Овалы ч. 6 Война Гл 37 Место встречи Стокгольм

               36 глава романа здесь: http://proza.ru/2025/09/06/35


               ОВАЛЫ
               
               Шестая часть. ВОЙНА


               
                «Нет у человека ничего прекраснее и дороже родины.               
                Человек без родины – нищий человек»

                Якуб Колас – белорусский писатель, драматург, поэт
                и переводчик (1882–1956)




                Глава 37. Место встречи – Стокгольм


                «Безвыходным мы называем положение, выход из    
                которого нам не нравится».

                Станислав Ежи Лец (1909–1966) — польский сатирик,   
                поэт и афорист
 

                «Шведский нейтралитет был не принципом, а
                прагматичным расчетом на выживание»

                Хью Тревор-Роупер (1914–2003), британский историк



     1943 год, октябрь

     Москва

     Василий Иванович Нефёдов надавил на кнопку звонка своей квартиры. Дверь осторожно приоткрыли, а затем резко распахнули.

     Жена и дочери кинулись к нему и не сдерживали слёз – горьких и радостных, светлых и жгучих. Он старался их всех обнять. Увидеть родные лица стало для сурового мужчины потрясением. Предательская влага щипала и его глаза. Но он держался. В сторонке стояли внуки – Леночка и Виталик и взволнованно впитывали в себя эти бурные эмоции.

     Появление главы семейства стало совершенно неожиданным и вызвало бурю чувств. В этот вечер Василий Иванович погрузился в такую атмосферу любви и душевного тепла, какую ранее не испытывал. Его обнимали, к нему прижимались и не отпускали, с трепетом вдыхали тревожный мужской запах, с него не сводили глаз.

     В душевных и немного сумбурных разговорах провели время до полуночи. Василий Иванович расспрашивал Настю об Англии.

– Папа, это всё было тяжело морально. Там всё чужое! Но мы справились... Я даже не могу объяснить, как я рада, что мы опять в Москве, что вижу вас и могу обнять! Вы мне так дороги, мои любимые и родные! Но у Юры новое задание, а какое – не сказал... Я за него страшно беспокоюсь. Мне предложили работу в нашем ведомстве, но я отказалась. Хочу вернуться в медицину, лечить людей. Хочу быть рядом с мамой и Катей. Обещали посодействовать. А ты как здесь оказался, папа?

– Много говорить не могу, потому что предстоит командировка по твоему же ведомству.

– Не может быть, папа! – воскликнула Настя, – ты же лётчик!

– Юра тоже лётчик, дочка, но... у нас общее задание, с авиацией не связанное.

– Вы будете вместе! Папа, присмотри за ним, умоляю тебя!

     У Катерины, которая сидела с глубокой печалью в глазах, потекли слёзы, у неё надрывно вырвалось:

– А мой Егор... не вернётся... никогда. Наверное, я сглазила... слишком радовалось нашему счастью, – удручённо мотала она склоненной на грудь головой.

     Все кинулись её утешать. Катя безуспешно вытирала слёзы. Тяжело было видеть её страдания. Война круто рубанула по Катиному счастью.

     Семья собралась за большим круглым столом, уставленным скромными закусками. Ввиду позднего времени детей отправили спать.

– Ну вот что! Давайте-ка, помянем нашего Егора. Он настоящий герой! Война... мои дорогие, война – тяжёлая и страшная. Погибли за Родину смертью героев Афанасий Иванович Верещагин, Кулик и Романовский – отважные и дорогие нам люди. Разум такое отказывается принимать, а тяжелые известия рвут сердце. Но мы должны продолжать выполнять наш долг.
 
     Василий Иванович налил всем в рюмки водки и встал.

– Помянем наших героев. Будем их помнить всегда. И за нашу Победу!

     Все в молчании выпили горький напиток.

– Мне несказанно хорошо с вами, но завтра вечером я должен вас покинуть, – суровая морщина прорезала его лоб.

     Перед тем как лечь отдыхать, Василий Иванович раскрыл было вещмешок, чтобы переложить вещи и отпрянул от неожиданности – из вещмешка выплыл и завис над ним голубой артефакт, переданный Нефёдову командиром истребительно-авиационного полка Петровым по просьбе Егора.

