То, что оправдывает существование... Фрагмент II

* только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов


        “То, что оправдывает существование всего человечества. Или...  всё-таки нет?” Фрагмент II
   

* только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов




    Мой список эстетически безупречных/почти эстетически безупречных картин получился...  к сожалению...  достаточно странным. И достаточно нелогичным. Alas. Творения художников, которых я нежно люблю – некоторых из тех художников, которых я нежно люблю – включить в него у меня не получилось...  Но...  при этом в моём списке оказалось...  по всем законам логики блондинки...  несколько картин тех художников, которых я не люблю...  Которых я реально не люблю, или к которым я просто равнодушна, просто “не моих” художников. И несколько картин, к которым я равнодушна – но которые получили маркировку “гениальных шедевров” от большинства представителей человечества/большинства ценителей искусства, и многие из которых созданы действительно гениальными художниками – тоже оказались в моём списке. Всё же я старалась быть максимально объективной. Поэтому те картины, которые большинство представителей человечества/ценителей искусства/искусствоведов считают “гениальными шедеврами”, и технику исполнения которых можно назвать действительно безупречной/почти эстетически безупречной – я не могла не включить в свой список. Даже несмотря на то, что сама я к ним абсолютно равнодушна.
    Я абсолютно равнодушна к “Сикстинской мадонне” Рафаэля Санти, которая для очень многих представителей человечества является самой любимой картиной, и которую многие представители человечества и даже многие искусствоведы считают одной из самых гениальных картин, созданных за всю историю человечества...  Если не самой гениальной...  А во мне это творение Рафаэля не вызывает никаких эмоций. Во всяком случае тех эмоций, которая она должна вызывать, она во мне не вызывает. Эта напуганная темноглазая девчонка, с несколько перекошенным личиком, выщипанными бровками и слегка приплюснутой сверху головой – мадонна, которая должна вызывать во мне чувство восхищения? Должна вызывать во мне чувство религиозного экстаза? Преисполненная чувством восхищения, я должна замереть перед этим шедевром Рафаэля? Упасть перед ним на колени? Не замирается. Не падается. Того желания упасть перед ней на колени, которое у тебя обычно возникает, когда ты стоишь перед действительно гениальным творением гениального Творца, у меня перед этим творением Рафаэля не возникает. Больше всего эта юная мадонна похожа на напуганную пятнадцатилетнюю девчонку, которую садисты родители выгнали из дома за то, что она дала соблазнить себя какому-то мерзавцу, и посмела родить ребёнка без проведения всех необходимых церковных церемоний, предшествующих процессу зачатия...  И даже без получения на это благословления своих родителей...  И теперь она, бедняжка, просто в состоянии ужаса, не понимая, куда же ей идти с этим плодом своего греха...  Ребёнок, впрочем, очень мил, но...  это тоже вполне обычный милый младенец, вполне реалистичный, трогательно прижавшийся своим пухлым тельцем к своей любимой мамочке... (Кстати, этот младенец похож на младенца Леонардо да Винчи – реального младенца Леонардо да Винчи, и младенца Христа с незавершённого творения Леонардо да Винчи “Поклонение волхвов” (ок. 1481 г.), который также изображает (I’m sure) самого Леонардо да Винчи в младенчестве... ) Личики как бы святого Сикста (прообразам которого послужил сам Папа Юлий II, который был племянником Папы Сикста IV и принадлежал к тому же роду Ровере, и который и заказал Рафаэлю этот алтарный образ  для церкви святого Сикста в Пьяченце) и как бы святой Варвары (прообразом которой послужила ещё одна представительница рода Ровере, предположительно племянница уже самого Папы Юлия II, Лукреция делла Ровере) довольно фарисейские, абсолютно пустые, просто никакие, страшноватые личики младенцев, пузырящиеся вокруг мадонны с младенцем, как голубая пена, и похожие на личики уже умерших младенцев с чёрными провалами глаз (о ужас... ), непонятно зачем нарисованная зелёная занавеска, висящая на провисшем канате/кривой проволоке, и пухлые ангелочки/путти с коричневыми оборвышками крылышек, старательно кроящие задумчивые личики, которые находятся в самой нижней части этой огромной (265 х 196 см) картины...  Эти пухлые слегка растрёпанные путти, старательно пучащие глазки и находящиеся как бы в состоянии осознания всей важности происходящего момента, в состоянии осознания своей причастности к этому моменту, в состоянии религиозного экстаза, были написаны Рафаэлем I think в расчёте на то, чтобы вызвать умиление плебса...  И расчёт Рафаэля оказался абсолютно точным. Два этих пухлых путти за несколько прошедших веков – XIX, XX век и часть уже XXI века – успели стать настоящими иконами масскульта, их изображения в разных вариантах/в разных техниках исполнения кочуют из одной рекламы в другую, они уже давно превратились в настоящую икону китча, соблазняя плебс купить самый наилучший, самый наисладчайший и самый наивоздушнейший зефир, самый наилучший шоколад и конфеты, самые легчайшие и самые мягчайшие пуховые подушки и одеяла...  самую распрекраснейшую детскую одежду...  и всё, что только можно купить...  “Задумчивые ангелочки с “Сикстинской мадонны” Рафаэля сумели сделать самостоятельную карьеру в области китча...  ” как абсолютно точно написал о них один из критиков.
