Познать все тайны бытия - 70

И сказал змей жене: нет, не умрёте; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите
их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло. И увидела
жена, что дерево хорошо для пищи и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому
что даёт знание; и взяла плодов его, и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания. И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.
И воззвал Господь Бог к Адаму:где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел
ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел. И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей обольстил меня, и я ела.   (Быт.3:4-13)

И сказал человек: вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей, она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать
свою, и прилепится к жене своей; и будет одна плоть. И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились.    (Быт.2:23-25)


Как гласит греческая пословица: "Слова - листья, дела - плоды". Исходя из этой мудрости, если взглянуть на плоды и листья в Священном Писании, сам собой напрашивается вывод, что в ходе бытия, человек, расходуя свою жизненную энергию, полученную от Господа Бога, совершает какие бы то ни было действия, деяния,поступки
в период своего проживания на земле, что есть вкушением плодов добра и зла и что
строго запрещено, прежде чем плоды те достигнут зрелости, подобно смоквам летнего урожая, которые как будто бы и выглядят вполне себе спелыми, но, тем не менее,
пора их созревания настанет лишь по осени. И потому не следует вершить дела преждевременно, то есть нельзя вкушать незрелые плоды познания добра и зла.
Господь наложил на это запрет.

Однако муж и жена, вопреки Божьему замыслу, едва удосужившись объединить своё
бытие седьмого дня, послушав голос змея древнейшего инстинкта потребления, плоды запретные всё-таки вкусили. И, намереваясь словесными отмазками обмануть себя и Господа Бога, прикрыли ложь души опоясаниями из смоковных листьев.
Иначе говоря, поступки людей седьмого дня вершились вопреки замыслу Всевышнего:
вместо того, чтобы возвыситься духовной сутью седьмого дня, люди опускались до животного начала шестого дня. Вместо того, чтобы, воистину стать родными мужем и женой, а не оставаться чужими и чуждыми друг другу разнополыми существами,
живущими рядом ради животного совокупления и других каких-либо выгод материального плана...
На деле, однако, выходило так, что человек седьмого дня хоть и стал называться
мужем и женой, но людьми родными, с единой душой и общим бытием они не стали,
по-прежнему оставаясь животными по сути своей.

То есть, мужем и женой они только назывались, продолжая как встарь относиться
друг к другу потребительски. С одной стороны, муж приобретал жену как вещь, как скотину, официально при этом оформляя брак, и использовал её соответственно, как обретенную собственность. А с другой стороны, женщина в свою очередь, опираясь
на опыт предков, памятуя о тех временах, когда она занималась приручением диких
животных, обращая их в одомашненную скотину, прикармливала, кормила, выкармливала доставшегося ей в мужья мужчину. Надо заметить, что и по сию пору твёрдо усвоено,
что путь к сердцу мужчины лежит через желудок...

И выходит, что человек седьмого дня только называется мужем и женой, прикидываясь людьми, сроднившимися душой и бытием, а в действительности они далеки от замысла Господа Бога, от духовной наполненности...устремляясь назад, вспять веков, к своей первобытной животной сути. Иначе говоря, прикрываясь опоясаниями из смоковных
листьев - объяснениями своего животного бытия, оправдывая его незыблемыми
традициями предков шестого дня и не имея какого бы то ни было намерения переходить
к отношениям именно человеческим, следуя по пути духовного эволюционного развития в соответствии с замыслом Господа.

Обманывая себя лукавством слов, объясняющих и оправдывающих свои деяния, присущие привычной чисто животной природе, человек таким образом намеревался обмануть и Всевышнего. Хотя в душе его, человеческой, подспудно таилось осознание того, что их поведение всё же где-то преступно, греховно, против Господа Бога, камнем отяжеляющее
сердце, ибо если даже с виду их бытие обустроено благопристойно, на деле же
всё равно наступает "прохлада дня", уводящая человека от райского счастья...

Ибо отдаляясь от Всевышнего и возвращаясь в своё животное начало, человек уходит от божественного замысла: духовно приблизить к Себе своё главное творение, наделив его человечностью, тем самым облагородив душу и отдалив от первобытной животной
сущности.
Так как объяснить всё человеческому существу было невозможно, ибо прийти к этому
он должен самостоятельно, всё прочувствовав и поняв душой, Господом был наложен
запрет на низкие звериные и скотские деяния, унижающие человеческое достоинство и уводящие назад, в животное состояние, в бездну, в небытие...

Конечно же, сам человек в силу незрелости своей души не способен был проникнуться замыслом Всевышнего. Однако, прикрывая опоясаниями из смоковных листьев не голову,
не руки-ноги, но те части тела, которые вызывали это непонятное чувство стыда
в душе человеческой...человек тем самым определял причину своей греховности именно
в разнополости, ведущей так или иначе к совокуплению мужчины и женщины.
По людскому разумению, именно это и было преступно и вызывало стыд, и потому
именно это и должно быть сокрыто от Господа Бога.
Не понимая того, что стыдным есть не разность полов, а животное отношение к этому
и отсутствие человеческих чувств, отсутствие духовной наполненности в душах.

Прежде в них не было стыда, потому как и всё мироощущение людей было больше животным. Но вкушение плодов запретных, подвигшее людей на деяния, уводящие от Всевышнего в животное начало, положило необходимость строжайшего запрета, чтобы человек, уже определившийся к седьмому дню в своём роде, не исчез с лица земли, вернувшись назад, упав в бездну первобытного океана...

Теперь, когда требования духовной сути восходили уже к необходимости мироощущения и мировосприятия именно как человека духовного, раба Господа Бога своего, а не чисто физиологического животного состояния. Теперь, когда появились стыд и  потребность прикрыть плотскую животную природу своей разнополости словами, правилами, законами
в виде опоясаний из смоковных листьев... Теперь, седьмого дня...
 
Люди не понимали причины возникновения своего стыда, потому что по сути своей оставались животными шестого дня, тогда как Господь требовал от них духовного
развития, свойственного человеку дня седьмого.
Люди не понимали, что, сколько бы они ни обманывали себя, Всевышнего обмануть
невозможно. По замыслу Его, человек не должен был вкушать запретные плоды, то
есть совершать деяния, присущие его чисто животной, первобытной природе, чтобы,
следуя по пути духовной эволюции седьмого дня, приблизиться к созреванию плодов - поступков, свойственных природе бежественной: истинно человеческой.