     Артефакт мягко пульсировал голубым неярким светом. При убытии Нефёдов поместил пакет с артефактом в тяжёлый несгораемый сейф, который запер на замок и опечатал сургучной печатью. Вопрос – как и когда, а главное, почему он оказался в вещмешке – озадачил Василия Ивановича.

     Присущая Нефёдову проницательность ясности не вносила. Загадка, не поддающаяся разуму. Но появилось устойчивое, на уровне подсознания, ощущение, что почему-то так надо. Вспомнился полёт над сибирской тайгой и, как у Лоренца выплыли в самолёте из сейфа активированные артефактами муляжи.

     «И знак вопроса по той ситуации не исчез. Но муляжи спасли тогда нас! Как такое возможно, нам никто не расскажет. Но что означает удивительная динамика с голубым артефактом сейчас? Не знаю, но, вероятнее всего, он будет со мной, хочу того или нет. И ничего с этим не поделать – головоломка! Значит так надо. Может, и в этот раз поможет? Нет, Нефёдов, ты становишься суеверным!», – Нефёдов поймал себя на том, что он, тихонько бормоча, невольно озвучивает размышления.

     Словно прочитав его мысли, артефакт неспешно «уплыл» обратно в вещмешок.

     «Ишь ты! Показал, что он со мной!»

– Вася, ты с кем там разговариваешь? – заглянула в спальню жена.

– Да, ничего, это я так, Лариса. Наверное, нервы расшатались, вот и бормочу. Да и стареть, наверное, стал.

     Лариса Дмитриевна подошла и обняла мужа:

– Вася, ты меня напугал своим заданием. Я не могу на Катю с Леночкой смотреть без слёз, милый. Где это, что это? Куда вас? Почему с Юрой вместе? Хорошо, хоть Настю с Виталиком вернули сюда. Я чувствую, как это опасно!

– Лариса, ты работаешь в разведупре, а задаешь мне такие вопросы! Я и сам толком не знаю. А даже и знал бы – не сказал. Ты же понимаешь – не имею права.

– Мне совсем плохо в разлуке, Вася, и я ужасно боюсь за тебя, – Лариса Дмитриевна ещё нежнее обняла и поцеловала мужа, – и ты... вовсе не старый.

– Я очень люблю тебя Лариса, ничего не бойся, всё будет хорошо, – Нефёдов выключил ночник и с бьющимся сердцем подхватил жену на руки, вдыхая родной запах её волос, – иди ко мне...

***

     Лоренц сидел в кабинете полковника Зверева Фёдора Степановича, куда ему было приказано явиться после возвращения из партизанского отряда. В ожидании Нефёдова оба пили горячий чай, который организовал адьютант Зверева. Зверев не спешил известить Лоренца о предстоящем задании, а Пауль не спрашивал и просто ждал. Полковник глянул на часы, когда в кабинет вошёл Нефёдов – точно в указанное ему время.

– Разрешите войти, товарищ полковник? Здравия желаю!

– Чувствуется старая школа, Василий Иванович. Вы точны, как часы! Здравствуйте и присаживайтесь, – улыбнулся, выйдя к нему навстречу Зверев.

     После того, как Лоренц и Нефёдов расстались в Гамбурге, прошло немало лет, но Лоренц сразу узнал коллегу и очень удивился, однако виду не подал – в разведке он приобрёл много полезных навыков, в том числе и умение владеть собой.

– Думаю, товарищи, вас не нужно представлять друг другу.

     В глазах Нефёдова промелькнуло удивление, но он тоже не подал вида.

     Лоренц встал, и они, шагнув навстречу друг другу, протянули и пожали руки, твёрдо скрестив взгляды.

– Василий, ты же погиб. В автокатастрофе! – только и смог выговорить Лоренц.

– Как видишь, нет! – был краток Нефёдов, – а ты, Пауль, оставил карьеру в Абвере?

     Лоренц усмехнулся:

– Как видишь, Василий, да!

– Товарищи! – обратился к ним Зверев, – понимаю вас. Но вы ещё успеете поговорить, время у вас будет. А у меня его нет. Сейчас я вас вкратце введу в курс дела, а потом в нашем отделе узнаете необходимые подробности.

