего. Это его расстроит, - смиренно попросила она.
- Ни словом не обмолвлюсь,  - пообещала Амелия, убирая добычу в сумку.
Каждый снимок любознательная дива изучила досконально, едва ли не под лупой, в конце концов убедившись в том, что похожа на отца в несравнимо большей степени, нежели на прабабку, о которой часто думала в последнее время.

- Что случилось с бабушкой Зиной? - озадачила она вопросом Елену Ивановну.
- Так она умерла давно, - как-то уж очень поспешно ответила та.
- Как? Как она умерла? - подозревая нечто смутное, сузила глаза интриганка.
- Да как, как! От старости умерла, от болезни, - попыталась выкрутиться Елена Ивановна.
- Ма-а-ма-а-а! - прикрикнула Амелия. - Не пытайся! Даже не пытайся! Ты абсолютно не умеешь врать!
Елена Ивановна хмыкнула и плюхнулась на стул.
- Что ты от меня хочешь? С каких пор тебя интересует бабка Зинаида? Раньше никаких вопросов не задавала,  всё тебе было по барабану.
- Раньше было,  - без обиняков согласилась Амелия. - А теперь хочу знать.
- Убили твою прабабку. Убили. Ясно тебе? - мать сложила на груди руки, с вызовом  уставилась на дочь.
- Как, мама? Как именно убили? - ласково уточнила Амелия, не желая довольствоваться полученной информацией.
- Квартиру обнесли, а её тяжёлым,  тупым предметом приложили по голове, - Елена Ивановна встала, достала из холодильника початую бутылку водки, аккуратно нарезанную селёдку, зелёный лук и крошечные,  крепенькие огурчики, за что-то прозванные мерзавчиками.
- Выпьем по рюмке?
- Неожиданно! - рассмеялась Амелия. - Ты же вроде не пьёшь?
- Обычно нет, но сейчас захотелось, - сказала Елена, поставив на стол две серебряные чарочки.

- Как у тебя с Александром Евгеньевичем? - осторожно поинтересовалась она, лихо опрокинув в рот прозрачную как слеза, холодную, пьянящую, остро  пахнущую жидкость.
- А ты знала, что нашему Александру Евгеньевичу объели лицо? Зверюги Мориц изрядно его потрепали, - хрипло расхохоталась Амелия.
- Что?! Что ты несёшь?! Тарабарщина какая-то! Зверюги? Мориц? Набор слов... - неодобрительно фыркнула Елена Ивановна.
- Так ты не знаешь! Не знаешь! - почему-то обрадовалась Амелия. - Папаньку моего барыня Яновна хотела скормить своим псам на обед, но потом передумала, - покаталась она со смеху. - Велела остановить пирушку.
Елена Ивановна застыла,  глядя на дочь с таким отвращением, как если бы перед ней сидела злобная, опасная, голодная крыса.

- Моя дочь чудовище, - сообщила она Олегу Валентиновичу тем же вечером.
- Наша дочь чудовище, - подкорректировал мужчина.
- Да, Олешка. Да. Ума не приложу, как же так получилось?! А ведь говорят, бытие определяет сознание,  а вовсе не чёртовы гнилые гены, - Елена Ивановна едва слышно, протяжно завыла.
- Да что случилось-то?! - испугался Олег Валентинович.
- Случилось страшное, но рассказывая об этом, Амелия смеялась, - сказала Елена, глотая слёзы.

Часть 6
Известие о том,  что Амелия ждёт ребёнка,  привело Александра Евгеньевича в полный  востор.
- Надеюсь,  моя внучка пойдёт в нашу породу, - самодовольно заявил он, едва ли не облизываясь.
- Внучка? Ты сказал внучка? - встрепенулась Амелия.
- Как только ты сказала, я сразу же почувствовал,  что ты носишь девочку,  - заверил дочь Александр. - У тебя появился особенный,  сладкий, ни с чем не сравнимый аромат. Услышать его могут не все, но так пахнут женщины, в чьей утробе живёт девчонка. Отвечаю. Твой запах изменился,  теперь я знаю почему.
- Поразительно! - захлопала в ладоши дива. - Я тоже уверена, что рожу девочку. Нутром чую,  хотя сейчас она даже на головасиика не похожа, так, малюсенькая запятая.
- Расскажи мне о том,  что такое твой муж? - неожиданно попросил Александр, доселе никогда не интересовавшийся личностью Романа.
- Не уверена, что вы бы понравились друг другу. Скорее всего, он показался бы тебе ужасно скучным, - пожала плечами Амелия. - Но у Ромы есть два больших достоинства. Он любит меня такой, какая я есть и он очень перспективный учёный. Можно с уверенностью говорить о том, что его ждёт блестящее будущее.
- Ты поэтому с ним? - Александр положил ладонь на тонкое девичье запястье.
- С ним я никогда не буду нуждаться, - призналась Амелия. - Рома влюблён в меня со школы и не замечает никого вокруг. В его жизни две страсти. Я и наука.
- Но у тебя бывают другие мужчины, - предположил Александр. - Ты ведь такая же как и я, нуждаешься в смене эмоций. Я прав?
- Зачем спрашивать? Ты же всё знаешь, - лукаво улыбнулась плутовка, чмокнув отца в изуродованную щёку.

- Ты, насколько я понимаю,  планируешь работать бухгалтером? Финансистом? Может быть аналитиком? - уточнил Александр несколькими неделями позже.
- Что-то вроде. Полностью зависеть от мужа я бы ни за что не хотела,  - поморщилась Амелия. - Никто не знает как сложится жизнь. А мне нужны деньги.
- Когда-нибудь, когда придёт время, - вкрадчиво произнёс Александр.  - Я научу тебя нескольким хитрым уловкам. Но это в том случае, если устроишься в крупную компанию и дорастёшь до той ступени, когда можно будет проворачивать рисковые схемы. Это очень бодрит, будоражит кровь. Ух... Потрясающее, непередоваемое ощущение! Поверь, я знаю о чём говорю.
- Хочешь,  чтобы меня посадили? - хрипло рассмеялась Амелия,  поглаживая живот.
- Если действовать аккуратно, не зарываться и не болтать, комар носа не подточит, - подмигнул мошенник.

Авантюрист по натуре, Александр Евгеньевич не умел жить честно. Его буквально распирало от невыносимого желания кого-нибудь объегорить. То было сродни назойливому кожному зуду, что не даёт покоя ни днём,  ни ночью. Для того, чтобы жизнь не казалась пресной,  стабильности и достатка ему было слишком мало.
- Если не дашь мне возможности немного пошалить,  я просто сдохну, - объявил он Елизавете Яновне примерно через год после того как как оправился, чуть было  не став трапезой для разъярённых собак.
- Чего ты хочешь? - спросила Елизавета, поправив перед зеркалом причёску.
- Хочу изучить современную экономику и право. Мои познания давно устарели, - очень серьёзно ответил Александр, получивший в своё время хорошее образование в области финансов.
- Кого нагреть собираешься? - прозорливо усмехнулась паучиха.
- Может и никого, но мне интересно понять,  разобраться в некоторых вещах. Возможно опробовать некоторые схемы. Мир стремительно меняется, я изрядно отстал, потерял много времени, поскольку свернул не в ту сторону,  - Александр потёр руки, словно бы в предвкушении удовольствия.

- Учись! - милостиво позволила вдова. - Есть у меня в колоде несколько тузов, которые могли бы заинтересоваться тем, как половчее уйти от налогов, да и в принципе скрыть доходы. У тебя получится, сомнений нет. Ты человек талантливый. Я тебя порекомендую.
- Спасибо, великодушная, - искренне поблагодарил Александр, целуя женщине руки.
- Но имей в виду, драгоценный мой Александр, расплачиваться за твою работу будут со мной. Играй в свои игры, резвись на здоровье, но  денег тебе не видать. Я тебя не отпущу, не дам ускользнуть, будешь при мне пока жива, - Елизавета взяла любовника за подбородок двумя холёными пальцами с тёмно-вишнёвым маникюром. - Усёк, красавчик? И только попробуй... Ты знаешь, я тебя из-под земли откопаю.
Александр кивнул, поскольку прекрасно понимал, что отныне его место рядом с судьёй. Кроме того, он ни в чем не нуждался,  привлекал его сам процесс,  возможность обмануть, обвести вокруг пальца не просто отдельно взятую женщину, но мощную систему, структуру, само государство. Эта идея возникла вскоре после того, как он необратимо лишился себя прежнего. Лёжа в больнице, в отдельной палате, которую оплачивала Мориц, Александр скрупулезно обкатывал смутные мысли, мечтая когда-нибудь воплотить их в жизнь. Это продавало сил, давало стимул и жажду жить не смотря на случившееся.

Близкая дружба Амелии с биологическим отцом, не нравилась не только Елене Ивановне, но  в равной степени Роману и Элле Андреевне.
- Ама видится с Александром гораздо чаще чем с нами, - обратилась Елена к мужу.
- Разве мы можем на это повлиять? - резонно заметил философски настроенный Олег Валентинович.
- Стоит хотя бы попытаться, - упрямо мотнула головой женщина. - Эта девица и так не ангел, а этот тип... Он окончательно её испортит. Даже представить не решаюсь, во что это может вылиться.
- Представляй или не представляй,  Ама взрослая, замужняя женщина. Скоро сама станет матерью, - с этими словами Олег Валентинович издал не то фыркающий, не то хрюкающий звук.
- Что выросло, то выросло? Ты это хочешь сказать? - Елена Ивановна тяжело опустилась на диван, обхватила голову руками и принялась горестно раскачиваться из стороны в сторону.
- Леночка, - Олег Валентинович присел рядом, обнял жену. - Не нужно так убиваться. Есть вещи, против которых мы бессильны. Нужно принять.

- Как ты относишься к тому, что твоя жена проводит в обществе этого человека всё своё свободное время? У неё даже нет ни одной подруги, - Элла Андреевна стояла у окна,  глядя на то, как Амелия садится в огромный чёрный джип, за рулём которого сидел Александр.
Рома подошёл к бабушке и встал рядом.
- Он её отец. Что тут поделаешь?
- Мне кажется... - Элла Андреевна крепко сжала плечо внука. - Думаю,  их дружба плохо кончится.  От него буквально разит опасностью. А эта его манера?
- Какая манера, ба? - не понял Рома, разделявший тревогу родственницы.
- Ты заметил, как он носит своё лицо? То, что он него осталось. С каким вызовом? Будто рисуется, получает удовольствие от того, что всех шокирует, - Элла Андреевна содрогнулась. - Я бы на его месте не снимала маску.
- Ты бы никогда не оказалась на его месте... Интересно, почему Амелия нас не знакомит? - задумчиво произнёс Рома,  задёрнув шторы.
- Этим двоим никто не нужен. Они наслаждаются компанией друг друга, - подытожила бабушка.
- А ведь ты права... Они просто не хотят никого пускать в свой узкий, уютный мирок,  - Рома явственно ощутил как слепая, уродливая ревность ущипнула его между лопаток сильными, ледяными пальцами.

