В рассветном лесу

За деревней Емельяново показался малиновый диск сонца.
Утренним солнцем был пронизан ближний к околице луг. В рассветном лесу, на лесной опушке, словно медные стояли неохватные стволы сосен, светились тепло, ровно проливая солнечный свет друг на дружку. Солнечным светом был затоплен, насквозь пронизан рослый березняк.Из середины березняка доносится часто - часто гулкие крики кукушки, как эхо звенит далеко- далеко: "Ку-ку, ку- ку, ку- ку".
Первозданной дикостью звериных троп повеяло кругом. Около дырчатого, замшелого пня нашёл случайно гнездо. Три крохотных птенца  тянули тонкие шейки, головки. Пёстрая трясогузка, не выпуская жучка из клювика, испуганно порхала неподалеку. Забравшись на ветку бородавчатой берёзы, что - то выкрикивала сорока - сплетница мне вслед.
Рыжая егоза - белка, увидев меня с вершины ели, прижалась к ветке, подумала не замечу и испуганными бусинками чёрных глаз следила за мной, что я делаю?
Голубоватая, будто с подтёками, виднелась кора пугливых осин, и шелесты листьев долетали, как девичий шёпот, ропот.   
Стою, не шевелясь и слушаю, как старается соловей, высвистывая:" Тив- тив....Тро-
ли- ли.... Чурр- чурр....Тра- ля- ля...". Один начинал посвистывать, другой подхватывал его переливчатый мотив песни, трель.
Идёшь по рассветному лесу дышится легко, сладко прохладным воздухом. Отчётливо слышится весёлая песенка. Так кто же певец, солист раннего утра? Да, овсянка! Кто же ещё?!
В лесной тишине раздаётся, звучит тёплый, доверчивый голос горихвостки. Вот как, значит, она отозвалась росному утру.
На листьях папоротников, кустиков вереска жемчужными каплями вспыхивала, горела,переливалась серебристая роса. Солнечный свет, процеживаясь сквозь зелёную листву берёз, густыми мазками ложился на воду ручейка, пересекающего, петляющего по торцу берёзового залога, туда, сюда. Вода ручейка отливала синими оттенками.
Стою, слушаю песню удивительно звонкую щегла. Прилетев на вершину берёзы, трепеща от восторга крылышками, щегол запел свою мелодию. Когда он увлечённо пел, у него
дрожало каждое пёрышко. Едва ли есть такие замечательные солисты как щегол.
Тропинка продолжала петлять, заходила в розоватый березняк, то в хмурый ельник, то выбиралась на порубку с торчащими, как обугленные окурки сигарет, пеньками.
Вдали виднелись ветвистые дубы с резными листьями, а за ними выступали золотисто - бронзовые стволы сосняка. Я иду краем порубки, синичка попробовала что - то спеть, но у неё ничего не получилось, и она уступила свой сольный утренний номер дрозду.
Серый дрозд испуганно заверещал, взмыл вверх, поцокал, поцокал, настраиваясь, и зажурчал в тиши ручейком: звонко и весело.
Дятел, как заводной, увлечённо долбил маковку старца - дуба. На сосне громко захлопал крылышками клест, тот же час отозвался с соседней сосны фырканьем другой клест. С ольхового подлеска слышится песня крапивницы. На кусте молодого орешника нежданно вскинулось чоканье чечётки.
Я бы ещё долго слушал рассветный концерт пернатых, да сойка помешала, затрезвонила, подняла тревогу, переполошила клестов, предостерегла ползущего неведомо куда ёжика: дескать, не зевай, человек в лесу.