    Гамма цветов “Сикстинской мадонны” просто отвратительна...  На мой взгляд просто отвратительна...  Похоже с чувством цвета у Рафаэля были большие проблемы, что он, собственно, демонстрирует нам и на других своих творениях...  Большинство творений Рафаэля производят впечатление раскрашенных тем, что было под рукой...  Какие краски были, такими и раскрасил...  К тому же брал не глядя...  Иначе сложно понять, почему на многих своих картинах Рафаэль соединяет абсолютно не сочетающиеся друг с другом цвета...  А на некоторых картинах использует очень странные цвета, блёклые и жухлые, напоминающие что-то застарелое и давно испортившееся, и навевающие невыносимую тоску...  И то же сочетание абсолютно неподходящих друг к другу цветов, тусклых и поблекших, Рафаэль демонстрирует нам на своей “Сикстинской мадонне... ” Тусклый цвет верхнего платья мадонны, бледно-красная ткань которого производит впечатление выцветшей или застиранной, тусклый серо-синий цвет плаща, поразительно тоскливый, более чем странный цвет нижнего платья мадонны, рукав которого нам виден – серо-коричневый, цвет серо-коричневой мешковины, странный цвет головного покрывала – тёмно-бежевый или жухлый светло-коричневый...  И та часть покрывала, которая лежит на её плечах и которой она обернула ребёнка, почему-то более светлая, чем всё остальное покрывало, как будто у этой части покрывала каким-то образом получилось выгореть больше, чем всему остальному покрывалу...  Что смотрится более чем странно...  И рисунок самого покрывала, лежащего на её плечах и раздувшегося полуовалом справа от неё – недостаточно выверен, его изломы/складки нарисованы слишком...  как мне кажется...  торопливо и небрежно...  что, конечно, не может не грустить...  Всё та же торопливость и небрежность, которую мы можем видеть на многих других творениях Рафаэля...  Увы. Из всей цветовой гаммы “Сикстинской мадонны” радует глаз только сочный жёлтый и небесно-голубой цвет рукава Лукреции делла Ровере, изображающей святую Варвару, свежий травянисто-зелёный цвет её покрывала/подкладки её тускло-серого плаща, и густой зелёный цвет занавесочки, непонятно зачем нарисованной...  Цвет свежей молодой хвои...
    Но...  я всё равно не могла не включить этот общепризнанный шедевр Рафаэля в свой список потому, что...  Конечно, совсем не потому, что это общепризнанный шедевр – как правило мне как раз не нравится то, что нравится большинству. И нравится то, что большинству не нравится. “Если все, то не я.” Я не могла не включить в свой список это творение Рафаэля потому, что...  Ощущение парения мадонны с младенцем на руках гениальному Рафаэлю в его “Сикстинской мадонне” передать всё-таки удалось...  Легко касаясь босыми ножками облаков, эта напуганная девчонка с выщипанными бровками, как кажется, действительно может оттолкнуться от них и продолжить своё парение, свой полёт дальше...  Она как будто действительно летит нам на встречу, лишившись своего земного веса...  Это Рафаэлю удалось передать просто гениально...  Невесомость мадонны с младенцем на руках, и сам абрис двух этих фигур, сама пластика двух этих фигур – то, как мадонна держит своего ребёнка, поддерживая его одной рукой, и прижимая к себе другой, и сама поза этого очаровательного младенца – это то, что у Рафаэля получилось абсолютно гениально. На взгляд блондинки.
    А то, что эта картина Рафаэля была самой любимой картиной Ф. М. Достоевского, её репродукция всегда висела над его рабочим столом, и созерцание именно этого творения Рафаэля вероятно вдохновляло Ф. М. на творчество...  Является для меня только подтверждением того, что всё-таки есть в этом творении Рафаэля что-то нестерпимо фарисейское...  Какая-то фальшь...  Какое-то притворство...  Потому что Достоевский сам сплошное фарисейство...  Сплошное притворство...  Сплошная фальшь...  Уверенный в своей избранности, в своём превосходстве над другими людьми садист и педофил, изображающий из себя духовно-нравственный ориентир...  И изображающий его так талантливо, что...  вероятно, со временем сумевший убедить в своей безупречной нравственности и высокой духовности даже самого себя...  Человек, задающийся вопросом/мучимый вопросом – есть ли у него право убить другого человека? – несомненно, подонок. “Тварь ли я дрожащая или право имею?” Есть ли у меня право убить другого человека? Смогу ли я убить другого человека? И убить его не в качестве взявшего на себя миссию карающего меча возмездия – за совершённое им страшное преступление, страшное злодеяние – за убийство им другого человека, или нескольких человек, за совершённое им насилие над женщиной, или над ребёнком, искуплением которого может быть только его собственная жизнь – нет, просто убить...  