Стоило ему выразить пожелание познакомиться с Александром Евгеньевичем,  как Амелия категорически возразила:
- В этом нет никакой необходимости. У тебя уже есть один тесть. На кой тебе нужен второй?!
- Какая странная логика, Лия, - удивился Роман. - У тебя ведь есть отец. Зачем же второй?
- Ладно, - Амелия посмотрела мужу в глаза и улыбнулась. - Я просто не хочу чтобы вы общались. Не вижу в этом ни малейшего смысла. Вы люди из разных миров, иногда лучше вовсе не пересекаться. Родня, не родня, это всё условности.
- А тебе не кажется, что это неправильно? - обиделся Роман.
- Не кажется. Пусть всё останется как есть. Поверь, дорогой, так будет лучше, - убеждённо изрекла Амелия.
Но Роману такая позиция жены пришлась не по вкусу.
- То, что ты говоришь, лишено логики, - заявил он. - Александр Евгеньевич твой отец, но я твой законный муж и имею полное право...
- Имеешь, конечно имеешь, - легко согласилась Амелия. - Но нет... Вам и поговорить-то будет не о чем.
- Прошу прощения, - прозвучал голос Эллы Андреевны, появившейся в дверном проёме.  - Я невольно услышала ваш разговор и позволю себе отметить, что Роман прав. Это дикость,  деточка. Что значит "не о чем поговорить "?! Какое это имеет значение?! Знакомство должно состояться в любом случае.
Возразить ей Амелия не посмела.
- В какой день вам будет удобно? - смиренно спросила она вместо этого.
- В субботу,  милая, - ответила Элла. - Часиков в пять.
- Только... - Амелия замялась,  не зная как предупредить родных о том, что их ждёт.  То, что они давным-давно в курсе, даже не приходило ей в голову.
- Что такое,  Лия? - Роман приподнял бровь,  метнув быстрый взгляд на бабушку.
- С Александром Евгеньевичем случилось несчастье,  - выдавила Амелия. - Его внешность... Словом,  лицо сильно пострадало... Скорее всего он будет в маске. Не знаю... В любом случае...
- Не переживай так, Амелия, - усмехнулась Элла Андреевна.  - Мы взрослые,  переживём.
- Нет! - воскликнула прелестница. - Элла Андреевна,  вы не представляете! Его лицо... Лица почти нет. Зрелище не для...
- Мы переживём,  - спокойно повторила та, положив руки на плечи внука, сидевшего прямо перед ней.

Часть 7
Знакомиться с роднёй Александр Евгеньевич отказался наотрез.
- Зачем, Амелия?! Мне это зачем?
Я не чувствую ни потребности, ни необходимости. И давай закроем эту тему раз и навсегда. Все эти тёплые, родственные посиделки не для меня. Понимаешь?
- Как скажешь,  папа, - равнодушно пожала плечами Амелия. - Уговаривать не стану. Мне это тоже не нужно. Но Рома и Элла Андреевна считают... Ладно... Забудь.
- Ты же не расстроилась? Нет? - поинтересовался Александр,  пристально глядя на дочь своими светлыми,  льдисто-голубыми глазами.
- Я не расстроилась,  - заверила та совершенно искренне.
В глубине души Амелия надеялась именно на такую реакцию. Представить себе отца в обществе Ромы и Эллы Андреевны она не могла при всём желании. То были два абсолютно разных мира, сталкивать которые, как подсказывал инстинкт, без особой надобности не стоило.

- Отец не придёт,  - сообщила она домашним в тот же вечер.
- Почему же? - полюбопытствовала Элла Андреевна.
- Сказал, что "не чувствует ни потребности, ни необходимости",  - процитировала бездушная Амелия.
От обиды и возмущения Рома пошёл пятнами, хотел было высказаться, но бабушка оперативно положила руку ему на плечо и спокойно промолвила:
- Что ж, насильно мил не будешь. Не станем обижаться. Пусть всё отныне остаётся как есть.
И всё осталось так, как было, не смотря на то,  что Роме это ужасно не нравилось, казалось вопиюще оскорбительным.
"Надо же, каков индюк! Что он о себе думает? Потребности у него видите ли нет! Потребности! В голове не укладывается!"
- Наверное, когда родится ребёнок,  Александр будет претендовать на то, чтобы общаться, - предположил он недели за три до родов.
- Думаю в ближайшие несколько лет ты можешь не беспокоиться об этом, - уверенно заявила Элла Андреевна.
- Почему это? - опешил Рома.
- Такого человека как Александр,  если я правильно его раскусила,  вряд ли заинтересует маленький, зависимый, несмышлёный ребёнок. Это скучно и хлопотно,  знаешь ли. Вот когда чадо подрастёт... Впрочем, говорить об этом очень рано. Время покажет.

Элла Андреевна словно бы смотрела в чистую, тихую, прозрачную как утренняя роса воду.
Ни Амелии, ни её папеньке не было до Виктории никакого дела.
Не скрывая облегчения, не колеблясь ни секунды, новоиспечённая мамаша уже на третий день препоручила новорождённую дочку родителям. Вставать по ночам, кормить по часам, укачивать и  убаюкивать оказалось для неё невыносимым.
- Лия, ты же мама! Прислушайся к себе! - тщетно взывал Роман. - Ты носила Викулю девять месяцев! Быть не может, чтобы не...
- Вот именно! - перебила Амелия. - Девять месяцев! Я устала! Мне надоело! Попробуй сам, если такой умный! А мне нужно привести себя в форму и продолжить учёбу. Ты что-то не больно стремишься засесть дома ради дочери!
- Ли-и-ия! - схватился за голову Роман. - Я мужчина! У меня другие задачи!
- Вот как?! - пошипела Амелия. - А я женщина, не наседка! Запомни это!
Любые аргументы Романа разбивались о глухую стену, что возвела вокруг себя Амелия.
- Оставь её в покое,  - попросила в конце концов Элла Андреевна.  - Либо есть, либо нет. Слепой никогда не оценит красоты цветка в полной мере.
- Но это же... - начал было Роман.
- Амелия такая, какая есть. Ты это знал с самого начала. Разве не так? - прервала бабуля. - Родители в двух шагах, будешь видеть дочь столько, сколько захочешь.

- Займитесь ею, - раздражённо сказала Амелия, всучив орущую малышку Елене Ивановне.
"Я не мама, я кукушка", - подумала она, поспешно, словно преступница, покидая родительский дом.
- Не понимаю, какое удовольствие всецело посвящать себя младенцу? - обратилась она к Александру Евгеньевичу, когда тот забрал её после лекций, чтобы вместе пообедать на свежем воздухе.
- Многие женщины находят в этом смысл, - заметил тот.
Путь их лежал за город, в поместье Мориц, что раскинулось близ леса в живописном месте недалеко от Москвы.
Елизавета не так чтобы жаловала Амелию,  но время от времени находила забавным собираться втроём. Фамильное сходство любовника и его дочери изумляло паучиху, настраивало на лирический лад. Затейливые игры генов всегда вызывали у неё живой интерес. Своих детей она никогда не хотела,  но достигнув сорока пяти, внезапно осознала, что будь у неё возможность скинуть лет пятнадцать-двадцать,  не задумываясь родила бы от Александра. Поезд, однако,  ушёл. Непроходимость маточных труб поставила жирный крест на  возможности стать матерью. Паучиха приняла к сведению и не слишком переживала, поскольку относилась к тем людям, кто убеждён — всему своё время.
"Женщины после сорока должны готовиться к роли бабушек, а не матерей", - полагала она.
"И почему я не задумывалась раньше?! Невероятной красоты получилась девица. У меня могла бы быть такая же", - думала она, невольно любуясь Амелией будто произведением искусства.
Что до изуродованного Александра, то память сохранила его былые черты в мельчайших подробностях. Стоило Елизавете выключить свет, вдохнуть знакомый запах, ощутить  прикосновения любимых рук, как
перед мысленным взором появлялось лицо, более на свете не существующее.

Амелию, в свою очередь очень интересовала Елизавета. Эта женщина её завораживала, восхищала и отталкивала одновременно. То, что она проделала с её отцом, пробуждало в красавице сильные, головокружительные эмоции, препарировать  которые она бы не решилась. То были тугие, причудливые косы ужаса, восторга, любопытства, печали и горького сожаления. Пытаясь примерить случившееся на себя, Амелия со сладким содроганием размышляла над тем, хватило бы у неё духу на нечто подобное или же всё-таки нет. Ей хотелось понять, что именно испытывала Елизавета в тот чудовищный, краткий миг, когда собаки рванулись к любимому мужчине и принялись терзать его. Мурашки размером со шмеля хаотично метались по телу при этих мыслях, волоски на руках вставали дыбом. Амелия исподтишка наблюдала за хозяйкой,  за выражением её лица и глаз, за тем, как она обращается к отцу, как ненароком к нему прикасается.
Елизавета всегда казалась такой безмятежной, такой уверенной в себе, что вообразить её в роли терпеливого палача, обуреваемого страстной жаждой мести, было немыслимо. Образ нежной, очаровательной, очень миловидной, стройной и ухоженной женщины никак не вязался с тем, что она сотворила. Это и привлекало Амелию, потому как обладай Елизавета классической внешностью ведьмы во плоти, это было бы не столь примечательно.

- Что ты чувствуешь к Елизавете? Ты её любишь? - не удержалась однажды Амелия.
- Я испытываю весьма сложные эмоции, но есть ли среди них любовь? Не знаю... Что такое любовь? Не уверен, что когда-либо переживал её. Привязанность, зависимость, острое желание обладать, презрение, гадливость и ненависть, эти чувства мне хорошо знакомы, - признался Александр.
- Если бы она вдруг умерла или трагически погибла, ты бы страдал? - прошептала Амелия.
- Несомненно,  - не задумываясь ответил мужчина.  - Я бы этого не хотел. После того что случилось, я вынужден был терпеть её присутствие в больнице, затем жить рядом, меня ломало и коробило. Но постепенно я узнавал её всё лучше. И сейчас Елизавета значит для меня несоизмеримо больше, нежели до того, как нашла меня и отдала псам.
- Неужели тебе не хочется отомстить? - подалась к отцу Амелия.
- Сначала хотелось. Не скрою. Но много лет прошло, я давно пересмотрел свои взгляды на собственную жизнь и на мироустройство в целом. Не знаю, поймёшь ли, но я принял и более не испытываю ни малейшего желания отомстить, - улыбнулся Александр.
- Даже когда смотришь в зеркало или снимаешь протез? - не поверила Амелия.
- Даже тогда. Ты ещё очень молода, со временем придёт понимание сути вещей, - пообещал Александр, по обыкновению внимательно глядя на дочь. - Ты очень, очень похожа на меня, - добавил он усмехнувшись.

Виктории исполнилось три с половиной года когда Роман впервые поймал Амелию с другим мужчиной.
Все произошло в лучших традициях классической мелодрамы.
После окончания института, Роме предложили место в одной из крупнейших фармацевтических компаний.  По контракту ему предстояло уехать в Германию на стажировку.
Поехать с мужем Амелия отказалась.
- Я буду к тебе приезжать. Но бросить свою работу и быть женой при муже... Нет, нет и нет. Это не мой путь.
Оставлять её одну Роману очень не хотелось, он даже решил было от поездки уклониться, но Элла Андреевна не позволила.
- Даже думать не смей! Ты упорно трудился и получил то, что заслужил! Слышишь меня?! Зас-лу-жил! И же что теперь? Если не поедешь,  бабушки у тебя больше не будет, так и знай!
- Как это не будет?! - испугался Роман.
- Твоя бабушка умрёт от инфаркта. Это я тебе обещаю, - пригрозила Элла Андреевна.  - От обширного инфракта. От такого, после которого шансов нет, - пригрозила дама таким тоном, что сомнений не оставалось — так оно и будет. Без вариантов.

За два года, что Роман прожил на чужбине, Амелия прилетела к нему три раза и оставалась на две недели, не больше.
Пока муж был занят, она ходила по городу, покупала то, что ей нравилось, сидела в кафе и ресторанах. Не зная языка, ухитрялась знакомиться и флиртовать, не переступая, впрочем границ. Приключений ей хватало в Москве.
- Я очень скучаю по тебе, - пожаловался Роман как-то вечером незадолго до отъезда жены.
- Я понимаю, кот, - Амелия тесно, жарко прижалась к мужу, нежно погладила по щеке. - Но мы же потерпим, правда?
- А разве ты оставила мне выбор? - проворчал он, целуя длинные пальчики с бледно розовыми ноготками идеальной овальной формы.
Выбора Амелия не оставила, равно как не оставила его многомудрая Элла Андреевна.
 