     Фёдор Степанович довёл до собеседников начальную задачу, при Лоренце не раскрывая полностью все этапы операции.

– Формируется группа профессионалов для выполнения исключительно важного задания в тылу врага. От успеха её выполнения может зависеть судьба войны.

     Лоренц с Нефёдовым напряженно переглянулись. В силу инертности психики встреча обоих насторожила. Однако ситуация в кабинете обоими воспринималась однозначно, и они спокойно и даже с долей юмора отнеслись к новой реальности. Вопросы у них, конечно же, имелись и вертелись на языке, но их требовалось отложить.

– Я не утрирую, товарищи! Именно так – судьба нашей Победы. Вы направляетесь в нейтральную Швецию, а точнее в Стокгольм, где должна собраться вся ваша группа. Будете сброшены в окрестностях  города на парашютах. Это первый этап операции.

     В условленном месте встретитесь с руководителем группы. Вылет – ночью, время и место вам укажут. Все подробности ваших действий, пароли и явки, время и маршрут вылета, экипировка и другие нюансы – в отделе. Прошу вас пройти со мной.

     Когда изучение задания завершилось и они вышли в коридор, Лоренц обратился к Звереву:

– Товарищ полковник! Разрешите вопрос.

– Говорите, Лоренц!

– В Стокгольме проживает моя мать. Я не видел её несколько лет. Она единственная, кто остался у меня из родных. Могу ли я найти время и навестить её? Она считает меня погибшим. Наше задание, как я понимаю, жизнь не гарантирует, но совсем иное дело выполнять его, зная, что тебя ждут... живого.

     Зверев глянул на Нефёдова. Тот чуть заметно кивнул.

– Вот что, Пауль. Все мы люди, и я тебя понимаю. Но мы – профессиональные  разведчики. И должны осознавать имеющуюся всегда, повторяю – всегда! – вероятность неких осложнений и нештатных ситуаций, которыми чреваты отклонения от выверенного плана. Они могут роковым образом сорвать выполнение задачи и усилия многих людей. Рок разведчика влечёт жертвы. Допустимо ли такое развитие событий? Ответ один – нет!

– Я это понимаю, товарищ полковник!

– Вас, Пауль, встретит руководитель группы. Решение заданного вопроса – его ответственность! Думаю, он сумеет взвесить ситуацию, которая ему там ближе и виднее. Но любое его решение вам придётся неукоснительно выполнять. И считайте, что этого разговора между нами не было. Так, Василий Иванович?

– Совершенно верно говорите, Фёдор Степанович! Не было.

– Вас понял, товарищ полковник, – Лоренц вытянулся по стойке смирно.

– Удачи, товарищи и... возвращения живыми и невредимыми! – Зверев обменялся с разведчиками крепким рукопожатием.

     На аэродроме в ожидании вылета Лоренц рассказал Нефёдову о событиях, произошедших после их расставания в Гамбурге. Рассказал, что мать теперь живёт в Стокгольме не по прихоти, а сбежав от преследований гестапо вместе с Вилли Дейсом. Нефёдов помнил колоритного капитана сухогруза.

– Дейс тот человек, который повернул мою жизнь на правильный путь, с его помощью я избавился от пелены нацизма, застилавшей разум, а с начала войны бью фашистов в разведке, – рассказывал Лоренц.

     Нефёдов на откровения был скупее. Он промолчал, что руководитель группы – Верещагин, его зять. «Увидит сам», – решил Василий Иванович. Он лишь рассказал Паулю, что при бегстве с Лоренцем в Германию выполнял задание не Абвера, а советской разведки.

– Я был двойным агентом, – усмехнулся Василий Иванович, – а наши приключения –  продуманной инсценировкой.

– В чём же заключалась суть инсценировки и твоего задания?! Я вроде человек неглупый, но ничего не могу понять в этой истории! – изумлённо воскликнул Лоренц, – Василий, ведь ты мне помог вывезти из России артефакты с такими невероятными свойствами! Зачем?!

– Пауль, извини, но, хотя мы с тобой и в одной команде, я пока не имею права тебе этого раскрыть. Таковы правила разведки! Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь. Скажу одно: я очень рад, что у нас с тобой один общий враг, которого будем бить вместе. И не пытай меня! Договорились?

