Медицинские бури

Больницы бывают разные – лечебные и заразные.
Я это не с потолка взял, я это проверил на себе.

После гибели сына я с Валентиной, оба работающие пенсионеры, по просьбе невестки Тани покинули любимое Подмосковье и переселились в столицу помогать Тане выращивать внуков – первый и третий класс школы. Мне в Москве пришлось познакомиться с четырьмя больницами, о них пойдёт мой рассказ.

В подмосковной Истре, где я в НИИ отработал 42 года, была единственная больница. Я в ней побывал в трёх отделениях. В порядке очерёдности – терапия, хирургия и инсульт.

В хирургии пустяшная операция и я достаточно быстро на свободе. В медпункте при нашем НИИ и потом в городской терапии врачи-женщины пришили мне повышенную кислотность, с которой я мучился пару десятков лет.  Наконец мне удалось выкрасть данные о моём желудочном соке, и знакомый врач, глядя на анализы, в ужасе воскликнул: «Они что!? С ума сошли? У тебя же почти нулевая». С этого момента мой живот изменил ко мне своё отношение в мою пользу.

Только-только я оформил свою пенсию, финансовый плюс к зарплате – здрасте! Инсульт. Но мне повезло – я попал к врачу. Он со мной не тары-бары, он меня лечил и вылечил.  Я отделался третьей группой инвалидности с правом работы, но с дополнительным выходным. И тут на меня ожидаемое счастье свалилось – участвовать в создании прибора, о котором давно мечтали. Очень серьёзная космическая фирма прислала заказ на него.
Закипела работа. Дело стремительно летело к концу.

Счастье вначале – это всегда риск. За плечами уже другая страна по названию и по сути.  От заказчика пришло покаянное письмо. «Ребята, с нас сняли финансирование на это изделие. Простите, но ах и увы». И что делать? Бездельничать скучно – серьёзной нагрузки нет. Но тут Таня попросила переехать в Москву и заняться внуками, а то дворовыми бандитами вырастут.
Переехали. Занялись. Попутно я стал знакомиться с московскими больницами.

Первая больница – операция.  Бытовые условия – не конфета, всё допотопное, больных мужиков весь длиннющий этаж – всё отделение, а туалетов всего два и в каждом только два посадочных места, но врач замечательный, вылечил всё, что надо.

Через какое-то количество лет Первого Мая встаю утром и чувствую – с лицом что-то не то, что-то невероятное. Стараюсь Вале лицо не показывать. Увы.
 – Ты что это от меня отворачиваешься? Ну-ка покажи лицо. Да у тебя опять инсульт!».
– Да, наверно, – соглашаюсь я.

Очень быстро «Скорая помощь» доставила к нам интеллигентного врача лет под сорок. Он тщательно меня исследовал и заключил: «Это не инсульт, это нефрит лицевого нерва. Он лечится.  Я вас отвезу в хорошую больницу. Там хорошие врачи и хорошие бытовые условия». 

Всё так и оказалось.  В палате две комнаты, двух и трёхместная, в прихожей общий холодильник на обе комнаты, туалет с умывальником, душевая, в её предбаннике второй умывальник.  Добротная пища, кормят нормально. Внук навещает и сосед по квартире в возрасте внука. В холе нашего отделения телевизор и книжный шкаф с художественной литературой, со вкусом подобранной.  Во дворе гуляй сколько хочешь. Врач очень добросовестная женщина. Никогда никуда не торопится. С ней можно поговорить, она всё обстоятельно объясняет.

В самом конце этого 2017 года, 31 декабря с моим животом случилось не совсем обычное приключение, и Валя вопреки моим возражениям сразу вызывала «Скорую помощь», а её врач, не раздумывая, с заездом для консультации в мою будущую больницу отправил меня в инфекционную. Там в палате на шесть персон в обществе незнакомых лежачих людей в темноте я встретил год своего восьмидесятилетия.

Одного обильного порошка этого учреждения хватило, чтобы мой живот пришёл в обычное своё состояние, но вырваться из этой больницы оказалось совсем не просто. Праздник для всех праздник. Медсёстры строгие, а врачей нет – один дежурный на несколько корпусов.
Все больные здесь с поносной особенностью, а гигиенические условия никакие, но штанишки казённые в шкафах по необходимости бери даже без спроса.
Только на пятый день интеллигентная дежурная медсестра выпустила меня на свободу.

Как потом оказалось, всё, что со мной произошло – это неизбежный предвестник грядущего разрушительного урагана.

Наступил первый мой понедельник после больницы. Обычно по понедельникам я ходил в ближайший большой продовольственный магазин и по составленному Валей списку закупал продукты на неделю. В понедельник с утра мало народу и мне никто не мешает.

Подкатываю я гружённую тачку к переходу улицы, и вдруг чувствую, что меня ноги не держат – они упрямо подкашиваются. Как тачка строго по светофору перевела меня через улицу и довела до подъезда, я до сих пор не понимаю. К входным дверям ведут несколько ступенек, а тачка запрыгивать на них не умеет, это я чётко понимаю. Начинаю соображать и догадываюсь. Левой рукой, держась за перила, втягиваю на очередную ступеньку себя, а другой рукой тяну на ступеньку тачку.

В итоге я оказался в больнице, хуже которой по персоналу я не видел. Медсёстры друг с другом в скрытой войне, а к больным отношение плёвое.
Мне диагноз «синдром Гея-Баре» поставили сразу – с такими больными врачи встречались, но не с таким возрастом.

Ко мне почти сразу зашла главврач отделения – самоуверенная женщина серьёзного возраста и мой лечащий врач лет тридцати – типичный вузовский отличник-зубрила и он же прилизанный московский интеллигент. Главврач тренированным рывком отбросила с моих ног одеяло и потребовала пошевелить пальцами моих ступней. К этому времени я уже твёрдо знал, что могу шевелить только веками, глазами, губами и немножко шеей поворачивать голову направо-налево. 

 – Будем лечить! – сказала врач и ушла в отпуск встречать старый Новый год.  Мой лечащий поспешил за нею, совершенно не думая, как я укрою свои ноги.
За всё время своего двухнедельного пребывания здесь я его после этого видел всего три раза. Дважды он точь-в-точь повторял жесты главврача и молча уходил, а я потом просил ходячих соседей укрыть мне ноги. В третий раз я его опередил, не дал открыть ноги, заявив: «Пора меня выписывать». «Сейчас же сделаю!» – радостно воскликнул он и почти бегом побежал из палаты.

Я рассказываю о больничных проблемах с обидой и горечью, а если трезво подумать…
Убогость больничных корпусов идёт от нищеты Советского Союза. Сразу все не заменишь, но заменить можно, а вот проблемы с персоналом были, есть и будут всегда. Отлично учиться и отлично работать – это две большие разницы, проверенные жизнью.

В наше Подмосковное инженерно-техническое НИИ, присылались лучшие выпускники лучших вузов страны по нашему профилю. Через нашу лабораторию прошло не менее сотни человек, а удержались от прихода до выхода не пенсию, считая меня, всего четверо мужиков. Мы же последний десяток лет работали в дружном мужском одиночестве при поддержке четырёх замечательных женщин. Мы никого не выпихивали, но рост зарплаты зависел от роста работы. Все уходили сами. Вот такие пироги в нашем отечестве.