Часть 8
 Вернувшись на полтора месяца раньше назначенного срока, Роман нетерпеливо ёрзал на заднем сиденье такси.
То и дело поглядывая на часы,  он поторопил водителя:
- Разве нет никакой возможности объехать пробку? Я очень спешу!
- Никакой возможности объехать нет, - ответил водитель сухим, бесцветным голосом, в котором явственно звучало глубочайшее безразличие к проблемам суетливого пассажира.
Осознав, что сочувствия, равно как и чуда, не дождётся, Роман обречённо откинулся на спинку и попытался вздремнуть, чтобы время не стояло на месте.
Перед мысленным взором появилось безупречно гладкое, прекрасное как роза лицо Амелии. Роман невольно облизнул губы, с удовольствием предвкушая как заключит жену в объятия, как вдохнёт её упоительный, тонкий аромат, запустит пальцы в блестящий шёлк густых волос.
Амелия неоднократно просила его предупредить о своём возвращении.
- Я хочу быть во всеоружии, мой любимый кот, - ворковала она. - Ради такого случая договорюсь на работе, возьму отгул.
- Конечно, родная, - обнадёжил Роман. - Как только куплю билет до Москвы, сразу же напишу тебе.
Однако когда дошло до дела, он сознательно не сообщил Амелии ни дату, ни время прилёта.
"Пусть будет сюрприз".

Роман не то чтобы что-то подозревал, но руку на отсечение в защиту верности обожаемой жены, нипочём бы не отдал.
Он никогда не доверял Амелии абсолютно и безгранично, однако не забивал себе голову и не хотел знать наверняка. В конце концов,  какая разница? Что это меняет? Даже если допустить мысль о том, что у Амелии имеется любовник, то неужели от этого его Любовь исчезнет, без остатка растворится в воздухе? Нет. Разумеется,  нет. Так зачем копать? Роман не представлял себе жизни без Амелии, а если вдруг станет известно, что она ему не верна? Придётся что-то предпринять, как-то отреагировать, нельзя же просто отвести глаза и опустить голову. Нет. Рома предпочитал полностью закопаться в песок, спрятаться и не допускать никаких рассуждений на эту животрепещущую тему.

Такси подъехало к подъезду ранним туманным утром. День обещал быть бледным, сереньким, никаким.
"В такие одна радость — валяться в постели вместе с любимой женщиной и смотреть сериалы, поедая что-нибудь вкусное в немыслимых количествах", - подумал Рома, глубоко, с наслаждением вдохнув ни с чем не сравнимый запах мелкого, будто просеянного сквозь частое сито дождя.
Постояв с полминуты, он подхватил увесистый чемодан, полный подарков и собирался было войти в гостеприимно распахнутый подъезд, как вдруг увидел парочку, страстно целующуюся в машине неподалёку.
Что-то знакомое привлекло его внимание. Сердце на мгновение замерло, как если бы позабыло что следует биться.
"Затылок... Это её затылок..." - рассеянно отметил он, ощутив как свинцовой тяжестью налились ноги,  как выступил на спине липкий, холодный, омерзительный пот.
Осторожно, замедленными движениями поставив чемодан на землю, Рома выпрямился, сунул руки в карманы и застыл словно изваяние, не замечая как постепенно намокают лицо и волосы. Мир остановился, звуки куда-то исчезли, воцарилось безмолвие.

Некоторое время спустя Амелия выпорхнула из машины и в ту же секунду увидела мужа, чьё мокрое лицо полностью  утратило краски, превратившись в безжизненную гипсовую маску.
- Котик! Как здорово, что ты здесь! - ничуть не смутившись или же молниеносно, виртуозно перестроившись закричала Амелия, бросившись к мужу. - Ты не представляешь как ты вовремя! Этот человек довёз меня до дома, а потом начал приставать. Я отбивалась изо всех сил, но ничего не могла поделать.
Рома молча проводил глазами роскошную, чёрную как ночь машину, что плавно, почти бесшумно тронулась с места и покинула явно хорошо знакомый двор через арку, о которой знали далеко не все.
- Ты меня слышишь, кот? Очнись! Ты похож на пугало! Да что с тобой?! - Амелия сняла с шеи яркий платок из натурального китайского шёлка и промокнула мужу лицо.
Рома перевёл на неё пустой взгляд, но будто бы не увидел и не услышал.
- А ты что подумал, любимый? - защебетала Амелия дёргая и тормоша мужа. - Я так соскучилась! Безумно рада, что ты вернулся! Ну же! Отомри! Пойдём скорее домой!
Рома молча поднял чемодан и устремился в подъезд.

Эллы Андреевны дома не оказалось и Амелия не преминула этим воспользоваться.
- Иди ко мне, котик! Иди же, милый! - прошептала она, снимая трикотажное платье футляр прямо в коридоре.
- Лия... - прохрипел Рома, отводя глаза. - Лия, нам нужно поговорить...
Но Амелия уже сняла бюстгальтер и стащила трусики, после чего потянула мужа за руку в сторону спальни.
Слабая, податливая плоть предательски откликнулась на призыв и Рома послушно последовал за женой, испытывая желание ничуть не менее острое нежели всякий раз,  когда видел её.
Увиденное как-то съежилось,  отступило, попятилось и если не испарилось вовсе, то память не терзало, не сжимало болезненно сердце.
Насладившись телом Амелии, которая старалась сделать всё для того, чтобы порадовать мужа, Роман поднялся с кровати и отправился в душ.
Тугие, горячие струи окончательно его расслабили и он задал себе несколько простых вопросов, на которые предельно честно ответил.
- И что теперь?
- Ничего. Теперь ничего. Всё останется так же, как было.
- Ты не хочешь узнать кто это был и как давно продолжается связь?
- Не хочу. И не буду. Не всё ли равно?
- Но теперь ты знаешь наверняка. Твоя жена тебе изменяет. Неужели ничего не сделаешь?
- Нет. Я не сделаю ничего.

Выйдя из душа, Рома увидел что обнажённая Амелия стоит у окна и курит в форточку. За сигарету
Внимательно посмотрев на неё,  Рома спокойно сказал:
- Приготовь мне что-нибудь. Я страшно голоден.
- Одну минуту, - Амелия выбросила сигарету и повернулась к нему лицом. - Чего бы ты хотел, дорогой?
Услышав просьбу, а главное то, как она прозвучала, неверная поняла со всей очевидностью, что получила самые широкие полномочия и отныне может быть уверена в том, что Рома не станет  выедать ей мозг, и тем более подавать на развод. Сделав вид, что всё в порядке, он тем самым принял её вторую жизнь как данность.
"Хороший мальчик", - одобрительно подумала Амелия и, набросив на себя длинный атласный пеньюар с изысканным кружевом на рукавах и подоле, отправилась на кухню, с тем чтобы бысто пожарить сочные стейки и нарезать салат из свежих овощей.
"Тряпка. Какая же я тряпка, - обругал себя Рома. - Впрочем, пусть так. Не всем же быть горячими мачо."
Как бы там ни было, у них с Лией семья и не имеет ровно никакого значения, что скрывается за благополучным фасадом.
И всё-таки следовало соблюсти приличия.
Когда из кухни поплыл одуряющий запах мяса, Рома надел домашние мягкие брюки и футболку с длинными рукавами, после чего отправился к столу.
- Я требую, - строго произнёс он, усевшись. - Я требую, чтобы ты больше никогда не позволяла себе ничего подобного.
- Прости, кот. Я обещаю, - Амелия аккуратно поставила перед Романом большую тарелку, присела напротив. Лицо её выражало искреннее сожаление. Но раскаивалась она не в том, что изменила, но в том, что так глупо попалась.
"Никогда больше не разрешу провожать себя до дома".
- Это был первый и последний раз, -  Так? - спросил мужчина.
- Так, - охотно подтвердила женщина, нежно посмотрев на него чистыми, лазоревыми как весеннее небо глазами.
- Я тебе верю, - удовлетворённо кивнул он.
- Спасибо! - ласково поблагодарила она.
Оба приступили к еде. Оба соврали. Оба не сомневались — другой знает, что его обманули.

Часть 9
Виктория Романовна Шаталова унаследовала отцовскую любознательность, его иссиня- чёрные волосы и круглую родинку на щеке, а от матери взяла большие голубые глаза и тип фигуры. Девочка получилась яркая, интересная, с изюминкой. Однако агрессивная, манкая, ослепительная красота матери ей не досталась, Виктория была много мягче, нежнее, спокойнее.
Не сговариваясь, бабушки никогда не делали акцент на внешнем очаровании девочки, но всячески старались развить в ней такие качества как умение сопереживать, желание помочь, услышать, рассмотреть.
- Если видишь, что кому-то плохо и понимаешь, что можешь что-то сделать, никогда не проходи мимо, - внушала Элла Андреевна. - У доброго, отзывчивого человека всегда будут верные друзья и любящие близкие.
- Внешность, деточка, это в жизни не главное, - частенько приговаривала Елена Ивановна. - К любой внешности быстро привыкаешь. Корми, насыщай душу. Это куда важнее.

Девочка росла живой, открытой, совсем не похожей ни на Амелию, ни на родного деда.
- Как будто не моя, - сказала дива отцу, показывая фотографии дочери. - Слишком много в ней от Шаталовых. От Ромы, от Эллы Андреевны.
- Но хороша... - заметил тот. - Люди головы будут сворачивать ей вслед.  Я это точно вижу.
- Не уверена, - холодно произнесла Амелия, забирая у Александра снимки. - В ней нет чертовщинки, нет огня. Слишком правильная, пресная, скучная. А жаль...
- Кровь не вода, посмотрим, - не согласился Александр Евгеньевич.
Сблизиться с дочерью, стать ей настоящей матерью, Амелия по-прежнему не стремилась.
- Неужели не хочется узнать Вику поближе? - недоумевал Роман.
- Я её знаю лучше, чем ты думаешь. Как бы там ни было, я мать и чувствую своего ребёнка,  - пожала плечами Амелия.
- Этого слишком мало! Как ты не понимаешь?! - горячился мужчина, всем сердцем любивший дочь. - Девочке нужна мама!
- У девочки дед, отец и две бабки. Этого более, чем достаточно, - не сдалась Амелия.
- Как ты так можешь?! Между вами уже сейчас дистанция! Что же будет дальше?! - Рома смотрел на жену, испытывая любвь и ужас одновременно. Эти чувства всегда были рядом, тесно обнявшись, прижавшись друг к другу, они не расставались,  если речь шла об Амелии.
- Дальше? - переспросила та. - А дальше я научу её всему тому, что должна знать каждая женщина.  Но говорить об этом пока рано.

К тому, что Амелия появлялась редко и держалась отстранённо, Вика давно привыкла. Мать напоминала ей сказочную, экзотическую птицу, была невероятно красива,  вкусно пахла, но оставалась чужой. Девочка не испытывала потребности в ней, не скучала,  не интересовалась когда та появится вновь. Ей прекрасно жилось без Амелии, как Амелии жилось без неё.
- А она зачем приходит? - спросила Вика однажды у деда Олега.
Елена Ивановна только что проводила дочь и позвала домашних ужинать. Амелия у родителей никогда не ела, объясняя это тем, что питается  определёнными продуктами и с осторожностью относится к специям, в которых те себе не отказывали.
От вопроса внучки Елена Ивановна вздрогнула и на краткий миг замерла, приоткрыв сковородку с куриными котлетами.
- Приходит нас проведать, тебя в том числе. Тебе не приятны её визиты? - осторожно поинтересовался обескураженный Олег Валентинович.
До сего момента ему казалось, что Викуля радуется приходам матери,  но уточнить так ли это на самом деле, ни ему, ни жене не приходило в голову. Жизнь устоялась,  все привыкли к сложившейся ситуации.
- Не, деда. Мне всё равно. Я просто так спросила, - беспечно ответила девочка.
- Ты слышала, Леночка, ей всё равно, - обратился Олег Валентинович к Елене Ивановне, как только Вика удалилась в свою комнату.
- А что ты хотел? - развела руками хозяйка. - За что боролись...
- Не хорошо это. Неправильно, - покачал головой мужчина.
- Уж как есть, - ответила Елена,  собирая со стола посуду.

