Стрелять или снимать?

«Пи-пи-пи-пи-пипипипи» - вот уже пять минут детектор дронов без умолку пищит.

«Ты можешь его вырубить на фиг?!» - первым не выдержал водитель с позывным «Механ», сидящий рядом с дронобоем.

«Рехнулся что ли?! Смотри лучше по сторонам. Летит же где-то!» - огрызнулся росгвардеец с пятизарядным гладкоствольным ружьем.

Мы несемся по прифронтовым дорогам на «буханке», постоянно озираясь по сторонам. Старший группы решил, что если мы остановимся сейчас, то придется играть в «русскую рулетку», где вероятность победить — 50 на 50. Принять бой с fpv-дроном на открытой местности действительно опасно и мы летим по убитой дороге в надежде найти подходящее укрытие. Мимо снуют мотоциклисты с винтовками и автоматами за спиной, автомобили без кабин.

«Мне всё это напоминает голливудский боевик «Безумный Макс: дороги ярости», какой-то постапокалипсис кругом», - замечает мой напарник.

С ним трудно не согласится. Везде страшная разруха, как после атомной войны. Мимо мелькают разбитые хаты, покореженные и выгоревшие машины.

Наша буханка влетает в центр села, где расположено самое крепкое здание — кирпичный дом культуры. Видно, что он был, казалось бы, неприступной крепостью ВСУ, которая однако пала под серьезным натиском. Импровизированные бойницы в кирпичной кладке покрылись копотью, ясно что наши ребята дали противнику «прикурить». Теперь над крышей здания висят три флага — знамя Победы, российский триколор и стяг «Спас Нерукотворный». Пожалуй, это сейчас три главные символа СВО, еще четвертым иногда встречается флаг Российской империи. «Красные» и «белые» здесь объединились перед лицом общего врага — коллективного фашиствующего Запада, у которого за спиной тени Гитлера, Наполеона, Мазепы и Иуды. За нами же Суворов, Ушаков, Александр Невский и Илья Муромец, Жуков и Рокоссовский, Брусилов и Чапаев, вся русская и советская рать. А главное, с нами Бог. Если Бог за нас, то кто тогда за них? Ответ очевиден.

«Ты что там увидел?» - прервал мои размышления старший с позывным «Белый». Я перевел взгляд с лика Христа со стяга на крепкого спецназовца в маскхалате в росгвардейской раскраске «Мох». В руках он уверенно зажал охотничий карабин. В самом начале командировки подходил к нему за советом, так как именно этот офицер лично прошел и огонь, и воду на практически всех направлениях спецоперации, да и заходил «за ленту» в числе первых.

«Стрелять или снимать?» - тогда как бы в шутку спросил я. В этот раз предстояло ехать туда, где от противника могло прилететь всё, что угодно: от «Бабы-Яги» до fpv-дрона с «морковкой». Раньше ответ на этот вопрос был для меня очевиден. Конечно снимать! Но зерно сомнения закралось после прилета «камикадзе» в моторный отсек «Тигра» спецназа на одном из РПМ (разведывательно-поисковое мероприятие — прим.авт.). Всё могло бы закончиться плачевно, если бы беспилотник, призванный добить бронеавтомобиль, не был поражен точным выстрелом одного из бойцов.

«Ну а ты как сам думаешь? Поедем в машине впятером. Водитель сразу не в счет. Получится, что со стволами я и боец спецназа. Много ли вы с напарником наснимаете, когда к нам прилетят два, а то и три дрона? Первым делом пулеметы, но, а фоточки потом», - офицер спецназа закончил свой спич шуткой, но суровое выражение его лица и серьезность в голосе никуда не делись. Поэтому ответ я получил явно исчерпывающий.

Поэтому каждый вечер перед выездом я исправно раскладывал автоматные магазины в разгрузку и проверял крепление аптечки на бронежилете. Это стало таким же ритуалом, как и зарядка батарей от фотоаппарата и экшн-камер.

«Ну теперь то ты определился, что делать: стрелять и снимать?» - спросил «Белый», не дождавшись ответа на первый вопрос о залипшем взгляде на три главных флага СВО.