– Хорошо, Василий! Насчёт законов разведки и общего врага ты совершенно прав...
 
***

     1943 год, октябрь

     Стокгольм

     Юрий Верещагин снимал номер в скромном отеле на окраине Стокгольма. По легенде – в качестве журналиста, нештатного корреспондента одной из берлинских газет, имеющего намерения освещать культурную жизнь шведской столицы. 

     Маленький отель, находясь под контролем советской резидентуры, обслуживался тщательно подобранным персоналом. Отель использовали для конспиративных мероприятий.

     Чтобы попасть в Швецию, Верещагину пришлось из Англии сначала вылететь в нейтральную Португалию *, откуда, поменяв документы, он вылетел в Стокгольм уже как гражданин Германии.

     После прибытия в Швецию Юрий через связного – бармена в отеле, о прибытии уведомил резидента, действующего под прикрытием дипломатической миссии. 

     Вскоре бармен передал ему извлечённый из тайника опечатанный конверт с зашифрованными подробными указаниями Центра о задании и сведениями о составе группы, которую надлежало собрать и возглавить. Также имелась информация о втором этапе операции, который предполагал полное уничтожение фашистского объекта по производству секретного оружия, устроенного в норвежских горах.

     Ещё ставилась задача ликвидации Отто Бергмана, если он появится в поле зрения разведчиков в Норвегии. В ГРУ знали, что промышленник периодически бывает в норвежских портах Нарвик и Тромсё. Секретный объект находился рядом с Тромсё.

     Ликвидация магната вменялась и Александру Гуцулу в случае, если промышленник вдруг обнаружится на архипелаге  Земли Франца-Иосифа. Переход в Норвегию и проведение операции предлагалось разработать самим, «сообразуясь с обстановкой».

     «Пожалуй, не густо! Указания содержат белых пятен более, нежели существенных данных в помощь группе», – задумался Юрий.

     Документ упирал на импровизацию, инициативу и опыт. Размышляя о задании, Юрий сжёг бумаги и конверт, бросив их в камин. Затем кочергой разворошил пепел.

     Состав группы тоже вызвал у Юрия размышления.

     Двоих разведчиков-парашютистов из Москвы предстояло встретить и легализовать. Указывались координаты десантирования – двадцать километров южнее Стокгольма в лесистом малозаселённом национальном парке Тюреста. Резидент указал одинокий лесной хутор, где проживал  лесничий – свой человек. Он должен был подать сигнал самолёту.

     Два агента из Германии с радистом прибывали завтра в Стокгольм поездом. Они добирались через Данию в шведский порт Мальмё. Их предстояло встретить на вокзале. Из указаний Центра следовало, что агенты прибыли в интересах бизнеса Отто Бергмана и являются его людьми.

     Стемнело. Юрий в тёплом полупальто с поднятым воротником и в шляпе, низко надвинутой на глаза, вышел из отеля. Под ногами тихо шуршала опадающая кленовая листва. Клёнами в городе были усажены многие улицы. Опавшие листья убирать не спешили. Здесь в Стокгольме вообще никто и никуда не спешил. И деловая активность, и жизнь обывателей протекали в размеренном темпе, свойственном северянам.

     Верещагин сел в арендованный накануне легковой автомобиль, завёл его и направился на юг. Город затемнили, несмотря на нейтральный статус страны. В то же время улицы не выглядели безлюдными даже на  городских окраинах. Работали различные увеселительные заведения, в которых то и дело, впуская вальяжных посетителей, широко распахивались двери, откуда выплескивались табачный дым и громкие звуки музыки. Бродили по тротуарам парочки, слышался беззаботный смех гуляющих людей. Разъезжали такси и общественный транспорт. Войны здесь не знали.

     Миновав городские кварталы, автомобиль понёсся по пустынному загороднему шоссе. Свет фар стелился по брусчатке, по сторонам дороги чёрной стеной стоял лес, который, казалось, усиливал ночной мрак.