О том, что Амелия изменяет Роману,  Элла Андреевна догадывалась,  но наверняка не знала. Лисица тщательно заметала следы, вела себя абсолютно естественно, но Элла Андреевна не сомневалась — рога на голове у внука большие и ветвистые.
"Эту девку не переделать,  - думала она, поглядывая на родственницу. - Угораздило же Ромку оказаться с ней в одном классе! Вот ведь напасть! На всю жизнь мучение!"
Скользкую тему бабушка с внуком не обсуждали, каждый боялся расстроить, разволновать другого. Так и жили, умалчивая да утаивая из самых благородных побуждений.
Надо признать, Амелия не зарывалась. Ночевала всегда дома и после того случая, когда муж застукал  её в машине, никому больше провожать себя не позволяла. Время от времени, Рома спрашивал её:
- У тебя кто-нибудь есть?
- Что ты, котик! Мне никто кроме тебя не нужен! - неизменно отвечала Амелия самым, что ни на есть убедительным тоном.
Этого Роману оказалось достаточно для того, чтобы чувствовать себя счастливым и не забивать голову бесполезными мыслями. Тем более что ему было над чем поразмыслить.

Карьера шла в гору у обоих супругов Шаталовых. Но если Роман трудился честно и зарабатывал хорошие деньги благодаря знаниям и интеллекту,  то Амелия с помощью отца осваивала разнообразные тёмные схемы, потихоньку выводила деньги в офшоры, медленно, но верно создавала себе увесистую подушку безопасности.
- Соберу миллион зелёных и уеду в Европу почивать на лаврах,  - заявила она отцу.
- Преждевременно об этом говорить, Амелия. Не гони лошадей. Тщательно всё подчищай, никогда не оставляй следов. Проверяй каждую операцию по несколько раз, чтобы комар носа не подточил, - строго осадил Александр Евгеньевич.
- Не переживай, па. У меня такой учитель, что ошибок быть не должно, - самоуверенно махнула рукой Амелия, которая советовалась с отцом по любому вопросу, но и с ним не была откровенна до конца.
Из одной ей известных соображений, нечистая на руку дива завела тетрадь, сначала одну, затем другую, в последствии третью и четвёртую. На страницах этих бомб с замедленным механизмом, она методично, мелким, убористым, чётким почерком записывала все свои действия от и до, рисовала графики, ставила даты, стрелками обозначала движения денежных средств.
Действовать в одиночку было немыслимо, поэтому вовлечены были генеральный и коммерческий директора, получающие свой куш с каждой махинации.
Условия сотрудничества подробно, до мельчайших деталей обговорили узким кругом на нейтральной территории.
Амелия тогда торжественно пообещала, что никаких документов, бумаг, записок, да и просто заметок оставлять не будет ни в коем случае.
- Боже упаси! Кто хочет сесть?!
Тем не менее, несмотря на риск, скрупулезно вела свои записи годами и прятала у родителей на антресолях,  их о том сознательно не уведомив.

Примерно на пятом году совместной жизни Рома приобрёл для семьи добротный, крепкий, тёплый дом в деревне Мамошино, недалеко от местечка под названием Дорохово.
Дом использовали как дачу. В основном весной и летом. Но так же с большим удовольствием собирались на Новый год, наряжая одну из пушистых елей, что росли во дворе.
- Какая же благодать! - воскликнула Элла Андреевна, приехав за город в очередной раз.
Вика резво выскочила из машины, за рулём которой сидел Олег Валентинович и сломя голову помчалась к подружке, чьи родные проживали в доме напротив.
- Викуля! Сто-о-ой! Переодеться нужно! - крикнула Елена Ивановна,  но девочка не отреагировала, скрывшись за углом.
- Пусть бежит, - махнул рукой водитель. - Очень она по Ваське соскучилась.
- Ладно, - проворчала Елена Ивановна.  - Может придут потом вдвоём с Василисой.  Пойдёмте, Эллочка, соберём смородины, испечём пирог.
Обе бабушки, дед и Вика очень полюбили бывать в Мамошино.
Елена Ивановна сажала зелень, Элла Андреевна разбила клумбы.
Олег Валентинович обожал готовить мясо на мангале, с наслаждением возился с деревом, соорудил большой стол и скамейки, с помощью соседей построил баню.
Что касается Ромы, то выбраться за город было для него редким, но несомненно счастливым событием.
Амелия же, наведывалась от случая к случаю, всё больше из-за тетрадей, которые хранила теперь в сарае, в одном из ящиков под отцовскими инструментами.
О существовании компромата мошенница не говорила никому, ни одной живой душе.

Однако года через три после покупки дома, тетради нашёл Рома. Как водится, абсолютно случайно. Олег Валентинович попросил принести шампуры, чтобы нанизать мясо.
- Посмотри, Ромка, в сарае. Там ящики деревянные на полках. Вроде в одном из них.
Методично заглядывая во все ящики по очереди, Рома обнаружил аккуратную стопку толстых тетрадей, завёрнутую в целлофан.
Сначала он резонно подумал, что находка принадлежат Олегу Валентиновичу и положил её обратно на дно ящика. Но что-то сродни любопытству заставило его передумать и открыть одну из них. Узнав прилежный почерк жены, мужчина решил было, что родители хранят её школьные тетради.
"Должно быть из сентиментальности", - подумал Рома.
Небрежно пролистав несколько страниц, он похолодел. Дыхание перехватило, взмокли ладони. Понял разведчик далеко не всё,  ибо был бесконечно далёк от экономики, от законов финансовых течений в принципе, но то, что это чёрная бухгалтерия, уразумел отлично.
"Амелия... Твою же мать..." - подумал он, извлекая из ящика всю стопку.

Часть 10
О своём открытии Роман поведал бабушке, поскольку просто не мог справиться с этим в одиночку. Тайная деятельность Амелии стала настоящим откровением, невзирая на то, что Роман прекрасно знал — его жена далеко не ангел и способна на многое. А если вспомнить про Александра Евгеньевича, в чьей биографии тысячи тёмных пятен, то изумляться вообще нечему.
- Куда ты дел тетради? - спросила бабуля, нетерпеливо выслушав внука.
- Я их надёжно перепрятал, - признался Рома,  понизив голос. - Ба, я в шоке. Что же она творит?! И зачем хранить доказательства собственного преступления?! Она что, ненормальная?!
- Будь уверен, ещё какая нормальная. Просто по другому не может. Натура такая. Это всё отцовские гены, я не сомневаюсь. Не удивлюсь, если он не просто в курсе, но потакает, науськивает.
- Не понимаю... - снова пробормотал Рома, запустив в волосы обе ладони.
- Не забывай, мой мальчик,  эти записи в случае чего погубят не только Амелию, с собой она обязательно прихватит тех,  кто в доле,  - задумчиво изрекла Элла Андреевна тоном умудрённого опытом человека. - Эти записи её гарантия. Понимаешь?
- Тех,  кто в доле... - тупо повторил Рома. - А с чего ты взяла, что такие вообще есть? А, ба? Вот откуда ты это взяла?!
- Это же очевидно, Роман! Будь Амелия одна, без прикрытия, мы бы с тобой давно носили ей передачи. Уничтожь записи, дружок. Уничтожь от греха подальше. Какой бы Амелия ни была, она всё же твоя жена, мать Виктории.
- Да какая она мать... - прошептал Рома одними губами.
Шальная, кромольная мысль о том, что судьба вероломной, непокорной, прекрасной как рассвет  Амелии отныне в его руках, привела его в неописуемый восторг. Само проведение направило его в сарай и подсказало открыть ничем не примечательную тетрадь. Что-то тёмное,  вязкое,  доселе спавшее мёртвым сном, зашевелилось, тяжело заворочилось в душе.

Некоторое время спустя Элла Андреевна тихо спросила, сделал ли он то, о чём она просила.
- Волноваться не о чем, - твёрдо ответил Рома, не моргнув глазом. - Забудем об этом. Ничего не было.
- Забыть не получится,  - горько усмехнулась бабуля.  - Ещё неизвестно,  как отреагирует Амелия, когда обнаружит пропажу. А рано или поздно это обязательно произойдёт.
- Думаешь она догадается, что причастен кто-то из нас?
- А как иначе? Неужели записи умыкнул прохожий с улицы? И..  Кто знает.. - пожала плечами пожилая дама.
- Поживём, увидим, - глубокомысленно произнёс Рома, который не только не уничтожил тетради, но надёжно перепрятал их ещё раз. Для верности.
Упустить такой шанс? Нет, нет и нет. С того момента как он узнал тайну Амелии,  она попалась, увязла сама того не ведая. Теперь он крепко держит её за горло и уже не позволит сорваться с крючка.

В глубине души Рома всегда очень боялся, что однажды Амелия уйдёт. Вернётся с работы и буднично скажет, что появился другой. Это изматывало, лишало почвы под ногами. Всякий раз открывая дверь, он замирал, прислушивался и присматривался. Не стоит ли в холле чемодан? Не собирает ли Амелия вещи в эту самую минуту?
- Подлая вертихвостка тебя поработила, - неприязненно заметила Элла Андреевна,  когда Роман поделился с ней своими переживаниями.
- Я чувствую, что не смогу без неё не то, что жить, но дышать,  - не без пафоса сдавленно промолвил Рома.
- Боже! - Элла Андреевна театрально поднесла руку ко лбу. - Какие глупости, Рома! Просто драма какая-то,  да и только. Шекспировские страсти в отдельно взятой московской семье.
- Зря ты так, ба, - обиделся Рома. - Я люблю Амелию и мне не нужен никто кроме неё.
- А-а-а, оставь ради бога! - поморщилась Элла Андреевна. - Ты совсем себя потерял, пляшешь будто кукла под дудку жены. Ни гордости, ни достоинства. Денег своих и то не видишь.  Всё отдаёшь этой кобре.
- А зачем мне деньги? Для кого я их по твоему зарабатываю? Амелия великолепно ведёт хозяйство,  разве нет?
- Да иди ты! - не выдержала бабушка. - Сил моих нет на это смотреть! Олух ты, мой дорогой! Или нет... Как там сейчас говорят? Лох. Вот! Лох ты, Рома. Конченный лох.
- Бабуля! - возмутился тот, чувствуя как краска заливает лицо и шею.
- Лох! - невозмутимо повторила Элла Андреевна.

 Что ж... Всё изменилось, перевернулось с ног на голову. Если Амелия не захочет оказаться в тюрьме, никуда не денется, станет шёлковой. Другие мужчины больше не угроза.
Лихая, непривычная уверенность, ставшая верной спутницей, разительно преобразила Романа. Извечный страх потерять жену, смутная, болезненная тревога отступили, сами собой расправились плечи, распрямилась спина, в глазах появился искристый, озорной огонь.
"Жизнь штука хитрая, - не без злорадства думал Роман, посматривая на ничего не подозревающую жену. - Может статься, наступит момент, когда придётся прибегнуть..."
Как конкретно "придётся ", при каких обстоятельствах, мечтатель додумать не успел, поскольку Амелия позвала его пройтись перед сном.
- Дивный вечер, кот. Идём, подышим.
- Конечно, милая, - улыбнулся Рома,  целуя жену в душистую шею.