«Теперь да», - и как бы в подтверждение его слов, я пристегнул магазин к своему «Калашникову». В освободивший карман подсумка я засыпал запасные батареи к аппаратуре. Авось не хватит.

Автомат остался висеть по правую руку, фотоаппарат пришлось разместить слева. Здесь он предательски цеплялся за огромный ножницы, торчавшие из аптечки.

Мы спрятали свою буханку под кронами плодовых деревьев. Их ветки манили грушами и абрикосами, но наша группа стремительно покинула место размещения транспорта. Мимо промчался бронированный «уазик» с кинологом и саперами. Они также поехали искать выгодное укрытие. Через пару минут мы воссоединись и двинулись по сельской улице более уверенно, так как впереди двигался взрывотехник с металлоискателем и минно-разыскная собака «Лайма» с волшебным носом, чующим любую взрывчатку. Здесь хвостатой пришлось нелегко, впору было садится у каждого куста или сарая, обозначая наличие брошенного оружия. Однако первым присел, идущий впереди, сапер.

«Это ты так мину обозначаешь?» - схохмил мой напарник.

«Вы только представьте, как тут всё полыхало», - указал инженер на рыжий от огня пикап. Вокруг него валялись корпусы выгоревших 82-миллиметровых мин и разорванные цинки из под патронов различного калибра. В пожухлой от пламени траве виднелась обгорелая форма с камуфляжем чужой расцветки.

«Не унесли ноги, хлопцы, нашим артиллеристам пятерка с плюсом», - подытожил инженер.

Прошагав несколько сот метров мы вышли на улицу, где накануне стояли наши ребята с какого-то добровольческого отряда. Сейчас здесь было пусто. Причина нашлась сразу. В натянутой между домами рыболовной сети запутались, словно мухи в паутине, два дрона-камикадзе. Эти не долетели до цели, но в образовавшуюся брешь зашли другие. Они ударили в сарай, в котором военные устроили свое временное прибежище. Взрывом выбило не только окно, рухнула вся стена, которая оголила содержимое помещения. Ребята покинули рассекреченное место, бросив свой небогатый скарб: одеяла на деревянных нарах, сухпайки под ними, разбросанные «рыльно-мыльные» принадлежности. На полу осталось валятся пара книжек, с которыми ребята коротали короткие минуты отдыха. Я перевернул обложку одной из них. Это была какая-то беллетристика на тему пути настоящего мужчины. Невольно ухмыльнулся. Забавно, что мужик, который на передке защищает свое Отечество, читал пособие «как правильно жить». Пересеклись какие-то абсолютно далекие плоскости. Практика и теория, как они есть. Рядом лежал один из пропеллеров «камикадзе». Судя по всему пацаны ушли без потерь. Успев забрать с собой самое ценное — оружие и снаряжение.

«Эх, хорошие ботинки, видно хозяин их еще почти не носил. Воюет сейчас где-то в сланцах», - сапер, проверявший помещение, указал щупом на забор, на котором кто-то повесил сохнуть тактические берцы, известного в узких кругах бренда.

Интересно, что при проведении РПМ в небезопасной зоне, время течет совсем по-другому. Старший группы сказал, чтобы каждый следил, чтобы мы не вышли за определенный лимит. Пробудешь здесь дольше, нацики пришлют сюда не только «эфпивишку», но и что-то посерьезней. Я поймал себя на мысли, что уже раз десять посмотрел на старые отцовские командирские часы, а едва прошло полчаса с момента, как мы зашли в полуразрушенное село.

Тем временем сапер нашел два ящика с «лимонками» (наступательными гранатами Ф-1 — прим.авт.). Довольный он показал всем свой улов.

«Так половина из них заржавевшие!» - прыснул боец, призванный контролировать небо, но из любопытства забредшего во двор вслед за нами.

«И что? Запал вставь и кидай! Мало не покажется», - раздраженно ответил взрывотехник.

Пока эти двое пререкались между собой, второй сапер с кинологом нашли брошенные выстрелы от РПГ и пару целых цинков с патронами 12,7 и 5,45. Всё это было пригодно для дальнейшего использования.