     Проехав километров двадцать пять, Верещагин сбросил скорость и свернул на лесную грунтовую дорогу. Остановил автомобиль и сверился по карте, светя фонариком. Убедившись, что едет правильно, завёл мотор и неспешно проехал ещё несколько километров по грунтовке, которая в этой части леса уже прилично заросла высокой, уже пожухлой травой. С громким шорохом она скребла днище машины. Юрий загнал автомобиль на неприметную поляну в густую тень огромных разлапистых елей и остановился. Выйдя из машины, чутко прислушался. Осенняя лесная тишина давила на уши.

     «Погода безветренная. Пожалуй, это нам во благо!», – отметил про себя Юрий.

     Оглядевшись, Юрий направился по едва приметной тропке, освещая путь фонариком.

     Вскоре он оказался перед приземистой двускатной лесной хижиной, сложенной из крепких брёвен. Свет в окнах не горел. Юрий поднялся на прочное невысокое крыльцо с перилами и осторожно постучал в дверь. Никто не ответил, но за спиной вдруг раздался грубый мужской голос, спрашивая на шведском языке:

– Кто вы, и что вам здесь надо?

     Юрий, зная английский, немецкий и испанский языки, в разведшколе усиленно изучал скандинавские языки и весьма успешно.

– Я не говорю на шведском, – стоя спиной к незнакомцу ответил на немецком языке Юрий, – я от вашего приятеля Карла. Он заболел, но лекарств не признаёт и просит у вас ваши лесные снадобья. Меня зовут Юрген.

     Эти фразы были паролем.

– Хорошо, Юрген, я помогу Карлу! – тоже на немецком ответил мужчина.

     Это был правильный отзыв на пароль.

– Повернитесь ко мне лицом, Юрген!

     Юрий повернулся и увидел бородатого кряжистого мужчину лет пятидесяти в брезентовом дождевике с двустволкой в руках.

– Здравствуйте! – Юрий подошёл к лесничему, мужчины поздоровались за руку.

     Верещагин глянул на часы:

– У нас есть ещё пятнадцать минут. У вас всё готово? Кстати, как вас называть? – далее разговор вёлся уже на шведском языке.

– Зовите Георгом. Всё готово. Я подымусь на крышу, там у меня автомобильная фара и аккумулятор. Буду подавать условленные сигналы точно в назначенное время.

– Хорошо, Георг! Готовьтесь.

     Риск обнаружения парашютистов в лесу невелик. Домик лесничего находился вдали от шоссе, которое в эту пору года большей частью пустовало. Сигналы не могли быть видны с дороги, окружённой плотным высоким лесом. Даже если повернуть голову, сидя за рулём, то увидишь только острые верхушки чёрных елей. 

     Юрий невольно вслушивался в тишину, надеясь уловить звук летящего самолёта. Он знал из записки Центра, что это должен быть американский транспортник «Дуглас» без опознавательных знаков.

     Лесничий, скрипя ступенями, поднялся по приставной лестнице на крышу своей хижины, где на чердачном выступе он установил мощную фару. Стрелки часов указывали расчётное время.

– Давай, Георг! – подал снизу голос Юрий.

     Сразу ночную мглу разрезал и упёрся в черноту над головой голубоватый вертикальный луч света, в котором коряво промелькнула тень летучей мыши. Георг, включая и выключая фару, начал подавать сигналы несложного кода – короткий, длинный, короткий. Юрий услышал слабый, но усиливающийся рокот авиационных моторов. Самолёт приближался и летел низко, на минимальной высоте, позволяющей обеспечить безопасность прыжка.

     Как лётчик, Юрий знал, что после высадки парашютистов пилоты сразу наберут максимальную высоту и направятся в обратную сторону, не повторяя маршурута, по которому прилетели. Вскоре шум моторов стих и Георг выключил фару.

– Здесь недалеко обширная поляна, они будут стремиться попасть на неё, – пробасил Георг, – пойдёмте, провожу.

     Лесничий не ошибся. Когда они с Верещагиным добрались до поляны, продираясь сквозь заросли кустов, перегораживающих неприметную тропинку, парашютисты уже погасили и сворачивали шёлковые купола.

– Юрген, парашюты я заберу и завтра днём сожгу их, а золу скину в болото, – сказал Георг.

     На расстоянии обменялись паролями, подошли и обнялись. Юру потрясла встреча с тестем, которого он сразу, с бьющимся сердцем, узнал. Тот не хотел его выпускать из объятий.