Неожиданная находка открыла в нём грани, о которых он даже не догадывался.  Если раньше он остерегался не только перечить красавице жене,  но и редко когда решался настоять на своём, то с некоторых пор резко переменил тактику.
К примеру, Амелия довольно часто отказывала ему в близости под самыми разными "благовидными" предлогами.
- Прости, котик, у меня был очень сложный день.
- Я устала.
- Умираю, хочу спать.
- Голова раскалывается, выпью таблетку и попробую заснуть.
- У меня месячные, не сегодня.
Если же искать очередную не слишком убедительную причину не хотелось, Амелия мастерски затевала ссору на пустом месте, после чего выпроваживала мужа в гостевую спальню.
- Иди, кот. Подумай над своим поведением.
К слову сказать,  спать в другой комнате Роме приходилось едва ли не чаще, чем в супружеской опочивальне.
Но с памятного дня жизнь потекла иначе. В первую очередь жизнь личная, интимная. Когда Амелия вновь попыталась ускользнуть, сославшись на внезапно разыгравшуюся мигрень, Роман вдруг резко скинул с неё одеяло,  под которым она попыталась спрятаться от его притязаний.

- Ро-о-ома-а-а! - потрясённо ахнула Амелия. - Что ты делаешь?!
- Хватит! - прошипел тот, схватив жену за лодыжки и дёрнув её на себя.
- Что это значит?! - женщина попыталась было вырваться, но Рома не дал ей такой возможности. Придерживая стройные ноги жены одной рукой, другую он положил ей на лицо и сказал каким-то чужим, незнакомым голосом:
- Перестань извиваться и расслабься. Иначе я врежу тебе так
сильно, что сломаю нос и посажу фингал.
Глаза у Амелии расширились, в них Роман ясно узрел безграничное  недоумение и вместе с тем страх. Второе доставило ему особенное удовольствие.  Мужчина сам себя не узнавал. На смену плюшевому мишке явился его величество Джокер собственной персоной.
- Сейчас я уберу руку, ты снимешь с себя все те тряпки, которые на тебе надеты и будешь делать то, что я тебе скажу. Ясно?
Амелия кивнула. Смятение охватило её жёсткими,  жилистыми руками. Мысли хаотично метались и прыгали в голове, словно испуганные, голодные блохи.

"Он что-то принял... - решила она. - Что-то из нового.  Один из тех препаратов, что синтезирует у себя на работе. Идиот! Наверняка захотел проверить действие на себе. Чёртов, чокнутый з.дрот!"
Не понимая чего ждать, чтобы не искушать судьбу, Амелия подчинилась. Сняв с себя атласную пижаму цвета мяты, она с вызовом посмотрела на мужа.
- На колени встань! - велел тот своим новым, более низким, брутальным голосом.
Амелия презрительно фыркнула, но послушно опустилась на колени.
- Спину выгни! Ниже! - ликуя скомандовал Рома.
После того как всё закончилось,  Рома бросил жене подушку и рявкнул:
- Убирайся в гостевую.  Хочу спать один!

Часть 11
Спала Амелия безмятежно,  мыслями о нетипичном, пугающем поведении мужа не терзалась, поскольку объяснение ему нашла быстро.
"Завтра побеседуем,  - подумала она, закрывая глаза. - Пусть не смеет больше испытывать на себе новые препараты! Учёный, мать его..."
Рома же, напротив, не смог заснуть. Собственная дерзость поразила его, лёжа в темноте рохладной, чистой комнаты, он самодовольно улыбался, мечтая о том,  как разительно изменится его жизнь.
"Вот она у меня где..." - радовался он, сжимая и разжимая кулаки.
Новое амплуа кружило голову, перед мысленным взором открывались заманчивые,  радужные перспективы, в которых он не просто глава семьи, но хозяин положения — захочу казню, 
захочу помилую. Чарующий образ присмиревшей,  кроткой Амелии, готовой выполнить любую прихоть своего господина, казался таким реальным, что Рома счастливо заулыбался во весь рот.
- Надо же! - произнёс он вслух и даже тихо рассмеялся, упиваясь тем, что впервые в жизни ослушался бабулю, проявил характер и поступил по своему.
"Тебе, ба, никогда меня не понять..."
В глубине души Рома прекрасно осознавал, что ведёт себя низко, крайне недостойно,  но соблазн подмять под себя своевольную, гордую,  вконец зарвавшуюся Амелию, был слишком велик. Как тут устоять?

Однако утро принесло такое глубокое разочарование, что Рома долго не мог оправиться.
- Очнулся? - заглянула в комнату свежая, причёсанная, душистая как цветок Амелия.
- Ну? - сердито нахмурил брови герой.
- Что "ну", недоумок? - красотка присела на край кровати.  - То, что было вчера, больше не должно повториться ни в коем случае.
- Вот как? - Рома привстал,  подложил под спину подушку и, удобно устроившись, сложил на груди руки. Лицо его выражало высочайшую степень заинтересованности.
Амелия мельком взглянула на него и смахнула с рукава строгого чёрного жакета невидимую пылинку.
- Ты ведь был под кайфом,  не так ли? Больше не смей пробовать то, что синтезируешь у себя в лаборатории.  Я тебе запрещаю! Все эти вещества не для тебя. Ты неустойчив, становишься сам не свой.
- Что, что? Вещества?!  - выпучил глаза Рома. - Под кайфом?! Ты вообще о чём?!
- А-а-а,  - понимающе протянула Амелия. - Так ты ещё и не помнишь ничего? Блестяще! Ну, мне всё ясно.
- Что-о-о? Что тебе ясно? - Рома с неожиданной злостью пихнул жену голой пяткой в бедро.
- Ро-о-ома-а-а! Это что за фокусы?! - разъярённая Амелия вскочила, за долю секунды оказалась у изголовья и влепила мужу оглушительную пощёчину.
- Дрянь! - прошипел тот, крепко схватив её за руку. - Никогда больше не трогай меня! Поняла?

Время от времени, под настроение, Амелия любила размяться, помутузить супруга. Если Рома не так ответил,  не то сказал, косо посмотрел, она не задумываясь хватало первое, что попадалось под руку и принимались с остервенением наносить злые, хаотичные удары. Рома никогда не сопротивлялся,  не пытался ответить, лишь защищал руками голову и по мере возможности уворачивался, терпеливо пережидая бурю. Когда силы иссякали,  драчунья отбрасывала в сторону подушку, полотенце или плюшевого зайца, сидевшего на комоде.
- Экзекуция окончена? - осторожно спрашивал Рома,  прежде чем выпрямиться и убрать руки от головы.
- Окончена! - объявляла уставшая, но весьмв довольная Амелия.
Такого рода вспышки повторялось два-три раза в неделю, иногда чаще.
Рома позволял Амелии выпускать пар, не усматривая в этом никакой проблемы.
Примерно через полгода после свадьбы Амелия набросились на него с кулаками впервые.
Тогда это случайно увидела Элла Андреевна.
- Рома, мальчик мой, - сказала она на другой день вечером, воспользовавшись тем, что Амелия отправилась в душ. - Я надеюсь, вчерашняя вспышка не станет правилом? Ты и без того допускаешь слишком много вольностей по отношению к себе.
- О чём ты, бабуля? - неестественно рассмеялся Роман. - Мы просто дурачились.
- Нет, не просто, - Элла Андреевна посмотрела на внука поверх очков для чтения. - Во всяком случае твоя жена стремилась сделать тебе больно на полном серьёзе.
- Ба! - закатил глаза Рома. - Что ты такое говоришь?! С чего ты это взяла?
- Я видела её лицо, - спокойно разъяснила дама.

- Отпусти! Отпусти сейчас же! - прошипела Амелия, тщетно пытаясь выдернуть руку из цепких мужских пальцев.
- Что на тебя нашло? Ты спятил или же до сих пор не пришёл в себя?
Рома ловко перехватил руку женщины поудобнее и произнёс самым ледяным тоном, на который был способен:
- Я нашёл твои тетради, милая. На даче, в сарае, в ящике с инструментами.
На краткий миг, на одно лишь мгновение,  вся кровь в ужасе отшатнулась от женского лица, стремительно бросившись в ноги. Амелия побледнела, кожа приобрела мраморный, мертвенный оттенок. Но она тотчас взяла себя в руки и ухмыльнулась.
- Нашёл и что же? Сдашь меня? Или надеешься, что сможешь шантажировать? Так? Пугало ты. Нелепое, огородное пугало.  Дыхание у Ромы сбилось, возникло ощущение, будто ему врезали под дых. Нехотя выпустив руку жены, он неуклюже поднялся и встал у двери, загородив проход.
- Теперь всё будет по другому, - пафосно заявил он.
- Неужели?! И как же, позволь спросить? - в тоне Амелии явственно звучала насмешка, но Рома предпочёл этого не заметить.
"Она не до конца осознала. У неё шок", - решил он, глядя куда-то вдаль, мимо благоверной, за оконное стекло.

Амелия подошла к мужу вплотную и тихо, но очень внятно промолвила:
- Потешился немножко? Порезвился, маленький? Вот и ладно. А теперь обратно под каблучок, живо!
Рома покраснел аки маков цвет, но упрямо поджал губы и,  сделав над собой усилие, процедил:
- Ты похоже не поняла,  любимая...
- Всё я отлично поняла! - плюнула Амелия ему в лицо. А вот ты пребываешь в иллюзиях.  Думал генерала изобразить? Брутального мачо? Так это не про тебя, Ромочка.
Несколько долгих секунд супруги неотрывно смотрели друг другу в глаза. В этот жалкий, такой незначительный временной промежуток,  без преувеличения  решалась судьба их брака, отношений внутри него.
Амелия держалась дерзко, уверенно, будто знала наверняка — Рома сломается, отступит, вернётся к привычной, уютной роли мягкого, слепого и глухого медведя, которого хозяйка ласкает от случая к случаю ленивой, холеной рукой.
- Тетради где? - спросила Амелия как только муж отвёл глаза и тем самым ожидаемо капитулировал.
- Я сжёг их в камине, - соврал тот, не дрогнувшим голосом.
- Сжёг? - Амелия прищурилась и взяла его за подбородок двумя пальцами. - А если подумать?
- Бросил в огонь всю стопку,  как только понял что это, - отрапортовал Роман.
- Испугался, кот? - усмехнулась Амелия.
"Поверила! Она мне поверила!" - возликовал обманщик.
- Испугался, - произнёс он вслух. - Ты очень рисковала, ведя эту бухгалтерию.
- Но всё позади, не так ли? Я сделала глупость, ты избавил меня от возможных последствий, - промурлыкала Амелия, ласково погладив Романа по пострадавшей щеке.
- Да... - тихо согласился он.
- Что ж.. - прошептала Амелия. - Забудем, ничего не было, - с этими словами она опустилась на колени и приспустила с мужа пижамные штаны.
Прислонившись к двери, Роман застонал от наслаждения.