Параллельно с нами на другом конце деревни работала вторая группа, которая нашла несколько десятков 120-миллиметровых мин и с десяток противотанковых мин ТМ-62М. Неплохой урон. Всё, что может пригодится нашей армии мы передали представителям Минобороны, остальное будет отправлено на уничтожение, дабы не стало орудием в руках пособников и диверсантов ВСУ. Мы с напарником отсняли весь наш богатый урожай и на этом можно было ставить точку. Однако, основная группа к тому моменту ушла на противоположную окраину населенного пункта, к дороге, по которой мы должны были уйти. Соответственно там находился и наш транспорт.

С нашей «съемочной группой» остался сапер и кинолог с «Лаймой». Осознав, что остальные отошли на приличное расстояние, мы спешно засобирались назад. Но еще секунда и мы замерли в оцепенении. С соседней улицы в небо взмыл реактивный снаряд. Ближайшие сады и покосившиеся хаты укутал едкий дым.

«Пристрелочный...» - пробормотал сапер, поправив защитные очки на своем шлеме.

«Лайма» едва слышно тявкнула и навострила уши. Я же достал камеру и начал снимать. Через пару минут в небо взмыли еще два пристрелочных.

«Так, братцы, а теперь нам пора сваливать! «Ленин» «Кондору» забери нас!» - крикнул он в рацию. Особо не надеясь на скорое прибытие транспорта, мы ломанулись в сторону центра села, как раз туда откуда била наша реактивная артиллерия. Иного выбора не было, путь назад пролегал только там, в противоположной стороне находилась линия фронта.

На полминуты нашу прыть остановил очередной удар, на этот раз установка выпустила весь оставшийся пакет. Значит второй пристрелочный пришелся в цель. Короткие волосы под шлемом встали дыбом от этого страшного, но чарующего зрелища. Тем не менее, мы побежали прямиком туда где только что был выход снарядов. Едва рассеялся дым, как я разглядел на пригорке огромную машину залпового огня. Пацаны не стали дожидаться ответного прилета и дали по газам. Что нельзя было сказать про нас, плутающим по деревенским улочкам.

Через минуту четыре росгвардейца и собака выбежали ровно туда, где только что отработала наша РСЗО. Это стало понятно по огромному черному от копоти пятну на земле и образовавшейся приличной воронки.

«Ох, ёлы-палы! Мы же в эпицентре! У хохлов стоит НАТОвская контрбатарейная станция, которая по-любому уже навела удар. Прибавьте ходу, братцы!» - срывающимся от бега голосом прокричал сапер.

В этот момент появился спасительный броне-«УАЗик» спецназа, который развернулся вокруг черного выжженного круга и подлетел к нам.

На переднее сиденье запрыгнул сапер с объемным рюкзаком с инженерным оборудованием. Заднее сидение в этом внедорожнике предназначено лишь для двух человек, остальное место предусмотрено под оружие и снаряжение. Но мы смогли утрамбоваться туда втроем. Хотя нет. Аж вчетвером — немецкая овчарка «Лайма» была близка по размерам к новорожденному теленку и требовала, как и остальные члены команды отдельного места. Однако ей пришлось довольствоваться образовавшимся пространством в ногах, голову же она выставила вперед к водителю. По легкому поскуливанию было понятно, что питомице не нравятся эти стесненные условия. Кинолог потрепал «Лайму» за ухом, мол «потерпи, подруга».

Пока мы пытались усесться по комфортней на заднем сидении, водитель во всю прыть петлял по разбитым улицам некогда большого села. Повисла гнетущая тишина, все прислушивались, не прилетит ли ожидаемая ответка от противника.

«У тебя жену Лена звать?» - внезапно спросил я нашего спасителя.

«Да, как ты узнал?» - водитель в недоумении повернулся ко мне.

«Ну у тебя же позывной «Ленин»? Значит Ленин муж», - улыбнулся я.

УАЗик содрогнулся от мужского хохота. «Лайма» не понимающая обшей суеты, решила поддержать общее настроение и громко гавкнула.