– Не может быть! Ожидал встретить кого угодно, только не вас! – качал головой Юрий.

– Пауль?! – ещё более удивился Юрий, – говорила мне бабушка «чудны дела твои, господи!» Ты-то как здесь?!

– Это дела земные... Юрген, – парировал Лоренц, слыша, как произносит имя Верещагина лесничий.

     Забыть Верещагина Лоренц не мог. В нём даже до сих пор не остыла профессиональная ревность к нему как к лётчику. Верещагин был тем, кто первый сообщил ему о гибели Марии. Эта рана не заживала.

     Все трое говорили на немецком языке, не называя фамилий друг друга. Георг лишь усмехнулся в пышные седеющие усы.

     Лесничий был русским человеком. Бывший офицер царской армии после революции оказался волей судеб в Финляндии, но сбежал в Швецию – от лагерей и повальных расстрелов русскоязычного населения. С зоологической злобой ко всему русскому их практиковали финские нацисты.

     Бывший поручик не захотел возвращаться в Советскую Россию, но с началом войны обратился с предложением услуг в советское посольство. Пройдя необходимую проверку, подписал определённые обязательства и добросовестно служил агентом советской разведки. Он не мыслил себя без служения воюющей Родине, которая даётся человеку единожды и навсегда.

     Парашютисты были вооружены пистолетами «Вальтер» и одеты по сезону в свитера, куртки шведского покроя и кепки. 

– Время не тратим. До утра мы должны быть уже в городе. Выдвигаемся!

     Подхватив свёрнутые парашюты, помогая друг другу их нести, все четверо направились к домику лесничего. Когда подошли, тот пригласил группу к себе:

– Господа! Предлагаю вам подкрепиться. Может чего выпьете? Для бодрости, – неожиданно заговорил по-русски лесничий, вопросительно глядя на Юргена и жестом приглашая в дом.

     Юрий заулыбался, озорно переглянувшись со спутниками.

– Мы-то русские люди, но нам надо ехать. Спасибо, Георг! Вы нам здорово помогли. Я передам слова благодарности... Карлу.

     Георг огорчённо развёл руками.

     Они пожали лесничему руку и через некоторое время, разместившись в автомобиле Юрия, выехали из лесных дебрей и помчались по шоссе в Стокгольм.

– Какая у вас легенда? – спросил Юрий, глядя на дорогу, которую, выхватывал, подрагивая на серой брусчатке, свет фар.

– Граждане Германии. Инженеры и специалисты по строительству аэродромов. По совместительству – пилоты. Прибыли в страну в поисках работы. Имеем рекомендательные письма от немецких фирм.

– Пока не знаю как, но это может нам пригодиться, – слегка пожал плечами Юрий, – коллеги, я – руководитель группы. Мы сейчас едем в отель, где поужинаем и отдохнём. О делах будем говорить завтра, когда прибудут остальные участники. Они едут из Мальмё по железной дороге.

– Юрий, у меня к тебе огромная просьба, – Лоренц понял, кто здесь руководитель, – у меня в Стокгольме проживает мать. Я её не видел четыре года, а она после испанских событий делала запрос в «Легион Кондор», откуда ей сообщили, что я погиб. Ссылались на списки погибших и статью в газете – помнишь ту ситуацию? Как выступить на задание, откуда могу не вернуться, не повидав мать?! Мне не примириться потом с совестью.

     Юрий помолчал, обдумывая сказанное. Лоренц напряженно ждал, подавшись вперёд.

– Пауль, я подумаю! Завтра встретим ребят из Германии, обмозгуем ситуацию. Я вам расскажу о дальнейших действиях и станет ясно, имеется ли такая возможность.

     У окраин Стокгольма им навстречу вдруг ударил, мигая, яркий и слепящий свет фар.

– Тормози, – сказал Юрию Нефёдов.

     Он сидел рядом, а Лоренц на заднем сиденье. Пауль медленно сунул руку за борт куртки.

– Не глупи, – полуобернувшись, сказал ему Нефёдов

     На дороге стояли у автомобиля вооружённые полицейские, требуя остановиться. Юрий притормозил и съехал на обочину. Неспешно подошёл человек в штатском с фонариком и махнул у стекла удостоверением полицейского. Рукой он показал, что следует опустить стекло. Юрий, следуя этому жесту, опустил боковое стекло и выжидательно посмотрел на человека в плаще.