В обеденный перерыв Амелия с остервенением листала меню в одном из тех ресторанов, что находились рядом с работой. Напротив, положив на руку украшенный шрамами подбородок, сидел Александр Евгеньевич.
- Разве я не говорил тебе, что нельзя оставлять следы? Какого чёрта ты так прокололась?! Я думал ты умнее.
- Говорил,  папа, говорил! - раздражённо откликнулась дива. - Первую тетрадь я завела после того, как генеральный попытался соскочить.  Жениться, он видите ли надумал. Боялся на нары загреметь,  оставить молодую жену одну. Пришлось ему пригрозить.  Я тогда блефовала, а потом действительно начала всё записывать. Понимаешь?
- Ты уверена,  что Рома не уничтожил тетради? - Александр забрал у дочери меню и жестом подозвал официанта.
- Разумеется,  я уверена! Этот болван перепрятал их. В этом нет никаких сомнений. Я слишком хорошо его знаю,  - Амелия нетерпеливо барабанила пальцами по столу, дожидаясь пока примут заказ.
- Не такой уж болван твой Рома, - заметил Александр,  когда официант наконец отошёл.
- Нужно поехать на дачу и перерыть там каждый угол, каждую щель, - сказала Амелия, наклонившись к отцу.

Часть 12
Вдвоём с отцом Амелия тщательно обыскала дачу снизу доверху, но тетрадей так не нашла. Компромат словно провалился сквозь землю, что отнюдь не порадовало сыщиков.
- Да чтоб ты провалился! - в сердцах заорала Амелия, после того как стало понятно, что поиски успехом не увенчаются.
- Глотку не дери понапрасну,  - вяло посоветовал Александр.  - Не трать энергию. Лучше присядь, выпьем чаю и спокойно подумаем, где твой муж мог устроить тайник. Предлагаю мыслить нетривиально.
- Да ка-а-ак?! Как можно понять,  что в голове у другого человека? - закатила глаза Амелия.
Александр,  тем временем, включил плиту, наполнил водой пузатый чайник, достал из шкафа ромашку в пакетиках.
- Ты такой невозмутимый, -  фыркнула Амелия, присев за стол. - Как будто ничего особенного не происходит. Как будто передо мной не маячит призрак тюрьмы.
- Так ведь и не маячит, - развёл руками мужчина. - Ты ведь не думаешь, что Рома всерьёз намерен отнести твои каракули в ОБЭП? Сама подумай. Зачем? Ты нужна ему, он жизни без тебя не мыслит, как бы пафосно это ни звучало.
- Сегодня не мыслит, а завтра пожелает избавиться, - недоверчиво покачала головой Амелия. - Нет, папа, полагаться на такие невнятные аргументы я не могу.

Тетради искали до позднего вечера, но безрезультатно. Не понимая куда пропала жена, Рома звонил раз пятьдесят, однако Амелия намеренно отключила звук.
- Не хочешь слышать голос супруга? - едко хохотнул Александр, в изнеможении присев на диван.
- Какое там "слышать"?! - Амелия улеглась на ковёр,  закинула руки за голову. - Я готова растерзать его голыми руками, сделать фарш и налепить пельменей.
- Кстати о пельменях, - Александр запустил в дочь диванной подушкой.  - Мы весь день ничего не ели. Я голоден как зверь, как сотня диких зверей.
- Поехали в Москву, по дороге что-нибудь перекусим, - предложила Амелия. - Продолжим в другой раз. Сил больше нет.
- То есть сегодня перекапывать участок не будем? - с облегчением улыбнулся Александр и потёр руки.
Ничего не ответив, Амелия  вернула ему подушку, которую успела положить под голову.
- Как же я устала... - простонала она, поднимаясь.
Едва только жалоба слетела с уст, как раздался звук подъезжающей машины.
- Уж не Рома ли пожаловал? - насторожился прозорливый Александр.
- Рома. Больше некому, - приняв воинственный вид, Амелия широко распахнула дверь и картинно замерла на пороге.
- Ты не отвечала на звонки, - произнёс Рома,  едва увидев жену.
- Была занята, - сказала та ровным, сладким как мёд голосом.
- А что... Что вы здесь делаете? - мужчина перевёл глаза с лица Амелии на Александра Евгеньевича.
- Здравствуй, Рома, - непринуждённо поздоровался тот.  - Я отец Амелии, Александр Евгеньевич. Будем знакомы.
- Я знаю кто вы, - нарочито небрежно махнул рукой хозяин,  старательно избегая смотреть на жуткую, изуродованную физиономию тестя номер два.
- Мы искали тетради, - без обиняков заявила Амелия, резонно рассудив,  что правда — это лучшее,  что можно придумать. - Ты ведь и сам догадался,  иначе не явился бы сюда. Правда, милый?

Не дозвонившись до жены в очередной раз, Рома вдруг со всей очевидностью понял, что она ему ни на секунду не поверила и помчалась на дачу искать злосчастные тетради.
В том, что поиски обречены на провал, Рома не сомневался. Неопровержимые доказательства того, что Шаталова Амелия Александровна преступница,  были абсолютно бесценны,  а потому припрятал их Роман не абы как, но вдумчиво, с особым тщанием.
Тем не менее посмотреть на то, как проходит заведомо бесполезный обыск, показалось любопытным. Чем не развлечение?
То, что Амелия его бесцеремонно прищучила,  не дав развернуться и толком насладиться властью над собой, расстроило Романа безмерно. С большой неохотой, скрепя сердце он откровенно признал, что с женой ему не справиться. Не станет она ручной собачкой,  как бы ему того ни хотелось. А хотелось до дрожи, до онемения кончиков пальцев.
Стоило мечтателю вспомнить тот удивительный, волшебный вечер, как плоть оживала, по телу разливался томительный жар, кровь ускоряла свой бег по венам, а голова начинала кружиться. Сладострастие, вот что испытывал Рома.
Амелия не из тех, кем можно верховодить,  но благодаря тетрадям он узнал-таки какой мягкой,  податливой, безропотной она может быть в принципе. Кроткая Амелия. Другая Амелия.

В беседах с самим собой, в долгих размышлениях о жизни вообще и о совместном пребывании с обожаемой женой в частности, Рома пришёл к выводу, что вовсе не хотел бы чтобы она бесповоротно превратилась в безвольную, на всё готовую амёбу. Но вот если бы изредка, совсем ненадолго, любимая согласилась бы играть роль таковой, было бы превосходно.
Язык, однако, не поворачивался, категорически отказывался повиноваться. Несколько раз Рома порывался озвучить свои тайные пожелания, но в последний миг себя останавливал, боялся насмешек, унижения, кривой, снисходительной улыбочки,  которая и без того отнюдь нередко расцветала на безупречно гладком, надменном лице Амелии.

Направляясь на дачу, Рома вполне допускал,  что неверная там не одна.
Думая о том,  что есть довольно большая вероятность застукать жену с любовником, плюшевый ревнивец скрежетал зубами, а руки сжимали руль так сильно, что белели костяшки пальцев.
Что будет делать в этом случае, он не знал, но пообещал себе не цепенеть, не превращаться в соляной столб, как это уже случилось однажды.
"Что бы ни произошло, что бы я ни увидел, буду реагировать не так, как в прошлый раз. Не так как в прошлый раз. Не так. Только не так."
Увидев Александра, тюфяк испытал такое облегчение, что едва не обмочился.
"Конечно же! Я должен был догадаться! Кому же ещё она могла довериться до такой степени !"
- Ромочка, - Амелия положила руки на плечи мужа. - Давай закончим этот спектакль здесь и сейчас. Отдай тетради. Пожалуйста. Умоляю тебя. Будь душкой.
- Рома, - вклинился Александр.  - Амелия права.  Это не шутки. Мы можем вместе уничтожить записи и что называется выкурить трубку мира. Так будет правильно.
Рома посмотрел на жену долгим задумчивым взглядом, как если бы действительно размышлял над подобной возможностью.
На самом же деле возвращать неожиданную находку он не планировал ни при каких обстоятельствах.  Вот ещё! Нашли дурака!
- А ведь это вы, - обратился он к Александру. - Именно вы виноваты в том, что записи вообще появились.  Вы очень дурно влияете на Аиелию.  Благодаря вам она...
Александр Евгеньевич вдруг расхохотался, прервав тем самым гневную, обличительную речь зятя.
- Рома, Рома! Амелия взрослая, умная женщина. Все решения она принимает сама. Советую тебе выйти из образа и просто вернуть тетради.
- Нет, - покачал головой Рома.
- Нет?! - изумлённо повторила Амелия, убирая руки с мужских плеч.

Все произошло так быстро, что Рома не успел не только ничего предпринять, но и понять.
Одним прыжком, подобно гибкому, сильному льву, Александр очутился совсем рядом и влепил ему увесистую оплеуху,  после чего резким коротким, хорошо поставленным ударом врезал прямиком по печени. От непереносимой боли Рома охнул и согнулся пополам.
Взяв за шиворот,  Александр легко приподнял его  и тихо попросил:
- Тетради отдай или отделаю тебя так, что пару месяцев пролежишь в больничке. Поправишься, выйдешь и я снова тебя отделаю.
- Вас посадят,  - еле слышно прохрипел Рома, чьи глаза наполнились слезами от боли и жгучей обиды.
Встряхнув учёного будто мешок с картошкой, Александр положил ему на рот большую, сухую ладонь.
- Не посадят. Елизавета Яновна моя не допустит, я бы на твоём месте не испытывал судьбу.
Рома молчал,  надеясь на то, что Амелия остановит отца.
Но не тут-то было. Красотка уселась на диван, закинула ногу на ногу и безмятежно закурила.
Часть 13
Стойким оловянным солдатиком Рома не был никогда. Читая антиутопию Оруэлла "1984", он прекрасно понимал главного героя, поскольку любил ставить себя на место других людей и в подробностях воображать как повёл бы себя на их месте.
"Отрёкся бы и сдал в первый же день", - подумал он, содрогнувшись от собственной ничтожности.
Чтобы не терзаться в одиночестве от тяжёлых, неприятных мыслей,  он открылся Элле Андреевне.
- Ты меня презираешь, ба? - спросил Рома, в волнении стиснув руки.
- Нет, милый, не презираю. Более того, я знаю наверняка, в подобных обстоятельствах мало кто сохранил бы лицо. Мы живые люди, а значит трусливы,  порочны,  склонны делать подлости. Кроме того, нам свойственно страшиться боли, не переносить её. Это надо принять и не строить вредных иллюзий. На десять тысяч обыкновенных обывателей едва ли найдётся один настоящий герой, способный на Поступок.
- Правда,  ба? Ты действительно так думаешь? - несказанно обрадовался Рома.
- Действительно,  - подтвердила Элла. - А тех, кто утверждает обратное, можно не брать в расчёт.  Теоретизировать не сложно, помни об этом. И если когда-нибудь окажешься в шкуре Уинстона Смита,  не пытайся геройствовать. Не надо.
- То есть если силы заведомо неравные,  лучше... - Рома замялся.
- Отдать, показать, рассказать, указать. Другими словами сделать всё,  что от тебя требуют, - бодро закончила Элла Андреевна.

Вспомнив тот давний разговор, Рома не стал дожидаться пока Александр отобьёт ему печень, превратит в скулящего слизня,  в бесформенную биомассу, бесповоротно утратившую всякое достоинство.
- Тетради в заброшенных ульях на лесной поляне, - быстро проговорил он, покосившись на обезображенное лицо тестя.
- О-о-о, как! - задорно присвистнул тот. - А ты молодец. Хорошее место, надёжное. Мы бы не догадались.
- Спасибо! - смиренно поблагодарил Рома, посчитавший похвалу заслуженной.
- Идёмте! - нетерпеливо скомандовала Амелия, после чего подошла к мужу и фамильярно потрепала его по щеке. - Вот и умница. С этого следовало начинать.
- Да... - согласился Рома, а про себя подумал о том, как права была бабуля, когда говорила, что прятать яйца в одну корзину ни в коем случае нельзя.
Однако Амелия наверняка знала, сколько тетрадей использовала. Поэтому умный и осторожный Рома пошёл иным путём — сделал копии с двух последних экзепляров,  которые спрятал в арендованной банковской ячейке. На всякий случай. Там же он хранил наличные, неучтённые средства, о которых не знали ни ба,  ни Амелия.
"Мало ли что..." - рассудил учёный, подписывая документы.