Ни за что...  Просто интересно, хватит ли у меня на это решимости...  И что я буду при этом испытывать...  Раскольников задаётся вопросом, сможет ли он убить человека...  Как у него это получится...  И что он будет при этом испытывать...  Для него это просто квест, не более...  Просто challenge самому себе...  Что для него жизнь другого человека, если ценой этой жизни он сможет ответить себе на вопрос, который его интересует...  Помните теорию Раскольникова о том, что все люди делятся на “обычных” и “необычных” – статья с описанием/объяснением которой была опубликована в одной из петербургских газет (не в реальности, а в романе Достоевского “Преступление и наказание”, of course), и тезисы из которой своими словами пересказывал Порфирий Петрович, прочитавший эту статью? По этой теории Раскольникова “обыкновенные люди должны жить в послушании и не имеют право преступать закон”, потому что они “обыкновенные”...  “А необыкновенные имеют право делать всякие преступления и всячески преступать закон, собственно потому, что они необыкновенные... ” По теории Раскольникова “сильный человек” – тот, кто способен преступить границы морали. Тот, кто считает себя вправе их преступить. А “слабый человек” – тот, кто преступить эти границы не способен. Та же теория “сверхчеловека” и “недочеловека”/“неполноценного человека”, на тему которой так любил рефлексировать любимый философ Адольфа Гитлера Фридрих Ницше, и на которой в итоге была построена идеология фашизма. “Вошь ли я, как все, или человек? Тварь ли я дрожащая или право имею?” Разве мир не делится на тех, кто может убить человека, кто способен убить человека, относясь к этому просто как к квесту, доказывающему его крутизну, и “тварей дрожащих”? Нет? Разве есть ещё какие-то варианты? Интересно, какие же? Достоевский описывает нам Раскольникова так, чтобы мы начали испытывать сочувствие к этому бедному студенту, которому не хватает денег на нормальную жизнь, чтобы мы прониклись его терзаниями, и у него это получается...  Почти получается...  Ведь он описывает себя в “Преступлении и наказании”...  Это своими собственными мыслями и терзаниями он наделил Раскольникова...  Это он сам когда-то – возможно, в пору безденежной юности – терзался сомнениями, сможет ли он лишить жизни человека, не сделавшего ему никакого зла...  Да, возможно, с помощью этого убийства он также сможет избавиться от каких-то своих материальных проблем – ведь Раскольников хочет убить старуху, в залоге у которой находятся его вещи, которые он не может выкупить...  Но разрешение этих материальных проблем – это всё-таки мелочь в сравнении с тем вопросом, который он ставит перед собой, и ответ на который он хочет получить...  Относится ли он к тем избранным, к тем “сверхлюдям”, которые имеют право преступать границы морали, или он всего лишь “вошь, как все”? Человек, который рефлексирует на тему, сможет ли он убить другого человека, не сделавшего ему никакого зла – только для того, чтобы с помощью этого убийства удовлетворить своё любопытство – человек, лишённый нравственных ориентиров. Человек с отсутствующим представлением о существующей границе между добром и злом. Alas.
    Я уже писала о том, что в моём списке оказались...  каким-то непостижимым для меня образом...  картины даже тех художников, которых я не люблю...  Но...  так как для большинства представителей человечества именно эти художники рубежа XIX-XX веков оказались самыми известными, самыми знаменитыми и самыми знаковыми художниками, большинство искусствоведов маркировали этих художников “новаторами”, “осмелившимися сломать окостеневшие каноны”, “основоположниками новых течений в искусстве”, и, конечно, “гениями”, их творения, выставленные на аукционы, оцениваются восьмизначными цифрами, и...  представить себе историю мировой живописи без творений этих художников действительно невозможно...  Я терпеливо пересматривала творения этих “новаторов” и “основоположников”, хорошо знакомые мне с детства, пытаясь найти хотя бы по одной картине каждого из них, которые я могла бы внести в свой список эстетически безупречных/почти эстетически безупречных картин...  Найти по одной картине, которую я могла бы назвать почти эстетически безупречной в творческом наследии Пабло Пикассо и Поля Сезанна у меня получилось...  Как это ни странно...  В творческом наследии Жоржа Сёра, Поля Гогена и Анри Матисса – нет. В творческом наследии Винсента ван Гога – конечно, тоже получилось, но...  Винсент ван Гог не относится к тем художникам, которых я не люблю...  Художнику, работающему в стиле постимпрессионизма, к тому же не получившему должного академического образования – в Академии изящных искусств Брюсселя он проучился всего лишь один год – его неумение рисовать/недостаточное умение рисовать/недостаточный профессионализм можно простить, если в его творениях есть главное – то, без чего картины не могут считаться произведениями искусства...
..........................................
........................


 * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов и буддистов * только для атеистов