– Господа, полиция Стокгольма, проверка документов. Откуда и куда следуете?

– Из Норрчёпинга *, – ответил Юрий, достал и подал паспорт полицейскому, – следуем в Стокгольм.

– Граждане Германии? – поводил лучом фонарика по салону автомобиля мужчина.

– Именно так, – односложно отвечал Юрий.

– О, у вас отличный шведский, господин Юрген... Вайсснер, – посветил фонариком в паспорт полицейский.

– Моя мать шведка, господин полицейский.

– Кто эти люди с вами? – направил полицейский луч фонарика на Нефёдова.

     Василий Иванович, не щурясь, пристально глядел ему прямо в глаза. Полицейский продолжал ещё какое-то время светить фонариком, но вдруг погасил его, вернул паспорт Юрию, выпрямился и, по-военному козырнув, сказал:

– Господа! Искренне прошу нас извинить, но произошла досадная ошибка. Мы не должны были вас останавливать. Я не заметил пропуск на лобовом стекле. Ночь, знаете ли! Очень буду благодарен, господин Вайсснер, если вы не станете афишировать инцидент в нашем Управлении. – Полицейский снял шляпу и промокнул повлажневший лоб носовым платком. – Могу ли я на это рассчитывать, господин Вайсснер? 

– Разумеется, господин...

– Свенсон, да-да, Свенсон, – начал заискивать швед.

– Понимаю вас, Свенсон, – служба! Всякое бывает, будем считать, господа, что вы нас не останавливали, – примирительно сказал Юрий. Он с удивлением оглядел лобовое стекло, где, разумеется, никакого пропуска не было, а потом покосился на Нефёдова, умиротворённо глядевшего перед собой.

     Полицейский энергичным жестом приказал коллегам пропустить автомобиль. Подойдя к ним, сказал:

– Шишки из министерства! Как бы завтра выволочку не устроили нам.

     Разведчики мчались дальше.

– Что это было? Ничего не понимаю! – оторопело проговорил Лоренц, – швед словно мгновенно сошёл с ума! 

– Ничего особенного, друзья. Просто попался сообразительный малый. Его вдруг осенило, что у Лоренца может быть пистолет. А инцидент с гражданами великой Германии Швеции никак не нужен. Он действительно ошибся! – хмыкнул Василий Иванович.

     Прибыв глубокой ночью в гостиницу, сразу вселились в приготовленные номера и, наскоро перекусив в баре, отправились на ночлег каждый к себе. Минут через двадцать Юрий постучался и зашёл к тестю. Они ещё раз крепко обнялись.

– Василий Иванович, какими судьбами? Почему прислали вас? Рассказывайте! Как там Настя, как наш сын? Как себя чувствует Лариса Дмитриевна? Как обстоят дела у моих? Рассказывайте скорее! Я давно нахожусь в полной информационной изоляции – настолько секретной была наша миссия в Лондоне, – нетерпеливо спрашивал Юрий у Нефёдова.

– Присаживайся, Юра! Ох, много, много печальных вестей, – Василий Иванович помолчал, – отец твой, Юра... Афанасий Иванович, геройски погиб в ополчении в сорок первом под Вязьмой.

     Юрий напряженно слушал тестя, и глаза его мгновенно наполнились непрошенными слезами.

– Да, Юра, мужайся! Вместе с ним погибли небезызвестный тебе Кулик Леонид Алексеевич и Романовский Фёдор Ильич – тесть Гуцула Саши. Они сражались в ополчении, в одном стрелковом полку при обороне Москвы. Сначала их считали пропавшими без вести. Потому что никто не знал судьбы дивизии ополчения – настолько страшные бои происходили. Но постепенно, по крупицам всё выяснилось... Полегли они! Матушке твоей очень тяжело, Юрий. Настя с сыном благополучно вернулись, она собирается вернуться в госпиталь, но пока у нас дома. Чтобы поддержать Катерину с дочкой. Совсем недавно погиб Егор Рогозин, Юра! Под Мурманском. Катя теперь в жестокой депрессии. Тебе ли не знать, как они любили друг друга.