Обнаружив злосчастные тетради, Амелия испытала такое облегчение, что вся злость на мужа тотчас бесследно испарилась.
"Не устоял бедолага перед искушением.  Не мне бросать в него камни", - великодушно подумала она.
- Предлагаю разжеть камин, уничтожить всё это добро и забыть о том,  что оно было. Согласен, кот?
Рома энергично кивнул, чувствуя как по телу разливается усталость, а конечности становятся ватными. Опасность миновала, всё обошлось. Ходить по краю, рисковать собой, Роме категорически не понравилось.
- Дай-ка мне свой телефон,  дружище,  - неожиданно попросил Александр, после того как в камине разгорелось жадное,  рыжее пламя, в чью ненасытную пасть Амелия бросала тетради, лишённые обложек. Улики ярко, задорно вспыхивали и исчезали, одна за другой превращаясь в пепел.
- Мой телефон?! - удивился Рома.  - Вы же не собираетесь его сжечь? Прошу вас, Александр.  Там ничего такого нет...
- Телефон,  - Александр требовательно протянул руку, в которую Рома послушно вложил гаджет, прощаться с которым очень не хотелось.
- У нас есть вино? - спросила,  меж тем, Амелия.
Последнее свидетельство преступления сгорело до тла, можно было расслабиться.
- Хочу выпить бокал за удачное завершение дня, - сказала она, с наслаждением потянувшись.
- Удачное завершение... - эхом отозвался Рома, покосившись на тестя, что погрузился в его телефон.
- Что вы надеетесь там найти? - не выдержал он. - Спросите. Я помогу.
- Хочу убедиться,  что ты не сделал никаких  фотографий, - ответил Александр Евгеньевич.
То, что Рома мог сделать копии, как-то не пришло ему в голову.
"Недооценили.  Они меня Недооценили", - не без обиды, но вместе с тем радостно, подумал мужчина.

После истории с тетрадями жизнь в доме Шаталовых потекла по привычному руслу.
Рома работал, общался с подрастающей дочерью, любил жену и старался не думать о том, чем та на самом деле  занимается в те часы, когда якобы проводит время в обществе отца и его жестокосердной пассии.
Личность Елизаветы Яновны пугала Романа ничуть не меньше нежели Александр Евгеньевич с его поразительной способностью приноравливаться к любым обстоятельствам. Этот странный тандем внушал ему ужас, но одновременно пробуждал зависть, желание примкнуть,  приобщиться.
Амелия, однако, держала мужа на расстоянии, не позволяя ему совать нос туда,  где по её мнению ему не было места.
Однажды представив себе Рому в компании отца и Елизаветы, она вдруг безудержно расхохоталась, чем вызвала вызвала недоумённые улыбки на лицах обоих.
- О чём ты подумала,  дорогуша? - ласково осведомилась Елизавета Яновна, ловко отправляя в рот тёплый ролл с угрём.
- Представила, что с нами сидит Ромка, - честно призналась Амелия и снова прыснула.
- Зачем ты с ним? - поинтересовалась собеседница, аккуратно промакивая салфеткой пухлые губы.
- Зачем?! - приподняла Амелия безупречно  очерченную бровь.
- Да. Зачем ты с ним. Ты не любишь его, не уважаешь ... - Елизавета сплела между собой холёные, унизанные кольцами пальцы.
- Это моё дело,  Лиза. Тебя не касается, - холодно ответила Амелия.
Объясняться с кем бы то ни было относительно личной жизни, она не собиралась. То, что связывает её и Ромку, никого не касается.

Елизавета на Амелию не обиделась. Во-первых, была уверена, что понимает её мотивы, равно как и нежелание о таковых распостраняться. Во-вторых, Амелия волновала её не сама по себе, а лишь в связке с Александром. Не будь они отцом и дочерью, Мориц ни за что бы не впустила эту женщину в свой дом, та не вызывала никакого доверия, источая терпкий, едва слышный, но стойкий аромат подлости.
"Такая предаст, ни на миг не задумавшись. С ней нужно всё время держать ухо востро."
Что касается остального, то глупо дуться на того, кто глубоко безразличен. Ранить может исключительно тот, кто пробрался в душу, хотя бы мимолётно  коснулся сердца, оставив пусть еле заметный, но всё же след.
- В следующую пятницу летим в Италию. Нужно проверить Римскую квартиру. Давно не были,  - деловито сказала Елизавета, положив прохладную ладонь на руку Александра.
- Как скажешь, милая, - мужчина нежно погладил женские пальчики, после чего осторожно высвободился и откинулся на спинку стула.
Амелии тоже хотелось в Италию, но её не позвали и она решила, что обязательно слетает с Ромой.
"Нужно проверить паспорта", - напомнила она себе, бросив на Яновну неприязненный взгляд.
Любовница отца не первый раз щёлкала её по носу, давая понять, кто здесь хозяин положения. Амелия её не осуждала, но мечтала о том дне, когда можно будет вызволить родителя из бессрочного рабства этой обаятельной, но крайне опасной акулы.

Ирония заключалась в том,  что Александр свободы не алкал.  Ему прекрасно жилось под пятой судьи.  За многие прошедшие годы он не просто привык к своему положению, но находил в нём шарм и усладу. Они не обсуждали это с Амелией, поскольку та не смогла бы не только понять, но и принять. Александр не мешал дочери фантазировать, но про себя усмехался.
"Молодо, зелено. Со временем угол зрения изменится, тогда и побеседуем."
Амелия нередко разглогольствовала о том, как они с отцом отправятся в кругосветное путешествие. Как посетят все до единой столицы мира.
- Миллион долларов не такая огромная сумма, как тебе думается, - заметил однажды Александр.
- Нам с тобой хватит, - небрежно отмахнулась Амелия.
Рома в её мечтах отсутствовал, как отсутствовали Вика и Елизавета Яновна.
Читая книги, которые ей регулярно подслвывала Элла Андреевна,  Амелия частенько задумывалась о любви, размышляла о том,  как было бы здорово испытать это чувство один-единственный раз. Но Любовь не приходила. Никто из тех, с кем делила постель, не сумел пробудить в Амелии ничего отдалённо напоминающего.
"Не то, не тот. Не сейчас," - успокаивала себя красавица,  снова и снова слушая внутри себя тишину.

Часть 14
По мере того как Вика росла, Елена Ивановна всё больше утверждалась в мысли о том,  что внучка похожа на отца куда больше, нежели на мать. Сей факт одновременно и радовал женщину, и безмерно огорчал.
- И почему наша Вика такая бесхребетная, бесхарактерная? - произнесла женщина, ловко переворачивая свино-говяжьи котлеты в панировке из сухарей.
- Ты опять начинаешь причитать? Села на любимого конька, - пробубнил Олег Валентинович, не поднимая глаз от кроссворда,  над которым бился со вчерашнего дня.
- Не начинаю,  Олежа,  продолжаю, - Елена Ивановна выключила плиту, отставила сковородку в сторону.
- Чем тебе Вика не угодила? Что на сей раз? - глава семейства положил журнал на подоконник,  спрятал любимую ручку за ухо.
- Так ведь ездят на нашей Викуле все кому не лень, - Елена Ивановна достала тарелки, приборы, стаканы для сока и чашки для чая.
- Ба? - заглянула в кухню Вика. - Мы скоро ужинать будем? Такие запахи по всему дому, невозможно сосредоточиться. У меня живот скулит.
- Что, что  живот делает? - фыркнул Олег Валентинович.
- Садись, детка. Подаю уже, - Елена Ивановна погладила девочку по шёлковой,  тёмной шевелюре, с любовью чмокнула в темечко.
- Картошка с луком? - деловито осведомился Олег Валентинович, подмигнув внучке.
- А если без лука,  то что? Есть не будешь? - хозяйка поставила перед мужем большую квадратную тарелку с ярким оранжевым рисунком.

Эти тарелки выбрала Вика. Некоторое время назад Елена Ивановна взяла её в Дом Фарфора,  что на Ленинском проспекте.
- Этот магазин почти как музей, - сообщила она. - Хотя бы разочек увидеть не помешает.
- Купим, ба? Посмотри какие большие! Можно всё, что хочешь на них положить и ещё место останется!
- Сколько тарелок возьмём? - уточнила Елена Ивановна, одобрив выбор ребёнка.
- Как это сколько? Ясное дело — пять! - весело рассмеялась Вика.
- Почему пять? Перечисли, о ком подумала? - заинтересовалась бабушка.
- Вы с дедом, я — это три, - принялась перечислять девочка, старательно сгибая пальчики. - Баба Элла и папа. Вот тебе и пять! Поняла, ба? А ты сколько думала?
- А маму? Маму ты посчитать не хочешь? - без всякой надежды напомнила Елена Ивановна.
- Маму? А зачем маму? Она приходит редко и почти никогда с нами не ест. Не, ба, маму считать не надо. Она сама по себе, отдельно.
- Отдельно... - вздохнула Елена Ивановна.

То, что Амелия так и не проснулась как мать, не являлось ни для кого секретом. Однако вопреки очевидному, оптимистка Елена продолжала надеяться на то, что рано или поздно инстинкт непременно проснётся. Вот откроет Амелия глаза в один ничем не примечательный день и вдруг ощутит как сердце ноет,  по кровинушке родной тоскует.
Годы бежали, Амелия не менялась.
Создавалось впечатление,  что красавица вообще забыла о том, что когда-то произвела на свет поелестную,  здоровую барышню, получившую имя Виктория.
- Ама, доченька,  посмотри какая наша Викуля умница! Ручки у неё золотые! Все поделки, что в садике делают, загляденье! Сама, всё сама! Мы с дедом не помогали совсем! Взгляни же!
- Ты послушай как бегло Вика читает! Без единой ошибки и с таким выражением! Любо слушать!
А ведь дитю всего-то пять! Очень способная девонька! Очень!
- Взгляни, Амелия, ни одной четвёрки у Вики! Лучшая ученица в классе! На родительском собрании нашу Вику больше всех хвалили!
Амелия восторгов матери не разделяла от слова "совсем".
- Ну и что? Что такого особенного? Развивается согласно возрасту. Чего кудахтать? Тоже мне диво!

Амелия быстро уставала от дочери,  уже через час начинала зевать, норовила улизнуть, неумело придумывая предлоги, ни один из которых не выдерживал никакой критики.
- Побудь ещё,  - шептала мать. - Пусть Викуля к тебе привыкает.
- Брось, мама, - сердилась Амелия. - Вика давно привыкла. Вот постарше станет, буду брать её с собой в бутики или в ресторан. С дедом познакомлю.
"Познакомлю с дедом", пугало Елену Ивановну до обморока.
- Как представлю себе, что Александр будет нашу кроху жизни учить, так меня в жар бросает, - поведала она мужу.
- А Александру оно надо? - хмыкнул Олег Валентинович.  - Что-то не больно он рвётся не то, что учить, а видеться в принципе.
- Как у тебя всё просто! - покачала головой Елена. - А вот мы с Эллой считаем,  что Вику необходимо от Александра оградить.
- Ишь... Считают они, - проскрипел мужчина. - Если Ама решит, вашим мнением интересоваться не станет. Это я тебе ответственно заявляю.