«Блин, реально совпало. Я даже не задумывался об этом», - отдышавшись от смеха ответил «Ленин». - «На самом деле свой позывной я получил, когда в очередной командировке постригся на лысо и отрастил бороду. Ребята пришли с выезда, а в палатке сплю я, руки по швам. Ну и один товарищ говорит, мол смотрите, Ленин спит, как живой. Так и прилипло ко мне мое прозвище. Друзья вон атрибутику даже дарят (он повернулся в полкорпуса, чтобы было видно патчи на его броне, обилие изображений вождя мирового пролетариата венчала надпись «И Ленин такой молодой...» и приколотый к ремешку значок октябренка с юным Ильичом).

Где-то вдали громыхнуло и наш «Ленин» покрепче взялся за руль. Мы мчались без остановки, и уже в отдалении от села продолжали слышать канонаду. Видимо всё-таки ответили, не зря бежали сломя голову…

Глядя через бронестекло на мелькающие окрестности, испытал чувства противоположные тем, что возникают каждый раз когда двигаешься в сторону прифронтовых сел. Нет, это было не облегчение оттого, что всё прошло благополучно. Этому я буду радоваться лишь когда переступлю порог своего дома. Здесь же возникло ощущение какой-то близости с этим краем, оказавшимся родным ни по крови и по матери, а по прадедовым стоптанным сапогам, по верстам пройденным им по этим землям. Я посмотрел на кинолога и дремлющую у его ног собаку, и представил, как мой предок, ехал также, в какой-нибудь полуторке, почесывая за ухом свою «эмэрэску» (минно-розыскную собаку — прим.авт.). Я четко помню рисунки в альбоме моего прадеда, среди них был портрет и этой собаки. А еще были фронтовые зарисовки: обед в блиндаже, сгоревший танк, табличка «На Берлин» увиденная им на дорогах войны. Заканчивался альбом силуэтами солдата и его избранницы, которая ждала и он вернулся. Альбом пережил войну, но сгинул от других невзгод, когда в живых не было ни прадедушки, ни прабабушки. Его сюжеты остались лишь в воспоминаниях детей и внуков. Прадед прошагал через весь Донбасс и Украину, и встретил Победу в Чехословакии. Мы же сейчас где-то под Донецком…

Пейзажи только что освобожденных территорий вызывают печаль. Кажется, что сюда не придет мирная жизнь и цивилизация. Но вот уже через несколько километров ты проезжаешь те населенные пункты, бои за которые были двумя годами ранее. И о чудо, здесь снова теплится жизнь. Восстанавливаются школы и дома. Открываются магазины. Возвращается молодежь. Кстати, некоторые старики не покидали свои деревни, даже когда там шли самые ожесточенные бои. Ждали Россию. И дождались (но это совсем другая история).

Наш «УАЗик» выскочил на совсем новенький асфальт с плотным автомобильным течением. Здесь люди с Донецка и других регионов России тянутся на Крымское побережье. Лето же, как никак. Вслед за нами с диким грохотом выскочила боевая багги, как напоминания о только что пройденной «дороге ярости». Мы притормозили, а пацаны на лихом транспорте ринулись к ближайшему магазину. Я на ходу щелкнул фотоаппаратом чудо-машину и уже на снимке разглядел рыжебородого бойца в тактических очках, футболке и панаме. На ногах виднелись черные армейские сланцы. Не он ли оставил свои фирменные берцы в том самом селе?

Рядом скрипнули тормоза «буханки». На дорогу выпрыгнул «Белый».

«Ну что? Всё-таки стрелять или снимать?» - подмигнул он.

«Будем как в песенке военных корреспондентов Константина Симонова: «с «лейкой» и блокнотом, а где и с пулеметом», - улыбнулся я в ответ.

Рядом резвилась «Лайма», выбравшаяся из заточения бронеавтомобиля. Я отстегнул магазин и убрал его в подсумок на бронежилете.

Мимо проносились гражданские автомобили. Как и прежде некоторые махали нам руками, сигналили в знак приветствия. Год назад таких было на порядок больше. Сейчас основная масса равнодушно пролетала прочь куда-то туда, в сторону моря. Я увидел за задним стеклом очередной легковушки детский надувной круг, расцветки стилизованной под арбуз. Чувство тоски подкатило к горлу, но растворилось едва старший группы скомандовал «По машинам!»

И это летом мы посвятим своему Отечеству...

Юрий Головин, лето 2025