     Юрий обеими руками взялся за голову.

– Не хотелось мне такое тебе сообщать. Тем более перед опасным заданием. Мне очень жаль и тоже очень тяжело на душе, Юра.

– Я должен это знать, Василий Иванович, вздохнул Юрий, взяв себя в руки и кулаком утирая слезу. Как я могу быть в неведении?

– Ещё хочу сообщить, что и ты, и Настя награждены орденами за вашу миссию. Ты – орденом Ленина, Настя орденом Красного Знамени. Поздравляю!

– Спасибо, Василий Иванович! Это была обычная работа разведчиков. Обмоем...

     Он достал из небольшого бара коньяк и разлил по рюмкам.

– Сначала помянем, – сказал Василий Иванович.

Юрий согласно кивнул, и они выпили. Потом выпили за ордена. Шёл второй час ночи.

– А Гуцула вашего, Юра, отправили в поход на Землю Франца-Иосифа противодействовать некой базе, которую организовал старший Бергман. Софья же с детьми в Москве, по-прежнему работает в Энергетическом институте. Что-то там с электромагнитными полями. Что ещё? Да, привет тебе от Петрова Михаила Никитича. Он воюет под Мурманском, командир истребительно-авиационного полка.

     Лицо Юрия при упоминании Петрова потеплело.

– Как бы я хотел его увидеть! Испания сделала нас друзьями.

– И вот ещё что! Помнишь артефакты?

– Конечно, Василий Иванович!

– Так вот, голубой артефакт здесь со мной.

– Как так?! Его нельзя было сюда брать! Вдруг утратим?! Вспомните напутствия Бокия.

– Ты не поверишь, но он, неизвестно каким образом, увязался за мной, переместившись незаметно в вещмешок. Выбрался, непонятно как, из закрытого и опечатанного сейфа в штабе. Перед убытием на фронт мне его передал Егор через полковника Петрова. На хранение, как он выразился. Но с внезапной «инициативой» артефакта я ничего поделать не мог, Юрий. Это невозможно!

– И где он сейчас?

– Со мной, уложен в портсигар – самое удобное для него место. Портсигар в кармане.

– Покажите! – не удержался Юрий.

     Нефёдов достал из кармана портсигар и открыл крышку. Артефакт покоился там, слабо мерцая голубизной.

– Лоренц ничего не знает о нём. И ставить его в известность, полагаю, тоже не стоит, – Василий Иванович захлопнул крышку портсигара и спрятал в карман. – Я не понимаю цели и действий этого «минерала». Давай отдыхать, Юрий! 

***

     Рано утром Юрий вместе с Нефёдовым отправились на автомобиле встречать поезд из Мальмё, на котором ехали агенты из Германии. Василий Иванович, решив ехать с Юрием, сказал:

– Во-первых, Юра, я этих ребят, в отличие от тебя, знаю в лицо по работе в Германии. Профессионалы высокого класса и умелые диверсанты. Должен сказать, что это они рекомендовали разведупру взять меня в это дело. Хочу, чтобы ты знал, зелёный артефакт сделал меня в Германии редкой силы гипнотизёром. Сила эта позволяет мне работать молча, одним напряжением мысли. Думаю, именно поэтому я в твоей группе. Это свойство с тех пор я не утратил, как ты накануне убедился. Мы в чужой стране и это, уменьшая риски провала, возможно, выручит нас в трудных ситуациях.

– Вот оно что! – изумился Юрий, – конечно, это делает нас почти неуязвимыми!

– Ну, это не совсем так, но... поглядим! Главное, самим не наделать глупостей.

     Поезд из Мальмё прибывал по расписанию.





                Нейтральная Португалия * – в начале войны,
                1 сентября 1939 года, Португалия объявила, что      
                550-летний англо-португальский союз остался
                нетронутым. Однако, поскольку британцы
                договорились с португальским правительством не
                обращаться за помощью к Португалии, последняя
                имела возможность и заняла нейтральную сторону
                в ВМВ.

                Норрчёпинг * – небольшой портовый городок в
                200 км к югу от Стокгольма. 


                Продолжение следует:

                Картинки взяты из открытого доступа в Сети.

               
                26.09.25

                пгт. Отрадное Московской обл.