Вятско-Пермский Волгоград ч. 3

              Вятско-Пермский Сталинград Ленинградского Петербурга
             

                Иван Разливаев

Ванька – светловолосый симпатяга, был на два года старше меня и жил через несколько домов от моего, с глухонемыми родителями. Сам он с сестрой был абсолютно нормальный, а родители… оба – детдомовские, отсюда и фамилия такая. Шутников среди работников данных учреждений хватало.

Познакомились мы с Иваном при развлечении, которое присутствовало в нашей детской жизни почти ежедневно – детишки пяти-семи лет с одной части улицы увлеченно пулялись камнями с детишками с другой части, разделяла нас земляная дорога, перекресток. Народу было человека по три-пять с обеих сторон, особо усердствовали мы с «Сопливым».

А Ванька, как-то однажды, шел мимо, увидел это побоище и поинтересовался у меня: «Во имя чего, мол, битва?» Я рассказал. И тут выяснилось, что Ванькин дом находился как раз напротив дома данного «Сопливого», моего ровесника, кстати, и Иван мальчишечку этого хорошо знал. Пресловутый «Сопливый» иногда не вытирал свои субстанции из носа — забывал, поэтому его и прозвали так, а мне он за свое унижение таким образом мстил, обзывая меня, хотя я был совершенно не при чем, так как обзывать его начали еще до моего появления здесь.
Так вот, опять же, до моего появления, где-то за год, сей отвратительный «Сопливый Игорек» пробил голову молотком Ванькиной младшей сестре Ленке, тоже моего возраста. Не сильно, но медицинское вмешательство потребовалось. Ну, — неадекватный мальчик.

Ванька его, конечно, как-то наказал за содеянное — сестру тот больше не трогал. Но понятно, что Иван его ненавидел, как и я. На том поначалу и сошлись, не смотря на разницу в летах. Еще нас объединяло с ним то, что мы были особенные, не как все. Я — приезжий, у него родители глухонемые, не каждый будет общаться. Но, конечно, и не только это объединяло. Я думаю, Ваньке импонировали мои занятия музыкой. Да и умный я был уже весь из себя, не во всех, конечно, вещах — вообще.

Дом у Разливаевых был просторный, во дворе - кошки, собаки, кролики. В гости особо никто не ходил. Родители изъяснялись жестами, «мычаниями», но я всё понимал как-то. А нам с Ванькой – и хорошо, можешь материться, не стесняясь – всё равно не слышат, тем более постоянно находились они на работах.

Вот мы там и обитали – и ел я там, и спал иногда. Добрые были люди. Я не помню ни от них, ни от Ваньки ничего негативного – вообще… абсолютно. Мотались мы с ним по всем окрестностям целыми днями. Весной-летом-осенью в основном – с марта по ноябрь, зимой все же не особо – морозы – до сорока, ветра очень сильные, резко-континентальный климат. Разве что на лыжах ходили помногу и катались на них и на санях-фанерах с холмов.
Рыбацкие сетки пытались плести, велосипеды, грабеж дач, бахчей, по дереву какие-то поделки, ужей ловили, за цветами ходили по весне – подснежники, ландыши, тюльпаны.
На дачах – полный спектр фруктов – до отвала, прямо с дерева, хочешь белую черешню, хочешь какую, абрикосы, персики, виноград, клубника и т. д.
Пруды были далековато – «Плотина», особенно – «Барыня», как раз через дачи путь лежал к нему. Купим белого свежайшего хлеба, пару буханок, и, на велосипедах – на весь день, – купаемся, рыбу ловим – сазанчики, пескарь круглосуточно и беспрерывно клевал.
Многому я у Ивана научился, в том числе и покуривал, но не особо нравилось…

Пять лет я был под его защитой – конфликтов с кем-либо в округе не могу припомнить… эх, Ванька-Ванька…