После визитов дочери, Елена Ивановна всякий раз запиралась в ванной, включала воду и плакала от горькой обиды за обожаемую внучку.
- Опять ревела? - не то спросил, не то констатировал Олег Валентинович, когда жена вернулась в комнату после очередного общения с ледяной, бездушной Амелией.
- А-а-а,  - махнула рукой Елена. - Сердце у меня болит. Совсем бесчувственная наша Ама. Как фарфоровая кукла, ей-богу. Будто бы не заметили её,  пропустили, когда чувства раздавали.
- Так ведь она всегда такой была. Сама говоришь. Чего убиваться? Мы же всё про неё понимаем, - Олег Валентинович порывисто обнял жену, по-медвежьи неуклюже прижал к себе.
- Викуля наша без материнской ласки растёт.  Без внимания. А ведь такая девочка чудная! Такая замечательная! - всхлипнула Елена.
Вика была очень мягкой, отзывчивой, доброй  и совсем не умела говорить "нет". В школе её быстро раскусили и беззастенчиво этим пользовались.
Вика помогала, объясняла, прикрывала, постоянно давала списывать всем, кто предпочитал занятия более увлекательные,  чем утомительное приготовление нескончаемых уроков.
- Викуля, послушай, нельзя позволять садиться себе на голову, - взывала бабушка Элла. - Люди чувствуют слабину и цепляются как клещи. - Учись отстаивать свои границы.
- Ты не понимаешь, - улыбалась Вика.  - Никто моих границ не нарушает. Мне не сложно. Правда.
- Сложно, не сложно, - ворчала Элла. - Ты позволяешь собой пользоваться. Нельзя. Так нельзя.
Больше всего Элла Андреевна переживала за то, что на Викином горизонте возникнет какой-нибудь проходимец типа Амелии, но в мужском варианте.
"Только бы не попалась в ту же ловушку,  что отец", - этого я точно не перенесу.

Когда Вике исполнилось тринадцать, Амелия впервые пригласила её провести вместе весь день. До этого она уже выводила дочь "в свет", но не более чем на три-четыре часа и не чаще чем раз или два в месяц.
- Навестим косметолога. Обновим твой гардероб, а потом зайдём куда-нибудь пообедать. Согласна?
- Конечно,  Амелия. С радостью.
Называть её "мамой" Вика не могла лет с десяти. Отчего-то не повиновался язык, к тому же та не возражала. Так и повелось.
Вике очень нравилось как Амелия одевается, поэтому доверяя её вкусу, она предвкушала правильные покупки, способные подчеркнуть то, что следует именно так, как надо. Что касается косметолога, то и здесь Амелия не прогадала, немногочисленные,  но отвратительные, уродливые прыщики, портили настроение, отбивали охоту смотреть в зеркало. Да и посидеть в каком-нибудь уютном месте, было бы совсем  недурно. Словом,  Уговаривать Викторию не пришлось.
Нельзя сказать,  что она страдала от привычного, ставшего обыденным материнского равнодушия,  ничего подобного. Однако с некоторых пор юной деве хотелось бывать в обществе этой женщины почаще.

Никто иной как Амелия подарила дочери первую тушь, консилер и блеск для губ. Она же научила её рисовать тончайшие, идеальные стрелки вдоль линии густых ресниц. Кроме того, Амелия отвела подростка  на первый в жизни маникюр и рассказала о том, как важно для женщины следить за руками.
- Запомни, дорогая, что бы ни случилось,  твои ногти и волосы должны быть безупречны всегда. Истинная женщина не позволит себе выйти из дома ни с грязной головой, ни с облупленным лаком.
Елене Ивановне не хотелось отпускать ребёнка, но поделать она ничего не могла, тем более что Вика искренне радовалась предстоящей прогулке, как радовалась каждый раз, когда Амелия снисходила до неё.  Прелестница была по-прежнему очень красива и умела произвести ошелрмляющее впечатление на подростка, в котором медленно расцветала девушка.

Часть 15
Как бы странно это ни звучало, но Вика не нравилась Амелии. Чем чаще они встречались, тем больше она в этом убеждалась. Слушая и наблюдая, кукушка морщилась, испытывая досаду и сожаления.
Красотке хотелось совсем другую дочь, но поскольку поменять имеющуюся не представлялось возможным,  она по мере сил старалась внести коррективы.
Однако если внешность Виктории вполне соответствовала строгим требованиям взыскательной дамы, то суть оставляла желать много лучшего.
- Женщина должна быть взбалмошной, капризной,  непредсказуемой и безжалостной. Понимаешь? - менторским тоном наставляла Амелия.
- Не понимаю, - девушка покачала хорошенькой головкой. - Разве не лучше быть собой, не пытаясь изображать ту, кем не являешься?
- В том-то и дело! - закатила глаза собеседница. - Ты должна быть такой, как я говорю! Ты же моя дочь! В тебе должно быть что-то от меня! Человек не сам по себе, за ним два разных рода.
- Звучит солидно! Я уверена, что-то наверняка есть! Не переживай ты так! - весело рассмеялась Вика, не воспринимавшая претензии Амелии всерьёз.
Тем более что бабушка Элла не раз повторяла:
- Наша девочка. Наша.

- Если бы Виктория не была моей дочерью,  никогда бы не стала с ней общаться,  - призналась Амелия отцу.
- Почему же? - усмехнулся тот, ничуть не удивившись.
- Ни рыба, ни мясо. Слишком правильная,  до тошноты. Всё пытаюсь отыскать в ней хотя бы пару крошечных изюмин, но безрезультатно,  - вздохнула женщина.
- Изюмин? Скорее изъянов. Ты ведь об этом? Так подожди, не торопись с выводами, - посоветовал многоопытный Александр.  - Ты же сама говорила,  девочка смотрит с любопытством,  прислушивается к советам, следует каким-то рекомендациям. Всему научится, проявится, дай только время.
- Есть вещи,  научиться которым невозможно, - раздражённо омахнулась Амелия. - А ты, между прочим,  её дед. Мог бы и подключиться.
- Подключиться? - коротко хохотнул Александр.  - Как, позволь узнать?! Как именно я должен "подключиться"? Чего бы ты от меня хотела, Амелия? Я что-то в толк не возьму.
- Неплохо бы познакомить вас для начала, - зло сверкнула глазами Амелия. - Хватит уже делать вид,  будто девочка не имеет к тебе никакого отношения.
- Хорошо. Я не против, - неожиданно легко согласился мужчина.
- Не против?! - искренне изумилась Амелия. - Надо же! Вот уж не думала, что этот день настанет!
- Что ж... - хлопнул в ладоши Александр.  - Вот он я, в твоём распоряжении. Айда, знакомиться с внучкой!

Зная жену, Рома предусмотрительно предупредил Викторию о том,  что её второй дед Александр выглядит, мягко говоря, не совсем обычно. Посоветовавшись с бабушкой, тёщей и тестем, Рома преподнёс дочери безобидную версию о случившейся некогда аварии, в которой сильно пострадало лицо Александра Евгеньевича.
Для того чтобы Амелия не сболтнула лишнего, её тоже уведомили.
- Да пожалуйста! - фыркнула дива. - Как будто это имеет какое-то значение!
- Имеет, дочка, имеет, - заверил Олег Валентинович, бросив взгляд на Эллу Андреевну.
- Виктория создание юное, следовательно, впечатлительное, - произнесла та. - Ей такие потрясения ни к чему.
- Жизнь полна потрясений куда худших, - зловеще улыбнулась Амелия.
- Всему своё время,  - философски заметила на это Елена Ивановна. - Пусть окрепнет,  наберётся опыта. А там уж...
Рома и вовсе промолчал, даже не попытавшись привести аргументы,  так как вопреки всему надеялся на то, что  родственник не выкажет желания узнать свою внучку как минимум до её совершеннолетия.

- Этот тип спокойно обходился без Амелии долгие годы, а теперь они видятся едва ли не ежедневно, - обратился он к бабушке по дороге домой.  - А теперь что же? Пришла очередь Вики? Это напоминает мне какой-то плохонький водевиль.
- Знаешь, Рома, женившись на Амелии, ты... - внезапно умолкнув, Элла Андреевна
махнула рукой и ускорила шаг. Говорить о том, что уже свершилось, смысла не имело, хотя временами накатывало и очень хотелось высказаться.
- Я знаю что ты хочешь сказать, - Рома взял бабулю под руку, вынуждая остановиться.  - Но... Может быть мы сможем как-то повлиять...
- На кого?! На Амелию?! - Элла решительно высвободила локоть и убрала руки в карманы верблюжьего пальто.
- Значит придётся отдать Вику на съедение? Так что ли? - спросил Рома, едва не плача.
Элла Андреевна,  в отличие от внука, никаких иллюзий не питала изначально,  но и впадать в панику была не склонна. 
"Человек таков,  каков есть, - резонно рассуждала она. - Вика практически сформировалась как личность, начнём давить,  получим результат обратный ожидаемому. Поживём,  посмотрим и действовать будем по ситуации."

Для знакомства Амелия выбрала уютный мясной ресторан, в котором их приметная троица считались завсегдатаями. В заведении к ним давно привыкли и можно было не опасаться того, что кто-то из персонала станет пожирать их компанию глазами, напрочь позабыв о приличиях.
Нельзя сказать, что подобное поведение смущало Александра, Елизавету или Амелию, однако некоторые гости буквально залипали, не в силах не смотреть и это портило аппетит.
- Какое невежество! - морщилась госпожа Мориц.
- Люди хуже животных,  - усмехалась Амелия.
- Да сколько можно?! - выходил из себя Александр. - Я чувствую себя обезьяной в зоопарке!
Гораздо больше ему нравилось, когда шокированная публика в ужасе замирала, смотреть боялась, дышала через раз. В этом он находил странное, извращённое удовлетворение, как если бы сознательно стремился именно к такому эффекту.

Однажды двое совершенно неуправляемых, дурно воспитанных подростков лет шестнадцати, громко переговариваясь и неестественно смеясь, едва ли не показывали на Александра пальцами.  Выйдя из себя тот по звериному оскалился, подошёл к их столику и спокойно произнёс, обратившись непосредственно к отцу семейства:
- Если ты сию же секунду не найдешь способ утихомирить своих щенков, я отыщу их, жестоко  убью и собственноручно приготовлю отбивные, которые подам друзьям на званом ужине.
Сказано это было так, что ни у кого из присутствующих, включая недорослей, не возникло сомнений, — он это сделает.
Более никто в тот вечер не рискнул посмотреть в их сторону.

Проведённая работа оказалась напрасной. Вика никак не ожидала увидеть то, что увидела, так как ни одно, самое богатое воображение, не смогло бы помочь в этом случае. Подготовиться было абсолютно невозможно.
- Боже! - воскликнула девушка, невольно отшатнувшись.
- Не нравлюсь, Викуля? -  ехидно поддел Александр, чьё самомнение ни мало не пострадало.
- Извините... - пробормотала Вика, залившись краской от макушки до пяток.
Ощущая мучительную неловкость,  она не знала куда девать руки и как вообще вести себя дальше.
- Все нормально, детка, - осклабился Александр.  - Если пожелаешь, я надену маску.
- Не нужно, спасибо... - пролепетала Вика, мечтая провалиться сквозь землю.
- Ах, как это трогательно! - расхохоталась Амелия, не сделав попытки ни сгладить углы, ни ободрить дочь, которая  переживала одну из самых неловких ситуаций в своей жизни.
- Будь уверен, папочка, ты произвёл на внучку неизгладимое впечатление,  - обратилась она к отцу.
- Амелия... - выдохнула Елизавета Яновна.
В этот момент Виктории подумалось, что будь она посмелее,  обязательно залепила бы родительнице звонкую, увесистую пощёчину.
Живо представив как на гладкой щеке расцвело пятно от удара, она внезапно успокоилась и робко, застенчиво улыбнулась, подняв на деда прекрасные, тёмные глаза, в глубине которых вспыхнул крошечный, чуть заметный, игривый огонёк.
Появление сей искры не ускользнуло от внимания Елизаветы, чья левая бровь слегка приподнялась и тотчас вернулась на место.



Продолжение следует